CC BY
155
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2014. №1(35)
УДК 81.' 367.3
СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ СЛОВ С НЕПОЛНОГЛАСИЕМ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПЕРЕВОДАХ
© Ж.К.Киынова
В статье рассматривается история слов с неполногласием в русском языке и их передача на казахский язык на материале переводов произведений А.С.Пушкина, осуществленных различными казахскими поэтами и писателями, а также описываются переводческие трансформации, которые позволяют сохранить семантико-стилистическое своеобразие славянизмов-поэтизмов с неполногласием.
Ключевые слова: слова с неполногласием, славянизм, поэтизм, дублетные слова, культурно-историческая информация, семантико-стилистическое своеобразие.
Известно, что значительное количество заимствований из старославянского (церковнославянского) языка составили слова с неполногласием, которые на протяжении нескольких веков сосуществовали в русском языке со своими исконно-русскими полногласными дублетами: глас - голос, среда - середа, брег - берег, время - веремя, злато - золото, плен - полон и т.д. Слова с неполногласием имели разную «судьбу» в лексической системе русского языка: одни из них, например, среда, время, страна, власть, мрак ассимилировались в русском языке и вошли в состав общеупотребительной лексики, более того, воспринимаются носителями русского языка как «свои» слова, в то время как другие - град, глас, злато, брег, врата, древо, хлад - «обрели» с течением времени особый стилистический «статус» - выражение абстрактного, возвышенного и поэтического содержания.
Вопросы соотношения дублетных слов с полногласием и неполногласием всегда оставались в поле зрения исследователей. Так, во второй половине XX в. появилось большое количество работ относительно функционирования этих параллелей в языке древнерусских памятников Х1-Х1У вв., фольклорных произведений и художественной речи, особенно поэзии конца XVIII -начала XIX вв. (Р.М.Цейтлин [1], Л.К.Граудина [2], Т.Н.Кандаурова [3], О.Г.Порохова [4] и др.). История некоторых слов с неполногласием в русском языке стала предметом отдельного изучения в трудах М.А.Соколовой [5], О.И.Смирновой [6] и др. В современных исследованиях слова с полногласными и неполногласными корнями рассматриваются с позиции их словообразовательного потенциала (И.С.Улуханов [7], Л.М.Устюгова [8]).
Длительное взаимодействие книжных и народно-разговорных элементов в русском языке характеризовалось различными семантико-сти-
листическими процессами, которые хорошо описаны в книге И.С.Улуханова «О языке Древней Руси»: «Довольно много славянизмов закрепилось в русском языке, несмотря на то, что в живой речи были русские слова, имевшие то же самое значение. Славянизм благо, например, очень рано вытеснил из употребления древнерусское слово болого (этот корень сохранился, правда, в названии города Бологое). Слово болого - «добро» отмечено в очень немногих древних памятниках, например, в «Русской правде»: «... ему болого дЪлъ [т.е. делал] и хоронилъ товаръ его. Вместе с тем значительное число славянизмов, употреблявшихся в течение длительного времени в светской литературе, в конечном счете вышло из употребления. В то же время члены таких пар, как градъ - город, брегь - берегь, долгое время употреблялись в одних и тех же памятниках, даже в одном и том же контексте: «поидоша через мост в город; града ж того некто житель везе рвом в баню отца своего мыти» («Повесть о Шемякином суде», XVII в.). Слова типа градъ, злато, древо, брег, врата и т. п. окончательно вышли из употребления довольно поздно - во второй половине XIX в., а в поэзии отмечены и еще позже. Корни этих слов зачастую сохраняются в составе производных и сложных слов: Волгоград, безбрежный, обезглавить, древесина» [7: 160].
На наш взгляд, семантико-стилистическое своеобразие слов с неполногласием заключается в том, что они как стилистически маркированные архаизмы, составившие ядро традиционно-книжной лексики, использовались в художественной речи, особенно поэтической, в различных стилистических целях: как средство стилизации, в качестве образных слов, имеющих различные оттенки в значениях. Слова с неполногласием, в отличие от своих полногласных исконно-русских синонимов, обладали не только широкой сетью
абстрактных значений, но развитой системой переносных метафорических и символических значений. Например, для русского языка злато и золото - это не только разные произношения одного и того же слова, имеющие в определенных случаях идентичные значения, а стилистически дифференцированные слова, в семантике которых изначально наблюдались оттенки в значениях, что нашло отражение и в производных словах. «Оба слова имеют по существу одинаковую семантическую схему. Они обозначают: 1. Золото. 2. Деньги. 3. Изделия из золота или содержащие золото (украшения, иконы, посуда, ткани и т.п.) 4. Позолота. 5. Золотая нить, пряжа. Но «наполнение» этой схемы значительно отличается. Первое значение у слова золото богаче конкретными сочетаниями: красное, аравийское, китайское, немецкое золото. Богаче сочетаниями и знач. 5: волоченое, пряденое, сканое золото. Злато употребительнее тогда, когда речь идет не столько о конкретных самородках или деньгах, сколько о богатстве вообще (Недаром «все куплю, - сказало злато». Не золото!). У слова злато шире и разнообразнее знач. 2: Деньги, богатство вообще. Переносно-отвлеченное значение слова проявляется и в его производных: златоблеща-ние, златоблещанный, златоверый, златовласый, златогривый, златоглаголивый, златозарити, златозарный, златокование, златоковачъ, зла-толиятель, златоперсистый, златописанный, златоподобный, златословъ, златоустъ и др. (всего 76 слов)» [9: 86].
Особая традиция использования славянизмов в качестве образных средств порождает определенные трудности их перевода на другие языки, особенно на неродственные, что объясняется особенностями функционально-стилистического устройства различных языков. Несмотря на то что стилистическая маркированность и устойчивая оценочность слов с неполногласием обуславливает их «непереводимость» на другие языки, в частности на казахский, наличие словарных эквивалентов, передающих предметное, вещественное значение этих слов, не дает основания относить их к разряду безэквивалентной лексики: злато - алтын, глас - дауыс, древо - агаш, младой - жас, град - цала и др. Слова с нейтральными эквивалентными значениями в денотативном плане не передают функционально-стилистическую окраску славянизмов, что приводит к стилистической трансформации, а значит, утере их образно-смысловых значений при переводе. Между тем идея переводимости, противопоставленная непереводимости, становится центральной проблемой переводческих исследований последних лет. О степени переводимости
славянизмов на другие языки Т.Б.Радбиль пишет: «... Возьмем в качестве иллюстрации такую существенную переводческую проблему, как русские поэтизмы-церковнославянизмы на фоне наличия в языке практически полного собственно русского смыслового коррелята (град - город, врата - ворота и пр.). С этой точки зрения трудно достичь высокой степени переводимости такого, например, выражения, как Красуйся, град Петров... Здесь именно в ценностном аспекте нельзя обойтись простым номинативным соответствием со значением «город» [10]. В этой связи наблюдения над переводами слов с неполногласием на казахский язык позволяют определить переводческое преобразование текста, обусловленное необходимостью сохранения семан-тико-стилистического своеобразия славянизмов.
Материалом для анализа перевода поэтических текстов послужили произведения классика русской литературы XIX века А.С.Пушкина, что обусловлено несколькими причинами: во-первых, А.С.Пушкин в своем творчестве широко использовал славянизмы как в качестве поэтизмов, так и как средство стилизации; во-вторых, в советский период перевод художественных произведений приобретает масштабный характер, что было связано со взаимодействием национальных литератур. Обзор казахской переводной литературы показал, что наибольшее число переводов на казахский язык составляют произведения А.С.Пушкина, которые переводились на протяжении почти целого столетия (XX в.) известными и талантливыми казахскими поэтами и писателями (А.Кунанбаев, И.Жансугуров, К.Шангитбаев, А.Тажибаев, Т.Жароков и др.). Такое количество переводов (существует несколько переводов одних и тех же произведений, осуществленных разными авторами) позволяет сравнить их, определить способы передачи славянизмов на казахский язык, описать переводческие трансформации, способствующие достижению стилистической эквивалентности. Рассмотрим некоторые из них.
Славянизм глас был одним из наиболее распространенных и по количеству употреблений преобладал на русизмом голос, что объясняется его широким употреблением именно в значениях переносных. Перенос в сторону отвлеченного значения может быть естественным развитием собственного значения слова, тогда как перенос по типу олицетворения отражается обычно в устойчивых формулах, источники которых чаще всего известны: «глас радости и веселья», «глас Бога». Например, глас «звук речи; голос, речь», но в употреблении глас (чего) создает переносное значение «веление, зов» (чувств, совести и
пр.). Именно в этом значении употребляется это слово в известном, пафосном стихотворении А.С.Пушкина «Во глубине сибирских руд»: ... Любовь и дружество до вас // Дойдут сквозь мрачные затворы, // Как в ваши каторжные норы //Доходит мой свободный глас [11: 160]. Это стихотворение было переведено на казахский язык в разные годы И.Жансугуровым (1936 г.), Г.Ормановым (1949 г.), К.Аманжоловым (1953 г.) и К.Шангитбаевым (1975 г.) [12]. Сопоставим перевод сочетания свободный глас, в котором ярко выражена стилистическая экспрессия гражданственности:
... Как жарып азап шд^ ... ТYнерген капас азабынды, Yнгiрге,
Сиякты жетюзгешм Шыркаган дауысым азат унд1, жол табар,
Достык та, махаббат та Камауда жаткан жетер эл>ак, сендерге
Как жарып берш Махаббат, достык
корган, карангыны... апарар...
(пер. И.Жансугурова) (пер. Г.Орманова)
... Ершаз енген сонау
вдерще, Естiлер менщ еркт
ушм барып. Дэл солай махаббат
пен достык бiрге Жетедi тас камалын
б^зып-жарып... (пер. К.Аманжолова)
... Жеткендей менiн ураным Зынданнан еткен кат-кабат, Капастын б^зып б^гауын, Жарк етер достык, махаббат. (пер. К.Шангытбаева)
Переводчики осознавали, что перевод этого стихотворения ставит перед ними определенные задачи, обусловленные его общественно-политическим содержанием, и, соответственно, использованием торжественно-приподнятых слов. На наш взгляд, И.Жансугуров и К.Аманжолов заменили сочетание «свободный глас» его функциональными эквивалентами «азат Yн» и «еркiн Yн», поскольку казахское слово <^н», особенно в сочетании со словом «азат», в семантике которого, помимо основного значения «свободный», содержатся дополнительные смысловые оттенки, необходимые для воссоздания гражданской патетики всего стихотворения, передает образно-метафоричное значение слова «глас» в значении «зов, веление сердца, слова поддержки» и сохраняет стилистическую структуру контекста на языке перевода. Казахское слово «еркш», т.е. «свободный, вольный», в одних случаях употребляется в качестве прилагательного, в других -как наречие, поэтому может быть использовано в целях адекватной замены таких сочетаний, как «свободная жизнь», «сидеть непринужденно»,
«свободно разговаривать» и др. Напротив, Г.Орманов при переводе стилистически маркированного славянизма глас обходится простым номинативным соответствием «дауыс», т.е. «голос, звук», который чаще используется для обозначения природного, физического голоса, например, «жуан дауыс» - «низкий голос», «конырау дауысы» - «звон колокола». Однако переводчик восполняет этот пробел посредством сочетания с прилагательным «шыркаган» (петь громко, высоким голосом), что приводит к нарушению привычной сочетаемости слов. К. Шангитбаев для воссоздания риторичности и высокого стиля, в котором было написано послание декабристам, использовал слово уран: 1. лозунг; призыв; девиз. ¥ран тастау - призывать; выдвинуть лозунг. 2. уст. боевой клич (во время битвы). ¥ран шацыру - кликнуть боевой клич [13: 673]. Видимо, поэт-переводчик стремился таким образом воссоздать гражданско-патетический ореол стихотворения, несмотря на то, что семантика славянизмов как высоких слов с торжественно-приподнятой окраской в гражданской поэзии усложняется, обрастает дополнительными оттенками смысла и приобретает общественно-политическое звучание. Таким образом, применение метода сопоставления переводов с их оригиналами позволило сравнить несколько переводов одного и того же стихотворения, осуществленных разными поэтами-переводчиками в различной хронологической последовательности, выявить функционально-эквивалентные языковые единицы и пути преодоления трудностей перевода, связанных с различием лексико-стилистической базы русского и казахского языков.
Большинство романтических произведений было переведено на казахский язык поэтом, отличным знатоком русского языка, литературы и культуры Таиром Жароковым, который сумел сохранить в переводе мелодичность стиха, а также богатство и разнообразие его языка. В поэме А.С.Пушкина «Кавказский пленник» часто встречается прилагательное с неполногласием в корне младой, которое использовалось в качестве поэтизма для образной характеристики молодых влюбленных людей: ... Люби меня; никто .... СYЙ меш, кыз
доныне болгалы емiрiмде
Не целовал моих очей; Керген жок нэркес,
кара кезден ешюм CYЙiп
К моей постели Черкестщ солкылдаган одинокой бозбаласы,
Черкес младой и Киылган нэркес кезд^ черноокой кара касты
Не крался в тишине ночной (А.С.Пушкин «Кавказский пленник»)
Жаныма кeрпемдi ашып енген емес (пер. Т.Жарокова)[12]
Слово младой переводится словом бозбала: юноша; молодой парень; неженатый паренек. Цырмызы цызыл ж1бек бозбалалар - поэт. цветущие юноши [13: 236]. При переводе актуализирована национальная традиция возрастных разграничений, поэтому Т.Жароков выбрал в качестве функционального соответствия слово боз-бала, которое согласно возрастной и половой градации человека, принятой в казахской культуре (в казахском языке для обозначения определенного возраста и пола человека начиная с рождения до самых преклонных лет существуют соответствующие слова), употребляется по отношению к молодым людям мужского пола от шестнадцати до девятнадцати лет и в некоторых контекстах может выступать как средство художественной выразительности.
Думается, что именно контекстуальный анализ подтверждает авторскую версию перевода и выбор того или иного слова в качестве межъязыкового соответствия непосредственно зависит от контекста, в которое «попадает» слово, так как оно в художественном тексте является творческой единицей и потому выходит за рамки лексикографической трактовки. Так, прилагательное младой в русско-казахском словаре имеет только одно словарное соответствие, которое по семантике адекватно исконно русскому полногласному прилагательному молодой, имеющему равнозначное номинативное значение: младой прил. поэт. устар. жас. Младое племя - жас ^рпа^; младые годы - жастьщ кез; и стар, и млад - кэрi де, жас та » [14: 543]. Между тем переводчики не заменяют славянизмы словарным соответствием, а стремятся к сохранению их стилистического своеобразия. Обратимся к переводу другого отрывка из поэмы А.С.Пушкина «Кавказский пленник»:
... Но нет черкешенки ... Бiра^, жо^ жап-жас
младой с^лу черкес ^ызы,
Ни у брегов, ни под го- Тауда да, жагада да рой. кершбедь..[12]
В этом случае Т.Жароков слово с неполногласием младой заменяет превосходной формой прилагательного со значением усиления качества предмета жап-жас, т.е. «очень молодой», «молоденький», в разговорной речи - «молодой-премолодой», «молоденький-премолоденький». В казахском языке одна из форм превосходной степени прилагательных образуется с помощью
прибавления к первому слогу слова буквы п-, например, жап-жасыл, цът-цызыл, сап-сары, так называемый усилительный слог, употребление которого придает высказыванию эмоциональность и экспрессию. Такие парные слова, характеризующие модальность казахского языка, используются для выражения оценочных характеристик и усиливают выразительность письменной и устной речи. Подобные переводческие трансформации позволяют передать стиль оригинала и создать стилистическую структуру текста на языке перевода. Например, Н.И.Дзенс, И.Р.Перевышина и В.А.Кошкаров приводят пример трансформации, обусловленной необходимостью передать в переводе функционально-стилистическую окраску слова: «Пресветлых очей нет» (А.Н.Толстой) - «Fur immer hatten sich die hellen Augen geschlossen». Трансформация обусловлена переводом поэтизма очи, которому в языке перевода нет стилистически маркированного слова. «Однако в целом стилистическая окраска фразы сохраняется за счет перераспределения экспрессивных оттенков между лексическими единицами ПЯ, а также за счет изменения синтаксической структуры предложения: изменения конструкции и порядка слов, введения дополнительных слов и т.д.» [15: 70].
Интересным представляется перевод на казахский язык многозначного слова хлад, которое имеет свою историю семантического развития: «В древнерусском письменном языке слово хладъ, выражая понятие охлаждения, соответствующее представлениям говорящего о норме, приобретает положительные значения: «приятная свежесть», «прохлада», «освежающая роса, влага», а выражая понятие охлаждения, не соответствующее представлениям о норме, выступает в соответствующих контекстах в значении «сильный холод, стужа» [15: 186]. Слово с неполногласием хлад, в отличие от полногласного синонима холод, имело противоположные значения: с одной стороны, «сильный холод, стужа», с другой -«прохлада, приятное охлаждение». В таком случае перевод осуществляется не по словарным соответствиям (лексическим параллелям), а посредством контекстуально-синонимических замен: ... Ложится в поле ... Басады тYнде м^нар
мрак ночной ^ара жерд^
От волн поднялся Тол^ыннан еседi жел ветер хладный. цоцыр салцын;
Уж поздно, путник Жортымпаз жас
молодой! жолбарыс, кYн кешiрдi
Укройся в терем наш Крнып кет бiздщ
отрадный. мынау ордага алтын.
(А.С.Пушкин (пер. А.Тажибаева)[12]
«Руслан и Людмила»)
Эпитет цвета цоцыр (коричневый) - один из самых распространенных в концептосфере казахского языка, который ассоциируется со степными пейзажами, с природными явлениями приятной, свежей прохлады: цоцыр ky3 (прохлада осени, осений пейзаж в коричнево-желтой палитре цветов), цоцыр жел (прохладный, свежий ветерок), цоцыр кеш (прохладный вечер) и др. На наш взгляд, выражение цоцыр салцын (прохлада) воссоздает эмоционально-экспрессивные значения славянизма хлад, которое в художественной речи преимущественно используется для стилизации речи.
Таким образом, переводимость славянизмов, значительную часть которых составляют слова с неполногласием, определяется сохранением их семантико-стилистического своеобразия. При переводе славянизмов на другие языки необходимо осознавать, что их функционирование связано с воспроизведением той эпохи, в которой жил автор. Поэтому переводчик является не только интерпретатором семантического объема переводимого оригинального произведения, но и становится активным интерпретатором его национально-культурной и функционально-стилистической специфики.
1. Цейтлин Р.М. Из истории употребления неполногласных и полногласных слов-вариантов в русской художественной речи конца XVIII - начала XIX века // Образование новой стилистики русского языка в пушкинскую эпоху. - М.: Наука, 1964. - С. 225 - 284.
2. Граудина Л.К. К истории неполногласных вариантов в русской поэзии второй половины XIX века: автореф. дисс. ... канд. филол. наук. - М., 1963. - 25 с.
3. Кандаурова Т.Н. Лексика с неполногласными и полногласными сочетаниями в корнях древнерус-
ских памятников XI-XIV вв.: автореф. дисс. ... докт. филол. наук. - М., 1974. - 34 с.
4. Порохова О.Г. Полногласие и неполногласие в русском литературном языке и народных говорах. - Л.: Наука, 1988. - 263 с.
5. Соколова М.А. Из истории слов город и град // Ученые записки Казанского гос. пед. ин-та. Вопросы теории и методики изучения русского языка. Вып. 77. - Казань, 1970. - С. 17 - 22.
6. Смирнова О.И. Об особенностях семантики слова хлад (к проблеме энантиосемии) // Вопросы исторической лексикологии и лексикографии восточнославянских языков: К 80-летию член-корр. АН СССР С.Г.Бархударова. - М.: Наука, 1974. -С.184 - 193.
7. Улуханов И. С. О языке Древней Руси. - М.: Азбуковник, 2002. - 256 с.
8. Устюгова Л.М. Слова с полногласными и неполногласными корнями в системе словообразования русского языка: дисс. ... докт. филол. н. - Ужгород, 2000. - 444 с.
9. Богатова Г.А. История слова как объект русской исторической лексикографии. - М.: изд-во ЛКИ, 2008. - 228 с.
10. Радбиль Т.Б. Переводимость как феномен межъязыкового взаимодействия // Логический анализ языка. Перевод художественных текстов в разные эпохи. - М.: Изд-во «Индрик», 2012. - С. 7 - 18.
11. Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. - Т. 2 : Стихотворения 1825-1836 годов - М.: Современник, 1982. - 575 с.
12. Пушкин А.С. Тандамалы шыгармалар. - Т. 1: влендер мен поэмалар. - Алма-Ата: КазОГИЗ, 1975. - 779 б.
13. Казахско-русский словарь / 50000 слов. - Алматы: Дайк Пресс, 2008. - 962 с.
14. Русско-казахский словарь / под ред. Н.Т.Сауран-баева, Г.Г.Мусабаева, Ш.Ш.Сарыбаева. - Алматы: Дайк-Пресс, 2005. - 1152 с.
15. Дзенс Н.И., Перевышина И.Р., Кошкаров В.А. Теория и практика перевода. - СПб., 2007. -558 с.
SEMANTIC-STYLISTIC FEATURES OF THE WORDS WITH NEPOLNOGLASIYE (LOSS OF VOWEL) IN LITERARY TRANSLATIONS
Zh.K.Kiynova
The article considers the history of words with nepolnoglasiye (loss of vowel) in Russian and their representation into the Kazakh language. The research is based on A.Pushkin' works translated by Kazakh poets and writers. The paper also describes translation transformations which enable to preserve semantic-stylistic originality of Slavonic poetizms containing nepolnoglasiye (loss of vowel).
Key words: words with nepolnoglasiye (loss of vowel), slavyanizm, poetizm, doublet words, cultural and historical information, semantic-stylistic originality.
1. Cejtlin R.M. Iz istorii upotrebleniya nepolnoglasnyx i polnoglasnyx slov-variantov v russkoj xudozhestven-noj rechi konca XVIII - nachala XIX veka // Obra-zovanie novoj stilistiki russkogo yazyka v pushkin-skuyu e'poxu. - M.: Nauka, 1964. - S. 225 - 284. (In Russian)
2. Graudina L.K. K istorii nepolnoglasnyx variantov v russkoj poe'zii vtoroj poloviny XIX veka: avtoref. diss. ... kand. filol. nauk. - M., 1963. - 25 s. (In Russian)
3. Kandaurova T.N. Leksika s nepolnoglasnymi i pol-noglasnymi sochetaniyami v kornyax drevnerusskix pamyatnikov XI-XIV vv.: avtoref. diss. ... dokt. filol. nauk. - M., 1974. - 34 s. (In Russian)
4. Poroxova O.G. Polnoglasie i nepolnoglasie v russkom literaturnom yazyke i narodnyx govorax. -L.: Nauka, 1988. - 263 s. (In Russian)
5. Sokolova M.A. Iz istorii slov gorod i grad // Uchenye zapiski Kazanskogo gos. ped. in-ta. Voprosy teorii i metodiki izucheniya russkogo yazyka. Vyp. 77. -Kazan', 1970. - S. 17 - 22. (In Russian)
6. Smirnova O.I. Ob osobennostyax semantiki slova xlad (k probleme e'nantiosemii) // Voprosy is-toricheskoj leksikologii i leksikografii vostoch-noslavyanskix yazykov: K 80-letiyu chlen-korr. AN SSSR S.G.Barxudarova. - M.: Nauka, 1974. - S.184 - 193. (In Russian)
7. Uluxanov I.S. O yazyke Drevnej Rusi. - M.: Az-bukovnik, 2002. - 256 s. (In Russian)
8. Ustyugova L.M. Slova s polnoglasnymi i nepol-noglasnymi kornyami v sisteme slovoobrazovaniya russkogo yazyka: diss. . dokt. filol. n. - Uzhgorod, 2000. - 444 s. (In Russian)
9. Bogatova G.A. Istoriya slova kak ob"ekt russkoj is-toricheskoj leksikografii. - M.: izd-vo LKI, 2008. -228s. (In Russian)
10. Radbil' T.B. Perevodimost' kak fenomen mezh"yazykovogo vzaimodejstviya // Logicheskij analiz yazyka. Perevod xudozhestvennyx tekstov v raznye e'poxi. M. : Izd-vo «Indrik», 2012. - S. 7 - 18. (In Russian)
11. Pushkin A.S. Sobranie sochinenij: v 10 t. - T. 2: Stixotvoreniya 1825-1836 godov - M.: Sovremennik, 1982. - 575 s. (In Russian)
12. Pushkin A.S. TaHdamaly shyrarmalar. - T. 1: 6leRder men poe'malar. - Alma-Ata : KazOGIZ, 1975. - 779 b. (In Russian)
13. Kazaxsko-russkij slovar' / 50000 slov. - Almaty: Dajk Press, 2008. - 962 s. (In Russian)
14. Russko-kazaxskij slovar' / pod red. N.T.Sauranbaeva, G.G.Musabaeva, Sh.Sh.Sarybaeva. - Almaty: Dajk-Press, 2005. - 1152 s. (In Russian)
15. Dzens N.I., Perevyshina I.R., Koshkarov V.A. Teoriya i praktika perevoda. - SPb., 2007. - 558 s. (In Russian)
Киынова Жанар Кабдыляшымовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии, русской и мировой литературы Казахского национального университета им.аль-Фараби.
Республика Казахстан, г.Алматы, пр. аль-Фараби, 71. E-mail: zhkiynova@mail.ru
Kiynova Zhanar Kabdylyashymovna - PhD in Philology, Associate Professor, Department of Russian Philology, Russian and World Literature, Al-Farabi Kazakh National University.
71 al-Farabi Avenue, Amaty, Kazakhstan. E-mail: zhkiynova@mail.ru
Поступила в редакцию 15.11.2013
