CC BY
8
К 110-летию со дня рождения Б.Ф. Братченко
БРАТЧЕНКО Борис Федорович (09.10.1912 - 02.10.2004)
От редакции
9 октября 2022 г. исполняется 110 лет со дня рождения крупнейшего организатора угольной промышленности России, Лауреата Государственной премии СССР, Героя Социалистического Труда, министра угольной промышленности СССР (1965-1985 гг.), Почетного президента Академии горных наук, советника директора ГУРШ, первого заместителя главного редактора журнала «Уголь» (1992-2004 гг.) - Бориса Федоровича Братченко. Борис Федорович Братченко с 1992 г. на общественных началах стал работать первым заместителем главного редактора отраслевого журнала «Уголь». Нам, сотрудникам редакции, очень повезло трудиться под его началом, общаться в каждодневной рабочей обстановке, слушать его мнение по любому насущному вопросу.
Борис Федорович очень любил журнал «Уголь». Как он рассказывал, начал читать его еще во время учебы в Московском горном институте и многие годы работы в угольной отрасли постоянно следил за изданием, интересовался, читают ли специалисты-горняки журнал. И то, что последние 12 лет Борис Федорович являлся первым заместителем главного редактора, являлось для него «заключительной частью», как бы логическим завершением его работы с журналом «Уголь».
В этом номере журнала в память о выдающемся человеке мы публикуем очерк «Шахтерский характер», написанный сыном Бориса Федоровича -Владимиром Борисовичем Братченко.
Шахтерский характер
Щг
Будущий министр угольной промышленности Борис Федорович Братченко шахтером быть не собирался. В тихом и уютном городке Армавир, расположившемся на берегах бурной Кубани, откуда он был родом, никаких шахт не было и в помине. Когда мальчику исполнилось двенадцать лет, умер отец. Пришлось, одновременно с учебой в школе, помогать семье. Парень увлекался рисованием и в свободное время занимался в художественной студии, делая первые успехи. Быть бы ему знаменитым художником, но жизнь распорядилась по другому: время было трудное, страна остро нуждалась в технических кадрах, газеты и радио призывали молодежь идти в вузы, получать инженерное образование.
И Борис Братченко, по направлению комсомольской ячейки, отправился в Москву поступать в Горную академию. В это время академию разделили на несколько институтов, и он был принят в Горный инсти-
5Р
<
Командир взвода Б.Ф. Братченко на военных сборах, 1940 г.
тут. Успешно завершив учебу, молодой горный инженер в 1935 году был направлен на работу на одну из шахт Урала, а затем был переведен на Донбасс на должность главного инженера шахты имени М.В. Фрунзе в город с говорящим за себя названием Шахты. А 22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно напала на нашу Родину. Началась Великая Отечественная война.
Преодолевая упорное сопротивление Красной Армии, немецкие войска стремительно продвигались на юг, к Донбассу. На совещании в Верхов-I ном Главнокомандовании Вермахта Гитлер заявил, что овладение Донец-I ким бассейном «неизбежно привело бы к крушению всей экономики русских». Враг знал цену Донбасса, ведь он давал стране каждую вторую тонну угля, пятую тонну стали, третью тонну чугуна. Начались налеты немецких бомбардировщиков, над Донбассом нависла смертельная угроза.
Мирных жителей стали эвакуировать на Восток страны, а многих горняков, ушедших на фронт, заменили женщины, подростки и шахтеры-ветераны. По приказу Наркома обороны на Донбассе были сформированы три стрелковые дивизии и саперная армия, которая вместе с шахтерами, призванными с разных шахт, начали строить оборонительный рубеж на линии Мелитополь - Гениченск. Одним из отрядов, численностью более тысячи человек, руководил Борис Федорович Братченко.
О том, как в дальнейшем развивались события и как сложилась его жизнь, в одном из интервью рассказал сам Б.Ф. Братченко: «Моему отряду достался участок километров в семь-восемь. Укрепрайон создавали по всем правилам: противотанковый ров, пулеметные гнезда, артиллерийские позиции и другие оборонительные сооружения. Техники, конечно, никакой не было. Лопата, лом, самодельные конные волокуши. Но сооружение получилось серьезное. Правда, задержать немцев оно уже не могло - фашистские части обошли вал с севера и прорвались в наш тыл. Большую часть шахтеров отправили на Восток, за Дон, строить следующий оборонительный рубеж, а нам, увеличив вдвое дистанцию, приказали завершить работу».
Однако Борис Федорович понял, что завершать работу не было смысла. И тогда он, на единственной в его распоряжении «полуторке», поехал за разъяснениями в штаб фронта в Мелитополь. Там его успокоили и заверили, что если ситуация усложнится, немедленно дадут указания из штаба дивизии. Прошли сутки, а никаких указаний не поступило. А над шахтерскими палатками беспрерывно летели в тыл немецкие самолеты. Посоветовавшись с комиссаром отряда, решили направить посыльного в штаб дивизии. Минут через сорок он вернулся и сообщил: «Никакого штаба нет, все смотались!». «Что делать? - продолжает рассказ Борис Федорович. - Надо решать самостоятельно. Оставаться? Или поднять отряд и поскорее уходить? Уйдешь - трибунал, мы же на военном положении. Не уйдешь - плен. Решили: раз дивизия убралась, нам, тем более, здесь делать нечего. Поднял шахтеров по тревоге, загрузили подводы и - вперед. Повезло - проскочили Мелитополь, а часа через три-четыре в город ворвались немецкие мотоциклисты».
К зиме 1941 года фронт стабилизировался. По решению Государственного комитета по обороне часть шахтеров была возвращена на шахты: надо было срочно «давать на-гора» так необходимый для обороны уголь, как его называли в то время - «хлеб промышленности». Б.Ф. Братченко был направлен в Донбасс начальником шахты имени газеты «Комсомольская Правда».
В середине февраля 1942 года на шахту прибыл легендарный Нарком угольной промышленности В.В. Вах-рушев. «Я ждал вызова допоздна, но Василий Васильевич любил работать по ночам. Впрочем, тогда все по ночам работали, наверное, с вождя брали пример. Не дождавшись, ушел домой. Вдруг, уже после 12 ночи, раздался звонок: нарком всех вызывает. С каждой шахты он вызывал «четверку»: начальника, главного инженера, механика и маркшейдера. У меня главного инженера не было, механика заменял слесарь, а маркшейдером тру-
дился техник. Короче говоря, явился один. Зашедший передо мной начальник другой шахты со своей командой выскочил, как ошпаренный. Захожу я. Вахрушев, человек импульсивный, сразу на меня обрушился: почему, мол, один. Когда объяснил, «Ну, ладно, - говорит, - садись. День Красной Армии как думаешь встречать?». Говорю, что готовим вторую лаву, собираемся дать 1000 тонн» (давали 200 - 300 т/сутки). «Это ты правду говоришь?». - «Правду, Василь Васильевич».<...> Слово мы сдержали, дали даже больше 1000 тонн. Вахрушев телеграмму прислал, поздравил».
Тем временем с каждым днем линия фронта перемещалась на восток. 4 июня 1942 года наши войска были вынуждены оставить город Шахты. Надо было эвакуировать специалистов и оборудование вглубь страны, на Урал, в Кузбасс и Караганду. «В июле 1942года, - продолжает свой рассказ Борис Федорович, - поступил приказ из Москвы вывести шахту из строя, чтобы не досталась врагу. До самого последнего момента жила надежда, что все обойдется, но не обошлось. Крупное оборудование было демонтировано и отправлено на Восток, а шахтный ствол подготовлен к взрыву. Словно прощаясь, на шахтном дворе собрались шахтеры, их жены, которые плакали. Ведь это была их кормилица. И вот прогремел взрыв...».
Борис Федорович с оставшимся в городе отрядом шахтеров получил распоряжение двигаться в Хакасию выводить трест «Хакасуголь» на максимальную добычу угля. Форсировав под бомбежками Дон, отряд добрался до Каспийского моря. В городе Махачкала переночевали на пляже, а утром отыскали эвакопункт угольного наркомата и, получив направление на пароход, переправились в Крас-новодск. Здесь также действовали эвакопункты, помогали людям найти координаты своих предприятий, родных и близких. Далее путь лежал в Хакасию. Добирались, что называется, на перекладных. «Ехали не без приключений. Пересаживаясь с поезда на поезд, главбух забыл чемодан с деньгами шахтеров. Когда спохватились, чемодан уехал на Урал.<...> Дуйте, говорю главбуху и главному инженеру, за деньгами, их же надо сдать государству».
Прошло несколько дней, прежде чем отряд добрался до места назначения. Здесь Борису Федоровичу удалось встретиться с находившейся в эвакуации семьей. Однако уже на следующий день пришла телеграмма из Наркомата с приказом выехать в Москву. «Провожал меня сынишка Володя, ему было семь лет. А дочка Вера только начала ходить. Когда уезжали в эвакуацию, ей было только пять месяцев. Завернули, как куклу, и положили на верхнюю полку. Перед поездом зашел в столовую треста перекусить, Дали талон. Настроение такое поганое, рюмочку, думаю, выпить бы. Смотрю: входят мой главный инженер и с ним главный бухгалтер. Казалось, это во сне происходит. Нашли-таки они чемодан с деньгами. Никто не тронул».
Вахрушев не забыл молодого начальника шахты «Комсомолка». Приказом по Наркомату Борис Федорович был назначен районным инженером производственного отдела. Однако он подал заявление с просьбой отправить его на фронт, за что получил «взбучку» от начальства.
Каждую ночь, между часом и двумя, у наркома проводились оперативные совещания. На одном из таких совещаний Вахрушев достал из папки заявление Бориса Федоровича. «Лицо наркома стало кирпично-красным. «Ты не хочешь работать, подал рапорт...». Ругал меня, ругал, наконец, разрешил сесть. В это время в кабинет заносят чай, бутерброды... Надо заметить, что в войну в высших эшелонах питание было довольно хорошее: колбаса, сыр, хлеб белый. Я не притрагивался. Он опять на меня: «Нарком чаем тебя угощает, а ты и чая не хочешь.». И опять понес. Вот такой был «пассаж».
Наркома можно было понять: в начале 1943 года на Магнитке из восемнадцати мартенов сталь плавили только одиннадцать, из десяти прокатных станов работали четыре. Доменные печи, как говорят металлурги, переходили на «тихий ход». Снабжение промышленности углем в это время обеспечивали шахты и угольные разрезы (открытая добыча) Урала и Кузбасса. В январе 1942 года там лютовали сильные морозы, шахтеры и экскаваторщики стали замерзать. Рассказывают, что вопрос о том, как поддержать шахтеров, решался на самом высоком уровне. Первый заместитель наркома Углепрома Е.Т. Абакумов выступил с предложением выдавать горнякам, так же, как и фронтовикам, по сто грамм водки «для разогрева». В.В. Вахрушев идею одобрил и послал «инициатора» на доклад к заместителю председателя Государственного Комитета Обороны тов. В.М. Молотову. Вячеслав Михайлович, выслушав любопытную идею, неожиданно заявил: «Да шахтеры и так все пьют». Ответ Абакумова, как говорят в наше время, был асимметричным: «А у нас не пьет только один человек». - «И кто же?». - «Возница, управляющий ковригой на фронтоне Большого Театра! А не пьет потому, что у него руки заняты». Этот весомый аргумент оказался достаточным, чтобы было приняло положительное решение. Так это было или это шахтерская легенда, но фронтовые сто грамм, действительно, стали выдавать шахтерам в морозные дни непосредственно перед сменой.
Кабинетная работа в производственном отделе не приносила удовлетворения Борису Федоровичу Братченко, и он стал настаивать отпустить его для работы на действующие шахты. Но произошло все наоборот: его повысили и перевели в Управ-
ление делами Совнаркома СССР - помощником заведующего секретариатом группы угольной промышленности с кабинетом в Кремле. «Пока получил туда пропуск, три месяца ходил по временныму, все проверяли и перепроверяли». Однако в престижном кабинете он сидел не долго.
Как только в сентябре 1943 года фашистские захватчики были изгнаны из Донбасса, Братченко вновь подал заявление с просьбой отпустить его в Донбасс, заявив: «Я «Комсомолку» взрывал, я ее и буду восстанавливать!». Против такого аргумента возразить было нечем. В трудовой книжке Бориса Федоровича появилась запись: «Освобожден от работы в Управлении делами Совнаркома СССР в связи с откомандированием по личной просьбе в распоряжение Наркомугля». В том же месяце он, вместе с семьей, прибыл в город Шахты. Ему предлагали занять должность в комбинате «Ростовуголь» или в тресте, но он все-таки вернулся на шахту имени «Комсомольской правды», вернее, на руины, которые от нее остались.
Возвращение к жизни разрушенных и затопленных шахт Донбасса по своим масштабам и технической сложности было задачей чрезвычайной трудности. Немецким войскам, отступавших из Донбасса, рейхсфюрер СС Гиммлер приказал: «Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не
Начальник шахты «Комсомольская правда» Б.Ф. Братченко с бригадиром навалоотбойщиков, 1943 г.
Так выглядели разрушенные фашистскими оккупантами шахты Донбасса, 1943 г.
была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти тотально сожженную и разрушенную страну».
Фашисты действительно опустошили, выжгли землю. В городе Шахты они уничтожили около 14 тысяч человек, а в ствол одной из шахт сбросили более 3500 невинных жертв, в том числе сестру жены Бориса Федоровича. Ни одна из 314 шахт союзного и даже местного значения не сохранилась. С болью и в то же время с гордостью Борис Федорович вспоминает эти нелегкие времена: «Невероятно трудной задачей было как можно скорее наладить добычу ценнейшего угля. В дело шло все: и искореженные взрывом старые опоры, и металлоконструкции, и собранные по винтикам подъемные машины, и стальные канаты - все что уцелело. <...> Подземные выработки были заполнены миллионами тонн воды. Представьте, что семь с половиной суток Дон уходит под землю. Столько воды предстояло откачать.<...>Работали
Медаль «За восстановление шахт Дон басса»
Главный инженер комбината «Карагандауголь» Б.Ф. Братченко,
Официальный визит группы советских специалистов во Вьетнам, 1978 г.
каждый день по 12-15 часов. Люди поднимали из развалин свой дом, свою страну. Костяк коллектива - ветераны, работали женщины и подростки. И, конечно, пленные немцы. Только за первую половину 1945года было восстановлено 38 шахт, а добыча составила 90% от довоенной. Это был самый настоящий подвиг».
В 1948 году Донбасс был полностью восстановлен и в том же году вышел на довоенный уровень добычи угля. За восстановление шахт Донбасса Борис Федорович получил свой первый орден Ленина и медаль «За восстановление шахт Донбасса». Этой медалью Борис Федорович гордился больше, чем всеми остальными наградами.
Основным источником получения энергии оставался уголь, нефть и газ только набирали силу. Правительство приняло решение задействовать на полную мощность и вывести на современный технический уровень третью угольную кочегарку страны - Карагандинский угольный бассейн. Туда и был в 1949 году направлен Б.Ф. Братченко на должность главного инженера комбината «Карагандауголь». Успешно выполнив эту задачу, он был во второй раз вызван в Москву и назначен заместителем министра угольной промышленности СССР. Затем были Госплан СССР, возвращение в Караганду в должности председателя Карагандинского Совнархоза, назначение председателем Госплана Казахской ССР и, наконец, третье возвращение в Москву в 1965 году на должность Министра угольной промышленности в Правительстве Алексея Николаевича Косыгина.
Министром Борис Федорович проработал 20 лет. Эти годы считаются временем расцвета угольной промышленности, грандиозныхстроек и преобразований, внедрения современных технологий в горнодобывающей отрасли. За заслуги перед отраслью Б.Ф. Братченко в 1982 году был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Получая награду из рук Леонида Ильича Брежнева, Борис Федорович сказал: «Эту награду мне заработали шахтеры». А через три года, когда началась перестройка, его, как и всех других министров, отправили на пенсию. Однако Б.Ф. Братченко не мог сидеть дома без дела. Как выразился один из его замов, Борис Федорович «былуникальным руководителем. Он обладал всесторонними знаниями,<... >большой творческой энергией».
Руководители отрасли предложили Борису Федоровичу возглавить редакцию журнала «Уголь».
В журнале он проработал до самых последних дней своей жизни, эта работа ему очень нравилась. Журнал стал одним из лучших отраслевых изданий. За серию актуальных материалов по угольной отрасли журнал «Уголь» стал обладателем Большой золотой медали и Гран-при (крылатого бронзового коня «Пе-газ»), а также многочисленных дипломов ежегодного Всероссийского журналистского конкурса «ПЕГАЗ», был неоднократным лауреатом Международных специализированных выставок-ярмарок «Уголь России и Майнинг», «Экспо-Уголь», выставок-смотров печатных изданий ТЭКа на ВВЦ.
<<<<<...>>>>>
Б.Ф. Братченко на шахте «Майская» ПО «Ростовуголь», 1983 г.
Редакция журнала «Уголь», 1995 г.
На праздновании в честь 90-летия Б.Ф. Братченко
В октябре 2002 года в Москву со всех угольных регионов страны съехались шахтеры, чтобы поздравить Бориса Федоровича Братчен-ко с 90-летним юбилеем. Пришло теплое поздравление и от Президента России Владимира Владимировича Путина. А в самый разгар торжества в зале появился добрый друг юбиляра, донбассовец Иосиф Кобзон. Прямо у праздничного стола, в сопровождении аккордеониста, он исполнил любимую шахтерами песню «Спят курганы темные», а потом с Борисом Федоровичем они запели: «Дивлюсь я на небо, та\думку гадаю: Чому я н\ союл, чому не л\таю, Чому мен\, боже, ти крылець не дав? Я б землю покинув \ в небо зл\тав!».
Отвечая на поздравления, Борис Федорович сказал: «Я люблю угольную промышленность, посвятил ей всю свою сознательную жизнь и не мыслил для себя иного пути».
<<<<<...>>>>>
Борис Федорович прожил долгую жизнь, из которой около семидесяти лет отдал служению угольной промышленности. С болью в сердце он переживал закрытие «нерентабельных» шахт, их приватизацию чубайсовскими ваучерами, был свидетелем многодневных «сидений» уволенных шахтеров и слышал стук их касок об асфальт у стен здания Правительства России. Но о той беде, которая обрушилась на Донбасс после государственного переворота на Украине в 2014 году, он знать уже не мог. «Министр Угля», так его называли соратники, Борис Федорович Братченко «землю покинув i в небо злтв» 2 октября 2004 года, не дожив одной недели до девяноста двух лет.
Владимир Братченко, июль - август, 2022 г.
