CC BY
159
Вестник Челябинского государственного университета. 2018. № 4 (414). Филологические науки. Вып. 112. С. 174—181.
УДК 81'22 ББК 81.2
СЕМИОТИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ ЗНАКОВ: НОВЫЙ АКЦЕНТ
А. А. Шунейко, О. В. Чибисова
Комсомольский-на-Амуре государственный университет, Комсомольск-на-Амуре, Россия
Исследование проведено при поддержке Правительства Хабаровского края. Договор № 94/2016Дот 11.07.2016 о предоставлении гранта на проведение научных исследований
в области гуманитарных и общественных наук
Статья находится в контексте исследований, связанных с теоретическими вопросами типологиза-ции знаков. Анализ реальных текстов указывает на то, что за пределами действующих классификаций остаются достаточно частотные явления, реально функционирующие в пространстве языка. В статье, базируясь на дистрибутивном и аппозитивном методах, описан и проанализирован бифокальный знак. Результаты показывают, что адекватная интерпретация текста, включающего бифокальный знак, невозможна без учета его специфики.
Ключевые слова: бифокальный знак, референтная отнесенность, прецедентный феномен, интерпретация текста.
Широко распространенная и признаваемая многими исследователями, хотя и не получившая до настоящего времени единого толкования, типология знаков предполагает их членение на знаки-признаки, индексы, иконические знаки и символы [17]. В основе этой классификации ле -жат работы Фердинанда де Соссюра и Чарльза Сандерса Пирса.
Одним из основных положений семиотической теории Фердинанда де Соссюра [16] является интерпретация знака как двусторонней (материальной и идеальной) значимости: понятие + акустический образ, связь между которыми является асимметричной (омонимы и синонимы). Второй важный момент этой теории — идея произвольности (отсутствие связи между означающим и означаемым) и мотивированности лингвистического знака.
Чарльз Сандерс Пирс [13] в любом явном или неявном определении знака придавал наибольшее значение его трем элементарным составляющим: знаку, его объекту (с которым он связан) и его интерпретанту (его отображению в сознании), которые находятся в четко определенном типе взаимосвязи. По его словам, эта триада обязательна и одновременно самодостаточна, потому что все другие виды отношений сводятся к ней и могут быть проанализированы в ее терминах. Пирс выделил протяженность, то есть ширину понятия (набор объектов, к которым оно применимо), и интенцию, то есть его глубину.
Тем не менее классическая типология не включает в себя все разнообразие знаков. Это связано с тем, что новые типы не могут быть обнаружены при помощи критериев, лежащих в основе вышеупомянутой классификации. Это кажется вполне естественным, поскольку эта классификация изначально не предназначалась для охвата всех знаковых признаков.
Некоторые более поздние теории отрицают различие между означающим и означаемым, введенным Соссюром и Пирсом, и рассматривают знак не изолированно, а в его взаимодействии с окружающим контекстом. Луи Ельмслев [15] утверждал, что язык является коллективной памятью обо всех способах передачи смысла. Он считал, что наименьшая семиотическая единица — это «фигура» (своего рода фигура речи), а внутренняя структура языка — это его система. Ельмслев использовал термины «плоскость выражения» и «плоскость содержания» вместо означающего и означаемого и утверждал, что знак является функцией между ними двумя. Он изучил и описал комбинации формы содержания, субстанции содержания, формы выражения и субстанции выражения.
Клод Леви-Стросс [1] постулировал разобщенность означающего и означаемого и ввел в научный оборот термин «плавающее означающее», которому Д. Чандлер [9] дал следующую дефиницию: означающее с расплывчатым, переменным, неопределенным или несуществующим оз-
начаемым, что предполагает взаимодействие некоторых означающих в их отрыве от означаемых практически в любом тексте.
Жак Мари Эмиль Лакан [12] связывал идею разрушения структуры знака с ассоциированной про -блемой интерпретации значения. Согласно Лакану, было бы ошибкой утверждать, что трактовка открыта для всех значений под предлогом того, что речь идет о связи между означающим и означаемым, являющейся неконтролируемым звеном.
Альгирдас Жюльен Греймас [11] исследовал законы, регулирующие механизмы генеративной семиотики. Изучив их, он переключил внимание со знаков на системы обозначений. В результате он сформулировал семиотический квадрат — структуру, фиксирующую взаимодействие значений в дискурсе. Эта элементарная структура определяется тремя отношениями: отношением противоположности, отношением противоречия и отношением комплементарности. Ее можно использовать в качестве инструмента анализа как отдельных семантических понятий, так и абзацев и целых текстов.
Главный представитель Тартуско-московской семиотической школы Юрий Михайлович Лотман [2] изобрел понятие семиосферы — пространства, в котором действуют и взаимодействуют друг с другом большие комплексы разных типов знаков. В качестве семиосферы Лотман подразумевал культуру, описать которую означает описать набор знаков.
Умберто Эко [10] предложил интерпретировать знак не только как материальный объект, но и как директиву для интерпретации. К этому умозаключению он пришел в результате исследования взаимодействия автора текста и читателя. Основываясь на функциональном понимании знаков, Эко предложил свою типологию, включающую четыре параметра: физические усилия, необходимые для формулирования выражения; соотношение числа разных слов к общему числу слов в анализируемом отрывке; тип континуума; режим и сложность артикуляции.
Группа Мю [8] приложила традиционную классификацию знаков к риторическим константам, которые она изучала. Ученые особенно интересовались тем, как определенный тип знака функционирует при формировании утверждений с определенной постановкой задачи. Они разделили все имеющиеся риторические фигуры и тропы на метаплазм (преобразование отдельных букв и слогов языковой единицы), на мета-
семему (преобразование на семантическом уровне языковой единицы), на метатаксис (преобразование на уровне синтаксиса) и на металогизм (логическая операция).
Как следует из вышесказанного, можно предположить наличие совсем иной типологии, которая по своей сути не имеет пересечений с традиционной классификацией знаков, поскольку в ней фиксируются совершенно иные характеристики знаков. Один из них — нулевой знак — подробно исследован А. А. Шунейко [7]. Второй — бифокальный знак — описан в данной статье.
Материалом исследования послужил большой массив разнообразных художественных текстов, подобранных таким образом, чтобы они относились к различным культурным и литературным традициям: сочинения Хорхе Луиса Борхеса, Станислава Лемма, Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина и Андре Осиповича Новодворского. Разброс временных, языковых, концептуальных, эстетических и идеологических характеристик этих текстов позволяет говорить о том, что бифокальный знак — не случайное, а устойчивое семиотическое явление, бытование которого не связано с языковыми и собственно литературными рамками. В упомянутых текстах производилась сплошная выборка материала.
Наблюдения, сделанные в ходе исследования, основаны на анализе литературных текстов, использующих имена собственные, которые уже использовались в других текстах. Особое внимание было уделено случаям, в которых связь с предыдущим текстом и использованием имени автором в своем тексте намеренно подчеркивалась.
Случаи были проанализированы с помощью аппозитивного и дистрибутивного методов.
Процедура анализа в общем плане предполагает следующий алгоритмизированный механизм:
1. Выявление в художественном тексте имени собственного (имя-2), внешняя форма которого позволяет однозначно утверждать, что оно уже было использовано ранее в ином предшествующем, закрепленном в эстетической традиции тексте и является безусловным идентификатором какого-либо ранее упоминаемого объекта, например, персонажа или названия текста (имя-1).
2. Установление типа координации между име-нем-2 и именем-1. Всего таких типов три:
(1) Имя-1 и имя-2 никак между собой не связаны. Такие случаи не рассматриваются, поскольку являются случайными совпадениями, вызванными ограниченностью набора имен.
(2) Имя-2 полностью дублирует своей референтной отнесенностью имя-1, например, кто-то размышляет о прочитанной книге и упоминает функционирующих в ней персонажей. Такие случаи не рассматриваются, поскольку относятся к числу прецедентных феноменов.
(3) Имя-2 не дублирует своей референтной отнесенностью имя-1, но в то же время обнаруживает с ним однозначно подтвержденную контекстом связь. Такие случаи подвергаются анализу.
3. Констатация наличия интегральных и дифференциальных признаков семантики имени-2 и имени-1, находящихся в третьем типе координации. Дифференциальные признаки обнаруживаются через наличие семантических сдвигов в контекстах и непосредственных описаниях име -нуемых объектов.
4. Атрибуция имени-2 и имени-1 как репре-зентаторов бифокального знака. Под референтной отнесенностью и семантикой, в зависимости от типа имени, понимаются как воображаемые объекты, то есть созданные в рамках художественной реальности образы, так и реальные объекты, например, конкретные художественные произведения.
Проанализируем характеристики бифокального знака, сравнивая его со смежными ему явлениями. Прежде всего, отметим, что ситуации, в которых один знак имеет значение другого или других знаков, являются обычными и частотными для любого языка. Их можно стабильно выявить в следующих случаях:
1. Использование терминологии любого метаязыка может предполагать, что этот термин относится к знаку. Это наиболее отчетливо видно в лингвистической терминологии, которая практически вся, за некоторыми исключениями, используются для выдвижения других признаков различной степени сложности. Поскольку на лю -бом развитом национальном языке доля метая-зыковых единиц велика, такие ситуации устойчивы и привычны. Например, знак «предложение» в выражении «Предложение "Я сижу на лекции" — это двусоставное предложение» заменяет предложение «Я сижу на лекции».
2. Родовидовые отношения постоянно используются в речи. Они являются неотъемлемой частью представлений о мире и зафиксированы с помощью специальных категорий, представленных в тезаурусах определенными группами. В силу этого они буквально пронизывают спонтанную и подготовленную устную и письменную
речь. Всякий старший в иерархии знак означает множество младших. Так, знак «птица» в выражении «Слова "воробей" и "ворона" обозначают птиц» используется для номинации видовой разновидности птиц, то есть знаков «воробей» и «ворона».
3. Всякая оценка речи, упоминающая подвергающуюся оценке единицу или совершающая указание на нее, означает другой знак. «<...> буквы лежат, словно спать захотели...» [3]. Слово «буквы», которое само по себе знак, обозначает другие графические знаки.
4. Все указания, упоминания или описания определенных речевых действий, какими бы средствами и способами они не производились, обязательно предполагают использование одного знака для номинации другого. «Я находился в периоде скандала...» [3]. Слово «скандал» указывает на определенный сложный знак.
5. Существует традиция характеризации и номинации человека, базирующаяся на особенностях его речевого поведения. Она проявляется в устойчивом существовании индивидуальном и групповых прозвищ и нарицательных имен. Например, говорун, пустобрех, красноречивый, нудный. Эти имена в любом языке используются устойчиво и постоянно. В предложении «Да и то сказать надо: письменный!» [3] под словом «письменный» подразумевается «умеющий читать и писать».
6. Использование слова в перформативной функции предполагает, что им обозначается другой знак «действие». Особенно отчетливо это видно на примере действий, обязательность которых предполагается существованием социальных договоров. Например, здравствуйте, договорились, я согласен и так далее. Каждое из подобных действий активно представлено в коммуникативном пространстве. «Эх, выпить бы, что ли! В воспоминания, в воспоминания!» [3]. Словом «воспоминания» обозначается то действие, которое предполагает осуществить человек.
Все перечисленные выше типы ситуаций, в которых один знак используется для обозначения другого, последовательно и непротиворечиво включаются в суппозиции Оккама, следовательно, их можно представить через персональную (любой обозначаемый объект), простую (интенция души) и материальную (термин именует сам себя) суппозиции [17].
Существующие классификации знаков не позволяют (в строгом типологическом и структур-
ном определении формы) интерпретировать все случаи функционирования знака в контексте. В частности, за их пределами остается значительное количество фактов, связанных с использованием прецедентных имен собственных, встречающихся в особом виде коммуникативных ситуаций, зафиксированных в процедуре анализа вышеуказанных текстов.
Особое использование знака в данных видах коммуникативных ситуаций невозможно соотнести с перечисленными выше случаями (и с суп-позициями Оккама). Оно имеет место тогда, когда персонаж, четко называемый и функционирующий в одном художественном тексте, до этого функционировал в другом произведении под тем же именем. Примечательно то, что совпадение имен не случайно: оно изначально предусмотрено художественным замыслом автора. Посредством уже знакомого читателю имени автор текста производит сознательную отсылку, таким способом решая задуманные эстетические задачи.
Эти случаи также не являются чем-то уникальным или экстраординарным. Они широко представлены в качестве примера в очерках М. Е. Салтыкова-Щедрина «Благонамеренные речи» и «Господа Молчалины». Герои этих произведений Держиморда и Молчалина взяты из классической русской литературы — комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» и А. С. Грибоедова «Горе от ума» соответственно. Необходимо ого -ворить, что имеются в виду не те случаи, когда имя собственное становится именем нарицательным, а случаи, когда оно называет другого самостоятельного персонажа с аллюзией на предшественника. Но, несмотря на наличие точной отсылки к исходному тексту, которая продуцирует требуемый художественный эффект, эти имена упоминаются совсем не как цитаты. Вопреки известным именам персонажи наделяются характеристиками, которыми они не обладали в исходных текстах. Таким образом, все имена в новых контекстах одновременно сохраняют прежнюю семантику и наделяются дополнительными смыслами, являясь в одно и то же время как самостоятельными, так и несамостоятельными знаками. То есть они одновременно и способны, и не способны функционировать автономно от контекста исходного произведения, так как изолированность ведет к потере их семантики, и, следовательно, тех функций, для реализации которых они предназначались. Итак, знак — имя собственное — од-
новременно обозначает сам себя и не обозначает этого, одновременно отсылает к своему тождеству и не отсылает. Этот знак называется бифокальным.
Различия между структурой знака в традиционном смысле и структурой бифокального знака могут быть представлены в сопоставлении с моделью семиотического треугольника, предложенного Огденом и Ричардсом [14]. Эта модель отражает взаимодействие между тремя основными компонентами знака: самого знака, его интерпре-танта и объекта. Бифокальный знак имеет совершенно другую структуру. В него входят, по крайней мере, два означающих, два сигнификата и два денотата. Следует подчеркнуть, что целостность бифокального знака не определяется тем, что он состоит из двух или более базовых треугольников, а из-за того, что он является неделимой единицей. Бифокальный знак не является составной частью элементарных знаков; это новый тип элементарных знаков с характерной типологической структурой.
Целостностью бифокального знака обусловлены функциональная природа и предназначение самого знака, а также создаваемые им эффекты. Эта целостность является следствием особых типов ситуаций, предназначенных для установления и утверждения нерушимого единства двух наименований двух неодинаковых объектов. То есть появление бифокального знака предрешено автором текста, который стремится особо выделить ту или иную перекличку собственного текста с другим, ранее появившимся текстом.
Хотя бифокальные знаки выступают в номинативной функции, их раздвоенно-цельными означающими бывают не только имена собственные, но и нарицательные имена, а также целые фразы. Приведем пример бифокального знака с означающим «мой дядя».
У А. С. Пушкина находим: «Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог» [4]. Если обратиться к тексту П. Г. Короленко, это: «Мой дядя, сильный, как орлан, Был упакован в жизни круто: Приостанавливал минуту, Преобразить мог жизнь в роман» [5].
Бифокальный знак «мой дядя» может иметь ряд омонимов, как в строках некоего автора с сайта Хохмодром:
«Мой дядя, самых честных правил, Когда в полиции служил. И это делать был он вправе. Да, да! И лошадью не ржи...» [6].
Раздвоенно-цельное означаемое бифокального знака — это не простая сумма означаемых входящих в него компонентов. Сам факт их сближения порождает специальные семантические эффекты тождества и различия, схожести и контрастирования. Это они инкорпорируют существующие текстовые характеристики и символизируют существенные признаки семантики бифокального знака, часто амбивалентной или близкой к амбивалентности. Одновременно находящийся в двух местах, бифокальный знак в этом смысле похож на элементарную частицу в квантовой механике, которая может находиться сразу в двух точках пространства, или на дифтонг в лингвистике, в котором два самостоятельных звука действуют в качестве единого целого.
Вектор создания (возникновения) бифокальных знаков направлен в прошлое, поскольку они возникают при взаимодействии нового и предшествующего текстов. Это свойство отличает их от вектора переименований, который направлен в будущее. Это верно и для случаев, когда знак возвращает себе свое прошлое имя (Нижний Новгород — Горький — Нижний Новгород), кото -рое функционально в будущем, а не в прошлом.
Напротив, бифокальный знак адресует приемника информации именно к прошлой традиции. Это верно и для случаев, когда номинация и значение объекта сначала появляются в каком-либо воображаемом мире (подводный корабль Жюля Верна, робот Карла Чапека и т. п.), а впоследствии этот объект материализуется в реальном мире, бифокальный знак является только отсылкой вновь появившегося имени к предшествующему.
Отдельного внимания заслуживает сопоставление бифокальных знаков и прецедентных феноменов, соотношение которых в общем плане подчинено правилу: любой бифокальный знак, в принципе, можно воспринимать в качестве прецедентного феномена, но далеко не любой прецедентный феномен является бифокальным знаком. Сфера пересечения между этими различными в лингвистическом и семиотическом отношении объектами ограничена именами собственными и номинативными группами, обретающими в новом тексте новую референцию. Важно, что в данном случае к числу имен собственных относятся не только антропонимы. Это могут быть названия
любых объектов. Например, творческие наследия Хорхе Луиса Борхеса и Станислава Лема содержат множество бифокальных знаков — названий литературных произведений, которые самим фактом своего присутствия и художественного воплощения порождают новые воображаемые реальности. С другой стороны, цитаты, а также имена и номинативные группы, которые при использовании в новом тексте сохраняют старую референцию, являются прецедентными феноменами, но не являются бифокальными знаками. Традиционно такие случаи воспринимаются носителями языка как упоминания или отсылки. Их функциональность не предполагает приращения новых смыслов и ограничивается прямым указанием на культурную традицию, с которой ведется тот или иной тип диалога, связанный с актуализацией авторитетности первичного источника.
Множество прецедентных феноменов функционирует во всех функциональных стилях, исключая официально-деловой, но чаще всего привлекает к себе внимание в СМИ. При этом исследователи прецедентных феноменов не проводят разграничения между прецедентными феноменами, бифокальными знаками и случаями их взаимного наложения и весь комплекс фактов интерпретируют как единое целое, что влияет на качество самих интерпретаций. Важно подчеркнуть, что прецедентные тексты выполняют категоризацию уже существующей действительности, а бифокальные знаки всегда создают какие-то ее новые сегменты. То есть для последних в рассматриваемом аспекте превалирующей является генерирующая функция.
Бифокальный знак фиксирует не только новый объект, но его комплексное восприятие в качестве единицы, уже имеющей определенную историю в сфере культуры. Можно утверждать, что бифокальный знак в момент своего возникновения и трансляции всегда имеет перспективный вектор семантического развития, а прецедентный текст может иметь как перспективный (когда он совпадает с бифокальным знаком), так и ретроспективный (когда он не совпадает с ним) вектор семантического развития.
Еще одним критерием разграничения можно считать то, что прецедентные тексты сами по себе могут иметь диффузную природу, то есть отсылать к нескольким текстам одновременно без конкретизации (например, к книге и фильму, стихотворению и романсу и так далее). В то время как бифокальный знак всегда имеет конкретную при-
роду, то есть он отсылает к строго определенным денотатам, совмещающимся в единое целое.
Функциональное сходство между прецедентными текстами и бифокальными знаками одно: те и другие в своем восприятии связаны с фоновыми знаниями адресата. Но это сходство относится к числу внешних, не является содержательным и никак не связано со структурными характеристиками объектов.
Феномен знака со времен Пирса и Соссюра устойчиво привлекает к себе внимание исследователей. Знаки рассматриваются в их соотношении с иными объектами различной широты и сложности, выявляются механизмы их вхождения в коммуникацию. При этом базовая классификация знаков содержательно варьируется, но остается неизменной. В то же время она не позво -ляет интерпретировать всего многообразия знаковых объектов. Существует большой объем фактов, которые оказываются за пределами традиционно выделяемых типов. Описать семиотическую специфику этих фактов можно только с использованием новой классификации. Она не отменяет и не отрицает прежней, а имеет по отношению к ней дополнительный характер. В основе ее лежит учет того, каким образом знак функционирует в контексте. Функционирование знака в контексте как база для выявления его специфических черт указывает на существование двух различных групп ситуаций.
Первая группа — это разнообразные и до сих пор последовательно не типологизированные ситуации, в которых один знак используется вместо другого. Всего таких ситуаций шесть. Каждая из них является интересной в коммуникативном контексте, но не демонстрирует какого-либо неизвестного прежде семиотического потенциала.
Иное дело — вторая группа, которая позволяет обнаружить контексты использования неизвестного ранее типа знака. С точки зрения второй группы употребления в контексте, особым типом знака является бифокальный знак. Это особая семиотическая единица, в которой все компоненты удвоены, а их взаимодействие подчинено наличию между ними двунаправленных связей.
Бифокальный знак никогда не существует в одном отдельно взятом контексте. Он всегда рассре -доточен как минимум между двумя текстами. Он реализует различные функции, а его комплексная двойственная семантика является амбивалентной по самой своей природе.
Верное прочтение любого текста предполагает, в первую очередь, верное прочтение совокупности содержащихся в нем знаков. Использование понятия бифокальный знак и учет выявленных и зафиксированный в статье признаков этого типа знаков позволит с большей степенью последовательности и адекватности воспринимать и анализировать различные тексты. Поскольку бифокальные знаки представляют собой особые структурные и семантические образования, их восприятие приемником информации должно осуществляться не так, как восприятие иных типов знаков.
Ход рассуждений и характер подачи материала в данной статье являются примером анализа текста, содержащего бифокальный знак.
Интерпретация бифокальных знаков, содержащихся в конкретных текстах и высказываниях всегда шире границ данного текста и высказывания. По этой причине бифокальные знаки необходимо оценивать в качестве особых языковых и культурных скреп — факторов, обеспечивающих единство конкретных языков и культур.
Выводы, полученные в рамках данного исследования, в основном ограничены материалом языка художественной литературы и недостаточно полно экстраполированы на семиотическое пространство в целом.
Перспективным представляются такие дальнейшие направления поиска. Во-первых, рассмотреть, как бифокальные знаки представлены в различных функциональных стилях, каким статистическим и содержательным закономерностям подчинено их функционирование там. Во-вторых, необходимы поиски ответа на вопрос «Могут ли бифокальные знаки возникать спонтанно, неосознанно, без участия целенаправленной воли говорящего?». В-третьих, каким функциональным потенциалом обладает использование бифокальных знаков в спонтанной повседневной речи, какие ограничения и приоритеты здесь существуют. И, наконец, можно ли говорить о со -вокупности всех бифокальных знаков как о само -стоятельной семиотической подсистеме или они являются совокупностью локальных разрозненных единиц, выполняющих свои функции по отдельности и независимо друг от друга.
Решение всех этих вопросов позволит создать целостную теоретическую базу для осмысленного использования бифокальных знаков в различных коммуникативных средах.
Список литературы
1. Автономова, Н. С. Клод Леви-Стросс — in memoriam: уроки структурной антропологии и гуманизм XXI века / Н. С. Автономова // Вопр. философии. — 2010. — № 8. — С. 97-107.
2. Лотман, Ю. M. Статьи по типологии культуры. Материалы к курсу теории литературы / Ю. М. Лот -ман. — Тарту, 1973. — 95 с.
3. Осипович-Новодворский, А. Н. Эпизод из жизни ни павы, ни вороны / А. Н. Осипович-Новодвор-ский. — URL: http://az.lib.ru/o/osipowichnowodworskij_a_o/text_0010.shtml.
4. Пушкин, А. С. Евгений Онегин / А. С. Пушкин. — URL: http://ilibrary.ru/text/436/p.2/index.html.
5. Псой Короленко. Тексты песен / Псой Короленко. — URL: http://www.megalyrics.ru/lyric/psoi-korolienko/moi-diadia-dot-silnyi-kak-orlan-byl-obustroien-zhizni-kruto-dot.htm/.
6. Хохмодром. Мой дядя самых честных правил. — URL: http://best.hohmodrom.ru/project. php?prid=95534.
7. Шунейко, А. А. Лакуна и нулевой знак (семиотический аспект) / А. А. Шунейко // Лакуны в языке и речи : сб. науч. тр. / под ред. проф. Ю. А. Сорокина, проф. Г. В. Быковой. — Благовещенск, 2005. — Вып. 2. — С. 86-95.
8. Andersson, F. Groupe ц and "the system of plastic form" — for an evaluation / F. Andersson. — URL: http:// http://epublications.unilim.fr/revues/as/3097, accessed 18.06.2017.
9. Chandler, D. Semiotics: The Basics / D. Chandler. — Routledge, 2007. — 328 p.
10. Eco, U. The Role of the Reader: Explorations in the Semiotics of Texts. Indiana University Press / U. Eco. — URL: http:// http://www.goodreads.com/book/show/10528.The_Role_of_the_Reader, accessed 18.06.2017.
11. Katalius-Boydstun, M. The semiotics of A. J. Greimas: an introduction / M. Katalius-Boydstun. — URL: http:// www.lituanus.org/1990_3/90_3_02.htm, accessed 18.06.2017.
12. Lacan, J. Écrits: The First Complete Edition in English / J. Lacan. — New York, 2006.
13. Murphey, M. G. The Development of Peirce's Philosophy / M. G. Murphey. — Cambridge, 1961. — 432 p.
14. Ogden, C. K. The meaning of meaning / C. K. Ogden, I. A. Richards. — URL: http:// courses.media.mit. edu/2004spring/mas966/0gden%20Richards%201923.pdf, accessed 18.06.2017.
15. Qvarnstrom, B-O. Review: Louis Hjelmslev, Omkring Sprogteoriens Grundlaeggelse; Louis Hjelmslev, Prolegomena to a Theory of Language / B-O. Qvarnstrom // Journal of Symbolic Logic. — 1971. — № 36. — Pp. 153-154.
16. Saussure, F. de. Course in General Linguistics / F. de Saussure. — New York. — URL: http:// faculty. georgetown.edu/irvinem/theory/DeSaussure-Course-excerpts.pdf, accessed 18.06.2017.
17. Stanford Encyclopedia of Philosophy. — URL: http://plato.stanford.edu/, accessed 18.06.2017.
Сведения об авторах
Шунейко Александр Альфредович — доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации, Комсомольский-на-Амуре государственный университет. Комсомольск-на-Амуре, Россия. a-shuneyko@yandex.ru
Чибисова Ольга Владимировна — кандидат культурологии, доцент, доцент кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации, Комсомольский-на-Амуре государственный университет. Комсомольск-на-Амуре, Россия. olgachibisova@yandex.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2018. No. 4 (414). Philology Sciences. Iss. 112. Pp. 174—181.
THE SEMIOTIC TYPOLOGY OF SIGNS: A NEW ACCENT
A. A. Shuneyko
Komsomolsk-on-Amur State University, Komsomolsk-on-Amur, Russia. a-shuneyko@yandex.ru
O. V. Chibisova
Komsomolsk-on-Amur State University, Komsomolsk-on-Amur, Russia. olgachibisova@yandex.ru
The article is written in the context of researches related to the theoretical issues of distributing basic units, to which the sign belongs. The way its nature and structure are understood influences the character of almost all linguistic and semiotic studies. Currently existing classifications of signs reflect the consistency, depth and completeness of signs perception. The analysis of concrete texts proves that beyond their limits there are left quite frequent phenomena that actually function in the space of language. Based on the distribution and apposition methods, the article specifies and reviews the type of signs which have not been previously apprehended by the researchers as self-reliant and have not been analyzed at all. This sign is called a bifocal sign and it is consistently described in terms of its specific features which do not allow mixing it with other types of signs. The results show that an adequate interpretation of any text which includes a bifocal sign is impossible without taking into account the specificity of this sign.
Keywords: a bifocal sign, reference attribution, precedent phenomenon, interpretation of the text.
References
1. Avtonomova N.S. Levi-Stross — in memoriam: uroki strukturnoj antropologii i gumanizm XXI veka [Claude Levi-Strauss — in memoriam: Lessons of structural anthropology and humanism of the XXI century]. Voprosy filosofii [Russian Studies in Philosophy], 2010, no. 8, pp. 97-107. (In Russ.).
2. Lotman Y.M. Stat'ipo tipologii kul'tury. Materialy k kursu teorii literatury [Articles on the typology of culture. Materials for the theory of literature]. Tartu, 1973. 95 p. (In Russ.).
3. Osipovich-Novodvorskij A.N. Ehpizod iz zhizni ni pavy, ni vorony [Episode in the life of any surfactants or crows]. Available at: http://az.lib.ru/o/osipowichnowodworskij_a_o/text_0010.shtml, accessed 18.06.2017. (In Russ.).
4. Pushkin A.S. Evgenij Onegin [Eugene Onegin]. Available at: http://ilibrary.ru/text/436/p.2/index.html, accessed 18.06.2017. (In Russ.).
5. Psoj Korolenko. Tekstypesen [Lyrics]. Available at: http://www.megalyrics.ru/lyric/psoi-korolienko/moi-diadia-dot-silnyi-kak-orlan-byl-obustroien-zhizni-kruto-dot.htm/, accessed 18.06.2017. (In Russ.).
6. Khokhmodrom. Moj dyadya samykh chestnykhpravil [Hohmodrom. My uncle has the most honest rules]. Available at: http://best.hohmodrom.ru/project.php?prid=95534, accessed 18.06.2017. (In Russ.).
7. Shunejko A.A. Lakuna i nulevoj znak (semioticheskij aspekt) [Lacuna and zero sign (semiotic aspect)]. So -rokina Yu.A., Bykovoj G.V. (eds.). Lakuny v yazyke i rechi [Lacunas in language and speech]. Blagoveshhensk, 2005. Iss. 2. Pp. 86-95. (In Russ.).
8. Andersson F. Groupe ^ and "the system of plastic form " — for an evaluation. Available at: http://http:// epublications.unilim.fr/revues/as/3097, accessed 18.06.2017.
9. Chandler D. Semiotics: The Basics. Routledge, 2007. 328 p.
10. Eco U. The Role of the Reader: Explorations in the Semiotics of Texts. Available at: http:// http://www. goodreads.com/book/show/10528.The_Role_of_the_Reader, accessed 18.06.2017.
11. Katalius-Boydstun M. The semiotics of A. J. Greimas: an introduction. Available at: http://www.lituanus. org/1990_3/90_3_02.htm, accessed 18.06.2017.
12. Lacan J. Écrits: The First Complete Edition in English. New York, 2006.
13. Murphey M.G. The Development of Peirce's Philosophy. Cambridge, 1961. 432 p.
14. Ogden C.K., Richards I.A. The meaning of meaning. Available at: http:// courses.media.mit.edu/2004spring/ mas966/0gden%20Richards%201923.pdf, accessed 18.06.2017.
15. Qvarnstrom B-O. Review: Louis Hjelmslev, Omkring Sprogteoriens Grundlaeggelse; Louis Hjelmslev, Prolegomena to a Theory of Language. Journal of Symbolic Logic, 1971, no. 36, pp. 153-154.
16. Saussure F. de. Course in General Linguistics. Available at: http:// faculty.georgetown.edu/irvinem/the-ory/DeSaussure-Course-excerpts.pdf, accessed 18.06.2017.
17. Stanford Encyclopedia of Philosophy. Available at: http:// plato.stanford.edu/, accessed 18.06.2017.
