CC BY
60
УДК 316.772
ЯКИМОВА Е.В* СЕТЕВАЯ БЛИЗОСТЬ И ЦИФРОВАЯ ДРУЖБА: СПЕЦИФИКА И ТРАНСФОРМАЦИЯ МЕЖЛИЧНОСТНОЙ КОММУНИКАЦИИ В ЭПОХУ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА. (Обзор). DOI: 10.31249/rsoc/2021.04.02
Аннотация. Обзор содержит теоретический и эмпирический анализ особенностей виртуального межличностного общения в эпоху позднего модерна и порожденных ими феноменов сетевой близости и цифровой дружбы. Особое внимание авторы статей уделяют пользовательским сообществам Facebook, а также вероятной трансформации виртуальных дружеских контактов в реальные близкие межличностные связи.
Ключевые слова: социальные медиа; социальные сети; Facebook; цифровая дружба; сетевая близость; интимность в позднем модерне; виртуальное общение; полимедиа; видеогейминг.
YAKIMOVA E.V. Networked intimacy and digital friendships: specific features and transformation of interpersonal communication in late modernity. (Literature review).
Abstract. The review presents a theoretical and empirical analysis of the features of virtual interpersonal communication in late modernity and the phenomena of networked intimacy and digital friendships brought about by them. The authors of the articles pay special attention to Facebook virtual communities, as well as to the probable transformation of virtual friendships into real close interpersonal ties.
* Якимова Екатерина Витальевна - кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник отдела социологии и социальной психологии Института научной информации по общественным наукам РАН. E-mail: e.yakimova2011@ yandex.ru
Keywords: social media; social networks; Facebook; digital friendships; networked intimacy; intimacy in late modernity; virtual communication; polymedia; video gaming.
Для цитирования: Якимова Е.В. Сетевая близость и цифровая дружба: специфика и трансформация межличностной коммуникации в эпоху позднего модерна. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 11: Социология. - 2021. -№ 4. - С. 15-30. DOI: 10.31249/rsoc/2021.04.02
В обзор включены статьи социологов из Великобритания, Италии и Гонконга, посвященные специфике и функциям сетевого общения в эпоху позднего модерна. В фокусе внимания авторов, специалистов в области социальной коммуникации, - относительно новые социальные феномены сетевой близости и цифровой дружбы, которые служат отличительным признаком межличностного общения в XXI столетии. В статьях затрагиваются теоретические аспекты дружеских и приватных контактов в контексте он-лайн-общения (сетевые медиа, мессенджеры, видеоигры и их связь с традиционным общением лицом к лицу), процесс трансформации понятий «приватность» и «публичность» в постсовременном мире, а также эмпирические данные качественных социологических исследований, посвященные формам онлайн-коммуникации сетевых сообществ в разных странах. Авторы единодушны в том, что цифровые варианты межличностного общения, опосредованные социальными медиа (в частности использование сети Facebook как канала для установления и поддержания дружбы), являются перспективной социологической темой, требующей дальнейших разработок.
Дебора Чамберс (Университет Ньюкасла, г. Ньюкасл-апон-Тайн, Великобритания) анализирует причины трансформации дружеских связей - их формы, способы возникновения, сохранения и приумножения - в сегодняшнюю эпоху распространения социальных сетей и специальных приложений для онлайн-общения [Chambers, 2017]. Автор сопоставляет два подхода к этой теме, которые на данный момент доминируют в социологической литературе. Первый, программно-ориентированный подход, по ее мнению, связан с моделью цифровой дружбы, или «дружбы по алгоритму», где главная роль в формировании межличностной
коммуникации отводится «материальным свойствам социальных сетей» [Chambers, 2017, p. 28] - запрограммированным способам организации виртуальных близких контактов [Bucher, 2012; van Dijck, 2013]. Инструментом программируемой дружбы является, например, крупнейшая мировая социальная сеть Facebook, где слово «друг» - это ключ к межличностной коммуникации с последующим расширением ее аудитории. В этом и сходных случаях дружеские межличностные контакты (сетевая близость) складываются и приумножаются путем специальных программных ходов и алгоритмов (например, кнопка «поделиться» как инструмент поиска новых друзей по интересам или рекомендации типа «Вы можете знать этих людей»). Другое толкование ныне происходящей трансформации сферы межличностного общения сопряжено с такими понятиями, как масштабируемая социальность и среда полимедиа [Madianou, Miller, 2012; Мадиану, Миллер, 2018]. Эти понятия акцентируют возможность выбора пользователями, погруженными в океан социальных медиа, того или иного способа виртуального общения, руководствуясь в том числе гарантированным им уровнем конфиденциальности и масштабом сообщества (группы), которому будет доступна передаваемая информация (например, WhatsApp и подобные ему мессенджеры с ограниченной численностью групп и зашифрованным личным контентом пользователей). По словам Чамберс, полимедийная среда подразумевает значимость социокультурных и прочих нецифровых аспектов межличностной онлайн-коммуникации, влияющих на выбор пользователями тех или иных сетевых медиа, тогда как масштабируемая социальность обозначает способность социальных медиа занимать промежуточное пространство - между «публичным» и «приватным», поскольку пользователи в состоянии самостоятельно «настраивать» уровень приватности и размер аудитории для передаваемого ими контента.
Цель статьи, продолжает автор, заключается в том, чтобы выяснить, в какой мере справедлив вывод современных социологов о «кризисе интимности» как следствии главенства цифровых технологий в сфере межличностной коммуникации и радикальной трансформации представлений о социабельности (контактности) [Chambers, 2017, p. 27]. В статье британской исследовательницы эта проблема рассматривается сквозь призму таких понятий, как
дружба, интимность, близость, приватность, толкование которых претерпело серьезные изменения в последнее время. Чамберс отдает предпочтение эмпирически обоснованной гипотезе Мадиану и Миллера [Madianou, Miller, 2012; Miller, 2016; How the world changed ..., 2016] о существенном влиянии социокультурного окружения и традиций на выбор группами интернет-пользователей определенных социальных медиа на просторах полимедийного пространства наших дней (например, мессенджеры, обещающие конфиденциальность информации и приватность коммуникации в сети в противовес глобальным сетям типа Facebook и Twitter). Примером подобного выбора могут служить группы, объединяющие ЛГБТиК в западных странах или молодых женщин в арабо-мусульманском мире, т.е. тех, кто легко может стать объектом публичной обструкции в случае нарушения приватности их межличностных контактов. С этой точки зрения цифровые технологии служат всего лишь инструментом реализации интимности в различных социокультурных ареалах - с функцией «защиты приватности от публичности».
Анализ феномена сетевой близости Чамберс предваряет кратким обзором социологических трактовок интимности в 19502010-е годы. Она обращает внимание на тот факт, что в 50-70-е годы прошлого века среди западных социологов был популярен тезис о позитивных последствиях проникновения публичной сферы в частную жизнь, и наоборот (например, реалити-шоу на ТВ, перемешавшие между собой границы публичного и личного) [Williams, 1975]. Однако уже в первое десятилетие XXI в. фокусом социологических исследований приватности становятся негативные, порабощающие человека последствия такого обоюдного проникновения и призывы «поставить технику на место», возвратив межличностной коммуникации ее «человеческую суть» [Turkle, 2011]. В 1990-е годы в работах классиков современной социологии Э. Гидденса, У. Бека и З. Баумана интимность и близость позднего модерна рассматривались как глубоко индивидуализированные практики, не ограниченные социокультурными предрассудками и демонстрирующие изменчивую, «конфлюэнтную» природу. С этих позиций дружба и любовь есть результат свободного выбора человека, а «элективная интимность» отражает его внутреннюю раскрепощенность. При этом, если Гидденс рассматривал данную
тенденцию как путь к индивидуальной самореализации и развитию агентности, то Бек и Бауман ассоциировали ее с опасностью всепоглощающего нарциссизма. Особое внимание Чамберс уделяет работам, знаменующим, по ее выражению, третью фазу современной рефлексии об интимности, где «сетевая индивидуализация» трактуется как признак перехода от прежних форм приватности и близости к более свободным и изменчивым их видам [Haythornthwaite, Wellman, 1998; Wellman, 2002; Rainie, Wellman, 2012; van Dijck, Poell, 2013]. Отличительной чертой новых видов интимности является их формирование и развитие на базе общих интересов и духовных поисков сетевых пользователей / пользовательских сообществ - вместо таких индикаторов близости, как география, групповая принадлежность или соседство. «Сетевые» индивиды практикуют новые формы решения проблем, в том числе активное управление самопрезентацией и личным пространством в мире цифровых медиа, что отвечает идее «сетевой публичной культуры» и продиктованному ею пониманию дружбы и приватности как связанных с «выбором, агентностью, подвижностью, уважением, взаимной откровенностью и товариществом» [Chambers, 2017, p. 32].
Таким образом, по словам Чамберс, в первое десятилетия XXI в. сложились два варианта интерпретации интимности позднего модерна, противоположные по своей социальной направленности, но исходящие из общей идеи «эгалитарных ценностей взаимности» [Chambers, 2017, p. 29]. Одна модель делает ставку на эксклюзивность и приватность дружеских и иных близких контактов людей; другая подчеркивает первостепенность социальной взаимосвязанности и совместимости (совместности) их принципов, ценностей, профессиональных и иных интересов и т.п. Как говорилось выше, Facebook использует понятие «дружба» в качестве эмблемы демократизации межличностного общения в сегодняшнем мире. Пропагандируя открытость людей друг другу (как виртуальных друзей), Facebook успешно комбинирует принцип бесплатных услуг для пользователей с повесткой использования их личных данных в коммерческих целях, утверждает Чамберс. Популяризируя дискурс открытости сетевых пользователей, социальные медиа такого типа активно применяют технические (цифровые) средства для «приватизации» данных сетевых пользовате-
лей и перемещения этих данных в публичное виртуальное пространство. Так стирается граница между приватным и публичным, делая первое достоянием второго. Как замечают в этой связи социологи, несогласные с политикой конфиденциальности Facebook, данная сеть отнюдь не является чистым холстом, на котором пользователи могут рисовать что угодно, ориентируясь на свои личные вкусы. В своем творчестве они вынуждены руководствоваться предложенными им техническими нормами социальной сети, формирующими, направляющими и поддерживающими «дружбу по алгоритму» [Bucher, 2012; van Dijck, 2013; van Dijck, Poell, 2013]. Другими словами, поясняет Чамберс, технический дизайн предопределяет определенный тип цифровой социализации и соответствующий ему тип социальности, также цифровой, цель которой не благо онлайн-сообщества, а коммерческая выгода [Chambers, 2017, p. 30].
Д. Чамберс приводит точки зрения различных ученых о том, что в реальности представляет собой феномен дружбы онлайн. Так, Й. ван Дейк и Т. Бухер разделяют политико-экономический подход в отношении анализа скрытых мотивов и целей владельцев сетевых медиа, связанных с получением прибыли за счет пользовательских сообществ. Сторонники этой точки зрения уверены, что именно такой социологический анализ позволит выявить двойные стандарты программируемой «дружбы онлайн» - открытость и (взаимо)связанность «друзей», с одной стороны, и подчинение «дружбы» принципу коммерческого успеха владельцев сетей - с другой [Bucher, 2012; van Dijck, Poell, 2013].
В противовес исследователям, несогласным с тезисом о «запрограммированности» процесса и содержания межличностного общения в социальных сетях, Д. Миллер и его коллеги полагают, что ключевым инструментом трансформации приватности в эпоху постсовременности следует считать социокультурные нормы пользовательских сообществ, которые корректируют предлагаемые варианты цифровой дружбы. В пользу последней гипотезы говорят данные масштабного эмпирического проекта, осуществленного под руководством Миллера в странах Юго-Восточной Азии (в рамках сравнительной этнографии и кросс-культурного подхода), а также выполненные им полевые исследования в сельских районах Китая и Англии [Miller, 2016; How the world changed...,
2016]. Эти исследования показали, как локально осуществляется выбор в пользу того или иного средства онлайн-коммуникации, опосредованный местными нормами общежития и культурными традициями пользовательских сообществ. В своих проектах Миллер использовал понятия «среда полимедиа» и «масштабируемая социальность», где первое характеризует множество средств социальной онлайн-коммуникации в современных обществах (e-mail, Skype, Facebook, Twitter), а второе - возможность выбора нужного масштаба / размера / объема целевой аудитории, которой будет доступна приватная информация пользователя или сообщества (от нескольких человек до сотен или тысяч пользователей).
Заслугой Миллера и его коллег Чамберс считает выявление эмпирических данных, которые свидетельствуют об опосредован-ности сетевой близости / цифровой дружбы локальными нормами общежития и общения, а также демонстрацию постоянной миграции устойчивых стилей и жанров сетевой коммуникации между разными социальными медиа. Так, добродушный стеб активно используется в Тринидаде - пользователями Facebook (группы в несколько сот человек) и в Англии - пользователями Twitter (группы до нескольких тысяч человек); в китайском аналоге WhatsApp, мессенджере WeChat, существует возможность обмена виртуальными красными конвертами - традиционной формой денежного подарка, который недоступен, за ненадобностью, пользователям WhatsApp в Европе. Эти факты доказывают, что «культура социальности способна изменять способы виртуальной коммуникации», - замечает Чамберс [Chambers, 2017, p. 32]. Примером масштабирования социальности для нужд онлайн-общения может служить выбор молодежью в курдских и арабских сообществах Турции мессенджера WhatsApp, который гарантирует конфиденциальность и тем самым уменьшает вероятность родительского контроля, традиционного для культур «стыда и чести». В сельских районах Китая у близких друзей принято делиться не только га-джетами, но и паролями от аккаунтов, поскольку социальные медиа считаются здесь «групповой деятельностью»; в английской деревне используют «принцип Златовласки»1, дабы дружеская
1 Принцип Златовласки получил название из британского варианта сказки о трех медведях, в которой молодая девушка по имени Златовласка пробует три
21
аудитория была «в самый раз» (как каша в сказке о трех медведях - не горяча и не холодна). В таком случае предпочтительнее Facebook, который позволяет принять поздравления с днем рождения от множества виртуальных друзей и, не нарушая приличий, пригласить на свой праздник только самых близких.
В заключение Д. Чамберс подчеркивает, что модель сетевой близости М. Миллера не менее перспективна, чем доминирующий сегодня исключительно «цифровой» вариант интерпретации данного явления. Наилучшим способом дальнейшего социологического изучения интимности автор считает синтез двух макроподходов: политико-экономического, учитывающего коммерческие аспекты социальных медиа, и кросс-культурного (этнографического), сфокусированного на бытующих нормах и жанрах сетевой коммуникации, опосредующих онлайн-общение пользовательских сообществ [Chambers, 2017, p. 34].
Группа исследователей из Урбинского университета имени Карло Бо (Италия) - Маноло Фарчи, Джованни Бочча Артьери и Фабио Джильетто, а также их коллега из Копенгагенского университета (Дания) Лука Росси продолжают обсуждение темы сетевой близости и цифровой дружбы, используя данные проведенного ими качественного исследования пользовательской аудитории Facebook в Италии [Networked intimacy, 2016]. Авторы рассматривают Facebook не в качестве альтернативы прочим современным медиа (электронная почта, смартфон, Skype) или традиционному общению лицом к лицу, а как их дополнение. Особенностью социальной сети Facebook, по их мнению, служит предоставленная пользователям возможность постоянно расширять круг общения и сетевые дружеские контакты, превращая латентные связи (те, что возможны технически, но еще не актуализированы пользователем) в тот или иной тип близкой либо удаленной межличностной связи. Другими словами, пользователи этой социальной сети могут по своему усмотрению наращивать свой социальный капитал, и этот факт придает особую актуальность социологическому переосмыслению последствий внутрисетевого переопределения личных от-
разные миски каши и обнаруживает, что предпочитает кашу не слишком горячую и не слишком холодную. Принцип Златовласки, означающий выбор «правильного количества» чего-либо, используется в различных научных дисциплинах - развивающей психологии, биологии, астрономии, инженерии и т.п.
ношений и социабельности. Следуя современному тренду интерпретации социальных медиа как цифрового потенциала для расширения аудитории межличностного общения, Фарчи и его коллеги делают фокусом своей работы качественный социологический анализ «взаимного конституирования близости как процесса и итога сетевых контактов в пространстве Facebook» [Networked intimacy, 2016, p. 785].
Как и Д. Чамберс, итальянские исследователи подробно останавливаются на концепции интимности позднего модерна Гидденса, подчеркивая, что дружба - это архетипическая форма «чистых» отношений, не обремененных внешними обязательствами и социальными предрассудками. Более того, дружба - это ключевая метафора культуры и сознания человека позднего модерна; для нее характерна тенденция к изменению и развитию, а также возможность управления со стороны субъектов, состоящих в дружеских отношениях. Соглашаясь с данной трактовкой дружбы, авторы статьи, тем не менее, полагают, что здесь не учитывается роль дружбы в установлении и подтверждении социальных контактов, превосходящих простейшую «диаду интимности». Помимо романтики взаимного раскрытия, дружеские контакты имеют иные - социальные - измерения, касающиеся доверия, уважения границ приватности друга, готовности выступить его конфидентом и прочих типов практической взаимопомощи. Таким образом, анализ феномена дружбы должен непременно включать осмысление ее общественных свойств, а также учитывать, что в дружбе заложен потенциал для изменения стандартов интимности и пересмотра границ приватного и публичного, пространства личных и социальных связей. «Представление о дружбе как о явлении, в поле действия которого попадают все без исключения межличностные отношения, позволяет социальным медиа, включая Facebook, пропагандировать такой тип близости, который не исчерпывается сферой приватного, но может иметь полупубличный (совместный) или общественный характер», - резюмируют свои наблюдения авторы [Networked intimacy, 2016. p. 786].
Главным предметом интереса итальянских социологов выступают межличностные коммуникационные практики Facebook, в особенности процессы самораскрытия и взаимного раскрытия пользователей (путем публикаций на личных страницах либо в
поле «обновление статуса»), которые имплицитно ориентированы на социальное одобрение и поддержку. Благодаря техническим возможностям Facebook, пользователи получают тот или иной набор ожиданий и предположений (в том числе чувственно-эмоциональной природы), которые повышают ценность и значение дружбы как разновидности сетевой близости и новой интимности. При этом размещение постов имеет здесь иную цель, чем обмен информацией в контексте дружеских диадических межличностных отношений. На самом деле самораскрытие в сетевых медиа происходит в полупубличном пространстве, при том, что его содержание чаще всего имеет вполне определенную целевую аудиторию. Таким образом, если текст послания доступен всем, т.е. любому пользователю, то подтекст, или смысл, и его эмоциональный посыл - только избранным, тем, кто входит в круг друзей субъекта самораскрытия.
Именно этот процесс продуцирования и сохранения сетевой близости в полупубличном пространстве Facebook является предметом исследования в эмпирическом проекте Фарчи. Как отмечают многие исследователи современной коммуникации, самораскрытие всегда реципрокно и двунаправленно: сообщая что-либо о себе, субъект самораскрытия рассчитывает на определенный отклик от своего визави, а также на привлечение к своей персоне более широкой, нецелевой аудитории [Bazarova, 2012; Bazarova, Choi, 2014]. Тем не менее большинство пользователей даже не задумываются о тех правилах и нормах сетевого общения с друзьями, следуя которым они осуществляют «шифровку и дешифровку» приватной информации. Между тем, именно эти правила регулируют практики сетевой близости и дружбы, выступая в роли негласных стражей приватности и личного пространства «друзей». Согласно теории управления приватностью межличностной коммуникации [Petronio, 2002], любой акт частного (приватного) раскрытия в ходе общения - это совместное созидательное действие передающего информацию «донора» и реципиента: когда индивид вверяет свою личную информацию другому, последний разделяет с ним ответственность и сообщает второму определенный набор тех или иных ожиданий [Networked intimacy, 2016, p. 788]. Исходя из данной теоретической предпосылки, Фарчи и его коллеги выдвигают следующую гипотезу применительно к онлайн-
коммуникации в социальной сети: Facebook открывает пользователям путь к публичной близости, которая при этом сохраняет как свои социальные атрибуты, так и межличностную ориентацию, что помогает «друзьям» выявлять и сообщать друг другу перечень поведенческих норм и обязательств, необходимых для поддержания дружеских отношений [Networked intimacy, 2016, p. 788].
В своем качественном исследовании поведенческих тактик осуществления «приватной близости» в полупубличном пространстве Facebook авторы использовали материалы 11 8 полуструктурированных интервью с пользователями этой социальной сети в Италии. Интервью проводились в 2013-2015 гг. на юге, севере и в центральных районах Италии; выборка формировалась методом «снежного кома», возраст респондентов варьировался от 13 до 55 лет (более старшая возрастная группа пользователей Facebook в стране оказалась слишком малочисленной). Беседы, занимавшие около 45 минут, проводились в домашней обстановке, при этом «разговор у компьютера» сменялся просмотром профиля респондента. Как свидетельствуют результаты, главной задачей онлайн-коммуникации опрошенные считали «сбалансированность личного и публичного» содержания их публикаций в сети: необходимо постоянно заботиться о «приватности самораскрытий», текст которых общедоступен, тогда как смысл понятен только аудитории, на которую этот текст ориентирован. Другими словами, в своих рассказах респонденты описывали свои тактики безопасного самораскрытия в полупубличном пространстве онлайн-коммуникации.
Фарчи и его коллеги идентифицировали целый ряд подобных тактик, или приемов зашифрованного раскрытия пользователей Facebook - предпочтение наглядно-демонстративной формы послания (фото, видео, образ, картинка, рисунок) чисто текстовым месседжам; стремление делиться имплицитным контекстом послания, т.е. его подтекстом смыслового и эмоционального плана, скрытым от посторонних глаз; тегирование; акцент на взаимопонимании (расчет на то, что целевой аудитории понятен сакральный смысл и эмоциональный посыл поста); лайки (как способ активации и усиления реципрокности в пределах целевой аудитории). Общим для этих и подобных им коммуникационных тактик итальянских пользователей Facebook является навык размещения в открытом доступе конфиденциальной информации таким образом,
чтобы подлинное содержание публикации, намерения автора и его эмоциональное состояние оставались прерогативой «друзей». Например, публикуя в окне «обновление статуса» изображение кружки с китайским рисунком, субъект самораскрытия сообщает уехавшему другу о том, что он скучает и ждет его возвращения, поскольку прощальным подарком уехавшего была именно эта кружка; размещая на своей личной странице музыкальный трек, пользователь приглашает друзей настроиться на определенную эмоциональную волну, несущую информацию об их общем прошлом опыте, тогда как «непосвященные» в первом случае видят картинку, во втором слышат мелодию, но им недоступен истинный смысл «самораскрытия». В заключение итальянские социологи подчеркивают, что социальные медиа (в данном случае Facebook) могут служить ареной полупубличной близости пользователей, обладающих правом на приватность и навыком ее сохранения на фоне общедоступности результатов их коммуникационного самораскрытия.
Исследовательницы из Гонконга (КНР) Джина Лай (Гонконгский баптистский университет) и Ка И Фэн (Институт высшего образования Каритас) обращаются к анализу онлайн-контактов игроков в видеоигры - геймеров - как возможной предпосылке сетевой дружбы и дружеских связей в реальной жизни [Lai, Fung, 2020]. Авторы ссылаются на результаты собственного качественного эмпирического проекта, объектом которого стала небольшая группа гонконгских геймеров, использовавших игровую консоль японской компании Nintendo (NDS). Объясняя свой выбор именно этой игровой консоли как материальной базы проекта, Лай и Фэн отмечают, что NDS в период ее функционирования на рынке видеоигр (2004-2011) пользовалась особой популярностью в Гонконге - городе с высокими показателями плотности населения и внушительным числом активных интернет-пользователей.
Видеоигры как разновидность виртуальных социальных контактов - межличностных, групповых и даже мегагрупповых (в случае MMORPG, новейших массовых многопользовательских ролевых онлайн-игр) - являются сегодня востребованным объектом социологического исследования [Williams, 1975; Shen, Chen, 2015]. Новизну своего проекта Лай и Фэн связывают с обсуждением динамических аспектов коммуникации геймеров (фанатов
NDS), что позволяет проследить за потенциальными качественными изменениями межличностных отношений игроков и возможной трансформацией этих взаимодействий в более приватные вне контекста видеоигры. Данные стороны видеогейминга как формы коммуникации в современном обществе до сих пор оставались вне поля зрения социологов, предпочитающих «статический» подход к данному феномену, подчеркивают авторы.
В проекте китайских социологов, осуществленном в 2016-2017 гг., приняли участие 22 респондента из Гонконга в возрасте 22-36 лет (12 из них женщины, притом что видеоигры NDS по своей стилистике ориентированы на игроков-мужчин); 15 участников к моменту интервью имели или получали высшее образование, столько же работали («белые воротнички»), трое заканчивали среднюю школу; все без исключения респонденты начали использовать NDS в 2006-2008 гг., по завершении ее выпуска 2/3 продолжили практику видеогейминга на других игровых платформах Nintendo [Lai, Fung, 2020, p. 484].
В ходе исследования анализу подлежали следующие ключевые вопросы: а) как формируются и развиваются социальные онлайн-отношения посредством видеоигр; б) как онлайн-взаимодействия переходят в разряд дружеских оффлайн-связей; в) насколько устойчивы социальные онлайн-отношения по времени и каковы факторы, влияющие на их стабильность [Lai, Fung, 2020, p. 486]. В полуструктурированных глубинных интервью, проводившихся в интернет-кафе в ходе общения лицом к лицу, обсуждались следующие темы: опыт видеогейминга респондента; возникновение новых социальных контактов в ходе видеоигры и их влияние на уже имеющиеся дружеские и приятельские онлайн-отношения игрока, сложившиеся ранее вне контекста игры; личностные характеристики партнеров по игре как возможных кандидатов в друзья (в социальных сетях или в реальной жизни). Лай и Фэн выделили четыре этапа в развитии онлайн-отношений игроков.
1. Выход на онлайн-платформу, связанную с видеоиграми вообще и NDS в частности, преимущественно путем участия в специализированных форумах, где незнакомые друг с другом геймеры обсуждают технические вопросы игры - например, перевод с японского на китайский инструкций к NDS, а также доступные тактики и рекомендации, правила поведения игроков, этические
вопросы, появление на рынке новых аксессуаров для игры; преимущества NDS по сравнению с другими игровыми консолями; на этом этапе происходит подтверждение респондентом своей идентичности как геймера и фаната NDS.
2. Незапланированная и чаще всего неожиданная виртуальная дружба с некоторыми игроками, которая возникает «спонтанно и естественно», но тем не менее имеет рациональные обоснования (обнаружение общих интересов и ценностей, а также других факторов, указывающих на «совместимость» партнеров и вероятность взаимопомощи относительно игры; личные качества партнера -честность, открытость, надежность).
3. Укрепление межличностных связей, возникших в ходе игры, переход от онлайн-знакомства к онлайн-дружбе: опыт виртуальной коммуникации в реальном времени - Skype, e-mail, мес-сенджеры и социальные медиа; персонифицированное онлайн-общение, затрагивающее, помимо видеоигр, самый широкий спектр обоюдно интересных тем; выход в оффлайн-пространство (встречи в реальной жизни, в которых, кстати, чаще участвовали геймеры-мужчины, совместный досуг).
4. Стабильные дружеские контакты (преимущественно онлайн) вне участия в игровых практиках и форумах (прекращение таких контактов чаще всего было обусловлено личными жизненными перипетиями экс-геймеров - окончанием колледжа, вступлением в брак, рождением детей).
В заключение Лай и Фэн отмечают, что итоги их исследования в целом согласуются с выводами других специалистов, интересующихся темой видеоигр как социально-коммуникативных практик: игровые платформы, подобные NDS, обладают коммуникационным потенциалом формирования онлайн-отношений дружбы, сопоставимым с социальными медиа [Zhang, Kaufman, 2016; Mora-Cantallops, Sicilia, 2018]. Вместе с тем результаты данного проекта, несмотря на малочисленность выборки, демонстрируют динамические «взаимосвязи между миром игры, виртуальном миром и миром физическим» [Lai, Fung, 2020, p. 497].
Резюмируя, отметим, что проблема межличностных взаимодействий с использованием цифровых технологий (включая он-лайн-дружбу), несмотря на свою актуальность, лишь недавно стала предметом изучения социальных исследователей. Очевидно, что
дальнейшее внимание к этой теме со стороны ученых будет способствовать заполнению имеющихся исследовательских лакун и новым научным открытиям.
Список литературы
Мадиану М., Миллер Д. Полимедиа : новый подход к пониманию цифровых средств коммуникации в межличностном общении / пер. Ф. Пауковой, В. Чумаковой // Мониторинг общественного мнения : экономические и социальные перемены. - 2018. - № 1. - С. 334-356.
Bazarova N.N. Public intimacy : disclosure interpretation and social judgements on Facebook // J. of communication. - 2012. - Vol. 62, N 5. - P. 815-832.
Bazarova N.N., Choi Y.H. Self-disclosure in social media : extending the functional approach to disclosure motivations and characteristics on social network sites // J. of communication. - 2014. - Vol. 64, N 4. - P. 635-665.
Bucher T. The friendship assemblage : investigating programmed sociality on Facebook // Television a. new media. - 2012. - Vol. 14, N 6. - P. 479-493.
Chambers D. Networked intimacy : algorithmic friendship and scalable sociality // European j. of communication. - 2017. - Vol. 32, N 1. - P. 26-36.
Haythornthwaite C., Wellman B. Work, friendship and media use for information exchange in a networked organization // J. of the American society for information science. - 1998. - Vol. 46, N 12. - P. 1101-1114.
How the world changed social media / Miller D., Costa E., Haynes N., McDonald T., Nicolescu R., Sinanan J., Spyer J., Venkatraman Sh., Xinyuan Wang. -London : UCL press, 2016. - 286 p.
Lai G., FungK.Y. From online strangers to offline friends : a qualitative study of video game players in Hong Kong // Media, culture a. society. - 2020. - Vol. 42, N 4. - P. 483-501.
Madianou M., Miller D. Migration and new media : transnational families and polymedia. - London : Routledge, 2012. - 193 p.
Miller D. Social media in an English village. - London : UCL press, 2016. -
207 p.
Mora-Cantallops M., Sicilia M.A. Player-centric networks in League of Legends // Social networks. - 2018. - Vol. 55. - P. 149-159.
Networked intimacy : intimacy and friendship among Italian Facebook users / Farci M., Artieri G.B., Giglietto F., Rossi L. // Information, communication a. society. -2016. - Vol. 20, N 5. - P. 784-801.
Petronio S. Boundaries of privacy : dialectics of disclosure. - Albany : State univ. of New York press, 2002. - 268 p.
Rainie L., Wellman B. Networked individualism : the new social operating system. - Cambridge (MA) : MIT press, 2012. - 358 p.
Shen C., Chen W. Gamers confidants : massively multiplayer online game participation and core networks in China // Social networks. - 2015. - Vol. 40. -P. 207-214.
Turkle S. Alone together : why we expect more from technology and less from each other. - New York : Basic books, 2011. - 384 p.
Van Dijck J. The culture of connectivity : a critical history of social media. -Oxford : Oxford univ. press, 2013. - 240 p.
Van Dijck J., Poell T. Understanding social media logic // Media a. communication. - 2013. - Vol. 1, N 1. - P. 2-14.
Wellman B. Little boxes, glocalization and network individualism // Digital cities II: Second Kyoto workshop on digital cities / ed. by M. Tanabe, P. Besselaar, T. Ishida. - Berlin : Springer, 2002. - P. 10-25.
Williams R. Television, technology and cultural form. - London : Fontana books, 1975. - 160 p.
Zhang F., Kaufman D. Older adults' social interactions in massively multiplayer online role-playing games (MMOROGs) // Game a. culture. - 2016. -Vol. 11, N 1/2. - P. 150-169.
