CC BY
83
УДК 81'38 А.В. Паластров
СЕМАНТИКО-КОМПОЗИЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ СЛОВООБРАЗА «ВРЕМЯ» В ПОЭЗИИ Л. МАРТЫНОВА
Исследуются семантико-стилистические и композиционно-архитектонические особенности функционирования словообраза «время» как эстетической единицы художественного мышления Леонида Мартынова. Словообраз «время» рассматривается как смыслообразующий центр, в котором концентрируется идейно-эстетическая и содержательно-концептуальная информация в текстах автора.
Ключевые слова: словообраз, идиоключ, поэтический образ, ритмомелодика, структурно-композиционная модель текста, идейно-эстетическое содержание текста.
Леонид Мартынов относится к старшему поколению мастеров слова советской эпохи, богатое и самобытное творчество которых определило художественное своеобразие русской поэзии середины XX в. и во многом оказало влияние на идейно-эстетические взгляды поэтов-шестидесятников. Как и другие талантливые поэты того периода, такие как С. Маршак, А. Твардовский, Н. Заболоцкий, Б. Слуцкий, М. Алигер, Мартынов в своих стихах обращается к нравственно-философским вопросам, к глобальной проблеме существования человека в меняющемся мире. По словам А. Михайлова, «Леонид Мартынов, с его поразительной художественной интуицией, раньше многих других предощутил нравственное и духовное возвышение общества» [4. С. 226].
Эта оценка нашла художественное выражение в лирическом творчестве поэта шестидесятых годов прошлого века, когда с ослаблением цензуры в литературе в центре внимания вновь оказывается человек и его внутренний мир. Наступившая в стране либерализация общественной жизни принесла культурные и бытовые новшества. Развитие новых направлений в культуре и искусстве, укрепление международных отношений, ускоренный рост промышленного производства, научно-технический прогресс, освоение космоса способствовали появлению ранее неизвестных реалий действительности, которые вызывали у человека не только интерес, но и тревогу. Привычный уклад жизни менялся, а с ним неизбежно происходили трансформации в ментальной сфере каждого человека и народа в целом, перестраивалось общественное сознание, складывалось представление о новых человеческих возможностях в мире природы.
На фоне этих культурно-исторических явлений в лирике того времени особую роль начинает играть философский анализ универсальных форм человеческого бытия. Творцы поколения Мартынова остро ощущали эту изменчивость, неустойчивость бытия и пытались ее постичь. Поэзия Леонида Мартынова периода творческой зрелости - это постоянная тревога и напряженный поиск гармонии, попытка достичь ее через творчество, найти причину, дать объяснение новым событиям, происходящим на планете. А. Михайлов отмечает: «В поэзии Мартынова со всей очевидностью ярко и резко индивидуально появилась важнейшая тенденция последних десятилетий - ее мыслящее начало» [4. С. 240].
В центре поэтической системы автора находится человек как объект философско-эстетических исканий. Человек у Мартынова тесно взаимосвязан со всей Вселенной и несет полную ответственность перед современниками и будущими поколениями за все, что случается в мире. «Отсюда, по мысли М. Агатова, проистекает главная идея, направляющая поэтическое мышление и определяющая содержание всего творчества Мартынова: неразрывная связь частного с всеобщим, индивидуальности художника с народом» [1. С. 253]. Поэт в своих стихах говорит о том, как важно в переломный период истории сохранить духовные ориентиры и не потерять веру в общечеловеческие ценности и нравственные идеалы: доброту, любовь к людям, борьбу за мир на земле. Критик В. Дементьев утверждает: «Леонид Мартынов - поэт, одержимый идеей нравственного служения словом. Служения людям, современникам и потомкам» [2. С. 70].
Художник слова в творческом познании мира идет от конкретного, бытового постижения вещей к обобщенному, символическому осмыслению действительности. В стихах Мартынова ощущается личная сопричастность поэта ко всему, о чем он пишет, хотя это и не всегда явно выражено.
Творческое наследие автора удивляет многообразием тем и мотивов, сюжетов и образов. Его поэзия базируется не только на классических традициях, в ней отражаются новаторские для своего
времени тенденции: уникальное единство чувства и мысли, личного и общезначимого, лирической напряженности и глубокого философского анализа. Лирика Мартынова характеризуется как лаконизмом, простотой обобщенных сентенций, так и смысловой глубиной и многоплановостью: образно-поэтической символикой, аллегориями, гиперболами. Поэт с помощью лирического героя в иносказательной форме пытается выразить свое отношение к новым жизненным реалиям, показывает их противоречивый характер. В. Дементьев резюмирует: «Мир поэзии Мартынова - это мир необычайных превращений, перевоплощений, метаморфоз, мир невиданных прежде скоростей, мир прямой и обратной причинной связи, короче говоря, мир, который во многом противоречит здравому смыслу...» [2. С. 201]. Однако поэт никогда не уходит от реалистического видения мира, его идейно-эстетические взгляды всегда соответствуют духу своего времени.
Философское творчество Леонида Мартынова представляет большой интерес не только для литературоведов, но и для лингвистов. Умение художника слова мастерски использовать богатые возможности языковых средств свидетельствует о высоком поэтическом даровании автора. Лирика Мартынова насыщена метафорами, сложными образными ассоциациями, сравнениями, алогизмами, стилистическими фигурами. Его стихи обладают графичностью, музыкальностью, особенной звучностью. Поэт достигает этого с помощью аллитераций и ассонансов, фонемных повторов, игры рифм и звуковых ассоциаций. Для автора важно создать не только семантический, но и звуковой образ, рождающийся в единстве звука и смысла. В. Дементьев справедливо замечает: «звуковая организация стихотворной речи в известной степени заменяет ее ритмическую организацию» [2. С. 257].
Важную роль в передаче идейно-художественного замысла в поэзии Мартынова играет композиционное построение текста, особенности синтаксиса, в частности членения разного уровня (градации, переносы и разрывы). Синтаксическая структура определяет интонацию поэзии Мартынова. Паузы как ритмический прием играют важную роль в построении ритмомелодического рисунка текста. Художественное своеобразие поэзии автора заключается в особенностях рифмовки (внутренняя рифма), строфической и метрической организациях текста. Еще одной приметой авторского стиля являются различные повторы (лексический, синтаксический, звуковой, повторения строк или их частей, анафора и повтор однородных грамматических конструкций, синтаксический параллелизм), которые тоже определяют ритмико-интонационные особенности его лирики. Все обозначенные художественные средства языка способствуют экспликации смысловой структуры текста, стилистические приемы непосредственно участвуют в создании авторских поэтических образов. Справедливой представляется мысль Н. Павловой о том, что «Л. Мартынов стремится к совершенствованию техники и доходит до того предела, за которым поэтика подчиняет себе тематику, не отменяя ее» [7. С. 148].
Для философских раздумий Леонида Мартынова о «вечных» вопросах наиболее важным становится осмысление проблемы течения времени. В середине XX в. творцы стремились понять сущность времени как одной из меняющихся форм бытия, осознать законы его движения. Тема времени начинает занимать центральное место в лирике С. Маршака, А. Твардовского, Н. Заболоцкого, Б. Слуцкого, критики отмечают высокий интерес к этому вопросу и у других поэтов той эпохи. Поэтическому мироощущению Мартынова свойственно особенно острое чувство времени, его ритма, желание прислушиваться к тому, что оно диктует. А. Михайлов справедливо отмечает: «Диалектика текучего времени, меняющегося времени всегда привлекала пристальное внимание Леонида Мартынова» [4. С. 229].
Анализ поэтического наследия Мартынова показал, что тема времени - одна из основных, она прямо или опосредованно присутствует в каждом стихотворении Мартынова того периода. Этой теме у автора посвящено достаточно большое количество стихотворений, например: «Час», «Время», «Концы и начала», «Воры времени», «Часы» и другие. «Время» становится эстетической константой - ключевым словом и превращается в словообраз - центральную единицу концептуальной системы художника слова, имеющую высокую степень смыслового обобщения и выполняющую важную эстетическую функцию в его текстах.
Под словообразом, вслед за А.С. Ныпадымкой, мы понимаем эстетическую единицу концептуально-символического характера, отражающую процесс индивидуально-авторского художественного мышления. Как категория художественного мышления словообраз воплощает индивидуальный процесс творческого познания и оценки явлений действительности и является репрезентантом авторской концептуальной системы. Входя в ассоциативно-содержательное пространство художественного текста, в процессе функционирования словообраз наполняется обобщенно-образным смыслом, конденсирует общечеловеческую и индивидуально-авторскую информацию, обогащается эмоционально-
оценочными коннотациями. Как пишет А. С. Ныпадымка, «стилистически значимая, наделенная символическими, концептуальными свойствами, такая единица становится идиоключом, приметой индивидуального стиля художника» [6. С. 7]. На уровне содержания текста словообраз оказывается всегда идеозначимой единицей, в смысловой объем которой входят не только общекультурные, но и индивидуально-авторские составляющие.
В структурно-композиционной плоскости текста словообраз определяет принципы композиционного построения, превращается в смыслообразующий центр, актуализирующий эмоционально-экспрессивные и семантические возможности контекстов, целого текста и даже всего творчества художника слова. Словообраз эксплицируется в проекции на предметно-понятийный, образный (устойчивые традиционно-поэтические единицы и индивидуально-авторские образы), ассоциативно-символический (общекультурные и индивидуально-авторские ассоциативные приращения), эмоционально-оценочный уровни и на лингвистическом срезе представлен ключевой лексемой (см.: [6]).
Словообраз «время» можно считать ключевым в творчестве Мартынова, так как он обладает широкой употребительностью, большой емкостью смыслового содержания, эстетической и эмоциональной нагрузкой в художественной речи поэта и других мастеров слова середины XX в. Этим обусловлено наше внимание к исследованию его семантико-композиционных особенностей на материале стихотворений автора.
Для определения предметно-понятийной основы словообраза «время» обратимся к толковым словарям. Словарь русского языка под ред. А. П. Евгеньевой в четырёх томах фиксирует следующие толкования:
1) длительность существования всего происходящего, всех явлений, всех предметов и мера длительности всего происходящего;
2) какой-либо отрезок, промежуток последовательности часов, дней, месяцев, лет и т.п. Пора дня, недели, года, в которую что-либо происходит. Свободные от обычных занятий часы, дни и т.п. Досуг;
3) определённый известный момент в последовательной смене часов, месяцев, лет и т.п.;
4) период, эпоха (в жизни человечества) какого-либо рода, государства, общества и т.п.;
5) всеобщая объективная форма существования материи, проявляющаяся в длительности и последовательности, неотъемлемо от движения (филос.);
6) форма глагола, выражающая отношение действия или состояния к моменту речи или к какому-либо моменту речи [12. С. 227].
В Толковом словаре русского языка (под ред. С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой) даны еще 4 значения:
1) пора дня, года (вечернее время, дождливое время);
2) подходящий, определённый срок, благоприятный момент (не время сидеть сложа руки);
3) период, момент, не занятый чем-либо, свободный от чего-либо (свободное время, есть время поговорить);
4) времён кого, чего в значении предлога с родительным падежом (в период существования кого-, чего-нибудь) [13. С. 107].
Словообраз «время» выполняет идеороль в творчестве Мартынова: конденсирует общекультурную информацию и отражает индивидуально-авторские представления художника слова о времени, обусловленные его ценностными установками, эстетической и жизненной позицией. Личное у поэта всегда проецируется на общечеловеческое, ход времени осмысляется Мартыновым как меняющаяся форма бытия, и он выражает свое отношение к новым веяниям эпохи. Человек у автора получает образную и эмоциональную оценку через призму времени, которое становится высоким нравственным критерием, поэт напряженно размышляет о будущем человечества и призывает читателя быть ответственным, прежде всего, за свою жизнь.
Время невозвратимо, и поэтому Мартынов утверждает, что его нужно ценить и отдавать на пользу людям, а не тратить впустую. Философско-эстетические взгляды автора на проблему течения времени нашли яркое художественное отражение в стихотворении «Время», которое написано в 1964 г. и относится к зрелому творчеству поэта. Рассмотрим реализацию эстетических возможностей ключевого словообраза «время» в тексте.
Ключевой словообраз «время» занимает сильную позицию заглавия стихотворения. Это свидетельствует о том, что автор хочет обратить внимание читателя на идейно-тематическое содержание
стихотворения, определяя направление вектора художественной мысли. А.С. Ныпадымка пишет: «Ключевые слова, выступающие в качестве заголовков, выражают идею произведения, являясь носителями содержательно-концептуальной информации» [5. С. 38]. С помощью заглавия создается содержательный фон текста, и становится понятно, что речь в стихотворении будет идти о времени:
Время
Чар
Потерянного времени Полны долы и леса.
Шар
Потерянного времени Улетел под небеса.
Жар
Потерянного времени Сохранить не удалось.
Пар
Потерянного времени Испускает паровоз.
Дом
Потерянного времени Размышляет о былом.
Том
Потерянного времени Запылился под стеклом.
Счёт
Потерянного времени Ржаво тикают часы.
Год
Потерянного времени Лёг безмолвно на весы.
Ход
Потерянного времени -Он, увы, необратим.
В плод
Потерянного времени И в зерно не превратим.
Тих
Потерянного времени Вздох в бурьянах, в ковылях.
Вихрь
Потерянного времени Зарождается в полях.
Пляс
Потерянного времени
Дик, зловещ. И не угас
Глаз
Потерянного времени,
Не взирающий на нас! [3. С. 646].
Реализация семантических потенций ключевого словообраза «время» поддерживается на уровне содержания текста лексико-семантически и композиционно. Ключевой словообраз «время» на лингвистическом уровне представлен ключевой лексемой «время» в составе словосочетания: «потерянное время». Словосочетание «потерянное время» имеет широкую употребительность в обыденной речи, это говорит о том, что проблема потери времени всегда была значимой для человека. Об этом свидетельствуют устойчивые словосочетания «время не ждёт, время покажет, на короткое время, выиграть время, любое время, нет времени, в последнее время, всему свое время, время от времени, всё время, в своё время» [13. С. 107]. Теме времени посвящена масса всем известных крылатых слов, афоризмов, пословиц: упущенные дни возвращаются годами, делу время, а потехе - час, время важнее всего, ибо все остальное - ничто, если нет времени и т. д. Кроме того, актуальность проблемы потерянного времени подтверждается данными Русского ассоциативного словаря под редакцией Ю.Н. Караулова. На слово-стимул «время» в словаре приводятся слова-реакции: «упущенное, бежит, идет, не ждет» [10. С. 35], а также представлены слова-стимулы, вызывающие слово-реакцию «время»: «тратить», «потерять» [11. С. 47].
Проблема потерянного, уходящего времени занимает важное место в русской поэзии и находит свое художественное воплощение в традиционных поэтических образах, что подтверждается данными словарей поэтических образов. Например, в Словаре поэтических образов Н. Павлович: время бежит, летит - «А дни бегут. Им никого не жаль» (у И. Бунина) [8. С. 455], «Но дни идут, проходят зря» (у М. Исаковского) [8. С. 455]. В содержательном плане словообраз «время» у Мартынова реализует свою эстетическую функцию на образном уровне с помощью ряда индивидуально-авторских поэтических формул, ключевая лексема «время» выступает в качестве зависимого слова в метафорах: «чар потерянного времени», «жар потерянного времени», «шар потерянного времени», «пар потерянного времени», «дом потерянного времени», «том потерянного времени», «счет потерянного времени», «год потерянного времени», «ход потерянного времени», «плод потерянного времени», «вздох потерянного времени», «вихрь потерянного времени», «пляс потерянного времени», «глаз потерянного времени».
В идейно-художественном контексте посредством эстетического функционирования системы данных поэтических образов раскрывается основной замысел всего текста, который оказывается общечеловеческой истиной, обобщенной философской сентенцией: нельзя терять время, потому что оно невозвратимо. Как пишет Д.М. Поцепня, «в контексте целого эти словесные образы, поддерживая и оттеняя друг друга, создают единый напор в развитии художественной идеи, организующей их» [9. С. 8]. При этом отвлеченная идея о необходимости беречь свое время у Мартынова реализуется через систему приведенных метафорических образов, но без прямой назидательности, и конкретизируется бытовыми реалиями, что способствует усилению выразительности и экспрессивности.
Эти образно-ассоциативные параллели в его философской лирике обусловлены сложным мироощущением автора. На изломе эпохи, когда стали вырисовываться противоречивые черты нового времени, в поэтическом сознании Мартынова сталкиваются научное и художественное представления, отвлеченное и конкретное видение окружающей действительности. В результате соединения эмоционального и рационального познания мира в его лирике рождаются новые неожиданные символические ассоциации и чувствования. В. Дементьев характеризует это так: «В этой сложной диалектике единого процесса познания мира Леонид Мартынов и черпает богатство поэтических образов, находит силы для новых поэтических замыслов, для новых эстетических идей» [2. С. 160]. Проследим вектор развития художественной мысли через систему афористических авторских образов в тексте.
Многие люди теряют свое время, и пространство растворяется в нем как в другой форме бытия:
Чар
Потерянного времени
Полны долы и леса.
Потерять свое время очень просто, оно легковесно и быстро улетает, как воздушный шар:
Шар
Потерянного времени Улетел под небеса.
Потерянное время ничего не стоит, если оно уже прошло:
Жар
Потерянного времени Сохранить не удалось.
Все, что вокруг человека, говорит о потере времени:
Пар
Потерянного времени Испускает паровоз.
Дом
Потерянного времени Размышляет о былом.
Том
Потерянного времени Запылился под стеклом.
Время идет постоянно и необратимо. Незаметно уходят годы, проходит жизнь:
Счёт
Потерянного времени Ржаво тикают часы.
Год
Потерянного времени Лёг безмолвно на весы.
Ход
Потерянного времени -Он, увы, необратим.
Годы потерянного времени не принесут человеку пользы:
В плод
Потерянного времени И в зерно не превратим.
Это сначала как будто для человека не имеет большого значения:
Тих
Потерянного времени Вздох в бурьянах, в ковылях.
Однако постепенно потеря времени принимает трагический масштаб:
Вихрь
Потерянного времени
Зарождается в полях.
И к старости человек осознает, что потерянное в течение жизни время лишило его многого, а главное - само время уже нельзя вернуть. Остаются только муки совести за бесцельно прожитую жизнь:
Пляс
Потерянного времени
Дик, зловещ. И не угас
Глаз
Потерянного времени,
Не взирающий на нас!
Некоторые из этих поэтических образов у Мартынова создаются на основе других, уже известных в поэтической практике, например, образ «глаз потерянного времени». Словарь поэтических образов Н. Павлович фиксирует следующий пример его функционирования в художественной литературе: глаз времени - «На веслах дней плывет глаз времени» (В. Хлебников) [8. С. 462]. Известно, что в молодости Мартынов увлекался эстетическими идеями футуристов, поэтому вполне мог опираться и в своем позднем творчестве на их художественный опыт. Интерес вызывает и образ «вихрь потерянного времени», который позднее будет использован Ю. Кублановским: «Вихорь времени едва шевелит мой вихор» (Ю. Кублановский) [8. С. 464]. Мартынов, включая в устойчивые метафорические конструкции, слово «потерянное», создает свои, индивидуально-авторские - «глаз потерянного времени», «шар потерянного времени» и так далее. Авторские образы Мартынова воспроизводятся как на основе традиционных поэтических единиц, так и создаются заново в процессе поэтического мышления с помощью аналогии и образно-ассоциативного параллелизма.
На символическом уровне словообраз «время» приобретает обобщенно-символическое значение в тексте в результате обобщения: время - это единственная сила, способная изменить человека, его жизнь и весь мир. Для человека нет ничего дороже времени. В любой культуре время символизирует рождение и смерть, создание и разрушение. Это - общечеловеческая истина.
Идейно-эстетический замысел автора реализуется не только c помощью создания словесных образов, но и через композиционную структуру стихотворения. Динамичность авторской мысли выражается в том, что поэтические образы Мартынова вступают в сложные ассоциативные отношения и обретают в пространстве текста определенное художественное воплощение, на лингвистическом срезе это представлено композиционно-архитектонически. Структурно-композиционная модель текста представляет собой двустишия, в которых повторяющееся словосочетание «потерянное время» в динамике метафорических контекстов обрастает новыми смыслами: чар, шар, жар, пар, дом, том, счет, ход, год, в плод, тих, вихрь, пляс, глаз. Каждое из двустиший само по себе не обладает законченным смысловым содержанием, но в содержательном пространстве текста постепенно наполняет ключевой словообраз «время» новыми эстетическими значимостями. На архитектоническом уровне ключевой словообраз «время» эстетически функционирует по вертикальной оси текста, занимая сильную позицию заглавия стихотворения и повторяясь в составе словосочетания «потерянное время», становится содержательным фокусом каждой строфы. Таким образом, идеозначимость словообраза реализуется через сюжетно-композиционную модель текста, при этом раскрывается авторская интенция как идейный замысел стихотворения: потерянное время уже не вернуть, поэтому не следует его тратить попусту. Как идеонесущая категория словообраз «время» становится текстообразующей константой и обеспечивает композиционную целостность стихотЛвеокрсеинкиоя-.с емантическая палитра стихотворения обогащается ритмосинтаксически. Мартынов использует ритмизацию как стилистический прием: композиционная структура стихотворения состоит из четырнадцати коротких строф с одинаковым количеством слогов в синтагмах (1-8-7), что говорит о строгости ритма, отсутствии ритмических сбоев. На лингвистическом уровне такой ритмический параллелизм выражает отсчет времени, его размеренный ход. Каждая строфа - это тяжелый
удар часов, напоминающий человеку о времени. С помощью четкого ритма в поэзии Мартынова преодолевается хаос времени, достигается победа разума.
Первое односложное слово в каждой строфе перенесено в начальную, «сильную» позицию в строке с помощью ее ступенчатого членения, оно рифмуется со словами в той же позиции в других строфах и выделяется интонационно - паузой. Такое расположение слов в строфах отражает динамику поэтической мысли Мартынова и приобретает существенное значение для ритма, который поддерживает их смысловую и эмоциональную связанность, фокусируя внимание читателя на главных векторах идейно-художественного содержания текста, раскрывая авторское идеозадание. Точка в конце каждой строфы утверждает этот ритм, заставляет читателя остановиться, подумать о краткости своей собственной жизни, о том, как нужно распоряжаться своим временем:
Чар
Потерянного времени
Полны долы и леса.
Шар
Потерянного времени
Улетел под небеса.
Эстетически значимой оказывается ритмико-интонационная модель стихотворения. Ритм определяется синтаксическим строем текста - однородностью синтаксических конструкций и способствует реализации авторского интонационного задания (см.: [14. С. 5]). Гармоническая композиция каждой строфы создается с помощью градационного изменения основного тона фразы в каждой синтагме, что определяет расстановку авторских смысловых акцентов в художественном пространстве текста. Отмечается повышение тона на первых односложных словах в сильной позиции начала строфы, например: «Жар», «Пар», которые произносятся в более медленном темпе и с большей интенсивностью. В строке «Потерянного времени», являющейся ключевой в мелодике всей фразы, основной тон становится ровным, интенсивность немного уменьшается, а темп слегка увеличивается. Повышение тона и замедление темпа на односложном слове в сильной позиции начала каждой строфы подчеркивает их функциональную значимость как композиционно-смысловых центров, отражающих эстетическую и идейно-содержательную информацию всего текста. В последней строке строфы «Сохранить не удалось» основной тон и интенсивность окончательно снижаются, а темп еще больше увеличивается. Это говорит о нисходящей мелодике каждой фразы. После первого односложного рифмующегося слова следует пауза как ритмический прием, более длительная пауза появляется и в конце каждой строфы, воплощая идейно-эстетический замысел автора - остановиться и подумать о невозвра-тимости своего времени.
Жар
Потерянного времени
Сохранить не удалось.
Пар
Потерянного времени
Испускает паровоз.
На первое односложное слово в каждой строфе падает фразовое ударение, которое интонационно связывает эти слова как смысловые и композиционные доминанты текста в единую художественную систему. Важную функциональную роль в ритмико-мелодической организации стихотворения выполняет и повтор словосочетания «потерянное время» во второй строке каждой строфы, которое становится идейно-содержательным фокусом всего текста, об этом свидетельствует выделение ключевой лексемы «время» логическим ударением. Таким образом, ритмико-интонационная организация стихотворения выполняет эстетическую функцию в тексте: с помощью интонационных средств автор подчеркивает большую значимость проблемы потерянного времени для человека.
Ритмомелодический рисунок текста симметричен: он характеризуется чередованием одинаковых речевых отрезков и пауз, равномерным повышением и понижением тона, единым тембром, плавностью мелодических переходов, что создает эффект музыкальности. Однако в конце текста эта симметричность нарушается, так как автор использует прием «сильного» переноса, который разрывает синтагму, поэтому ритмическая организация стиха не совпадает с интонационно-синтаксическим членением:
Пляс
Потерянного времени
Дик, зловещ. И не угас
Глаз
Потерянного времени,
Не взирающий на нас!
С помощью переноса автор акцентирует внимание читателя на глаголе «не угас», находящемся в конце последней строки предпоследней строфы. Глагол «не угас» ритмически выделен и является инверсированным, на него падает смысловое и логическое ударение. Данные стилистические и интонационные приемы помогают обогатить идейно-художественное содержание стихотворения новым значением: только в конце жизни человек понимает, что нужно было ценить свое время, но, к сожалению, его уже не вернуть. И потерянное время никогда не исчезнет из памяти, будет постоянно напоминать о себе, вызывая муки совести за бессмысленно прожитые годы. Постановка местоимения «нас» в сильной позиции конца текста утверждает, что автор, констатируя общечеловеческие истины, подчеркивает и личную причастность к этой глобальной нравственно-философской проблеме. Идейно-смысловое содержание последней строфы поддерживается синтагматическим ударением и эмфатическим выделением местоимения «нас», резким изменением тембра, повышением тона, что выражает эмоционально-ценностное отношение автора к вопросу о времени. Восклицательный знак в сильной позиции последней строки усиливает эмоциональный фон всего текста, подчеркивая огромную важность этой проблемы для автора: его цель - не только убедить читателя, но и воздействовать эмоционально на него.
Идейно-эстетический замысел автора усиливается с помощью стилистических приемов: лекси-ко-синтаксического параллелизма, переноса, инверсии, которые вертикально пронизывают текст, создавая ритмику временных ударов. Эта слоговая ритмика дополняет музыкальный отсчет:
В плод
Потерянного времени
И в зерно не превратим.
Тих
Потерянного времени
Вздох в бурьянах, в ковылях.
Таким образом, интонационная выразительность поэзии Мартынова становится смысло- и ком-позиционнообразующим фактором, помогает образным языковым средствам четче донести до читателя основную идею произведения.
Особое внимание в этом стихотворении автор уделяет и звуковой выразительности, звуковым ассоциациям. Аллитерация согласных звуков: Ч, Ш, Ж, П, Х, З, Д Р, звуковых комплексов ПЛ - ГЛ, ассонанс гласных звуков А и О создают звуковой фон, акустическую иллюзию ржавого, скрипящего хода старых часов, о которых пишет поэт: «ржаво тикают часы». Это поддерживается игрой повторяющихся слогов, внутренней формой слов, повторами рифмующихся начальных односложных слов: Чар - Шар, Пар - Жар, Дом - Том, Год - Счет, Ход - Плод, Тих - Вихрь, Пляс - Глаз. Поэтические эксперименты Мартынова, игра звуковых и смысловых ассоциаций - это эстетический способ авторского творческого постижения сложного и противоречивого современного мира в результате глубокого символического осмысления и эмоциональной оценки времени как меняющейся формы бытия.
Таким образом, лексико-семантические средства, стилистические приемы, композиционно-архитектонические особенности стихотворения, ритмомелодика, звуковые повторы - все комплексно участвует в реализации смысловой структуры текста и выражает авторский идейно-художественный замысел.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Агатов М.В. Об авторах ваших книг: литературные композиции по материалам критической и международной литературы. М.: Молодая гвардия, 1972. 654 с.
2. Дементьев В.В. Леонид Мартынов: Поэт и время. 2-е изд., доп. М.: Сов. писатель, 1986. 299 с.
3. Мартынов Л.Н. Собрание сочинений: в 3 т. М.: Худож. лит. 1977. Т. 2: Стихотворения. Поэмы. 686 с.
4. Михайлов A.A. Поэзия в меняющемся мире. Л. Мартынов // Михайлов A.A. Портреты. М.: Сов. Россия, 1983. С. 225-263.
5. Ныпадымка А.С. Афористические формулы в творчестве Юлии Друниной // Вестн. Удм. ун-та. 2002. № 6. С. 62-74.
6. Ныпадымка А.С. Ключевые слова «Боль», «Любовь», «Юность» в идиолекте Ю.В. Друниной: дис. ... канд. филол. наук. Ижевск, 2002. 195 с.
7. Павлова Н.Д. Звуковая организация стиха в поэзии Леонида Мартынова // Вестн. Перм. ун-та. Российская и зарубежная филология. 2011. Вып. 2(14). С. 148-153.
8. Павлович Н.В. Словарь поэтических образов: На материале русской художественной литературы XVIII-XX веков: в 2 т. 2-е изд., стереотип. М.: Эдиториал УРСС, 2007. Т. 1. 848 с.
9. Поцепня Д.М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1997. 264 с.
10. Русский ассоциативный словарь: Ассоциатив. тезаурус соврем. рус. яз. Кн. 5: Прямой словарь: от стимула к реакции / Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН. М.: ИРЯ РАН, 1998. 202 с.
11. Русский ассоциативный словарь: Ассоциатив. тезаурус соврем. рус. яз. Кн. 6: Обратный словарь: от реакции к стимулу / Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН. М.: ИРЯ РАН, 1998. 323 с.
12. Словарь русского языка: в 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред. А.П. Евгеньевой. 3-е изд. стер. М.: Рус. яз., 1985 - 1988, Т. 1. А - Й. 1985. 696 с.
13. Толковый словарь русского языка / под ред. С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой / 4-е изд., доп. М., 1997. 944 с.
14. Черемисина-Ениколопова Н.В. Законы и правила русской интонации: учеб. пособие. М.: Флинта; Наука, 1999. 516 с.
Поступила в редакцию 14.03.13
A. V. Palastrov
Semantic-structural features of symbolic word «time» in the poetry by Leonid Martynov
The article is dedicated to the research of semantic-stylistic and structurally-compositional special features of functioning of the symbolic word «time» as an aesthetic unit of Leonid Martynov's artistic thought. Symbolic word «time» is considered as a semantic focus, in which the ideological-aesthetic and content-conceptual information of the autor's texts is concentrated.
Keywords: symbolic word, individual symbolic word, poetic image, rhythm and melody, structurally.-compositional model of the text, ideological-aesthetic information of the text.
Паластров Алексей Викторович, аспирант
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) E-mail: [email protected]
Palastrov A.V., postgraduate student Udmurt State University
426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2 E-mail: [email protected]
