CC BY
195
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2009. № 3
П.А. Лапин
ШКОЛА РУССКОГО ЯЗЫКА
ПРИ ДВОРЦОВОЙ КАНЦЕЛЯРИИ
В ЦИНСКОМ КИТАЕ
(начало XVIII - вторая половина XIX в.)
В конце XVII - начале XVIII в. российско-китайские отношения выходят на качественно новый уровень, и тогда с целью подготовки переводчиков для осуществления контактов с Россией в Пекине в 1708 г. учреждается Школа русского языка при Дворцовой канцелярии (Нэйгэ Элосы вэньгуань). В дальнейшем она становится важным элементом в системе внешнеполитических ведомств цинского Китая. Длительное время Школа также поддерживала тесные контакты с пекинской Российской Духовной миссией, откуда для преподавания русского языка и разработки учебных пособий приглашались русские священнослужители и ученики. Через полтора столетия, в 1862 г., в условиях новой политической ситуации, она была включена в состав созданного в те годы Пекинского Училища иностранных языков Тунвэньгуань. Школа при всех ее недостатках заложила основы системного изучения русского языка в Китае и позволила пекинским властям накопить значительный опыт по организации языковых учебных заведений.
Ключевые слова: Школа русского языка при Дворцовой канцелярии, Русская рота, Российская Духовная миссии в Пекине, албазинцы, Палата по делам вассальных территорий (Лифаньюань), преподавание русского языка, Пекинское Училище иностранных языков (Тунвэньгуань).
At the end of17th - beginning of18th century Russian-Sino relations achieve a new level of quality. That time in order to train interpreters for contacts with Russia a Russian Language School of the Great Secretariat was established in Beijing. Later on, it becomes an important element in the system of foreign-policy agencies during Qing dynasty in China. For a long time the school also maintained close contact with Russian Ecclesiastical Mission in Beijing. Priests and disciples from the mission were engaged to teach Russian and develop educational supplies. One and half centuries later, in 1862, due to new political environment the school was integrated into the Beijing School of Combined Learning (T'ung-wen Kuan), that was established in those years. Although it had some shortcomings the school did lay the foundations of Russian language systematic studies in China and made it possible for the Beijing authorities to store the experience of setting up language educational institutions.
Key words: Russian Language School of the Great Secretariat, Russian Company, The Russian Ecclesiastical Mission in Beijing, Albazinians, Court of Colonial Affairs (Li-fang-yuen), Russian Language Teaching, Beijing School of Combined Learning (T'ung-wen Kuan).
Предпосылки образования школы и ранний период ее деятельности. Появление в Пекине Школы русского языка при Дворцовой канцелярии (Нэйгэ элосы вэньгуань) было обусловлено целым
комплексом объективных причин, сложившихся в ходе развития российско-китайских отношений в конце XVII - первой четверти XVIII в. После заключения Нерчинского договора в 1689 г. и особенно после подписания Кяхтинского трактата в 1727 г. взаимоотношения между Россией и империей Цин вышли из фазы конфликта и приобрели качественно новый формат. В столице Китая одно за другим начинают действовать два русских подворья1, стабилизировались дипломатические и торговые контакты, формировалась российско-китайская граница, определялся статус спорных территорий.
В конце XVII - начале XVIII в. в Китае не было своих переводчиков русского языка, что усложняло развитие отношений с Россией. Приглашение в «толмачи» лиц из третьих стран (например, монголов или европейцев-иезуитов) являлось нежелательным, так как это нередко негативно сказывалось на качестве перевода. В развитии контактов с Россией не могли маньчжурские власти также полностью полагаться и на тех, кто входил в русскую диаспору в Пекине - «ал-базинцев»2, так как мало кто из них владел китайским и маньчжурским языками настолько хорошо, чтобы обеспечить работу цинской администрации на российском направлении. Эти обстоятельства в
1 В 1685 г. с границы в китайскую столицу доставляют пленных казаков, защищавших пограничную крепость Албазин. Русских расселяют в северо-восточной части Пекина, а для проведения религиозных служб выделяют буддистскую кумирню, которую они переделывают в часовню во имя Св. Николая, настоятелем которой выбирают о. Максима, служившего еще в албазинской церкви. В 1695 г. митрополит Тобольский и Сибирский в письме о. Максиму «преподал благословение и разрешение устроить и осветить храм во имя Св. Софии, Премудрости Божией», что о. Максим и сделал в 1696 г. (однако в общине часовня по-прежнему продолжала называться церковь Св. Николая). После смерти о. Максима в 1711 (1712?) г. и долгих переговоров с китайскими властями о существовании в китайской столице христианской общины в 1715 г. в Пекин прибывает Первая Духовная миссия арх. Иллариона (Лежайского). Миссия расселилась в жилом комплексе, примыкающем к церкви Св. Николая, который в будущем получит название «Северное русское подворье» (Элосы бэй гуань). Дальнейшее развитие русско-китайских отношений привело к появлению в Пекине второго русского подворья. В 1727 г. оба государства подписывают Кяхтинский трактат, который узаконил права русских на комплекс построек в южной части города: «Дом, который ныне для русских в Пекине обретается, будет для русских и впредь приезжающих, кои сами будут жить в сем доме». Приобретенный «дом» и примыкавшие к нему хозяйственные постройки были названы Южным русским подворьем (Элосы нань гуань), на территории которого начиная с 1729 г. станут располагаться все Российские Духовные миссии (до 1858 г.), русские ученики и прибывающие в Пекин русские купцы и официальные представители российского двора.
2 «Албазинцами» в отечественной историографии называют потомков русских казаков, защищавших крепость Албазин и после взятия ее в 1685 г. цинскими властями перешедших на военную службу к китайскому императору и переселенных в Пекин. В столице русские были зачислены в дислоцированную там «Русскую роту» привилегированного маньчжурского Желтого знамени с каймой, в которую также входили другие русские пленные и перебежчики. См.: Артемьев А.Р. О формировании русской православной диаспоры в Китае (см. Ьйр://-№№№.ог1Ьоёох. сп/1оса1сЬшгсЬ/аГ:етуеу_га.Ыт).
результате и послужили причиной создания Школы русского языка в Пекине.
Как в отечественной и европейской, так и в китайской историографии имеется немало упоминаний о школе3. Вместе с тем полного и системного изложения истории деятельности этого учебного заведения пока не появилось, несмотря на наличие значительного объема фактической информации, содержащейся в опубликованных и неопубликованных источниках4.
3 Упоминания о работе Школы русского языка содержатся в исследованиях некоторых советских и российских авторов. См., например: Волкова М.П. Первый учебник русского языка для китайских учащихся // Краткие сообщения Института народов Азии. Т. 61. М., 1963. С. 154-157; Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977. С. 37; Тихвинский С.Л. Изучение культуры Китая в России и в СССР // Проблемы Дальнего Востока. 1986. № 2. С. 13; Мясников В.С. Квадратура китайского круга. Избранные статьи. М., 2006. С. 409-410. Определенный интерес к Школе русского языка проявляли также западноевропейские и американские исследователи. См., например: MengSsu-ming. The E-Lo-Ssu Kuan (Russian Hostel) in Peking // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1960-1961. Vol. 23. P. 39-45; Widmer E. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during the Eighteenth Century. L., 1976. P. 103-112; Biggerstaff K. The Earliest Modern Government Schools in China. N.Y., 1961. P. 96—97. Значительно больше исследований по истории Школы имеется в китайской историографии. См., например: Ян Юйлинь. Циндай цзинши Элосысюэ (Школа русского языка в Пекине во время династии Цин) // Лунцзян шиюань. 1985. № 2. С. 27-31; Ян Юйлинь. Эго чуаньцзяо шитуань юй шиба шицзи дэ чжун-э гуаньси (Российская Духовная миссия и китайско-российские отношения в XVIII веке) // Цицихаэр шифань сюэюань сюэбао. 1987. № 2. С. 74-78; Цан Ин. Чжунго эвэнь цзяоюй дэ кайдуань юй цзинъянь цзяосюнь (К истокам преподавания русского языка в Китае и уроки этого опыта) // Хэйлунцзян цзяоюй сюэюань сюэбао. 2004. № 4. С. 72-73; Хао Шусе. Чжунго эюй цзяоюй дэ цзуйцзао чанши - Элосы вэньгуань (Первый опыт преподавания русского языка в Китае - Школа русского языка) // Чжунго эюй цзяосюэ. 2005. № 1. С. 57-60; Цзян Лу. Цзаоци чжун-э вэнь-хуа цзяолю (Китайско-российские культурные контакты в ранний период). Пекин, 1997. С. 255; Чжэн Шичан, Ли Чжэнчэн. Лю су цзяоу шигао (Черновые записи об истории обучения в Советском Союзе). Харбин, 2001. С. 1-2; Ли Наньцю. Чжунго коуи ши (История устного перевода в Китае). Циндао, 2002. С. 446-449; Гао Сяо-фан. Вань Цин янъу сюэтан дэ вайюй цзяоюй яньцзю (Исследования преподавания иностранных языков в иностранных школах в поздний период династии Цин). Пекин, 2007. С. 46-58.
4 Среди источников на русском языке стоит выделить путевые заметки Е.Ф. Тим-ковского и Е.П. Ковалевского. См.: Тимковский Е.Ф. Путешествие в Китай через Монголию, в 1820 и 1821 годах. Ч. III: Пребывание в Пекине. СПб., 1824. С. 70-72; Ковалевский Е.П. Путешествие в Китай Е. Ковалевского. Т. II. СПб., 1853. С. 203. Наиболее известным источником по теме школы на английском языке является сборник переводов документов, подготовленный американским историком китайского происхождения Фу Лошу. Fu Lo-Shu. A Documentary chronicle of Sino-Western Relations (1644-1820). Tucson: Published for The Association for Asian Studies by the University of Arizona Press. № XXII.1966. Vol. I. P. 539. Значительное количество фактической информации содержат источники на китайском языке. См., например: Цин Гаоцзун шилу (Хроники правления Гаоцзун великой Цин). Пекин, 1986. С. 819; Юнчжэн чао маньвэнь чжупи цзоучжэ цюаньи (Полный перевод с маньчжурского языка конфиденциальных докладов правления Юнчжэн и наложенных на них резолюций). Т. II. Хэфэй, 1998. С. 2492; Хэ Цютао. Шофан бэйшэн (Готовьте боевые колесницы в страну полуночную). Т. II. Цз. 13. Пекин, 1881. С. 1об.-2; Цин хуйдянь шили (Акты к своду узаконений Цин). Цз. 39. Пекин, 1991. С. 490; Циньдин Дацин
Показательно, что даже вопрос о точном времени учреждения школы долгое время считался открытым. Среди отечественных исследователей обычно считалось, что школа была учреждена в 17055 или 1725 г.6 В американской и европейской историографии имелись две датировки, согласно которым школа была основана либо в период с 1662 по 1689 г.7, либо в период с 1715 по 1722 г.8
В китайских публикациях также приводятся разные даты создания школы9. Такое положение дел достаточно странное, так как еще в 1944 г. китайским исследователем Чжан Юйцюанем были опубликованы архивные документы (переведенные с маньчжурского на китайский), которые свидетельствуют, что решение о создании школы было принято в 1708 г., а в 1979 г. эти документы в том же переводе были воспроизведены в статье другого китайского историка Гао Вэньфэна (ссылка на публикацию Чжан Юйцюаня там, правда, отсутствует)10.
хуйдянь шили. Цзяцин чао (Акты к Высочайше утвержденному своду узаконений великой Цин. Правление Цзяцин). Цз. 751. Тайбэй, 1991. С. 891; Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971. С. 808-817; Цин шилу чжун-э гуаньси цзыляо хуй-бянь (Документы по китайско-российским отношениям, извлеченные из Хроник династии Цин). Т.1. Пекин, 1974. С. 42; Шу Синьчэн. Чжунго цзиньдай цзяоюйши цзыляо (Материалы по истории образования в новом Китае). Пекин, 1961. С. 118; Чжу Юсянь. Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо (Материалы по истории системы образования в Китае в новое время). Т.1. Шанхай, 1983. С. 3-4. Значительный массив неопубликованных источников по проблематике школы представлен в Первом историческом архиве КНР (Пекин). Фонд: Нэйгэ элосы вэньгуань (Школа русского языка при Дворцовой канцелярии). Цзюани: 3606 (1791 г.), 3607 (1796-1819), 3610 (1855), 3614 (1830-1849), 3618 (1834-1836), 3619 (1842-1843), 3622 (1856-1862), 3623 (1830), 3625 (1830-1821).
5 Волкова М.П. Указ. соч. С. 154.
6 Мясников В.С. Становление и развитие отечественного китаеведения // Проблемы Дальнего Востока. 1972. № 2. С. 43; Скачков П.Е. Указ. соч. С. 37; Тихвинский С.Л. Указ. соч. С. 13; Мясников В.С. Квадратура китайского круга // Избранные статьи. М., 2006. С. 409.
7 Meng Ssu-ming. The E-Lo-Ssu Kuan (Russian Hostel) in Peking // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1960-1961. Vol. 23. P. 40.
8 Widmer E. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during the Eighteenth Century. L., 1976. P. 109.
9 См., например: Шу Синьчэн. Чжунго цзиньдай цзяоюйши цзыляо (Материалы по истории образования в новом Китае). Пекин, 1961. С. 118; Чжу Юсянь. Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо (Материалы по истории системы образования в Китае в новое время). Т.1. Шанхай, 1983. С. 4; Цзинши Исюэгуань яньгэлюэ (Очерки эволюции Пекинского бюро переводов) // Чжунго цзиньсяньдай чубань шиляо (Материалы по истории издательского дела в Китае в новое и новейшее время). Дополнительное издание. Шанхай, 2003. С. 46; Цзян Лу. Цзаоци чжун-э вэньхуа цзяолю (Китайско-российские культурные контакты в ранний период). Пекин, 1997. С. 255; ЧжэнШичан, Ли Чжэнчэн. Лю су цзяоу шигао (Черновые записи об истории обучения в Советском Союзе). Харбин, 2001. С. 1; Чэнь Гуаньин, Лю Фацян. Цун Хуэйхуэйгоцзысюэ дао цзинши Тунвэньгуань (От Школы персидского языка до пекинского Училища Тунвэньгуань) // Цзяоюйши яньцзю. 1998. № 4. С. 30.
10 Чжан Юйцюань. Элосы гуань шимо цзи (Записи об истории Школы русского языка) // Вэньсянь чжуанькань. 1944. №1. С. 49-61; Гао Вэньфэн. Во го дэ ди и со эюй сюэсяо - Элосы вэньгуань (Элосывэнь гуань - первая школа русского языка в Китае) // Хэйлунцзян дасюэ сюэбао (вайюй бань). 1979. № 2. С. 104-107.
Эта датировка также подтверждается некоторыми архивными данными. В фонде «Школы русского языка при Дворцовой канцелярии» Первого исторического архива КНР (Пекин) сохранилась выписка из указа императора Канси о создании в 1708 г. в ведении Дворцовой канцелярии (Нэйгэ) и Палаты по делам вассальных территорий (Лифаньюань) Школы русского языка для подготовки переводчиков и перевода корреспонденции при сношениях с Россией11.
Как свидетельствуют источники, на открытие школы пекинским властям потребовалось чуть больше двух недель12.
В течение этого времени при помощи придворного советника (дасюэши) Маци в школу были записаны 68 знаменных монголов и китайцев, для обучения которых из торгового каравана русского купца П. Худякова, находившегося тогда в Китае, был приглашен некий купец Василий.
С появлением в Пекине Школы русского языка многие отечественные и китайские исследователи связывают зарождение традиции преподавания русского языка в Китае и начало знакомства китайцев и маньчжуров с русской культурой.
Образовательный процесс: зачисление в школу, ученики и учебные пособия. По своим целям и задачам Школа русского языка ничем не отличалась от других языковых заведений, имевшихся в Цинской империи13.
Как писал в середине XIX в. путешественник и дипломат Е.П. Ковалевский, целью работы Школы («училища русского языка») было «доставлять драгоманов русского языка для Палаты Внешних Дел, которая по трактатам состоит в сношениях с нашим Правительствующим Сенатом»14.
В соответствии с уставом школы от 1757 г. «в школу приказывалось набирать учеников из Восьми знамен»15 по ходатайству
11 Первый Исторический архив КНР. Фонд: Нэйгэ элосы вэньгуань (Школа русского языка при Дворцовой канцелярии). Цз. 3624.
12 Подробнее об истории создания школы см.: Чжан Юйцюань. Элосы гуань шимоцзи (Записи об истории Школы русского языка) // Вэньсянь чжуанькань. 1944. №1. С. 49-61; Гао Вэньфэн. Во го дэ ди и со эюй сюэсяо - Элосы вэньгуань (Элосы вэньгуань - первая Школа русского языка в Китае) // Хэйлунцзян дасюэ сюэбао (вайюй бань). 1979. № 2. С. 104-107.
13 Кроме Школы русского языка в Пекине в Цинский период действовало еще несколько учебных заведений, где велось преподавание иностранных языков. Прежде всего, продолжало работу старейшее учебное заведение по преподаванию иностранных языков - Училище Сыигуань (Училище по [подготовке] переводчиков [языков] четырех сторон света) (образовано в 1407 г.). В системе Палаты по делам вассальных территорий (Лифаньюань) действовало три училища иностранных языков: Монгольское чиновничье училище (Мэнгу гуань сюэ), Училище тибетского языка (Тангутэ сюэ), Училище тохарского языка (Тотэ сюэ). При участии находившихся в Пекине миссионеров-иезуитов с 1729 по 1744 г. в китайской столице работала Школа латинского языка.
14 Ковалевский Е.П. Указ. соч. С. 203.
15 Цин Гаоцзун шилу (Хроники правления Гаоцзун великой Цин). Пекин, 1986. С. 819.
глав «знамен»16. Средний возраст обучающихся составлял 15 лет17. Количество зачисляемых в школу учеников определилось в течение первых 17 лет ее работы.
В 1711 г. в учебном заведении прошли первые экзамены, которые выявили, что «из 68 учеников способных к занятиям чуть более 30 и неспособных - также чуть более 30»18.
По результатам второй аттестации, проведенной в 1725 г., годными к обучению были признаны всего 24 человека19. Позже это количество было определено как наиболее оптимальное.
Ученики изучали русский язык в течение всего курса обучения, который был рассчитан на пять лет, и именно по этому предмету они сдавали экзамены. На экзамены выносился письменный перевод с маньчжурского языка на русский, и наоборот.
Первые попытки разработать для школы учебные пособия по русскому языку были предприняты в 1725 г. Тогда один из учеников Российской Духовной миссии Лука Воейков передал в школу «Грамматику» Смотрицкого - наиболее популярное в то время в России сочинение по русской словесности20. Однако ни ученики, ни преподаватели не смогли ее освоить и использовать в качестве учебного пособия.
Возможность воспользоваться книгой появилась лишь с приходом в это учебное заведение И.К. Россохина (ученик Второй Российской Духовной миссии). После своего назначения на службу в школу в 1735 г. он вместе с маньчжурами Фулахэ и Мача приступил к переводу на маньчжурский язык упомянутой выше «Грамматики». К 1745 г. удалось завершить перевод первых девяти глав. После приглашения в школу нового преподавателя, также ученика миссии А.Л. Леонтьева, перевод был продолжен. Кроме того, были подготовлены тетрадь с подстрочным переводом разговорных маньчжур-
16 Цинские войска состояли из восьми маньчжурских, монгольских и китайских «знамен», отличавшихся по цвету (желтое, белое, красное, голубое, а также желтое, белое и голубое с красной каймой и красное с голубой), и китайских войск «зеленого знамени».
17 Первый исторический архив КНР. Фонд: Нэйгэ элосы вэньгуань (Школа русского языка при Дворцовой канцелярии). Цз. 3614 (1830-1849), док. 5, 15.
18 Чжан Юйцюань. Элосы гуань шимо цзи (Записи об истории Школы русского языка) // Вэньсянь чжуанькань. 1944. № 1. С. 52.
19 Хао Шусе. Чжунго эюй цзяоюй дэ цзуйцзао чанши - Элосы вэньгуань (Первый опыт преподавания русского языка в Китае - Школа русского языка) // Чжунго эюй цзяосюэ. 2005. № 1. С. 58.
20 Мелетий Смотрицкий, в миру - Максим Григорьевич Смотрицкий (15781633) - архиепископ Полоцкий и Витебский, известный западнорусский ученый, один из первых русских грамматиков, педагог. Приблизительно в 1617 г. стал монахом Свято-Духова монастыря и преподавателем местной школы, где приступил к работе над «Грамматикой славянской», представляющей собой фундаментальное описание церковнославянского языка. Впоследствии «Грамматика» Смотрицкого неоднократно переиздавалась (в Москве она была издана в 1648 и 1721), с определенной адаптацией к нормам русского языка того времени.
ских фраз, список наиболее употребительных русских слов, а также «наставления учащимся, правила поведения на занятиях и порядок обучения русскому языку». К 1746 г. труд был завершен, и весь текст
получил название «Собрание важнейших извлечений, переведенных
21
с русского языка»21.
Кроме перевода «Грамматики» Смотрицкого, каких-либо других известных учебных пособий школой подготовлено не было. С конца XVIII в. и вплоть до закрытия этого учебного заведения в качестве учебных материалов в школе будут использовать официальную переписку с российскими властями, что, по мнению современников, отрицательно сказывалось на изучении русского языка. «Стоит взглянуть на перевод, сделанный манжуром с своего языка на русский, - замечал пристав Десятой Духовной миссии Е.Ф. Тимковский, - и первые строки докажут, что в таких переводах не соблюдается даже начальных правил грамматики: все составляется по прежним образцам, по бумагам, присылаемым из России»22.
Важной инициативой пекинских властей, направленной на повышение качества изучения русского языка, была попытка организовать стажировки учеников школы в Россию. В 1735 г. фудутун (заместитель начальника) монгольского синего знамени с каймой Тоэрцзи подал трону доклад, в котором предлагал «из юношей, обучающихся в Русской школе, отобрать четырех наиболее способных и отправить вместе с российским послом, прибывшим в этом году в Китай, в Россию для изучения языка. По истечении трех лет, - заключал докладчик, - ученики могли бы возвратиться назад»23. Эта инициатива, по всей видимости, не принесла результатов - по крайней мере, какой-либо информации о состоявшейся поездке учеников в Россию документы не содержат.
Новая попытка дополнить занятия в школе языковой практикой была предпринята только в 1805 г., и этому предшествовал так называемый Ургинский инцидент. В 1805 г. с целью проведения в Урге переговоров с российским послом Ю.А. Головкиным глава маньчжурской делегации монгольский князь Юндун Юрчжи распорядился направить из Пекина переводчиков. Запрос был передан в Лифаньюань, и «Палата нисколько не затруднилась в исполнении этого требования и отдала приказание послать четырех лучших воспитанников Школы русского языка»24. Однако по завершении встречи «маньчжурские драгоманы чистосердечно сознались, что они из всех слов, произнесенных русскими при свидании, ничего не
21 Подробнее о «Собрании важнейших извлечений, переведенных с русского языка» см.: Волкова М.П. Указ. соч. С. 154-157.
22 Тимковский Е.Ф. Указ. соч. С. 71.
23 Юнчжэн чао маньвэнь чжупи цзоучжэ цюаньи (Полный перевод с маньчжурского языка конфиденциальных докладов правления Юнчжэн и наложенных на них резолюций). Т. II. Xэфэй, 1998. С. 2492.
24 Ковалевский Е.П. Указ. соч. С. 203.
поняли»25. Это возмутило местных чиновников, и «по донесению об этом, переводчики были отправлены в ссылку»26.
Подобный инцидент заставил руководителей школы приступить к повторному изучению вопроса об организации стажировок. Планировалось направлять учеников школы в Ургу для практики в устном русском языке. Этот план реализован не был, и в Урге или еще где-либо на границе воспитанники школы так и не появились.
Это была последняя попытка осуществить в школе кардинальную реформу, благодаря которой она смогла бы более эффективно выполнять свои функции. Все последующие инициативы, направленные на то, чтобы наладить процесс обучения в школе, даже будучи во многом реализованными, не приносили каких-либо результатов. «Сколь ни велика заботливость настоящей манжурской династии о поддержании сей Школы, - писал в 20-х гг. XIX в. Е.Ф. Тимковский, - но она (школа. - П.Л.) слишком далеко отстоит от своей цели»27.
Преподаватели и принципы комплектации школы педагогическими кадрами. Анализ материалов показывает, что для пополнения школы педагогическими кадрами пекинские власти задействовали следующие три канала: первый - русские перебежчики, казаки-албазинцы; второй - русские ученики и священнослужители Российской Духовной миссии, находившиеся в Пекине; и третий -собственно китайские кадры, т. е. выпускники школы или привезенные с границы в Пекин владеющие русским языком китайцы.
Через два месяца после отъезда в Россию купца Василия решением Дворцовой канцелярии к школе были прикомандированы Кузьма28 и Иван, служившие в «Русской роте». Вскоре Ивана заменил новый преподаватель Яков (Яков Савин29). Оба преподавателя, надо полагать, хорошо знали китайский и маньчжурский языки. Помимо исполнения своих преподавательских обязанностей, они нередко привлекались для перевода посланий, приходящих и уходящих в Россию.
Несмотря на приглашение Кузьмы и Якова в школу, ситуация с преподавателями продолжала оставаться неурегулированной. В 1711 г. русские учителя направили на имя Маци рапорт, в котором сообщили: «Мы, простые люди, преподаем русский язык и переводим русские документы уже более шестнадцати лет. [При исполнении
25 Тимковский Е.Ф. Указ. соч. С. 71-72.
26 Ковалевский Е.П. Указ. соч. С. 204.
27 Тимковский Е.Ф. Указ. соч. С. 71.
28 По предположениям Е. Видмера, русским Кузьмой был Степан (Стенька) Кузьмин, «русский, плененный весной 1685 г.». См.: WidmerE. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during the Eighteenth Century. L., 1976. P. 107.
29 Яков, или, по утверждению Е. Видмера, Яков Савин, скорее всего, был потомком албазинцев во втором поколении, в связи с чем он «не только владел китайским языком, но и русским, ввиду чего весьма быстро обратил на себя внимание со стороны Школы русского языка». См.: WidmerE. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during the Eighteenth Century. L., 1976. P. 108. Кроме работы в школе, Яков Савин числился «ханским толмачом». См.: Скачков П.Е. Указ. соч. С. 40.
своих обязанностей] разве смели мы быть небрежными и ленивыми? Мы прослужили много лет и по-прежнему имеем чин линцуй (соответствовал чину урядника. - П.Л.). Коль скоро все учителя, работаю-
30
щие во всех школах, имеют ранги, просим пожаловать нас рангом»30. Император Юнчжэн, которому Маци адресовал доклад с просьбой русских учителей, постановил: «Того, кто получил [в Русской роте] чин сяоцисяо (соответствовал шестому рангу. - П.Л.), перевести в другую роту. На освободившееся место назначить Кузьму. Якову
31
жаловать шестой ранг, но оставить за ним чин линцуй»31.
Параллельно с решением вопросов о повышении Кузьмы и Якова при дворе шли активные поиски новых кандидатур на должность
32
придворного переводчика и преподавателя школы32.
Соответствующие инструкции были разосланы Xэйлунцзян-скому и Цзилиньскому военным губернаторам (цзянцзюнь), а также в Шэнцзин (совр. Шэньян). В ответ на требование центральных властей в том же 1711 г. из Шэнцзина в Пекин был доставлен один русский по имени Никань (Никон), который «хорошо говорил [по-русски], но писал неграмотно»33. Несмотря на это, привезенный русский в начале 1712 г. был зачислен в школу в качестве преподавателя и поставлен на государственное довольствие34.
Сложно сказать, насколько удачной оказалась бы кампания по поискам преподавателей для русской школы, если бы не появившаяся у Цинов возможность прибегнуть к помощи священнослужителей и учеников Российской Духовной миссии в Пекине. В 1715 г. в Пекин прибывает Первая Духовная миссия Арх. Иллариона (Лежайского), а в 1727 г. Россия и Китай подписывают Кяхтинский трактат, в числе прочего узаконивший практику командирования российскими властями Духовных миссий в столицу китайской империи.
Первыми учителями Школы русского языка из числа членов Духовной миссии, предположительно, стали иеродиакон Первой Духовной миссии Филимон, причетник Иосиф (Осип) Дьяконов (прибыли в Пекин в 1715 г.)35, а также ранее учившийся в Славяно-греко-латинской академии переводчик латинского языка Лука Воейков (прибыл в Пекин в 1727 г. с караваном Лоренца Ланга) и
30 Юнчжэн чао маньвэнь чжупи цзоучжэ цюаньи (Полный перевод с маньчжурского языка конфиденциальных докладов правления Юнчжэн и наложенных на них резолюций). Т. II. Xэфэй, 1998. С. 2518.
31 Там же. С. 2518.
32 Решение пекинских властей, по всей видимости, было связано с желанием Кузьмы и Якова приостановить свою работу в школе и переводческую деятельность при дворе по причине «слабого знания русского языка».
33 Гао Сяофан. Вань Цин янъу сюэтан дэ вайюй цзяоюй яньцзю (Исследования преподавания иностранных языков в иностранных школах в поздний период династии Цин). Пекин, 2007. С. 52.
34 Там же. С. 318.
35 Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977. С. 37, 42.
иеромонах Второй Духовной миссии Лаврентий Уваров (прибыл в Пекин в 1729 г.)36.
Самой заметной фигурой среди первых русских преподавателей школы, безусловно, был уже упоминавшийся И.К. Россохин (1707-1761)37. Проучившись в Пекине 11 лет и овладев маньчжурским и китайским языками, он «в 1735 г. был принят переводчиком в Лифаньюань и одновременно зачислен преподавателем в Школу русского языка с окладом в 40 лянов»38.
Достойной сменой И.К. Россохина на посту учителя Школы русского языка стал Алексей Владыкин, который в 1741 г. «по требованию китайского министра был направлен для переводов в Ли-фаньюань и преподавал родной язык в школе русского языка вплоть до отъезда на родину в июне 1746 года»39. С 1745 г. в школе работал также ученик Четвертой Духовной миссии Алексей Леонтьев, прибывший в Пекин в 1743 г.40
Есть все основания считать, что русские учителя, служившие в школе вместе с китайскими и маньчжурскими преподавателями, внесли свой вклад в дело подготовки китайских русистов41. Однако этот тандем просуществовал недолго - во второй половине XVIII в. по целому комплексу причин отношения России и Китая резко ухудшаются, и оба государства оказываются на грани военного конфликта42. Характеризуя этот период российско-китайских
36 Мясников В.С. Новые знания о России в Цинском Китае XVIII в. - Всемирная история и Восток. М., 1987. С. 107; Widmer E. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during the Eighteenth Century. L., 1976. P. 109.
37 Илларион Калинович Россохин родился в 1717 г. близ Селенгинска. В 1725 г. в числе других учеников был принят в школу монгольского языка при Иркутском Вознесенском монастыре. Через четыре года, в 1729 г., Россохин и еще два его одноклассника - Герасим Шульгин и Михаил Понамарев - в составе Второй Русской Духовной миссии Антония Платковского были направлены в Пекин.
38 Скачков П.Е. Указ. соч. С. 41.
39 Там же. М., 1977. С. 63.
40 Волкова М.П. Указ. соч. С. 155.
41 Известно, что маньчжуры Фулахэ и Мача, в частности, помогали Россохину при переводе «Грамматики» Смотрицкого. Как указывают источники, они же вместе с Осипом Дьяконовым числились придворными переводчиками русского языка. См.: Циндай чжун-э гуаньси данъань шиляо сюаньбянь (Сборник архивных материалов по китайско-российским отношениям во время династии Цин). Т. II. Пекин, 1981. С. 548; Волкова М.П. Указ. соч. С. 155. Кроме Фулахэ и Мача стоит упомянуть об Умитае, который замыкает тройку переводчиков-русистов, работавших в 20-40-х гг. XVIII в. См.: Ян Юйлинь. Циндай цзинши Элосысюэ (Школа русского языка в Пекине во время династии Цин) // Лунцзян шиюань. 1985. № 2. С. 28.
42 В 50-х гг. XVIII в. Россия, видимо, не осознавая того, вмешивается в военный конфликт между Цинами и пока еще независимым Джунгарским ханством. В начале 1757 г. в разгар войны с джунгарами претендент на джунгарский престол Амурсана обращается за помощью к российским властям. Российская императрица Елизавета отказывает джунгарскому лидеру в помощи, но одновременно подтверждает готовность предоставить ему убежище в России, а в случае его победы в войне обещает не чинить препятствий при занятии им ханского престола в Джунгарии. Летом 1757 г. войска Амурсана был полностью разбиты Цинами, а сам он бежал
отношений, американский исследователь К. Фуст писал: «К угрозе войны между двумя империями привели не случайные события, но серия незначительных претензий, непонимание и пересечение целей, сохранявшиеся в течение всех этих лет (период с конца правления Елизаветы Петровны до начального периода правления Екатерины Второй. - ПЛ.), в результате полностью разладивших дипломатические отношения между Санкт-Петербургом и Пекином»43. Общая напряженная обстановка, сложившаяся между государствами, повлияла и на отношение цинских властей к Российской Духовной миссии, в результате чего практика приглашения русских миссионеров и учеников для преподавания в школе была приостановлена.
Последним русским преподавателем из числа членов Духовной миссии был Алексей Леонтьев. После его возвращения в Россию в 1755 г. преподавание русского языка в школе, по всей видимости, было всецело передано в руки местных учителей, потенциал которых был достаточно ограничен. В этой сложной ситуации в 1757 г. советник Бохэн доложил императору Канси: «Так как по прошествии времени из «Русской роты» на должность преподавателей назначать уже было некого, было решено временно использовать для этих нужд
44
самих же выпускников»44.
в Россию, где осенью того же года умер от оспы. Несмотря на смерть Амурсаны, цинские власти продолжали настаивать на его выдаче, о чем в течение двух лет переписывались с российскими властями. См.: Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII - первой половине XIX века. М., 1983. С. 102-117; Международные отношения в Центральной Азии в XVII-XVIII вв. Документы и материалы. Т. II. М., 1989. С. 20-21, 65-87. Чуть позже между двумя правительствами разгорается новый спор относительно возвратившихся назад в Китай волжских калмыков (торгоутов). С 1772 по 1774 г. между Сенатом и Лифаньюанем идет активная переписка по поводу возвращения калмыков, в которой российские власти, в частности, уличают Цинов в неисполнении положений Нерчинского договора (1689) о выдаче перебежчиков. См.: Ма Жухэн, Ван Сычжи. Туэрхутэ мэнгу си цянь цзици фанькан ша Э япо, чунтуй цзуго дэ доучжэн (Перемещение монголов-торгутов на запад и их борьба против угнетения царской России и за повторное возвращение на Родину) // Цинши луньвэнь сюа-ньцзи. 1979. № 1. С. 451-453. Параллельно с ухудшением политического диалога идут на спад торговые отношения. Цинские власти из-за нерешенных вопросов с перебежчиками, несанкционированной торговли и контрабанды, а также вопроса сбора торговых пошлин неоднократно прекращают торговлю в Кяхте, вынуждая российских купцов нести большие убытки. См.: Ми Чжэньбо. Циндай чжун-э Цякэту бяньцзин маои (Кяхтинская приграничная торговля между Китаем и Россией во время династии Цин). Тяньцзинь, 2004. С. 16-17. Из-за явного ухудшения двусторонних отношений российские власти начинают опасаться начала полномасштабной войны с Китаем, в связи с чем Екатерина II приказывает предпринять ряд конкретных действий по военному усилению граничащих с Китаем российских территорий. См., например: Письма Екатерины II Г.А. Потемкину // Вопросы истории. 1994. № 12.
43 Foust C. Muscovite and Mandarin: Russia's Trade with China and its setting, 1727-1805. The University of North Carolina Press, 1969. P. 235.
44 Цин шилу чжун-э гуаньси цзыляо хуйбянь (Документы по китайско-российским отношениям, извлеченные из Хроник династии Цин). Т1. Пекин, 1974.
8 ВМУ, востоковедение, № 3
В условиях большой заинтересованности в преподавателях из числа русских власти в Пекине приступают к поискам кандидатов, не имевших отношения к Духовной миссии. С этого момента в школу были готовы принимать любых выходцев из России, которые, по мнению китайских чиновников, могли быть использованы как преподаватели. «В 1764 г. из Кяхты был привезен в Пекин переметчик Петр Калман, - читаем в одном из документов. - Сей переметчик принят был в школу русского диялекту для точнаго изъяснения российских сведений, за что и оженат был знатно. В 1771-м году пожалован он был офицером осьмаго степени и учинен в вышепи-санной школе вице учителем»45. Вообще, складывается впечатление, что пекинские власти, ввиду острой нехватки переводчиков, готовы были не только принимать в школу перебежчиков, но и уговаривать, порой даже используя угрозы, поступить на службу тех оказавшихся на китайской территории русских, которые казались им достаточно квалифицированными для работы переводчиками или преподавателями. Применительно к этому цитируемый выше документ говорит следующее: «В 1771-м году привезен был в Пекин толмач Михайла, котораго, с собою насильно увезши, калмыки астраханския отдали генералу манжурскому, который увещевал толмача Михайлу, чтоб верноподданным был их богдыхану». Дальнейшая судьба «толмача Михайлы» складывалась весьма печально - за отказ сотрудничать с китайскими властями он «послан был слугою в оковах в Гуаннтун-скую губернию»46. Во многом схожей оказалась история семнадцатилетнего «монгольского языка ученика Григория Федорова сына Шарина», который в 1778 г. «паче с пьянства» пересек китайскую границу и, обвиненный в попытке незаконной продажи лошадей, был отправлен в Пекин. В китайской столице Шарина доставили в Лифаньюань, где местные чиновники за рассказ о ситуации в России обещали, что «учинят его богдыханову величеству <...> доклад о награждении меня (Г. Шарина. - П.Л.) чином офицерским и притом исходатайствуют быть мне в маньчжурской школе российской грамоты учителем, уверяя, что обратно в Россию отдан уже не буду»47.
В конце XVIII столетия преподавательская база Школы русского языка продолжала оставаться нестабильной. Квалификация выпуск-
С. 42; Fu Lo-Shu. A Documentary chronicle of Sino-Western Relations (1644-1820). Tucson: Published for The Association for Asian Studies by the University of Arizona Press. № XXII. Vol. I. P. 205; Biggerstaff K. The Earliest Modern Government Schools in China. N.Y., 1961. P. 97.
45 Доношение в Коллегию иностранных дел бывшаго в Пекине в Духовной свите церковника Степана Зимина, поданного в 7 июня 1773 году // Православие на Дальнем Востоке. 275-летие Российской Духовной миссии в Китае / Под ред. М.Н. Боголюбова. СПб., 1993. С. 24.
46 Там же. С. 24-25.
47 Хохлов А.Н. Рассказ Григория Шарина о путешествии в Китай в 17781780 гг. // VI Научная конференция «Общество и государство в Китае». Вып. 1. М., 1975. С. 189-190.
ников школы и в этот период была невысокой, а контакты чиновников с Российской миссией по-прежнему имели весьма ограниченные масштабы. В решении проблем найма преподавателей власти продолжали рассчитывать на какой-нибудь удачный случай.
Интересен в этом смысле опыт некого китайца по имени Юань Чэннин, знавшего русский язык и доставленного в Пекин в 1791 г. После прибытия в столицу переводчик весьма быстро был трудоустроен. Он был назначен учителем в Школу русского языка и одновременно являлся кандидатом на должность секретаря второго класса (юаньвайлан) в одно из казенных хранилищ Пекина или Монетное управление48.
Вместе с тем в конце XVIII - начале XIX в. контакты между преподавателями школы и членами Российской миссии начали постепенно восстанавливаться, хотя и носили неофициальный характер. Вот как эту ситуацию описал Е.Ф. Тимковский: «По полудни явился к о. Архимандриту Петру <.. .> старший учитель Пекинской Школы русского языка, Шумин или Шу-лое <...>. Он нелегко мог получить сие место, которое в манжурской службе весьма значительно. Когда же сблизился срок перемене Миссии, то Шумин признавался нашим студентам, что он имел намеренье искать другого места, ибо, без помощи русских, он не может оставаться при настоящей должности»49.
В ходе разговора, узнав, что о. Петр остается в Пекине, Шумин обрадовался и «вручил ему сочиненные им китайские разговоры, и просил перевести оные на русский язык, для употребления ученикам его в манжурской школе»50.
Учитывая явную слабость цинской переводческой базы и отсутствие нормальной школы по подготовке русистов, маньчжурские власти в первой четверти XIX в. принимают решение восстановить практику приглашения русских студентов и священнослужителей для преподавания в школе. В 1825 г. в школу приглашают иеромонаха Десятой Духовной миссии Вениамина Морачевича. При этом русского священнослужителя сразу же назначают на должность старшего преподавателя этого учебного заведения, что наглядно демонстрировало большую заинтересованность в русских учителях и именно из числа членов миссии51. После назначения Морачевича
48 Цин шилу чжун-э гуаньси цзыляо хуйбянь (Документы по китайско-российским отношениям, извлеченные из Xроник династии Цин). Т. I. Пекин, 1974. С. 90.
49 Тимковский Е.Ф. Указ. соч. С. 69.
50 Там же. С. 70.
51 Применительно к успехам Морачевича на посту преподавателя русской школы российский МИД указывал следующее: «Министерство с особым удовольствием приняло ваше (Лифаньюань. - П.Л.) известие об определении о. иеромонаха Вениамина профессором в пекинское маньчжурское училище российской словесности. Обстоятельство сие доведено до Высочайшего сведения как благоприятное предвестие, что о. Вениамин своими неусыпными трудами заслужит вящшее внимание местного правительства и тем самым подкрепит благоволение оного к
главой Одиннадцатой Духовной миссии пекинские власти решают вновь пригласить его в школу. В 1831 г. советник Тоцзинь направил трону доклад, отметив: «начиная с 16 дня 10 месяца 4 года Даогу-ана (1825), когда Лифаньюань направил в Школу русского языка Вэйниямин (Вениамина Марочевича. - П.Л.) для обучения учеников переводу, и дальше на протяжении многих лет русский учитель усердно обучал учеников. Сегодня [время пребывания] Вэйниямин продлено [еще на один срок], поэтому по ходатайству Лифаньюаня просим направить его в школу для преподавания перевода»52. После В. Морачевича в школе преподавали также другие известные русские миссионеры - о. Поликарп (Тугаринов)53, о. Палладий (Кафаров)54, о. Гурий (Карпов)55.
С учетом вышесказанного видно, что в Китае существовала система подготовки переводчиков русского языка. С 1708 по 1755 г. (когда уехал А. Леонтьев), а возможно, и по 1764 г.56, в школу привлекались русские преподаватели. Эта же практика существовала и в начале XIX в. Они же использовались все это время при переводе документов, отправлявшихся в Россию и присылавшихся оттуда. Однако наладить подготовку квалифицированных кадров так и не удалось. И одной из причин этого, как уже говорилось выше, стало отсутствие стабильной педагогической базы и явно слабое желание школьных администраторов что-то изменить в данной области.
Система аттестации учеников, представление к рангам и распределение на должности. В школе практиковались две формы экзаменов: промежуточные экзамены, целью которых было выявление общего уровня знаний учеников, и выпускные экзамены-дакао, которые были необходимы для представления выпускников к рангам и распределения их на должности.
Для проведения промежуточных экзаменов был установлен следующий порядок: «В Школе русского языка проводить месячные,
нашей миссии». См.: Отношение МИД Департамента Азии Господину начальнику Российско-императорской духовной миссии в Пекине, о. Архимандриту Петру, 31 декабря 1825 г. № 1025. - Миротворцев В. Материалы для истории Пекинской духовной миссии. - Православный собеседник. Казань, 1888. № 9. С. 98.
52 Мин Цин шиляо (Материалы по истории династий Мин и Цин). Т. VIII. Тайбэй, 1960. С. 1604.
53 Первый исторический архив КНР. Фонд: Нэйгэ элосы вэньгуань (Школа русского языка при Дворцовой канцелярии). Цз. 3619 (1842-1843), док. 1.
54 Там же. Цз. 3622 (1856-1862), док. 31.
55 Там же. Цз. 3622 (1856-1862), док.1.
56 Основания так думать дает доклад советника Тоцзиня, поданный императору Даогуану в 1825 г. Там маньчжурский чиновник упоминает о приглашении в Школу русских «из числа учеников, изучающих в столице маньчжурский язык» в качестве помощников учителей «с момента образования Школы русского языка в 47 году Канси (1708) и до 29 года Цяньлун (1764)». См.: Мин Цин шиляо (Материалы по истории династий Мин и Цин). Т. VIII. Тайбэй, 1960. С. 1609.
квартальные и годовые экзамены. Месячные экзамены проводить в первый день каждого месяца, квартальные - в первый день второго, пятого, восьмого и одиннадцатого месяца, годовые - один раз в год до десятого дня десятого месяца»57.
Общие подходы по проведению выпускных экзаменов были сформулированы в 1757 г.: «По принятому уставу, по истечении пяти лет следует проводить один экзамен. Сдавших [его] по первому разряду представлять к восьмому рангу, по второму - к девятому рангу»58. В 1773 г. в соответствии с новыми правилами аттестации «выпускники, сдавшие экзамен по первому разряду, получали восьмой ранг, по второму - девятый ранг, по третьему - ранга не получали и оставались в школе для повторного обучения. При повторном экзамене чиновников восьмого ранга, сдавших его по первому разряду, повышали до седьмого ранга, при повторном экзамене чиновников девятого ранга, сдавших его по первому разряду, - до восьмого ранга. Тех, кто сдавал экзамен ниже того разряда и ранга, который получил раньше, понижали в разряде и ранге сообразно новым результатам и оставляли в школе для повторного обучения. Чиновников седьмого ранга, сдавших третий повторный экзамен по первому разряду, назначали на должность чжуши (старший делопроизводитель) и определяли на вакантные места»59. К этому цинский историк середины XIX в. Xэ Цютао60 добавляет: «Двоих из них (получивших
57 Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971. С. 811.
58 Цин шилу чжун-э гуаньси цзыляо хуйбянь (Документы по китайско-российским отношениям, извлеченные из Xроник династии Цин). Т1. Пекин, 1974. С. 42. Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971. С. 811.
59 Цин хуйдянь шили (Акты к своду узаконений Цин). Цз. 15. Пекин, 1991. С. 207.
60 Xэ Цютао (1824-1862), известный цинский специалист по России, историк, географ, правовед. Родился в местности Гуанцзэ (ныне - уезд Гуанцзэ) провинции Фуцзянь в семье чиновника. С детства изучал канонические книги и уже в 9 лет осваивает «Сышу» (Четырехкнижье) и «Уцзин» (Пятикнижье). В 1843 г. в 19-летнем возрасте он получает ученую степень цзюйжэнь, на следующий год в экзаменах при дворе - высшую степень цзиньши и направляется на вакантную должность в Ведомство наказаний (Синбу). В Синбу Xэ Цютао занимается кодификацией тибетского законодательства, однако в 1853 г. в составе правительственной комиссии отправляется с инспекцией в провинцию Аньхой, где работает в течение нескольких месяцев. По возвращении в Пекин приступает к изучению истории северной и северо-восточной китайской границы и параллельно пишет труд «Бэйцзян хуйбянь» (Меры по усмирению Северного края). В 1858 г. сочинение Xэ Цютао представляется императору Сяньфэну, который, высоко оценив труд ученого, повышает его в чине до секретаря второй степени (юаньвайлан), а его труду дает новое название «Шофан бэйшэн» (Готовьте боевые колесницы в страну полуночную). Xэ Цютао умер в начале 1862 г., не дожив и до 40 лет. Его труд был опубликован только в 1881 г. «Шофан бэйшэн», насчитывающий 80 цзюаней, является важнейшим источником по истории российско-китайских отношений цинского периода и изучению России в Цинском Китае. См.: Цин ши гао (Черновые записи истории Цин). Цз. 425, лечжуань 272, вэньюань 2. Пекин, 1977. С. 13400.
по итогам экзаменов седьмой ранг знатности и рекомендованных на должность чжуши. - П.Л.) оставляли при школе и зачисляли на должность помощников преподавателей»61.
В 1803 г. был принят дополнительный указ, впервые вводивший понятие переаттестации выпускников школы по истечении пятилетнего периода. «Чиновники, получившие ранг, через пять лет должны участвовать в повторном экзамене. Чиновников восьмого ранга, сдавших по первому разряду, повышать до седьмого ранга, чиновников девятого ранга, сдавших по первому разряду, - до восьмого ранга <...>, чиновников седьмого ранга, сдавших по первому разряду, назначать на должность чжуши и определять на вакантные места»62.
Наконец, последние изменения в системе аттестации выпускников имели место в 1839 г. - тогда выпускников, получивших по итогам всех повторных экзаменов седьмой ранг, направляли на работу в ведомства в качестве стажеров и лишь по истечении трех лет назначали на вакантные должности чжуши63.
В очередной раз ужесточая правила аттестации, администраторы рассчитывали повысить качество знаний выпускников школы, однако их стремления привели к прямо противоположному результату. «После 19 года правления Даогуана (1839), - читаем у тайваньского историка Су Цзина, - система распределения стала менее привлекательной, чем раньше, в связи с чем интерес учеников к учебе стал резко падать»64.
Процесс экзаменов был четко спланирован. В день экзаменов чиновники в ранге цзо шилан (старший помощник главы ведомства) Цензората (Дучаюань), Ведомства работ (Гунбу), Ведомства чинов (Либу) и других ведомств направлялись в школу. Чиновник из Цен-зората проводил перекличку учеников и отмечал не пришедших на экзамен. Далее чиновники из Ведомства чинов распечатывали «Высочайше утвержденный» пакет с экзаменационными листами и передавали его сопредседателям комиссии (сяоюэ сыюань), которые являлись чиновниками в ранге ланчжун (начальник отделения). В это время к месту проведения экзамена стягивались линцуй (урядники)
61 Xa Цютао. Шофан бэйшэн (Готовьте боевые колесницы в страну полуночную). Т. II. Цз.13. Пекин, 1881. С. 1об.-2.
62 Цин хуйдянь шили (Акты к своду узаконений Цин). Цз. 39. Пекин, 1991. С. 490; Циньдин Дацин хуйдянь шили. Цзяцин чао (Акты к Высочайше утвержденному своду узаконений великой Цин. Правление Цзяцин). Цз. 751. Тайбэй, 1991. С. 891.
63 Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971. С. 813; Су Цзин. Цин цзи Тунвэньгуань цзи ци ши шэн (Цинское училище Тунвэньгуань, его преподаватели и студенты). Тайбэй, 1985. С. 8; MengSsu-ming. The E-Lo-Ssu Kuan (Russian Hostel) in Peking // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1960-1961. Vol. 23. P. 43.
64 Су Цзин. Цин цзи Тунвэньгуань цзи ци ши шэн (Цинское училище Тунвэнь-гуань, его преподаватели и студенты). Тайбэй, 1985. С. 8.
с солдатами для обеспечения порядка. После завершения экзамена (он заканчивался в этот же день) сопредседатели комиссии вместе с преподавателями собирали экзаменационные листы и на месте приступали к их проверке65.
Насколько объективной была система итоговой аттестации учеников, сегодня сказать сложно. По мнению некоторых современников, она вряд ли была идеальной: «Замечательны здешние экзамены в русском языке, - отмечал Е.П. Ковалевский, - но я умалчиваю о них, не желая выносить сору из избы»66. В российских источниках, правда, существует и прямо противоположная точка зрения, в соответствии с которой выпускные экзамены были чрезвычайно трудными. «По окончании учения, - читаем документы Е.Ф. Тимковско-го, - заключаемого строгим испытанием, они (выпускники. - П.Л.) с особенным преимуществом поступают на службу»67.
Система распределения выпускников Школы русского языка на должности формировалась вслед за развитием самой школы как части цинского государственного аппарата. Имея в виду важность подготовки своих специалистов-преподавателей, пекинские чиновники прежде всего проработали вопрос найма учителей из числа своих же выпускников. «В случае отсутствия преподавателей, - указывалось в уставе школы от 1757 г., - назначать на эту должность по докладу на Высочайшее имя выпускников [школы], получивших [по результатам выпускных экзаменов] восьмой ранг знатности»68. Такая система найма учеников в школу просуществовала до 1773 г., когда была пересмотрена в сторону ужесточения. С этого момента на должность преподавателя стали назначать исключительно выпускников, получивших по итогам экзаменов седьмой ранг и рекомендованных на должность чжуши69.
65 Мин Цин шиляо (Материалы по истории династий Мин и Цин). Т. VIII. Тайбэй, 1960. С. 1596.
66 Ковалевский Е.П. Указ. соч. С. 203. Схожие оценки работы аттестационной системы находим и в некоторых китайских документах. «Содержание обычных учебных заданий учеников Школы русского языка было идентично заданиям, выносившимся на итоговый пятилетний экзамен. Критерием оценок этих экзаменационных работ было то, насколько аккуратно и старательно был написан маньчжурский текст». См.: Ли Сюэчжи. Цун циндай маньвэнь фаньи эвэнь данъань таньтао дуй э вайцзяо чжи цоу гайнянь (Исследование ошибочных представлений во внешней политике в отношении России на основании маньчжурских архивных документов периода династии Цин, переведенных на русский язык) // Бяньчжэн яньцзюсо няньбао (Голи чжэнчжи дасюэ). Тайбэй, 2005. № 8. С. 132.
67 Тимковский Е.Ф. Указ. соч. С. 70.
68 Цин Гаоцзун шилу (Хроники правления Гаоцзун великой Цин). Пекин, 1986. P. 819; Fu Lo-Shu. A Documentary chronicle of Sino-Western Relations (1644-1820). Tucson: Published for The Association for Asian Studies by the University of Arizona Press. № XXII, 1966. Vol. I. P. 206.
69 Хэ Цютао. Шофан бэйшэн (Готовьте боевые колесницы в страну полуночную). Т. II. Цз. 13. Пекин, 1881. С. 1об.-2.
Выпускники, сдавшие выпускной экзамен с другими положительными результатами, получали седьмые и восьмые ранги70 и, говоря словами Е.Ф. Тимковского, «с особенными преимуществами поступали на службу или в Палату иностранных дел, или в места пограничные, где требуется знание русского языка»71.
Систем аттестации выпускников Школы русского языка, таким образом, была оформлена четырьмя указами императора. Она постоянно претерпевала определенные изменения, основным вектором которых было постепенное ужесточение требований. Возможно, цинские власти понимали невысокий уровень выпускников школы и таким образом пытались его повысить.
Поздний этап работы Школы русского языка и ее включение в пекинское Училище иностранных языков (Тунвэньгуань). Поздний период работы Школы русского языка, временными рамками которого можно считать 40-60-е гг. XIX в., прошел под знаком упадка этого учебного заведения, приведшим к его расформированию. В марте 1862 г. цинское «Главное ведомство по делам всех государств»72 командирует в школу инспекционную комиссию во главе с придворным советником Цзя Чжэнем с целью ее расформирования. В августе того же года (25 день 7 месяца 1 года правления Тунчжи по китайскому календарю) императору Тунчжи был подан доклад этой комиссии - последний документ в истории Школы русского языка. Документ гласил: «В 5 месяце настоящего года (март 1862 г. - П.Л.) настоящее ведомство (Главное ведомство по делам всех государств. - П.Л.) приказало старшим преподавателям, помощникам преподавателей, ученикам Школы (Школы русского языка. - П.Л.) и всем остальным явиться к нам. В [Школе] числились 24 ученика. Кроме ранее выбывших 8 учеников, на места которых не были набраны новые, а также временно не явившихся 3 учеников, всего прибыли 13 учеников. Всем было приказано участвовать в экза-
70 Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971. С. 812.
71 Тимковский Е.Ф. Указ. соч. С. 70. Об этом же говорили и некоторые американские исследователи. См., например: Biggerstaff K. The Earliest Modern Government Schools in China. N.Y., 1961. P. 97; Meng Ssu-ming. The E-Lo-Ssu Kuan (Russian Hostel) in Peking // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1960-1961. Vol. 23. P. 43.
72 В конце 1860 г. в Китае учреждается внешнеполитическое ведомство современного образца - Главное ведомство по делам всех государств (Цзунли гэго шиу ямэнь, сокращенно - Цзунли ямэнь). С этого момента все внешнеполитические функции, ранее принадлежащие Палате по делам вассальных территорий и Ведомству обрядов, а позже Военному совету (Цзюньцзичу), были всецело переданы новой организации. Для обеспечения контактов цинского двора с иностранными государствами в Цзунли ямэнь были учреждены четыре территориальных отдела (гу), чьи функции были определены в соответствии со сферой деятельности. Контакты цинов с Россией обеспечивал отдел России (Элосы гу), который вместе с тем еще занимался и отношениями Пекина с Японией. См.: Чжан Дэцзэ. Циндай гоцзя цзигуань каолюэ (Разыскания о системе государственной власти в Цинском Китае). Пекин, 2001. С. 264, 266, 268-269.
мене. Ученики без интереса учили русский язык; среди двух старших преподавателей и трех помощников преподавателя лишь один Го Шичунь немного знает [этот] язык. Чиновник (Цзя Чжэнь. - ПЛ.) и другие посоветовались и решили отправить Го Шичуня в Главное ведомство с сохранением прежнего жалования для последующего зачисления преподавателем в новое учебное заведение (Училище Тунвэньгуань. - ПЛ.). Результаты [экзаменов] второго старшего преподавателя, трех помощников преподавателя, а также прибывших и не прибывших учеников - всего 16 человек - считать неудовлетворительными. <.. .> В соответствии с этим считаем правильным их распустить. Денежные средства и продовольствие, выдававшиеся ученикам [по нормам] солдат 1-го разряда, впредь не выдавать; ассигнования по всем статьям на содержание настоящей Школы не производить»73.
Судьба школы была предопределена - через 154 года после своего основания первое в Китае учебное заведение, осуществлявшее преподавание русского языка, фактически прекратило существование. Вместе с тем надо сказать, что пекинские власти, расформировывая школу, не имели в виду полностью ее ликвидировать и игнорировать накопленный ею опыт. В соответствии с итоговым докладом комиссии школу не упраздняли, а объединяли с создаваемым тогда Училищем иностранных языков (Тунвэньгуань): «Впредь [изучение] русского языка объединить с изучением английского, французского и американского языков. Все мероприятия по объединению поручить Главному ведомству по делам всех государств»74.
После своего расформирования и перевода в Тунвэньгуань прежняя Школа русского языка еще долго продолжала напоминать о своем существовании. «Школа располагалась близ восточной части рва, окружавшего Запретный город, недалеко на север от Управления военным гарнизоном, - вспоминает английский миссионер Даджен, находившийся в Пекине в 70-х гг. XIX века. - Само строение весьма простое и незамысловатое. Над входной дверью можно заметить табличку с еле просматриваемой надписью Nei-ko-o-lo-sz-wen-kwan (Школа русского языка при Дворцовой канцелярии. - П.Л.). Помещения, некогда принадлежавшие школе, равно как и учительский дом, теперь сданы в аренду, на деньги поступающие от которой содержится один слепой смотритель-распорядитель»75.
Заключение. Школа русского языка при Дворцовой канцелярии, таким образом, просуществовала с 1708 по 1862 г. В 1862 г. после воз-
73 Чжу Юсянь. Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо (Материалы по истории системы образования в Китае в новое время). Т1. Шанхай, 1983. С. 3.
74 Там же.
75 Dudgeon J. Sketch of Russian Ecclesiastical Intercourse with, and the Greek Church in, China // The Chinese Recorder and Missionary Journal. IV (1871). 37. P. 37.
никновения новой политической ситуации в Китае она вошла в первую школу иностранных языков нового образца - Тунвэньгуань.
За время своей работы Школа русского языка внесла определенный вклад в распространение русского языка в Цинской империи. В китайских источниках сохранились имена первых цинских «русистов» - Мача, Фулахэ, Умитао, Шу Мин, Юань Чэннин, Го Шичунь, работавших в школе и занимавшихся преподаванием русского языка. Школа также сыграла важную роль в начале организации преподавания русского языка за пределами Пекина. В 1793 г. в Илийский край был отправлен выпускник школы, организовавший там группу по изучению русского языка, результаты работы которой были высоко оценены лично императором и Илийским военным губернатором Баонином76.
Школа русского языка, помимо прочего, позволила цинским чиновникам наработать важный опыт по управлению языковыми учебными заведениями. Методы администрирования, применяемые в школе, позднее будут задействованы для управления Тунвэнь-гуанем77.
Вместе с тем вполне очевидны и трудности, которые испытывало это учебное заведение. Несмотря на то что школа была учреждена при личном участии императора, ее достижения как образовательного учреждения оставались весьма незначительными - то «что в этой Школе ровно ничего не знают по-русски, об этом и говорить нечего», - с сожалением отмечали современники78.
Причиной тому были имевшиеся тогда трудности в организации образовательного процесса. Кураторам школы так и не удалось разработать стабильную систему привлечения преподавателей из Российской Духовной миссии. Не смогли они также организовать подготовку своих педагогических кадров, а те, что были в школе, по всей видимости, не обладали достаточными знаниями и навыками, чтобы улучшить преподавание.
Отсутствовали также учебные программы и дидактические материалы, столь необходимые для подготовки специалистов. Выпущенный в середине XVIII в. с помощью русских учеников учебник по русской словесности стал по сути единственным пособием для учеников школы. С конца XVIII в. в качестве учебных пособий в школе начали использовать официальные послания, приходившие из России, которые не отличались полнотой информации и быстро
76 Ян Юйлинь. Циндай цзинши Элосысюэ (Школа русского языка в Пекине во время династии Цин) // Лунцзян шиюань. 1985. № 2. С. 28.
77 Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971. С. 808-815.
78 Ковалевский Е.П. Указ. соч. С. 203.
122
устаревали, а оттого негативно влияли на качество изучения русского языка учениками. Учебная литература, переданная Российской Академией наук в дар цинскому правительству в 1845 г. для «их училища» (Школы русского языка. - П.Л.), также осталась невостребованной и не была использована по назначению в стенах этого учебного заведения.
Достижения Школы русского языка, таким образом, кажутся незначительными на фоне тех проблем, которые она испытывала. При том высоком положении, которое школа занимала в системе государственной власти Китая, и при постоянном внимании к ее работе со стороны пекинских чиновников результаты ее деятельности довольно далеко отстояли от той цели, которая перед ней была поставлена на заре ее основания - обеспечение подготовки квалифицированных переводчиков-русистов.
Глубинные причины неудач преподавания русского языка в Китае стоит искать в сложной природе китайской традиционной научной и философской мысли. В отличие от европейских научных исследований, которые имели своей целью выявление составных элементов предмета или явления, установление их сущностных характеристик и существующих между ними связей, китайская наука была призвана прежде всего не изучать, а классифицировать новый материал, вписывая его в имеющиеся модели79.
Для «классификации» мира и вписывания его элементов в заведомо подготовленные схемы традиция изобрела немало инструментов. Это могли быть нумерологические схемы типа «инь-ян» или восьми триграмм; определенные представления об устройстве организма или законах функционирования неживой природы и т.д.
Одной из таких схем, важной с точки зрения нашего исследования, была концепция «Китай-варвары». Отношение Китая с «варварами» строились в одностороннем порядке: в Китае принимали иностранные посольства, но отправляли своих представителей, как правило, только в те государства, которые признали себя его вассалами (посольства иного рода были весьма редки и их деятельность не предавалась особой огласке). Приезд иностранных миссий ко двору рассматривался исключительно с позиции стремления «внешних вассалов» заявить
79 Достаточно вспомнить структуру первых китайских учебников по иностранным языкам, выпущенных в более старом училище иностранных языков Сыигуань (Школа [языков] варваров четырех [сторон света]) в XV-XVI вв. В практическом плане это были разговорники, включавшие определенный набор словосочетаний, которые необходимо было заучивать, и несколько образцов официальных писем как эталон официальной переписки. Иначе говоря, целью таких учебных пособий была попытка заложить в память учеников определенный набор устойчивых выражений на иностранном языке, но никак не идея познакомить ученика с языковым инструментарием (алфавитом, фонетикой, основами грамматики), что позволило бы впоследствии более широко использовать иностранный язык.
о лояльности своему естественному сюзерену, а привозимые посольствами подарки - как «дань» китайскому монарху.
Китайская традиция контактов с внешним миром, как это видно из вышеприведенного материала, не была ориентирована на углубленное изучение других народов. В этом смысле не стала исключением и Школа русского языка. Единожды созданная ввиду объективных на то причин, она в ходе своего развития испытала огромное влияние традиции. В практическом плане это выражалось в нежелании маньчжуров и китайцев сколько-нибудь серьезно изучать русский язык, составлять грамматики русского языка, словари и уж тем более отправлять учеников на стажировку в Россию.
Школа русского языка, таким образом, стала продуктом своей эпохи - частью традиционной китайской внешней политики и соответствовавшей сложившемуся в китайской цивилизации отношению к опыту варварской периферии.
Список литературы и источников
Артемьев А.Р. О формировании русской православной диаспоры в Китае (см.
http://www.orthodox.cn/localchurch/artemyev_ru.htm). Волкова М.П. Первый учебник русского языка для китайских учащихся // Краткие сообщения Института народов Азии. Т. 61. М., 1963. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII - первой
половине XIX века. М., 1983. Доношение в Коллегию иностранных дел бывшаго в Пекине в Духовной свите церковника Степана Зимина, поданного в 7 июня 1773 году // Православие на Дальнем Востоке. 275-летие Российской Духовной миссии в Китае / Под ред. М.Н. Боголюбова. СПб., 1993. Ковалевский Е.П. Путешествие в Китай Е. Ковалевского. Т. II. СПб., 1853. Международные отношения в Центральной Азии в XVII-XVIII вв. Документы
и материалы. Т. II. М., 1989. Мясников В.С. Становление и развитие отечественного китаеведения // Проблемы Дальнего Востока. 1972. № 2. Мясников В.С. Новые знания о России в Цинском Китае XVIII в. // Всемирная
история и Восток. М., 1987. Мясников В.С. Квадратура китайского круга. Избранные статьи. М., 2006. С. 409-410.
Отношение МИД Департамента Азии Господину начальнику Российско-императорской духовной миссии в Пекине, о. Архимандриту Петру, 31 декабря 1825 г. № 1025. - Миротворцев В. Материалы для истории Пекинской духовной миссии. - Православный собеседник. Казань, 1888.№ 9. Первый исторический архив КНР (Пекин). Фонд: Нэйгэ элосы вэньгуань (Школа русского языка при Дворцовой канцелярии). Цзюани: 3606 (1791 г.), 3607 (1796-1819), 3610 (1855), 3614 (1830-1849), 3618 (1834-1836), 3619 (1842-1843), 3622 (1856-1862), 3623 (1830), 3624, 3625 (1830-1821). Письма Екатерины II Г.А. Потемкину // Вопросы истории. 1994. № 12. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977. Тимковский Е.Ф. Путешествие в Китай через Монголию, в 1820 и 1821 годах. Ч. III: Пребывание в Пекине. СПб., 1824.
Тихвинский С.Л. Изучение культуры Китая в России и в СССР // Проблемы Дальнего Востока. 1986. № 2.
Хохлов А.Н. Рассказ Григория Шарина о путешествии в Китай в 1778-1780 гг. // VI Научная конференция «Общество и государство в Китае». Вып. 1. М., 1975.
Гао Вэньфэн. Во го дэ ди и со эюй сюэсяо - Элосы вэньгуань (Элосывэнь гуань - первая школа русского языка в Китае) // Xэйлунцзян дасюэ сюэбао (вайюй бань). 1979. № 2.
Гао Сяофан. Вань Цин янъу сюэтан дэ вайюй цзяоюй яньцзю (Исследования преподавания иностранных языков в иностранных школах в поздний период династии Цин). Пекин, 2007.
Ли Наньцю. Чжунго коуи ши (История устного перевода а Китае). Циндао, 2002.
Ли Сюэчжи. Цун циндай маньвэнь фаньи эвэнь данъань таньтао дуй э вайцзяо чжи цоу гайнянь (Исследование ошибочных представлений во внешней политике в отношении России на основании маньчжурских архивных документов периода династии Цин, переведенных на русский язык) // Бяньчжэн яньцзюсо няньбао (Голи чжэнчжи дасюэ). Тайбэй, 2005. № 8.
Ма Жухэн, Ван Сычжи. Туэрхутэ мэнгу си цянь цзици фанькан ша Э япо, чунтуй цзуго дэ доучжэн (Перемещение монголов-торгутов на запад и их борьба против угнетения царской России и за повторное возвращение на Родину) // Цинши луньвэнь сюаньцзи. 1979. № 1.
Ми Чжэньбо. Циндай чжун-э Цякэту бяньцзин маои (Кяхтинская приграничная торговля между Китаем и Россией во время династии Цин). Тяньцзинь, 2004.
Мин Цин шиляо (Материалы по истории династий Мин и Цин). Т. VIII. Тайбэй, 1960.
Су Цзин. Цин цзи Тунвэньгуань цзи ци ши шэн (Цинское училище Тунвэньгуань, его преподаватели и студенты). Тайбэй, 1985.
Хао Шусе. Чжунго эюй цзяоюй дэ цзуйцзао чанши - Элосы вэньгуань (Первый опыт преподавания русского языка в Китае - Школа русского языка) // Чжунго эюй цзяосюэ. 2005. № 1.
Xэ Цютао. Шофан бэйшэн (Готовьте боевые колесницы в страну полуночную). Т. II. Цз. 13. Пекин, 1881.
Цан Ин. Чжунго эвэнь цзяоюй дэ кайдуань юй цзинъянь цзяосюнь (К истокам преподавания русского языка в Китае и уроки этого опыта) // Xэйлунцзян цзяоюй сюэюань сюэбао. 2004. № 4.
Цзинши Исюэгуань яньгэлюэ (Очерки эволюции Пекинского бюро переводов). - Чжунго цзиньсяньдай чубань шиляо (Материалы по истории издательского дела в Китае в новое и новейшее время). Дополнительное издание. Шанхай, 2003.
Цзян Лу. Цзаоци чжун-э вэньхуа цзяолю (Китайско-российские культурные контакты в ранний период). Пекин, 1997.
Чжан Дэцзэ. Циндай гоцзя цзигуань каолюэ (Разыскания о системе государственной власти в Цинском Китае). Пекин, 2001.
Чжан Юйцюань. Элосы гуань шимо цзи (Записи об истории Школы русского языка). - Вэньсянь чжуанькань. 1944, №1.
Чжу Юсянь. Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо (Материалы по истории системы образования в Китае в новое время). Т. I. Шанхай, 1983.
Чжэн Шичан, Ли Чжэнчэн. Лю су цзяоу шигао (Черновые записи об истории обучения в Советском Союзе). Xарбин, 2001.
Цин Гаоцзун шилу Хроники правления Гаоцзун великой Цин). Пекин, 1986.
Циндай чжун-э гуаньси данъань шиляо сюаньбянь (Сборник архивных материалов по китайско-российским отношениям в период династии Цин). Т.! Пекин, 1981.
Циньдин Дацин хуйдянь шили. Цзяцин чао (Акты к Высочайше утвержденному своду узаконений великой Цин. Правление Цзяцин). Цз. 751. Тайбэй, 1991.
Цин хуйдянь шили (Акты к своду узаконений Цин). Цз. 39. Пекин, 1991.
Цин ши гао (Черновые записи истории Цин). Цз. 425, лечжуань 272, вэньюань 2. Пекин, 1977.
Цин шилу чжун-э гуаньси цзыляо хуйбянь (Документы по китайско-российским отношениям, извлеченные из Xроник династии Цин). Т. I. Пекин, 1974.
Чоубань иу шимо. Тунчжи чао (Полное изложение сведений по ведению дел с варварами в правление Тунчжи). Цз. 8. Тайбэй, 1971.
Чэнь Гуаньин, Лю Фацян. Цун Xуэйхуэйгоцзысюэ дао цзинши Тунвэньгуань (От Школы персидского языка до пекинского Училища Тунвэньгуань) // Цзяоюйши яньцзю. 1998. № 4.
Шу Синьчэн. Чжунго цзиньдай цзяоюйши цзыляо (Материалы по истории образования в новом Китае). Пекин, 1961.
Юнчжэн чао маньвэнь чжупи цзоучжэ цюаньи (Полный перевод с маньчжурского языка конфиденциальных докладов правления Юнчжэн и наложенных на них резолюций). Т. II. Xэфэй, 1998.
Ян Юйлинь. Циндай цзинши Элосысюэ (Школа русского языка в Пекине во время династии Цин) // Лунцзян шиюань. 1985. № 2.
Ян Юйлинь. Циндай цзинши Элосысюэ (Школа русского языка в Пекине во время династии Цин) // Лунцзян шиюань. 1985. № 2.
Ян Юйлинь. Эго чуаньцзяо шитуань юй шиба шицзи дэ чжун-э гуаньси (Российская Духовная миссия и китайско-российские отношения в XVIII веке). - Ци-цихаэр шифань сюэюань сюэбао. 1987. № 2.
Biggerstaff K. The Earliest Modern Government Schools in China. N.Y., 1961.
Dudgeon J. Sketch of Russian Ecclesiastical Intercourse with, and the Greek Church in, China // The Chinese Recorder and Missionary Journal. IV, (1871), 37.
Foust C. Muscovite and Mandarin: Russia's Trade with China and its setting, 1727-1805. The University of North Carolina Press, 1969.
Fu Lo-Shu. A Documentary chronicle of Sino-Western Relations (1644-1820). Tucson: Published for The Association for Asian Studies by the University of Arizona Press. №. XXII, 1966. Vol. I.
Meng Ssu-ming. The E-Lo-Ssu Kuan (Russian Hostel) in Peking // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1960-1961. Vol. 23.
Widmer E. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during the Eighteenth Century. L., 1976.
Сведения об авторе: Лапин Павел Андреевич, атташе Посольства России в
КНР, аспирант кафедры истории Китая ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail:
waijiao2000@mail.ru
