CC BY
25
Н аши друзья и коллеги
Сезон белой тропы
М.С. Середа,
заместитель директора Национального парка «Таганай» по научной работе
Когда наступает сезон «белой тропы», в лес, как это ни странно для человека-поклонника летней комфортности, порой тянет с непреодолимой силой. Главное, это успеть урвать у бездорожья, выданного ночной порошей, скромный веер следов дикого мира, лишенного человеческого вмешательства. Следы зверей на девственной белизне — это история жизни невидимых обитателей таганайских урочищ.
Вот здесь, например, на комлевом сугробике возле сосны столовалась белка — многочисленные стебельки еловых шишек говорят о знатном аппетите грызуна. Белка обедала одна, а следовых дорожек на тропе не меньше полдюжины, так выглядит жировка (плотный обед, обычно перед каким-нибудь событием, например, непогодой, когда придется долго отсиживаться в гнезде без пищи, или, наоборот, когда после непогоды голод гонит чем-нибудь поживиться, либо во время брачного периода, когда необходима дополнительная энергия).
Ноябрьскую перенову в утренние часы любит тропить лисица. Снег в лесу пока не глубок, поэтому рыжая плутовка редко пользуется проторенными ходами, а больше петляет в чаще, делая подходы к обочинам, где с удовольствием мышкует, оставляя характерные лунки в снегу от морды. Читать лисью охотничью строчку следов не всегда просто, так порой запутает свои ходы, что в таком лабиринте можно и самому заплутать. Что уж говорить о беляках, для которых путанку где-нибудь в ивняке устроить, равно, как шубу поменять с серой на белую, в общем, сродни забаве. Хотя, в большей степени, это у него конституция
\Г/1
такая, маскироваться да прятаться. Жаль в нынешнем сезоне похвастать обилием заячьих тропок не приходится. То ли мор у них приключился, то ли демография подкачала, то ли опять экология виновата. Причину спада численности популяции еще предстоит выяснить.
Зато кабан в нашем лесу себя хозяином чувствует. Несколько лет назад кабаны вглубь пар-
ка разве что поодиночке захаживали, а матки с поросятами вообще гуляли по периферии таганайских хребтов. В последние год-два дикие свиньи встречаются повсеместно, от Юрмы на севере, до Тесьминского водохранилища на юге. А уж на западе (притоки реки Куса) да на востоке (хребет Уральский) просто «свинарник» какой-то. Рацион кабанов не совсем изучен. Это, конечно, коренья, но больших пороев они не делают. И по глубине, и по плотности порой сильно уступают академическим образцам. Да и где им быть большими, коль кругом валуны да скалы, тем не менее, не обедненные кабаньими тропами. Чем наши дикие свиньи сыты, вот уж загадка? Не напрашивается ли очевидный вывод — уж не истребили ли они выводки зайца-беляка? Дисбаланс отношений популяций какой-то получается. Судя по численности вида, она не превышает оптимальных значений (0.5 шт./1000 га; норма — 1 шт./1000 га), однако для таганайских угодий, на наш взгляд, 26 кабанов (по данным зимнего маршрутного учета) — это перебор, учитывая отсутствие традиционной кормовой базы и особенность освоения территории (массо-
Гнездо желны у южного входа в парк
вый туризм). Встречи посетителей с кабанами на туристических тропах переходят из разряда редкой
о Т/’
случайности в нежелательную закономерность. К счастью, случаев опасных столкновений пока не зафиксировано, но это не умаляет проблему взаимоотношений человека и зверя в перспективе.
Устранение главного фактора беспокойства животных, а именно, сезонной охоты, значительно повлияло на расселение, миграцию и числен -ность фауны парка. Причем увидеть даже редких ее представителей можно не забираясь в глухие медвежьи углы. Приближаясь к местам обитания человека, животные, на фоне своей врожденной осторожности, выработали, как ни странно, в своем поведении определенную долю смелости, а это
о -• |\Т/1
в какой-то степени снизило бдительность. Животные при таком раскладе становятся не только уязвимыми (обидчиков, пусть и без оружия, в лесу еще хватает), но и потенциально опасными. Нестандартные ситуации могут вызвать спонтанную агрессию, не свойственную обычному образу жизни того или иного вида.
Например, минувшей осенью, в районе Киа-лимского кордона лось покалечил собаку. Бедняга, после очередной вылазки за пределы лесниковой обители, вернулась хромая с вывороченным загривком. Псина несколько дней лаем держала сохатого вблизи кордона, как ей, видимо, казалось, защищая его жителей от грозного рогача. Мотивы лося, приблизившегося к лесному жилью, не совсем понятны. Поиски самки в брачный период — это конечно
аргумент, но, чтобы так нагло пытаться продефилировать к своей даме сердца через кордон, это уж чересчур. Может, это генетическая память позвала зверя к людям, в 1970-х годах приютивших на кордоне предка нынешнего сохатого.
Еще один пример. Около месяца назад парочка лис, решив, видимо, полакомиться курятиной, ранним утром пробралась на территорию Таганайского кордона. Плутовок вовремя увидела дежурная приюта «Таганай-тревел», от столкновения с которой лисы ретировались. Невероятно в этой истории то, что собаки, охраняющие периметр сего заведения, даже не тявкнули, то ли утопая в сонных грезах, то ли проявив солидарность к своим лесным сородичам.
Особенным поведением отличается и аскет дремучих лесов дятел-желна. Репутация стойкого отшельника ему уже не к лицу. Частые встречи с желной вблизи жилья говорят либо о динамике биоценоза (выклинивание старовозрастных насаждений и замещение их более молодыми), либо о вспышке численности вредителей и расширении площадей кормовой базы, либо опять же о пресловутой потери бдительности и приобретенной наглости. Причем симбиоз последних двух черт поведения способствовал нынешней весной семье черных дятлов выведению потомства в дупле сосны, расположенной у входа в национальный парк, вблизи оживленной автодороги Златоуст-Магнит-ка. Удалось даже заснять охраняющего гнездо родителя, самозабвенно взирающего на парочку своих отпрысков.
