CC BY
13
тория Башкирского государственного университета / Н. М. Кульшарипов,
A. Г. Низамов. - Уфа, 1997. - С. 136.
16 Уфимскому нефтяному институту 25 лет / под. ред. З. И. Сюняева. - Уфа, 1973. -С. 12.
17
Тулинский, С. В. Южно-Уральский государственный университет. 1943-2003 : ист. очерк / С. В. Тулинский. - Челябинск, 2003. - С. 38, 77.
18 Очерки истории Курганской области. - Челябинск, 1968. - С. 462.
19 ЦГАОО РБ. Ф. 122. Оп. 47. Д. 61. Л. 20.
20 Там же. - Л. 20.
21 ЦГИА РБ. Ф. Р-4707. Оп. 1. Д. 185. Л. 104; ЦДНИОО. Ф. 371. Оп. 18. Д. 1642. Л. 9.
22 ЦГИА РБ. Ф. Р-3274. Оп. 1. Д. 36. Л. 3.
23 Там же. - Ф. Р-802. Оп. 3. Д. 1240. Л. 59.
24 Там же. - Л. 69.
25 Потемкина, М. Н. Всеволод Анатольевич Сенкевич - ученый и педагог (19091983 гг.) / М. Н. Потемкина, И. Н. Кравцова // Архивное дело в Челябинской области : информац. вестн. - II (ХШ). - Челябинск, 2007. - С. 120.
26 Очерки истории Курганской области... - С. 462; Недорезков, В. Д. Башкирский государственный аграрный университет : история и современность /
B. Д. Недорезков, Р. М. Зиязетдинов. - Уфа, 2000. - С. 45.
27
ЦДНИОО. Ф. 371. Оп. 18. Д. 1642. Л. 9; Башкирский государственный медицинский университет - 70 лет. - Уфа, 2002. - С. 24.
28 Там же. - Оп. 73. Д. 36. Л. 39.
29 Уфимскому нефтяному институту 25 лет. - С. 70.
30
Высшая школа СССР за 50 лет... - С. 136, 137.
31 ЦГАОО РБ. Ф. 122. Оп. 75. Д. 62. Л. 13.
32 Там же. - Л. 14.
33 ЦГИА РБ. Ф. Р-4707. Оп. 14. Д. 162. Л. 258.
И. Л. Бахтина
СЕТЬ СЕЛЬСКИХ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ НАЧАЛЬНЫХ ШКОЛ НА УРАЛЕ В 1920-еГОДЫ: ПРОБЛЕМЫ МАТЕРИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ
На основе современных подходов к изучению истории народного образования, используя новые источники, в т. ч. архивные, автор статьи рассматривает процесс развития сети сельских начальных общеобразовательных школ и их материальной базы; анализирует степень влияния органов советской власти (сельсоветов) и сельской общины на становление сельского образования в условиях господства индивидуальных крестьянских хозяйств.
Ключевые слова: сельская школа, система народного образования, государственная политика, всеобуч, модернизация, Наркомпрос, сельское общество, просвещение, сельсовет, органы народного образования.
Реформирование системы школьного образования на современном этапе требует как изучения, так и переосмысления опыта, накопленного в советский период, анализа как позитивных, так и негативных его аспектов с целью применения его к новым историческим условиям.
С точки зрения использования исторического опыта в решении поставленных задач в сфере модернизации образования для нас интересен период 1920-х гг., так как прослеживается много общих черт при сопоставлении современной ситуации в развитии общеобразовательной школы с ситуацией эпохи новой экономической политики.
Для современных социальных процессов, происходящих на фоне усиливающейся урбанизации общества и возрастающей «технизации» производства, закономерны дальнейшее углубление разделения труда, уменьшение численности тружен-ников села, миграция сельского населения в города и индустриальные центры. В общем числе выпускников сельских школ сравнительно невелика доля тех, кто хотел бы приобрести сельскохозяйственную специальность. То есть процессы в значительной степени напоминают ситуацию, имевшую место в 1920-е гг. В 1990-е гг. общество и государство отказались от идеи всеобщего среднего образования, но вынуждены были веруться к решению этой проблемы в настоящее время.
Эпоха 1920-х гг. характеризовалась в школьном строительстве расширением спектра форм участия общества в процессе развития общеобразовательной школы, наряду с государственным регулированием. В середине 1920-х гг. вновь была поставлена задача введения начального всеобуча в СССР. Повышение общеобразовательного уровня юношей и девушек приводило к неудовлетворенности молодежи условиями труда, быта и отдыха в деревне, и впоследствии способствовало усилению оттока молодого поколения из села.
Весьма важным представляется исследование региональных особенностей развития школьной системы как неотъемлемой части общего процесса, протекавшего в стране. Без этого невозможно раскрыть всю сложность и противоречивость проводившихся в стране культурных преобразований.
Предметом нашего исследования является государственная политика в сфере развития сельской общеобразовательной школы, процессы, происходившие в школьном образовании в 1920-е гг.
Автора данной статьи интересует, какова степень влияния органов советской власти (сельсоветов) и сельской общины на становление сельского образования в условиях господства индивидуальных крестьянских хозяйств. Поэтому отправная точка исследования связана с окончанием гражданской войны на Урале. Конечная - с началом осуществления сплошной коллективизации, изменившей коренным образом социально-экономические отношения в деревне.
Проблемы развития общеобразовательной школы на Урале рассматривались уральскими историками разных периодов. Среди работ, исследовавших данный вопрос, следует отметить в первую очередь труды В. Г. Чуфарова и П. В. Гришанова1. Однако, как и подавляющее большинство публикаций советского периода, работы этих авторов носили историко-партийный характер, и основное внимание в них уделялось вопросам партийного руководства. Хотя, конечно, изучение данной проблемы не могло обойтись без всестороннего рассмотрения различных сторон жизни и деятельности самой школы и всех ее звеньев. В связи с более свободным доступом к архивным материалам в наше время, мы считаем, что в процессе работы над ними мы можем придти к выводам, отличным от тех, к которым пришли вышеупомянутые авторы.
Исходя из современных подходов к изучению истории, мы старались не замыкаться в рамках какой-либо одной концепции, в то же время стремились придерживаться теории модернизации, соглашаясь во многом с ее трактовкой в трудах уральских авторов, подготовленных Институтом истории и археологии под руководством академика РАН В. В. Алексеева .
В связи с окончанием гражданской войны повышение культуры различных слоев общества приобретало особую политическую значимость. Главной задачей преобразований в сфере культуры стало повышение элементарной грамотности населения Урала. Нужно заметить, что до революции государство пыталось решить эту проблему. В начале века в России создавалось ежегодно 5-6 тыс. новых школ, в том числе и сельских. Основным официальным типом школ на селе были начальные народные училища.
Развитие школ в деревне как на Урале, так и в России в целом, шло под воздействием двух основных сил - земства и церкви. Половина всех одноклассных школ Урала находилась в ведении земств, четверть в ведении Синода, остальные принадлежали Министерству народного просвещения, волостным и сельским обществам, частным лицам.
Земские школы по праву считались лучшим видом начальной школы в России. Программа обучения в земских училищах была шире, чем в церковно-приходских. В них использовались лучшие учебники, а также передовые прогрессивные методы обучения. Более высокий уровень преподавания в сельских земских училищах стал возможен благодаря привлечению в них в качестве учителей светских лиц, причем специально подготовленных. Пермская губерния на рубеже XIX-XX вв. лидировала в России по числу сельских земских школ (631) и числу сельских земских учителей (1106 чел.)3. К сожалению, земства существовали далеко не во всех губерниях Урала. Тем не менее, результаты их деятельности в народном образовании послужили основой успеха преобразований в сфере культуры в годы советской власти.
В основу советского школьного строительства был положен важный демократический принцип всеобщего обучения детей 8-17 лет (всеобуч). Задача введения начального всеобуча в России ставилась еще в дореволюционный период. Причем главную трудность представляла организация обучения детей в сельской местности. На Урале в Пермской губернии органами народного образования задача введения всеобщего начального обучения была поставлена еще в начале 1917 г., были разработаны конкретные планы охвата детей школами4. Однако в связи с революцией и гражданской войной планы эти не были осуществлены.
Уже на третий день советской власти нарком просвещения А. В. Луначарский в своем обращении к гражданам России объявил первой заботой правительства добиться в кратчайший срок всеобщей грамотности путем организации сети школ, отвечающих требованиям современной педагогики, введения обязательного всеобщего бесплатного обучения.
Переустройство школы и обеспечение учебного процесса на началах всеобуча предполагало сосредоточение учебных заведений всех ведомств в системе Нарком-проса. Началась ликвидация разноведомственного управления образованием, присущего дореволюционной России. Все учебные заведения с их инвентарем и оборудованием передавались в ведение Наркомпроса.
В системе начального образования населения, в том числе в деревне, решающее значение в первой четверти XX в. имело развитие сети общеобразовательных школ. Охват детей школьного возраста начальным обучением перекрывал каналы для увеличения количества неграмотных за счет подрастающего поколения.
Школы I ступени были тем типом школ, которые преобладали в начале 1920-х гг. в сельской местности, в том числе на Урале. Источники свидетельствуют, что школьная сеть на селе в начале 1920-х гг. в Уральском регионе превышала сеть начальных народных училищ до начала Первой мировой войны. На территории, которая позднее вошла в состав Уральской области, в 1920 г. действовало 5025 школ I ступени, где обучалось 445 349 человек5.
Увеличение сети школ I ступени шло в первую очередь за счёт сельской местности, где образовательные учреждения создавались чаще всего по инициативе и на средства населения. Обычно крестьяне арендовали чью-нибудь избу, заготавливали дрова, покупали канцелярские принадлежности и просили прислать к ним учителя. В исполкомы местных советов шёл нескончаемый поток таких просьб. Иногда по поручению сельского схода уполномоченные крестьяне договаривались с учителем, и школа открывалась без ведома органов народного образования.
Советские историки считали, что причиной такого энтузиазма со стороны сельского населения являлась поддержка партийными и советскими органами «тяги народных масс к просвещению», деятельность советской власти по расширению школьной сети6. Действительно, декрет Совнаркома РСФСР от 5 июня 1918 г. «О передаче в ведение Народного комиссариата по просвещению учебных и образовательных учреждений и заведений всех ведомств» требовал значительного увеличения финансирования школ за счет средств государственного бюджета7. Однако нам кажется, что это решение было скорее политической декларацией, чем реально продуманным экономическим шагом. Реальное состояние дел было таково, что, породив у крестьян надежду дать образование своим детям за счет государства, руководство страны было не в состоянии по многим причинам воплотить свои намерения в жизнь.
Основной причиной был начавшийся в 1921 г. голод. Он не только отразился на экономическом положении крестьянских хозяйств Уральского региона, но и задержал (почти на 1,5 года) внедрение и практическое осуществление принципов новой экономической политики в сельскохозяйственном производстве, Государственный бюджет оказался не в состоянии тащить воз под названием «система просвещения», и осенью 1921 г. финансирование школ было передано на местный бюджет.
В голодные 1921-1922 гг. сеть начальных общеобразовательных школ на Урале значительно сокращается. В Челябинской губернии с октября 1921 г. по октябрь 1922 г. количество школ I ступени уменьшилось в 9 раз с 1470 до 159, в результате школы посещало около 30 % детей школьного возраста8.
На территории, которая в 1923 г. вошла в Уральскую область, сеть начальных школ в 1922-1923 уч. г. сохранилась на 34 %, а число учащихся - на 42 % по сравнению с 1921-1922 уч. г.9 Это сокращение было более значительным, чем в целом по РСФСР, где количество учебных заведений и учеников уменьшилось на 29 %10.
Объяснить подобную ситуацию можно тем, что значительное число школ было открыто на скудные средства населения в надежде на обещанную помощь государства. С прекращением выделения средств из государственного и ввиду слабости местных бюджетов школы были вынуждены прекращать работу.
В этих условиях решающую роль для сохранения школьной сети в деревне должно было сыграть привлечение средств самого крестьянства за счет самообложения. В уральских губерниях осенью 1921 г. губернские отделы народного образования предоставляли исполкомам Советов свои проекты введения самообложения, выработанные согласно указаниям Народного комиссариата просвещения РСФСР.
Согласно этим документам, самообложение на Урале вводилось волостными исполкомами и проводилось в жизнь сельсоветами, которые, используя налоговые списки по государственному продналогу, производили раскладку по отдельным крестьянским хозяйствам в соответствии с величиной государственного налогообложения. Учитывая специфику Уральского региона, Челябинский губоно предложил самообложение на нужды школы проводить не только среди родителей учащихся, а привлекать к нему все население. Это с точки зрения руководителей Челябинского губернского отдела народного образования позволило бы не взимать плату за обучение в школах11.
На основе разработанных инструкций инициативу введения самообложения на нужды школ на Урале проявили уездные отделы народного образования. Однако отношение крестьянства к этой кампании было неоднозначным. Так, например, в Кун-гурском уезде население категорически отказалось принять учителей на гражданский паек, мотивируя тем, что «можно обойтись и без школы, или поставить в школе своих односельчан, окончивших начальную школу, которые хлеба с них - крестьян -не спросят». В результате отсутствия поддержки со стороны населения Кунгурского уезда местное уездное руководство было вынуждено отказаться от проведения в жизнь декрета о самообложении в пользу школ в обязательном порядке12. И такие примеры были типичными.
В то же время привлечение средств за счет самообложения в начале 1920-х гг. было возможно только в сравнительно урожайных волостях, так как в других население бедствовало и само получало субсидии от Комиссии помощи голодающим. Из таких 56 волостей Екатеринбургского уезда в начале 1922 г. только 7 были переведены на самообложение13. В Пермской губернии из 282 волостей самообложение приняли только 77. В Челябинской губернии, значительно пострадавшей от неурожая, самообложение в 1921-1922 уч. г. вообще не проводилось. В ряде мест оно распространялось не на все трудовое население, а только на родителей учащихся. Имелись случаи, когда собранный фонд использовался волисполкомами на другие нужды14.
Тем не менее, несмотря на неоднозначное отношение крестьянства к самообложению как способу финансирования школьного строительства, самообложение сыграло положительную роль в поддержании школьной сети в условиях голода. В Пермской губернии уже к февралю 1922 г. сельское население выдавало пайки 1080 работникам просвещения (27 % от общего числа)15. В Екатеринбургской губернии за счет средств сельского населения в 1922-1923 уч. г. содержалось 2723 учителя16. В Челябинской губернии на средства от самообложения содержалось 831 школа
17
I ступени из 11147 .
Ликвидировав декретом СНК РСФСР от 5 июня 1918 г. разноведомственное управление образованием, Советская власть автоматически поставила под сомнение возможность финансирования общеобразовательных учреждений из иных источников, кроме государственного бюджета, и таким образом брала на себя обязательство создать все условия для развития системы образования. Однако в чрезвычайных условиях первой половины 1920-х гг. она вынуждена была привлечь к финансированию сельской школы сельские земельные общества.
Сложившаяся в 1920-е гг. вертикальная структура власти не способна была осуществлять руководство процессами восстановления утраченного в период войн и революций. Не способствовал трансформации крестьянского хозяйства существовавший дуализм власти. Реальные функции управления на уровне отдельного сельского населенного пункта до 1928 г. принадлежали общине, которая не всегда поддерживала экономические мероприятия Советской власти.
Земельное общество на Урале, как и целом по стране, по всем своим основным чертам представляло типичную крестьянскую общину с мирским самоуправлением и рядом жестко обозначенных функций. Одной из базовых задач, стоявших перед каждой конкретной общиной, была проблема выживания в изменившихся социально-политических и экономических условиях. И свое отношение к школе община строила исходя из того, насколько развитие образования на селе способствовало выполнению ее коренных задач.
В условиях голода партийно-советские органы одним из вариантов решения проблемы сохранения школьной сети на селе считали прикрепление сельских школ к сельским обществам. На Урале кампания по заключению договоров развернулась
осенью 1922 г. Перед уездными отделами народного образования партийными органами уральских губерний ставилась задача предварительной подготовки заключения договоров. Требовалось объяснить крестьянам причины снятия школ с госснабжения и невозможности для государства содержать их, предложить земельным обществам взять школы на свое содержание.
Интерес представляет циркуляр Пермского губоно о заключении договоров на содержание школ сельским обществом как документ, который демонстрирует реальные взаимоотношения крестьянских общин и сельских советов. В циркуляре особо оговаривалось несколько обязательных условий:
Договор заключался не с райисполкомом или сельским советом, а с сельским обществом; сельский совет мог быть полномочным представителем сельского общества (а мог и не быть - на усмотрение общества); особенно тщательно должна была оговариваться в договоре смета; в смете должен быть предусмотрен капитальный ремонт школьного здания; должен был быть точно указан размер натурального и денежного взносов, обязательных для граждан, перечисленных поименно; следовало тщательно оговорить сроки выполнения обязательств, особенно это относилось к закупке топлива. Предлагалось включить в смету оплату квартиры и топлива для работников просвещения. То есть речь шла о полном содержании конкретной школы конкретным обществом, а никак не о посильной добровольной помощи. Другое дело, что сельское общество имело полное право отказаться от заключения договора, так же как отказывалось от принятия самообложения18.
Анализируя отчеты органов народного образования Пермской губернии, можно сделать вывод, что крестьянские общины не особенно охотно пошли на материальную поддержку школе. При этом весьма неохотно соглашаясь на ассигнования средств на непосредственное содержание сотрудников школ, сельские сообщества охотнее соглашались на помощь школе в отношении мелкого ремонта, подвозки дров и прочего. Интересно, что когда речь заходила о конкретных действиях, то крестьяне часто отказывались помогать, мотивируя это отсутствием надобности в школе19.
В целом, однако, заключение договоров сельскими сообществами о финансировании школ в первой половине 1920-х гг. следует оценить положительно. В той же Пермской губернии осенью 1922 г. органами народного образования по договорам было прикреплено к хозяйственным органам и крестьянским общинам 439 учреждений социального воспитания, в связи с чем наблюдается количественный рост сети общеобразовательных школ, в том числе и сельских школ I ступени. Так, если к началу октября 1922 г. школьная сеть в Пермской губернии на селе насчитывала 932 учреждения с 2078 педагогами и 53 тыс. учащимся, то к 1 января 1923 г. количество школ увеличивалось до 1007 с 2142 учителями и 81,3 тыс. учеников20. В Челябинской губернии с 1 октября 1922 г. по 1 октября 1923 г. договорные начальные школы составляли 76 % общего числа школ, в них обучалось 60 % учащихся21.
Хотелось бы отметить, что договорная система была менее надежным источником финансирования, чем госбюджетная. Средства школы далеко не всегда поступали равномерно и своевременно. Как свидетельствуют отчеты отделов народного образования на территории, позднее вошедшей в Ишимский округ Уральской области, 50 школ из числа договорных в 1922 г. получали половину того, что оговаривалось договором, к 20 школам поступала 1/3 часть, а 16 школ не получали ничего. Однако для остальных 34 школ сельские общества были основными, и, скорее всего единственным источником финансирования22.
Уральским историком В. Г. Чуфаровым осень 1923 г. расценивается как начало нового периода в развитии общеобразовательной школы в регионе, так как уже вес-
ной началась кампания по переводу договорных школ на местный бюджет, а к осени подавляющее большинство их уже находилось на содержании местных советов. Это, по мнению В. Г. Чуфарова, было прогрессивным явлением, способствовавшим даль-
23
нейшему плановому развитию школьной сети .
Действительно, с созданием Уральской области и образованием здесь районов (вместо уездов), главную роль в финансировании сельских школ стали играть районные бюджеты, но в условиях доколхозной деревни, вплоть до конца 1920-х гг., активное участие крестьянской общины, инициатива самого сельского населения было непременным условиям пусть не очень успешного, но тем не менее поступательного развития школьной сети. Так, в 1924-25 уч. гг. в Уральской области, в Ишимском округе «силами населения было выстроено 50 школ»24, а в Ирбитском округе крестьянами было отремонтировано около 70 % домов, занятых под начальные школы25. В Уральской области после районирования, как следует из отчетов районных комитетов партии, хозяйственное обслуживание (отопление, ремонт, освещение) школ в сельской местности лишь частью производилось за счет средств райисполкомов, большую же часть денежных средств выделяло на эти цели само население26. В 1923 г. школьная сеть в Уральской области составляла 4123 учреждения (68,1 % от числа учреждений 1920 г.). Из них 3464 школы были сельскими27. Начиная с этого времени, количество общеобразовательных учреждений начинает расти, и в 1928 г. в Уральской области на селе было 8455 школ, в том числе 8128 начальных28. Однако даже в конце 1920-х гг. сеть сельских начальных школ на Урале не достигает уровня 1920 г.
Система трудовых школ I ступени в этот период строилась из расчета - один преподаватель на 40 детей (один комплект) с четырехгодичным сроком обучения -четырехкомплектная школа с четырьмя последовательными группами. Однако в сельской местности на Урале в основном были однокомплектные и двухкомплектные начальные школы. В Уральской области, например, в 1926-1927 уч. г. в деревне почти 57 % всех школ I ступени были однокомплектными29. Количество учеников в сельских школах было небольшим: в середине 1920-х гг. в 30 % начальных школ Уральской области обучалось менее 50 учеников30.
Открытие малокомплектных школ объяснялось прежде всего недостатком школьных помещений, слабыми материальными возможностями, нехваткой учителей.
Этими же причинами во многом объясняется и тот факт, что в 1920-е гг. большое количество детей школьного возраста (8-11 лет) в сельской местности оставалось вне школы. В 1925-26 уч. г. в Уральской области лишь 47,2 % детей этой возрастной группы посещало школы, что было значительно меньше, чем в целом по РСФСР - 69,2 %. В деревенских школах I ступени обучалось немногим более третьей части детей младшего школьного возраста31.
В то же время модернизационные процессы, происходившие в стране, в том числе на Урале, требовали усилить темпы культурных преобразований, перекрыть канал, по которому росла неграмотность населения. Это заставляло большевистское руководство возвращаться к планам введения обязательного начального всеобуча. Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 31 августа 1925 г. «О введении в РСФСР всеобщего начального обучения и построении школьной сети» 1933-34 уч. г. был определен предельным сроком для введения на всей территории республики обязательного всеобуча в объеме начальной школы. При этом подчеркивалось, что в первую очередь всеобщее обучение должно проводиться в тех областях, где имеются для этого необходимые условия (бюджет, школьная сеть, учительские кадры), и что общедоступность начальной школы при добровольном посещении ее должна быть обеспечена к десятилетию Октябрьской революции, а в последующие годы введено всеобщее начальное обучение32.
Одним из главных направлений решения задачи введения начального образования партийно-советское руководство считало расширение бюджетных ассигнований на развитие школы. В соответствии с государственными решениями рост ассигнований на эти цели во второй половине 1920-х гг. наблюдается на Урале. По данным Уральского областного финансового отдела в 1927-1928 уч. г. государственный бюджет на народное просвещение составил 4,5 млн р.33 Местный бюджет на эти же цели составил, соответственно, 23,9 и 29,5 млн р.34 Увеличилась доля народного образования в местном бюджете. Если в 1925-1926 уч. г. в бюджете Уральской области она составляла 32,3 %, то в 1929-1929 уч. г. - 36,7 %35. Однако доля народного образования в местном бюджете по округам и районам области была неодинаковой. Расходы на просвещение были выше в округах и районах с преобладанием сельскохозяйственного производства. Так, в 19281929 уч. г. доля просвещения в бюджете промышленно развитого Пермского округа составила 30,1 %, сельскохозяйственного Троицкого округа - 35,2 %36.
Увеличение финансирования школьного образования во второй половине 1920-х гг. позволило местным органам власти расширить строительство зданий, специально приспособленных под образовательные учреждения, в том числе на селе. По выборочным данным на первое января 1925 г. в Уральской области из 2808 обследованных школ в специально построенных зданиях помещалось лишь 1651 (58,7 %) образовательных учреждений, остальные школы находились в приспособленных поме-щениях37. В большинстве своем в приспособленных зданиях функционировали сельские школы, занимавшие обыкновенные крестьянские избы.
С 1925 г. в районных и окружных бюджетах на Урале появилась статья расхо-
38
дов на проведение ремонта школьных зданий .
В конце 1920-х гг. ассигнований по местному бюджету и дотаций из центра на постройку школьных зданий было выделено в Уральской области в шесть раз больше, чем в 1924 г. Однако школьное строительство явно не успевало за ростом школьной сети. В 1926-1927 гг. здесь было выстроено 284 здания для школ I ступени, а число начальных школ за два года увеличилось на 770 единиц39.
Несмотря на участие местных органов власти в финансировании ремонта школ, состояние большинства школьных помещений к концу исследуемого периода было неудовлетворительным, в первую очередь, школ I ступени, большинство из которых находилось в сельской местности, о чем свидетельствует таблица.
Состояние зданий, занимаемых школами I ступени в Уральской области в 1927 г.*
Пригодны Требуют капитального ремонта Непригодны
Из числа построенных зданий 45 % 48 % 7 %
Из числа приспособленных зданий 30 % 41 % 29 %
Из числа наемных зданий 34 % 16 % 50 %
*Просвещение на Урале. - 1929. - № 2. - С. 19.
Таблица показывает, что меньше половины школьных помещений не соответствовало своему назначению.
Все вышеперечисленное свидетельствует о том, что, несмотря на расширение финансирования школьного образования во второй половине 1920-х гг. за счет средств центрального и местного бюджетов, этих средств для решения задачи введения начального всеобуча на Урале было явно недостаточно. Школьная сеть в сель-
ской местности в регионе, как отмечалось выше, к концу 1920-х гг. не достигла даже уровня 1920 года. В сельских школах не хватало учительских кадров, их квалификация была низкой. Беднейшее крестьянское население нуждалось в материальной поддержке для того, чтобы иметь возможность посылать своих детей на учебу в школу. В 1927-1928 уч. г. лишь 53,9 % сельских детей могли получать образование в рамках существующей в Уральской области школьной сети40.
Хотелось бы отметить, что привлечение средств сельского населения к финансированию школ имело место и во второй половине 1920-х гг. Однако с конца 1928 г характер проведения самообложения в деревне изменился, 4 октября 1928 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О порядке самообложения в 1928-1929 г.», которое было весьма противоречиво. С одной стороны, обращалось внимание «на недопустимость мер административного давления на население при его проведении». С другой стороны, для принятия самообложения требовалось присутствие не менее 50 % общего числа жителей селения. Зажиточная часть населения деревни, как правило, оказывалась в меньшинстве. Самообложение по решению схода вводилось и в большей своей части распространяласьсь на хозяйства состоятельных групп сельского населения. Удельный вес по самообложению для хозяйств региона устанавливался «в соответствии с их доходами и по сумме налога», но не должен был превышать 25 % от суммы сельскохозяйственного налога41.
Как видим, самообложение фактически утратило статус добровольности. Свободы выбора - принять или не принять самообложение - у сельского земельного общества уже не было. Были созданы такие юридические условия, которые делали принятие самообложения неминуемым. Тем более что собранные крестьянами средства поступали в распоряжение местных советов. За обществом оставалось только право перераспределения бремени среди конкретных сообществ в рамках конкретной общины.
Это, на наш взгляд, означало усиление административного давления на земельные общества, централизацию средств в руках государственных органов. Применение командно-административных методов позволило в Уральской области в результате самообложения получить в 1928-1929 гг. 7,3 млн р., из которых на народное образование было потрачено 3,1 млн Это составило примерно 10 % всех ассигнований на просвещение их местного бюджета на данный период42. Этот показатель был выше среднего по областям страны. В целом по СССР отчисления от самообложения населения в 1928-1929 гг. составили 3,4 % к расходам на народное образование43.
В конце 1920-х гг. новой формой привлечения общественной инициативы к материальной поддержке народного образования стало проведение культурного похода. По инициативе комсомольских органов осенью 1928 г. молодежь не только развернула широкую агитационную кампанию «за культуру», общественность в ходе культпохода проводила субботники и воскресники по оборудованию учреждений культуры, в том числе школ. Заработанные и собранные в результате культпохода средства передавались на содержание школьных учреждений. Например, в Невьянском районе Уральской области в результате субботника в пользу школы 28 ноября 1928 г. было заработано 126 р. и собрано по подписным листам 24 р. 55 коп. Эта сумма была передана местной школе44. Однако до введения закона о начальном всеобуче в 1930 г. деятельность культармейцев и общественных организаций по оказанию материальной поддержки общеобразовательным школам широкого размаха не получила. В основном культпоход в 1928 и 1929 гг. был направлен на организацию ликвидации неграмотности взрослых, на изменение бытовых условий жизни населения.
Таким образом, к концу 1920-х гг. задача введения начального всеобуча в сельской местности на Урале была далека от разрешения. Расширение школьного фи-
нансирования в деревне за счет центрального и местного бюджетов, государственная и общественная помощь детям из семей крестьянской бедноты, не посещавшим школы из-за материальных трудностей, хотя и имели место в 1920 гг., однако темпы их роста не позволили бы ввести начальный всеобуч в сельской местности в обозримом будущем.
В условиях начавшейся ускоренной модернизации расширить финансирование школьного дела можно было только за счет перераспределения бюджетных денег из других сфер, мобилизации средств населения, хозяйственных и общественных организаций для культурных преобразований. Все это происходит в 1930-е гг., когда в деревне начинается массовая коллективизация.
Примечания
1 См.: Чуфаров, В. Г. Из истории развития народного образования в Екатеринбургской губернии в первые годы восстановительного периода (1921-1923) / В. Г. Чуфаров // Вопр. ист. Урала : сб. ст. - Свердловск, 1958; Он же. Из истории развития общеобразовательной школы на Урале в годы восстановительного периода // Из истории Урала. - Свердловск, 1960; Он же. Деятельность партийных организаций Урала по осуществлению культурной революции (1920-1937). - Свердловск, 1970; Гри-шанов, П. В. Деятельность партийных организаций Урала и Западной Сибири по осуществлению всеобщего обязательного обучения в годы строительства социализма / П. В. Гришанов // Деятельность партийных организаций Урала и Западной Сибири по развитию народного образования. - Свердловск, 1979.; Он же. Школьный всеобуч на Урале в условиях строительства социализма (1926-1937 гг.). - Челябинск, 1982.
2 См.: Алексеев, В. В. Региональное развитие в контексте модернизации / В. В. Алексеев, Е. В. Алексеева, М. Н. Денисевич, И. В. Побережников. - Екатеринбург, 1997; Модернизация в социокультурном контексте : традиции и трансформации. - Екатеринбург, 1998; Алексеев, В. В. Основополагающая тенденция российской истории ХХ века / В. В.Алексеев // Урал. ист. вестн. - 2001. - № 7. - С. 5-14; Побереж-ников, И. В. Переход от тардиционного к индустриальному обществу : теоретико-методологические проблемы модернизации / И. В. Побережников. - М., 2006 и др.
3 Сафонова, А. М. Сельская школа на Урале в ХУШ-Х1Х вв. и распространение грамотности среди крестьян / А. М. Сафонова. - Екатеринбург, 2002. - С. 56.
4 РГИА. Ф. 733. Оп. 227. Д. 121. Л. 5.
5 Просвещение на Урале. - 1929. - № 2. - С. 6.
6 См.: Чуфаров, В. Г. Деятельность партийных организаций Урала. - С. 52.
7 Собрание Узаконений и Распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства. -№ 39. - С. 507.
8 ОГАЧО. Ф. 77-п. Оп. 1. Д. 574. Л. 65.
9 Подсчитано по данным: Просвещение на Урале в диаграммах. - Свердловск, 1927; Социалистическое строительство на Урале за 15 лет. - Свердловск, 1932. - С. 8.
10 Королев, Ф. Ф. Очерки по истории советской школы и педагогики (1921-1931 гг.) / Ф. Ф. Королев, Т. Д. Корнейчук, З. Н. Равкин. - М., 1961. - С. 50.
11 ОГАЧО. Ф. 77-п. Оп. 1. Д. 370. Л. 128.
12 ГАПО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 67. Л. 94.
13 Уральский рабочий. - 1922. - 10 февраля.
14 Народное просвещение. Еженедельник Наркомпроса. - 1922. - № 99-100. - С. 24-25.
15 ГАПО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 57. Л. 19.
16 ГАСО. Ф. 233. Оп. 1. Д. 247. Л. 28.
17 ОГАЧО. Ф. 106. Оп. 1. Д. 165. Л. 811.
18 ГАПО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 40. Л. 110.
19 ГАПО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 67. Л. 94.
20 ГАПО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 67. Л. 62.
21 ОГАЧО. Ф. 138. Оп. 1. Д. 65. Л. 374.
22 ГАСО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 305. Л. 9.
23 Чуфаров, В. Г. Деятельность партийных организаций Урала... - С. 61.
24 Уральский рабочий. - 1925. - 28 марта.
25 Там же.
26 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 2. Д. 545. Л. 2.
27 ГАСО. Ф. 233. Оп. 1. Д. 29. Л. 1.
28 РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 17. Д. 798. Л. 30.
29 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 6. Д. 32. Л. 7.
30
Просвещение на Урале в диаграммах. - Диаг. 24.
31 Подготовка введения всеобщего обучения на Урале. - Свердловск, 1927. - С. 11.
32 Народное образование в СССР : сб. док. 1917-1973 гг. - М., 1974. - С. 105.
33 Уральское хозяйство в цифрах. - Свердловск, 1929. - С. 339.
34 Просвещение на Урале. - 1929. - № 2. - С. 6.
35 Там же.
36 Гришанов, П. В. Школьный всеобуч на Урале в условиях строительства социализма (1926-1937гг.) / П. В. Гришанов. - Челябинск, 1982. - С. 10.
37 ГАСО. Ф. 233. Оп. 1. Д. 594. Л. 3.
38 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 2. Д. 185. Л. 124; Д. 545. Л. 2, 22.
39 Чуфаров, В. Г. Деятельность партийных организаций Урала. - С. 64.
40
Там же.
41 Лабузов, В. А. Аграрные отношения на Южном Урале в первые десятилетия Советской власти (1917-1932) / В. А. Лабузов. - Оренбург, 2004. - С. 441.
42 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 7. Д. 395. Л. 9.
43 Субботина, К. И. Народное образование и бюджет / К. И. Субботина. - М, 1965. - С. 43.
44 Гришанов, П. В. Школьный всеобуч на Урале. - С. 43.
Д. Н. Денисов
МУСУЛЬМАНСКАЯ ОБЩИНА ЧЕЛЯБИНСКА (60-е ГОДЫXIX- НАЧАЛО XXВЕКА)
В статье рассматриваются особенности формирования и развития мусульманской общины Челябинска в 60-е гг. XIX- начале XXв., динамика ее численности и состав. Особое внимание уделено общественно-политическим процессам, проходившим в ней в рамках общероссийского движения исламского обновления: реформированию традиционной системы образования, появлению новых организационных форм благотворительности и др.
Ключевые слова: Челябинск, мусульманская община, движение исламского обновления.
По сравнению с другими городами Оренбургской губернии, мусульманская община Челябинска сформировалась достаточно поздно. Так, по данным 1863 г.,
