Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

СТАТЬИ

П. Н. Дмитриев г. Ижевск

СЕНТЯБРЬСКОЕ АНТИСОВЕТСКОЕ ВОССТАНИЕ 1920 ГОДА В ИЖЕВСКЕ1

Существуют, по меньшей мере, три веские причины, актуализирующие заявленную тему. Во-первых, ранее она не подвергалась специальному изучению, а рассматривалась общим планом в контексте истории гражданской войны [1, с. 92-93; 2, с. 87-88] или попутно (и более подробно), как один из элементов антисоветской и антибольшевистской оппозиции в Удмуртии в 1919-1921 годах [3, с. 55-101; 4, с. 131-134].

Во-вторых, сентябрьский заговор 1920 года долгие годы оставался в тени мятежа, который произошёл в Ижевско-Воткинском районе в 1918 году. Между тем, это были две фазы эволюции той части антибольшевистского движения сопротивления, которая отвергала в принципе идею советской власти.

В-третьих, надуманным представляется стремление некоторых современных историков слить эту ветвь оппозиции с той, что выступая против большевиков, отстаивала, вместе с тем, советские идеалы [5, с. 30-36].

После разгрома Колчака, многие из Ижевцев и Воткинцев из числа тех, кто отступил в Сибирь в 1918-1919 годах, начали возвращаться на родину. Большинство этих людей, уставших от многолетней войны и скитаний, ехали в надежде на мирную жизнь. Но были и те, кто не смирился с поражением и рассчитывал продолжить борьбу с советской властью. Один из них, Н. С. Кривоногов, появился в Ижевске в марте-апреле 1920 года. Выходец из крестьянской среды, участник мятежа в Ижевско-Воткинском районе в 1918 году, подпрапорщик колчаковской армии — таковы основные вехи его биографии. Источники рисуют Кривоногова как грамотного, энергичного и решительного, пожалуй, даже склонного к авантюре, и чес-

1 Данный текст — расширенная и дополненная версия статьи, опубликованной в 2012 году в журнале «Вестник Удмуртского университета. Сер.: История и филология» (2012. - Вып. 3. - С. 55-62). В предлагаемой редакции больше внимания уделено вопросу о связи событий 1920 года с Ижевско-Воткинским восстанием 1918 года.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

толюбивого человека [6]. После разгрома Колчака он некоторое время служил красноармейцем в гарнизонном ветеринарном лазарете г. Томска. Воспользовавшись служебной командировкой, Кривоногов вместе с младшим братом уезжает домой [7].

Чекисты, проводившие следствие, указывали в деле, что, пускаясь в бега, он не был одиночкой, который действовал на свой страх и риск; он состоял в антисоветской подпольной организации, созданной в Томске полковником Иркутским по указанию и при поддержке генерал-лейтенанта А. Н. Пепеляева [8]. Руководители её ставили целью формирование коалиции всех антисоветских сил [9, с. 250, 253], причём не только в Сибири, но и в других регионах страны. Особенно их интересовали крупнейшие центры оборонной промышленности: Тула и Ижевск. Поэтому решение направить уроженца Удмуртии Н. С. Кривоногова в Ижевск для организации свержения советской власти, было вполне логичным. Ему сообщили адреса и каналы связи с единомышленниками в Туле и Москве [10]. Устроиться в Ижевске ему помогли старые связи, оставшиеся ещё с 1918 года. Братья Кривоноговы поселились в доме мастера заводской электростанции В. Г. Журавлёва, старшего брата командующего Ижевской и Воткин-ской «народными армиями» в 1918 году штабс-капитана А. Г. Журавлёва [11]. Вскоре Н. С. Кривоногов стал рабочим замочной мастерской Ижевских сталеделательного и оружейного заводов [12].

Решив личные проблемы, он приступил к созданию подпольной организации. Надежды на успех окрепли после знакомства с социально-политической обстановкой. Она была, как и в других регионах России, сложной. Рисуя типичную картину массовых настроений крестьянства, сводка Сарапульского Политбюро о положении в городе и уезде констатировала, что «со стороны крестьян высказывается недовольство». Его причины конкретизировались в донесении военкома Нижнелыпской волости. «Крестьяне ропщут, — докладывал он в Сарапульский уездный военкомат 17 мая, — дескать, у нас хлеб отобрали, а семян не дают, поля остаются незасеянными и коней кормить нечем, а в подводы гоняют почти каждый день. И ещё в городах товар получают, а нам, крестьянам, не дают. Ропот, — предупреждал военком, — идёт сильный» [13]. Такие же сообщения поступали из других волостей и уездов края [14].

Ответственность за изъятие хлеба и другие повинности военного времени возлагались крестьянами на правящую партию, рождая недоверчивое, а нередко враждебное, отношение к ней. Крайне критически крестьяне относились к местным ячейкам РКП(б), особенно в период изъятия

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

хлебных запасов. Тогда оно приобретало нередко характер открытой ненависти. Как это было, например, в Старовеньинской волости. Оттуда инструктор-организатор А. Ф. Симаков 5 марта 1920 года информировал Са-рапульский уездный комитет РКП(б), что на членов партии некоторые местные жители смотрят «как на зверей» [15].

К началу лета 1920 года резко ухудшилось и без того тяжёлое продовольственное положение городского населения. 10 июня ижевский рай-продкомиссар А. И. Чекмарёв предупредил членов исполкома о том, что «хлеба в городе осталось немного», с 15 июня был сокращён паёк жителям Елабуги и прилегающего района. Чуть позже председатель Воткин-ского исполкома Токарев сообщил в Сарапул, что за первую половину июня «еле удалось население удовлетворить хлебным пайком в половинном размере. За вторую половину выдавать нечего» [16]. Прикамский губпродком, обслуживавший регион, был бессилен удовлетворить голодающих горожан «в связи с критическим положением дела продовольствия в стране». Более того, он принял решение с 1 июля уменьшить норму хлебного пайка «до улучшения продовольственного положения [17].

Кризис усилил недовольство в городах. Ширилась, отмечала администрация Воткинска, «тёмная агитация на почве невыдачи продовольствия» [18]. Летом рабочие и горожане пикетировали не только продкомы, но и другие советские учреждения [19]. В июне брожение достигло таких масштабов, что по признанию Воткинского райкома РКП(б) на заводе с трудом удалось предотвратить забастовку [20]. Постоянное существование на грани голода приводило к тому, что размывались и слабели нравственные императивы. Ускорился процесс криминализации на предприятиях и в учреждениях. Волна хищений накрыла заводы и фабрики. В начале лета, рассказывала уездная газета, на кожевенных заводах № 1 и № 2 в Сарапуле «начали наблюдаться массовые кражи товаров» [21]. Исключительный размах они приняли на Ижевском заводе. Как «главное зло, принявшее эпидемический характер», обозначил его в своём докладе начальник инженеров запасной армии республики Добрынин. Масштаб хищений был настолько велик, что, по словам председателя заводоуправления, «угрожал остановкой мастерских. Только в мае с завода вынесли 16 тыс. свёрл, 6 тыс. метчиков и большое количество приводных ремней» [22].

И без того напряжённое положение обострялось слухами, которые во множестве распространялись среди населения. «Нет-нет, да и пойдёт молва, что советская власть не удержится», — писал в одном из докладов заведующий Политбюро в Ижевске В. Пилиппук в июне 1920 года. Нередко

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

она настолько овладевала сознанием не только рядовых граждан, но и представителей власти, что приобретала характер массовой истерии. Так было в Воткинске в конце 1919 года. В рапорте начальнику 4-го особого отделения ВЧК Запасной армии уполномоченный Бодров докладывал 28 декабря о том, что «город полон слухами: о приближении Колчака, восстаниях и проч.» [23]. Противники советского режима стремились использовать слухи и перешёптывания. Они активно распространяли недостоверную информацию антиправительственного содержания среди жителей городов и сёл.

Источником её, по наблюдениям местных чекистов, были антисоветски настроенные люди, в том числе те, что вернулись из Сибири [24; 25; 26]. Их численность с весны 1920 года постоянно росла, что поставило перед местными властями немало проблем. Одна из наиболее тревожных была названа в постановлении Сарапульского уисполкома 15 апреля 1920 года, где констатировалось, что среди сибирских беженцев «масса активных участников белогвардейских восстаний» [27]. Только в Ижевск, докладывал начальник 4-го Особого отделения ВЧК А. А. Илясевич начальнику особого отдела Запасной армии, прибыло «до семи тысяч человек» из Сибири. Причём, установить их прошлое было чрезвычайно трудно, так как они снабжены «кучей мандатов и удостоверений различных советских учреждений», которые облегчили приезжим процесс адаптации, выступая как подтверждение их лояльности к новому строю.

И всё же, подозрения в чистоте намерений многих из этих людей у местных чекистов оставались, тем более что среди них имелась «масса белогвардейского офицерства». Виной тому было нежелание многих вернувшихся из Сибири, регистрироваться в адресном столе и Политбюро. В Сарапуле, например, тех, кто выполнил это требование к 1 мая 1920 года, оказалось всего 24 чел., «невзирая на массовый наплыв» [28, с. 31; 29]. Обоснованность сомнений сотрудников ЧК подтвердила активизация антисоветского подполья весной-летом 1920 года. По сведениям начальника милиции Воткинска, на стенах домов в апреле 1920 года появились листовки с призывами «Долой коммунистов-большевиков грабителей! Долой красная сволочь! Долой власть Советов! Да здравствует армия Деникина!». Подозрение падает целиком на анархистов, заявило Сарапульское Политбюро [30, с. 31; 31]. Его позицию поддержали некоторые современные историки [32]. Между тем, она вызывает серьёзные сомнения, поскольку в Воткинске уже не было анархистской организации. К тому же, содержание прокламаций противоречило её доктрине. Значительно ближе

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

к ним по содержанию и жёсткости тона письмо за подписью «Монархистки», которое получил комендант Ижевска в конце мая 1920 года. Как предупреждение власти звучала его заключительная фраза: «Не всё коту масленица, придёт великий пост» [33]. Попытки милиции и Политбюро найти тех, кто приложил руку к его созданию, оказались тщетными.

В обстановке тяжёлого кризиса доверия широких рабоче-крестьянских масс к советскому государству, неэффективность действий силовых структур, оказалась, вероятно, той последней каплей, которая убедила вчерашнего повстанца Н. С. Кривоногова, что власть бессильна противостоять своим противникам [34]. Это ускорило процесс создания нелегальной организации, получившей название «Возрождение России», и подготовки антисоветского восстания. Оно планировалось на раннюю осень 1920 года. Организация, по мнению расследовавших дело о заговоре сотрудников ЧК А. Альберга и А. Локтева, возникла в мае 1920 года. Показания одного из её руководителей, А. А. Капустина (кличка «Черных»), позволяют уточнить, что она начала свою деятельность не позднее конца апреля — начала мая [35]. Основное внимание Кривоногов и его, пока немногочисленные, товарищи уделили вербовке новых членов. Численность их быстро увеличивалась. Представление о том, сколько было подпольщиков, дают сведения бывшего чекиста В. М. Быкова, который говорил, что по делу о заговоре и восстании в Ижевске арестовали около 500 чел. [36]. Более сдержан в оценке был Ф. И. Бутин — заведующий ижевским Политбюро. По его подсчётам, «органы» тогда задержали около 160 заговорщиков [37].

Главная роль в свержении советской власти отводилась дезертирам, поэтому поиск и налаживание контактов с ними стали одним из приоритетов организации. Решению этой задачи способствовало то, что костяк подпольной организации и дезертирского движения составляли участники мятежа в Ижевско-Воткинском районе в 1918 году. Помимо идейных уз их нередко связывали земляческие и дружеские связи. Руководители дезертиров располагали серьёзными материальными возможностями, широкой сетью конспиративных квартир и осведомителей в городах и сёлах. Налаженная ими инфраструктура помогла организации быстро встать на ноги.

Одним из лидеров дезертирского движения был 28-летний Ф. П. Окулов. Сын крестьянина-торговца Старовеньинской волости, Сарапульского уезда, в годы Первой мировой войны подпрапорщик инженерных войск, в 1918 году организатор солдат-фронтовиков прилегающих к Ижевску во-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

лостей, связанный с контрразведкой повстанцев. Вернувшись весной 1919 году с колчаковскими частями в Ижевск, в Сибирь не отступал, а остался (или был оставлен) для подпольной работы. Летом 1919 года он был принят слесарем в сверлильно-токарную мастерскую Ижевского оружейного завода, что позволило получить бронь от призыва в Красную армию. Подчинив своему влиянию дезертиров Старовеньинской, Малопургинской, Агрызской и других окрестных волостей, Окулов держит в страхе всю округу, оставаясь при этом в тени [38]. Его люди ведут агитацию среди крестьян, призывая не выполнять продразвёрстку, другие повинности, противодействуют призыву в армию, угрожая расправой мобилизованным и их семьям. Они убеждали селян в скором и окончательном крахе советской власти и торжестве Учредительного собрания, «где будут в подавляющем большинстве сторонники крестьянских интересов». Достаточно уверенно можно говорить о том, что Окулов поддерживал связи с антисоветскими партизанскими формированиями Елабужского, Малмыжского и других уездов Вятской и Казанской губерний [39].

Новый поворот в его судьбе связан с участием в подпольной организации. В апреле-мае 1920 года он перешёл с завода в городскую милицию, став вскоре сотрудником её штаба, а затем Политбюро, получив доступ к конфиденциальной информации [40]. Вероятно поэтому он не вошёл в руководящие структуры организации. Хотя все известные источники называют его среди лидеров подпольщиков, отводя ему, как правило, роль помощника Н. С. Кривоногова. Но, по версии В. М. Быкова, всё было наоборот [41]. Впрочем, Окулова, видимо, не тревожила проблема формального статуса. Опытный конспиратор, он сознательно предпочёл отступить в тень. Не случайно сподвижники дали ему прозвище «Хитрый и башковитый» [42]. Тем более, что обязанности руководителей были чётко поделены. Кривоногов занимался, прежде всего, подготовкой восстания в Ижевске, а Окулов — организацией крестьянства и дезертиров [43].

Организация прирастала не только численно, но и территориально. Следствие установило, что на её общих собраниях часто обсуждался вопрос об установлении связи с антисоветским подпольем и дезертирами в других районах Вятской губернии, Прикамья и Урала. Особенно интересовали заговорщиков Сарапул, другие уездные центры Вятской губернии, Воткинск, губернские города Вятка, Казань и Пермь. На первых порах ограничились тем, что направили представителей в Сарапул, Малмыж и Казань. Поездка в Сарапул результатов не принесла. Их, вероятно, и не ждали, рассматривая её, скорее, как рекогносцировку. Сарапул — в то время

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

крупный речной порт, железнодорожный узел, центр проектируемой При-камской губернии — находился под серьёзным контролем силовых ведомств. Достаточно сказать, что, помимо Политбюро, в городе располагалась штаб-квартира 4-го отделения ВЧК Запасной армии. Может быть поэтому «сарапульский след» в материалах расследования ижевского заговора почти не заметен. Впрочем, отбрасывать версию о контактах ижевских подпольщиков и их сарапульских единомышленников не следует. Препятствует этому, например, упоминание в докладе А. А. Илясевича в Казань 10 сентября 1920 года о том, что в связи с раскрытием организации «Возрождение России», возможны аресты в уездном городе [44].

Более эффективной оказалась попытка завязать отношения с антисоветскими силами в Малмыжском уезде. Косвенно об этом свидетельствует вывод о концентрации местных дезертиров «на границе Сарапульского уезда» в сводке о социально-политической жизни Малмыжского уезда за октябрь 1920 года [45]. Информационный бюллетень 4-го особого отделения за 21-28 октября уточняет, что часть дезертиров в сентябре переместилась в район узловой железнодорожной станции Агрыз — Юськи — Малая Пурга. Вместе с дезертирами из Сарапульского уезда Вятской, Елабужского, Мамадышского и Чистопольского уездов Казанской, Мен-зелинского Уфимской губерний они составили группировку численностью около 3 тыс. чел. [46].

То, что организованная масса дезертиров разных губерний, оказавшись здесь в момент выступления, могла в любое время прервать железнодорожное сообщение прикамской части Удмуртии с другими регионами России, вряд ли можно считать случайностью. Есть основания рассматривать их появление в Ижевском районе как часть более широкого замысла по свержению советской власти не только в Прикамье, но и в Поволжье. Не случайно в телеграмме заведующего Чистопольским Политбюро Цивь-яна А. А. Илясевичу от 4 сентября 1920 года указывалось на взаимосвязь в подготовке антиправительственных выступлений в Бугульминском (Самарская губерния), Мамадышском, Чистопольском (Казанская губерния) и Сарапульском уездах [47].

При этом Казанское направление рассматривалось как приоритетное. Курировал его непосредственно Ф. П. Окулов. Он, по меньшей мере, дважды летом 1920 года наезжал в Казань [48]. Именно в Казанской губернии организация создала своё отделение. 8 сентября начальник 4-го особого отделения А. А. Илясевич сообщил в Казань, что удалось установить связь ижевских подпольщиков с Елабужским уездом «в лице Кислухина Ми-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

хаила из деревни Можга» [49]. Позднее выяснилось, что этот 36-летний лесник и содержатель конно-перегонной станции, возглавлял небольшую, но располагавшую значительными возможностями для подрыва и дискредитации советской власти, группу [50]. Он пользовался покровительством ответственного секретаря райкома РКП(б) Ф. П. Киршина, председателя Можгинского волисполкома М. С. Шмакова, других местных чиновников, связанных соучастием в спекуляции хлебом и предметами первой необходимости. В приговоре выездной сессии Ревтрибунала ВАО 16 июля 1921 года им также вменялась в вину передача подпольщикам и дезертирам оружия и служебной информации, бланков документов, а Киршину ещё и посещение их «тайных собраний» [51].

Накануне и в период выступления в Ижевске, в Воткинском районе существовало несколько подпольных групп. Одна из них, во главе с прапорщиком Бурановым, действовала в сельской местности. По утверждению начальника Сарапульской уездной милиции А. Альберга, она не была «связана с Ижевским восстанием». Впрочем, его сведения нуждаются в проверке и уточнении. Вместе с тем, выступая на заседании президиума Воткинского райкома РКП(б) 26 октября 1920 года, Альберг отмечал, что «есть контрреволюционная организация, каковую ещё не удалось вскрыть» [52]. Вероятно, подразумевалась нелегальная группа, которая заявила о себе в конце августа в Воткинске. «Здесь, — информировало тогда Са-рапульское Политбюро, — усиленно распространяются и разбрасываются воззвания: "Долой Красную армию! Да здравствует Учредительное собрание!"» [53]. Они повторяли лозунги организации «Возрождение России». О неслучайности совпадения свидетельствует сообщение сотрудника Ижевского Политбюро. 23 января 1921 года он докладывал о том, что «когда в Ижевске был раскрыт сентябрьский заговор, то Тимофеев [помощник заведующего воткинским депо. — П. Д.] говорил рабочим: "Наше дело проиграно, наши представители арестованы"» [54]. Эти и другие факты, хотя и косвенно, указывают на наличие в Воткинске группы сторонников ижевской организации [55; 56].

Совокупность многих свидетельств даёт основание утверждать, что деятельность организации «Возрождение России» вышла за локальные рамки. Причина, разумеется, не только в тщеславии и амбициях Н. С. Криво-ногова, о которых упоминает его ближайший соратник П. Д. Викулов [57]. Но, прежде всего, в убеждении, что нельзя замыкаться в ограниченных рамках своего региона, что местничество может обернуться прахом всех надежд и планов. Вероятно, это убеждение стало результатом размышле-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

ний о судьбе мятежа в Ижевско-Воткинском районе в 1918 году. Пребывание же в томской организации полковника Иркутского, построенной на идее объединения всех антисоветских сил, только усилило подобные настроения Кривоногова, поэтому распространение влияния организации на территорию трёх смежных (Вятская, Казанская, Уфимская) губерний, рассматривалось как залог её выживания и развития. В этом они шли по пути своих предшественников в 1918 году. В практическом плане такой подход позволил расширить возможности ижевского подполья по реализации намеченной программы, но одновременно усложнил задачу его руководителей по координации действий своих и привлечённых сил.

Программа организации «Возрождение России» как единый документ не существует. Но её содержание прослеживается по архивным фондам и прессе тех лет, что позволяет реконструировать цели и задачи, стоявшие перед организацией. Её идейным стержнем стал тезис о свержении власти Советов, которая, в представлении подпольщиков, «власть самозваная, жидово-арестантская. Она губит и истребляет народ беспощадно с помощью оружия» [58; 59]. Антисемитизм и обвинение большевистской власти в уголовщине (кстати, совсем не редкие в программах и практике антисоветских движений тех лет), призваны были показать её антинациональный характер и криминальную сущность. Решая судьбу Советов, составители программы шли заметно дальше повстанцев 1918 года, которые, отстранив Советы от власти, сохранили их в качестве общественных организаций [60, с. 92]. Теперь же речь шла о полной ликвидации Советов. Это принципиально отличало её от программ близких хронологически — Тамбовского (антоновщина), Западно-Сибирского и других, выступавших «за власть Советов без коммунистов» [61, с. 56; 62, с. 105]. Неприятием Советов в какой бы то ни было форме объясняется крайне жёсткая критика, обрушившаяся на них. Важнейшим побудительным мотивом служило то, что они находились под контролем РКП(б). Отсюда внешне иррациональная ненависть к ней, намерение «смести эту коммунистическую партию с лица земли». За ним стояло стремление, манипулируя на предрассудках тёмной и невежественной толпы, направить её против существующего режима.

После падения Советов, власть должна была перейти к Временному правительству, главной заботой которого становился созыв Учредительного собрания. Формально, этим программа организации ограничивалась, не предрешая будущих форм государственного устройства. Но в доверительной беседе с близким человеком, Н. С. Кривоногов, утверждая, что

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

«организация стоит за созыв Учредительного собрания», заявил, что «впоследствии, когда [по всей стране. — П. Д.] будет свергнута Советская власть, они изберут на престол Михаила Романова» (видимо, он не знал о гибели Великого князя). Вероятно, речь шла о конституционной монархии, так как предусматривалась выборность законодательной и исполнительной властей. Причём, в одном из агитационных листков, составленных членами штаба организации П. Д. Викуловым и В. С. Никатиным, рекомендовалось голосовать за «известную вам партию, которая в одно мгновение поправит по всей России жизнь» [63]. Иносказательность речевого оборота мало кого могла ввести в заблуждение, особенно в регионе, где свежа была память о правлении правых эсеров в 1918 году. Косвенно, из текста листовки вытекало, что они будут действовать в рамках многопартийной системы, исключая большевиков. Можно предположить, что предлагаемая лидером организации модель государственного устройства России ориентировалась на британский опыт.

Она была более консервативной, чем программа ижевско-воткинских повстанцев 1918 года, Тамбовского и Западно-Сибирского восстаний 1920-1921 годов. Конечно, у монархической идеи были в Удмуртии, как и в других регионах страны, сторонники, но даже среди крестьян широкой поддержкой она не пользовалась. Да и в организации отношение к ней было далеко не однозначным, что вынуждало её сторонников не афишировать свои взгляды даже среди активистов. Один из них, рабочий В. М. Базуев, показал на суде, что Кривоногов говорил ему о будущей власти, как о власти «рабочих и крестьян», когда «не будет ни буржуев, ни помещиков». Поэтому, подчёркивал Базуев, «я и вступил в организацию» [64]. Кривоногов и его окружение не могли не считаться с подобными явно массовыми настроениями, и не включили положение о монархии в число официальных приоритетов программы. В результате, она приобрела весьма общий и расплывчатый характер, допускающий различное толкование основных её положений. Такая ситуация свидетельствовала о неискренности Кривоногова и провоцировала конфликты внутри организации.

Социально-экономическая часть программы ограничивалась указанием на необходимость осуществления двух неотложных мероприятий: отмены продразвёрстки и улучшения продовольственного положения рабочих и горожан [65; 66; 67]. Однако в ней ничего не говорилось о том, каким образом будет решён вопрос о свободной торговле. Между тем, для крестьян, особенно тех, кто имел запасы зерна, это был вопрос принципиальный. «Крестьяне предполагают, что свободная торговля может вывести страну

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

из тяжёлого положения», — сообщал в Ижевский райпродком продагент Нылгижикьинской волости Сарапульского уезда В. Муратов в конце сентября 1920 года [68]. Неясным оставался и механизм, с помощью которого можно было в стране с разрушенной промышленностью увеличить снабжение городов продовольствием и наладить товарообмен с деревней. С учётом обещания, что приход эсеровской партии «в одно мгновение поправит жизнь», эта часть программы приобретала откровенно популистский характер. Особенно это становится заметно при сравнении её с соответствующим разделом в программе Тамбовского восстания, для которого характерен более прагматичный подход. К тому же, на Тамбовщине не стали скрывать от населения трудности и ограничения, которые связаны с реализацией программы [69, с. 99]. Ижевская же организация, пуская на самотёк решение важнейших экономических проблем, обесценивала свои предложения.

Более содержательным и оригинальным был военный раздел программы. В конце июля — начале августа 1920 года прошли собрания членов организации с представителями крестьян и дезертиров. Они положили начало объединению разрозненных дезертирских групп в отряды под единым командованием, признали необходимость повышения уровня боеготовности организации и дисциплины. Тревогу вызывала высокая степень криминализации дезертирского движения. С мест, особенно из деревни, сообщали о грабежах, убийствах, других насилиях, творимых дезертирами. Они вызывали у населения страх и неприятие [70; 71]. Борьбу с «дебоширством», как осторожно, надо полагать, из-за опасения испортить отношения с дезертирами, сказано в постановлении собрания подпольщиков в Ижевске в августе, решили начать с посылки делегатов в Елабуж-ский уезд.

Тогда же был выбран военно-полевой суд, названный братским. Необычное название было призвано снять недоверие у дезертиров и членов организации к тому негативному, что в их сознании ассоциировалось с армией, укрепить чувство корпоративного единства. Эти соображения определили ход военного реформирования. 31 августа, на последнем перед мятежом собрании, члены организации приняли ряд принципиальных решений, придавших проекту формируемых вооруженных сил известную законченность. Они связаны, прежде всего, с 33 -34-летним В. С. Никати-ным («Коршун»), бывшим прапорщиком колчаковской армии, затем командиром 31 -й ударной группы Запасной армии на Ижевском заводе, правым эсером по убеждениям, членом штаба организации. Суть его предло-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

жений сводилась к превращению полупартизанских отрядов в регулярное воинское формирование с жёсткой дисциплиной, названное «Ижевской народной (крестьянской) гвардией». Подчеркнув его преемственность с «Народной армией» 1918 года, Никатин предпочёл заменить раздражавшее многих слово «армия», на более нейтральное «гвардия».

Полностью была пересмотрена система воинских званий. Она приобрела нетрадиционный вид, отличаясь от иерархии чинов, принятой как в белом, так и в красном лагерях. Унтер-офицер превратился в младшего, а старший унтер-офицер — в старшего гвардейца, фельдфебеля назвали рабочим, поручика — юношей, штабс-капитана — штаб-трудовиком, полковника — крестьянином. Генеральские звания делились на «три чина». Ничего подобного этой системе не отмечено в других районах России, где имели место антиправительственные выступления. По крайней мере, в литературе по истории гражданской войны, сведений такого рода обнаружить не удалось. Несмотря на эксцентричность многих названий, переименование не было пустой игрой слов. За ним стояло стремление подчеркнуть близость вооружённых сил к трудящимся, прежде всего крестьянам. Комплектовалась «Народная гвардия» на добровольческой основе. Командный состав был выборным, возглавлял её В. С. Никатин [72].

Программное обеспечение организации «Возрождение России», несмотря на эскизный характер отдельных разделов, недвусмысленно свидетельствует о её принадлежности к той части оппозиции, которая делала ставку на уничтожение власти Советов в России. Юго-восточная часть Вятской губернии рассматривалась ею как исходный плацдарм для достижения этой цели. Всё это учитывалось в плане восстания, разработку которого взял на себя штаб организации. По сведениям различных источников, он состоял из 5-7 чел., четверо из которых были мелкими служащими, а трое — военными специалистами в невысоких чинах, ещё двое — красные командиры, один — подофицер колчаковской армии. Средний возраст штабистов не превышал 24,5 года [73]. Подчёркивая их деловые качества, сторона обвинения на суде отметила, что среди членов организации они «были наиболее энергичны, сильны и грамотны» [74]. Замысел выступления отмечен печатью профессионализма, конкретен и взвешен. В этом заслуга не только военного крыла штаба, но и безымянных «старых», по определению Н. С. Кривоногова, офицеров, привлечённых в качестве консультантов.

Стремясь добиться максимального результата, заговорщики постарались учесть особенности момента: острую нехватку хлеба в городах нака-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

нуне нового урожая и предстоящий сбор продразвёрстки. Поэтому выступление наметили на 1-5 сентября. Ставка делалась, прежде всего, на захват Ижевска. Решающая роль отводилась отрядам дезертиров, которые, оставив базы в волостях, должны были переместиться к городу и блокировать его с трёх направлений. Двум из них, во главе с Ф. П. Окуловым и командиром с «позывным» «Мортира», следовало, указывалось в заключительном акте по делу о заговоре, «перехватить все главные тракты шоссейных дорог», с пристани Воложка переправиться на плотину, занять завод. Одновременно, отряду 23-летнего И. П. Чебакова («Булатов»), поручалось захватить Казанский и Постольский железнодорожные вокзалы. Войдя в город, ударные отряды повстанцев намеревались остановить заводскую электростанцию, что должно было усилить панику среди населения и, руководствуясь заранее составленными списками партийных и советских работников, коммунистов, «ходить по квартирам... и расстреливать их».

Утвердившись в Ижевске, повстанцы предполагали выступить на Вот-кинск и Сарапул, в то же время продвигаясь по линии Московско-Казанской железной дороги. Можгинское отделение организации получило приказ взорвать две водокачки и железнодорожный мост через Каму с тем, чтобы затруднить переброску советских войск в район восстания [75; 76]. Точных сведений о дальнейших намерениях повстанцев нет. Вероятно, их планы зависели от положения в других районах России. Но останавливаться на достигнутом они не собирались, рассчитывая, констатировалось в отчёте о процессе по делу организации, «идти всё дальше и шире нести это восстание, всколыхнуть весь народ, свергнуть Советы и поставить во главе всего Учредительное собрание» [77].

Для решения столь масштабных задач требовались значительные вооружённые формирования. Между тем, в литературе упоминается только о 500 повстанцах, действовавших в Ижевском районе летом-осенью 1920 года [78, с. 33-34]. Трудно оценить эти данные, иначе как заниженные. К тому времени дезертирская волна захлестнула Вятскую и соседние губернии Поволжья, Прикамья и Урала. «Дезертирство принимает массовый характер по всем волостям», — информировала сводка Глазовского уездного Политбюро за 15-23 июля 1920 года [79]. Дезертиров «полны леса» — вторит ей донесение председателя Ижевского райпродбюро в Вятку [80; 81]. Они нередко объединялись в крупные отряды. В Ухтымской организации дезертиров в Глазовском уезде в июне-июле насчитывалось, например, 200-300 чел. [82; 83].

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

Как правило, такие группы не были привязаны к своему району, свободно перемещаясь на большие расстояния. Часть из них, причём не только из Вятской, но и других губерний, узнав о назревающем восстании в Прикамском районе Удмуртии, потянулись в Сарапульский уезд. «Сильные движения дезертиров в марте и июле», — отмечал помощник Сара-пульского увоенкома Вечтомов. По его сведениям, только зарегистрированных дезертиров в январе — середине ноября 1920 года насчитывалось в уезде 5727 чел., в том числе злостных — 1131 [84]. Почти половина из них скрывалась в лесах под Ижевском [85]. Особенно много вооружённых дезертиров нахлынуло летом в Старовеньинскую (Советскую), Больше-норьинскую, Кыйлудскую, Малопургинскую и Нылгижикьинскую волости, являвшиеся центрами подготовки восстания [86]. Следует отметить, что из этого района вышли наиболее заметные и яркие вожди дезертирского движения и организации «Возрождение России»: Н. С. Кривоногов, Ф. П. Окулов, И. П. Чебаков и др. Уже к концу июля численность дезертиров здесь намного превысила обычный уровень. Власть на местах не могла справиться с ним. Отмечая усиленный приток вооружённых дезертиров в деревнях, лесах, землянках, начальник раймилиции 29 июля сообщал из с. Нылга в Сарапул, что «не хватает сил для борьбы» [87].

Ощущая свою безнаказанность, дезертиры терроризировали население. Об их методах даёт представление июльская сводка о социально-политическом положении в Малопургинской волости. Согласно ей, «дезертиры производили стрельбу по мирным гражданам с целью убийства и грабежа» [88]. Неудивительно, что крестьяне были запуганы и предпочитали молчать. «Ни один мужик не скажет, что у нас есть дезертиры», — констатировалось в докладе Кыйлудского волисполкома 20 февраля 1921 года [89; 90].

Ещё более усугубило ситуацию появление в августе-сентябре к югу от Ижевска в районе Малая Пурга — Юськи — Агрыз организованной группировки дезертиров из Вятской, Казанской и Уфимской губерний. Численность, как ранее отмечалось, её колебалась около 3 тыс. чел., половина из которых была вооружена трёхлинейками, наганами и 2 пулемётами. Кроме пехоты имелось не менее 75 кавалеристов и 150 лошадей. Командовал этим формированием полкового состава бывший фельдфебель из Мамадышского уезда А. Шишкин. Косвенные данные позволяют идентифицировать его с командиром, действовавшим под псевдонимом «Мортира». Ему удалось несколько дисциплинировать дезертирскую вольницу. По словам одного из участников группировки, «дезертиры хулиганить не

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

ходят», ограничиваясь тем, что «режут скот на полях» [91], на продовольствие. Вырос уровень организации и других дезертирских формирований.

Преобразования, в первую очередь, коснулись ударных отрядов, под руководством И. П. Чебакова, Ф. П. Окулова, А. Шишкина. Возглавлял эту работу Чебаков, его заместителем был избран Ф. С. Токарев. Накануне Ильина дня (2 августа) на собрании членов организации и дезертиров им поручили «собрать всех дезертиров», объединить их в отряды и образовать (в Большенорьинской волости. — П. Д.) боевой повстанческий штаб и склад оружия, осуществляя строгую «централизацию действий» [92]. Вскоре удалось наладить боевое охранение, укрепить дисциплину. 31 августа на конспиративной квартире в Ижевске подпольщики и дезертиры обсудили вопрос о правах военнослужащих «Народной гвардии» и лишении их солдатского звания за неподобающие поступки, ввели описанную выше систему чинов и званий [93]. Предметом гордости лидеров организации стала «хорошая связь с дезертирами» [94], что позволяло улучшить уровень взаимодействия отрядов.

В подавляющем большинстве народогвардейцы были выходцами из деревни. Подтверждение тому — сведения о социальном происхождении 38,5 % (77 из 200) бойцов отряда И. П. Чебакова. Все они жители 2-х соседних волостей, одних и тех же деревень [95]. В ментальном и поведенческом плане дезертиры как социальная группа существенно отличались от крестьян. Начальник бандотделения Вотской облЧК Горбунов в отчёте за 1921 год характеризировал дезертиров как людей, отвыкших работать, отмечал склонность многих из них к дебоширству и погромам [96]. Вместе с тем, они сохранили важнейшие черты крестьянского архетипа, в частности, приверженность земляческим традициям. Вероятно поэтому руководители «Народной гвардии» не стали отказываться от распространённого в дезертирском движении земляческого принципа комплектования отрядов, выборности комсостава и добровольческого характера гвардейских формирований.

Информация о численности и вооружении повстанцев фрагментарна. В отряде Чебакова накануне выступления было до 200 чел. и 2 пулемёта [97; 98]. Едва ли меньше насчитывалось бойцов в отряде Ф. П. Окулова. Современники обращали внимание на то, что они были «очень хорошо вооружены, имели маузеры, винтовки и пулеметы» [99; 100]. С учётом группировки А. Шишкина, общее число повстанцев только в ударных формированиях достигало минимум 3200 чел., в том числе 1500 безоруж-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

ных. Вооружить их надеялись, захватив заводские склады, где хранилось около 3 тыс. винтовок [101; 102].

Нельзя не учитывать, что в отрядах «Народной гвардии» насчитывалось немало солдат-фронтовиков. По сведениям о 24 повстанцах из отряда Чебакова, семеро из них участвовали в Первой мировой войне, некоторые имели боевые награды, были ранены [103, с. 32]. Отряды, костяк которых составляли ветераны, представляли достаточно внушительную силу. Тем более что в районе действовали, как отмечалось ранее, нелегальные антисоветские организации, готовые поддержать повстанцев. Ижевск мог выставить против них суммарно не более 230 красноармейцев [104; 105], 135 милиционеров [106] и около 700 членов РКП(б) — бойцов батальона особого назначения. Причём, комбат докладывал 1 декабря 1920 года, что «не все вооружены, многие раздеты, разуты, а уровень их боевой подготовки невысок, поскольку все, не исключая комсостава, работают на заводе» [107].

Но не только трёхкратное численное превосходство определяло соотношение сил. Ижевским подпольщикам удалось создать широкую сеть осведомителей в советских и партийных структурах разного уровня, в том числе в Прикамском губпродкоме, Ижевской милиции и Политбюро, Можгинском райкоме РКП(б), многих волисполкомах, подразделениях Запасной армии, Московско-Казанской железной дороги и т. д. У повстанцев появилась возможность пользоваться бланками и печатями этих учреждений, получать информацию о планах советской стороны. Чётко действовала система оповещения дезертиров о передвижении советских отрядов, что нередко позволяло им избегать боевых столкновений и напрасных людских потерь.

Кроме того, осведомлённость подпольщиков создавала у населения впечатление их всемогущества и бессилия власти, что усиливало эффект агитационно-пропагандистской работы. Она в период подготовки восстания являлась, наряду с созданием вооружённых сил, одним из основных направлений деятельности организации. Вопросы агитационно-пропагандистского обеспечения постоянно обсуждались на подпольных собраниях. На последнем из них, 31 августа 1920 года, была даже избрана комиссия по выработке воззваний. Всем членам организации вменялось в обязанность вести агитацию среди населения [108]. Среди крестьян активно действовали дезертиры-пропагандисты, ставшие, по сути, политбойцами. Похоже, лидеры организации усвоили уроки гражданской войны, солдаты

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

которой одновременно являлись пропагандистами и агитаторами, неся свою веру и убеждённость в массы.

В последние дни перед выступлением, по сведениям чекистов, работа контрреволюционеров стала бешено развиваться. На улицах Ижевска появились листовки с призывами и выступлению против советской власти и коммунистов. В них указывалось место и время сбора для желающих поддержать заговорщиков. 30 августа они провели митинги в починках Архангельский и Николо-Романовский Больше-Норьинской волости, на следующий день на собрании в Ижевске обсудили вопрос о выступлении «Народной гвардии». Оно должно было начаться 1 сентября. В этот день ударные отряды, оставив базы в волостях, начали движение к Ижевску [109].

Руководители заговора были полны уверенности в победе. Достаточно точно передаёт их настроения запись одного из разговоров И. П. Чебакова 16 августа 1920 года. Предложив собеседнику организовать отряд из крестьян и дезертиров, он предупредил его: «Обязательно поспеши и не будь чересчур аккуратен и действуй почти открыто, так как власти бессильны нам противодействовать» [110]. Этот вывод учитывал те кризисные явления, которые возникли внутри самой советской власти. Некоторые исследователи, в этой связи, склонны неоправданно преувеличивать проблему пьянства среди представителей местной элиты притом, что она, действительно, была очень острой [111, с. 32]. Но ещё более серьёзным признаком «нездоровья» власти являлась групповщина, провоцировавшая раздоры в советском и партийном аппарате. Подобные конфликты возникали в тот период часто [112]. Они поглощали массу сил и времени тех, кто был в них вовлечён, вели к дестабилизации власти. Вместе с тем, наличие негативных тенденций в советском лагере не гарантировало его противникам безоговорочного успеха. Открытым оставался вопрос о том, насколько правильно они определили возможности сторон в предстоящем столкновении.

К тому же, местные власти не бездействовали. Органы ВЧК отслеживали и анализировали положение на местах. В июне-июле 1920 года в 4-е Особое отделение начали поступать сведения о том, что на Ижевском заводе бывшими колчаковцами «ведётся агитация против власти Советов, а главное против коммунистов». Это были первые конкретные сведения о деятельности подпольной организации в городе. Для её проверки в конце июля в Ижевск был командирован помощник начальника информационной части 4-го отделения Гиндин и 3 сотрудника. Они должны были по-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

мочь только что пережившему реорганизацию Политбюро, которое испытывало острую нехватку сотрудников. Те же, кто попал в штат, включая и 24-летнего заведующего Ф. И. Бутина, почти не были знакомы «с работой органов ЧеКа», сообщал в Казань начальник 4-го отделения А. А. Илясе-вич. Вскоре, однако, военные чекисты были отозваны, и расследование застопорилось [113]. Возможно поэтому без внимания остался запрос из Томска в Сарапульский уездный Комитет по борьбе с дезертирством о розыске сбежавшего красноармейца Н. С. Кривоногова [114].

Толчок к возобновлению дела дали оперативные сведения о существовании в городе нелегальной организации во главе с неким Кривоноговым, поступившие в Политбюро 10 августа. К 17 августа он был обнаружен и взят под наблюдение [115; 116]. Намерения и масштабы деятельности организации прояснились блоагодаря показаниям 20-летнего рабочего-максималиста К. Д. Ильина. Вернувшись из самовольной полуторамесячной отлучки с завода, он 18 августа добился встречи с Ф. И. Бутиным. Разговор, как сообщил Бутин в конце августа в докладе Президиуму Вятской губЧК, начался с заявления Ильина о том, что «он, как гражданин, стоящий на платформе советской власти не желает всяких контрреволюционных выступлений и противник таковых» [117; 118]. Как и другие местные максималисты (Ф. Ф. Кокоулин, М. А. Сизов, Е. Д. Семенищева, В. А. По-топаев и др.), он, находясь в оппозиции большевикам, не считал возможным объединяться в борьбе против них с врагами власти Советов [119; 120]. Поэтому представляется неверным мнение С. Л. Бехтерева о существовании в тот момент коалиции антисоветских и антибольшевистских сил с неким «размытым идейным содержанием» [121, с. 32]. Оно лишь некритически заимствует представления периода гражданской войны.

Ильин рассказал завполитбюро, как по пути из деревни в Ижевск 15 -17 августа его пытались завербовать в организацию во главе с Кривоного-вым, которая завершает подготовку антисоветского восстания. Роль ударной силы отводилась отрядам дезертиров под руководством Булатова, штаб-квартира повстанцев находится в лесу около починка Архангельский Большенорьинской волости [122; 123]. Из этих сведений стало понятно, что в городе и районе действует одна и та же нелегальная организация, планы которой не ограничиваются захватом Ижевска. Но многое, прежде всего, дата выступления, оставалось неясным.

Часть информационных пробелов Политбюро восполнило после явки с повинной 27 августа члена штаба организации, 17-летнего А. А. Капустина. Непосредственной причиной этой явки стала обида на Кривоногова,

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

который, по сути, обвинил Капустина в бездействии, предложив ему 23 августа «более энергично вести работу». Но весьма вероятно, что ссора лишь подтолкнула Капустина к принятию непростого решения. На следствии он утверждал, что пошёл на сотрудничество с чекистами сознательно, так как разочаровался в белом движении из-за репрессий против его противников, предвидел провал организации, не хотел напрасного кровопролития и «общего вреда для Республики ибо завод делает не сохи» [124]. Насколько искренен был Капустин, сказать трудно, но чекист Бутин «его иудиным словам» не поверил [125].

Впрочем, их негласному сотрудничеству это не помешало. Уже 30 августа Капустин передал Бутину сведения о 7 руководителях заговора и сообщил, что многие активисты организации выехали в волости. Это позволило завполитбюро сделать вполне обоснованный вывод, что восстание начнётся со дня на день [126]. По Ижевску уже поползли слухи. В райисполкоме получили ряд анонимных писем и сообщений о предстоящем выступлении. Они окончательно убедили власти, что положение более чем серьёзное. Рабочие требовали не допустить кровопролития. Кроме того, руководители района опасались, что ненужная шумиха встревожит подпольщиков, поэтому «решили подавить "заговор" не откладывая». Аресты начались поздно вечером 31 августа и продолжались в течение трёх суток [127; 128]. Задержали 86 чел., среди них 10 руководителей и 20 активистов [129; 130]. Удалось скрыться из города Н. С. Кривоногову и Ф. П. Окулову [131].

Организации был нанесён тяжёлый удар, но лидеры её не теряли оптимизма. Утром 1 сентября Н. С. Кривоногов рассказал знакомой (которая состояла с чекистами в отношениях негласного сотрудничества?), что «организация вся пропала», но он «будет скрываться», а весной «оживём» [132]. Однако, оправившись после провала, уцелевшие члены организации решили продолжить борьбу, не дожидаясь весны. Тем более что «Народная гвардия» была готова к боевым действиям. План, предложенный Кри-воноговым, был прост. Надеясь сорвать подвоз хлеба в городе и дезорганизовать власть на местах, он инструктировал: «будем убивать продот-рядников, делать налёты на волостные исполкомы и грабить их» [133]. Повстанческие отряды были стянуты в Большенорьинскую, Нылгижикь-инскую, Кыйлудскую волости. Дезертиры пошли в деревни, убеждая крестьян не выполнять продразвёрстку. На дорогах появились заставы. Они под угрозой расстрела заворачивали подводы с зерном, едущие на ссыпные пункты, уверяли крестьян, что скоро возьмут власть и оставят им хлеб

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

[134]. Участились нападения на милиционеров и продработников. 4 сентября возле с. Кыйлуд дезертиры застрелили продармейца Ф. Арефьева. 10 сентября начальник милиции 7-го района Сарапульского уезда Купчи-наус сообщил в Сарапул из Нылги, что в волостях «милиционером работать невозможно» [135]. Крестьяне под влиянием повстанцев отказывались выполнять продразвёрстку [136].

Ободрённые успехами, народоармейцы начали действовать более решительно. Вызывающе вели себя дезертиры Кыйлудской волости под командованием С. Татарских («Стенька Разин»). 14 сентября в волостном центре они задержали 30 подвод с хлебом, расстреляли агента лесоотдела и 2-х местных советских работников. Волисполком, справедливо оценив их действия, как открытое выступление, в тот же день объявил волость на осадном положении [137]. Крайне напряжённо складывалась ситуация в Большенорьинской волости. Начальник раймилиции телеграфировал 10 сентября в Сарапул, что «вооружённые дезертиры производят грабежи, обстреливают с. Большую Норью и проезжих милиционеров» [138].

Особенно дерзким было нападение повстанческого отряда в несколько десятков человек во главе с И. П. Чебаковым 16 сентября, на группу из 9 продрабочих в починке Сотельном. В ходе столкновения погибли трое продрабочих, секретарь сельсовета, дезертир, были ранены трое продра-бочих, двое уведены дезертирами. Тогда же дезертирами был застрелен продотрядник у села Люк [139; 140]. Затем отряд Чебакова соединился с елабужскими дезертирами, численность его увеличилась до 100 чел. Неожиданно для советских сил, он напал на железнодорожную станцию Уром, рассчитывая захватить вагоны с винтовками Ижевского завода. Разочарованные их отсутствием, дезертиры устроили на станции обыск, забрали телеграфный аппарат, а затем в 1,5 верстах от станции сожгли два железнодорожных моста [141; 142]. Как выяснилось позднее, эти операции повстанцев были своего рода генеральной репетицией перед новым наступлением на Ижевск, намеченным на 24-25 сентября. В обвинительном заключении по делу Чебакова 30 мая — 1 июня 1921 года отмечалось, что в назначенный срок соединённые отряды Чебакова-Кривоногова двинулись к Ижевску, но, по независящим от них обстоятельствам, «реализовать свой план не сумели». К этому времени активность повстанческих сил сковал экспедиционный отряд 4-го отделения ЧК под командованием А. А. Илясевича [143; 144].

Усложнившаяся обстановка заставила местные власти ужесточить меры безопасности. 3 сентября Сарапульский уисполком ограничил хожде-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

ние по городу с 24 до 6 часов утра [145; 146]. На следующий день в уездном центре было введено осадное положение и сформирован оперативный штаб отрядов особого назначения, которому передалась вся полнота власти в городе и уезде [147]. Несогласованность действий властей разного подчинения привела к тому, что на эти решения наложился приказ командующего Запасной армией Г. М. Иванова, переводивший Сарапул, Ижевск и Воткинск с 6 сентября на военное положение [148]. С этого момента армия, оттесняя гражданские власти, взяла руководство борьбой с повстанцами в свои руки. 6 сентября, распоряжением начальника особого отдела Запасной армии Иванова, дело о заговоре в Ижевске было передано 4-му отделению ВЧК. Местные власти, понимая целесообразность этого шага, не возражали.

Впрочем, отдельные конфликты все же возникали. В начале сентября, встревоженные известиями о событиях в Ижевске, губернские власти направили в город председателя Вятской губЧК Приворотского. Ознакомившись с ситуацией, он отметил незаконность действий 4-го отделения, которое изъяло дело у ижевского Политбюро без санкций Президиума губЧК, намекал на «карьеризм» его руководителей. Впрочем, вскоре разногласия были улажены. «Все оказывают содействие», — сообщал начальник особого отдела Запасной армии в Москву в конце октября 1920 года [149].

Оценивая работу местных чекистов по выявлению заговора, следует заметить, что, несмотря на недостаток опыта и профессиональной подготовки, они сумели буквально в последний момент, когда Ижевск, по словам одного из его руководителей А. И. Галанова, «был накануне падения», предотвратить выступление [150].

4-е отделение продолжило расследование. На завод была «пущена агентура», активизирован сбор информации. Они быстро распространили свою деятельность на уезд. Координировал её начальник агентурной части отделения Красовский. Активное содействие было оказано Политбюро в Ижевске, Сарапуле, Воткинске и Елабуге. Уже 10 сентября Илясевич телеграфировал в Казань, что «предстоят ещё аресты, возможно в Сарапуле, а тем более в районах Ижевска и Воткинска, где наша агентура совместно с информацией работает неустанно» [151]. Они носили часто превентивный характер. Под подозрение попали, прежде всего, бывшие эсеры и меньшевики. 15 сентября в Сарапуле были задержаны 4 чел., среди них члены партии эсеров в 1917 году Петров и Гаврилов [152]. 5 дней спустя Воткинский райком РКП(б) санкционировал арест местным Политбюро 39

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

бывших эсеров и меньшевиков, как вредных для советской власти элементов [153; 154].

Розыскная деятельность Красовского и его сотрудников позволила раскрыть 2 серьёзные нелегальные организации в Воткинском районе. Более крупной руководил, как уже упоминалось, прапорщик Буранов. Ей вменялась в вину подготовка 1 октября 1920 года восстания для поголовного истребления коммунистов. Было арестовано 64 чел. Однако связь её с ижевским подпольем выявить не удалось [155]. Но особенно заинтересовала чекистов группа дезертиров под руководством Е. Е. Королёва, которая в ночь на 30 августа разгромила военкомат и исполком в Зюзинской волости. Вероятно, они обнаружили какую-то связь её с ижевскими заговорщиками. Подозрение усиливалось тем, что при аресте Королёва были обнаружены фальшивые документы об откомандировании его в Томск на сельскохозяйственные курсы. Все это наводило на мысль о возможной связи с Кривоноговым, у которого имелись связи с томским подпольем [156; 157; 158]. Ликвидация подпольных групп позволила стабилизировать обстановку в Ижевско-Воткинском районе и сконцентрировать усилия на окончательном разгроме повстанческой «Народной гвардии».

Борьба с повстанцами осложнялась отсутствием в районе восстания спецформирований, обученных приёмам антипартизанской борьбы и крепких, с опытом боевых действий, частей Красной армии. Подразделения Запасной армии предназначались для несения тыловой службы, имели низкий уровень подготовки, а численность их была невелика. Красноармейцами этой армии был укомплектован небольшой отряд 4-го особого отделения ВЧК «с пулемётами», бегло упоминаемый в документах [159]. В Ижевске в конце октября насчитывалось около 230 красноармейцев, политработников и командиров [160]. Поэтому основная тяжесть легла на коммунистические отряды. Как только в конце августа стало известно о готовящемся заговоре, ижевская организация РКП(б) была переведена на военное положение. Часть коммунистов осталась охранять город, другая, численностью 446 чел., выдвинулась против дезертиров в пригородный район [161]. На помощь им в сентябре прибыл отряд сарапульских ЧОНовцев во главе с секретарем укома М. Агапитовым в 150-240 штыков и сабель [162]. Кроме того, к борьбе с «Народной гвардией» привлекли продотряды и продармейцев. Их было немного. На весь Сарапульский уезд приходилось менее 500 продотрядников и около 200 продармейцев [163]. Непосредственно в Ижевском районе находилось в октябре — начале ноября 1920 года 45 продармейцев, 75 трудармейцев и 120 бойцов

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

продотрядов, чаще называемых здесь продрабочими [164]. Они были разбиты на небольшие группы в 10-30 чел., и разбросаны по деревням, плохо вооружены. По данным Сарапульского упродкома, лишь четверть продра-бочих имела винтовки, что заметно ограничивало их участие в боевых операциях [165].

Общая численность всех этих формирований едва ли превышала 1,5 тыс. чел. Они были объединены в экспедицию 4-го особого отделения [166]. Единое командование и жёсткая централизация действий, строгая дисциплина и высокий удельный вес коммунистов и комсомольцев отчасти компенсировали их недостаточную численность, боевую выучку и разношерстность. Тем не менее, борьба с повстанцами оказалась сложной и затяжной. В значительной степени это было связано с партизанской тактикой действий и хорошим вооружением ударных отрядов «Народной гвардии». Поэтому первоочередной задачей становился разгром этих наиболее стойких и дисциплинированных формирований. Её удалось решить в ходе «генеральной», по определению А. А. Илясевича, операции, начатой в ночь с 24 на 25 сентября 1920 года в районе Большенорьинской волости и железнодорожной станции Уром. 5 октября Илясевич доложил в Казань, что «ликвидация дезертирских банд» завершена, а на деревни, укрывавшие их, наложен штраф 1,5 млн. руб. [167].

Эта победа была тем более значимой, что позволила возобновить лесозаготовки, сделать более безопасным железнодорожное сообщение, накормить и согреть городское население, нормализовать поставки продовольствия и оружия на фронт и в другие регионы страны. Для повстанцев же, новая неудача имела самые серьёзные последствия. Она привела к деморализации и без того не отличавшихся сплочённостью и стойкостью дезертирских отрядов, которые начали редеть. Многие «народогвардейцы» разошлись по своим волостям и уездам. Сопротивление распалось на множество мелких очагов, что позволило подавлять их порознь.

Выполнив поставленную задачу, 4-е отделение в ноябре убыло к новому месту службы за пределами Удмуртии [168]. Операции против рассеявшихся повстанцев продолжили местные Политбюро, милиция и ЧОН. Положение в районе ещё долго оставалось сложным, поскольку сохранялась угроза новой вспышки повстанческого движения весной, продолжались нападения дезертиров на органы власти, жителей, коммунистов [169]. В конце октября в Ижевске и Сарапуле побывал заместитель председателя Вятского губисполкома И. В. Попов. Его озабоченность нестабильной ситуацией в Удмуртии нашла понимание в губисполкоме, кото-

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

рый 9 ноября обратился во ВЦИК с предложением «объявить военное положение в юго-восточной части Вятской губернии (Сарапульском, Мыл-мыжском и Елабужском уездах)». Было также решено создать городской угрозыск и конный отряд милиции в Ижевске, принять меры к улучшению её положения в других районах Сарапульского уезда [170; 171].

Их реализация содействовала укреплению организации борьбы с повстанцами. По данным ижевского комитета по борьбе с дезертирством, с 1 ноября 1920 по 1 января 1921 года, поиск дезертиров в районе вели 17 отрядов. Они провели 52 облавы, на сельские общества, укрывавшие дезертиров, наложили штраф 2,7 млн. руб. Усилилась агитационно-массовая работа среди крестьян: был организован 151 митинг, распространены 8181 плакат и воззвание [172]. Эти меры способствовали изоляции наиболее решительной и непримиримой части повстанцев, в том числе организаторов и вдохновителей заговора и восстания Н. С. Кривоногова и Ф. П. Окулова. 28 марта 1921 года они были окружены в д. Подшивалово Советской (Старовеньинской) волости и после упорного сопротивления убиты [173; 174]. Удалось схватить и их ближайшего сподвижника И. П. Чебакова, расстрелянного позднее по приговору Ревтрибунала Запасной армии [175; 176].

Перед судом предстало также и большинство из тех, кто составлял их ближайшее окружение. В 1920-1922 годах на 4 наиболее крупных процессах по делу организации, было привлечено к ответственности 166 чел. 130 из них получили различные сроки заключения, 26 были приговорены к расстрелу, но для 11 он был заменён заключением, а 11 были освобождены (1 за содействие следствию, а 10 оправданы) [177; 178;179]. Тем самым были нейтрализованы те, кто составлял основу организации «Возрождение России» и повстанческого движения в крае: его руководители и активисты. Эта потеря окончательно закрыла вопрос о возобновлении восстания даже для тех, кому такая перспектива ещё недавно казалась реальной, привела к спаду дезертирского движения и дальнейшей криминализации его остатков.

Поражение повстанцев явилось следствием многих причин. Их руководителям, как и в других районах России, не удалось преодолеть до конца разобщённость в действиях отдельных отрядов, текучесть их состава и выборность комсостава. Не случайно, наиболее многочисленная группа «Народной гвардии» под руководством А. Шишкина не приняла активного участия во втором наступлении на Ижевск 24-25 сентября, ограничившись мелкими диверсионными вылазками на месте. Более того, часть

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

бойцов в это время оставила расположение части [180]. Влияние неизжитых элементов партизанщины в организации и управлении «Народной гвардии» на ход восстания усиливалась явной недооценкой реальной силы власти, её способности к мобилизации сил и ресурсов, умения преодолевать внутренние неурядицы и разложение в собственных рядах, действовать единым фронтом в борьбе с противником.

Но главную роль в разгроме заговора и восстания сыграла неверная оценка тогдашних настроений трудящихся масс, прежде всего крестьян. Безусловно, продразвёрстка вызывала озлобление и неприязнь большинства сельских жителей. Но восприятие ими мероприятий советской власти в целом было уже более широким и доброжелательным. В сводках и докладах о социально-политической жизни на территории, где развернулось восстание, отношение к советской власти основной массы крестьян в период с июня по ноябрь 1920 года характеризовалось как «сочувственное» (Сарапульский уезд), «спокойное» (Елабужский уезд), «пассивное» (Мал-мыжский уезд) [181].

Даже в его эпицентре, указывали местные аналитики, настроение населения «нормальное» (Ижевский район), «благонадёжное» (Малопургин-ская волость), в худшем случае «недоверчивое» (Советская волость). Причём, эти и многие другие сообщения с мест отмечали отсутствие крестьянских выступлений против власти Советов [182]. Их мнение подтверждается противной стороной. На допросе А. А. Капустин показал, что на собрании членов организации и крестьян, накануне Ильина дня (2 августа), Н. С. Кривоногов и И. П. Чебаков подняли вопрос о целях восстания, но, констатировал он, «покончили с ним быстро: крестьяне не симпатизировали» [183]. Иными словами, призыв повстанцев к восстановлению власти Учредительного собрания, а тем более монархии, не нашёл поддержки у тех, кого они считали своей опорой. Опыт Ижевско-Воткинского мятежа и колчаковского правления обесценил эти лозунги, определил симпатии крестьян к советской форме правления. Подтверждает эту тенденцию наблюдение военкома Нижнелыпской волости. Даже среди наиболее тёмной, невежественной части деревенских жителей, докладывал он 24 марта 1920 года в Сарапульский увоенкомат, «можно слышать в обширном масштабе "Долой коммунистов, да здравствует Советская власть!"» [184].

Не были руководители организации также полностью уверены, что рабочие помогут им свергать советскую власть. Не случайно восстание должно было начаться наступлением «Народной гвардии» из волостей. Недостаточно эффективной оказалась и агитация подпольщиков. К тому

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

времени настроения большинства рабочих приобрели просоветский характер. Уполномоченный 4-го особого отделения ЧК Бодров, 28 декабря 1919 года сообщал из Воткинска, что, несмотря на плохое продовольственное снабжение, другие бытовые тяготы, «настроение рабочих определённо поддерживающее советскую власть». Когда по городу поползли слухи о приближении белогвардейцев, на митингах выносились резолюции о «полной поддержке власти», звучали «просьбы вооружить всех рабочих». Бодров писал, что они приходили в райком РКП(б) целыми группами, требуя дать оружие и послать в бой [185]. Схожая ситуация сложилась в Ижевске в конце августа 1920 года, когда известие о готовящемся восстании вызвало массу обращений рабочих в партийные и советские органы с требованием подавить его [186; 187]. Не оправдались, за редким исключением, и надежды Кривоногова перетянуть рабочих-коммунистов на сторону повстанцев [188].

Да и рабочие, бывшие сторонники Учредительного собрания, эсеровской и меньшевистской партий, отказали подпольщикам в поддержке. Начальник 4-го отделения А. А. Илясевич в конце июля 1920 года информировал Казань, что местные меньшевики и эсеры «на активное действие вряд ли способны» [189]. Подтверждая его наблюдение, заведующий Са-рапульским Политбюро 26 июля сообщал в Вятскую губЧК, что деятельности меньшевиков в уезде «пока ни в чём не замечалось» [190]. А бывший член ижевского комитета ПСР С. Ф. Дедюхин, позднее прямо заявил, что «не следует и думать о какой-либо антисоветской агитации и деятельности». Нужно «поставить на всё это крест» [191]. О массовости подобных настроений ретроспективно свидетельствует также и то, что приехавший в конце 1921 года в Ижевск для агитации среди рабочих и объединения бывших эсеров всех оттенков инструктор ЦБ ПСР И. Н. Суслов (Груздев), не встретив понимания, скоро уехал в Москву [192].

Не получив поддержки трудового крестьянства и рабочих, восстание в Прикамском районе Удмуртии так и осталось дезертирским. Оно не переросло в действительно массовое движение, радикально отличаясь в этом от хронологически близких ему выступлений так называемой «третьей силы», которые проходили под лозунгом «За Советы без коммунистов!». Если они принадлежали наступающей эпохе перехода от гражданской войны к миру, то ижевские заговор и восстание были скорее частью уходящей «большой» гражданской войны. Не случайно в его программе и организации много общего с выступлениями периода «демократической контрреволюции», в частности, с мятежом в Ижевско-Воткинском районе

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

1918 года. Преемственность прослеживается в совпадении официальных целей, стремлении легитимизировать право выступать от имени народа, широким, даже демонстративным использованием в политической практике выборных процедур, придании армии статуса народной и использовании обращения «товарищ». Сближало их также и участие руководителей организации «Возрождение России» в мятеже в этом же районе в 1918 году.

В то же время, в его облике появились новые самобытные черты. Прежде всего, это ставка на крестьянство и дезертиров, более широкий отход от традиционных форм организации вооружённых сил, стремление ликвидировать Советы, а также идея руководителей заговора о возвращении к монархическим формам правления. Вместе с идеей корпоративного, братского суда, эти предложения сложились в более консервативную, чем у повстанцев 1918 года, модель общественного устройства по типу «большой семьи», ориентированного на крестьянские жизненные ценности. Одного только не учли её создатели: крестьянство в массе своей изжило не только царистские иллюзии, но и веру в Учредительное собрание.

Кроме того, в отличие от 1918 года, к моменту описываемых событий в регионе была создана и эффективно действовала система советских правоохранительных органов. Составной частью её были Чрезвычайные комиссии, которые пользовались поддержкой значительной части населения. Кроме того, благодаря своему агентурному аппарату, они своевременно получили упреждающую информацию о заговоре и сумели не только разложить подпольную организацию изнутри, но и организовать чекистско-войсковые операции, которые привели к военному разгрому мятежников.

Таким образом, крах сентябрьского заговора 1920 года в Ижевске поставил точку в истории той части региональной политической оппозиции, целью которой была ликвидация советского строя.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Очерки истории Удмуртской АССР. - Ижевск, 1962. - Т. 2.

2. История Удмуртии: ХХ век. - Ижевск, 2005.

3. Куликов К. И. Триумф и трагедия ижевских максималистов // Политика и экономика Удмуртии советского периода. - Ижевск, 1995.

4. Бехтерев С. Л. Эсеро-максималистское движение в Удмуртии. - Ижевск, 1997.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

5. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. -№ 6.

6. Красное Прикамье (Сарапул). Ежедневная газета. - 1920. - 19 окт.

7. Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). Ф. 491. Оп. 1. Д. 2. Л. 254-255об.

8. Архив Управления ФСБ РФ по Удмуртской Республике (АУФСБ РФ УР). Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре против советской власти и истреблении коммунистов, раскрытом в гор. Ижевске. Л. 7.

9. Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и её крах. - М., 1983.

10. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами... Т. 3. Л. 631об.

11. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 70. Д. 3. Дело точного учёта правых социалистов-революционеров. Т. 3. Л. 234.

12. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.

13. Центр документации новейшей истории Удмуртской Республики (ЦДНИ УР). Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 271об.

14. ЦГА УР. Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 291. Л. 38, 41, 54, 63; Ф. Р-1440. Оп. 1. Д. 220. Л. 134об; Ф. Р-41. Оп. 1. Д. 143. Л. 59-275; и др.

15. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 118. Л. 48.

16. ЦГА УР. Ф. Р-26. Оп. 1. Д. 2. Л. 34; Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 291. Л. 42; Ф. Р-1440. Оп. 1. Д. 220. Л. 197.

17. ЦГА УР. Ф. Р-1440. Оп. 1. Д. 20. Л. 164об.

18. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 30. Л. 302.

19. ЦГА УР. Ф. Р-1440. Оп. 1. Д. 220. Л. 197.

20. ЦДНИ УР. Ф. 12. Оп. 1. Д. 53. Л. 160.

21. Красное Прикамье (Сарапул). - 1920. - 21 окт.

22. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 37-37об.

23. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 30. Л. 302.

24. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 30. Л. 302.

25. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 14об.

26. ЦГА УР. Ф. Р-177. Оп. 1. Д. 46. Л. 26об.

27. ЦГА УР. Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 6. Л. 253.

28. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. -№ 6.

29. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 75. Л. 253об.

30. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. -№ 6.

31. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 75. Л. 253об.

32. Ижевская правда. - 1920. - 12 июня. (Нельзя исключить, что авторами письма были Н. С. Кривоногов и его соратники).

33. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1 об.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

34. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Т. 3. Л. 44об. (Утвердившееся в документах и литературе другое название организации — «Учредитель» — более позднего происхождения. Оно введено в оборот чекистами, расследовавшими дело).

35. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре... Л. 3об.

36. Рукописный фонд научно-отраслевого архива Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения РАН (РФНОА УИИЯЛ УрО РАН). Оп. 2Н. Д. 473. Л. 111.

37. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 4. (Эти данные относятся к арестованным только до 1 апреля 1921 года, хотя аресты были и позже).

38. РФНОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2Н. Д. 473. Л. 111.

39. РФНОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2Н. Д. 473. Л. 108, 112-113.

40. ЦГА УР. Ф. Р-177. Оп. 1. Д. 46. Л. 24; Ф. Р-345. Оп. 2. Д. 42. Л.110; Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 242. Л. 6. (Есть основания считать его членом РКП(б)).

41. РФНОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2Н. Д. 473. Л. 113.

42. ЦГА УР. Ф. 235. Оп. 2. Д. 242. Л. 6.

43. РФНОА УИИЯЛ УрО РАН. Оп. 2Н. Д. 473. Л. 113.

44. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 9-9об.

45. ЦГА УР. Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 291. Л. 73об.

46. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 85об-86.

47. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 93.

48. ЦГА УР. Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 242. Л. 8об.

49. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 7.

50. По другим данным М. Е. Кислухину было 32 года. (См.: ЦГА УР. Ф. Р-204. Оп. 38. Д. 23. Л. 278).

51. ЦГА УР. Ф. Р-235. Оп. 1. Д. 27. Л. 531-531об.

52. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 126. Л. 131.

53. ЦГА УР. Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 290. Л. 78.

54. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 70. Дело точного учёта правых социалистов -революционеров. Т. 3. Л. 14об.

55. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 9-9об.

56. ЦДНИ УР. Ф. 12. Оп. 1а. Д. 59. Л. 505.

57. Красное Прикамье. - 1920. - 19 окт.

58. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Т. 3. Л. 448.

59. Ижевская правда. - 1920. - 15 окт.

60. Дмитриев П. Н., Куликов К. И. Мятеж в Ижевско-Воткинском районе. -Ижевск, 1992.

61. Московкин В. В. Восстание крестьян в Западной Сибири в 1921 г. // Вопр. истории. - 1998. - № 6.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

62. Фатуева Н. В. Организация и методы повстанческого движения в Тамбовской губернии в 1920-1921 гг. // Белая гвардия (Москва). - 2002. - № 6.

63. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Т. 3. Л. 448.

64. Красное Прикамье. - 1920. - 19 окт.

65. Красное Прикамье. - 1920. - 19 окт.

66. Ижевская правда. - 1920. - 15 окт.

67. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 234. Л. 27об, 43; Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 386. Л. 4-61об.

68. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 234. Л. 27об.

69. Санников Б. В. Холокост российского крестьянства или правда о народном восстании в Тамбовской губернии // Белая гвардия. - 2002. - № 6.

70. ЦГА УР. Ф. Р-235. Оп. 1. Д. 242. Л. 6-8; Д. 386. Л. 4-6; Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 39. Л. 26; Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 24. Л. 153об; Ф. Р-491. Оп. 1. Д. 18а. Л. 161; Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 147. Л. 80.

71. Ижевская правда. - 1920. - 24 окт.

72. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 15.

73. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 4об, 16.

74. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 14-18.

75. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 14-15

76. ЦГА УР. Ф. Р-205. Оп. 1. Д. 27. Л. 531.

77. Красное Прикамье. - 1920. - 15 окт.

78. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. -№ 6.

79. ЦГА УР. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 24. Л. 153об.

80. ЦГА УР. Ф. Р-282. Оп. 2. Д. 89. Л. 95-111.

81. Ижевская правда. - 1920. - 9 дек.

82. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 85.

83. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3-4об, 18, 53.

84. ЦГА УР. Ф. Р-312. Оп. 5. Д. 81. Л. 33-53.

85. ЦГА УР. Ф. Р-219. Оп. 3. Д. 9. Л. 75.

86. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3.

87. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 38. Л. 27об, 31, 43; Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 386. Л. 4-4об; Ф. Р-30. Оп. 3. Д. 1386. Л. 336; и др.

88. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 38. Л. 27об, 31, 43; Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 386. Л. 4-4об; Ф. Р-30. Оп. 3. Д. 1386. Л. 336; и др.

89. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1-11об.

90. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3-4.

91. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 85об-86.

92. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 7.

93. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 7.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

94. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 4. Л. 48-50; Ф. 12. Оп. 1. Д. 76. Л. 64, 68; Д. 31. Л. 59.

95. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 42-47, 47об.

96. ЦГА УР. Ф. Р-491. Оп. 1. Д .2. Л. 254-255об.

97. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3.

98. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.

99. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3.

100. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.

101. ЦГА УР. Ф. Р-326. Оп. 1. Д. 34. Л. 71об, 83-83об, 86.

102. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 70. Д. 1. Т. 1. Л. 97об, 140, 239.

103. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. - № 6.

104. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1-11об.

105. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3-4.

106. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3об-4.

107. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3об-4.

108. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1об.

109. ЦГА УР. Ф. Р-204. Оп. 19. Д. 16. Л. 121.

110. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д 22. Л. 1.

111. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. - № 6.

112. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 4. Л. 48-50; Ф. 12. Оп. 1. Д. 76. Л. 64, 68; Д. 31. Л. 59.

113. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 42-47, 47об.

114. ЦГА УР. Ф. Р-491. Оп. 1. Д. 2. Л. 254-255об.

115. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3.

116. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.

117. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3.

118. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.

119. ЦГА УР. Ф. Р-326. Оп. 1. Д. 34. Л. 71об, 83-83об, 86.

120. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 70. Д. 1. Т. 1. Л. 97об, 140, 239.

121. Бехтерев С. Л. Ижевский «Кронштадт» // Белая гвардия (Москва). - 2002. - № 6.

122. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1-11об.

123. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3-4.

124. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3об-4.

125. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 3об-4.

126. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 1об.

127. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 2.

128. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 47об.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

129. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 9, 12.

130. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 2.

131. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 2; Ф. Р-345. Оп. 2. Д. 49. Л. 183.

132. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Т. 3. Л. 63об.

133. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 51.

134. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 38. Л. 27об, 31, 43; Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 386. Л. 4-4об; Ф. Р-30. Оп. 3. Д. 1386. Л. 336; и др.

135. ЦГА УР. Ф. Р-491. Оп. 1. Д. 18а. Л. 161.

136. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 38. Л. 543.

137. ЦГА УР. Ф. 30. Оп. 3. Д. 386. Л. 336об; Ф. Р-331. Оп. 2. Д. 2. Л. 101; Ф. Р-491. Оп. 1. Д. 18а. Л. 316; Ф. Р-204. Оп. 48. Д. 12. Л. 15.

138. ЦГА УР. Ф. Р-491. Оп. 1. Д. 18а. Л. 161.

139. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 38. Л. 26, 37.

140. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Л. 43об.

141. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 45.

142. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 8, 51об-52.

143. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Л. 43об.

144. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 45-46.

145. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 85-86.

146. ЦГА УР. Ф. Р-312. Оп. 5. Д. 81. Л. 31-53.

147. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 77.

148. ЦГА УР. Ф. Р-204. Оп. 47. Д. 15. Л. 5об.

149. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 10-10об, 48об, 53об.

150. ЦГА УР. Ф. Р-204. Оп. 47. Д. 15. Л. 5об.

151. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 9-9об.

152. ЦГА УР. Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 289. Л. 25.

153. ЦДНИ УР. Ф. 12. Оп. 1а. Д. 37. Л. 73; Ф. 11. Оп. 1. Д. 126. Л. 41.

154. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 70. Д. 3. Л. 157.

155. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 85; Д. 126. Л. 131.

156. ЦГА УР. Ф. Р-324. Оп. 1. Д. 45. Л. 611-611об, 633-633об.

157. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 126. Л. 88; Д. 155. Л. 85.

158. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 48; Оп. 19. Дело с документами. Т. 3. Л. 63об.

159. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 10, 51.

160. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 128. Л. 19.

161. ЦДНИ УР. Ф. 4936. Оп. 1. Д. 79. Л. 12об.

162. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 127, 148.

163. ЦГА УР. Ф. Р-1440. Оп. 1. Д. 14. Л. 13об, 24.

164. ЦГА УР. Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 39. Л. 26, 32.

165. ЦГА УР. Ф. Р-1440. Оп. 1. Д. 14. Л. 24.

Дмитриев П. Н. Сентябрьское антисоветское восстание 1920 года в Ижевске // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции: науч.-практ. журнал: Ижевцы и воткинцы в гражданской войне. - 2016. - № 1 (30). - С. 5-38. -Режим доступа: http://elibrary.ru/title about.asp?id=33940

166. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 32.

167. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 8, 32.

168. ЦГА УР. Ф. Р-1062. Оп. 1. Д. 1. Л. 32.

169. ЦДНИ УР. Ф. 23. Оп. 1. Д. 2. Л. 19-19об.

170. ЦДНИ УР. Ф. 4936. Оп. 1. Д. 95. Л. 1.

171. ЦГА УР. Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 267. Л. 24-24об.

172. ЦДНИ УР. Ф. 4936. Оп. 1. Д. 173. Л. 126.

173. ЦГА УР. Ф. Р-137. Оп. 1. Д. 16. Л. 12.

174. Ижевская правда. - 1920. - 3, 12 апр.

175. ЦГА УР. Ф. Р-137. Оп. 1. Д. 4. Л. 50об.

176. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Л. 45; Оп. 70. Д. 1. Т. 1. Л. 236.

177. Красное Прикамье. - 1920. - 21 окт.

178. ЦГА УР. Ф. Р-205. Оп. 1. Д. 27. Л. 532; Ф. Р-235. Оп. 2. Д. 242. Л. 167об-171.

179. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Л. 44об-45.

180. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 155. Л. 86.

181. ЦГА УР. Ф. Р-336. Оп. 2. Д. 16. Л. 41; Ф. Р-331. Оп. 1. Д. 144. Л. 8; Д. 2. Л. 38, 41, 73.

182. ЦГА УР. Ф. Р-177. Оп. 1. Д. 231. Л. 30; Д. 68. Л. 21; Д. 22. Л. 35, 58-59.

183. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 4об.

184. ЦДНИ УР. Ф. 12. Оп. 1. Д. 26. Л. 3об.

185. ЦДНИ УР. Ф. 11. Оп. 1. Д. 30. Л. 302об.

186. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 48.

187. ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 22. Л. 2.

188. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами. Т. 3. Л. 63.

189. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 52а. Дело о заговоре. Л. 46.

190. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело точного учёта. Л. 225.

191. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело точного учёта правых социал-революционеров. Л. 225.

192. АУФСБ РФ УР. Ф. 10. Оп. 19. Дело с документами правых социал -революционеров. Л. 418, 423, 425-426, 438.