CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 91 Tomsk State University Journal of History. 2024. № 91
Научная статья УДК 94(47)084.3(571) doi: 10.17223/19988613/91/9
Сибирь как социокультурное пространство в публицистике Г.Н. Потанина 1917-1919 гг.
Дмитрий Николаевич Шевелев1, Кирилл Александрович Конев2
12 Томский государственный университет, Томск, Россия 1 shev-dn@yandex. ru 2 [email protected]
Аннотация. На примере публицистики Г.Н. Потанина 1917-1919 гг. рассматриваются механизмы и практики дискурсивного конструирования образов Сибири как особой территории, обладающей признаками трансгранич-ности. В центре внимания авторов - смыслы и способы их развертывания, обеспечившие областническому нар-ративу устойчивость в различных исторических, политических и культурных контекстах с учетом того, что его сторонники никогда не занимали господствующего положения на региональном политическом поле. Ключевые слова: Гражданская война в России, Сибирь, Г.Н. Потанин, сибирское областничество, политический нарратив
Благодарности: Результаты получены в рамках выполнения государственного задания Минобрнауки России, проект № 0721-2020-0042.
Для цитирования: Шевелев Д.Н., Конев К.А. Сибирь как социокультурное пространство в публицистике Г.Н. Потанина 1917-1919 гг. // Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 91. С. 8089. doi: 10.17223/19988613/91/9
Original article
Siberia as a socio-cultural space in G.N. Potanin's journalism of 1917-1919
Dmitry N. Shevelev1, Kirill A. Konev2
12 Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation 1 shev-dn@yandex. ru 2 [email protected]
Abstract. The article examines the journalistic legacy of G.N. Potanin from the point of view of its impact on the formation and functioning of the cultural and linguistic landscape of Siberia. The authors set three main objectives. First, to identify the thematic repertoire of G.N. Potanin's journalism that developed in the pre-revolutionary period, within which images of Siberia as a special socio-cultural space were articulated. Secondly, to identify the nature and direction of the changes introduced by the era of wars and revolutions in the representation of socio-political issues in the region. Thirdly, to establish the factors that determined the stability of the regional narrative set by G.N. Potanin's journalism in various historical, political and cultural contexts.
In the pre-revolutionary period, G.N. Potanin's journalism covered three related topics. The problems of asymmetry in relations between European Russia and Siberia. The range of issues of cultural development of the region with an emphasis on the rise of all levels of education and the formation of an intelligentsia living in the interests of the region. The diversity and specificity of the peoples and social groups inhabiting Siberia, difficulties in the relationship between the indigenous and the alien population. After the February Revolution of 1917, Potanin's thematic range remained the same, but his political involvement and involvement in discussions and direct solutions to issues related to the political structure of Siberia increased. He was concerned about the lack of political maturity among the region's population. Actualizing topical and long-term problems of the development of Siberia in the public field, G.N. Potanin built a socio-cultural space in which these problems unfolded. An imaginary space was located on the border of the intersubjective common world and the world created by its author. At the same time, the construction took place on several levels: spatial (Siberia is a special territory, a part of a country with specific conditions and its own interests in various fields); ethnosocial (Siberia is a region with a special historically formed population, combining indigenous and alien elements, and possessing a unique set of features); temporal (the backward colonial past of the region is contrasted with the advanced technocratic future).
Thus, in G.N. Potanin's journalism of 1917-1919 Siberia acted as an integral part of Russia; as a cross-border zone of economic, social, scientific and cultural contacts that contributed to its development and the sustainability of relations with neighboring countries; as well as a place of application of advanced scientific ideas and a field for scientific and cultural research and experiments carried by local scientists and educators.
© Д.Н. Шевелев, К.А. Конев, 2024
Keywords: Civil War in Russia, Siberia, G.N. Potanin, Siberian regionalism, political narrative
Acknowledgements: The results were obtained in the framework of the fulfillment of the state task of the Ministry of Education and Higher Science of the Russian Federation, project No. 0721-2020-0042.
For citation: Shevelev, D.N., Konev, K.A. (2024) Siberia as a socio-cultural space in G.N. Potanin's journalism of 1917-1919. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 91. pp. 80-89. doi: 10.17223/19988613/91/9
В конце 1917 г. петроградские и московские газеты наперебой заговорили о возникшем на востоке России новом государственном образовании. Так, 8 декабря «Утро России» сообщило о начале работы «чрезвычайного всесибирского съезда советов, городских, земских и областных дум, областных, железнодорожных и почтовых союзов и других демократических организаций, для обсуждения положения Сибири и создания временного полномочного органа управления Сибирью» [1]. «Очередной вопрос, - подчеркивалось в заметке, -временное, в связи с общими событиями, отделение Сибири от России в административном отношении. Общая тенденция сибирских деятелей - стремление к федерации» [1].
Более решительно высказался «Петроградский голос». «Сибирь, - отмечала газета 17 декабря, - окончательно отложилась от Великороссии. Сибирское "учр[едительное] собрание" - чрезвычайный областной съезд Сибири - выбрал временное правительство сибирской республики». Сообщала столичная пресса и о составе правительственного кабинета нового государственного образования и конечно о его главе. «Возглавляет это правительство, - писал тот же "Петроградский голос", - прямая гордость Сибири, один из замечательных русских людей, престарелый Г.Н. Потанин, имя которого как ученого и путешественника хорошо известно далеко за пределами России, в Европе» [2].
Действительно, на завершающем заседании 15 декабря 1917 г. делегатами чрезвычайного областного съезда было принято «Положение о временных органах управления Сибири», согласно которому «впредь до решения вопроса о форме внутреннего управления ее сибирским Учредительным собранием» высшей властью в регионе провозглашались временная Сибирская областная дума и Сибирский областной совет, а до их созыва «осуществление власти в области финансово-экономической и политической» возлагалось на Временный сибирский областной совет (ВСОС) [3]. Договориться о принципах его формирования и персональном составе удалось не сразу [4]. Только к четырем часам дня 15 декабря делегаты съезда после повторного голосования избрали «правительство Сибири», «по типу директории без распределения портфелей», в составе 8 человек во главе с председателем - Г.Н. Потаниным [5, 6]. Почти сразу в переписке (видимо, на манер руководителей Временного правительства) его стали именовать «министр-председатель». Знакомая Григория Николаевича М.Х. Свентицкая писала ему в середине декабря из Москвы: «Что творится у Вас в Сибири? Правда ли, что республика и Вы - президент? Если да, - верите ли Вы в прочность того, что совершается, радуетесь ли, что дожили до таких времен?»
Однако в самом конце 1917 г. разразился скандал: Г.Н. Потанин демонстративно заявляет о своей отставке. Первой об этом в последний день уходящего года сообщает «Сибирская жизнь», опубликовав обращение Потанина «Во Временный сибирский областной совет» [7]. Из открытого письма становится понятно, что серьезные разногласия с эсеровским большинством у Григория Николаевича возникли еще на чрезвычайном областном съезде, когда поддержку (77 делегатов «за» при 37 воздержавшихся) получила предложенная фракцией эсеров, социал-демократов и национальных групп формула перехода: «Переходя к вопросу о конструкции временной власти в Сибири, чрезвычайный сибирский съезд постановляет, что до Учредительного собрания Сибири орган контролирующий и законодательный должен состоять исключительно из представителей демократии без участия цензовых элементов, что же касается до власти исполнительной, то она должна быть социалистической, причем в состав органа исполнительной власти могут войти все социалистические партии от народных социалистов до большевиков включительно, с представительством национальностей» [8].
В письме, адресованном делегатам съезда и впоследствии обнародованном его председателем В.М. Кру-товским на собрании Красноярского отдела общества сибирских областников-автономистов, Г.Н. Потанин заявлял: «Ознакомившись с поводами, которые привели к выделению из съезда блока делегатов от кооперативных, городских и земских деятелей и областников, я примыкаю всей душой к этому блоку и не разделяю мнений и стремлений их противников. Вместе с членами блока я против включения в состав резолюции, выработанной президиумом, дополнительных слов: "от н[ародных] социалистов] до большевиков включительно". Этот раскол вызывает во мне глубокое огорчение. В противниках блока я не вижу искренней преданности идее областничества, которая была внушена старым областникам любовью к сибирскому крестьянству. Я вижу в стремлениях этих моих противников служение только партиям, к которым они принадлежат. А служение партиям, в особенности провинциальным, не всегда заключается в служении народу» [9].
Другим же камнем преткновения становятся решение съезда лишить права решающего голоса представителей цензовых элементов и взятый эсеровским большинством последовательный курс на устранение представителей торгово-промышленных кругов от власти в переходный период. «Долгие годы своей жизни, размышляя над будущим Сибири, - указывал Г.Н. Потанин в письме, адресованном ВСОС, - я пришел к выводу, что к обновлению ее должны быть призваны все слои сибирского населения, без различия
веры, племени и достатка. Настал, наконец, счастливый день, когда население Сибири должно было проявить свою волю. К глубокому моему огорчению, общеполитические условия разбили мечту моей жизни: к строительству самостоятельной Сибири оказалось призванным не все население» [7].
Оба этих аспекта, взятые в совокупности, Г.Н. Потанин рассматривал как «ухаживание за большевиками» и «крайне опасную для серьезного дела» политическую игру [9].
Последней каплей становится обращение ВСОС к советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов с призывом «послать своих представителей в [Сибирскую областную] думу для того, чтобы она, будучи в большинстве рабоче-крестьянской, могла творить жизнь на благо народное» [10], которое Г.Н. Потанин рассматривал как новое «устремление в сторону большевизма» [11]. Разъясняя свой поступок, он писал: «Некоторое время я оставался председателем совета; деятельность его проходила без всякого участия с моей стороны; мне только приносили время от времени для подписи некоторые документы, в которых не заключалось никакого расхождения с моими взглядами. Но я не мог ручаться, что поздно или рано мне придется выразить несочуствие политике совета, и это обнаружилось по поводу обращения областного совета к советам солдатских и рабочих депутатов. Этот документ был принесен мне для подписи одним из членов областного совета; при этом этот член сказал мне, что я могу бумагу, если не хочу, не подписывать. На мой же вопрос, что совет сделает, если я откажусь подписать, мне дан был ответ, что тогда бумага будет подписана заместителем председателя. Мне показалось неудобным поведение председателя, который будет подписывать только документы, не отражающие в себе политического направления совета, а в тех случаях, когда ему придется брать на себя ответственность за политическое направление своих товарищей, он будет прятаться за спину одного из них. Я порешил бумагу подписать, но в ближайшее же время отказаться от председательства» [12]. При этом Григорий Николаевич не только сложил с себя полномочия председателя, но и полностью отказался от дальнейшего участия в работе ВСОС [7].
Такой шаг признанного лидера сибирского областничества, дожившего, по словам В.М. Крутовского, до «времен сказочного превращения страны рабства, кнута, казней и грубого попрания и угнетения всего светлого, свободного - в страну широчайшей свободы, страну самого розового будущего» [13. С. 141], отражал его глубокое разочарование в происходящем.
Революционные потрясения, а затем и последовавшая за ними вооруженная эскалация на территории Сибири открыли «окно возможностей» для сибирских областников. Их воззрения и идеи приобрели актуальность, а сами они, включая старейшего представителя и основателя движения Г.Н. Потанина, оказались вовлечены в политические перипетии. Рассмотрение политической деятельности представителей областничества в период 1917-1920-х гг. невозможно без анализа эволюции их взглядов и идей на протяжении второй
половины XIX - начала ХХ в. На современном этапе изучение публицистики областников осуществляется в рамках различных дисциплин и направлений с опорой на широкий спектр методов.
С.В. Селиверстов анализирует взгляды областников в рамках изучения евразийства. Он полагает, что Г.Н. Потанин «...от идеи о значимости Сибири по отношению к России последовательно приходит к концепции, в которой формулируется и обосновывается культурно-историческая, цивилизационная значимость, первостепенность Востока по отношению к Европе», обозначая эту концепцию как «евразийскую» [14].
А.В. Головинов в ряде своих работ, обращаясь к публицистике Н.М. Ядринцева и Г.Н. Потанина, фокусируется на анализе их политико-правовых взглядов и выявлении отдельных базовых категорий, использовавшихся областниками, справедливо полагая, что «.язык политико-правовой доктрины позволяет судить, собственно, о ее идейном содержании» [15]. Рассматривая публицистику Г.Н. Потанина, автор отмечает, что «.период раннего идейно-политического творчества сибирского общественного деятеля носит ярко выраженный просветительский, гуманистический и интегративно-федералистский характер» [16].
Участие областников в событиях 1917-1920-х гг., их идейная эволюция достаточно подробно изучены отечественными исследователями. Особое внимание уделяется рассмотрению фигуры Г.Н. Потанина, политические воззрения которого рассматривались в рамках обобщающих и специальных работ. Так, М.В. Шилов-ский одним из первых на современном этапе изучил деятельность Г.Н. Потанина и областников в целом в период революционных событий 1917 г. и Гражданской войны, посвятив этому две специализированных работы [17, 18].
А.М. Сагалаев и В.М. Крюков, освещая деятельность Г.Н. Потанина в период революционных потрясений, указывали на проблемы адаптации к сложной и изменчивой политической обстановке: «видя прекрасную цель, он не знал к ней пути, явно не поспевая за динамичным развитием обстановки, не понимая многих реалий, не приемля насилия» [19. С. 188].
Подробному анализу политической активности областников в 1917 г. посвящена статья В.И. Шишкина, в которой указывается на активную трансформацию данного течения, превратившегося из малочисленных кружков интеллигентов в «общественно-политическое движение регионального масштаба, располагавшее собственной программой автономного устройства края в составе обновленной России и руководящими структурами, наделенными властными полномочиями» [20].
Н.С. Ларьков в статьях, посвященных «Потанинскому кружку» рассматривает форматы участия данного объединения областников в общественной и политической жизни Сибири. По мнению исследователя, Г.Н. Потанин и его окружение вполне предсказуемо оказались в стане противников большевизма, внося вклад как «в формирование антисоветских органов власти, так и в идеологическое обеспечение их последовательной борьбы с большевизмом» [21].
Еще одно перспективное направление связано с изучением последующей рецепции и политического использования идей областничества в ХХ-ХХ1 вв. Так, С.Д. Бакулина связывает рост интереса к сибирскому областничеству на современном этапе с поиском механизмов региональных идентичностей в постсоветский период, а также с образованием метакультур, актуализирующих необходимость выделения маркеров, дающих представление об уникальности регионов [22]. По мнению А.В. Сушко, «сибирский национализм в форме сибирского областничества 1860-1920-х гг. претерпел политическую смерть». Но, как отмечает автор, ряд идей сибирских областников оказался востребованным в период распада СССР [23].
Цель нашего исследования - на примере публицистического наследия Г.Н. Потанина (с приоритетом к работам 1917-1919 гг.), с одной стороны, выявить способы конструирования образов Сибири как особой территории, обладающей признаками трансграничности, в региональном публичном пространстве; с другой -определить возможности лидеров общественного мнения (к каковым, без сомнения, относился Г.Н. Потанин) оказывать влияние на формирование и функционирование культурного ландшафта локального уровня.
Авторы ставят перед собой три основные задачи. Во-первых, определить сложившийся в дореволюционный период тематический репертуар публицистики Г.Н. Потанина, в рамках которого артикулировались образы Сибири как особого социокультурного пространства. Во-вторых, выявить характер и направленность изменений, внесенных эпохой войн и революций в репрезентацию общественно-политической проблематики региона. В-третьих, установить факторы, обусловившие устойчивость заданного публицистикой Г.Н. Потанина областнического нарратива в различных исторических, политических и культурных контекстах с учетом того, что его сторонники никогда не занимали господствующего положения на региональном политическом поле.
Основным источником для написания данной работы послужили публицистические статьи Г.Н. Потанина, его политические заявления и воззвания, напечатанные преимущественно в сибирской периодике (газеты «Сибирская жизнь», «Иллюстрированное приложение к газете "Сибирская жизнь"», «Сибирский вестник политики, литературы и общественной жизни», «Жизнь Алтая», «Труд и земля», «Народная Сибирь», «Вестник Томской губернии», журнал «Сибирские записки»), а также выходившие отдельными изданиями или включенные в сборники. В центре нашего внимания была прежде всего публицистика периода Революции и Гражданской войны (1917-1919), однако для системного понимания взглядов Г.Н. Потанина на развитие Сибири, оценок дальнейших перспектив мы обращались к более ранним его работам. Кроме того, использовались материалы периодической печати, связанные с оценкой общественной деятельности Г.Н. Потанина в «эпоху войн и революций», раскрывающие направленность и характер его полемики с другими авторами на протяжении рассматриваемого периода.
К началу революционных событий Г.Н. Потанин -уже настоящая живая легенда, «символ Сибири». Он -выдающийся путешественник и учёный-натуралист, общественный деятель, просветитель, литератор с четко выраженной гражданской позицией, признанный лидер и идеолог сибирского областничества. «Я служил идее областничества только как честный публицист и никогда не был политическим практиком, -писал он в конце 1917 г. - Я всегда держался правила вести агитацию своей идеи открыто и честно, не заигрывая с сильными влияниями, не входя в опасные союзы» [9]. Говоря о своей общественной деятельности, Г.Н. Потанин подчеркивал прежде всего ее культурно-просветительскую направленность. «Около тридцати лет я интересовался вопросом о сибирском областничестве, - утверждал он в начале 1918 г., - разрабатывая его теоретически, и отчасти пропагандировал эту идею, хотя и недостаточно энергично. Таким литератором-пропагандистом я оставался до самого объявления республики; ни в какой практической деятельности как по этому вопросу, так и по другим политическим я не участвовал. Партийная деятельность была мне всегда чужда» [12].
Лидер сибирского областничества всегда высоко оценивал роль литературы и публицистики в общественной жизни. «В доконституционное время, указывал он, - выразителем нужд Сибири была одна только журналистика» [24. С. 283]. С одной стороны, периодическая печать служила основным инструментом продвижения областнической повестки. В своих работах Г.Н. Потанин неоднократно возвращался к примеру Н.М. Ядринцева, который, по его мнению, поднимая в прессе «ряд областных сибирских вопросов», протестуя «против приниженного и подчиненного положения области, против ссылки, которая оскорбляет чувство сибирского патриота, против эксплуатации областного богатства в исключительно государственном интересе, против колониальной политики правительства», и «создал сибирскую журналистику, сообщил ей серьезный тон, поставил ее на путь общественного служения» [24. С. 269]. С другой стороны, именно язык и литература, с точки зрения Г.Н. Потанина, обеспечивали прочную связь Сибири с Россией. «И как бы центробежные ручьи русской жизни не сделались многочисленны, - сказал он на торжественном заседании в Томском общественном собрании, посвященном его 80-летию, - как бы русские области в своем стремлении к самоопределению ни разошлись далеко одна от другой в своих культурных особенностях, - всегда смелый, честный, искренний голос русской публицистики заставит нас всех почувствовать, что мы - один народ» [25].
Как публицист Г.Н. Потанин сформировался в 1870-е гг., а к 1907-1908 гг., с выходом серии статей «Областническая тенденция в Сибири» и сборника «Сибирь, ее современное состояние и ее нужды», у него сложилось целостное представление о месте и перспективах развития Сибири в составе России. В дореволюционный период публицистика Г.Н. Потанина главным образом охватывала три связанных между собой тематических поля: проблемы асимметричности
в отношениях между Европейской («зауральской») Россией и Сибирью, возможные способы их устранения; спектр вопросов культурного развития региона с упором на подъем всех уровней образования и формирование интеллигенции, живущей интересами края; многообразие и специфика населяющих Сибирь народов и социальных групп, трудности во взаимоотношениях коренного («инородческого») и пришлого (на разных исторических этапах) населения. Связующей основой выступал областнический нарратив: «Многообразные нужды Сибири обобщаются одной идеей - уравнение колонии с метрополией во всех областях жизни. Правительственные меры, искусственно подавляющие интересы колонии в угоду метрополии, должны быть упразднены; против условий, исторически сложившихся в ущерб колонии и к выгоде метрополии, правительство должно принять покровительственные для колонии меры» [24. С. 275].
После Февральской революции 1917 г. тематический репертуар публицистики Г.Н. Потанина в целом сохраняется, но усиливаются ее политическая направленность, включенность в обсуждение и непосредственное решение вопросов, связанных с политическим устройством Сибири, серьезная обеспокоенность по поводу недостаточной «политической зрелости» населения края. В 1919 г. он возвращается к просветительской тематике и разработке общекультурных аспектов областничества. Всего, по подсчетам авторов, в 1917-1919 гг. в сибирской периодике, без учета его политических заявлений, подписанных им воззваний, деклараций, текстов речей и воспоминаний, было опубликовано 40 статей Г.Н. Потанина (20 - в 1917, 9 - в 1918 и 11 - в 1919 г.), что свидетельствует о значительной литературной и общественной активности для человека, который «в это время уже плохо видел, плохо слышал и еле двигал ногами» [26. С. 95].
Актуализируя в публичном поле как злободневные, текущие, так и более долгосрочные проблемы развития Сибири, Г.Н. Потанин выстраивает и то социокультурное пространство, в котором эти проблемы разворачиваются, воображаемое пространство, находящееся на границе интерсубъективного общего мира и мира, созданного его автором. Конструирование при этом происходило на нескольких уровнях: пространственном (Сибирь - особая территория, часть страны со специфическими условиями и своими интересами в различных сферах), этносоциальном (Сибирь - регион с особым исторически сложившимся населением, соединившим коренные и пришлые элементы и обладающим уникальным набором черт) и темпоральном (отсталое колониальное прошлое края противопоставляется передовому просвещенному будущему). Рассмотрим их подробнее.
1. В августе 1917 г., вступая в заочную полемику с меньшевиком А.Н. Рожковым по вопросу об автономии Сибири, Г.Н. Потанин указал на три ключевых особенности Сибири. «Своеобразие местных условий, -констатировал он, - главным образом заключается не в условиях Томской губернии или Енисейской, а в тех общих условиях, которые объединяют всю Сибирь, всю от устья Амура - штрафная колонизация, не ту-
земная интеллигенция, не имеющая корней в стране, подчиненность сибирского рынка Москве, - вот в чем заключается главное своеобразие Сибири» [27].
Буквально через полтора месяца, характеризуя положение края в прошлом, Г.Н. Потанин вновь обращает внимание на его отличия, выделив три основных исторически сложившихся диспропорции. «Одна из них, штрафная колонизация, настолько явная, - констатировал он, - что само монархическое правительство признало ее вред и отменило ссылку. Несправедливость, которая усматривается в отношениях мануфактурной Москвы к сырьевому рынку Сибири, не бросается так резко в глаза и не вызывает в жителях Сибири отчаяния; не теряется надежда, что современная жизнь смягчит остроту вопроса. Третья несправедливость, положение сибирской интеллигенции, самая опасная; она вынимает душу из тела Сибири, превращает его в труп, мешает этому телу превратиться в живой организм, лишает Сибирь надежды на самостоятельную духовную работу, лишает ее надежды на посильное участие в мировом культурном прогрессе» [28]. На этих примерах видно, что Г.Н. Потанин не воспринимал Сибирь только как географический объект, а рассматривал ее особенности в единстве природного, культурного и социального.
«Человечество обязано цивилизацией двум центрам, лежащим на двух противоположных концах материка Старого Света, - писал Г.Н. Потанин в очерке о колонизации Сибири, подготовленном для очередного тома "Живописной России". - Европейская цивилизация зародилась на берегах Средиземного моря, китайская - на восточной окраине материка. Эти два мира, европейский и китайский, жили отдельной жизнью, едва зная о существовании друг друга, но не совсем без сношений между собой... В промежутке между двумя мирами лежал путь международных сношений, и это общение Востока с Западом вызывало вдоль пути большие или меньшие успехи оседлости и культуры» [29. С. 31]. Сибирь же занимала периферийное по отношению к центрам цивилизации положение, «лежала в стороне от этого международного пути, и потому до позднейших веков не получила никакого значения в истории развития человечества» [29. С. 31]. Кроме того, «пределы этой страны (Сибири. - Д.Ш., К.К.) были обставлены такими затруднительными условиями, что проникновение в страну представляло серьезные препятствия» [29. С. 31]. Эти обстоятельства и обусловили относительно позднее освоение Сибири переселенцами из западной части континента, а также образовавшийся в этой области своеобразный, в европейском его понимании «вакуум культуры».
Само русское завоевание и колонизация Сибири определялись Г.Н. Потаниным как взаимодействие пришлого населения с огромным по протяженности пространством с противоречивыми социальными и культурными последствиями.
С одной стороны, обширная территория, с которой столкнулись переселенцы, разрушала привычные формы социальной организации и культурной коммуникации. «Великорусский общинник, перевалив через Урал, не принес с собой тогда же поземельной общины -
писал Г.Н. Потанин, выделяя специфику первоначального периода миграции, - простор земли сделал то, что русская община при переходе через Урал рассыпалась. Из земледельца коллективиста сибирский крестьянин обратился в земледельца индивидуалиста» [24. С. 290] . Большие расстояния снижали плотность заселения. Вплоть до 1860-х гг., отмечал Г.Н. Потанин, «население в Сибири было жидко, расстояния между деревнями были большие, торговые сношения были вялы, реки были мертвы и не оживлены судоходством, города были немноголюдны; жидкость и рассеянность населения считались причиной, задерживающей успехи культуры в Сибири» [24. С. 277]. И если возросший в последующие годы поток аграрной миграции повысил численность крестьянства на ее территории, то общий культурный уровень деревни продолжал оставаться невысоким, а прослойка сельской интеллигенции - минимальной. В такой ситуации особую роль приобретали города. Как отмечал Г.Н. Потанин, «.. .города Сибири - это точки на общественном теле Сибири, которыми оно воспринимает лучи света, идущие с Запада. В городах исключительно сосредоточены все интеллигентные силы этого края. В европейской России города не стоят в таком привилегированном положении относительно деревень, как в Сибири» [30. С. 234].
С другой стороны, территориальная отчужденность от европейской части страны («центра») обусловила, по мысли Г.Н. Потанина, рост регионального самосознания. «Чувство обособленности, которое неизбежно должно было явиться на новой территории, -полагал он, - должно было вызвать законное и полезное стремление к соревнованию с другими русскими областями» [24. С. 267-268]. И даже в специфическом местном климате, который он охарактеризовал «самым упорным, самым закоснелым сепаратистом», был по словам Г.Н. Потанина, «прочный залог обособления сибирского населения как в физическом, так и в духовном отношениях»» [24. С. 266].
2. Еще первые идеологи сибирского областничества А.П. Щапов и Н.М. Ядринцев сформировали и закрепили в общественном сознании представление об особом этнографическом типе - «сибиряке», сформировавшемся в результате длительного периода колонизации края и взаимодействия пришлого русского и аборигенного населения [31]. «Этот выработанный тип совокупил в себе свойства азиатских племен со свойствами европейско-русской расы. Утвердивший за собой естественным образом свою самостоятельность, он широким потоком разливается по великой сибирской низменности вплоть до Восточного океана. Он утверждает за собой владычество взамен древних несовершенных рас. Ему-то и суждено в истории мира водрузить великую европейскую цивилизацию среди новых племен, в новозавоеванных землях, которые должны быть его новым Отечеством» [32].
По версии А.П. Щапова, поддержанной и развитой Н.М. Ядринцевым, потомки русских переселенцев, смешиваясь с местным населением, под влиянием природно-климатических факторов переродились в новый этнографический (областной) тип русского народа -
сибирскую народность, каждый выходец из которой «считал себя русским, а на русского поселенца смотрит как на совершенно чужого ему человека и сомневается в его русской национальности» [33. С. 177]. В целом соглашаясь со Щаповым, Г.Н. Потанин писал: «Сибирский характер только еще складывается, как и самая метисация продолжается. Мы стоим не у могилы, чтобы могли составить верную эпитафию, а у колыбели младенца; у сибирского населения все впереди; это лист белой бумаги, на котором трудно сказать, что впишет жизнь» [34].
Он признавал наличие особых черт, присущих русскому населению края. Так, в статье о перспективах сибирского крестьянства он затрагивал тему «индивидуализма» сибиряков, отмечая: «.в свою очередь, может быть, правы, - не совсем, а до некоторой степени, и те, которые отсутствие этого национального добродушия в характере сибирского крестьянина объясняют индивидуалистической системой полеводства, которая до сих пор господствовала в Сибири». При изменении способа хозяйствования ситуация могла измениться -«.сибирский крестьянин с переходом к трехполью, или, что все равно, к общинному строю, только теперь поступает в коллективистическую школу» [35].
В Сибири, полагал Г.Н. Потанин, завязался сложный узел отношений коренных народов и нескольких волн переселенцев из европейской части. «Сначала количество земли, захваченной русскими колонистами у инородцев, было, конечно, невелико, - отмечал он еще в 1908 г., - но с годами оно постепенно увеличивалось с постоянным ростом русской колонизации; а в последнее время, когда приток русских переселенцев внезапно усилился, захват инородческих земель стал принимать головокружительные размеры. Значительная часть переселенцев селится в районах, занятых уже давно русским племенем, и, селясь между старожильскими селениями, они теснят старожилов, но часть переселенцев надвигается также и на стойбища инородцев; они теснят киргизов, бурят в Забайкалье, алтайцев в Алтае, остяков в Тобольской и Томской губерниях. При столкновении с этими двумя средами, с средой инородческой и средой русских старожилов, переселенцы встречают сопротивление неодинаковой силы» [24. С. 279].
Одной из центральных для Г.Н. Потанина была тема коренного населения Сибири. В обширной статье, опубликованной в ноябре 1917 г., он отметил приоритет Н.М. Ядринцева в актуализации «инородческого вопроса». «Сибирская публицистика, верная заветам своего благородного учителя, включала в список своих забот и нужды инородческих племен; она протестовала против неравноправия инородческого населения, проповедовала об уравнении его в правах и о приобщении к европейскому прогрессу» [36].
Коренные народы позиционируются Г.Н. Потаниным как отставшие от русских на «несколько веков» и только вставшие на путь просвещения и прогресса. Характеризуя областнические съезды, Потанин говорил о «встрече» на них представителей «инородцев» с сибирской интеллигенцией. Результаты внушали ему оптимизм. «Хотелось бы верить, - отмечал он, - что
это братание сибирских народов послужит залогом будущего мирного сожительства пестрого сибирского населения».
Низкий образовательный и культурный уровень населения края Г.Н. Потанин связывал с малочисленностью местной сибирской интеллигенции, которая, в свою очередь, проистекала из неразвитости в регионе системы образования и значительного притока квалифицированных кадров из-за Урала. По его словам, «грамотная Сибирь» делилась на три яруса. «Нижний ярус, пополняемый из низших народных школ, состоит из сибиряков; в среднем ярусе, пополняемом средними учебными заведениями, уже не все сибиряки, -значительная часть мелкого чиновничьего сословия поступает в Сибири из Европейской России; наконец, верхний ярус сибирской интеллигенции исключительно состоит из уроженцев Европейской России» [37].
Именно отсутствием интеллигенции, живущей интересами края и ведущей самую широкую просветительную работу, Г.Н. Потанин объяснял инертность сибирского общества. «Сибирь - самая отсталая часть русского государства, - констатировал он. - Текущие события захватили ее в стадии партикуляризма. Ее обыватель не выходил из круга интересов своего околотка; в нем не был пробужден интерес к вопросам, охватывающим пространство за пределами околотка». С этим же фактором он связывал и успех леворадикальных сил в установлении советской власти в регионе. «В Сибири классовой борьбы не было, - писал он в другой статье в начале июня 1918 г., - но общественный организм и здесь не мог дать отпор большевикам; дефект сибирского общественного организма заключался в том, что у него не было местной сильной интеллигенции, и страна пробавлялась интеллигентными силами, приходившими в нее с запада из-за Урала» [38].
В целом, как полагал Г.Н. Потанин, «общественный быт Сибири еще не сложился в определенные формы; он находится еще в периоде брожения», сибирский социум неоднороден, в своем развитии и организации отстает от европейского «центра» (и «русские» сибиряки, и тем более «инородцы»), нуждается в просветителях, опекунах и защитниках.
3. Постоянно обращаясь к непростым отношениям имперской метрополии и колонии, европейского центра России и ее сибирской периферии, Г.Н. Потанин считал естественной и благотворной территориальную децентрализацию. «Обширная империя, - утверждал он, - не может не расчлениться на отдельные области, хотя бы связь между ними и продолжала сохраняться. Это расчленение должно установиться не на этнографических, а на экономических особенностях в силу того, что физические условия в разных областях империи различны» [39. С. 57]. Осознание самобытности той или иной области Г.Н. Потанин связывал с зарождением местного патриотизма и оценивал как положительный фактор как для самой области, так и для государства в целом. «Местный патриотизм - это великая культурная сила, - восклицал он своей речи на торжественном заседании по случаю его 80-летия, - и если бы развитие этого процесса шло без задержек, если бы в каждой области образовался свой деятельный кон-
тингент местных патриотов, одушевленных желанием, чтобы его область была цветущей, - сколько бы было сделано культурной работы!» [25]. «Необходимо пробудить провинцию к деятельности, - продолжил он. -Для этого необходимо помочь расчленению территории на области, расчленить и государственные финансы, - разделить их на областные. Нужно пробудить в провинции творческую деятельность и в науке, и в искусстве, и в законодательстве».
Таким образом, Г.Н. Потанин рассматривал «местный патриотизм» в его локальном, областническом проявлении как идейную основу развития региона. Центральная идея всей его публицистики - это идея движения, преодоления культурной отсталости и экономической зависимости Сибирского края, асимметрии во взаимоотношениях с европейской метрополией. Темпоральная составляющая движения включала все три состояния: тяжелое прошлое, когда «властная метрополия постоянно эксплуатировала покорную и безгласную колонию», деятельное настоящее, в горизонте которого в публичное поле были введены и даже отчасти решены некоторые из поставленных областниками вопросов (открытие университета, Сибирская областная дума), экономически развитая, просвещенная и самоуправляемая Сибирь будущего.
Г.Н. Потанин наметил и два основных вектора перехода из одного состояния в другое: повышение образовательного и общекультурного уровня населения в целом, «широкое распространение просвещения», с одной стороны, и движение к политической автономии, «дарование Сибири самого широкого самоуправления» - с другой. Он же определил и ключевые инструменты достижения поставленной цели. «Для концентрирования творчества умственных сил сибирского общества, - писал он по этому поводу, могут служить два учреждения: университет и орган для законодательной работы (областная дума). На долю последнего выпадает практическое решение намеченных жизнью сибирских вопросов; автономная сибирская дума должна создать материальное благоденствие Сибири, а университет - ее духовную жизнь. Эти два учреждения должны стремиться к завершению культурной независимости Сибири от метрополии; они должны сделаться целью и любимыми детищами сибирского общества, которое должно все силы употребить, чтобы довести их до возможно высшей степени процветания и могущества» [24. С. 281].
В период Революции и Гражданской войны Г.Н. Потанин продолжал развивать свои идеи о подготовке местной интеллигенции, стараясь применить их к новым условиям. Сибири в этом отношении предстояла, по его мнению, большая культурная и организационная работа. В развернутой статье, посвященной народному образованию, опубликованной в марте 1919 г., он отмечал: «.в настоящее время всеобщим убеждением становится мысль, что необходимо нашу школу сделать национальною, то есть в школьный курс ввести ознакомление учащихся со своей родиной, с условиями, в которых русскому человеку приходится жить, и с нашими национальными надеждами в будущем». Откликаясь на интервью Г.К. Гинса, говорившего о сто-
явших перед министерством просвещения задачах, Потанин озвучивал свое видение системы образования в Сибири, в котором вновь значительное внимание уделялось университету. «Университет должен стать центром духовной жизни учебного района; от него должны исходить по радиусам во все стороны руководящие указания. Религиозная жизнь края, художественное творчество, искусство, эстетическое образование, низшая и средняя школа, - все это должно составить предмет его забот» [40].
Своеобразным преодолением наследия прошлого должно было стать сохранение памяти о выдающихся общественных деятелях, героях, связанных с революционным движением. Г.Н. Потанин посвятил отдельную статью вопросу актуализации памяти «борцов за свободу». Первыми в его списке стали декабристы, среди которых особо был отмечен сибиряк Г.С. Батень-ков. За ним следовали «.петрашевцы, польские повстанцы, социалисты революционеры, социал-демократы и целая вереница других политических партий и течений свободной политической жизни». Помимо них Потанин упоминал деятелей, чьи могилы забыты и утрачены - Доржи Банзарова, Георга Стеллера, призывая: «.с новой эрой русской жизни такое равнодушие к политическим могилам должно прекратиться» [41].
Подведем итоги. Во-первых, Г.Н. Потанину на протяжении достаточно длительного времени удавалось определять, обосновывать и проговаривать ключевые «сибирские» вопросы - ссылка, интеллигенция, просвещение, областная дума и т.д., вводить их в поле публичного обсуждения, фокусировать и удерживать внимание общественности. Непрерывно дискутируя, включаясь в полемику по тем или иным злободневным вопросам, он актуализировал заданную им повестку в разных контекстах - как в сугубо научном и культурно-просветительском, так и позднее в политическом. Сформированный им образ Сибири как особого социокультурного пространства прочно вошел в дискурсы региональной публицистики еще до революции, а после нее вступил в борьбу за культурную гегемонию с альтернативными репрезентациями региона, представленными в конкурентных политических нарративах.
Во-вторых, не используя по понятным причинам самого понятия, Г.Н. Потанин сразу в нескольких аспектах обращается к феномену «трансграничности». Сибирь выступает в его публицистике как вполне узнаваемое и осязаемое, географически локализованное
трансграничье, в пределах которого, особенно в приграничной полосе, происходил экономический и культурный трансфер, взаимный обмен товарами и услугами, материальными, интеллектуальными и культурными ресурсами, способствовавший как ее собственному развитию, так и устойчивости взаимоотношений с соседними территориями. Представленная в публицистике Г.Н. Потанина этнокультурная и этносоциальная панорама региона включает в себя множество воображаемых текучих трансграничных социокультурных состояний, возникавших на пересечении коренного («инородческого») и пришлого населения, «русских сибиряков» и более поздних переселенцев из России, разных этнических групп переселенцев, города и деревни, и подвижных трансграничных пространств (на линиях соприкосновения локальных сообществ, в районах примыкающих к Транссибу), население которых уже не живет в условиях границы, но в своих практиках и дискурсах воспроизводят модели социального и культурного взаимодействия реального трансграничья.
В-третьих, если организационная слабость и отсутствие прочной социальной базы определили пери-ферийность областничества как идеологии сибирского регионализма, так и общественно-политического движения, то высказанные Г.Н. Потаниным идеи оказались привлекательными и востребованными с точки зрения противостояния гегемонии имперского дискурса, как точка притяжения оппозиционных сил в горизонте любой центро-периферийной модели управления. В то же время отказ от регионального сепаратизма мирил метрополию с областничеством и выстраивавшимися на его основе историческими нарративами и региональными идентичностями. В советские времена областнические идеи также не были ни преодолены, ни окончательно вытеснены. В этом сказалась противоречивость советского прочтения самого областничества, внесшего свой вклад в борьбу с имперской метрополией, но и ставшего идеологической основой для части антибольшевистского движения. Также неоднозначно оценивались деятельность и публицистическое наследие Г.Н. Потанин. В условиях постсоветской политической и административно-территориальной трансформации российской государственности областнические идеи вновь становятся актуальными в связи с поисками локальными сообществами Сибири своей региональной идентичности.
Список источников
1. Автономия Сибири // Утро России (Москва). 1917. 8 дек.
2. Сибирская республика // Петроградский голос. 1917. 17 (30) дек.
3. Положение о временных органах управления Сибири, утвержденные съездом 15 декабря с.г. // Сибирская жизнь. 1917. 17 дек.
4. Чрезвычайный общесибирский съезд. Заседание 14 декабря // Сибирская жизнь. 1917. 17 дек.
5. Временный сибирский областной совет // Сибирская жизнь. 1917. 16 дек.
6. Чрезвычайный общесибирский съезд. Заседание 15 декабря // Сибирская жизнь. 1917. 20 дек.
7. Сибирская власть // Сибирская жизнь. 1917. 31 дек.
8. Чрезвычайный общесибирский съезд. Заседание 12 декабря // Сибирская жизнь. 1917. 15 дек.
9. Собрание Красн[оярского] отдела сибирских областников // Свободная Сибирь. 1918. 11 янв.
10. Обращение к советам // Известия Временного Сибирского областного совета. 1918. № 1.
11. Протокол заседания Временного Сибирского областного совета. 1-го января 1918 г. // Известия Временного Сибирского областного совета. 1918. № 1.
12. Потанин Г.Н. По поводу моего отказа от председательствования в Сибирском областном совете // Сибирская жизнь. 1918. 12 янв.
13. Крутовский В.М. Областное обозрение // Сибирские записки. 1917. № 3. С. 141-152.
14. Селиверстов С.В. Г.Н. Потанин: сибирское областничество между западничеством и евразийством (вторая половина XIX - начало XX в.) // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 300-1. С. 107-115.
15. Головинов А.В. Понятие «провинция» в философско-правовом учении сибирских областников: анализ категориального аппарата политико-правовой мысли Н.М. Ядринцева и Г.Н. Потанина // Юрислингвистика. 2022. № 23 (34). С. 18-22.
16. Головинов А.В. Г.Н. Потанин как политический мыслитель: опыт политико-текстологического анализа публицистики 1870-1880-х гг. // Российский социально-гуманитарный журнал. 2023. № 4. URL: https://www.evestnik-mgou.ru/jour/article/view/1315/1207
17. Шиловский М.В. «Полнейшая самоотверженная преданность науке»: Г.Н. Потанин : биографический очерк. Новосибирск : Сова, 2004. 244 с.
18. Шиловский М.В. Сибирское областничество в общественно-политической жизни региона во второй половине XIX - первой четверти XX в. Новосибирск : Сова, 2008. 270 с.
19. Сагалаев А.М., Крюков В.М. Потанин, последний энциклопедист Сибири : опыт осмысления личности. Томск : Изд-во НТЛ, 2004. 208 с.
20. Шишкин В.И. Сибирское областничество в контексте революционных событий марта-октября 1917 года // Acta Slavica Iaponica. 2016. Т. 37. С. 47-71.
21. Ларьков Н.С. «Потанинский кружок» в Сибири в 1917-1919 гг.: от просветительства к хождению во власть // Вестник Томского государственного университета. 2020. № 456. С. 172-181.
22. Бакулина С.Д. Идеи областничества в сибирской публицистике конца ХХ - начала ХХ1 в. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 8-2 (58). С. 34-37.
23. Сушко А.В. Исторические идеи и политические практики сибирского сепаратизма // Вестник Томского государственного университета. 2018. № 426. С. 192-206.
24. Потанин Г.Н. Нужды Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб. : Изд. А.Ф. Девриена, 1908. С. 260-294.
25. Речь Г.Н. Потанина // Сибирская жизнь. 1915. 23 сент.
26. Вегман В.Д. Областнические иллюзии, рассеянные революцией (к истории возникновения Сибирской областной думы) // Сибирские огни. 1923. № 3. С. 89-116.
27. Потанин Г.Н. Н.А. Рожков о сибирской автономии // Сибирская жизнь. 1917. 8 авг.
28. Потанин Г.Н. Важнейший местный вопрос в Сибири // Сибирская жизнь. 1917. 24 сент.
29. Потанин Г.Н. Завоевание и колонизация Сибири // Живописная Россия : Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. СПб.; М. : Изд. т-ва М.О. Вольфа, 1884. Т. 11: Западная Сибирь. С. 31-48.
30. Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб. : Изд. А.Ф. Девриена, 1908. С. 234-259.
31. Ремнев А.В. Национальность «сибиряк»: региональная идентичность и исторический конструктивизм XIX в. // Полития. 2011. № 3. С. 109128.
32. Этнологические особенности сибирского населения // Томские губернские ведомости. 1865. № 9. С. 4-5.
33. Ядринцев Н.М. Русская народность на Востоке // Дело. 1875. № 4. С. 167-198.
34. Авесов [Потанин Г.Н.]. Русская народность в Сибири // Камско-Волжская газета. 1873. 12 сент.
35. Потанин Г.Н. Перспективы сибирского крестьянства // Труд и земля (Томск). 1917. 7 сент.
36. Потанин Г.Н. Киргизы после переворота // Сибирская жизнь. 1917. 14 нояб.
37. Потанин Г.Н. Важнейший местный вопрос в Сибири // Сибирская жизнь. 1917. 24 сент.
38. Потанин Г.Н. Дефект сибирской жизни, подлежащий немедленному устранению // Сибирская жизнь. 1918. 19 июня.
39. Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск : Паров. типо-лит. Сиб. т-ва печ. дела, 1907. 64 с.
40. Потанин Г.Н. Возрождение России и министерство народного просвещения. II. Место университета в системе народного образования // Сибирская жизнь. 1919. 27 марта.
41. Потанин Г.Н. Памяти мучеников за свободу // Сибирская жизнь. 1917. 10 марта.
References
1. UtroRossii. (1917) Avtonomiya Sibiri [Autonomy of Siberia]. 8th December.
2. Petrogradskiy golos. (1917) Sibirskaya respublika [Siberian Republic]. 17th (30th) December.
3. Sibirskaya zhizn'. (1917a) Polozhenie o vremennykh organakh upravleniya Sibiri, utverzhdennye s"ezdom 15 dekabrya s.g. [Regulations on the tem-
porary governing bodies of Siberia, approved by the congress on December 15 of this year]. 17th December.
4. Sibirskaya zhizn'. (1917b) Chrezvychaynyy obshchesibirskiy s"ezd. Zasedanie 14 dekabrya [Extraordinary All-Siberian Congress. Session of Decem-
ber 14]. 17th December.
5. Sibirskaya zhizn'. (1917c) Vremennyy sibirskiy oblastnoy sovet [Provisional Siberian Regional Council]. 16th December.
6. Sibirskaya zhizn'. (1917d) Chrezvychaynyy obshchesibirskiy s"ezd. Zasedanie 15 dekabrya [Extraordinary All-Siberian Congress. Session of Decem-
ber 15]. 20th December.
7. Sibirskaya zhizn'. (1917e) Sibirskaya vlast' [Siberian power]. 31st December.
8. Sibirskaya zhizn'. (1917f) Chrezvychaynyy obshchesibirskiy s"ezd. Zasedanie 12 dekabrya [Extraordinary All-Siberian Congress. Session of Decem-
ber 12]. 15th December.
9. Svobodnaya Sibir'. (1918) Sobranie Krasn[oyarskogo] otdela sibirskikh oblastnikov [Meeting of the Krasnoyarsk Department of Siberian Regionalists].
11th January.
10. Izvestiya Vremennogo Sibirskogo oblastnogo soveta. (1918a) Obrashchenie k sovetam [Appeal to the Soviets]. № 1.
11. Izvestiya Vremennogo Sibirskogo oblastnogo soveta. (1918b) Protokol zasedaniya Vremennogo Sibirskogo oblastnogo soveta. 1-go yanvarya 1918 g. [Minutes of the meeting of the Provisional Siberian Regional Council. January 1, 1918]. № 1.
12. Potanin, G.N. (1918a) Po povodu moego otkaza ot predsedatel'stvovaniya v Sibirskom oblastnom sovete [Regarding my refusal to chair the Siberian Regional Council]. Sibirskaya zhizn'. 12th January.
13. Krutovskiy, V.M. (1917) Oblastnoe obozrenie [Regional Review]. Sibirskie zapiski. 3. pp. 141-152.
14. Seliverstov, S.V. (2007) G.N. Potanin: sibirskoe oblastnichestvo mezhdu zapadnichestvom i evraziystvom (vtoraya polovina XIX - nachalo XX v.) [G.N. Potanin: Siberian regionalism between Westernism and Eurasianism (second half of the 19th - early 20th centuries)]. Vestnik Tomskogo gosu-darstvennogo universiteta — Tomsk State University Journal. 300-1. pp. 107-115.
15. Golovinov, A.V. (2022) Ponyatie "provintsiya" v filosofsko-pravovom uchenii sibirskikh oblastnikov: analiz kategorial'nogo apparata politiko-pravovoy mysli N.M. Yadrintseva i G.N. Potanina [The concept of "province" in the philosophical and legal doctrine of Siberian regionalists: An analysis of the categorical apparatus of the political and legal thought of N.M. Yadrintsev and G.N. Potanin]. Yurislingvistika. 23(34). pp. 18-22.
16. Golovinov, A.V. (2023) G.N. Potanin kak politicheskiy myslitel': opyt politiko-tekstologicheskogo analiza publitsistiki 1870-1880-kh gg. [G.N. Potanin as a political thinker: an attempt at political and textual analysis of journalism from the 1870s-1880s]. Rossiyskiy sotsial'no-gumanitarnyy zhurnal. 4. [Online] Available from: https://www.evestnik-mgou.ru/jour/article/view/1315/1207
17. Shilovskiy, M.V. (2004) "Polneyshaya samootverzhennaya predannost' nauke": G.N. Potanin: biograficheskiy ocherk ["Complete selfless dedication to science": G.N. Potanin: a biographical essay]. Novosibirsk: Sova.
18. Shilovskiy, M.V. (2008) Sibirskoe oblastnichestvo v obshchestvenno-politicheskoy zhizni regiona vo vtoroy polovine XIX — pervoy chetverti XX v. [Siberian regionalism in the socio-political life of the region in the second half of the 19th - first quarter of the 20th century]. Novosibirsk: Sova.
19. Sagalaev, A.M. & Kryukov, V.M. (2004) Potanin, posledniy entsiklopedist Sibiri: opyt osmysleniya lichnosti [Potanin, the Last Encyclopedist of Siberia: An Experience of Understanding the Personality]. Tomsk: NTL.
20. Shishkin, V.I. (2016) Sibirskoe oblastnichestvo v kontekste revolyutsionnykh sobytiy marta-oktyabrya 1917 goda [Siberian regionalism in the context of the revolutionary events of March-October 1917]. Acta Slavica Iaponica. 37. pp. 47-71.
21. Larkov, N.S. (2020) Potanin's Circle in Siberia in 1917-1919: From Educational Activities to the Power Contest. Vestnik Tomskogo gosudarstven-nogo universiteta — Tomsk State University Journal. 456. pp. 172-181. (In Russian). DOI: 10.17223/15617793/456/20
22. Bakulina, S.D. (2015) Idei oblastnichestva v sibirskoy publitsistike kontsa XX - nachala XXI v. [Oblastnichestvo in Siberian journalism of the late 20th - early 21st centuries]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. 8-2(58). pp. 34-37.
23. Sushko, A.V. (2018) Historical ideas and the political practice of Siberian separatism. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta — Tomsk State University Journal. 426. pp. 192-206. (In Russian). DOI: 10.17223/15617793/426/23
24. Potanin, G.N. (1908a) Nuzhdy Sibiri [The needs of Siberia]. In: Melnik, I.S. (ed.) Sibir', ee sovremennoe sostoyanie i ee nuzhdy [Siberia, its current state and its needs]. St. Petersburg: A.F. Devrien. pp. 260-294.
25. Potanin, G.N. (1915) Rech' G.N. Potanina [G.N. Potanin's speech]. Sibirskaya zhizn'. 23rd September.
26. Wegman, V.D. (1923) Oblastnicheskie illyuzii, rasseyannye revolyutsiey (k istorii vozniknoveniya Sibirskoy oblastnoy dumy) [Regional Illusions Dispelled by the Revolution (on the History of the Emergence of the Siberian Regional Duma)]. Sibirskie ogni. 3. pp. 89-116.
27. Potanin, G.N. (1917a) N.A. Rozhkov o sibirskoy avtonomii [N.A. Rozhkov on Siberian Autonomy]. Sibirskaya zhizn'. 8th August.
28. Potanin, G.N. (1917b) Vazhneyshiy mestnyy vopros v Sibiri [The Most Important Local Question in Siberia]. Sibirskaya zhizn'. 24th September.
29. Potanin, G.N. (1884) Zavoevanie i kolonizatsiya Sibiri [The Conquest and Colonization of Siberia]. In: Semenov, P.P. (ed.) Zhivopisnaya Rossiya: Otechestvo nashe v ego zemel'nom, istoricheskom, plemennom, ekonomicheskom i bytovom znachenii [Picturesque Russia: Our Fatherland in Its Land, Historical, Tribal, Economic, and Everyday Significance]. Vol. 11. St. Petersburg; Moscow: M.O. Volf. pp. 31-48.
30. Potanin, G.N. (1908b) Goroda Sibiri [Cities of Siberia]. In: Melnik, I.S. (ed.) Sibir', ee sovremennoe sostoyanie i ee nuzhdy [Siberia, its current state and its needs]. St. Petersburg: A.F. Devrien. pp. 234-259.
31. Remnev, A.V. (2011) Natsional'nost' "sibiryak": regional'naya identichnost' i istoricheskiy konstruktivizm XIX v. [Nationality "Siberian": Regional Identity and Historical Constructivism of the 19th Century]. Politiya. 3. pp. 109-128.
32. Tomskie gubernskie vedomosti. (1865) Etnologicheskie osobennosti sibirskogo naseleniya [Ethnological Features of the Siberian Population]. № 9. pp. 4-5.
33. Yadrintsev, N.M. (1875) Russkaya narodnost' na Vostoke [Russian Nationality in the East]. Delo. 4. pp. 167-198.
34. Avesov [Potanin, G.N.]. (1873) Russkaya narodnost' v Sibiri [Russian nationality in Siberia]. Kamsko-Volzhskaya gazeta. 12th September.
35. Potanin, G.N. (1917c) Perspektivy sibirskogo krest'yanstva [Prospects of the Siberian peasantry]. Trud i zemlya (Tomsk). 7th September.
36. Potanin, G.N. (1917d) Kirgizy posle perevorota [The Kirghiz after the coup]. Sibirskaya zhizn'. 14th November.
37. Potanin, G.N. (1917e) Vazhneyshiy mestnyy vopros v Sibiri [The most important local question in Siberia]. Sibirskaya zhizn'. 24th September.
38. Potanin, G.N. (1918b) Defekt sibirskoy zhizni, podlezhashchiy nemedlennomu ustraneniyu [A defect of Siberian life subject to immediate elimination]. Sibirskaya zhizn'. 19th June.
39. Potanin, G.N. (1907) Oblastnicheskaya tendentsiya v Sibiri [The Oblastnichestvo tendency in Siberia]. Tomsk: Parov. tipo-lit. Sib. t-va pech. dela.
40. Potanin, G.N. (1919) Vozrozhdenie Rossii i ministerstvo narodnogo prosveshcheniya. II. Mesto universiteta v sisteme narodnogo obrazovaniya [The Revival of Russia and the Ministry of Public Education. II. The Place of the University in the System of Public Education]. Sibirskaya zhizn'. 27th March.
41. Potanin, G.N. (1917f) Pamyati muchenikov za svobodu [In Memory of the Martyrs for Freedom]. Sibirskaya zhizn'. 10th March. Сведения об авторах:
Шевелев Дмитрий Николаевич - доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории Древнего мира, Средних веков и методологии истории факультета исторических и политических наук Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Конев Кирилл Александрович - кандидат исторических наук, заведующий отделом рукописей и книжных памятников Научной библиотеки, старший преподаватель кафедры истории Древнего мира, Средних веков и методологии истории факультета исторических и политических наук Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
Shevelev D.N. - Doctor of Historical Sciences, Head of the Department of History of the Ancient World, the Middle Ages and Methodology of History, Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
Konev K.A. - Candidate of Historical Sciences, Head of the Department of Manuscripts and Book Monuments of the Scientific Library, Senior Lecturer of the Department of History of the Ancient World, the Middle Ages and Methodology of History, Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 17.08.2024; принята к публикации 12.09.2024 The article was submitted 17.08.2024; accepted for publication 12.09.2024
