CC BY
48
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 6 (297). История. Вып. 54. С. 40-48.
Н. И. Трибунских
МЕРЫ ГОСУДАРСТВА ПО МОБИЛИЗАЦИИ СРЕДСТВ ДЛЯ РАЗВИТИЯ СФЕРЫ ОБРАЗОВАНИЯ В 1920-е - НАЧАЛЕ 1930-х ГОДОВ НА СТАВРОПОЛЬЕ
Исследуются проблемы финансирования и формирования материально-технической базы советского образования в 1920-е - начале 1930-х гг. на Ставрополье. Рассматривается механизм формирования системы местных бюджетов, их участие в материальнотехническом обеспечении просвещения. Показаны структура и процесс привлечения внебюджетных средств в условиях преодоления социально-экономического кризиса в регионе.
Ключевые слова: советское образование, государственное финансирование, местный бюджет, внебюджетное финансирование, средства населения, материально-техническая база, Ставрополье.
В условиях современных социально-экономических преобразований одним из важных факторов развития российского общества остается эффективное функционирование системы образования. Обеспечение стабильности данной отрасли, а также оптимальных условий для ее качественного роста невозможно без создания надежной финансовой и материально-технической базы. Продолжительный процесс модернизации образования требует дополнительного привлечения средств, в которых, в настоящий момент, ощущается серьезная нехватка.
Обращение к историческому опыту может способствовать нахождению наиболее короткого и действенного пути к поиску ранее не задействованных источников финансирования. В связи с этим видится необходимым внимание к процессу формирования многоканального финансирования и созданию материальной базы советского просвещения в
1920-1930-е гг. Современными исследователями высказывается мнение, что учет как положительного, так и отрицательного опыта может оказаться полезным в применении к нынешним условиям1. Кроме того, в последние годы наметилась тенденция усиления внимания государственных структур к модернизации региональных систем общего образования, что повышает актуальность рассматриваемой в статье проблемы в контексте истории Ставрополья.
Еще в первой программе Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), принятой на втором съезде партии в 1903 г., был провозглашен принцип обязательного бесплатного общего и профессио-
нального образования всех детей обоего пола до шестнадцати лет, а также снабжения нуждающихся учащихся всем необходимым (питанием, одеждой, учебными пособиями) за счет государства2. Позднее он подтвердился уже в программе Российской коммунистической партии большевиков (РКП (б)) 1919 г.3 В «Положении о единой трудовой школе РСФСР», утвержденном Всероссийским центральным исполнительным комитетом (ВЦИК) 30 сентября 1918 г. и опиравшемся на существовавшие в то время программные документы, четко оговаривалась бесплатность обучения в школах первой и второй ступени4. Перечисленные партийно-государственные документы, с одной стороны, подтвердили намерения РКП (б) выполнить ранее декларированные принципы культурного строительства и, прежде всего, предоставления доступного для широких народных масс образования, а с другой - послужили основой формирования политики в области создания материально-технической базы советского просвещения.
Первые несколько лет финансовое обеспечение действительно осуществлялось исключительно за счет государственного центрального бюджета. При этом организация финансирования образования из местных бюджетов оставалась на низком уровне, и никаких иных источников поступления средств не предполагалось. Способ изыскания средств, принятый на вооружение большевиками, существенно отличался от дореволюционных механизмов обеспечения образования, когда источниками поступления средств, при безусловном преимуществе ассигнований
из государственного казначейства (то есть, собственно бюджетных средств), были также проценты с капиталов, принадлежавших (добровольно переданных или пожертвованных) учебным заведениям, частные пожертвования, плата за обучение и содержание учащихся и воспитанников, доходы от привилегий, предоставленных в пользу учебных заведений, освобождения от налогов и иных платежей, доходы от специально созданных для этой цели предприятий, а также доходы от продажи имущества учебных заведений5.
Однако по мере создания всеобщей бесплатной системы образования государство столкнулось с трудностями, обусловленными объективными обстоятельствами. Проводившаяся в стране политика «военного коммунизма» и созданная на ее принципах экономическая модель показали свою эффективность и в немалой степени способствовали успешному исходу Гражданской войны в пользу молодого советского государства, но уже к началу 1920-х гг. чрезвычайные организационные меры утратили свою актуальность на фоне глубочайшего экономического и политического кризиса (в том числе, внутрипартийного). Оформление перехода к новой экономической политике, включая сферу народного образования, произошло в 1921-1922 гг. на основе резолюций Х съезда ВКП (б), а также постановлений Совета Народных Комиссаров (СНК) РСФСР и решений Всероссийского съезда Советов. И с начала 1920-х гг. система финансового обеспечения представляла собой многоканальную структуру, в которую входили средства, отпускаемые центральными и начавшими формироваться местными бюджетами, а также внебюджетные источники финансирования.
Приблизительную картину соотношения государственного и местного бюджета в расходах на образование в 1920-е гг. можно проследить по данным, приведенным в коллективном труде Ф. Ф. Королева, Г. Д. Корнейчик и З. И. Равкина6. В 1923/1924 бюджетном году величина бюджета СССР (государственного и местного) составляла 2779598 тыс. р., и на народное образование было расходова-но 246000 тыс. р., что равнялось 8,5 % от общей суммы. В 1924/1925 гг. размер бюджета вырос до 3524324 тыс. р., а ассигнования на образование - до 469000 тыс, их доля приблизилась к 10,4 % от государственного бюджета. В 1925/1926 гг. показатели составили
соответственно 4974690 тыс. и 530000 тыс. р. (10,8 %). Что же касается распределения местного бюджета, то на 1923/1924 гг. по СССР он равнялся 644324 тыс. р., расходы на народное образование - 164419 тыс., и, таким образом, доля этих ассигнований по отношению ко всему местному бюджету составляла 35,5 %. В 1924/1925 гг. местный бюджет был равен 1276041 тыс., поступления из него на образование - 335126 тыс., то есть 25,5 %7.
Анализ представленных данных позволяет заключить следующее: несмотря на то, что доля ассигнований на образование в местных бюджетах приблизительно составляла четверть, их участие в общем обеспечении учреждений образования было не столь значительным. Развитию механизмов финансовой поддержки с учетом сформулированных в духе социалистической идеологии принципов всеобщности и бесплатности препятствовала сложившаяся ситуация дефицита средств и невозможность быстрого создания организационных и экономических механизмов рационального использования уже имевшихся финансовых ресурсов.
Процесс перераспределения доли расходов на образование между центральным и региональным бюджетами к середине 1920х гг. довольно быстро шел в сторону уменьшения участия в финансировании первого и, соответственно, увеличения обязательств второго. Ставропольская губерния (с 1924 г. Ставропольский округ) в этом отношении не стала исключением. Более того, соотношение между разными уровнями местного бюджета не оставалось постоянным и нередко варьировалось. Так, например, если в 1920/21 уч. г., по данным некоторых уездов, сумма, получаемая отделами народного образования от самого уезда, составляла около 39-40 % от величины губернских отчислений8, то в 1925/26 уч. г. доля участия окружного бюджета равнялась примерно 39,5 %, городского - 58,1 %, районного - около 0,7 % и государственного, т. е. центрального - всего лишь 1,7 %. При этом средств постоянно не хватало, к тому же в
1921-1922 гг. губернии пришлось бороться с последствиями неурожая и голода, в том числе прибегать к эвакуации детей из наиболее по-
^ 9
страдавших районов9.
Однако подтвержденная еще в 1920 г. коллегией Ставропольского губернского отдела народного образования бесплатность обучения оставалась гарантированной вплоть до
декабря 1922 г. Состоявшийся в это время Х Всероссийский съезд Советов при рассмотрении финансового положения народного просвещения пришел к выводу о необходимости введения в качестве временной меры, рассчитанной только на сложный переходный период, платного обучения в школах I и II ступени в городах и поселках городского типа, а также в высших учебных заведениях с перенесением главной тяжести на более обеспеченные слои населения и с твердой гарантией льготных условий платности, а также бесплатности для менее обеспеченных слоев трудящихся и инвалидов войны. Также было принято решение о выделении не менее 20 % средств из местных бюджетов на просвещение и наделении учебных заведений на всех уровнях земельными участками для осуществления хозяйственной деятельности в целях самообеспечения. Подобное детальное обсуждение вопросов финансового состояния и принятие решений относительно его поддержки на столь высоком уровне было проведено впер-вые10. Полноценное налаживание бюджетного канала обеспечения образования, несмотря на принятые постановления и поддержку, не было реализовано, что привело к активному поиску источников внебюджетных средств.
В 1921 г. вышел ряд партийно-государственных документов (постановления СНК РСФСР, циркулярные письма Центрального комитета (ЦК) РКП (б) и пр.) которые и обозначили проблему поиска иных каналов финансирования через внебюджетные источники. 15 сентября 1921 г. СНК РСФСР принял постановление «О мерах к улучшению снабжения школ и других просветительных учреждений», которое стало первым шагом на пути к урегулированию и формализации внебюджетных средств11. Месяц спустя ЦК РКП (б) отправил на места циркулярное письмо «О порядке привлечения местных средств к расходам по содержанию просветительных учреждений», в котором поставил перед партийными организациями задачу оказать отделам народного образования всемерную помощь в привлечении населения к мобилизации средств на нужды школы12.
Указанным выше постановлением СНК от
15 сентября Народному Комиссариату просвещения и народным отделам образования на местах разрешалась организация собственных производственных предприятий, пошивочных и починочных мастерских, а также
сельскохозяйственных ферм для их осуществления соответствующей хозяйственной деятельности силами учителей и самих учащихся. Помимо этого, в практику вошло поощрение заключения специальных договоров
о последующей совместной эксплуатации такого предприятия с кооперативами, артелями и даже частными лицами.
Фабрики и заводы, а также учреждения, при которых состояли образовательные заведения, должны были принять на себя обеспечение последних помещениями, отоплением и освещением, а также снабжать продовольствием работников просвещения наряду с рабочими предприятия13. При этом в таких учебных учреждениях могли обучаться не только дети из рабочей среды, но и всего местного населения. Предприятия, в случае, если на их попечении оказывалась, к примеру, школа, могли получать дополнительные выплаты денежных средств от государства в порядке заключения особого соглашения между Народным комиссариатом просвещения и Всесоюзным центральным советом профессиональных союзов (ВЦСПС). Инструкции, издававшиеся губернскими исполнительными комитетами, предписывали создавать при оказывающих поддержку учебным заведениям предприятиях специальные комиссии содействия в составе: а) представителя управления завода, б) представителя отдела народного образования, в) представителя фабричного (фабком) или местного (местком) комитета профсоюзной организации - от комиссии, отвечавшей за культурную работу на предприятии, г) представителя объединенного персонала всех культурно-просветительных учреждений предприятия. За учебными заведениями в этом случае оставалась полная независимость в вопросах административноорганизационной и методической деятельности, а также назначения и смещения кадров14.
Важной составляющей в статье внебюджетного финансирования образования стало развертывание кампании по натуральному самообложению сельского населения. Опубликованная в октябре 1921 г. в «Продовольственной газете» специальная инструкция, которая регулировала порядок установления самообложения, подлежала для немедленного использования всеми губернскими, уездными и волостными отделами образования15. В подтверждение данного документа в Ставропольской губернии через
месяц вышла уточняющая и дополняющая инструкция, которая и стала руководством в практической деятельности местных органов власти. Согласно ей, круг действия самообложения определялся и устанавливался волостным съездом советов с правом расширения предела платежей, которые все же не должны были превышать 10 % от государственного налога. Определение общего размера необходимых средств и продовольствия проходило на основе подаваемых заведующими образовательными учреждениями смет, составленных с учетом нужд конкретного заведения на содержание служебного состава и детское питание, в волостной исполнительный комитет (волисполком). Для рассмотрения всех поступивших смет образовывалась волостная комиссия по самообложению в составе: а) председателя волисполкома; б) заведующего отделом народного образования волисполко-ма; в) представителя от коллектива работников народного просвещения; г) представителя объединения местного кооператива и д) представителя местного органа Народного комиссариата продовольствия. После анализа предоставленных смет комиссия разрабатывала проект раскладки по селам надлежащего самообложения и представляла его на утверждение съезду советов, и уже затем во-лисполком мог передать установленные распоряжения сельским советам. Именно они, используя государственные списки по продовольственному налогу, производили окончательную раскладку по отдельным хозяйствам в соответствии с величиной данного вида налога по государственному обложению. При этом в списки на самообложение могли попасть и те хозяйства, которые не входили в основные списки из-за слишком небольших земельных наделов. Сбор продуктов и материалов осуществлялся особыми лицами по избранию или назначению комиссии из числа граждан. В случае возникновения затруднений с оплатой предоставлялось право замены того или иного вида самообложения уплатой деньгами по рыночным ценам. Прием, хранение и выдача собранных путем самообложения продуктов и материалов производились местной кооперативной организацией, а за отсутствием таковой учреждались специально предназначенные для этой цели склады. Собранные продукты или средства направлялись только для обеспечения нужд образовательных заведений, вследствие чего их нель-
зя было расходовать на иные цели вплоть до уголовной ответственности за расхищение общественного достояния16.
В городах для проведения самообложения и организации разного рода добровольных сборов создавались школьно-хозяйственные (школхозсоветы) советы и комитеты содействия (комсоды). «Положение о комитетах содействия благоустройству школ», определившее структуру и круг полномочий комсо-дов, было принято еще в начале 1920-х гг. и дополнялось инструкциями и положениями уже на региональном уровне17.
Деятельность каждого из таких советов ограничивалась определенным участком, включавшим не менее двух и не более пяти школ, кроме других просветительских учреждений. В состав совета, согласно официальному положению, вышедшему в октябре 1921 г., включались: член городского или районного совета или уполномоченный исполкома, представитель городского или районного отдела народного образования, представитель губернского совета профессиональных союзов (губпрофсовета) или уездного бюро профессиональных союзов; представитель союза работников просвещения; представитель работников просвещения по одному от каждого просветительного учреждения; представитель фабричных комитетов и месткомов, если на участке, составляющем подконтрольную совету территорию, находилось фабрично-заводское предприятие или советское учреждение; представители от собрания родителей учащихся по одному представителю от каждой школы и др. При этом в круг задач школьно-хозяйственных советов входило, прежде всего, поддержание материального благополучия учебного заведения, им не дозволялось вмешиваться в учебно-воспитательный процесс и каким-либо образом влиять на кадровые перестановки. Они вводили самообложение родителей учащихся, читателей библиотек и т. д., получали и распределяли на текущие нужды денежные средства в виде подотчетных авансов от отделов народного образования (ОНО) и организовывали разного рода добровольные сборы18.
Об эффективности кампании самообложения в городе и в селе на начальном этапе можно судить по официальной статистике, приведенной в сведениях о ходе работ по самообложению населения на нужды просвещения по Ставрополю и уездам Ставропольской
губернии. В ноябре 1921 г. Ставрополь был разделен на двенадцать участков, каждым из которых заведовал школьный хозяйственный совет. Существенный результат из них к январю 1922 г. показали лишь половина советов, остальные либо находились на стадии организации, либо отказались от самообложения, а данные о размере полученных ими средств так и не установлены. Всего же с декабря 1921 г. по январь 1922 г. было собрано 9627000 р. и три ведра картофеля, распределенных на хозяйственные нужды и авансы ра-ботникам19. Спустя несколько месяцев работа советов в городе улучшилась: общая сумма сборов увеличилась до 12189110 р., однако с четырех участков средства по-прежнему не поступали20. В качестве показательного критерия для определения размера сборов можно привести рыночную цену на продукты в то время: стоимость пуда муки составляла 1300000 р., картофеля - 220000 р., фунт говядины стоил 120000 р.21 Таким образом, в общегородском масштабе размер поступлений оставался незначительным, что отрицательно сказывалось и на состоянии учебных заведений в целом и, прежде всего, на материальном обеспечении учителей, которым по результатам кампании сбора средств выдавались авансы в счет зарплаты: по 50000120000 р. на человека - мизерные суммы.
Кроме того, что выплаты производились нерегулярно, практически повсеместно установилась тенденция, связанная с последовавшей на постановления о проведении самообложения реакцией населения: многие родители перестали посылать своих детей в школу даже при том, что невыплата денег не означала исключение ребенка из учебного заведения.
В сельской местности, по сравнению с городом, ситуация складывалась худшим образом. В Медвеженском и Туркменском уездах школхозсоветы вообще не были организованы в срок. Из других уездов стали все чаще поступать заявления о сокращении штата педагогических работников в силу того, что местное население не могло их обеспечить даже минимумом продовольствия, или же шел ясный отказ от самообложения как такового. Основная причина этого явления, в том числе, и по отношению к городу, крылась в том, что в указанный период с декабря 1921 г. по январь 1922 г. проходил сбор продовольственного налога, в немалой степени способ-
ствовавший усугублению голода в губернии. Там же, где население охотно отдавало деньги на образование, но при этом начинало активно использовать финансовые рычаги для участия в управлении учебным заведением, представители государственной власти предпочитали ограничивать каналы поступления средств и бороться с претензиями местного населения.
Известно, что сама кампания проведения самообложения вызывала неоднозначную реакцию на местах. Значительную роль в этом сыграла проблема взаимодействия органов управления разного уровня: от волости до губернии или от района до края позднее. Руководству самых мелких частей административно-территориального деления страны - волостей и районов - часто приходилось рассчитывать только на собственные силы, особенно во время жесточайшего экономического кризиса, когда поступления из центрального бюджета максимально сокращались. Финансовая поддержка сверху проходила неравномерно, средства то и дело урезались в целях экономии, в результате чего волостные исполнительные комитеты оказались неспособны в точности выполнять поступающие из центра запросы или вообще вынуждены были отказываться от введения в жизнь отдельных постановлений, в том числе и в сфере народного образования. В результате назревал своеобразный конфликт, в котором происходило противостояние уездных и волостных органов управления: последние считали, что если высшее руководство не оказывало конкретной помощи, то и вмешиваться во внутренние дела административно-территориального образования не имело права. Это, в том числе, можно увидеть в свидетельствах, которые содержатся в архивных документах - отчетах инспекторов народного образования, в обязанности которым вменялось совершать периодические поездки по региону с целью проверки состояния просвещения в отдельных населенных пунктах и районах. Так, например, на критические замечания одного из инспекторов, прибывших в Красную Поляну (ныне село в Туркменском районе), бывший председатель волисполкома Литвинов ответил следующей фразой: «Это наше дело. Мы - хозяева здесь. Мы разрушаем, мы и строим, нам уезд не помогает в этом, а только пишет приказы, а следовательно мы и вольны поступать так, как считаем
нужным»22. Кроме того, на волисполкомы всерьез влияло местное население, часто не желавшее отдавать деньги и содержать учителей.
Последующий опыт показал, что самообложение населения не принесло значимых результатов. Добровольно-принудительные методы и то, что при попытке перекладывания бремени финансового обеспечения сети образовательных учреждений на плечи местного населения не было учтено экономическое состояние крестьянских хозяйств в условиях кризиса, сыграли предсказуемо негативную роль. Наиболее действенными формами поддержки как сельских, так и городских учреждений оставалась самостоятельная хозяйственная деятельность на пришкольных участках и на производстве, проведение мобилизационных кампаний, а также безвозмездный труд населения по ремонту и восстановлению зданий.
27 декабря 1922 г. Х Всероссийский съезд Советов по докладу Наркомпроса принял решение о введении платы за обучение в качестве временной меры в городских школах и высших учебных заведениях. Основную часть этого бремени возложили на плечи благосостоятельных слоев населения при сохранении гарантий льготных условий или полной бесплатности для менее обеспеченных граждан и инвалидов войны23. Однако, как показывала практика, многие учреждения уже успели до этого момента ввести неофициальный сбор оплаты с родителей учащихся, и принятые меры всего лишь узаконили наличествовавшее положение дел. В 1925 г. очередное распоряжение Наркомпроса изменило размер платы за обучение, в частности урезало его для рабочих и служащих, чей заработок составлял 25-120 р. Та же часть населения, доходы которой превышали указанные, вносила плату за обучение детей в школе в 1,5-3 раза больше. И если, к примеру, кустари-одиночки в предыдущем учебном году платили 1-3 р., то новое распоряжение устанавливало эту плату в размере 4 р. Торговцы 2-го разряда, платившие ранее 3-6 р., в новом учебном году вносили за своих детей плату в размере 7-8 р. Для торговцев 3-го разряда эта сумма составляла 10 р., а для граждан «свободных профессий» и служителей культа - от 10 до 25 р.24
Позже, 24 января 1927 г. вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О взимании платы в учебных и воспитательных учреждени-
ях», которое запретило плату за обучение а) в школах первой ступени и в соответствующих им группах школ семилеток и девятилеток, а также в детских домах, независимо от местонахождения тех и других; б) в деревенских дошкольных учреждениях; в) в школах крестьянской молодежи; г) в низших профессиональных школах всех типов и т. д. Деньги за обучение в школах II ступени, девятилетках и прочих видах учебных заведений социального воспитания повышенного типа в сельской местности предписывалось взимать только с лиц, живущих на нетрудовые доходы25.
Размер оплаты также зависел от категории, к которой принадлежали ее вносящие, и размера дохода. Следует отметить, что на Ставрополье, согласно изданному на основании вышеуказанного документа постановлению исполнительного комитета, изменились рамки групп по величине месячного дохода. Это объяснялось, прежде всего, низким уровнем благосостояния в регионе и установленными ставками минимума в округе. Так, с рабочих и служащих, получавших определенный доход в месяц, взимался соответствующий процент: с 80 до 130 р. (тогда как в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР планка начиналась с 101 р.) - 1 %, с 131 до 180 р. - 1/ %, со 181 до 230 р. - 2 %, и свыше 230 р. - 3 %, но не более 100 р. в год. Крестьяне, исключительным источником существования которых являлся сельскохозяйственный труд, если они платили единый сельскохозяйственный налог в размере не менее 15 р., должны были вносить плату в половинном размере уплачиваемого ими налога, но не более 60 р. в год. Кустари, выбиравшие патенты, должны были пополнять кассу суммой, равной половине уплачиваемого ими подоходного налога, не более 125 р. в год. Ремесленники и кустари-одиночки, не привлекавшие в своей работе наемный труд, также вносили плату в размере половины подоходного налога, не более 60 р., тогда как кустари, кооперировавшиеся в промысловые артели и члены сельскохозяйственных коллективов, по своему положению приравнивались к категории рабочих и служащих. Лица так называемых свободных профессий, к которым законодательно причислялись члены коллегии защитников, независимо практикующие врачи и другие, должны были вносить половину уплачиваемого ими подоходного налога - не более 150 р. в год. И, наконец, лица, жившие на нетрудовые
доходы, обязывались платить за обучение в размере полного подоходного налога, но не более 300 р. в год. От платы освобождались полностью: лица, чей заработок был ниже облагаемого подоходным налогом минимума, крестьяне, освобожденные от единого сельскохозяйственного налога, рядовые и офицеры Красной армии, инвалиды труда и войны, педагоги и научные сотрудники и т. д.26
Помимо вышеперечисленных источников пополнения бюджета, существовали и другие, использовавшиеся чаще периодично. К примеру, в рамках кампании самообложения нередко осуществлялись на добровольных началах «недели помощи школе». Организация снабжения школ, детских садов, площадок и других учреждений соцвоса проводилась в форме взимания топливной повинности, снабжения продуктами питания, строительными материалами27 и т. д. Обычной практикой стали специальные мероприятия по сбору книг и письменных принадлежностей, в которых постоянно ощущалась нехватка28.
Произошедшие на рубеже 1920-1930-х гг. кардинальные изменения в экономическом облике государства: сворачивание и дальнейший полный отказ от новой экономической политики; следование курсу на форсированную индустриализацию и коллективизацию -повлекли за собой изменения и в системе финансирования и материально-технического обеспечения образования. Для выполнения задач, поставленных перед системой образования, в особенности осуществления всеобщего обязательного начального обучения29, требовались значительные денежные вливания и материальные ресурсы.
В связи с этим народный комиссариат просвещения продолжил политику децентрализации финансирования учебных заведений, что подтвердило состоявшееся в 1930 г. совещание заведующих крайоно. Все учреждения, не имевшие республиканского значения, передавались с государственного на местный бюджет. В список включались техникумы, профшколы, рабочие факультеты, не прикрепленные к вузам, учреждения социально-правовой охраны несовершеннолетних (СПОН) и т. д.30 Для снижения расходов предлагалось использовать непрерывное использование помещений и оборудования, многократный прием в школы в течение одного календарного года, введение удлиненного рабочего дня для педагогического и технического персо-
нала и т. д. Районные исполнительные комитеты должны были при этом увеличить долю ассигнований на строительство новых школ, детских площадок, техникумов и иных учреждений соцвоса из средств, поступавших от самообложения (на 1930 г. по РСФСР выделенная часть составляла примерно 35,7 %)31.
Во многом при материальном обеспечении образования советская власть опиралась на выстроенную в 1920-е гг. банковскую систему. Одной из основных форм государственной поддержки и внебюджетных источников финансирования для учебных заведений регионального значения и местных отделов народного образования в это время стала выдача ссуд и долгосрочных займов (сроком до 25 лет). Первоначально такие ссуды выдавались лишь исполнительным комитетам крупных территориальных единиц: автономных республик, краев и областей, но впоследствии было принято решение о возможности помощи и районным исполкомам при условии заключения ими соглашения с местными банками32. Для культурного строительства в деревне с этой же целью постановлением ВЦИК и СНК РСФСР при сельскохозяйственных банках организовывались фонды содействия строительству и оборудованию культурно-бытовых учреждений в крупных колхозах - в центре, при содействии основного Сельскохозяйственного банка РСФСР, и на местах. Фонды при краевых, областных сельскохозяйственных банках и сельскохозяйственных банках автономных республик формировались за счет: а) отчислений от чистой прибыли в размере 5 %: б) всех учреждений системы сельскохозяйственного кредита, кроме Сельскохозяйственного банка РСФСР; в) всех организаций системы сельскохозяйственной кооперации, кроме всероссийских центров; г) всех организаций потребительской и промысловой кооперации, работающих в сельских местностях;
д) всех районных окружных, областных и краевых союзов тех же видов кооперации;
е) из ежегодных ассигнований по местному бюджету; ж) из средств центрального фонда при Сельскохозяйственном банке РСФСР, направляемых в данные фонды и прочих по-
33
ступлений33.
Помимо продолжавшейся кампании самообложения местного населения проводились единовременные сборы средств на нужды культурного строительства в городе и дерев-
не, которыми облагалось большинство категорий граждан за исключением пенсионеров, студентов, военнослужащих и др.34
Расширение финансовой базы образования на Ставрополье проводилось по аналогии с остальными регионами. Организованный в 1930 г. фонд всеобуча пополнялся за счет ассигнований из государственного и местного бюджета, денежных поступлений от хозяйственных и общественных организаций, добровольных взносов населения и отчислений колхозов (от них поступало 10 % прибыли).
6 января 1931 г. был также введен специальный общий сбор с крестьян-единоличников. Продолжали играть важную роль комсоды, институты сельских уполномоченных, за которыми закреплялось определенное количество дворов для вовлечения детей в школу, а также группы содействия при жилищно-кооперативных товариществах (ЖАКТах)35.
Таким образом, сложившаяся в 1920-е гг. система привлечения средств для обеспечения образования появилась в результате проведения разработанной советским государством антикризисной политики. Тяжелая экономическая ситуация того времени потребовала привлечения дополнительных резервов из разнообразных источников: центрального и регионального бюджетов, самообложения местного населения, деятельности школьных хозяйственных советов и комитетов содействия школам родителей учащихся. Большое значение приобрело ведение собственного хозяйства в учебных заведениях. Также была сделана значительная ставка на получение поддержки за счет проведения периодических кампаний по сбору средств в масштабах региона и отдельных населенных пунктов. Сложная многоканальная система позволяла поддерживать существование системы образования даже в самый нелегкий пострево-люционный и послевоенный период, однако не могла обеспечить стабильное развитие просвещения в Ставропольском регионе. Для предотвращения новых проблем, связанных с неустойчивостью финансового и материально-технического обеспечения, уже в начале 1930-х гг. стало осуществляться увеличение государственных ассигнований на просвещение, была отменена введенная ранее плата за обучение, постепенно начала сворачиваться работа фондов, действовавших за счет самообложения населения. Предпринятые меры позволили повысить эффективность работы
различных структур системы образования и создать схему материального обеспечения, которая фактически просуществовала вплоть до распада СССР.
Примечания
1 Некрасова, Л. И. Применение советского опыта финансирования образования 1920х годов к современным условиям // Вестн. ТПГУ. 2004. Вып. 4 (41). Сер. «Гуманитар. науки (история, археология)». С. 61-62.
2 Программа РСДРП. Принята на II съезде партии // Полный сборник платформ всех русских политических партий. С приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 г. и всеподданейшего доклада графа Витте. СПб., 1906. С. 9-16.
3 Программа РКП (б). Принята на VIII съезде РКП (б) 18-23 марта 1919 г. // Восьмой съезд РКП (б) (март 1919 г.) : протоколы. М. : Го-сполитиздат, 1959. С. 390-411.
4 Положение об единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской республики. Утверждено на заседании ВЦИК 30 сентября 1918 г. // Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа : сб. док. М., 1974. С. 133-137.
5 Беляков, С. А. Финансирование системы образования в России. М. : МАКС Пресс, 2006. С. 14.
6 Королев, Ф. Ф. Очерки по истории советской школы и педагогики. 1921-1931 / Ф. Ф. Королев, Г. Д. Корнейчик, З. И. Равкин ; под ред. Ф. Ф. Королева и В. З. Смирнова. М. : Изд-во Акад. пед. наук РСФСР, 1961. 508 с.
7 Там же. С. 52.
8 Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 22. Л. 99.
9 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 457. Л. 83.
10 Постановление X Всероссийского съезда Советов по докладу Наркомпроса от
27.12.1922 г. // Народное образование в СССР... С. 21-23.
11 Нар. просвещение. 1921. № 87/88. С. 26.
12 Изв. ЦК РКП (б). 1921. № 36. С. 23.
13 Нар. просвещение. 1921. № 87/88. С. 26.
14 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 284. Л. 17.
15 Сообщение газеты «Власть Советов» о сборе школьных принадлежностей для школ в г. Ставрополе // Власть Советов. 1920. № 197. 4 нояб. С. 2; Неделя сбора книги // Власть Советов. 1930. № 27. 6 марта. С. 3.
16 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 284. Л. 7.
17 ГАСК. Ф. Р-300. Оп. 1. Д. 60. Л. 2-3.
18 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 284. Л. 29.
19 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 284. Л. 13-15.
20 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 284. Л. 12.
21 ГАСК. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 284. Л. 13-15.
22 ГАСК. Ф. Р-300. Оп. 1. Д. 12. Л. 38-41.
23 Постановление X Всероссийского съезда Советов по докладу Наркомпроса от
27.12.1922 г. // Народное образование в СССР. С. 21-23.
24 Ялозина, Е. А. Многоканальное финансирование советской школы в годы нэпа как антикризисная мера : исторический аспект вопроса // Вестн. МГОУ. Сер. «История и политические науки». 2010. № 3. С. 84.
25 Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О взимании платы в учебных и воспитательных учреждениях» от 24. 01. 1927 г. [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://base.consultant.ru/cons/ cgi/onlme.cgi?req=doc;base=ESU;n=19968.
26 ГАСК. Ф. Р-300. Оп. 1. Д. 60. Л. 35-37.
27 К «Неделе помощи школе». Новая экономическая политика и просвещение (Тезисы для агитаторов, работающих по проведению местного самообложения на нужды просвещения) // Власть Советов. 1922. № 530.
11 янв.
28 Сообщение газеты «Власть Советов» о сборе школьных принадлежностей для школ в г. Ставрополе // Власть Советов. 1920. № 197.
4 нояб. С. 2; Неделя сбора книги // Власть Советов. 1930. № 27. 6 марта. С. 3.
29 Постановление ЦК ВКП (б) «О всеобщем обязательном начальном обучении»
от 25.07.1930 г. // Народное образование в СССР. С. 110.
30 О децентрализации финансирования учреждений народного образования // Бюллетень НКП. 1930. № 13. С. 11.
31 Приказ по НКП № 140 от 25.01.1930 г. О выполнении постановления совещания за-вкрайоно о бюджете народного образования. // Бюллетень НКП. 1930. № 5. С. 11.
32 Циркуляр Наркомфина и Наркомпроса РСФСР от 28 декабря 1929 г. № 227 «О порядке выдачи ссуд на школьное строительство райисполкомам» // Бюллетень НКП. 1930. № 5. С. 11.
33 Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «Об утверждении Положения о фондах содействия строительству и оборудованию культурно-бытовых учреждений в крупных колхозах» // Бюллетень НКП. 1930. № 6. С. 7-8.
34 Постановление ЦИК и СНК РСФСР «О сборе на нужды культурного и жилищного строительства в городах», «О сборе на нужды культурного и хозяйственного строительства деревни» // Бюллетень НКП. 1932. № 6. С. 2-4.
35 Акользина, Л. А. Введение всеобуча и проблемы финансирования общеобразовательной школы в Северо-Кавказском крае и на Ставрополье в годы I пятилетки // Ставрополь - врата Кавказа : история, экономика, культура и политика : материалы регион. науч. конф., посв. 225-летию г. Ставрополя (Ставрополь, 10 сентября 2002 г.). Ставрополь : Академиздатцентр «Наука» РАН, 2002. С. 209.
