CC BY
129
УДК 792.03(571.1/.5)
С.Д. Бортников
ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО СИБИРИ В 1960-1985 ГГ.
На материале обширных архивных исследований представлен противоречивый социокультурный процесс развития театрального искусства в Сибири во второй половине XX века до начала рыночных реформ в России.
Свою историю профессиональный театр Сибири начинает с 1790 г., когда по инициативе правителя Тобольского наместничества В. А. Алябьева, отца будущего композитора, открывается театр, где играют приглашенные актеры [1]. Однако говорить о становлении театра в Сибири следует со второй половины XIX века, когда для театров строятся постоянные здания, а театральные сезоны не ограничиваются одноразовыми гастролями профессиональных трупп. В Иркутске это 1851 год, в Красноярске - 1852, Тюмени - 1857, Томске -1861, Омске - 1874, Барнауле - 1896, Тобольске - 1900, Чите - 1912. В Новониколаевске, молодом сибирском городе, первый театр появился в городском саду накануне I Мировой войны. Из областных и краевых центров советской Сибири позже всех стационарный театр открылся в Кемерове - в 1934 г. [2]. В основном в советское время театры открывались в 20-30 гг. К 1961 г. в Сибири работал 39 театров. В 1980 г. их насчитывалось 47. Из которых 2 - оперы и балета, 22 - драматические, 6 - музкомедии, остальные - кукольные и ТЮЗы [3]. Творческий штат театров в эти годы колебался от 9 человек (Новосибирский театр кукол в 1961 г.) и 18 работников (Бийский драматический театр в 1965) до 343 в Новосибирском театре оперы и балета в 1980 [4]. Всего актеров в Сибири, по подсчетам автора статьи, на рубеже 70-80-х гг. было 1200-1300 человек. Около ста из них носили почетные звания, были лауреатами различных премий, в том числе и местных. Ниже будет рассмотрено развитие только театров драмы, кукол и ТЮЗов. (Театры оперы и балета и музкомедии в этой работе рассматриваться не будут).
Творческие работники театров в подавляющем своем большинстве имели профессиональное театральное образование, которое было получено в театральных училищах страны. Лиц с высшим образованием было мало, в лучшем случае до 15% в коллективе. В труппах отдельных театров и в разные периоды времени преобладали люди без профессионального образования. В
1968 г. в Новосибирском областном театре драмы более 50% актеров работали без специального театрального образования. Из 30 актеров только 1 имел высшее образование. В 1966 г. в Прокопьевском городском драматическом театре у 8 человек не было даже студийного образования [5]. Однако, как показывает театральная практика Сибири и всей страны, успеха на сцене могли и могут добиваться люди и без специального театрального и без высшего образования.
В начале 60-х гг. театральное искусство СССР испытало на себе мощную государственную кампанию по сокращению расходов на содержание учреждений искусства. Так, в 1962 г. было принято решение сократить штаты театров РСФСР на 5%. В краях и областях дирекции театров объединялись, расходы на ВТО (Всероссийское театральное общество) и их штаты сокращались в 1963 г. на 281 тысячу рублей и 142 штатных единицы. Было также решено снять с государственной дотации 36 из 281 театров РСФСР. (Без дотаций должны были рабо-
тать драматические театры гг. Барнаула, Рубцовска, Красноярска, Иркутска, Новокузнецка, Омска, Тюмени, новосибирский «Красный факел» и красноярский кукольный театр. Десять убыточных театров России должны были перевести в народные. Естественно, расходы сокращались и на творческие союзы, и другие учреждения искусств, и на художественную самодеятельность [6]. Государственные органы все это делали несмотря на решения ХХ11 съезда КПСС, где была поставлена задача об эстетическом воспитании советского человека [7].
Начало 60-х гг., проходившее под знаком выполнения решений Ш программы КПСС, ознаменовалось мощной кампанией по распространению общественных начал в работе государственных учреждений и организаций. Эту политику в театральном искусстве поддержали те круги, которые в силу каких-либо обстоятельств, призывали уничтожить профессиональный театр, на смену которому должен был прийти театр народный, самодеятельный. ВТО, здравомыслящие театральные круги страны проделали гигантскую работу, чтобы не до пустить этого. Известные мастера сцены, не отрицая важности работы по становлению и развитию народных театров, силой своего авторитета и при помощи широких кругов общественности смогли убедить властные структуры не уничтожать профессиональное театральное искусство [8]. Уже позднее, в 1971 г., на республиканской конференции ВТО по народным театрам Урала и Западной Сибири заместитель министра культуры СССР В.М. Стриганов подвел итоги этого направления за 10-11 лет. Он говорил, что в 1970-1971 гг. в сельской местности действовало около 600 народных театров. Пятьдесят из них представляли собой интересные коллективы, 200-250 работали на среднем уровне, 150-200 только числились на бумаге. Как профессионально работающие народные театры Западной Сибири замминистра назвал Колпашевский (Томская область) и Карасук-ский (Новосибирская область) [9]. После 1971 г. я автор статьи не обнаружил в государственных архивах документов, направлявших усилия центральных и местных властей на развитие этого феномена в искусстве. (От кормила власти в СССР ушли последние революционеры-романтики, одним из которых, несомненно, был Н.С. Хрущев, инициатор принятия III Программы КПСС, говорившей о приоритете общественных начал перед государственными. «Не нужно перехода к социализму, - говорил в свое время А. В. Луначарский, - если люди не сделаются от этого мудрее, красивее, умнее. А эти вопросы больше всего развиваются в области творчества человеческого миросозерцания, в области художественного творчества, в умении наслаждаться природой и в умении придать ей законченные изящные формы, в области перевоспитания человечества из этого уродца, из этого эгоиста в настоящего человека, о котором мы мечтаем и который является целью каждого социалиста» [10].
В 1963-1964 гг. руководителям ВТО удалось преодолеть еще одно веяние, исходившее от государственных чиновников. Последние ни хотели детско-юношеские и кукольные театры превратить в филиалы драматических. Известные артисты М. Царев, Е. Шатрова, Н. Петров и другие написали письмо в Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Министерство культуры РСФСР, в котором предупреждали о реальной опасности: театры кукол и ТЮЗы, став филиалами, утеряют педагогическую направленность, а большие труппы драматических театров не смогут рентабельно работать на малых сценах, к которым привыкли первые. Также они вновь напомнили, что профессиональные театры нельзя преобразовывать в народные, последние должны вырастать из художественной самодеятельности [11].
Вышеперечисленные веяния и кампании, естественно, затронули и сибирские театры. Накал страстей здесь был меньше, ведь местные власти во всем следовали указаниям Москвы. В регионе они заставили все театры иметь театры-спутники, вести работу в широко открытых тогда университетах культуры, помогать художественной самодеятельности трудовых коллективов города и села. Кроме этого, городские власти некоторых краев и областей обязали театры создавать «передвижные театры» на летнее время [12].
В исследуемый период большую работу по развитию театрального искусства играли ВТО и его местные отделения. ВТО организовывало конференции, совещания, семинары, где театральные деятели могли встретиться, обсудить злободневные вопросы, обменяться мнениями, опытом. ВТО финансировало поездки работников на стажировки, в командировки в другие регионы и за границу. Так, в 1963-1964 гг. в командировках по линии ВТО побывало 25 томичей. С 1968 по 1970 гг. 16 кеме-ровчан посетили гг. Красноярск, Иркутск, Новосибирск, Томск, Барнаул, Омск, 17 выезжали в Москву. За это время 5 командировок было за рубеж: в Англию, Австрию, Югославию, Венгрию, Болгарию. В 1979 г. 12 новосибирцев побывали в различных городах Советского Союза и 6 за границей [13].
У ВТО местные организации получали профессиональную помощь в лице профессорско-преподавательских кадров театральных вузов страны, критиков-театроведов, знаменитых опытных актеров. В 1966 г. тюменское отделение ВТО обратилось в Москву с просьбой прислать критика-театроведа в гг. Тюмень и Тобольск. В Иркутске в 1967 г. заслуженный артист РСФСР из Малого театра А.Б. Шатрин поставил 2 спектакля в областном драматическом театре, репетиции которых проходили как открытые лекции [14]. В целом за постановку профессиональной учебы в театрах страны, кроме администрации, отвечали местные отделения ВТО. Они поднимали общий уровень теоретических и практических знаний театральных работников, местных критиков. К чести сибиряков необходимо привести слова С. Х. Раппопорта из центральных органов ВТО, сказанные им на кустовом семинаре в Новосибирске в 1965 г.: «Нет такой более-менее интересной статьи или книги, которая не была бы им неизвестна» [15]. Москвичи же иной раз допускали высокомерие, находясь в провинции. В 1968 г. коллектив Иркутского драматического театра готовился к приезду бригады ВТО очень серьезно. Критика же свелась к поверхностному разбору спектаклей, причем в неуважительной для сибиряков форме [16].
Эти два примера показывают, что всегда существовало разделение на столичную и периферийную интеллигенцию. Противоречие сводилось к тому, что если
последняя старалась следить за новинками литературы, которые в советские времена с большим опозданием попадали в провинцию, то интеллигенция центра знала самые последние достижения искусствоведческой науки и использовала их в своих работах и выступлениях. К этому следует прибавить определенное знание столичной интеллигенцией мирового театрального опыта и массу слухов и домыслов, столь характерных для советской столицы того времени. Таким образом, столичную интеллигенцию выделял из общей массы определенный объем информации. По мнению автора статьи, нет принципиального разделения на столичную и провинциальную интеллигенцию. В провинции есть недостаток информации и вызванное этим обстоятельством незнание. Умные и независимые люди это понимали всегда, никогда великие мастера театра, истинные интеллигенты не показывали свое превосходство над коллегами с периферии. А те, кто демонстрировал столичное пренебрежение провинцией, были либо чиновники от искусства, либо люди с дефектами воспитания и общей культуры, либо вчерашние провинциалы, волею случая попавшие в центр. С другой стороны, был и воинствующий провинциализм. «Мы академиев не кончали», -это не просто цитата из И. Ильфа и Е. Петрова, а бравада узкого слоя провинциальной интеллигенции, вызванная местным происхождением и завистью к столичной богеме. У театральных деятелей провинции была и естественная робость и преклонение перед известными всему миру мастерами, понимание недостаточности своего образования, полученного в глубинке. Наконец, было понимание сущности советской системы, которая обрекала провинцию на вторые роли в государстве в целом и в искусстве в частности.
Отделения ВТО поднимали вопросы по плодотворной работе театров в специфических условиях региона. Особенно их волновали нехватка или полное отсутствие приспособленного, в данном случае утепленного, автотранспорта, малогабаритной аппаратуры для малых сцен, отсутствие типового проекта для сибирского клуба с оборудованной сценой [17]. В 1980 г. даже декорации ТЮЗа не вошли ни в один клуб на севере Томской области [18]. ВТО организовывало сотрудничество театров разного профиля, их рекламу, помогало выпускать методическую литературу, способствовало расширению связей театров с местной прессой, радио, телевидением, финансировало некоторые проекты. Например, Новосибирское отделение ВТО в 1980 г. выпустило брошюру «Репертуар Новосибирского государственного ордена «Знак почета» театра юного зрителя за 1930-1980 гг.» ВТО помогало в какой-то мере решать бытовые проблемы творческих и технических работников, особенно ветеранов театрального искусства. В 1965 г. Тюменское отделение ВТО вошло с ходатайством в центральные органы ВТО о предоставлении места в доме для ветеранов сцены Опалихиной Т. Г., одинокой пенсионерке областного драматического театра, которая всю жизнь отдала этому театру и у которой был только один перерыв на тюменской сцене - она была на фронте в составе театральных бригад [19].
Самой мощной в Сибири была организация ВТО в Новосибирске, которая в конце 70-х гг. насчитывала 610 членов и имела секции критиков, политико-массовую, экономики и социологии театра, содружества театров с промышленными предприятиями, по театральному обслуживанию села, детских театров, драматургов, историко-театроведческую, театральных художников, массовых представлений, соцбытсекцию [20].
В целом сибириские отделения ВТО работали по следующим направлениям: оказание помощи творческим работникам и рабочим производственновспомогательных цехов в повышении профессионального мастерства и идейно-творческого роста; распространение театральных знаний; воспитание граждан средствами театрального искусства; пропаганда творчества местных театров.
Отделения ВТО координировали деятельность театров, но коллективы сибирских театров - больших и малых, краевых, областных центров и глубинных городов региона, стационарных и передвижных - жили каждый своей жизнью. Все они по-разному котировались и не только по государственной категории, но и у зрителей. У всех были свои взлеты и падения. Одни театры знала вся страна, и они были участниками престижных гастролей за рубежом, другие годами не выезжали за пределы своей области или края. Одни играли в заполненных залах, другие все эти годы существовали только благодаря государственным дотациям и помощи местных партийных органов. Одни коллективы ставили самые высокие творческие задачи и в результате упорной работы достигали их, другие жили от зарплаты до зарплаты, имея в труппе взаимную неприязнь, хамство, пьянку, аморальные явления и грубость. Одни были по статусу государственными театрами драмы, другие - ТЮЗами и кукольными театрами, в которых оплата была меньше, а выездных спектаклей на порядок больше. Они уже по своему названию были «младшими» (по образному выражению главного режиссера Томского театра кукол г. К. Искандерова, сказанному им в октябре 1977 г.), в которых «работать было непрестижно» [21]. Залы меньше, цена билета ниже, хлопот с публикой (дети) больше, внимание критиков, прессы, СМИ, раздача званий - все в последнюю очередь.
Таковы процессы развития сибирского театра. Проблемы, которые волновали его, большей частью были присущи всему театральному искусству страны, другие были рождены региональной спецификой.
Важнейшей проблемой для государственных театров (в то время других театров не было) было выполнение финансового плана. Она волновала всех: областное или краевое управление культурой, администрацию театра, его худсовет, партийную, профсоюзную и комсомольскую организации. От выполнения финплана зависело, будет ли труппа довольно спокойно жить и решать чисто творческие вопросы, или она будет лихорадочно искать пути решения финансовой проблемы со всеми вытекающими последствиями.
Решение этого вопроса, по мнению властных структур того времени, складывался из многих факторов, но главным был один - правильно подобранный и идеологически выдержанный репертуар. Он, как правило, формировался по следующему принципу: большую часть должны были занимать пьесы советских авторов, обязательно должна быть русская и зарубежная классика, несколько пьес современных зарубежных авторов (лучше, если они будут из социалистических стран) и непременно пьесы местных авторов или пьесы, имеющие сибирскую тематику. Последнее требование было во всех постановлениях самых высоких властных структур того времени [22]. Вот, например, анализ репертуара 1967 г. Тобольского драматического театра. Всего было поставлено 13 спектаклей по произведениям Н. Погодина, В. Войновича, В. Тур, М. Булгакова, В. Покровского, В. Коростылева, М. Горького, Н. Лескова, И. Гон-
чарова, Ж.Б. Мольера, К. Вестлингера. Иркутский драматический театр в 1976 г. имел в репертуаре 15 спектаклей: 9 - советских, 3 - русской классики, 2 - западных драматургов, 3 - местных авторов [23]. Пропорции, как видим, особенно во втором случае, соблюдены идеально. Так было в театрах практически всей Сибири. Но все сибирские театры, за редчайшим исключением (о них ниже), имели проблемы с посещаемостью своих спектаклей [24]. Причем не выполнялась даже плановая посещаемость. Так, при контрольных цифрах последней в 63% в Ачинском городском драматическом театре она в 1976 г. составляла 58% [25]. Репертуар местного театра, как и других малых городов Сибири, где не было никаких других учреждений искусства, жестко контролировался и в обязательном порядке утверждался на бюро городского комитета КПСС. Как видно из этого примера, репертуар не играл существенной роли в привлечении зрителя в театр.
Наполняемость театров не зависела от соотношения классических пьес и произведений современных авторов. В 1962 г. в Томском областном драматическом театре на одном из собраний коллектива была брошена в пылу полемики фраза: «Оставить классику и остаться с пустым залом». А в г. Барнауле в 1974 г. заполняемость краевого театра драмы на классических спектаклях составила 70%, современных - 50% [26]. Что касается произведений местных авторов, то после премьерного всплеска зрительского внимания все возвращалось на прежние места. Так, читинские и иркутские органы власти всегда, особенно в 70-е гг. отмечали в своих постановлениях, что на сценах местных театров идут пьесы сибирских писателей и драматургов, но кардинального изменения в посещении театров в гг. Чите и Иркутске не происходило [27]. Такой же эффект производили и разовые приглашения иногородних и даже иностранных режиссеров. Так, постановки в Томском драматическом в начале 60-х гг. разовых спектаклей, в Иркутском драматическом в 1967 г. заслуженного деятеля искусств Киргизской ССР М.М. Рогаяева, режиссера из Германской Демократической Республики В. Майера в 1979 г., польского режиссера в «Красном факеле» в конце 60-х - начале 70-х, венгров Р. Ногради и Л. Яноша в 1970 г. в Кемеровском областном драматическом театре привели к кратковременному вниманию местного населения, но привлечь интерес зрителей на долгое время они не смогли [28].
Не могли привлечь многочисленного сибирского зрителя (а только ли сибирского?) ни реклама (красочная, на специальных щитах, световом табло, фотореклама, буклеты), ни краевая и областная пресса, радио, телевидение, ни зрительские конференции, ни выездные сценические отрывки в трудовых коллективах, ни подача автобусов к окончанию спектаклей, ни продажа билетов в разных районах города, ни расширенная продажа книг в дни премьер в фойе театров, ни театральные поезда, которые привозили селян из пригородов на спектакли, ни клубы друзей театров и зрительский актив, ни речные гастроли по «большой воде» в июне каждого года, ни гласное подведение итогов театральных сезонов, ни социалистическое соревнование Алтайского и Красноярского драматических театров, ни социологические исследования среди зрителей и их анкетирование [29]. Работа по привлечению зрителей, как видно из вышеперечисленных мер, была проделана огромная. Но на финансовое выполнение плана влияли не они, а частые премьеры. От семи до девяти премьер за сезон в сибирских театрах никого не удивляли. В Тюменском
областном драмтеатре в 1962 г. состоялось 11 премьер [30]. (Какой московский театр это делал и когда?!). Со временем управленческие советские структуры придумали «Дни театра», когда профкомы промышленных предприятий обязывали покупать билеты на определенные спектакли и бесплатно раздавать их в трудовых коллективах. Финансовый план таким образом выполнялся, но залы при этом были полупустыми, хотя это власти уже не интересовало. «Дни театров» взращивали иждивенческие настроения администрации театров иной раз до такой степени, что последние жаловались во властные структуры, что промышленные предприятия не проявляют должной заинтересованности в этих «Днях» [31]. На 80-90% ту же функцию выполнения финплана любым путем и заботы о помощи персоналу театров выполняло творческое содружество театров с промышленными предприятиями. Эта «дружба» снимала с управлений культуры и проблему лечения театральных работников в санаториях, профилакториях, летнего отдыха их детей [32]. Все это ложилось на профкомы производственных коллективов.
На посещаемость сибирских театров влияли объективные и субъективные причины. Объективных причин было две: сильные морозы и карантин из-за массовых простудных заболеваний, которые особенно сильно затрагивали юных зрителей. Была еще одна объективная причина - болезни актеров, но она была вызвана проблемами субъективного порядка, когда из-за нерадивости городских коммунальщиков и театральных сантехников в залах театров было холодно и артисты болели, а зрители просто не приходили на спектакли в холодные помещения [33].
Субъективные причины были как относящиеся к творческим процессам, так и зависящие от отношения артистов и других работников театра к своим обязанностям, друг к другу, норм внутренней корпоративной культуры в театрах.
К первым следует отнести порой низкую профессиональную подготовленность творческих работников. В документах всех театров региона, за малым исключением, везде поднимались проблемы профессиональной учебы актеров. Это справедливо по отношению к артистам ТЮЗов, ведь специально их никто не готовил [34]. Но когда документы свидетельствуют об учебе по таким направлениям, как сцендвижение, сценречь, танец и многое другое [35], то создается впечатление, что в театральных училищах студентам давалась очень слабая подготовка, либо в театрах к актерам, выпускникам училищ предъявляли совсем другие требования.
На качественном выполнении своих обязанностей сказывалась амбициозность некоторой части театральных деятелей, связанная в основном с малым практическим опытом работы. Например, в Новокузнецком драматическом театре спектакль молодого режиссера по пьесе Шиллера «Разбойники» продержался на сцене только 1 месяц. В рецензии на него было написано: «На сцене мрачный, озлобленный мир. Трудно понять, к чему нагромождение выразительных средств». Непонятыми остались для зрителей и специалистов световые эффекты в «Красном факеле» в 1965 г. [36].
Важной проблемой для сибиряков была текучесть кадров. В справке Кемеровского отделения ВТО в 1969 г. сообщалось, что в областном театре драмы стало нормой, такая ситуация, когда один режиссер начинает сезон в театре, а другой заканчивает. Из-за такого положения дел в театре за 1968 год уволилось 23 актера, 3
очередных режиссера, 2 заместителя постановочной части. За 1972-1977 гг. в Томском театре кукол сменилось 5 режиссеров. В 1967 г. в Алтайском краевом театре драмы не хватало семи артистов, трех музыкантов и режиссера. За 1968-1970 гг. новосибирский «Красный факел» покинули 30 человек. В Омском театре кукол за 1969 год было уволено 11 человек, принято 10. В Читинском драматическом в 1973 -1974 гг. уволилось 15 человек, принято также 15. С 1965 по 1969 гг. в Иркутском театре драмы сменилось 3 главных режиссера и 15 очередных. Из-за этого в 1968 -1969 гг. из театра ушло 11 человек творческого состава. Бюро Иркутского обкома КПСС вынуждено было обратиться за помощью в деле укомплектования труппы в Министерство культуры РСФСР [37]. Анализируя эти цифры, можно констатировать, что нормальной творческой работы в театрах в определенные временные отрезки просто не было.
Проблемой, существенно снижавшей творческий потенциал театров, была неукомплектованность трупп. Например, в Иркутском областном драматическом театре в 1966 г. из 35 имевшихся актера (по штату должно было быть 50) 20 были женщинами. Через 5 лет ситуация изменилась весьма своеобразно. В документах говорится, что в труппе много молодых женщин, в 1973 г. опять было отмечено, что кардинальных изменений в составе труппы не произошло [38]. В 1978 г. в Красноярском краевом драматическом театре работала возрастная труппа с преобладанием актрис. Не хватало молодежи в 1968 г. в Ачинском драмтеатре, а в 1962 г. в «Красном факеле» только 6 человек были в возрасте до 30 лет. Для того, чтобы как-то изменить ситуацию, когда в коллективе не было целого ряда амплуа, главный режиссер Томского драматического театра в 1976 г. решился на переформирование труппы [39].
Снижало интерес зрителей к театру небрежное оформление декораций, старые, поношенные костюмы, шум за кулисами во время спектаклей, несоблюдение сроков выхода новых театральных работ или то обстоятельство, что они выходили без генеральных репетиций (это было характерно для детских театров), сложности с инвентарем [40]. С течением времени, особенно в годы правления Л.И. Брежнева, поток этих «мелочей жизни» стал возрастать. Они стали отравлять нормальную жизнь страны в политике, экономике, культуре. Учреждения искусства, к сожалению, не избежали этой негативной тенденции.
Отношение творческих театральных работников к своей работе, друг к другу сказывалось на зрителях непосредственно и опосредованно. К непосредственным факторам относятся нарушения трудовой дисциплины. Они, как правило, случались из-за злоупотребления актерами алкоголем. Так, в Новосибирском ТЮЗе в 1971 г. артист, игравший старшину Васкова в пьесе «А зори здесь тихие», был нетрезв. После спектакля, естественно, были звонки, письма с жалобами зрителей как в театр, так и во властные структуры. В феврале 1981 г. на спектакле «Гнездо глухаря» в Алтайском драмтеатре был пьян задействованный в постановке заслуженный артист РСФСР [41].
Опосредованно на посещаемость театров влияла аритмичность в работе над спектаклем и занятость в них актеров. Простои и загруженность артистов сказывались на их творческом потенциале, приводили к ухудшению артистических возможностей. В 1972 г. в Омском ТЮЗе из 46 актеров план I квартала не выполнили 40 человек. Артисты Томского драматического театра в 1969 г. пря-
мо заявили на одном из собраний, что их незагружен-ность приводить к депрессиям в труппе. Они также указали руководству театра, что авралы, анархия, аритмичность негативно влияли на творческую жизнь коллектива. Спешка при выпуске спектаклей также не лучшим образом сказывалась на успехах театральных деятелей [42].
Отношения работников театров были далеки от идиллии творческого сотрудничества, о котором писалось в большинстве официальных изданий и показывалось в советской кинохронике. Высказывания: «в коллективе много недружелюбия» или «труппа не является единым коллективом» встречаются во многих архивных документах, что естественно для художественной интеллигенции. Дело иной раз доходило до отторжения труппой отдельных личностей. Главные режиссеры в среде отверженных преобладали [43]. Случались и парадоксы, когда коллективы жаловались во все инстанции на отдельных заведомо слабых работников, но вынуждены были терпеть, так как их некем было заменить или никто не хотел идти на эти должности. Совсем курьезно выглядят факты, когда слабые в творческом отношении актеры и режиссеры из-за занятости мастеров посылались в творческие командировки за рубеж [44]. (И это происходило в Сибири, когда все заграничные командировки театральных деятелей в исследуемые годы по линии ВТО единичны.) Часты были столкновения в театрах старшего и молодого поколений. Старые артисты обвиняли молодежь в непочтении к возрасту и заслугам, в инфантилизме, а возражения молодых сводились в целом по всем театрам к одной фразе: «Хватит в нас видеть несмышленышей» [45].
Опосредованно на творческий процесс влияло материальное состояние театральных работников, их бытовая неустроенность. Молодой режиссер из Читы Н. Лысенко, например, долгое время жил в гостинице, что отмечалось на партактиве области в 1974 г. [46]. О маленькой заработной плате актеров, их плохой обеспеченности жильем, неустроенности и бедности театральных столовых и буфетов, нехватке транспорта упоминать было бы лишне, поскольку это было характерно для большей части различных социальных категорий СССР в целом. Особенно выделялась плохая, а подчас плачевная материальная база театров, особенно ТЮЗов и кукольных театров. В 1962 г. в Черемхове Иркутской области зрители боялись заходить в здание театра, настолько оно было ветхим. В 1963 г. Красноярский театр драмы не работал целый год - отсутствовало помещение. В 1965 г. Омский ТЮЗ был закрыт из-за аварийного состояния здания [47]. Представители власти, конечно, принимали меры, и здания театров ремонтировались, строились новые. Но многие объекты соцкультбыта в СССР были «долгостроями». Так, например, новое здание для Читинского драматического театра стали строить в 1965 г. В 1967 г. на бюро Читинского обкома КПСС было отмечено, что освоено средств на строительстве 40%, а на аналогичном заседании 1969 г. прозвучала цифра в 60%. Когда в 1976 г. прошли все сроки ввода нового здания для драматического театра, Черем-ховские власти в городе и областное управление культуры стало настаивать о переводе театра в г. Братск, приняли широкомасштабное постановление по скорейшему вводу театра в действие. Когда конфликтная ситуация несколько разрядилась и управление культуры сняло свою угрозу, здание театра все еще не было построено. В 1979 г. было принято новое постановление по тому же
самому вопросу, так как прежнее решение не было выполнено. Местные власти в Сибирском регионе «перенимали опыт» в этом плане у Москвы. I секретарь Читинского обкома КПСС на областной отчетно-выборной конференции в январе 1981 г. прямо говорил о том, что Министерство культуры РСФСР не выполняет им же разработанный план мероприятий по культурному обслуживанию жителей Сибири и Дальнего Востока [48].
С 60-х гг. четко проявляется определенная негативная тенденция в качественном строительстве объектов культуры. Строительные организации нарушали свои прямые обязанности, поэтому переезда в новые здания театральные администрации бросали все силы и средства на устранение недоделок. Из новых театральных зданий Сибири того времени с большими недостатками было принято здание театра драмы в г. Томске. Коллектив театра в 1978 г. на своем собрании очень горячо возмущался недоделками строителей [49], что, впрочем, было оставлено без внимания.
Вышеперечисленные факты были характерны для советской модели социализма. Но творческих работников волновало также то, что «актер - последний человек в театре, а художник - мальчик на побегушках», «художник в кукольном театре не только делает эскизы кукол и декораций, но и является скульптором, бутафором, костюмером», что «без беготни по халтурам невозможно прожить на заработную плату». Они стали реагировать на то, что власти, требуя выполнения финансового плана, критиковали худсоветы за репертуар, подобранный так, «чтобы сделать кассу», «в спектаклях много рыцарей и цыган», что «есть тенденции к постановке пьес камерного характера», "мещанство заполонило сцену". [50]. Таким образом, театральные работники начали понимать, что неэффективность государственная идеологизированная система власти и что театральные группы «народного контроля» эти проблемы не решат. Это понимание рождало «фронду» по отношению к властям, чаще пассивную, иногда был просто всплеск эмоций. Но больше «голосовали ногами», когда не приходили на занятия политсети, или игнорировали напыщенные речи партийных руководителей. В Барнауле в 1976 г. большая часть театральной молодежи покинула здание крайкома партии после перерыва, где местные власти встречались с творческой интеллигенцией края [51].
Проблема «лишнего билетика» была в Сибири только в Омске [52]. Газета «Молодой сибиряк» 27 марта
1969 г. опубликовала материалы «круглого стола», проведенного в газете, на котором начальник Омского областного управления культуры Н. Бревнова не без гордости сказала: «Проблемы пустого зала для Омска нет». (Автор знает это из собственного опыта.) По документам не было особых проблем с посещаемостью в Тюменском драматическом театре [53].
На посещаемость театров омскими зрителями, особенно в драматическом театре, не влияло то, что в репертуаре «нет пьес на героико-революционную тему, о жизни молодежи, современного села, на местном материале», мало спектаклей, «где воспета романтика труда, пробуждение творческой фантазии», «нет связи с местными писателями [54]. На наполняемость театральных залов в г. Омске не действовало ни «панибратство главного режиссера с актерами», ни неукомплектованность труппы, ни противоречия между молодыми и пожилыми артистами, ни авралы перед сдачей спектакля, ни текучесть кадров (в свое время из Омска уехали С. Мишулин
и В. Дворжецкий, ставшие известными актерами для всей страны, и много других впоследствии знаменитых актеров), ни отсутствие режиссера и очередного художника, ни привлечение театральных работников к празднованию 250-летия Омска и др. [55]. Здесь перечислены все субъективные причины, о которых написано выше как о влияющих на посещаемость театров в регионе, но если для остальных театров Сибири это были причины, снижающие успешную работу, то Омск на этом фоне действительно благополучный театральный город.
В 1973 г. спектакль Омского театра драмы «Солдатские вдовы» удостаивается Государственной премии РСФСР им. К. Станиславского. В 1974 г. театр награжден орденом Трудового Красного Знамени. Со столетним юбилеем его поздравляет министр культуры РСФСР Ю.С. Мелентьев [56]. Свои успехи труппа связывает прежде всего с именами режиссеров Я.М. Кирж-нера и А.Ю. Хайкина. В 1977 г. коллектив театра сам ставит перед собой задачу добиться звания «академический», и первыми из драматических театров Сибири в 1983 г. получает это почетное для любого театрального коллектива звание [57].
Примерно такое же положение дел наблюдалось в Тюменском областном драматическом театре. Коллектив критиковался властными органами за то, что «нет спектаклей местных писателей», «артисты не берегут обувь и костюмы», «наблюдается однообразие рекламы», мало спектаклей для нефтяников, газовиков, рыбаков, лесников, тружеников сельского хозяйства, социалистическое соревнование организовано только в технических цехах [58]. Но были и позитивные тенденции и факты: музыкальное оформление спектаклей местными композиторами, театральная сатирическая газета «Откос», которая сатирически изображала тех, кто не хотел серьезно относиться к своим обязанностям и злоупотреблял алкоголем на рабочем месте, были лауреаты театра в номинациях «Лучшая женская роль сезона» и «Лучшая мужская роль сезона», были актуальные спектакли для молодежи города, так как в нем не было ТЮЗа [59]. По мнению автора статьи, колоссальную роль в целом в стабилизации работы театра сыграл Е. А. Плавинский, который был бессменным главным режиссером театра в исследуемое двадцатипятилетие. По-своему этот человек был уникальным явлением для сибирского региона.
Заметную роль в судьбе Кемеровского театра кукол сыграл режиссер В. С. Нагавицын. Под его руководством была введена принципиально новая для театра и для зрителя система кукол-марионеток, которые прославили труппу театра. Первым значительным успехом был спектакль «30 дней Кащея», за который театр в 1976 г. получил премию Министерства культуры СССР [60].
В целом творческий состав всех сибирских театров позволял решать многие проблемы театрального искусства, что приводило к известным успехам в работе. Артисты Алтайского краевого драматического театра Л. И. Двоеглазов и А.Ш. Шелякина были удостоены в 1973 г. диплома II степени Всероссийского фестиваля национальной драматургии и театрального искусства СССР. Актер Л. Усов из Ачинского городского драматического театра стал дипломантом Всесоюзного конкурса 1976 г. «Смотр молодых». Коллектив Новосибирского областного драматического театра в 1968 г. получил за спектакль «Последние» диплом II степени Всероссийского фестиваля драматических и детских театров, посвященных 100-летию со дня рождения М. Горького. В 1976 г.
Черемховский городской драматический театр занял Ш место в конкурсе на лучшую пьесу на военнопатриотическую тему, проводимого Министерством культуры СССР, Главным Политическим управлением Советской Армии, Военно-морским Флотом СССР и Союзом писателей СССР. Новосибирский ТЮЗ был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1980 г. за спектакль «Соленая падь» коллектив Томского областного драматического театра был удостоен Государственной премии РСФСР [61].
Следует отметить, что это не эпизодические успехи отдельных артистов и режиссеров, творческих коллективов Сибири. Это свидетельство хорошего профессионального уровня театров региона. Доказательством этого уровня являются отчеты сибирских театров за период гастролей. Сибирские театры, которые за редким исключением не могли собрать полные залы у себя дома, практически всегда делали финансовый план на гастролях. При этом гастрольный план выполнялся и у сибирских соседей, и в поездках по всему Советскому Союзу, не исключая г. Москву [62]. Конечно, гастрольный план во многом выполнялся благодаря эффекту «чужого» театра, который срабатывал эффективно. Но гастроли достаточно длительны, и если коллектив театра совсем не профессионален, то внимание зрителей только новизной не привлечешь. Сибирские театры играли на среднестатистическом уровне всех советских театров, естественно, с колебаниями в лучшую и худшую стороны [63].
Еще один момент существенно влиял на заполняе-мость провинциальных театров. Это - огромные зрительные залы. Особенно большими были залы вновь выстроенных театров в 60-70-е гг. Эти здания были предназначены не только для приобщения людей к искусству. Они были также местами слетов передовиков производства, сельского хозяйства, партхозактивов и еще многого другого. И строились они с целью вместить всех передовиков и партийных функционеров, а не камерный круг любителей Мельпомены. Поэтому идеологизированное советское государство достаточно легко списывало долги с подобного рода учреждений искусства. Служение музам отодвигалось на вторые роли. Главным было, чтобы сработал идеологический фактор, за который в первую очередь спрашивали с краевых, областных, городских властей [64].
Серьезную проблему в процессе постановки спектакля сибирские коллективы видели не только в отношении творческих работников к своим прямым обязанностям, но и в желании продуктивно работать, на что справедливо указали работники новосибирского драматического театра «Красный факел» на своем собрании в 1965 г. Важным подспорьем в успешной работе, считали артисты Томского драматического театра, является бережное отношение к каждому человеку в коллективе. Эту же мысль высказал на собрании коллектива Алтайского драматического театра народный артист России Д. Г. Паротиков, что оступившегося в чем-то артиста надо воспитывать, а не «избивать» [65]. Иной раз такого бережного отношения к артистам и нормального желания работать не было. Такие конфликты могли разрешить только властные структуры [66].
Особо актуальной проблемой в Сибири была разностилевая подготовка актеров. Все они оканчивали театральные вузы и училища, студии в разных концах Советского Союза. Все они имели разных преподавателей, которые исповедовали свои концепции в искусстве. По-
этому труппа «Красного факела» в 1975 г. очень остро поставила эту проблему. Актеры считали, что разные направления и разностильность школ привносят определенные просчеты в результаты творческого труда коллектива. На такой же точке зрения стояли читинцы, которые в 1978 г. решили пополнять труппу драмтеатра только за счет выпускников Новосибирского театрального училища. По этой же причине главный режиссер Томского драматического театра в 1974 г. побывал на выпускных государственных экзаменах в гг. Новосибирске и Свердловске и пригласил к себе в коллектив 4-х свердловчан [67]. То, что проблема разностилевой подготовки актеров была поднята в 70-е гг. вполне закономерно. Это объясняется тем, что в Сибири отсутствовало театральное высшее учебное заведение, вопрос об открытии которого поднимали сибиряки [69], а также не была развита наука о театре, его истории, что сказывалось на теоретической подготовке работников театра.
В театральном искусстве есть определенные законы и закономерности, но в нем силен фактор случайности, который трудно понять с точки зрения науки и логики. Чем объяснить, что в г. Томске, где в середине 70-х гг. в театральной труппе не было целого ряда амплуа, спектакль «Из племени кедра» имел 60 аншлагов за сезон. А Омский драматический театр, который собирал аншлаги даже в избалованной знаменитостями г. Москве, в 1967 г. потерпел неудачу со спектаклем «Матушка Кураж». Причем работники театра при выпуске спектакля посчитали, что эта работа - творческая удача коллектива, но массовый зритель на спектакль не пошел [70]. Остается только сказать, что такие аномальные случаи в искусстве по-своему закономерны. Человек, его восприятие искусства - сложные явления. И очень часто зритель не понимает мастера, а творец не знает, чего хочет зал. Если их точки зрения совпадают, то автора ждет колоссальный успех, если они различны, то следует абсолютный провал. История мирового искусства тому пример. Приведенные выше факты лишь еще раз подтверждают это.
Театральные работники Сибири жили в определенное время и в конкретной стране. Они дружили с композиторами и рабочими и осуждали своих коллег за наушничество и подлость [71]. Они дарили кукловодам Ханоя кукол, декорации, запись музыкального сопровождения спектакля - и их ссоры с соседями по дому обсуждались на месткомах и партбюро театров [72]. Они организовывали социалистическое соревнование и участвовали в
конкурсах «Лучший по профессии» [73]. Они добивались повышения категории театров и забывали о своем глубинном индивидуализме, когда их обвиняли в существующих и выдуманных грехах [74]. Они принимали самое активное участие в праздновании знаменательных дат страны и региона и «не проявляли должного размаха при подготовке юбилея вождя мирового пролетариата» [75]. Они открывали «клубы друзей театра», лектории «Бригантина», где пропагандировали театральное искусство и срывали из-за пьянства выездные спектакли [76]. Они знакомили студентов педагогического института с процессом создания спектакля, надеясь, что те в сибирских глухих поселках будут ставить школьные спектакли, и терпели руководителей-самодуров, которые вносили в коллективы нервозность и склоки [77].
Таким образом, несмотря на всю специфику деятельности, характерную для художественной интеллигенции, они оставались людьми, жившими в советской провинции. Они были профессионалами, но они не смели отказаться играть на неприспособленной сцене, как это сделали артисты академического Малого театра Союза ССР, когда им в г. Томске на гастролях предложили играть во Дворце спорта [78]. Двойной стандарт в решении одних и тех же проблем в СССР был негласной государственной политикой.
Театральное искусство Сибири проигрывало общесоюзному и российскому в количественных показателях. Так, театров в РСФСР в 1960 и 1980 гг. было соответственно 288 и 324. В Сибири, как отмечено выше, их было 39 и 47. На основе анализа итогов переписи населения можно констатировать, что в 1980 г. 1 театр в РСФСР приходился на 424540 человек, в Сибири - на 449225. В Эстонии с ее всего 10 театрами 1 театр приходился на 162890 человек [79], что почти в 3 раза больше давало шансов посетить спектакль жителям прибалтийской республики, чем сибирякам.
Любая статистика достаточна условна, и она не может полно охарактеризовать человеческое общество. Но, тем не менее, вышеприведенная статистика прямо указывает, что правительство СССР мало заботилось об эстетическом воспитании россиян и еще меньше сибиряков, которые жили в регионе, являющемся сырьевым придатком государства. Имперская политика СССР сказывалась в Сибири во всех сферах человеческой жизнедеятельности, и в первую очередь, в театральной культуре и искусстве, что доказывается материал данной статьи.
Библиографический список
1. Тюменская правда. - 1964. - 26 марта.
2. ЦДНИИО. - Ф.127, Оп.103, Д.32, Л.43; Очерки истории Красноярской краевой организации КПСС.(1895-1980). - Красноярск,
1982. - С.563; ГАТюО. - Ф. - 726, Оп.3, Д.12, Л.33; Культура и искусство Томской области: в помощь пропагандистам, лекторам, политинформаторам, агитаторам. - Томск, 1979. - С.6; Омский государственный ордена Трудового Красного Знамени академический театр драмы. - Омск,1987. - С. 1; ЦХАФАК. - Ф.П. - 10, Оп.61, Д.26,Л.21; ТОЦДНИ. - Ф.35, Оп.31, Д.7, Л.115; Искусство Забайкалья. - Чита, 1966. - С.8; Борисов Б.Л. История Новосибирской области. - Новосибирск, 1977. - С.18; Очерки истории партийной организации Кузбасса. ч. 11.(1920-1937). - Кемерово, 1973. - С. 310.
3. Народное хозяйство Новосибирской области за 1971-1975 гг. Статистический сборник. - Новосибирск, 1976. - С.158; Народное хозяйство Новосибирской области за 1981-1985 гг. Статистический сборник. - Новосибирск,1987. - С.105; Народное хо-
зяйство Красноярского края. - Красноярск, 1985. - С.172; Народное хозяйство Читинской области. Статистический сборник. -Иркутск, 1965. - С.145; Народное хозяйство Читинской области. Статистический сборник. - Иркутск, 1972. - С.247; Кемеровская область в цифрах. 1976-1980. Статистический сборник. - Кемерово, 1981. - С.107-108; Кемеровская область в цифрах. Статистический сборник. - Кемерово, 1987. - С.117; Кемеровская орденоносная. Статистический сборник. - Кемерово,1968. -С. 116; Тюменская область в цифрах. 1981-1985. Статистический сборник. - Свердловск,1987. - С. 94, 95; Народное хозяйство Омской области. Статистический сборник. - Омск,1967. - С.231; Народное хозяйство Омской области за 1971-1975 гг. Статистический сборник. - Омск,1977. - С.111; Народное хозяйство Омской области в одиннадцатой пятилетке. Статистический сборник. - Омск, 1986. - С.142; Народное хозяйство Томской области. Статистический сборник. - М., 1965. - С.170; Народное хозяйство Томской области за 1971-1975 гг. Статистический сборник. - Новосибирск,1976. - С.93; Народное хозяйство Томской области за 1976-1980 гг. Статистический сборник. - Новосибирск, 1982. - С.92; Народное хозяйство Иркутской области. Статистический сборник. - Иркутск,1972. - 255; Народное хозяйство Иркутской области. Статистический сборник. -Иркутск,1981. - С.117; Народное хозяйство Алтайского края в 1971 - 1975 гг. Статистический сборник. - Барнаул, 1976. -С.98; Народное хозяйство Алтая за 60 лет Советской власти. Статистический сборник. - Барнаул, 1977. - С.67.
4. ГАНО. - Ф.Р. - 1722, Оп.1, Д.42, Л.11; РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.445, ЛЛ.1,2; ГАНО. - Ф.Р. - 1450, Оп.1, Д.586, Л.1.
5. ГАНО. - Ф.П. - 76, Оп.1, Д.1884, Л.125; ГАКО. - Ф.П. - 26, Оп.11, Д.62, Л.55.
6. РГАЛИ. - Ф.2938, Оп.2, Д.386, ЛЛ.6,8, 27 - 29; ГАРФ. - Ф.259, Оп.45, Д.1175, ЛЛ.4-20; Д.2652, ЛЛ.4-10.
7. Материалы ХХІІ съезда КПСС. - М.,1962. - С.418-420.
8. РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.57, ЛЛ.4,9, Д.88, ЛЛ.3-7.
9. Там же. - Оп.22, Д.1327, ЛЛ.15-20.
10. Луначарский А.В. О народном образовании. - М., 1960. - С.109-110.
11. РГАЛИ.- Ф.970, Оп.19, Д.88, ЛЛ.3-7.
12. ГАНО.-Ф.П.-586, Оп.1, Д.20, Л.25; Ф.61, Оп.1, Д.980, Л.187; ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.50, Д.3, Л.33; ТОЦДНИ. - Ф.124, Оп.179, Д.19, Л.29; ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1, Д.32, Л.19; ЦХАФАК. - Ф.П. - 10, Оп.54, Д.71, Л.15; ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д,12, ЛЛ.45-47.
13. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.7, Л.34; ГАКО. - Ф.Р. - 984, Оп.1, Д.203, Л.7; ГАНО. - Ф.Р. - 1730, Оп.1, Д.371, ЛЛ.6-10.
14. ГАТюО. - Ф. - 726, Оп.3, Д.12, Л.21; ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1, Д.34, Л.16.
15. РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.324, ЛЛ.7,8.
16. ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1, Д.35, Л.38.
17. ГАНО. - Ф.Р. - 1730, Оп.1, Д.81, ЛЛ.12-17; ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.50, Д.3, Л.34.
18. ЦДНИТО. - Ф.5349, Оп.1, Д.19, Л.57.
19. ГАТюО. - Ф.726, Оп.3, Д.12, Л.29.
20. ГАНО. - Ф.Р. - 1730, Оп.1, Д.371, Л.2; Д.260, Л.1.
21. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.25, Л.61; РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.72, Л.20.
22. ЦДНИИО. - Ф.127, Оп.30, Д.7, Л.274; ЦХАФАК. - Ф.П.-1, Оп.117, Д.164, Л.46; ГАНО. - Ф.П. - 4, Оп.33, Д.2738, Л.10; ТОЦДНИ.
- Ф.124, Оп.207, Д.34, Л.24; Красное знамя. - 1971. - 19 ноября.
23. ТОЦДНИ. - Ф.35, Оп.23, Д.55, Л.30; ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1, Д.44, Л.42.
24. ЦХИДНИ КК. - Ф.26, Оп.9, Д.23, Л.186; ЦДНИТО. - Ф.607, Оп.1, Д.4603, Л.117; ЦХАФАК. - Ф.П. - 1, Оп.121, Д.15, Л.25;
ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1, Д.31, Л.21; ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д.13, Л.19.
25. ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.60, Д.3, Л.15.
26. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.8, Л.58; ЦХАФАК. - Ф.П. - 10, Оп.62, Д.37, Л.84.
27. ГАИО. - Ф.Р - 2862, Оп.1, Д.189а, ЛЛ.1,4,5; Очерки истории Читинской областной партийной организации. Изд. 2. - Иркутск, 1986. - С.343; ГАЧО. - Ф.П. - 3, Оп.25, Д.37, Л.8.
28. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.8, Л.154; ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1, Д.33, Л.33; Сибирь интернациональная. - Новосибирск, 1972. -С. 188; Балибанов И.А. Кемерово вчера, сегодня, завтра. - Кемерово, 1982. - С.110.
29. ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д.14, ЛЛ.6,7; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.21, ЛЛ,79 - 82; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.11, Л.165; ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.50, Д.3, Л.33; ГАКО. - Ф.П. - 26, Оп.11, Д.62, Л.55; ГАНО. - Ф.П. - 22, Оп.34, Д.1, Л.68; ЦХИДНИ КК. -Ф.186, Оп.60, Д.3, Л.18; ГАНО. - Ф.П. - 4, Оп.72, Д.86, Л.6; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.21, Л.56; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.10, Л.52; ЦХИДНИ КК. - Ф.170, Оп.87, Д.9, Л.34; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.20, Л.12; ЦХИДНИ КК. - Ф.756, Оп.1,
Д.1, Л .54.
30. РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.404, Л.35; ГАТюО. - Ф. - 726, Оп.2, Д.22, Л.1.
31. ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.60, Д.3, Л.15.
32. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.17, Л.10; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.24; Л.20; ГАНО. - Ф.П. - 583, Оп.1, Д.49, Л.44; Ф.Р. -
1491, Оп.1, Д. 594, Л.9.
33. ГАОО. - Ф.Р. - 688, Оп.1, Д.113, Л.17; ГАНО. - Ф.П. - 586, Оп.1, Д.23, Л.31; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.10, Л.170; ЦХИДНИ КК.
- Ф.756, Оп.1, Д.4, Л.105.
34. РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.72, Л.6.
35. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.13, Л.21; ГАКО. - Ф.П. - 26, Оп.11, Д.62, Л.58; ГАНО. - Ф.П. - 586, Оп.1, Д.31, Л.32; ЦДНИИО. -Ф.373, Оп.1. Д.46, Л.15; ЦХИДНИ КК. - Ф.5117, Оп.54, Д.5, Л.293.
36. ГАКО. - Ф.Р. - 984, Оп.1, Д.224, ЛЛ,5,6.
37. Там же. - Д.206, Л.3; Ф.П. - 15, Оп.12, Д.73, Л.71; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.25, ЛЛ.60,61; Из истории культурного строительства в Тюменской области. Сборник документов.1918-1975. - Свердловск, 1980. - С.333; ГАЧО. - Ф.П1 - 659, Оп.1, Д.15,
Л.55; ГАОО. - Ф.Р. - 46, Оп.1, Д.122, Л.11; ЦХАФАК. - Ф.П. - 1846, Оп.1, Д.199, Л.5; ГАНО. - Ф.П. - 4, Оп.33, Д.3668, Л.22;
ЦДНИИО. - Ф.127, Оп.86, Д.22, ЛЛ.16,17.
38. Там же. - Ф.159, Оп.28, Д.30, Л.128; Ф.373, Оп.1, Д.38, Л.15; Ф. 159, Оп.30, Д.36, ЛЛ.6,7.
39. ЦХИДНИ КК. - Ф.756, Оп.1, Д.1, Л.54; ГАНО. - Ф.П. - 3, Оп.33, Д.2738, ЛЛ.9,10; ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.52, Д.7, Л.123;
ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.18, Л.57; Д.22, ЛЛ.12-18.
40. ГАНО. - Ф.П. - 583, Оп.1, Д.38, Л.26; ТОЦДНИ. - Ф.2920, Оп.1, Д.2, Л.15; ГАКО. - Ф.П. - 26, Оп.11, Д.26, Л.55; ЦДНИОО. -
Ф.1659, Оп,9, Д.23, Л.61; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.23, Л.83; Д.28, Л.7.
41. ГАНО. - Ф.П. - 586, Оп.1, Д.31, Л.32.
42. ЦДНИОО. - Ф.1659, Оп.9, Д.23, Л.62; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.10, Л.185; Д.11, Л.194; ГАКО. - Ф.П. - 26, Оп.11, Д.26, Л.55.
43. ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д.13, ЛЛ.20,21; Д.12, Л.79; ЦДНИИО. - Ф.263, Оп.39, Д.83, Л.25; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.8, ЛЛ.69,70.
44. ГАНО. - Ф.П. - 586, Оп.1, Д.24, Л.52; Д.25, Л.37.
45. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.25, Л.9; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.24, Л,22; ГАНО. - Ф.П. - 61, Оп.1, Д.105, Л.141.
46. ГАЧО. - Ф.П. - 3, Оп.27, Д.49, Л.63.
47. ЦДНИИО. - Ф.127, Оп.63, Д.111, Л.62; ЦХИДНИ КК. - Ф.6693, Оп.1, Д.38, Л.298; ЦДНИОО. - Ф.14, Оп.8, Д.14, Л.8.
48. ГАЧО. - Ф.П. - 2, Оп.60, Д.609, Л.143; Ф.1, Оп.35, Д.4, Л.39; ЦДНИИО. - Ф.263, Оп.39, Д.17, Л.161; Оп.40, Д.5, ЛЛ.59 - 61; ГАЧО. - Ф.П. - 3, Оп.45, Д.31, Л.46.
49. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.27, ЛЛ.61-66.
50. РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.72, Л.20; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.27, Л.32; Д.25, Л.8; ЦХАФАК. - Ф.П. - 1846, Оп.1, Д.199, Л.5-7; Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.30, Л.79; ГАНО. - Ф.П. - 61, Оп.1, Д.105, Л.141; ЦХИДНИ КК. - Ф.756, Оп.1, Д.13, Л.35.
51. ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.24, Л.22.
52. ЦДНИОО. - Ф.764, Оп.22, Д.8, Л.145; ГАОО. - Ф.Р. - 46, Оп.1, Д.122, Л.8; Ф.Р. - 688, Оп.1, Д.52, Л.6.
53. ТОЦДНИ. - Ф.2920, Оп.1, Д.7, Л.45; Сластенин В.А. Развитие культуры и искусства в Тюменской области за 50 лет советской власти. - Тюмень, 1967. - С.35.
54. ЦДНИОО. - Ф.17, Оп.109, Д.44, Л.5; Ф.22, Оп.1, Д.31, Л.24.
55. Там же. - Ф.14, Оп.6, Д.484, Л.13; Ф.2738, Оп.1, Д.34, ЛЛ.2, 24; Д.36, Л.73; Ф.764, Оп.16, Д.4, Л.5; Ф.2738, Оп.1, Д.34, ЛЛ.2,3; Ф.764, Оп.16, Д.4, Л.5; Ф.14, Оп.8, Д.66, Л.27; ГАОО. - Ф.Р. - 1203, Оп.1, Д.158, Л.6.
56. Омская правда. - 1973. - 22 марта; ГАОО. - Ф.Р. - 1203, Оп.1, Д.160, ЛЛ,1,2.
57. ЦДНИОО. - Ф.2738, Оп.1, Д.39, Л.19; Д.39, ЛЛ.20,21; Омский государственный ордена Трудового Красного знамени академи-
ческий театр драмы. - Омск, 1987. - С.5.
58. ТОЦДНИ. - Ф.124, Оп.207, Д.34, Л.24; Ф.2920, Оп.1, Д.2, Л.15; Д.5, Л.43; Ф.124, Оп.191, Д.17, Л.7.
59. ГАТюО. - Ф.1921, Оп.1, Д.73, Л.11; ТОЦДНИ. - Ф.2920, Оп.1, Д.3, Л.47; Д.10, Л.71; Д.7, Л.58.
60. ГАКО. - Ф.П. - 387, Оп.1, Д.8, ЛЛ.56,57.
61. ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.20, Л.21; ЦХИДНИ КК. - Ф.186, Оп.60, Д.3, Л.14; ГАНО. - Ф.Р. - 1700, Оп.1, Д.212, Л.2;
ЦДНИИО. - Ф.263, Оп.39, Д.17, Л.159; ЦДНИТО. - Ф.607, Оп.10, Д.8, Л.35.
62. ГАЧО. - Ф.П. - 3, Оп.29, Д.15, Л.100; ЦХИДНИ КК. - Ф.756, Оп.1, Д.1, Л.154; ЦДНИИО. - Ф.263, Оп.39, Д.17, Л.160; ЦХАФАК. -Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.21, Л .56.
63. ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.30, Л.62.
64. ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д.13, Л.11; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.10, Л.113; ЦДНИОО. - Ф.2738, Оп.1, Д.40, Л.55.
65. ГАНО. - Ф.П. - 583, Оп.1, Д.38, Л.66; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.11, Л.152; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.29, Л.27.
66. ГАНО. - Ф.П. - 62, Оп.7, Д.7, Л.208.
67. Там же. - Ф.П. - 583, Оп.1. Д.49, Л.44; ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д.18, Л.72; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.17, Л.5.
68. РГАЛИ. - Ф.970, Оп.19, Д.404, Л.57.
69. ГАНО. - Ф.П. - 22, Оп.34, Д.1, Л.44.
70. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.18, ЛЛ.40,41,55,57; ЦДНИОО. - Ф.1659, Оп.9, Д.35, Л.10.
71. ГАТюО. - Ф.1921, Оп.1, Д.73, Л.11; Ф.726, Оп.2, Д.30а, Л.21; Д.68, ЛЛ.7,8.
72. Красное знамя. - 1979. - 18 сентября; ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7. Д.10, Л.63-68.
73. ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.27, Л.17; ГАКО. - Ф.П. - 373, Оп.1, Д.46, Л.15.
74. ЦДНИТО. - Ф.607, Оп.1, Д.3685, Л.20; ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.27, Л.25; ГАЧО. - Ф.П. - 1659, Оп.1, Д.15, ЛЛ.4 - 8; За-
байкальский рабочий. - 1975. - 4 февраля.
75. ЦДНИИО. - Ф.373, Оп.1. Д.42, Л.8; ЦДНИОО. - Ф.14, Оп.8, Д.66, Л.27; ГАНО. - Ф.П. - 22, Оп.17, Д.66, Л.11.
76. ЦХИДНИ КК. - Ф.170, Оп.87, Д.9, Л.34; ГАОО. - Ф.Р. - 688, Оп.1, Д.52, Л.6; ГАНО. - Ф.П. - 88, Оп.1, Д.1282, Л.41.
77. ЦХАФАК. - Ф.П. - 4717, Оп.1, Д.11, Л.27; ГАНО. - Ф.П. - 62, Оп.7, Д.7, Л.208.
78. ЦДНИТО. - Ф.399, Оп.7, Д.21, Л.4.
79. См.: Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический сборник. - М., 1987. - С.374, 377, 568; Народное хозяйство РСФСР за 70 лет. Статистический ежегодник. - М., 1987. - С.396.
Список сокращений
ГАИО - Государственный архив Иркутской области
ГАКО - Государственный архив Кемеровской области
ГАКК - Государственный архив Красноярского края
ГАНО - Государственный архив Новосибирской области
ГАОО - Государственный архив Омской области
ГАРФ - Государственный архив Российской Федерации
ГАТО - Государственный архив Томской области
ГАЧО - Государственный архив Читинской области
РГАЛИ - Российский государственный архив литературы и искусства
ТОЦДНИ - Тюменский областной центр документации новейшей истории
ЦДНИИО - Центр документации новейшей истории Иркутской области
ЦДНИОО - Центр документации новейшей истории Омской области
ЦДНИТО - Центр документации новейшей истории Томской области
ЦХАФАК - Центр хранения архивных фондов Алтайского края
ЦХИДНИ КК - Центр хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края Материал поступил в редакцию 03.12.07.
УДК 069.02.4(571.150-25):908 Н.В. Вакалова
РОЛЬ ОБЩЕСТВЕННЫХ И ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ В СОХРАНЕНИИ КОЛЛЕКЦИИ БАРНАУЛЬСКОГО ГОРНОГО МУЗЕУМА КОНЦА XIX - НАЧАЛА ХХ ВЕКОВ
В статье представлен исторический анализ регионального социокультурного процесса развития музейного дела на Алтае и в Томской губернии, определена роль общественных организаций и учебных заведений Западной Сибири в этом процессе.
Барнаульский горный музеум (музей) одни из старейших музеев в Сибири, основанный в 1823 г. по инициативе П. К. Фролова и Ф. В. Геблера. За время своей деятельности в его фондах было представлено большое количество уникальных экспонатов как по истории Алтая, так и Сибири. Впоследствии часть материалов горного музея было безвозвратно утеряна. Изучение «судьбы» первых коллекций представляет интерес для значительного числа краеведов и музейных работников.
В 1890-е гг. фонды Барнаульского горного музея находились в плачевном состоянии. Его собрания были расформированы и разделены на части, одна из которых была передана в реальное училище, другая - в чертежную мастерскую.
В 1891 г. в Алтайском округе было создано «Общество любителей исследования Алтая», которое в 1902 г. было официально присоединено к Западно-Сибирскому
отделу Русского Географического общества и получило название Алтайского подотдела ЗСО ИРГО. С момента преобразования отдел одной из основных задач ставил комплектование материалов для устройства в Барнауле общедоступного Алтайского музея. Главной целью музея было «давать наглядное представление об алтайском растительном и животном мире, минеральных горных богатствах Алтая, о быте населяющих его народов и его прошлом» [1]. Подотдел стремился организовать работу музея как общественного научно-исследовательского учреждения, взаимодействующего со всеми слоями населения. В своей деятельности члены Подотдела ориентировались на опыт работы сибирских музеев.
В первые годы деятельности «Общество любителей исследования Алтая» неоднократно обращалось к начальнику Алтайского округа с просьбой о передаче части материалов горного музея в распоряжение «общест-
