CC BY
76
УДК 347.6
Е. И. Кобахидзе
СЕМЕЙНОЕ ПРАВО В ЗАПИСЯХ ОСЕТИНСКИХ АДАТОВ
В статье обсуждаются отдельные аспекты семейного права у осетин как одного из значимых нормативных комплексов в системе адатов. Проанализированы условия заключения брака и охарактеризованы его основные формы. Особое внимание уделено таким архаическим формам брака, как полигиния, левират и сорорат. Выполняя важные функции сохранения экономической целостности семьи, они просуществовали у осетин вплоть до 60-х гг XIX в., несмотря на противодействие официальных властей и православной
церкви. Разработанность норм семейного права свидетельствовала о важной роли семьи как коллективного субъекта внутриобщинных правоотношений. В целом нормы семейного права были ориентированы на поддержание баланса правовых и экономических статусов членов традиционной горской общины.
Ключевые слова: осетины, семейное право, экзогамия, формы брака, левират, сорорат, искоренение «вредных» обычаев.
Е. I. Kobakhidze
FAMILY LAW IN THE OSSETIAN ADATS' RECORDS
The article examines some aspects of the Osset-ians family law as an important normative complex in the Adat system. Conditions of marriage are analyzed, and its main forms are characterized. Special attention is paid to such archaic forms of marriage as polygyny, levirate and sororate. Serving to preserve the family's economic integrity, they existed up to 1860s, despite the counteractions of the officials and the Orthodox Church. The detailed character of the family
law proved a significant role of family as a collective subject of inter-community legal relationships. In general, the norms of the family law were supposed to maintain the balance of legal and economic statuses of members of traditional mountain community.
Keywords: Ossetians, family law, exogamy, forms of marriage, levirate, sororate, eradication of "harmful" traditional practices.
В жизни кавказских народов огромную роль играло обычное право (адаты), долгое время сохранявшее роль основного регулятора общественной жизни. В системе общественных отношений горских обществ адаты выступали основным средством социализации индивида, передачи социального опыта последующим поколениям. Во всех северокавказских обществах адаты выполняли важные функции: во-первых, распределение материальных и духовных ресурсов в соответствии с конкретными социальными отношениями, во-вторых -закрепление социально-экономических отношений с помощью специальных общественных институтов (посреднического суда). Те реальные социально-экономические отношения, которые складывались в горских обществах, воздействовали на характер их обычного права, чем объясняются различия, выделяемые исследователями в обычно-правовых системах народов Северного Кавказа.
Адаты регулировали правоотношения практически во всех областях общинной жизни - от
сословно-статусных до внутрисемейных. Судя по записям осетинских адатов, нормы семейного права были достаточно хорошо проработаны. Они отражали представления общества о полоролевых функциях членов этого родственного союза и охраняли экономическую целостность семьи как коллективного субъекта внутриобщинных правоотношений.
В традиционном горском обществе жизнь человека вне семьи воспринималась как анормальное явление. Для этого имелось много причин - как объективных (хозяйственно-экономических), так и субъективных (психологических, сексуальных). Традиционное половозрастное разделение труда в семье предполагало наличие в ней мужчин, женщин и детей. Дети были необходимы и для воспроизводства домашнего хозяйства, и для заботы о родителях, а мальчики - для продолжения рода. Не случайно при отсутствии в семьях наследников мужского пола в дом брался примак (осет. мидзегмой - внутренний муж). Его статус не вызывал уважения, однако такая практика признавалась все же необходимой.
Существовала и другая причина заключения брачных союзов - они расширяли сеть социальных связей, обеспечивавших дополнительную поддержку в неблагоприятные времена. Таким образом, состояние брачности рассматривалось как жизненно важное явление.
У всех кавказских народов брак строго регулировался экзогамными запретами. Запрещались браки между членами одной фамилии и между лицами, происходящими из родственных фамилий, причем эта норма распространялась и на тех, кто носил одну фамилию, но не состоял в родственных отношениях. Ограничения по мотивам родства имели место, как по отцовской, так и по материнской линии. По нормам адата они распространялись до седьмого поколения, по шариату - лишь до третьего с кровными родственниками и до второго с: молочными, а также с некоторыми свойственниками. Особенно строго родственная экзогамия соблюдалась у осетин: здесь запрещались браки между однофамильцами любой степени родства и даже членами разных, но происходящих от одного предка фамилий (осет. зервадэептэе). Нарушение экзогамии рассматривалось как преступление и строго каралось, вплоть до изгнания из общины.
Не менее сильными были сословные ограничения, запрещавшие неравные браки между представителями разных сословий [3, с. 4648]. Требование внутрисословных браков относилось прежде всего к социальной знати, но зачастую соблюдалось и в крестьянской среде, где социальная элита была представлена «сильными фамилиями». Заключение неравных браков между представителями высших и низших сословий имело ярко выраженные юридические последствия: дети, произошедшие от таких союзов, попадали в особую социальную категорию с пониженным статусом, ведущим к ограничению гражданских прав даже при экономической состоятельности.
Что касается конфессиональной эндогамии, то у осетин с середины XIX в. она стала сопрягаться с сословной, поскольку социальная знать была главным образом мусульманского вероисповедания, а крестьянство - христианского. Здесь запрет на браки между представителями разных конфессий накладывался на запрет межсословных браков.
Широко распространенным препятствием к заключению браков являлись враждебные, особенно кровнические отношения между родственниками жениха и невесты.
Осетинская семья в дореформенный период существовала в двух видах - моногамной
и полигамной. Господствующей формой брака оставалась моногамия, при которой брачный союз заключался между двумя супругами. Однако довольно распространенной была и полигиния в форме двоеженства, практиковавшаяся главным образом среди верхушки населения. В этом случае в дом брали вторую жену (осет. номылус), происходившую из низшего сословия и используемую в качестве дополнительной рабочей силы в семейном хозяйстве и в качестве наложницы. Однако полигиния встречалась и в крестьянских слоях населения, где вторую жену брали главным образом из-за бездетности или нетрудоспособности первой. Очевидно, что полигиния объяснялась практическими соображениями ведения домашнего хозяйства, поэтому это явление чаще наблюдалось в малых семьях, а не в больших, где всегда имелось достаточное число рабочих рук.
В традиционном обществе бытовали две основные формы заключения брака: брак по сговору (сватовству, соглашению) и брак похищением (умыканием, уводом, уходом) [3, с. 52-56]. В первом случае необходимыми условиями заключения брака выступали брачный выкуп и выдача приданого.
Важным признаком брака у народов Северного Кавказа являлся его покупной характер, обусловленный наличием калыма, который являлся обязательным условием брака. Ада-ты трактовали калым как выкуп, выдаваемый за невесту ее семье. Его величина зависела как от сословной принадлежности, так и экономической состоятельности вступающих в брак. По шариату калым делился на две части, одна предназначалась родне невесты в качестве брачного выкупа, другая (кебин) - как дар самой невесте, которым она могла распоряжаться в случае вдовства или развода [3, с. 48]. Величина и состав калыма определялись сословной принадлежностью брачующих-ся. У осетин, как и у других народов региона, брак также заключался на основе купли-продажи. Такой способ заключения брака отражал экономические интересы тех семейно-род-ственных коллективов, представители которых вступали в брак. Размер выкупа за невесту (осет. ирзед) определялся социальным статусом брачующихся и их экономическим положением. Для разных сословий существовал свой размер выкупа, однако чем знатнее и богаче были семьи, между представителями которых заключался брачный союз, тем больше был размер выкупа. У христиан, руководствовавшихся адатами, выкуп целиком шел родне невесты, у мусульман, в соответствии с ша-
риатом, родне отходила только определенная его часть, другая же предназначалась самой невесте на случай ее вдовства или развода по инициативе мужа.
Источники отмечают, что по осетинскому обычному праву размер брачного выкупа за невесту был достаточно большим у всех сословий, и выплата калыма была обременительным обычаем. Размер его доходил до 1 ООО руб. серебром, что равнялось стоимости 100 быков [2, с. 40]. После вхождения Осетии в общероссийское административно-правовое пространство размер калыма колебался от 150 до 440 руб.; в 1859 г. по постановлению представителей от осетинского народа максимальный размер калыма был снижен до 200 руб. Однако последующие сборники ада-тов (например, в записи 1866 г.) фиксируют увеличение размеров калыма для всех осетинских обществ. Так, например, в Дигории «у бадилят за девушку полагается 650 руб. ...За вдову калыма 500 руб. ... У дигорцев низшего сословия за девушку уплачивается родным ее 150 руб. и особенно дяде 10 рублей. За вдову 150 руб.». У тагаурцев и куртатинцев ставки калыма были следующие: «У алдар калым как за девушку, так и за вдову 420 руб. ...У фарса-лак и кавдасардов за девушку калым 330 руб., а за вдову 250 руб.». У алагирцев «калым в точности не определен и, смотря по состоянию и условиям, уплачивается в размере от 200 до 360 руб.» [2, с. 67-68].
В случае заключения брака с женщиной из низших сословий размеры калыма были заметно меньше, однако такой брак признавался вполне «законным». Дети же, рожденные от подобных союзов, выделялись в особую социальную категорию (кумайагов - в Дигории и кэевдэесардов - в других осетинских обществах). В записи осетинских адатов сказано, что представители кавдасардов происходили «от слуг, привезенных узданьлагами при переселении в Тагаурское ущелье, и от дочерей фарса-глагов в таком случае, когда узданьлаг купит у фарсаглага дочь его не в жены, а в работницы. Тогда дети, рожденные ею, будут кавдасарды, принадлежащие узданьлагу, хозяину их матери» [2, с. 12]. «Низкое» происхождение вело к сословному неполноправию потомков знати и «именных жен». Так обычное право «компенсировало» нарушение сословной экзогамии, восстанавливая некий общественный баланс.
Со своей стороны, семья невесты давала ей приданое, размер и состав которого не оговаривался ни адатами,ни шариатом,однако в соответствии с договоренностями, к которым
приходили стороны, он соотносился с размером брачного выкупа. В этом случае на размер приданого также влияли общественный вес и экономическая состоятельность фамилии. Не дать приданого или дать слишком мало - значило расстроить брак и получить общественное осуждение. Все имущество, предназначенное невесте в качестве приданого, поступало в ее распоряжение.
Значительные размеры брачного выкупа привели к развитию такой формы заключения брака, как похищение невесты. Но, кроме сугубо экономических, существовали и мотивы психологического свойства: например, желание породниться со знатной и влиятельной фамилией или просто молодечество [3, с. 54]. Несмотря на распространенность, эта форма заключения брака считалась противоправной. Родне похитителя грозило кровомщение, хотя дело могло окончиться и примирением сторон [2, с. 257]. При разных видах похищения полагались различные имущественные компенсации, поступавшие обиженной стороне в обеспечение брачного выкупа.
Довольно распространенным у осетин, как и на всем Северном Кавказе, было также так называемое «люлечное обручение» [2, с. 51] -таким образом можно было намного раньше установить близкие отношения между семьями или даже фамилиями, заранее обеспечить сына женой там, где не хватало женщин, растянуть сроки уплаты брачного выкупа и т. п.
Однако наиболее распространенной формой создания семьи был брак по сговору [3, с. 56-57]. Он выступал в нескольких основных видах, одним из которых был брак по сговору родителей [2, с. 256-257]. В этом случае сговор мог заключаться между родителями как совершеннолетних, так и малолетних или даже еще не родившихся детей.
К браку по сговору совершеннолетних примыкало несколько архаичных форм брака, рассматривавшихся как механизмы облегчения и замены покупного брака и широко распространенных у осетин еще в середине XIX в. Это обменный брак, избавлявший от брачного выкупа; брак отработкой, который, как отмечают исследователи, на Северном Кавказе практиковался только у осетин и ногайцев; левират, который диктовался как экономическими, так и идеологическими соображениями; сорорат, обусловленный также в основном экономическими мотивами.
Правовыми нормами особенно подробно оговаривались условия заключения левират-ного брака, при котором вдова умершего обя-
зана была вторично выйти замуж за представителя семьи ее покойного мужа. «Если после смерти мужа остается жена в доме родителей или братьев его с детьми или бездетная, то родные и братья мужа, не освобождая ее, насильственно принуждают выйти за одного из них замуж, хотя бы этого она и не желала; если же она от этого откажется, то в таком случае отправляют ее к родителям ее и заставляют проживать там, запрещая выходить замуж за другого, без предварительного позволения родственников прежнего мужа; а с взявшим ее в замужество, без подобного позволения, имеют мщение и вражду» [2, с. 50]. В институте левиратного брака реализовывался принцип «вдова - собственность семьи ее покойного мужа», охранявший экономическую целостность семейного союза.
Сороратные браки заключались по тем же соображениям имущественной выгоды. При такой форме брака овдовевший мужчина брал в жены сестру своей умершей жены, в этом случае необходимость вторичной уплаты калыма либо отпадала вообще, либо он выплачивался в значительно меньших размерах.
Нормами обычного права регулировался и брачный возраст, который для мужчин определялся 15-16 годами, для женщин - 12-14 [1, с. 117], хотя обычно браки заключались в старшем возрасте. Достижение брачного возраста являлось необходимым и достаточным условием вступления в брак. Взаимного согласия брачующихся не требовалось. По обычному праву осетин минимальный брачный возраст девушек составлял 13-14 лет, для юношей же возрастные границы строго не определялись. Однако уже после 1858 г. возрастные пределы для вступления в брак строго оговаривались для обоих полов: например, сватовство разрешалось при достижении женихом шестнадцатилетнего возраста, невестой - двенадцатилетнего, замужество невесте дозволялось с 15 лет [2, с. 51, сноска 1].
В реальности из-за больших размеров брачного выкупа мужчины вступали в брак достаточно поздно. У разных сословий брачный возраст определялся по-разному. Так, в среде социальной знати брачный возраст понижался для мужчин и повышался для женщин, поскольку здесь легче было собрать все необходимое в счет уплаты брачного выкупа, с одной стороны, и не возникало особой необходимости в скорейшем приобретении дополнительных рабочих рук - с другой. У низших сословий нередко или мужчины женились значительно позже, или уже взрослая девушка бралась в
жены малолетнему сыну, чтобы можно было использовать ее в качестве работницы.
Брак прекращался либо вследствие смерти одного из супругов, либо вследствие развода. Первая форма прекращения брака была наиболее распространенной. После смерти супруга начинался раздел семейного имущества, механизмы которого оговаривались в обычно-правовых нормах. Если умирала жена, то все ее имущество переходило к мужу. Дети наследственными правами не обладали.
Что касается развода, то у народов Северного Кавказа он был достаточно редким явлением. Инициатором развода мог выступать только мужчина. Обычно основаниями для развода являлись бездетность женщины, ее неизлечимая болезнь или прелюбодеяние. Если же основания для развода казались родственникам жены (не только членам ее семьи, но и представителям более широких родственных объединений) недостаточно убедительными, то в таком случае развод трактовался как личное оскорбление и мог повлечь за собой кровную месть. После развода по инициативе мужчины он терял право на возвращение калыма; если жена сама уходила от мужа, то ее родня обязана была возвратить калым. Дети оставались в семье отца, однако шариат позволял матери воспитывать детей до семилетнего возраста.
У осетин условия прекращения и расторжения брака обычным правом четко не определялись. Чаще всего поводом к расторжению брака становились бездетность жены или ее физические недостатки.
Но если медиаторский суд не находил достаточными основания, по которым муж оставил свою жену, это могло повлечь негативные последствия для мужчины. Например, он терял право на возвращение имущества, уплаченного в качестве брачного выкупа в пользу родственников жены и, более того, обязывался выплатить штраф. Такие же последствия могли иметь место и для женщины, покинувшей своего мужа без особых на то оснований. Ее родственники в этом случае обязывались вернуть уплаченный за нее выкуп. Кроме того, муж, которого оставила жена, мог требовать возвращения части брачного выкупа и в том случае, если для ее ухода все же имелись веские причины. Адаты сообщали: «Муж имеет право, когда ему угодно, прогнать от себя жену и получает тогда от ее родственников половину заплаченного им за нее калыма... Ежели жена не хочет жить с мужем и уйдет от него, то отец или братья ее должны заплатить оставленному ею мужу 45 коров, и если она впоследствии
выходит замуж, то новый ее муж должен заплатить старому, оставленному ею мужу, опять 45 коров» [2, с. 27].
Однако женщине редко предоставлялось право на развод даже при наличии серьезных оснований. Как правило, инициатором развода выступал муж. Разведенную жену, по чьей бы инициативе ни был расторгнут брак, порицали, кроме того, она не имела права забрать с собой детей, которые при разводе оставались в семье мужа.
Основными юридическими последствиями развода являлись операции с имуществом, уплаченным в качестве брачного выкупа. Его судьба решалась исходя из конкретных обстоятельств развода.
Повторные браки допускались для обоих полов, при этом считалось более приличным, если они заключаются с вдовами или с разведенными, хотя мужчин это касалось все же меньше, чем женщин. Вдова, выходя замуж, должна была оставить родне мужа детей и брачный выкуп. Считалось также, что если у вдовы несколько детей, то она вправе посвятить себя их воспитанию, о чем она должна была сообщить родственникам покойного мужа. В таком случае она уже не выходила замуж, оставаясь жить в доме мужа на попечении его родных.
В таком виде семейное право у осетин функционировало вплоть до конца 50-х гг. XIX в., когда внутренняя жизнь местных обществ оказалась в зоне повышенного внимания правительственной администрации и духовных властей. По мнению экзарха Грузии архимандрита Евсевия, растущая опасность ислами-зации населения при отсутствии контроля со стороны православного духовенства могла привести к укоренению шариата на местной «языческой» почве. Поэтому экзарх полагал необходимым ограничить пределы действия обычно-правовых норм (трактуемых как возврат к «язычеству» и потому «вредных» для православной церкви). Особое внимание архиепископ обратил на нормы, связанные с обычаем заключения левиратных и сороратных браков, выплатой калыма, двоеженством и межконфессиональными браками. К его просьбе «об отобрании у христиан-двоеженцев лишних жен; об отобрании у магометан... христианских женщин и о приказании осетинским христианам, живущим в браке, не благословленном церковью, обвенчаться» [4, л. 1-1 об.] прислушались в штабе войск Левого крыла [4,
л. 9]. Начальнику Военно-Осетинского округа полковнику Мусе Кундухову было настоятельно рекомендовано немедленно выполнить все распоряжения экзарха и окончательно устранить «вредные для церкви» народные обычаи [4, л. 14].
Для принятия новых правил в 1859 г. был созван «величайший народный сбор». На нем, помимо норм, относящихся к уголовно-правовой сфере применения адатов, были пересмотрены некоторые частные аспекты гражданско-правовых отношений, касающихся левирата, брачного выкупа, наследования, поминальных расходов. Несоблюдение принятых постановлений каралось внушительным штрафом в размере 100 руб. серебром. «Народное постановление» закреплялось циркуляром начальника округа, контроль же возлагался на старшин, которые обязывались докладывать начальству обо всех случаях нарушения нового порядка.
Однако властям не удалось сразу ликвидировать существовавшие обычаи, связанные как с «двоеженством», так и с практикой заключения левиратных, сороратных и межконфессиональных браков [4, л. 62-65об.]. Окончательному их изживанию, очевидно, мешала не только укорененность в сознании горца, но и вполне рациональная подоплека, обусловленная спецификой традиционного быта и хозяйствования и обеспечивавшая горскому социуму выживание в сложных условиях жизнеобеспечения.
Таким образом, семейное право составляло одну из наиболее важных сфер традиционной юридической практики в горских обществах Северного Кавказа, в том числе и у осетин. Его разработанность свидетельствовала о значимой роли семьи и брачно-семейных отношений в поддержании баланса в социально-экономической и правовой жизни традиционного горского социума, сдерживании партикулярных интересов отдельных семей в целях сохранения мирных отношений внутри сельской общины. В основе адатов, регулирующих брач-но-семейные отношения, лежали укорененные в веках и в общественном сознании нормы, обусловленные спецификой традиционного жизнеустройства и потому имевшие вполне рациональное происхождение. Как и в других сферах внутриобщинной жизни, адаптивные механизмы, заложенные в нормах семейного права, обеспечивали горскому социуму его выживание и простое воспроизводство.
Литература и источники
1. Леонтович Ф. И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса: Типография П. А. Зеленого, 1882. Вып. 1. 447 с.
2. Леонтович Ф. И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса: Типография П. А. Зеленого, 1883. Вып. 2. 403 с.
3. Смирнова Я. С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа (вторая половина Х1Х-ХХ в.). М.: Наука, 1983. 264 с.
4. Центральный государственный архив РСО-А. Ф. 25. Оп. 1. Д. 5.
References
1. Leontovich F. I. Adaty kavkazskih gorcev. Materialy po obychnomu pravu Severnogo i Vostochnogo Kavkaza (The Adats of Caucasian mountaineers. Materials on the North and East Caucasus common law). Odessa: P. A. Zelenyi's Printing house,
1882. Issue 1. 447 p.
2. Leontovich F. I. Adaty kavkazskih gorcev. Materia ly po obychnomu pravu Severnogo i Vostochnogo Kavkaza (The Adats of Caucasian mountaineers. Materials on the North and East Caucasus common law). Odessa: P. A. Zelenyi's Printing house,
1883. Issue 2. 403 p.
3. Smirnova Ja. S. Sem'ja i semejnyj byt narodov Severnogo Kavkaza (vtoraja polovina XIX-XX v.) (Family and family mode of life of the peoples of the North Caucasus (the second half of the XlXth - the XX c.). Moscow: Nauka Publ., 1983. 264 p.
4. Central State Archive of the Republic of North Ossetia - Alania. F. 25. Inv. 1. C. 5.
УДК 930.1(470.6)
Т. А. Колосовская
РОССИИСКИЕ ВОЕННЫЕ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА ХУМ1-Х1Х вв.: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ
АСПЕКТЫ ТЕМЫ
Статья посвящена рассмотрению отечественной историографии темы участия российских военных в изучении Северного Кавказа XVI11—XIX вв. и их роли в политике памяти, направленной на формирование императивов общеимперской идентичности в регионе. На основе анализа многочисленных работ по проблемам включения Северного Кавказа в российское государственное простран-
ство подчеркивается научная актуальность темы и необходимость продолжения ее изучения с привлечением широкого круга архивных материалов.
Ключевые слова: отечественная историография, Северный Кавказ, российско-северокавказские отношения, российские военные, научно-практическая деятельность.
Т. A. Kolosovskaya
RUSSIAN MEN OF ARMS IN THE SOCIAL AND CULTURAL SPACE OF THE NORTH CAUCASUS IN XVIII-XIX cc.: THE HISTORIOGRAPHY CONTEXT
The article gives an overview of modern historiography as regards the participation of Russian soldiers in studying the Caucasus in XVIII-XIX cc. The study specifies their role in the policy of memorialisation and foundation of memory in order to form the all-imperial self-identification. Based on the analysis of numerous works and books on different aspects of the Caucasus
enclosure into the Russian state the article emphasizes the topicality of the study and the necessity of its further research with the reference to archive primary sources.
Key words: russian historiography, North Caucasus, Russian-North Caucasus relations, Russian men of arms, scientific and practical activity.
Вооруженные силы занимают особое место в истории развития российской государственности. На протяжении веков армия не только служила гарантом защиты страны от внешней агрессии, но и выполняла функции, далеко выходящие за рамки чисто военных, как один из важнейших государственных институтов. В имперский период российской истории, по мере расширения государственных границ и при-
соединения новых территорий армия активно включалась в изучение окраин страны, тем самым способствуя их интеграции в общероссийское пространство.
Значительный интерес в этом отношении представляет научно-практическая деятельность российских военных на Северном Кавказе в XVIII—XIX вв., в ходе присоединения региона к Российской империи, его интеграции
