CC BY
170
УДК 94 (430)"1900/1914"(323) Ю.А. ЛЕВШИНА
аспирант, кафедра всеобщей истории, Орловский государственный университет E-mail: LJuA-rf@mail.ru
UDС 94 (430)"1900/1914"(323) YU.A. LEVSHINA
Graduate student, Department of General history, Orel
State University E-mail: LJuA-rf@mail.ru
СФЕРА ФОРМАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ГЕРМАНИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА THE SPHERE OF FORMAL POLICY OF PUBLIC LIFE IN GERMANY AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
В статье анализируется состояние политической системы Германии в начале XXвека. В центре внимания находится вопрос национальной модернизации в сфере формальной политики. Выводится заключение о том, что политическая ситуация в стране определялась социально-исторической средой и дестабилизировалась перегруппировкой политических сил.
Ключевые слова: германское государство, политическая система, конституционализм.
The article represents the review of the condition of the political system in Germany at the beginning of the XX century. The focus is on the question of national modernization in the field of formal policy. It is concluded that the political situation in the country was determined by the socio-historical environment and destabilized by the regrouping of political forces.
Keywords: German state, political system, constitutionalism.
Германское государство в начале ХХ столетия находилось в процессе становления национальной системы. Специфика данного этапа национального развития в особенности отражалась в политической сфере жизни общества. Она во многом обуславливалась формированием политической системы капитализма в Германии. Утверждение рыночной экономики распространяло в обществе принципы капиталистического строя. Внутренняя германская политика во многом стала определяться действием рыночного механизма. В то время развивался так называемый «политический рынок» («Der politische Massenmarkt»), концепцию ко -торого в 60-е гг. ХХ века оформил немецкий историк Ганс Розенберг. Вслед за ним американский историк Джеймс Реталлак повторил тезис о том, что самым важным товаром в германском обществе становится политическое влияние. При этом Реталлак обращал особое внимание на переходный период в Германии от политики знати («Honoratiorenpolitik») к политике масс («Massenpolitik»), который не являлся относительно быстрым и простым. [31, pp. 129-135] Длительное назревание политической модернизации привело к определенной политизации общественной жизни. Этому способствовала особенная социальная динамика в течение всей истории Германской империи и присутствие плюралистического гражданского общества. Германский социум являлся одновременно субъектом и объектом политической жизни. В итоге функционально [16, с. 117] стали различаться две арены в политическом пространстве страны: формальная (т.е. официальная государственная) и неформальная (т.е. общественная гражданская) политика.
Сфера формальной политики в начале ХХ века
характеризовалась развитием процесса политической организации новой рейхснации. Германский рейх был национальным федеративным государством [6, с. 163], которому в 1901 году исполнилось всего 30 лет. Очевидно, расхождение с господствующей унитарной моделью национально-политического устройства других стран и сравнительная молодость Германской империи стали причинами переноса проблемы национального становления в ХХ столетие. Германия, обладая своеобразным политическим дуализмом, являлась, с одной стороны, объединенной империей, а с другой - союзом во многих отношениях совершенно независимых друг от друга государств. В ней политический уровень объединенного целого не соответствовал государственному строю отдельных частей. В частности, это отражалось в муниципальном законодательстве [2, с. 168], в вопросе об избирательном праве: система всеобщего и равного избирательного права на выборах рейхстага ограничивалась при выборах ландтагов [20, с. 569] и т. д. Данная политика препятствовала установлению прочной связи с государством как основополагающей характеристики сформированной рейхснации. В связи с этим уместно обозначить, что понятие «авторитарное государство», употребляемое как синоним Германской империи, является «пустым клише» и носит полемический характер уже более века. [31, р. 124] Это служит существенным основанием в объективном восприятии политической жизни германского общества.
Основополагающая двойственность национального развития Германии, закрепленная Конституцией, во многом стала результатом соединения космополитической и национальной идей. Еще в начале XX века это отметил фрейбургский профессор кафедры
© Ю.А. Левшина © Yu.A. Levshina
новейшей истории и редактор «Historische Zeitschrift» («Исторический журнал») Фридрих Мейнеке. Он не противопоставлял эти идеи в генезисе немецкого национального государства [5, с. 160], поскольку национально-государственные и космополитические идеалы в равной мере воплотились в Германском государстве. Данное обстоятельство отразилось и на официальной государственной правовой идеологии, основы которой заложил Пауль Лабанд в своем произведении «Государственное право Германской империи» [28], выдержавшем пять изданий. Здесь монархия представляла основу государственного единства с сопутствующим ограничением (не ликвидацией) власти центробежных сил. Так Прусское национальное государство и другие княжества в борьбе против своего растворения в германском национальном государстве сохранили большую политическую самостоятельность. Отсюда в Германском рейхе существовал партикуляризм баварский, саксонский, восточно-прусский [22, с. 801] и др., обусловленный традиционным немецким уважением к власти всех уровней. При этом федерализм считался важнейшим конструктивным элементом конституционализма.
Специфика германского конституционализма заключалась в тесной связи с национальным движением. Германская Конституция («Verfassung» вместо «Konstitution»), буквально означавшая «устройство», «структуру» или «распорядок», не содержала в себе твердых норм политического устройства страны. [1, с. 8, 14, 27] Она была открыта для далеко идущих политико-правовых изменений. В частности, в ней отсутствовала глава, регламентирующая права и свободы немецкого народа, которые до начала ХХ века регулировались конституциями субъектов Германского государства. [15, с. 37] Принятый в результате проведенной кодификации законов Гражданский кодекс 1900 г. стал важным шагом в модернизации политической системы Германии, а принятый тогда семейный кодекс до сих пор функционирует в ФРГ. [1, с. 267] Так оформлялось единое общегерманское гражданство и на его основе единое общеимперское правовое пространство. [15, с. 4] Закрепленный суверенитет за империей (общеимперские законы обладали юридическим приоритетом над законами земель [Там же. с. 36]) дополнялся децентрализацией административной власти (субъекты федерации представляли собой средство реализации союзных законов). [1, с. 241]
Однако это не помешало федеративному государственному устройству стать основой для формирования национально-единого конституированного политического сообщества. Не имперская власть стала средством расширения власти прусской короны, а прусскую корону поставили на службу империи. [7, с. 58-59] Вместе с тем распространение общих прусских порядков несло новый образ рейхснации. Теперь Прусское национальное государство растворяло в себе немецкое национальное государство, что внешне определяло путь национального развития. Естественно, что главные направления развития политической системы империи определялись
теми процессами, которые протекали в наиболее крупных и влиятельных германских землях. [15, с. 4] В это же время собственные монархические легитимные основы субъектов поглощались национальной унитаристской властью, представленной на местах авторитетной гражданской администрацией. В ней новый тип должностного лица обладал всеми традиционными качествами немецкого чиновника, к которым, по мнению историка Отто Гинце, относились порядочность, чувство долга, бескорыстное усердие, чувство солидарности, непреклонное чувство справедливости и простая верность. [27, р. 77] В последующем немецкий госслужащий продолжал ориентироваться на объективность, компетентность, законопослушность и личную целостность. Это характеризовало политическую систему Германии как образцовую. А существовавшая критика государственных служб, на примере Прусского ландрата, в основном относилась к эффективности их работы. [35, рр. 205, 218-219] Таким образом, чем дальше шел процесс развития рейха, тем меньшее значение имели династически-монархические основы и легитимность федеративных субъектов. [7, с. 58] В новом веке политико-правовое развитие Германии шло путем легитимации империи.
Германский конституционализм, как
государственно-правовая практика, обуславливал опо-средованность политических решений конституционно-правовыми нормами. [1, с. 4] Здесь институциональный дуализм законодательных и исполнительных структур, выражавшийся в разъединенности парламентской и чиновничьей карьеры [7, с. 60], в ХХ столетии обрел новые проявления. Это в первую очередь обуславливалось отношениями между правительством и рейхстагом.
Общеимперская администрация была представлена канцлером и ограниченным числом статс-секретарей. В Конституции административные полномочия оставались за канцлером. По действовавшему принципу контрасигнатуры канцлер скреплял своей подписью основное количество документов, исходящих от императора. [15, с. 35] Фактически правительство империи было «правительством канцлера». О политической ответственности рейхсканцлера не могло быть и речи, поскольку кабинета министров не существовало, а статс-секретари были в подчиненном состоянии. Он не был ответственен перед парламентом. Существовала моральная, а не юридическая ответственность канцлера. Ему нельзя было выразить вотум недоверия. [1, с. 240, 247] Здесь отсутствие системы сдержек и противовесов для исполнительной власти обусловливало ее мобильность и эффективность. Поскольку в Конституции Германской империи не было проведено четкое разграничение законодательной и исполнительной власти, изначально сложился режим с явным преобладанием исполнительной власти над законодательной. [15, с. 36] Однако в новом столетии, при правительстве Бернгарда фон Бюлова (1900-1909 гг.) и Теобальда фон Бетман-Гольвега (1909-1917 гг.), исполнительная власть потеряла свою стабилизирующую функцию. Ярким свидетельством этого служила отставка Бюлова после принятия финансовой реформы,
ущемлявшей «мобильный» капитал банковских кругов, промышленной и торговой буржуазии. [18, с. 102] Его уход немецкий историк Голо Манн назвал «пародией на падение Бисмарка». Оба раза значительное участие принимал рейхстаг, но формально ничего не решал. [29, р. 540] Данное ослабление имперского правительства в это время означало перераспределение сил в конституционной системе.
Демократически-унитарным органом конституционного здания германской империи являлся рейхстаг. Для него в 1894 г. в центре Берлина было закончено строительство отдельного здания [4, с. 12] в стиле итальянского Возрождения. Рейхстаг был субъектом законотворческой деятельности, вотировал бюджет в форме закона, ратифицировал международные договоры, относившиеся к сфере законодательной деятельности империи. С увеличением полномочий в законодательстве он превратился в ведущую политическую силу. Постепенно, в итоге «ползучей парламентаризации», рейхстаг становится главным инструментом приспособления права к быстро меняющейся экономической и политической обстановке. Иными словами, немецкий парламент в начале ХХ века превратился в работающий парламент [1, с. 245-247, 266], хоть и за счет нижней палаты.
Рейхстаг был единственной корпорацией в Германии, действительно представлявшей народное «единство». [Там же. С. 240] Это особенно ярко отразилось в «партийном вопросе». Так германская партийная эволюция в первые полтора десятилетия XX века свидетельствовала о явной тенденции к поляризации партийно-политических сил вокруг нескольких основных центров и образованию больших партий: консервативной и либеральной. [25, с. 135-136] Однако эта централизация не несла собой увеличения влияния этих направлений в политической жизни страны. В это время возрастала политическая изоляция консервативных партий, против которых концентрировалось широкое массовое недовольство. Либеральный лагерь был поглощен прогрессирующим обострением внутриполитической борьбы, процессом партийной дифференциации и вступил в полосу длительного внутреннего кризиса, из которого так и не выбрался.
Упадок немецкого либерализма американский ученый Ральф Райко связывает с влиянием социалистического направления. [30, р. 181] В течение тех лет шел пересмотр главной либеральной идеи индивидуальной свободы в пользу государственного и общественного ориентирования. Социализм был темой, к которой Германию подтолкнуло само время. Влиятельные представители академической науки (Ф. Теннис, М. Вебер, В. Зомбарт, Г. Шмоллер и др.) и немецкой социал-демократии (К. Каутский, Р. Люксембург, Э. Бернштейн и др.) внесли неизмеримый вклад в развитие социальной теории ХХ века. [26, с. 111] Начатая в это время Эдуардом Бернштейном дискуссия о целях и средствах социалистического движения в целом соответствовала выросшему сознанию массовой базы СД1II. [4, с. 13] Второе поколение социал-демократических политиков в лице Фридриха
Эберта, Филиппа Шайдеманна, Густава Носке, Отто Брауна и др. уже не желали безропотно проглатывать марксистские постулаты. В частности, депутат рейхстага с 1906 г. Носке хвалился тем, что в своих выступлениях и статьях никогда не употреблял слово «марксизм». [29, р. 535] Социал-демократия Германии в действительно -сти уже не была монолитной рабочей партией, единство партии было лишь формальным, дисциплина ослабела, руководящий центр и низовые организации партии жили самостоятельной жизнью. [14, с. 200] Бернштейн понимал необходимость эволюционного развития Германии по пути реформизма и перестройке стратегии и тактики СДПГ в соответствии с реалиями ХХ века. [17, с. 145] Отсюда с 1900 г. «новое направление» (реформизм) в германском рабочем движении становится господствующим, но не единственным. Внутрипартийная борьба в СДПГ шла на протяжении всего времени. В итоге Йенский съезд партии в 1913 г. [8, с. 8] закрепил господство ревизионистского толкования социалистических принципов.
Через «социализацию образа мыслей» [30, р. 39] германской среды реформизм социалистического движения перерос в реформизм партийной системы. Данная тенденция подкреплялась прежней политической практикой. В 1876 г. первой национальной партией стала Немецкая консервативная партия (НКП). [15, с. 38] В начале ХХ века подобное национальное становление пережили и другие политические партии Германии. СДПГ, как классическая оппозиционная организация в империи, к 1912 г. развилась из региональной в национальную партию. [34, рр. 138-140] Партия Центра, представляющая политический католицизм в Германии, к началу Первой мировой войны сумела решить значительную часть задач по интеграции в политическую систему империи и стать признанной национальной партией. Объединяющим началом в ней стала идея защиты религиозных свобод и федеративных начал устройства германского государства. Традиционные христианские ценности, интерпретированные в духе новых политических и социальных реалий, составили основу доктрины, разработанной германским политическим католицизмом. Центр стал самой крупной фракцией рейхстага и оставался таковой до 1912 г., занимая ключевые позиции и обладая возможностью заблокировать любой законопроект. Немецкие католики разработали альтернативную социал-демократам доктрину социального государства, основанную на идее «солидаризма», выражавшейся в представительстве наиболее обделенных и наименее защищенных слоев общества. [9, с. 46-48, 57-58] Таким образом, партийная система германского общества осуществляла путь к национальной идейной интеграции. Следствием этого было размывание партийно-политических групп. Данное обстоятельство часто воспринимается как глубокий политический кризис [25, с. 136] или бессилие партий [33, р. 7, 105]. Однако для политического кризиса в новое и новейшее время совершенно естественны стадии первоначальной стабильности, ее утраты и возникновения стабильности на новой основе. [1, с. 24]
И для политической системы Германии было характерно подобное чередование с тяготением к стабилизации. Существовавшая здесь цикличность определялась становлением политической системы капитализма. При этом роль стабилизирующего фактора в Германии исполняло государство в целом.
Для внутриполитической жизни страны в это время особенное значение имела государственная социальная политика. Она осуществлялась на основе концепции правового государства, связанной с именами Гегеля, Моля, Лоренца фон Штейна. [13, с. 74] В немецком «Словаре государственных наук» социальная политика, или «учение об обществе в тесном смысле», представляло «ту отрасль государственных наук, которая занимается отношениями публичной власти к отдельным производительным сословиям и их взаимным интересам» [32, р. 140]. Начало социальной политики в истории Германии связано с периодом 40-х гг. XIX столетия. Социальная политика же начала ХХ века, базируясь на достижениях предшествующей, имела новые особенности. В ней настойчиво повторялась необходимость социального мира. Через большинство проектов красной нитью проходила мысль о необходимости и возможности классового сотрудничества. [3, с. 12] Можно согласиться с немецким историком Гансом-Ульрихом Велером в том, что социальная политика в имперской линии оставалась стратегией предотвращения конфликтов. [33, р. 138] Но в Германии, как и в других индустриально развитых странах, социальные реформы проводились не столько из опасения революционных потрясений, сколько для успешной хозяйственной деятельности общества в целом. Было необходимо не одно спокойствие в стране, но также физически и нравственно здоровые, образованные и квалифицированные специалисты. [21, с. 91] Так историко-политический опыт предполагал выбор пути социальных реформ в рамках существующей системы как наиболее приемлемый и выдержанный способ в контексте обеспечения государственной стабильности и социальных нужд, прежде всего для малоимущих слоев населения. В этом случае речь идет о расширении социальных функций государства, оформлении целенаправленной государственной социальной политики. А ее широкомасштабная поддержка большинством населения обеспечивает тогда состоятельность факта социальной стабильности в обществе. [13, с. 77] Однако в то время государственная власть Германии располагала неоднозначными обстоятельствами для поддержания своего авторитета в обществе.
Фактор неустойчивости представляла собой персона кайзера, чьи прерогативы были прописаны в Конституции нечетко. [1, с. 266] Император мог отсрочить введение в действие гражданских законов, принятых рейхстагом (Суспензивное вето), и отклонить полностью законы, касающиеся военных дел (Абсолютное вето). Контрасигнатура канцлера не применялась в отношении актов, касающихся объявления войны и заключения мира, а также тех документов, которые относились к функциям императора как главнокомандующего. [15,
с. 32, 35] Ввиду административного правления канцлера, кайзер не управлял сам внутриполитической жизнью страны. В начале ХХ века император позиционировался больше как национальная внешнеполитическая сила.
Тенденции общественной жизни Германии включали ментальную установку немцев на преклонение перед гениальной личностью. Роль кайзера Вильгельма II в деле национального развития, несомненно, была яркой, но это не даёт основание считать ее абсолютно положительной и консолидирующей. То, что немецкое национальное государство было Кайзеровской империей (Kaiserreich) [6, с. 164], подтверждается большинством фактов. Английская пресса утверждала, что только в Германии личное правление не является фикцией [10, с. 63]. Вильгельм II усиленно культивировал возрастание своего императорского авторитета во всех сферах германской национальной жизни и повсеместно применял своё любимое изречение - Regis voluntas suprema lex (Воля монарха - высший закон). [19, с. 46] Всё лично утверждалось кайзером: от пуговок мундира до взглядов на жизнь и искусство. Он пропагандировал величие германского народа и насаждал по-своему понятые германские идеалы, прославляя прусских королей, Гогенцоллернов, религиозные и воинские чувства в «стране поэтов и мыслителей». Многочисленные речи, проповеди и молитвы, импульсивно сочиняемые лично кайзером, «политика зигзагов», выражавшаяся в непоследовательности политического курса Вильгельма II как на международной арене, так и внутри своего государства, в итоге инициировали императорский кризис в Германии.
Постоянные судебные процессы за оскорбление величества, множество насмешек и порицаний императора в германском обществе и собственной семье наносили сильный удар по авторитету государственной власти в вопросе национальной консолидации. Показательными инцидентами здесь являются алфавитный спор [19, с. 45] и императорский кризис осенью 1908 г. [12, с. 791]. Первый возник в 1901 г. из-за утверждения кайзером орфографии названия города Кёльна с заглавной «С» вместо утверждаемой муниципалитетом и министром внутренних дел «К». Разразившаяся в связи с этим газетная полемика в Германии была последним средством отстаивания интересов жителями Кёльна после отклонения их жалобы высшим административным трибуналом. Второй кризис заключался в том, что Вильгельм II после публикации английской газетой «Daily Telegraph» его разговора с бывшим английским дипломатом подвергся широкой общественной критике в своей стране. Кайзер подорвал репутацию немецкой нации, сообщив собеседнику, что большинство немцев враждебны к англичанам, и он борется против широкого воинственного течения к Англии в Германии. После этого депутаты в рейхстаге требовали от кайзера обдуманной осмотрительности и гарантий сдержанности на будущее время. Но Вильгельм II признал общественную критику преувеличенной и заявил о постоянстве императорской политики с сохранением конституционных ответственностей. В результате это-
го скандала, раскрывшего всю некомпетентность главы государства, лидеры крупнейшей фракции Центр в рейхстаге сделали своей мишенью не монарха и систему власти в стране, а канцлера. [9, с. 54] Это подтверждало тот факт, что кайзер и внутриполитическая жизнь германского социума находились в сильно опосредованных отношениях между собой, чем объяснялась относительность их взаимовлияния. Таким образом, императорская власть стала сомнительной силой в национальном развитии. В то время, когда кайзер сетовал на отсутствие единодушного стремления к ликвидации незаконченного объединения, [24, с. 46] его подданные в лице почтенного немца говорили французским корреспондентам: «Многие из ваших соотечественников восхищаются нашим императором. Очевидно, он вам был бы приятнее, чем нам, так возьмите же его себе!». [11, с. 74] Так немецкая ориентация на выдающуюся личность, способную продолжить великое национальное объединение, постепенно ослабевала в позднекайзеров-ское время. Однако данное обстоятельство открывало новые горизонты в политическом развитии Германии.
Монарх объективно позволял реформировать политическую систему в направлении парламентской демократии, против него не было создано сплоченной оппозиции ни в мирное, ни в военное время [23, с. 105]. По утверждению Голо Манна, настоящей оппозиции не было, так как не было настоящего правительства. [29, р. 545] Отсюда оппозиционная ограниченность в сфере формальной политики Германии закрепляла существовавшие позиции доминирующих социальных групп.
В целом арена формальной политики германской общественной жизни в начале ХХ века была занята перегруппировкой политических сил в национальном масштабе, что в дальнейшем обусловило вливание в политическую систему новых влиятельных акторов из среды неформальной политики. При этом политическая перегруппировка не вывела формальную политику из традиционной формы социальной гегемонии в германской среде. Таким образом, присутствовавшая дестабилизация политической ситуации в Германии выравнивалась через авторитет государственной власти в обществе и национальную интеграцию политических сил.
Библиографический список
1. Баев В.Г. Германский конституционализм (конец XVIII-первая треть XX вв.). М., 2010.
2. БланкР.М. Городское самоуправление в Германии. Вестник Европы 1904, № 7. С. 168-191.
3. Бобылева С.И. К вопросу о положении рабочего класса Германии в 1900-1914. Вопросы германской истории и историографии 1973, № 1 С. 35-45.
4. Ватлин А.Ю. Германия в ХХ веке. М., 2002.
5. ВишницерМ. Происхождение немецкого национального государства. Русская мысль 1908, № 12. С. 159-163.
6. Данн О. Нации и национализм в Германии. 1770-1990 / пер. с нем. И.П. Стребловой. СПб., 2003.
7. Евдокимова Т. В. Условия развития «фюрунгсгруппен» кайзеровской Германии как источник формирования особенностей политической элиты веймаровской Германии. Научные ведомости 2009; № 7 (62). С. 58-62.
8. Евзеров Р.Я. Борьба течений в германской социал-демократии в связи с подготовкой Германии к Первой мировой войне (1913-1914 гг.). М., 1955.
9. Забалуев В.Г. Германский политический католицизм как предшественник христианской демократии. Новая и новейшая история 1994, № 3. С. 43-58.
10. Из иностранных журналов. Мир Божий 1904, № 10. С. 61-65.
11. Из иностранных журналов. Мир Божий 1905, № 11. С. 72-75.
12. Иностранное обозрение. Вестник Европы 1908, № 12. С. 791-802.
13. Калиева М.Ш. Социальные идеи в системе развития общества. Исторический ежегодник 2006. С. 73-77.
14. Кучинский Ю. История условий труда в Германии. 1800-1945. М., 1949.
15. Кучма В.В. Развитие государственного строя Германии и Японии в период нового времени. Волгоград, 2000.
16. Людке А. История повседневности в Германии: Новые подходы к изучению труда, войны и власти / пер. с нем. К.А. Левинсона и др. М., 2010.
17. Макаренко П.В. Новейшие российские исследования истории немецкого рабочего движения. Материалы междунар. науч. конф. «Германия и Россия: опыт и уроки отношений в XIX-ХХ вв.» 13-14 окт. 1999 г. Воронеж, 2000, № 3. С. 144-148.
18. НуссбаумХ. Крупные аграрии и буржуазия, крестьянство и рабочий класс: конфликты и проблемы союза в Кайзеровской Империи. В кн.: Крупные аграрии и промышленная буржуазия России и Германии в конце XIX-начале XX вв. М., 1988. С. 100-128.
19. Общественные вопросы в Германии. Мир Божий 1902, № 1. С. 45-47.
20. Осипов И. Избирательное право в Германской империи и в отдельных ее государствах. Вестник Европы 1905, № 6. С. 567-600.
21. Остриков П.И. Государственное регулирование экономических и социальных отношений в Германии в последней трети XIX-начале XX вв. Запад-Россия-Кавказ: Межвузовский научно-теоретический альманах. Ставрополь, 2002, № 1. С. 86-93.
22. Промышленная Германия по профессиональной переписи. Вестник Европы 1899, № 12. С. 792-818.
23. Садовая Г. М. Кайзер Вильгельм II: «режим личного правления» или «поликратия». Вестник СамГУ 2010, 5 (79). С. 102-106.
24. Хлебный вопрос в германском рейхстаге. Речи императора Вильгельма. Мир Божий 1903, № 1. С. 44-48.
25. Цфасман А.Б. Буржуазные партии и рабочее движение в Германии (1900-1914). Челябинск, 1975.
26. Шпакова Р.П. Социализм: взгляд из Германии начала XX века. СоцИс 1994, № 5. С. 111-119.
27. Hintze O. Soziologie und Geschichte. Gesammelte Abhandlungen zur Soziologie, Politik und Theorie der Geschichte. Gottingen, 1964.
28. LabandP. Das Staatsrecht des Deutschen Reiches. Freiburg und Leipzig, 1895.
29. Mann G. Deutsche Geschichte des 19. und 20. Jahrhunderts. Frankfurt am Main, 1977.
30. Raico R. Die Partei der Freiheit: Studien zur Geschichte des deutschen Liberalismus. Stuttgart, 1999.
31. Retallack J. Obrigkeitsstaat und politischer Massenmarkt. In: Das Deutsche Kaiserreich in der Kontroverse. Hrsg. Sven Oliver Muller und Cornelius Torp. Gottingen, 2009. Pp. 121-135.
32. Saatslexikon. Band V. 1896.
33. WehlerH.-U. Das Deutsche Kaiserreich. 1871-1918. Gottingen, 1973.
34. Winkler J. Die soziale Basis der sozialistischen Partei in Deutschland vom Ende des Kaiserreichs zur Mitte der Weimarer Republik 1912-1924. Archiv fur Sozialgeschichte 1989, № 29. Pp. 137-171.
35. Witt P.-Ch. Der preussische Landrat als Steuerbeamter 1891-1918. Bemerkungen zur politischen und sozialen Funktion des deutschen Beamtentums. In: Deutschland in der Weltpolitik des 19. und 20. Jahrhunderts. Dusseldorf, 1974. Pp. 205-219.
References
1. Baev V. G. German constitutionalism (the end of XVIII-early XX centuries.). Moscow, 2010.
2. Blank R. M. Municipal government in Germany. Vestnik Evropy 1904. No 7. Pp. 168-191.
3. Bobyleva S. I. On the question of the working class in Germany 1900-1914. Questions German history and historiography 1973, No 1. Pp. 35-45.
4. Vatlin A. Y. Germany in the twentieth century. Moscow, 2002.
5. VishnitserM. Origin of the German nation-state. Russkaya Mysl 1908, No 12. Pp. 159-163.
6. Dunn O. Nations and Nationalism in Germany. 1770-1990. St. Petersburg, 2003.
7. Evdokimova T. V. Conditions of development "fyurungsgruppen" Wilhelmine Germany as a Source of features Weimar Germany's political elite. Nauchnye Vedomosti 2009, No 7 (62). Pp. 58-62.
8. Evzerov R. J. Fighting currents in the German Social Democracy in preparing Germany for World War (1913-1914). Moscow, 1955.
9. Zabaluev V. G. German political Catholicism as a precursor of Christian Democracy. Novaya i noveyshaya istoriya 1994, No 3. Pp. 43-58.
10. From foreign magazines. Mir Bozhy 1904, No 10. Pp. 61-65.
11. From foreign magazines. Mir Bozhy 1905, No 11. Pp. 72-75.
12. Review of foreign affairs. Vestnik Evropy 1908, No 12. Pp. 791-802.
13. KaliyevaM. S. Sharing ideas in the system of society development. Historical Yearbook 2006. Pp. 73-77.
14. Kuchinsky Yu. History of labor conditions in Germany. 1800-1945. Moscow, 1949.
15. Kuchma V. V. Development of the political system of Germany and Japan during the new era. Volgograd, 2000.
16. LudtkeA. History of everyday life in Germany: New Approaches to the Study of Labor, War and power. Moscow, 2010.
17. MakarenkoP. V. The latest Russian research the history of German labor movement. Proceedings ofInternational. scientific. conf. "Germany and Russia: experience and lessons relations in XIX-XX centuries." 13-14 October 1999 Voronezh, 2000, No 3. Pp. 144-148.
18. Nussbaum H. Large landowners and the bourgeoisie, the peasantry and the working class: conflicts and problems in the Kaiser's empire Union. In the book.: Large landowners and the industrial bourgeoisie of Russia and Germany in the late XIX-early XX centuries. Moscow, 1988. Pp. 100-128.
19. Social issues in Germany. Mir Bozhy 1902, No 1. Pp. 45-47.
20. Osipov I. Suffrage in the German Empire and its individual states. Vestnik Evropy 1905. No 6. Pp. 567-600.
21. Ostrikov P. I. State regulation of economic and social relations in Germany in the last third of the XIX-early XX centuries. West-Russia-Caucasus: Interuniversity scientific and theoretical almanac. Stavropol, 2002, No 1. Pp. 86-93.
22. Germany Industrial Vocational census. Vestnik Evropy 1899, No 12. Pp. 792-818.
23. Sadovaya G. M. Kaiser Wilhelm II: "personal mode of government" or "polycracy." Vestnik SamSU, 2010, No 5 (79). Pp. 102-106.
24. Bread question in the German Reichstag. Speech of Emperor Wilhelm. Mir Bozhy 1903, No 1. Pp. 44-48.
25. Tsfasman A. B. Bourgeois parties and the labor movement in Germany (1900-1914). Chelyabinsk, 1975.
26. ShpakovaR. P. Socialism: A View from Germany in the early XX century. SOCIS 1994, No 5. Pp. 111-119.
27. Hintze O. Sociology and history. Collected Essays on sociology, politics and theory of history. Gottingen, 1964.
28. LabandP. The constitutional law of the German Empire. Freiburg and Leipzig, 1895.
29. Mann G. German history of the 19th and 20th centuries. Frankfurt am Main, 1977.
30. Raico R. The Party of Freedom: Studies in the History of German liberalism. Stuttgart, 1999.
31. Retallack J. Authoritarian state and political mass market. In: The German Empire in controversy. Edited by Sven Oliver Muller and Cornelius Torp. Gottingen, 2009. Pp. 121-135.
32. Saatslexikon. Volume V. 1896.
33. WehlerH.-U. The German Empire. From 1871 to 1918. Gottingen, 1973.
34. Winkler J. The social basis of the socialist party in Germany from the end of the Empire to the middle of the Weimar Republic from 1912 to 1924. Archive for Social History, 1989, No 29. Pp. 137-171.
35. Witt P.-Ch. The Prussian district administrator as a tax official from 1891 to 1918. Comments on the political and social role of the German civil service. In: Germany in world politics of the 19th and 20th centuries. Dusseldorf, 1974. Pp. 205-219.
