CC BY
100
Лексическими маркерами КХ признания собственной некомпетентности становятся слова с семой удивления, новизны, неожиданности, растерянности и под.: Мне кажется, что я нащупала какую-то ниточку; К своему удивлению, я выяснила; Ты знаешь, вот это надо спрашивать. Я могу тебе честно сказать, когда спрошу. На синтаксическом уровне данный КХ выражается в применении в диалогах вводных слов и конструкций (к своему удивлению, мне кажется), использовании глагольных конструкций со значением поиска информации (я заглянула в словарь; я обещаю посмотреть, какие там есть пометы с этой ремаркой; я его нашла у Даля). Обязательным признаком КХ является озвучивание верного ответа после признания/непризнания ведущими собственной ошибки.
Библиографический список
Изучение комплекса коммуникативных стратегий и тактик на материале радиопрограммы «Говорим по-русски» дает основание к заключению о своеобразии коммуникативной организации просветительского типа радиопрограмм. Тактика коммуникативного равенства, рассмотренная в статье и представленная совокупностью различных коммуникативных ходов, безусловно, способствует реализации коммуникативной стратегии формирования познавательной активности аудитории. По нашим наблюдениям, использование определенного набора коммуникативных стратегий и тактик адресантами программы положительно воспринимается целевой аудиторией и способствует успешному протеканию радиокоммуникации.
* Исследование выполнено в рамках проекта РГНФ № 11-34-00365а2.
1. Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. - М., 2003.
2. Волкова, А.А. Стратегия обеспечения понимания текста с иноязычными вкраплениями (на материале региональных рекламно-информационных журнальных текстов): дис. ... канд. филол. наук. - Томск, 2009.
3. Толковый словарь современного русского языка / В.В. Лопатин, Л.Е. Лопатина. - М., 2008.
4. Хараш, А.У. Принцип деятельности в исследованиях межличностного восприятия // Вопросы психологии. - 1980. - № 3.
Bibliography
1. Issers, O.S. Kommunikativnihe strategii i taktiki russkoyj rechi. - M., 2003.
2. Volkova, A.A. Strategiya obespecheniya ponimaniya teksta s inoyazihchnihmi vkrapleniyami (na materiale regionaljnihkh reklamno-
informacionnihkh zhurnaljnihkh tekstov): dis. ... kand. filol. nauk. - Tomsk, 2009.
3. Tolkovihyj slovarj sovremennogo russkogo yazihka / V.V. Lopatin, L.E. Lopatina. - M., 2008.
4. Kharash, A.U. Princip deyateljnosti v issledovaniyakh mezhlichnostnogo vospriyatiya // Voprosih psikhologii. - 1980. - № 3.
Статья поступила в редакцию 22.08.13
УДК 81.0 Bobyreva E.V AREAS OF FUNCTIONING AND PPECULIARITIES OF RELIGIOUS DISCOURSE. In the article functional specifics of religious discourse, peculiarities and types of communications within this discourse are investigated.
Key words: religious discourse, communication, verbal/non-verbal religious ritual.
Е.В. Бобырева, д-р филол. наук, проф. каф. английской филологии, ВГСПУ, г. Волгоград, E-mail: new_life@mail.ru
СФЕРЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ И ОСОБЕННОСТИ РЕЛИГИОЗНОГО ДИСКУРСА
В статье рассматривается функциональная специфика религиозного дискурса, особенности и типы обще-
ния в рамках последнего.
Ключевые слова: религиозный дискурс, общение,
При рассмотрении религиозного дискурса важным оказывается установление его содержательных границ, основных характеристик, а также целей, достижение которых преследует указанный тип общения. Важным представляется и вопрос о сферах функционирования религиозного дискурса и особенностях процесса общения в каждой из сфер. Религия в наиболее общем виде — определенное мировоззрение и мироощущение, а также соответствующее поведение индивида и определенные культовые действия последнего, основанные на вере в существование высшей силы — Бога. Мир религии охватывает широкий круг явлений: в него входят религиозные субъекты и институты, традиции и ритуалы, религиозная идеология и культура и др. Все указанные элементы так или иначе, опосредованы дискурсом, реализуются через дискурс: они либо составляют предмет общения (референционный аспект), либо выступают в качестве элементов прагматического контекста.
В узком смысле религиозный дискурс можно рассматривать в качестве совокупности речевых актов, используемых в религиозной сфере; в широком смысле религиозный дискурс есть набор определенных действий, ориентированных на приобщение человека к вере, а также совокупность речеактовых комплексов, сопровождающих процесс взаимодействия коммуникантов, включая текстовые фрагменты, используемые в процессе религиозной коммуникации.
Говоря о религиозном дискурсе, прежде всего необходимо указать церковь, как главный социальный институт. Однако границы религиозного дискурса выходят далеко за рамки церкви; ограничение религиозного дискурса только рамками храма мо-
вербальный/невербальный религиозный ритуал.
жет значительно сузить сущность такого многомерного явления как религиозный дискурс. Религиозный дискурс — сложное и многоаспектное явление. Можно выделить ряд подвидов религиозного общения в зависимости от типа ситуации, в которой оно имеет место, и, соответственно, особенностей взаимоотношений коммуникантов. Церковь как общественный институт постоянно присутствует в сознании верующих; но реальным местом разворачивания религиозного дискурса не всегда выступает храм. Представляется возможным выделить следующие сферы функционирования религиозного дискурса:
1. Общение в церкви как основном религиозном институте. В данном случае можно говорить о процессе коммуникации, в которую вовлечен большой круг людей и который действительно оказывается ограничен рамками (стенами) церкви. Общение в храме отличается высокой степенью клишированности, риту-ализованности, театральности. При таком общении существует четкое разграничение ролей между участниками общения, большая дистанция. Общение в церкви значительно отличается от простого общения, хотя, как и при любом другом общении, можно выделить адресанта и адресата как непосредственно взаимодействующие стороны (однако их характеристики и характер выполняемых отличаются своеобразием). Все церковное общение, ограниченное рамками храма, может рассматриваться как промежуточный компонент, связующее начало между миром верующих и идеальным миром Бога.
2. Общение в малых группах — форма функционирования религиозного дискурса, при котором процесс общения проходит вне храма. Можно выделить ряд подтипов такой коммуникации.
К первому мы относим общение верующих между собой как общение свободное, не скрепленное рамками церковного ритуала и жесткими религиозными нормами (например, беседа верующих, во время которой ими обсуждаются наиболее актуальные вопросы и проблемы, комментируются определенные детали, высказывается мнение об услышанном или прочитанном). Для русской лингвокультуры такое общение несколько необычно, мы привыкли к традиционной церковной службе, характер которой можно определить следующим образом: несмотря на то, что верующие объединены рамками храма и мыслями о Боге, они разобщены в том смысле, что между ними не происходит непосредственного общения. В ряде стран, в частности в Соединенных Штатах Америки, широко распространено такое явление, как «Sunday School», которое, в отличие от общей церковной службы (community service), действительно представляет собой общение верующих друг с другом, обсуждение некоторых частей Священного Писания, попытку сообща, в ходе дискуссии найти ответы на волнующие человека вопросы. Такая дискуссия создает эффект единения эмоционального и рационального. Под эмоциональным началом мы понимаем веру в Бога, высшее начало, под рациональным — попытку найти ответы на злободневными вопросы современности. Такая форма общения характерна и для ряда религиозных сект. Однако в сектах общение в малых группах является нередко единственной формой «поклонения Богу», при отрицании церковной службы в традиционном ее понимании.
3. Общение человека с Богом — те случаи, когда верующий не нуждается в посредниках для обращения к Богу. Наиболее ярким примером такого общения является молитва. Можно выделить коллективную молитву, при которой просьбы, мольбы произносятся медиумом в храме и повторяются верующими; и индивидуальную молитву, которая формируется в сознании верующего и для «презентации» Богу не требует вербальной реализации. Коллективная молитва легче поддается анализу и интерпретации; для изучения индивидуальной молитвы необходим анализ внутреннего психологического состояния верующего. В этом случае лингвистический анализ религиозного дискурса тесно смыкается с анализом основных процессов, протекающих в психике человека.
Где бы ни разворачивался религиозный дискурс, одну из его задач можно сформулировать следующим образом: выразить чаяния, мольбы, надежды верующего, найти духовную поддержку (либо у единоверцев, либо у Всевышнего). Развитие и формы существования религиозного дискурса в целом определяются его целями: а) получить поддержку у Бога; б) очистить душу; в) призвать ближних к вере и покаянию; г) утвердить верующих в вере и добродетели; д) через ритуал осознать свою принадлежность к той или иной конфессии [1, с. 325].
Представляется возможным отметить одну из особенностей религиозного дискурса, которая отличает его от других типов общения и создает индивидуальность. В любом другом типе дискурса — педагогическом, политическом и т.п. — на первое место выступает речевая деятельность, а конкретные действия, ритуал подкрепляют ее;
«многие политические действия по своей природе являются речевыми .политическая деятельность вообще сводится к деятельности языковой.» [2, с. 27)]. Данное утверждение в отношении политического дискурса, верно и для других типов - научного, художественного, педагогического. В религиозном дискурсе ритуал возведен в абсолют, выступает основой религиозного общения. Часто в религиозном дискурсе вербальные действия отступают на второй план по значимости, а на первый план выходит ритуал — «совокупность и установленный порядок обрядовых действий при совершении какого-либо религиозного акта; выработанный обычаем порядок совершения чего-либо, церемониал; стандартный сигнальный поведенческий акт» [3, с. 446].
Применительно к религиозному дискурсу представляется возможным говорить о вербальном и невербальном ритуале.
Под невербальным (поведенческим) ритуалом понимается определенная деятельность, цепочка действий, которые совершаются в строго определенном порядке и сопровождают речевое произведение. Можно выделить подвиды поведенческого ритуала в зависимости от того, где он совершается и кто его придерживается. Поведенческий ритуал в храме включает определенные действия, совершаемые как священнослужителем, так и прихожанами (выход священнослужителя к пастве, его действия во время службы - простертые вверх руки, при-
клоненная голова, взмах кадилом во время обряда внутреннего (духовного) и внешнего (телесного) очищения; со стороны верующих ритуал может включать покрытие головы у женщин и обнажение головы у мужчин, склонение головы как знак смирения, коленопреклонение как знак мольбы или благодарности Всевышнему, осенение себя крестным знамением и др.).
Однако поведенческий ритуал у верующих не ограничивается только стенами храма. Религиозный дискурс продолжает развиваться и вне стен храма и от этого он не перестает быть таковым, например: совершение ежедневных молитв верующими в определенное время. При этом данная форма проявления религиозного дискурса также сопровождается ритуалом — вне стен храма молитва обычно совершается в одиночестве, для ее произнесения верующий, как правило, уединяется, и такое уединение может рассматриваться как один из компонентов поведенческого ритуала. Элементы поведенческого ритуала можно наблюдать и вне рамок религиозного общения — особое поведение священнослужителей в мирской жизни, поведение верующих в повседневной жизни. Однако данную ситуацию можно рассматривать двояко — либо как привнесение элементов религиозного дискурса в дискурс бытовой, либо процесс функционирования, развития религиозного дискурса в нетипичном для него социальном (бытовом) контексте.
Под вербальным ритуалом мы понимаем не просто рече-комплексы, сопровождающие процесс формирования и функционирования религиозного дискурса, а совокупность речевых образцов, определенным образом очерчивающих его границы. Например, начало церковной службы сопровождается фразой: «Во имя Отца и Сына и Духа Святаго, Аминь»; началу молитвы может соответствовать фраза: «Отче Наш, Иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на Небеси, так и на земли»; начало хвалебного песнопения Богу (акафиста) может начинаться со слов: «Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым...» и т.д.; окончание службы или коллективной молитвы подытоживается емким восклицанием «Аминь!». Такие фразы, которые можно обозначить как этапные, сопровождают все образцы религиозного дискурса; именно они помогают поддержать определенный ритуал: призыв к началу коллективной молитвы (во время заутрени): «Вос-тавше ото сна, припадем Ти, Блаже, и ангельскую песнь вопием Ти сильнее: Свят, Свят, Свят, еси, Боже, Богородицею, помилуй нас.»; призыв к покаянию: «Покайся, сын мой, очисти душу свою.»; призыв к прославлению Господа: «Воспойте Господу песнь новую; воспойте Господу вся земля. Пойте Господу, благословляйте имя Его, благовествуйте со дня на день спасение его. Возвещайте в народах славу Его, во всех племенах чудеса Его» и т.п.
Значимость ритуала в разных типах дискурса различна. Можно говорить о том, что в большинстве из них ритуал присутствует имплицитно, не выступает так рельефно, как в религиозном дискурсе. Если обратиться, например, к дискурсу научному, все развитие которого подчинено целям ведения дискуссии для поиска абсолютной истины, мы увидим, что ритуал маркирует следующие этапы: постановку проблемы; обозначение подходов оппонентов; последовательное доказательство правоты своей точки зрения; констатация конечного результата исследования. Ритуал педагогического дискурса также подчинен глобальной цели этого вида общения — передаче знаний от лица с более высоким статусом (учителя) лицу, имеющему более низкий статус (ученику). В педагогическом дискурсе обязательно присутствуют следующие ритуально значимые компоненты: нормативно закрепленные начало и окончание урока; определенное положение учащихся при ответе, при восприятии объяснения учителя, а также при желании ответить на вопрос учителя или самому задать вопрос; приветствие входящего в класс и выходящего из класса учителя вставанием и т.п.
Однако в любом другом типе дискурса ритуал играет второстепенную роль, подчеркивая значимость происходящего. «Вырвав» ритуальные действия, к примеру, из характерной для них ситуации педагогического или научного дискурса, мы, таким образом, лишим их всякого смысла. Ритуал религиозного дискурса значим сам по себе. Будучи «вырваны» из контекста, многие религиозные действия, сопровождающие тот или иной речевой акт, не теряют своего значения. Так, сложенные на груди ладони могут означать жест мольбы; руки, простертые вверх, обозначают просьбу о помощи; осенение верующим себя крестным знамением (даже вне стен храма) есть жест защиты, попытка
оградить себя от злых сил. Применительно к религиозному дискурсу трудно определить, что является первоосновой, а что дополняет его — невербальный ритуал дополняет речевые действия или речевые действия сопровождают ритуал. Нам представляется возможным провести аналогию и еще раз сравнить христианскую церковную службу в России и службу на Западе. Применительно к церковному ритуалу русской ортодоксальной церкви можно говорить о том, что речевые действия сопровождают, дополняют церковный ритуал. Например, ритуалы крещения, венчания, причастия, соборования не теряют своей значимости даже при полном отсутствии вербального компонента; тогда как во время церковной службы на Западе ритуал действительно лишь сопровождает речевые действия и играет вспомогательную роль.
Если провести эксперимент и попытаться убрать вербальный компонент из любого другого типа дискурса, политический, педагогический или научный дискурс просто перестанут существовать. «Лишение» религиозного дискурса вербального наполнения не прекращает его существования, а лишь переводит в иную ипостась — безмолвное (основанное на жестах и телодвижениях) общение с Высшим началом; именно поэтому только в религиозном дискурсе выделяется такой жанр, как безмолвная внутренняя молитва. Можно сказать, что в любом другом типе дискурса ритуал накладывается на речевую ткань, тогда как в религиозном дискурсе ритуал значим сам по себе, а вербальный компонент лишь дополняет его. В религиозном дискурсе вербальный компонент может быть сведен к минимуму за счет расширения рамок ритуала. Говоря о степени ритуализованно-сти того или иного типа общения, можно расположить все типы дискурса по степени возрастания значимости ритуала. На такой своеобразной шкале максимально ритуализованным окажется религиозный дискурс, а самым «свободным» от ритуала — дискурс бытовой; педагогический, научный и политический типы дискурса будут занимать на такой шкале срединное положение.
Среди характерных особенностей любого типа институционального дискурса отмечается, в первую очередь, его содержание, тематика общения. Для религиозного дискурса важны в равной степени как тематика (содержание), так и форма. В содержательном плане религиозный дискурс чрезвычайно разнообразен, хотя следует отметить, что основная тематика концентрируется вокруг вопросов веры в сверхъестественное начало, страха наказания за грехи и надежды на избавление от тягот нынешней жизни, мольбы к высшему началу о прощении.
Форма всегда определяется содержанием: содержание признается центральным компонентом любого типа дискурса, а выбор формы, как правило, подчинен содержательной стороне. Однако, план выражения религиозного дискурса своеобразен. Если в другом типе дискурса именно содержание (тематика), а не форма является отличительной характеристикой, то в религиозном дискурсе как форма, так и содержание играют одинаково важную роль, в совокупности создавая специфику данного типа общения. С другой стороны, в некоторых случаях в религиозном дискурсе форма, действительно, закрывает собой содержание, выступая на первый план и создавая неповторимый колорит.
Сфера религии, пожалуй, единственная, в которой сочетаются элементы современного русского и старославянского языков: «Владыко, Господи Иисусе, Христе, Боже наш, источник жизни и бессмертия, всея твари видимыя и невидимыя Создателю, безначальнаго Отца соприсносущий Сыне, премногия ради благости в последния дни в плоть оболкийся, и распный-ся, и погребыйся за ны неблагодарныя и зловонныя, и Твоею кровию обновивый растлевшее грехом естество наше, Сам, бессмертный Царю, приими и мое грешнаго покаяние, и приклони ухо Твое мне, и услыши глаголы моя». Причем, такое сочетание и специфика характерны только для русской ортодоксальной церкви, единственной, до сих пор сохранившей служ-
Библиографический список
бу на языке, который малопонятен не только простому обывателю, но даже человеку постоянно посещающему храм. Человек верующий нередко воспринимает смысл всего происходящего, не понимая сказанное до конца и повторяя его как своеобразную мантру: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя; яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мной есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо в беззакониях зачат есмь и во грехах роди мя мати моя... Окропиши мя иссопом и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся...». Непонятные или малопонятные лексические единицы придают религиозному дискурсу мистичность и загадочность: «Господи, устне мои отверзеши, и уста мои возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бы убо: всесожжения не благоволиши...», а все мистическое, как известно, привлекает внимание. Нам не дано заглянуть в мысли верующего человека, но, на наш взгляд, если такое стало бы возможным, мы бы получили ряд интересных и, бесспорно, разнообразных индивидуальных интерпретаций одного и того же языкового образца.
Мистическому началу отводится важная роль в религиозном дискурсе. Ни один другой тип дискурса не содержит такого количества специфических лексических единиц и выражений, как дискурс религиозный. Такая специфика (придающая дискурсу мистичность) проявляется как в лексике и грамматике, так и в структурно-синтаксическом построении фраз. Если человек, не знакомый со спецификой религиозного общения, впервые столкнется с языком религии, у него наверняка создастся впечатление, что, несмотря на то, что весь религиозный дискурс реализован средствами родного для него языка, при восприятии любого текстового фрагмента, как это ни парадоксально, до конца понять сказанное или услышанное невозможно. Язык религии представляет собой застывшее образование, сочетающее черты языка предшествующих эпох, тогда как язык любого другого типа дискурса (научного, педагогического, политического, бытового) постоянно претерпевает изменения, отвечая требованиям особенностей эпохи и уровню развития социума (не развиваясь, оставаясь на месте, он просто не сможет удовлетворять потребности общения). В языке религии преднамеренно сохранено огромное количество архаичных слов и выражений. На наш взгляд, это призвано еще раз подчеркнуть мистичность, с одной стороны, и идею незыблемости религии и веры, с другой. Своеобразие проявляется в использовании как необычных лексических единиц: «иже», «сый», «ны», «наипаче», устаревших грамматических форм: «сыне», «матере», «буди», «воз-двигл», «сотворих»; необычных и «тяжелых» для восприятия синтаксических конструкций: «Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдашися в словесех Твоих, и победиши внегда судите Ти. Се бо истину возлюбил еси.». Язык религии в отличие от языка других сфер общения не понятен широкому кругу людей далеких от веры. Даже в том случае, когда верующие читают либо повторяют за священником фрагменты Писания или молитвы, они не до конца осознают смысл сказанного. «Верую, ибо непонятно.» — на таком парадоксе строится все религиозное учение. Анализируя язык религиозного дискурса, представляется возможным говорить о своеобразном религиозном подъязыке.
Итак, религиозный дискрурс представляет особое структурно-семантическое и коммуникативно-прагматическое образование, обладающее специфическими характеристиками, выполняющее специфические цели и задачи, занимающее особое место в структуре других типов общения. Кроме того, можно разграничить различные сферы общения внутри самого религиозного пространства, выделив особенности коммуникации внутри каждой из рассмотренных сфер.
1. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - М., 2004.
2. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса. - М., 2004.
3. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ, Образ. Исследования в области мифопоэтического. - М., 1995.
Bibliography
1. Karasik, V.I. Yazihkovoyj krug: lichnostj, konceptih, diskurs. - M., 2004.
2. Sheyjgal, E.I. Semiotika politicheskogo diskursa. - M., 2004.
3. Toporov, V.N. Mif. Ritual. Simvol, Obraz. Issledovaniya v oblasti mifopoehticheskogo. - M., 1995.
Статья поступила в редакцию 22.08.13
