CC BY
17Научная статья УДК 811.512.31
Б01: 10.18101/2305-459Х-2020-4-58-69
СЕМАНТИКА ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННОГО СЛОЖНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ В БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ И ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА
© Скрибник Елена Константиновна
доктор филологических наук, профессор, Университет Людвига Максимилиана Германия, 80539, Мюнхен, ул. Людвигштрассе, 31/111 skribnik@lmu.de
© Даржаева Надежда Баировна
доктор филологических наук, старший научный сотрудник, Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН Россия, 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 dnadezhda@mail.ru
Аннотация. В статье излагаются наблюдения над семантикой обстоятельственного сложного предложения в бурятском языке с точки зрения отражения в нем элементов национальной картины мира. Для бурятского (и для других монгольских языков) характерно необычно большое количество конструкций с обстоятельственными придаточными в рамках стандартных семантических типов, что заставляет задуматься о дополнительных семантических дифференцирующих параметрах. При анализе выяснилось, что это обусловлено выражением отношений между событиями действительности не только нейтрально, но и в регулярном соотнесении с системой ожиданий и оценкой по различным параметрам (качественная, количественная, прагматическая оценка). Тем самым в синтаксисе сложного предложения кодируются важнейшие компоненты бурятской картины мира — социально значимые нормы и координаты поведения, представления о характере протекания событий в природе и социуме.
Ключевые слова: синтаксис монгольских языков; обстоятельственное сложное предложение; синтаксическая семантика; оценка; несоответствие ожиданиям; картина мира.
Благодарность. Статья подготовлена в рамках государственного задания (XII. 193.1.5. Ментальность монгольских народов в зеркале языка, номер госрегистрации № АААА-А17-117021310266-8).
Для цитирования
Скрибник Е. К., Даржаева Н. Б. Семантика обстоятельственного сложного предложения в бурятском языке и языковая картина мира // Вестник Бурятского государственного университета. Язык. Литература. Культура. 2020. Вып. 4. С. 58-69.
1. Введение
Понятие «языковая картина мира» как отражение в языке совокупности представлений о мире у данного языкового коллектива является в последнее время одной из актуальных тем лингвистических исследований [1; 8; 9; 13].
Подчёркивается, что это явление многоуровневое: сюда вовлечены фонетика, морфология, лексика и паремиология, но также и синтаксис; при этом большинство исследователей работают на уровне лексикологии и паремиологии, поскольку они дают наиболее прямой выход на значимые под этим углом зрения особенности семантики. Национальная языковая картина монгольского мира остается малоисследованной, хотя в последние годы появился ряд работ, посвященных этой теме: Р. В. Бухаева [4] (картина мира представляется через стереотипы речевого общения), М. Г. Шкуропацкая и Даваа Ундармаа [14; 15] (через ассоциативные поля определенной тематической группы слов — зоони-мов), Т. Б. Тагарова [12] (через характеристики образа человека), З. Д. Барда-ханова [2] (через охотничью лексику) и др.
Синтаксическая семантика до сих пор была недостаточно включена в исследования картины мира; настоящая статья предлагает некоторые наблюдения над семантикой обстоятельственных сложных предложений именно с этой точки зрения.
Элементы картины мира наиболее четко проявляются при рассмотрении значащих единиц языка как системы в единстве со связывающими их разнообразными отношениями; вовлечение синтаксиса сложного предложения в исследование картины мира предполагает, что первоначально будут выявлены и описаны все сложные синтаксические конструкции, их инвентарь, которым располагает язык, — иными словами, отношения между событиями действительности, которые представлялись носителям языка достаточно значимыми, чтобы специально закрепить их в языке как отдельные единицы. Наши исследования бурятских синтаксических конструкций обстоятельственной семантики [11] предполагали в первую очередь именно выявление полного инвентаря таких конструкций; анализ их семантики на следующем этапе заставил нас задуматься об их семантической специфике по сравнению с русским и другими лучше изученными европейскими языками.
Обращает на себя внимание, что для бурятского (и для других монгольских языков) характерно необычно большое количество конструкций с обстоятельственными придаточными в рамках разных семантических типов: так, темпоральных конструкций в бурятском языке 65 (в халха-монгольском 103, в калмыцком 52); причинных конструкций 19 (в халха-монгольском 24, в калмыцком 20); целевых конструкций 12 (в халха-монгольском 8, в калмыцком 9); образа действия 10 (в халха-монгольском 20, в калмыцком 4); и т. д. При анализе выяснилось, что это обусловлено выражением отношений между событиями действительности не только нейтрально, но и в регулярном соотнесении с системой ожиданий и оценкой по различным параметрам. Если «grammars code best what speakers do most» [16, с. 363], то из этого следует, что в картине мира у монгольских народов важное место занимают социально значимые нормы и координаты поведения, общие знания о типичных последовательностях событий и других видов их взаимосвязи.
Понятию «оценка» посвящен большой массив литературы в рамках психологии, когнитивистики, когнитивной и функциональной лингвистики (см. обзор Bednarek [17]); в детальных классификациях типов оценки присутствуют
такие категории, как «сценарии», «эстетические, этические и т. д. стандарты» или «системы ожиданий» (т. е. элементы картины мира). Однако подчеркивается, что хорошо проработана оценка в отношении лиц и предметов (agents & objects), далее же «what is needed is an investigation into linguistic evaluations of events and a classification of the meanings expressed in their evaluation» [17, с. 156].
Наше исследование посвящено именно оценке событий и более того — оценке отношений между событиями в полипредикативных конструкциях обстоятельственного типа. Обнаружены следующие дифференцирующие параметры: оценка качественная, в терминах 'хорошо' — 'плохо' и с прагматическим оттенком ('полезно'); оценка количественная ('много' — 'мало'); соответствие/несоответствие индивидуальным ожиданиям либо социальным нормам ('неожиданно' / 'не как принято'). Интересно, что разные семантические группы обстоятельственных конструкций тяготеют к выражению разных типов оценки и соответствия нормам; так, несоответствие ожиданиям сильнее всего проявляется в конструкциях образа действия и темпоральных, а оценка — в конструкциях причины и цели. В дальнейшем изложении мы рассмотрим основные семантические группы; условные и уступительные конструкции мы пока из описания исключим в связи с дополнительной спецификой их значений.
2. Причинные конструкции
Семантическая группа причины отличается наибольшим количеством конструкций, выражающих различного рода оценку: две отрицательных и три положительных, а также одна конструкция с количественной оценкой. Оценка выносится, как правило, с точки зрения говорящего.
2.1. В зоне негативной оценки используются две конструкции: одна с послелогом гэмээр и причастием прошедшего времени на -hAn, вторая причастно-падежная с причастием на -hAn в исходном падеже.
Первая конструкция относится к книжному стилю; в ней и порождающая ситуация, и следствие оцениваются только негативно. Поскольку этот послелог происходит от слова гэм 'вина' в орудном падеже, т. е. опирается на социальную этическую или моральную оценку, порождающая ситуация всегда представляет собой человеческие действия, названия природных явлений и т. п. здесь невозможны.
(1) Архи уу-жа яба^ап-ай-м гэмээр
водка пить-cvb aux-pc.pst-gen-poss1sg pstp
иимэ-л юумэп бол-оо ха юм
такой-pcl вещь происходить- pcl pcl[3sg/pl]
pc.prs
'Из-за того, что я пил водку, вот это и произошло' (БК1).
1 Все приведенные в статье примеры взяты из Бурятского национального корпуса. URL: http://web-corpora.net/BuryatCorpus/search/?interface_language=ru (дата обращения: 10.09.2020).
Вторая конструкция с причастием на -ИАн в исходном падеже--НАн-НАА
(особенно в сопровождении соединительного деепричастия от глагола боло-) характерна для разговорной речи. Большинство имеющихся у нас примеров — с негативной оценкой порождающего события (не обязательно действий какого-либо лица), причем главная часть в таком случае как минимум нейтральна, чаще же оценивается также негативно:
(2) Шойнён ехээр унта-haH-haa боло-жо бYдэн-тэй
Ш. много спать-pc.pst-abl aux-cvb веснушки-prop
шара нюур-аа хабда-ша-нхай
желтый лицо-refl отекать-intens-
pc.res[3sg/pl]
'От того, что Шойнен долго спал, его желтое с веснушками лицо отекло'.
2.2. Для выражения положительной оценки порождающей ситуации (и, соответственно, ситуации-следствия) в бурятском языке используются три конструкции: с послелогами hайгаар 'благодаря' (букв. 'хорошестью', от hайн 'хорошо' с показателем инструментального падежа -ААр), ашаар 'благодаря' (букв. 'пользой', от аша 'польза'), урманда 'в честь того, что' (букв. 'в воодушевлении', от урман 'подъем духа, хорошее настроение, рвение' с показателем дательно-местного падежа -ДА), все в сочетании с причастием прошедшего времени. Первые два послелога различаются и стилистически: Танай hайгаар 'благодаря вам' (разг.) и Танай ашаар 'благодаря вам' (книжн.).
Послелог hайгаар, в силу большей абстрактности своего значения, допускает природные явления в качестве порождающего события:
(3) Наран-ай шангаар игаа^ан-ай hайгаар огород-най сильно греть- pstp огород-
pc.pst-gen posslpl
солнце -gen
гансата
урга-ша-ба
сразу
расти-т!е^-pst[3sg/pl]
'Благодаря тому, что пригрело солнце, наши овощи (букв. огород) сразу пошли в рост'.
Конструкция с послелогом ашаар используется в корпусе преимущественно — но не исключительно — применительно к действиям и характеристикам людей, оцениваемым с прагматической точки зрения (говорящий подчеркивает, что они приносят пользу, тем самым позволяя осуществиться событию главной части):
(4) Бэлшээр-иие пастбище-acc Yбэл-вв зима-refl
ЗYбввр хэрэглэ^эн-эй ашаар
правильно использовать-pc.pst-gen pstp
hайнаар Yнгэрг-вв-бди
хорошо провести-pc.prs-lpl
'Благодаря тому, что правильно использовали пастбища, хорошо перезимовали'.
(5)
Емельянов имагтал райком-ой
Е. именно райком-gen
бай^ан-айн-гаа ашаар Улаан^дэ
быть-pc.pst-gen-refl pstp У.-У.
Yндэр высокий
тушаал-нууд-ай должность^^П
нэгэ-дэхи секретарь один-num.ord секретарь ерэ-жэ, обком-до
приходить -стЬ обком-dat нэг-ые эзэл-ээ один^^ занимать-pc.prs[3sg/pl]
'Благодаря тому, что Емельянов был именно первым секретарем райкома, приехав в Улан-Удэ, занял одну из высоких должностей в обкоме'.
В конструкциях с послелогом урманда порождающее событие оценивается говорящим — либо же протагонистом нарратива — высоко положительно, в соответствии со значением слова, от которого этот послелог образован ('подъем духа, хорошее настроение, рвение'); в корпусе это только действия лиц, событие-следствие часто называет празднование или положительно оцениваемое событие другого рода.
(6) Тарилга-яа посев-гей
урманда pstp
саг болзор соо-нь
срок pstp-
poss3
булта
все
дYYргэ-hэн-эй-нгээ заканчивать-pc.pst-gen-refl
XYXU-Xэ
веселиться-pc.fut
бай-гаа-бди... aux-pc.prs-1pl
'В честь того, что вовремя закончили посевные работы, нам всем надо было бы повеселиться'.
2.3. Конструкция причины с количественной оценкой образуется послелогом ехэдэ (от слова ехэ 'много' с показателем дательно-местного падежа) и причастием прошедшего времени в родительном падеже. На общее значение причины здесь накладывается количественная оценка не названных, но подразумевающихся характеристик порождающего события — по сравнению с нормой «слишком сильно», «слишком часто», «слишком много», «слишком долго» и т. д., причем следствие вызвано именно интенсивностью события-1. Оценка выносится с точки зрения говорящего.
(7) Хара булган сошо^он-ой-нгоо ехэдэ модон-до
черный соболь пугаться-pc.pst-gen- pstp дерево-dat
гей
hYрэ-жэ гара-ша-ба ха.
пры^ТЬ-стЬ выходить^й^^- pcl
pst[3sg/pl]
'Черный соболь, кажется, сильно испугавшись, запрыгнул на дерево'.
3. Конструкции цели с оценочным компонентом
Конструкции цели также характеризуются дополнительными семантическими параметрами, связанными с оценкой, причем эмоционально окрашенной: оценка цели по способу достижения и значимости. Носителями оценочной характеристики выступают послелоги, сопровождающие причастие будущего времени в родительном падеже: хойнокоо 'за, для того, чтобы', урманда 'лишь бы' (положит.), талаанда 'лишь бы' (неодобр.). Конструкция с послелогом хойнокоо выражает оценочную характеристику не только цели (положительно оцениваемая, значимая), но и способа ее достижения: с точки зрения говорящего либо протагониста, ее можно достичь только через затрату серьезных физических и моральных усилий. Соответственно, лексическое наполнение главной части — это обычно глаголы типа 'стараться', 'трудиться', 'преодолевать трудности' и т. п.
(8) ...эзэн хозяин
удэр день
Бадм-ын Б.-gen
hyHU ночь
эд звври-ие имущество -acc
илгадгуй без разбору
арьбадха-х-ын xoüHohoo
умножать-pc.fut-gen pstp
хусэ сила
xyлhэ-еэ пот-refl
адха-н
проливать-
cvb
яба-кан-аа кана-жа... аих-рс^^гей вспоминать-еуЬ
'... вспоминая о том, как он, не разбирая дни и ночи, проливая свой пот, трудился (букв.: ходил) ради того, чтобы приумножить богатство хозяина Бадмы...'
Неоднозначно специализированный послелог урманда (о его причинном значении см. выше — 'в честь того, что.') в целевом употреблении встречается редко; он называет положительную цель, эмоционально весьма значимую для протагониста, и готовность достичь ее любым способом:
адуул-даг пасти-ptcp.hab
юм
pcl [3sg/pl]
(9) Мори уна-х-ын урманда
лошадь- ехать_верхом-ptcp.fut- pstp асс gen
Лодон Л. хашараг-ууд-ые телка-pl-acc
'Лодон пасет телок ради того, чтобы /лишь бы поскакать на лошади'.
В конструкции с послелогом талаанда 'лишь бы' (неодобр.), как и в случае с урманда, подчеркивается чрезвычайная важность цели для действующего субъекта и готовность достичь ее любым способом. Однако для говорящего такой способ ее достижения, какой назван в главной части, является несколько странным, необычным или неодобряемым:
(10) Ульгам шударгуу мор-ёор хатар таби-х-ын тала-
анда
ходкий предан- конь-ins рысь пускать-pc.fut- pstp
ный gen
хаана-шье ошо-хо где-pcl идти-pc.fut^sg/pl] 'Может куда угодно поехать, лишь бы быстрого коня пустить рысью'.
4. Темпоральные конструкции
В зоне темпоральных конструкций обнаруживаются следующие дополнительные семантические параметры, накладывающиеся на стандартные отношения одновременности, предшествования, следования: прагматическая оценка временных отношений ('полезно') и регулярная оппозиция «несоответствие ожиданиям».
Конструкция одновременности с прагматической оценкой строится послелогом hамбаанда (от hамбаан 'подходящий момент' в дательно-местном падеже); в этой конструкции оценку выносит не говорящий, а протагонист, субъ-
ект главной части:
(11) Аламж-ын гороо
А.-gen гороо
лама гэр
лама дом
хэ-хэеэ
ошо-hoH
Самбуу
hамба-анда
идти-pc.pst pstp яара-н ошо-бо
спешить-cvb идти-pst^sg/pl]
С.
делать-cvb тээш-ээ pstp-refl
'(Воспользовавшись тем, что) пока Аламжа ушел делать гороо, Самбу лама поспешил домой'.
Конструкция одновременности с несоответствием ожиданиям строится послелогом зандаа (от зан(г) 'поведение, привычка' в дательно-местном падеже с субъектно-притяжательным показателем — соответственно, конструкция всегда моносубъектна). Передаваемое значение — главное действие совершается на фоне некоторого действия/состояния, которое с точки зрения говорящего должно было прерваться (предыдущим действием в контексте либо в соответствии с нормативами поведения). Так, в примере (12) работа была прервана начавшейся дракой и говорящий ожидал бы, что вилы будут отложены:
(12) иигэ-жэ prox-cvb
бай-х-ые-мнай aux-pc.fut-acc-
poss1pl
хара-жархи-hан видеть-intens-pc.pst
Рин-
чин
Р.
Yбhэн-эй
сено-gen
хорёо coo-hoo, ограда pstp-abl ер-ээд, ... приходить -cvb
аса-яа бари^ан зандаа, гYй-жэ вилы-refl держать-pc.pst pstp бегать-cvb
1 Гороо — ритуальный обход вокруг буддистского храма
64
'Ринчин, увидевший, что я делаю, выбежал из сарая с сеном, всё еще держа вилы'.
В примере (13) тот, кто говорит, по правилам вежливости должен был бы смотреть на собеседника: (13) — Шойнзон Мункоевич, — гэжэ харгы руу-гаа xapa-haH
Ш. М. comp дорога pstp-refl видеть-pc.pst
занд-аа дуугар-ба.
pstp-refl говорить-
pst[3sg/pl]
'— Шойнзон Мункоевич, — обратился (он), (всё еще) глядя на дорогу'.
В конструкции предшествования с несоответствием ожиданиям семантика обеспечивается послелогом урид 'прежде, раньше'. Здесь индивидуальным ожиданиям говорящего и/или протагониста либо же общим нормам поведения не соответствует главное действие, причем именно во временных рамках, задаваемых главной частью. Например, в (14) подчеркивается, что все нужно закончить в необычное время — ночью:
YYP сай-ха- hаа урид хэ-хэ юумэ-еэ
рас- белеть -pc.fut- pstp делать-pc.fut вещь-refl
свет abl
х-ээд, гэр гэр-т-ээ тара-ха ёЫтой-бди
де- дом дом-dat-refl расходиться-pc.fut должен-lpl
лать-
cvb
'Мы должны все закончить и разойтись по домам еще до рассвета'.
Часто встречается и значение преждевременного наступления главного действия, которое может отменить намеченное действие зависимой части:
(15) уудэ тоншо-хо^оо-мни урид тайла-жархи-ба
дверь стучать-рс.:йл1;-аЫ-ро88^ р81р открыться-т1еп8-
'(Еще) прежде чем я постучал, дверь распахнулась'.
Конструкций следования с несоответствием ожиданиям в бурятском две. Одна из них строится формой причастия прошедшего времени с показателями притяжания; аналогичная халха-монгольская форма -снАА в этой функции рассматривается как деепричастие [10]. В Бурятской грамматике эта конструкция рассматривается как «условный оборот со значением предпосылки», в котором «оттенок неожиданности перерастает в значение противопоставления» [3, с. 147-148]. Действительно, во многих примерах главная часть обозначает неожиданное положение вещей, а зависимая — некоторое действие, например движение, обеспечивающее его восприятие (в русском переводе необходимо добавление 'оказалось, что').
(16) Тугаарай библио- ерэ-кэ-мни, хаалтатай
текэ
недавно библиотека приходить-рс^^ закрытый
poss1sg
бай-гаа
aux-pc.prs[3sg/pl]
'Когда я недавно пришел в библиотеку, она оказалась закрыта'.
Конструкция с так называемым предельным деепричастием на -тАр многозначна, но одним из ее значений является передача последовательности действий, из которых второе не соответствует ожиданиям говорящего либо протагониста. В следующем примере речь идет о молодой женщине, которую застали в бане обнажённой:
(17) ...хоёр гар-аар-аа энэ тэрэ юумэ-еэ халхал-жа два рука-^-гей этот тот вещь-гей прикрывать-
стЬ
яда-н бай-тар-аа, таз соо-гоо hуу-ша-ба.
не мочь-стЬ аих-стЬ-гей таз pstp-refl сидеть-^е^-
pst[3sg/pl]
'... безуспешно попытавшись прикрыться обеими руками (букв., прикрывшись и не смочь), (неожиданно) села в таз'.
5. Конструкции образа действия
В конструкциях образа действия обнаружился прежде всего параметр соответствие/несоответствие индивидуальным ожиданиям либо социальным нормам. Прежде всего это конструкция с уникальным деепричастием «необычного действия» [6, с. 291] на -мгАшАА, передающая прежде всего действия, совершаемые в необычном положении (самые частотные формы — 'стоя', 'сидя', 'лёжа'):
(18) Дагба арайхан тэргэ-д-ээ аhалда-жа Yрд-еэд, Д. кое-как телега^а^гей ухватиться-стЬ успеть-стЬ хэбтэ-мгэшээ боожо-д-оо аhалда-ба
лежать-стЬ вожжи^а^гей ухватиться-pst[3sg/pl]
'Дагба, кое-как успев взобраться на телегу, лежа ухватился за вожжи'.
Конструкция образа действия в соответствии с социальными нормами или индивидуальными стереотипами образуется послелогом гуримаар (форма орудного падежа от гурим 'обычай, правило, привычка'):
(19) Орон дэлхэй-д-ээ саса-даг лэ гуримаар-аа местность^а^гей брызгать^ср.ЬаЬ рс1 pstp-refl саса-жа YPг-ввд...
брызгать-стЬ преподносить-стЬ
'Побрызгав, как (он) обычно брызгает на местности...' (жертвоприношение местным духам).
Собственно говоря, к этой же группе относится отрицательное деепричастие на -нгуй [11, с. 264], поскольку оно используется в контекстах, где отсутствует некоторое сопровождающее действие, ожидаемое говорящим:
(20) хэн-эй-шье нюур хара-нгуй эдеэл-шэ-нэ.
кто^еп-рс1 лицо видеть-cv.neg кушать-intens-prs[3sg]
'Набросился на еду, ни на кого не глядя.'
Заключение
Чрезвычайное богатство бурятских обстоятельственных конструкций обусловлено наличием во всех семантических типах нетривиальных семантических оппозиций, не представленных или слабо представленных в языках SAE: это, во-первых, оценка качественная, количественная и прагматическая, во-вторых, оценка по соответствию/несоответствию ожиданиям. Последнее при ближайшем рассмотрении является одним из компонентов более широкого явления — представления/кодирования в системе сложного предложения социальных норм и шире — динамической картины мира. Таким образом, синтаксис наряду с другими системами языка способен кодировать и транслировать значимые установки, относящиеся к национальной картине мира.
Список глосс ABL — исходный падеж ACC — винительный падеж ADJ — прилагательное AUX — вспомогательный глагол CAUS — каузатив COM — совместный падеж CVB — деепричастие DAT — дательно-местный падеж DIM — уменьшительный суффикс FUT — будущее время GEN- родительный падеж INS — орудный падеж INTENS — интенсивное действие NUM.ORD — порядковое числительное
PC — причастие PCL — частица
PC.RES — причастие результативное PL — мн. число POSS — личн. притяжание PRIV — приватив (отсутствие чего-либо)
PROP — проприатив (обладание чем-л.)
PROX — близкое указание
PRS — настоящее время
PST — прошедшее время
PSTP — послелог
REFL — притяжание
SG — ед. число
V — глагол, глагольная основа
Литература
1. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языка. М., 1995. Т. 2. С. 37-67.
2. Бардаханова З. Д. Охотничья лексика как отражение языковой картины мира монголов // Вестник БГУ. Язык. Литература. Культура. 2019. № 3. С. 84-88.
3. Бертагаев Т. А., Цыдендамбаев Ц. Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис. М.: Восточная литература, 1962. 316 с.
4. Бухаева Р. В. Этнокультурные стереотипы речевого общения (на материале бурятского языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2015. 47 с.
5. Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология. М.: Изд-во восточной литературы, 1962. 340 с.
6. Бертагаев Т. А., Цырендабаев Ц. Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис / под ред. Г. Д. Санжеева. М. Изд-во восточной литературы, 1962. 317 с.
7. Грамматика современного русского литературного языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Наука, 1970. 767 с.
8. Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. 527 с.
9. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных мента-литетов. 2-е изд., испр. и доп. М.: ЧеРо, 2003. 349 с.
10. Наделяев В. М. Современный монгольский язык. Морфология. Новосибирск: Наука, 1988. 113 с.
11. Скрибник Е. К., Даржаева Н. Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис сложного (полипредикативного) предложения. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2016. Т. I. 315 с.
12. Тагарова Т. Б. Образ человека в сравнительных конструкциях бурятского языка: эмоционально-оценочный аспект // Вестник Северного (Арктического) федерального унта. Сер.: Гуманитарные и социальные науки. 2018. № 5. С. 92-102.
13. Телия В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988. С. 173-203.
14. Шкуропацкая М. Г., Даваа Ундармаа. Национальная языковая картина мира как компонент языкового сознания русской и монгольской языковой личности (сопоставительный аспект) // Вестн. Том. гос. ун-та. Филология. 2016. № 1(39). С. 80-95.
15. Шкуропацкая М. Г., Даваа Ундармаа. Языковая картина мира как отражение национальной ментальности (на материале зоонимов в русском и монгольском языках) // Сибирский филологический журнал. 2018. № 2. С. 141-156.
16. Du Bois, John (1985). 'Competing motivations', in John Haiman (ed.) Iconicity in syntax. Amsterdam: Benjamins, 343-365.
17. Bednarek, Monika (2009). 'Dimensions of evaluation: cognitive and linguistic perspectives', Pragmatics & Cognition 17/1: 146-175.
SEMANTICS of BURYAT ADVERBIAL CLAUSES and LINGUISTIC WORLDVIEW
© Elena K. Skribnik Prof. Dr.habil.
Ludwig-Maximilians-Universität München, Ludwigstrasse 31/ III, D-80539 München, Deutschland skribnik@lmu.de
© Nadezhda B. Darzhaeva
Science Doctor in Philology, Research Associate,
Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (IMBTS SB RAS) 6, Sakhyanovoi Str., Ulan-Ude, 670047, Russia dnadezhda@mail.ru
Abstract. This paper presents some results of of research on the system of adverbial clauses in Buryat as it reflects some elements of the national 'linguistic picture of the world'. Buryat (as well as other Mongolian languages) is characterized by an unusually large number of constructions with adverbial clauses in practically all semantic types; this suggests some additional semantic features that are not, or less consistently, coded in better-known European languages.
Our analysis has shown that the relations between events in Buryat are expressed not only neutrally, but with two additional types of features: a regular correlation of described relations with social norms and individual expectations ('in accordance with' vs. 'against norms/expectations'), as well as evaluation ('neutral' vs. 'evaluated by the speaker: qualitatively, quantitatively, or pragmatically'). It means that such important elements of the national worldview like social norms and values or dynamic scenarios for natural and social events are coded also on the syntactic level.
Keywords: Mongolic syntax, complex sentence, adverbial clauses, semantics of syntax, evaluation, expectations, linguistic worldview.
Статья поступила в редакцию 13.11.2020; одобрена после рецензирования 25.11.2020; принята к публикации 24.12.2020.
