CC BY
9
выражаются протестные настроения. В современной России обращение значительных слоев населения к религии обусловлено среди прочих причин недоверием к проводимой властями политике, заявлениям государственных деятелей.
Таким образом, политика и религия неизменно связаны между собой многими нитями, хотя, в принципе, призваны разными средствами способствовать личному и общественному благу людей. Недооценка властью религиозной составляющей своей политики, как и политизация религии, приводит к фактическому свертыванию осмысленной систематической и целенаправленной работы по религиозному и религиоведческому образованию и просвещению народа.
Примечание
1 Статья подготовлена по материалам доклада на Всероссийской научной конференции «Ислам в начале XXI века», 19-20 декабря 2013 г., прошедшей в г. Махачкале Республики Дагестан.
Литература
1. Ханбабаев К. Особенности формирования этноконфессиональных отнощений в Дагестане и Чечне // Россия и мусульманский мир. - 2008. - № 8.
«Исламоведение», Махачкала, 2014 г., № 1, с. 99-103.
Е. Куква,
кандидат социологических наук,
ученый секретарь НИИ комплексных проблем,
Адыгейский государственный университет
СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ РЕГИОН
КАК ПРОСТРАНСТВО СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ
РИСКОВ
Социальные риски современного этапа развития Северного Кавказа
Общество риска в настоящее время все отчетливее приобретает черты всеобщности. Часто анализ рисков, в том числе социокультурных, актуализируется в условиях «переходности». Пере-
ходное общество характеризуется переходным характером всех элементов социальной системы от общества традиционного типа к современному, который порождает и противоречия в отношении восприятия социальных перемен. Это обусловливает как противоречивость социального риска в переходном обществе, так и отношение к нему в обществе [Яницкий, 2014].
Одним из наиболее рискогенных пространств современной России является Северный Кавказ. Предельная выраженность этнического и конфессионального разнообразия у населения СевероКавказского региона в условиях его осовременивания обостряет восприятие социокультурных рисков, которые несет в себе модернизация.
Мегариски, глобальные и собственно российские риски, здесь дополняются конкретными, региональными. Среди них важное место занимают этнополитические риски, такие как экстремизм, терроризм, национализм, ксенофобия, радикализация молодежи [Аствацатурова 2012: 44; Авксентьев и др. 2014]. Одной из зримых перспектив их преодоления является сохранение диалога на базе северокавказских и российских ценностей, укрепления российской идентичности.
Иная категория рисков - социальные: социальная и территориальная дифференциация, снижение качества жизни, безработица, криминализация, актуализирующая воспроизводство рисков, в том числе в молодежной среде.
Социокультурные риски вызваны распадом ценностной системы, деструкцией групповых культур, деидеологизацией современного поколения россиян. Также, по мнению О.Н. Астафьевой, к социокультурным рискам относятся риски, связанные с глобализацией: «запаздывание» культурного развития, приводящее к информационно-коммуникативному неравенству; превышение объема и роли информационных потоков; утрата базовых характеристик этнических культур и, соответственно, трансформация моделей этнокультурной идентичности; негативная самоорганизация и упущенные возможности в отсутствие культурной политики и др. [Астафьева 2008: 183; Шадже 2014: 303].
Традиции и инновации
в контексте социокультурных рисков
Известно, что существуют два типа социокультурных трансформаций: традиционализация и модернизация. Традициона-лизация - переход от открытости к закрытости или большей закрытости общества путем создания или укрепления тех элементов культуры и социальной структуры, которые полнее обеспечивают приоритет предписанных норм и правил поведения субъектов по сравнению с возможной инициативой их действий. Модернизация - переход от закрытости к открытости общества или большей его открытости путем дифференциации и усложнения структуры общества, которая существенно расширяет свободу выбора и ответственность субъектов в соответствии с усложнением личности и возвышением ее потребностей.
Дихотомия традиционализма и модернизма на сегодняшний день является одной из тенденций взаимодействия на различных уровнях: межцивилизационном, международном, межкультурном.
Отношение к риску в традиционном обществе складывается негативное, поскольку любой риск связывается с определенным вызовом общественным устоям, нормам, традициям. Иное отношение складывается в обществе, подверженном процессу модернизации.
Традиция в современном социогуманитарном знании приобретает новое осмысление. Существует устоявшаяся точка зрения, согласно которой традиция понимается как механизм воспроизводства социальных институтов и норм, при котором поддержание последних «обосновывается, узаконивается самим фактом их существования в прошлом, и традиционные действия и отношения ориентированы не на достижение определенной цели и не на реализацию специально зафиксированной нормы, но на повторение прошлого образца» [Левада 1970: 253]. Изменения в общественном развитии привели к модификации содержания этого понятия. Под традицией стали понимать те фрагменты наследия (материального и духовного), которые «не просто сохраняются в настоящем, но и тесно переплетаются с ним» [Штомпка 1996: 90]. Однако коренные различия в отношении к традиции можно обнаружить с помощью выявления содержания функций традиций. Прежде всего, в традициях сосредоточена мудрость поколений, которые осуществляли отбор бытовавших в прошлом и заслуживающих внимания в настоящем норм, ценностей, идеалов, правил. Тради-
ция - также источник законности, подтверждающий легитимность чего-либо. Она - основание коллективной идентичности, усиливающей чувство «общих корней». Наконец, традиция поддерживает общество в периоды кризиса, смягчает неудачи повседневного существования.
Однако традиции несут в себе и функциональную амбивалентность. Так, традиции могут сдерживать творчество и новации, что влечет за собой стагнацию.
Некоторые традиции дисфункциональны в силу своего специфического содержания и могут нести мощный деструктивный потенциал.
Отметим, что в периоды динамичной экспансии и успешного социального развития интерес к традициям ослабевает. В обществе господствуют активность, оптимизм, вера в прогресс, науку и технологию как инструменты рационального изменения мира. В такой идеологической атмосфере возникает антитрадиционализм, меняется отношение к риску. А периоды неустойчивости -стагнации и кризиса - экономического, политического, культурного - немедленно оживляют традиции, рисковые стратегии становятся неприемлемыми.
По выражению Э. Гидденса, традиции существуют и живут «традиционным способом»: признаются само собой разумеющимися, сохраняют активность на протяжении жизни поколений. Так было и есть в домодернизированных обществах. В век модернизации традиционное - изолированное и контекстуальное - существование наблюдается всё реже [Giddens 1999].
Инновация, чаще понимаемая как новшество, нововведение технологического, научно-технического характера, требует социокультурной интерпретации. Это специфический механизм формирования новых моделей, паттернов поведения, технологий, которые становятся предпосылками обновления общества и культуры.
Традиционное общество противопоставляется современному по ряду параметров: форме активности акторов социального действия (коллективизм и индивидуализм), отчетливости социальной структуры (диффузность и дифференциация), способу осмысления реальности (эмоциональность и рациональность), способу взаимодействия вовне (контекстуальность, изолированность и экспансия). В результате поисков философского основания традиционного общества А. С. Ахиезер определил, что стержневым параметром любого общества является его открытость или закрытость, а расхождения между всеми формами открытости и
закрытости определены через ориентацию на прошлое или будущее. С этих позиций традиционное закрытое общество обладает следующими чертами: «Оно направлено против инноваций, превышающих некоторый статичный порог. Система отношений этого общества не только результат воспроизводства традиционной программы, но и гарантия их сохранения от источников несанкционированных инноваций». А специфика традиционализма не в отсутствии инноваций, а в господстве ценности статичности, что выражается в «жесткости фильтра новшества, узости шага новизны, подавлении всего, что выходит за допустимые рамки» [Ахие-зер 1997: 15].
Бинарность «традиция - инновация» требует преодоления полярности и новой интерпретации через идею диалога. В современной социокультурной ситуации понятие диалога становится ключевым в философско-антропологической, социально-философской, культурологической, педагогической, эстетической концепциях. Преемственность, опора на собственные традиции необходимы для любого общества, желающего обеспечить свою стабильность и идентичность. При таком подходе традиция как параметр порядка становится равноправным участником диалога нового и старого, чем обеспечивает самобытность самого процесса изменения, развития.
Такой взгляд в большей степени приложим к регионам России, прежде всего к полиэтничному Северному Кавказу, где местами практически в первозданном виде сохранились глубинные пласты самобытной культуры, которые сегодня не воспринимаются как нечто уходящее, а напротив, в аспекте духовного обновления несут в себе актуальную духовную нагрузку. Несомненно, идентичность, имеющая основанием традиционный компонент, не может в полном смысле стать критерием современности общества.
Диалогичная, точнее, компромиссная, позиция относительно полярности «традиция - современность» высказана Э. Гидденсом. По его мнению, традиции не ушли с модернизацией, а вовлечены в симбиотическую связь с современностью и продолжают жить в самых модернизированных обществах. «Сделка» между традиционностью и современностью произошла в компромиссе между публичной и частной сферами. Социально-политическая (публичная) сфера - демократия, экономика - ушла далеко от традиционности, в приватной сфере - семье, сексуальности - она только усугубилась [Giddens 1999].
Вслед за классиком об этом же рассуждает Э.А. Паин, полагая, что существуют два разных феномена - традиционализм социально-политический и культурный и что есть немало примеров того, как общества чрезвычайно бережно относятся к своему этнокультурному наследию, одновременно демонстрируя высокую склонность к экономической и социально-политической модернизации [Паин 2003: 16].
Культурный традиционализм при таком подходе не только не препятствует развитию модернизационных структур, но и является одним из условий модернизации.
Региональные особенности идентификационных процессов и возможности адаптации к социокультурным рискам
Плодотворное, на наш взгляд, соотнесение традиционности и модернизированности проявляется в идентификации этнических групп. Специфика идентичности как многоуровневого иерархич-ного образования в рассматриваемом континууме «традиционность - современность» проявляется через сосуществование традиционных субэтнической, этнической (объекты идентификации -род, субэтнос, этнос), региональной и современной национальной (объект идентификации - нация) идентичностей.
Но ряд объективных факторов, таких как нахождение Северо-Кавказского региона в российском государственном пространстве, неумолимая модернизация (индустриализация, урбанизация), вовлечение всех обществ в глобализирующуюся мировую цивилизацию, не могут оставить населяющие регион народы в их исконном состоянии. Медленно, но достаточно последовательно веяния модернизации трансформируют общества и культуры, регион в целом. Отсчет модернизации на Северном Кавказе можно начинать с включения региона в государственно-политические отношения с Российским государством, с межэтническими контактами с русским населением, наибольшая интенсивность которых наблюдалась в советские годы.
По мнению экспертов, сейчас Северный Кавказ вступил в фазу «стадиальной модернизации и, прежде всего, бурной урбанизации республик»1.
Однако здесь будет оправданным анализ положения, согласно которому социально-политическая и культурная модернизации
не совпадают. Применительно к народам Северного Кавказа и региона в целом можно говорить о том, что социально-политическая модернизация отчетливо прослеживается, в то время как модернизация культуры, хотя и имеет свои проявления, недостаточно очевидна.
Культура в большей степени остается традиционной. Регенерация традиционных социальных институтов, механизмов и связей - это одна из граней активизации этнической идентичности. Связь традиций и этничности на Северном Кавказе вполне естественна, поскольку последняя здесь практически полностью соответствует матрице традиционной социокультурной системы. Тем не менее конфигурации групповой и индивидуальной идентично-стей, а равно и идентификационные процессы выглядят как множественные, многоуровневые, эклектичные, фрагментирующиеся на всех уровнях. Регулярно возникают новые идентификации, в том числе постмодернистские, складывающиеся под влиянием нового пространства - виртуального, сетевого [Шадже и др. 2013].
Более того, эксперты обращают внимание, что при кажущейся традиционности и архаичности общественных отношений Северный Кавказ - это один из самых динамичных регионов России. В связи с этим необходимо обратить особое внимание на динамику современных межэтнических и конфессиональных процессов [Состояние... 2013: 71]. Потенциал риска этих процессов весьма значителен.
В свете обозначенных концепций представляется, что северокавказское общество нельзя однозначно определить как традиционное, тем более как модернизационное. Оно существует и саморазвивается в пространстве «традиционность - современность», с разной силой тяготея к тому или иному полюсу своими отдельными секторами. Как мы уже отмечали, устойчивость этнических паттернов традиционной культуры лишь в большей степени усиливает самобытность и динамику процесса осовременивания Северного Кавказа и адаптирует его к социокультурным рискам.
Примечание
Выступление руководителя Центра этнополитических и региональных исследований Эмиля Паина. 2011 г. Доступ: http://www.kremlin.ru/news/11838 (Проверено 10.11.2014.)
Литература
1. Авксентьев В.А., Лукичев П.Н., Тарасова Т.Т., Сущий С.Я., Шульга М.М. 2014. Социально-политические настроения молодежи Юга России: Риски радикализации. - Вестник ЮНЦ РАН. - Т. 10. - № 1. - С. 90-98.
2. Астафьева О.Н. 2008. Культурно-цивилизационные грани глобализации. -Глобализация: учебник (под общ. ред. В. А. Михайлова, В.С. Буянова). - М.: Изд-во РАГС.
3. Аствацатурова М.А. 2012. Российская и гражданская идентичность в современной общественно-политической повестке Северо-Кавказского федерального округа. - Этнопанорама. - № 3-4. - С. 43-47.
4. Ахиезер А.С. 1997. Как «открыть» закрытое общество. - М.: Магистр, 40 с.
5. Левада Ю.А. 1970. Традиция. - Философская энциклопедия. Т. 5. - М.: Изд-во БСЭ.
6. Паин Э.А. 2003. Между империей и нацией: Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. - М.: Фонд «Либеральная миссия».
7. Состояние научной экспертизы по проблемам этнической истории, культуры, межэтнических и конфессиональных отношений в Северо-Кавказском федеральном округе: Экспертный доклад (под редакцией В.А. Тишкова). 2013. -М.: ИЭА РАН; Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 90 с.
8. Шадже А.Ю. 2014. Влияние социокультурных рисков на идентификационные процессы. - Социально-гуманитарные знания. - № 4. - С. 300-309.
9. Шадже А.Ю., Куква Е.С., Хацац А.А. 2013. Влияние сетевых практик на идентификационные процессы в молодежной среде в условиях социокультурных рисков. - European Social Science Journal. - № 5. - С. 230-236.
10. Штомпка П. 1996. Социология социальных изменений. - М.: Аспект-Пресс, 418 с.
11. Яницкий О.Н. 2014. Модернизация России и региональные проблемы в условиях новых глобальных вызовов и угроз. - Официальный сайт Института социологии РАН.
12. Блог О. Яницкого. Доступ: www.isras.ru/blog_yan_68.html (Проверено 10.11.2014.)
13. Giddens A. 1999. Lecture 3. 24 Nov. - The Director's Lecture. Ranaway World: The Peith Lectures revisited. URL: http://www.bbc.co.uk/radio4/reith1999/lecture3. shtml (Accessed 10.11.2014.)
«Власть», М., 2014 г., № 12, с. 203-207.
