CC BY
36
«СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ НАТУРАЛИЗМ» «БЕДНЫЕ ЛЮДИ» В МАЛОЙ ПРОЗЕ ЮЙ ДА-ФУ
Инь Лу е
Аспирант, ФГБОУ Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия
Аннотация
В статье анализируется рецепция мотивов и образов Ф.М. Достоевского в прозе китайского мастера малых жанров Юй Да-фу.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, Юй Да-фу, художественная рецепция, тематическая близость, типологическая преемственность, образ «маленького человека», нравственно-философская проблематика.
А.П. Григорьев определял стиль Ф.М. Достоевского 1840-х годов как «сентиментальный натурализм», связывая художественное творчество будущего великого романиста с развитием творческих принципов Гоголя. Это определение А.П. Григорьева очень точно характеризует стилистику основателей новой китайской прозы Лу Синя и Юй Да-Фу.
Опора Достоевского на традиции сентиментализма связана с концепцией личности писателя: ориентация Достоевского на традиции сентиментализма была обусловлена содержанием разработанной им концепции личности: бытие «маленького человека», судьбы униженных и оскорбленных бедных людей воссоздавались через социально-психологический анализ в общечеловеческом гуманистическом содержании. Достоевскому была близка идея Руссо и Карамзина о внесословном равенстве людей, которых «уравнивает» свобода выбора, свобода нравственного чувства.
Достоевский исследовал причины духовной драмы «слабых сердец» творчески углубляя нравственный, философский и религиозный аспекты сентиментальной прозы. Неравенство, нищенское существование, социальная униженность - не самые главные причины трагедии героев, Достоевский видел главную проблему в утрате чувства собственного достоинства, в редукции самоуважения, чувстве собственной ущербности и неполноценности.
Обращение к поэтике сентиментального натурализма китайских писателей было связано с необходимостью выявить трагическую сторону жизни бедных, но чувствительных и богатых душою обитателей трущоб. Лу Синь, Юй Да-фу, Ба Цзинь ставили в китайской литературе проблему ответственности, долга и счастья «маленького человека». Эта тема будет сквозной для всего творчества китайских писателей, изображающих героев, наделенных сострадательной к чужому горю душой.
Общность всех этих произведений состоит в философском и эстетическом признании значимости обыкновенной жизни. Поэтический аспект изображения создается особой структурой повествования, обусловленной наличием рассказчика, наделенного чертами чувствительного героя, внимательного к серьезным душевным движениям и деталям быта.
В литературном ряду, оказавшим большое влияние на китайского прозаика, следует назвать романы Достоевского «Униженные и оскорбленные» и «Бедные люди». Основой глубокого интереса Юй Да-фу к романам явилась родственность писателю христианской концепции Достоевского. Сентиментальная интерпретация доминантной идеи русского писателя оформилась в творчестве китайского прозаика в причастности человека к общему миру, ощущение универсальности бытия, осененного Богом, и в то же время признание самостоятельности, оригинальности, суверенности «я» каждой личности.
® Инь Лу, 2017 г.
Произведения Достоевского 1840-х годов («Бедные люди», «Маленький герой», «Белые ночи», «Слабое сердце») близки Юй Да-фу типом героя, интонацией исповедальности, ярко выраженной лирической структурой повествования, нравственно-философской проблематикой. Образы, темы, художественные детали текстов Достоевского, включенные в реалистический контекст произведений Юй Да-фу, определили дальнейшую перспективу развития важнейших проблем, заявленных в 1840-е гг. Комплекс этических и философских идей, развиваемых сентиментальным искусством на материале обыкновенной действительности, утверждавших в качестве нормы приоритет общих интересов и гармоническое уравновешивание «внутреннего» и «внешнего» бытия человека, обусловил огромное значение его художественных открытий для Достоевского как мощный противовес кризисным и разрушительным процессам русской жизни.
В романе «Бедные люди» Достоевский глубоко исследовал, тонко анализировал и художественно воплотил фундаментальный принцип и главную надежду «прекраснодушных» утопистов - благодеяние и пришел к убеждению, что механическое перераспределения материальных благ по справедливости человеку не поможет. Уникальной интуицией писателя-христианина молодой писатель глубоко осознал истинные причины общественного неблагополучия и сделал это значительно точнее, чем социалисты. За тотально социальной дисгармонией он увидел эгоистическое поведение человека, порабощенного грехом, и уже в первом романе, сумел воплотить эту мысль.
Разлад отчужденной личности с окружающим миром, душевные муки «маленького лишнего человека», страдающего разъедающей рефлексией и наделенного болезненной чувствительностью («Я песчинка, затерянная в людском водовороте столицы. Сердце мое грызет тоска, душа опустошена. Спасаясь от самого себя, я убегаю в южную часть города, в театры и чайные домики, в кабачки, ищу общества продажных женщин. Я стремлюсь раствориться в веселье, забыть о собственном существовании, научиться, как другие, жить в полупьяном угаре»[4,106]) характерные мотивы малой прозы Юй Да-фу. С русским писателем китайского прозаика объединяет и тяготение к повествованию от первого лица в дневниковой или эпистолярной форме. Желание передать естественные чувства героя обуславливает сентименталистский стиль повествования, а подробное копирование деталей предметного мира - натуралистическую составляющую. Однако, «сентиментальный натурализм» ранней прозы Юй Да-фу не ограничивается изображением самораскрытия героя, его душевного обнажения - социальная проблематика высвечивает гуманистическую позицию автора, сочувствующего «униженным и оскорбленным бедным людям» героям рассказов «Весенние ночи» (1923) и «Скромный подарок» (1924).
В.Г. Белинский, определяя специфику дарования Достоевского, подчеркивал: «Смешить и глубоко потрясать душу читателя в одно и то же время, заставить его улыбаться сквозь слёзы, - какое уменье, какой талант! И никаких мелодраматических пружин, ничего похожего на театральные эффекты! Всё так просто и обыкновенно, как та будничная, повседневная жизнь, которая кишит вокруг каждого из нас и пошлость которой нарушается только неожиданным появлением смерти то к тому, то к другому! <...> «Честь и слава молодому поэту, муза которого любит людей на чердаках и в подвалах и говорит о них обитателям раззолоченных палат: «Ведь это тоже люди, ваши братья!»»[1,553-554]. Вторя знаменитому критику, Юй Да-Фу заставляет рассказчика из «Весенних ночей» понять, что нищий рикша человек, правда, китайскому автору не удается избежать «мелодраматических пружин».
В начале повествования рассказчик иронично замечает, что «я любил беседовать с рикшами, полагая, что приветливой речью облегчаю тяготы их труда. Ведь когда в пути есть с кем перекинуться словом, дорога кажется короче. Я старательно придерживался этого правила, претворяя таким образом свой убогий социализм в действие. Развалившись на сиденье, я надоедал пустой болтовней своему соотечественнику, надрывавшемуся, как ломовая лошадь»[4,104]. Финальные строки прямое обвинение: «Пестрая толпа глазела на меня и на ехавшую позади плохо одетую женщину средних лет с опухшими от слез глазами.
Эти взгляды хлестали меня, как удары бича. В душе поднималась необоримая злоба, с губ были готовы сорваться проклятия. Хотелось заорать во все горло этим разодетым мужчинам и женщинам, этим богачам в автомобилях:
- Собаки! Скоты! Чего уставились? Это вы убили моего друга, несчастного рикшу. Что вам еще нужно?»[4,113].
Но не просто тяготы бытовых обстоятельств и социальная несправедливость, занимают внимание китайского прозаика. Человек в рассказах Юй Да-фу - не просто жертва агрессивной социальной среды. В центре внимания писателя проблемы человеческой личности, ее тайна, которую, по заветам русского классика, нужно разгадывать.
В основе сюжетной линии рассказа «Весенние ночи» лежит история дружеских отношений молодого переводчика и девушки-работницы. Драматические и трогательные события выполняют в рассказе идеологическую и сюжетно-психологическую функции: запертые в пространстве нищих меблированных комнат герои проникаются чувством симпатии и сострадания. Находясь в крайне стесненных материальных обстоятельствах герои трогательно заботятся друг о друге. Казалось бы, такие отношения должны стать залогом гармонии и укрепить отношения двух людей, связанных нежным чувством дружбы и зарождающейся любви. Но финал рассказа не оставляет надежды на счастье автор пытается найти причину драмы во внутренних мотивациях главного героя: «Ее простота неожиданно вызвала у меня странное чувство: мне захотелось привлечь ее к себе, обнять, но какой-то голос удержал меня. «Не смей, это грешно! кричал он мне. Разве ты не знаешь своего положения! Ты хочешь загрязнить ее! Чудовище, чудовище, ты сейчас не имеешь права на любовь!»[4,101]. Юй Да-фу в рефлексии маленького человека обнаружиает душу, страдающую не столько от бедности, сколько от амбициозности: неудовлетворенное чувство собственного достоинства Мучит героя-расказчика «Весенних ночей» точно так же, как Макара Алексеевича Девушкина, героя эпистолярного романа «Бедные люди».
Проникая в тайны сознания героя, Юй Да-фу, вслед за Достоевским, обнаруживает истоки душевных драм молодого человека: тайная гордыня, грех тщеславия, навязчивое желание получить уважение и мазохистское удовольствие от унижения: «Толстый водитель, высунувшись из кабины, бросил грозный взгляд на меня и громко выругался: «Свинья паршивая! Слепой ты, что ли? Давить вас надо, желтых псов!» Я стоял в оцепенении, провожая глазами облако пыли, в котором скрылся троллейбус. И вдруг - сам не знаю почему - разразился неудержимым хохотом»[4,99]. Не случайно, после прилива сентиментальных чувств благодарности и нежности к Эр-мэй, герой рассуждает о собственной слабости и с болезненным удовольствием вспоминает утреннее унижение: «Ха-ха-ха, как меня назвал сегодня этот воитель троллейбуса? Как он меня выругал! Желтый пес, желтый пес - хорошенькое имечко.. .»[4,102].
В рассказе «Весенние ночи» (заглавие интертекстуально связано с повестью Достоевского «Белые ночи») прослеживается связь с «сентиментальным романом» русского писателя в осмыслении типа героя-мечтателя, в философской наполненности и лиризме разрешения проблемы человека и мира в критический момент, когда герой еще дорожит своей неповторимой внутренней жизнью и презирает пошлый мир, но уже тяготится одиночеством и открывает для себя душевную чистоту и поэзию дружеских отношений, воплощенные в образе молодой работницы табачной фабрики Чань Эр-мэй. Сочувствие девушки заставляют героя - молодого интеллигента, отчаявшегося найти работу -пересмотреть основания своей апатии и устыдиться своего безволия.
Г. М. Фридлендер отмечал, что «Достоевский стремится в «маленьком человеке» найти большого человека - человека, который способен благородно действовать, благородно мыслить и чувствовать, несмотря на свою нищету и социальную приниженность»[3,54]. Юй Да-фу создает рассказы в стилистике «сентиментального натурализма», но помимо пафоса социального обличения, помимо выявления большой души в «маленьком человеке, художественно воплощая духовную связь со знаменитым русским классиком, китайский прозаик не просто изображает тяготы мира «бедных людей», сочувствуя и обличая, а
проникает в тайны сознания маленького человека и создает его психологический портрет, парадоксальный и полный противоречий. Влияние Достоевского сказывается в приоритете внимания писателя к человеческой личности, а не к социальным обстоятельствам: личность уже в раннем периоде творчества Юй Да-фу перестала рассматриваться только как жертва социальных обстоятельств и общественной среды: писатель акцентирует внимание на болезненном самолюбии своих героев, вскрывая темные лабиринты сознания «бедного маленького» человека в исповедальном слове.
Диалектика изображения типа чувствительного человека ярко проявляется в раннем творчестве Юй Да-фу, где сентименталистские идеи и поэтика стали, с одной стороны, способом пародирования и критики «слабосердности» героя, его самоуничижения, а с другой утверждением права на человеческое достоинство и выражением глубокой веры писателя в гуманные начала в каждой личности. Традиции Достоевского, столь ярко сказавшиеся в творчестве китайских писателей, вошли органическим элементом в художественное сознание зачинателей «новой прозы» и во многом определили идеи и структуру повествования, сочетающего натуралистическую наготу, сентименталистскую чувствительность и напряженную психологическую исповедальность.
Литература
1. Белинский В.Г. Полное собр. соч.: В 13 т. М., 1954.
2. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Л.: Наука, 1972-1990.
3. Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского. М.-Л., Наука, 1969.
4. Юй Да-Фу Весенние ночи: рассказы. М., Художественная литература, 1972.
