CC BY
108
Попова Ирина Михайловна, д-р. филол. наук, проф., зав. каф., [email protected], Россия, Тамбов, Тамбовский государственный технический университет.
Любезная Елена Валерьевна, канд. филол. наук, доц., evl@,cityadm. tambov.gov.ru, Россия, Тамбов, Тамбовский государственный технический университет.
ARTISTIC ARGUMENTATION IN THE ESSAYS OF TATIANA TOLSTAYA
IM.Popova, E.V.Lyubeznaya
The article deals with the peculiarities of argumentation in the artistic texts by the example of creative work of Tatiana Tolstaya, who included symbolic argumentation in her works.
The writer uses different ways of argumentation in artistic social and political essays where four techniques of argumentation such as description, expressiveness, evaluation and orectic means dominate in the text. In all these cases the combination of the abovementioned ways of argumentation result in expressing conviction.
Key words: argumentation in artistic texts, “transformer ” method, expressive and orectic techniques, evaluative argumentation.
Popova Irina Mikhailovna, doctor of philological science, professor, head of the Russian Language department, [email protected], Russia, Tambov, Tambov State Technical University.
Lyubeznaya Elena Valerievna, candidate of philological science, docent, [email protected], Russia, Tambov, Tambov State Technical University.
УДК 8Г367.628: 811.112.2
СЕМАНТИКА МЕЖДОМЕТИЙ В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ СКАЗОК БРАТЬЕВ ГРИММ)
Н.В. Романова
Посвящяется исследованию семантического содержания междометий, выражающих эмотивное значение в немецкоязычных фольклорных текстах, выяснению особенностей их активаторов с точки зрения психологии.
Ключевые слова: междометие, эмоция, семантика, сказка, эмоциогенная ситуация, активатор.
Изучение междометий как формы проявления эмоций относится к ранним этапам развития языка. Формально эта взаимосвязь закреплена римским языкознанием [1, с. 11]. Несмотря на внушительный корпус исследований, нет единства взглядов на рассматриваемое понятие, дискуссии о лингвистическом статусе междометий продолжаются и сегодня [4; 10, с. 7]. Выделяют три основные концепции междометий: 1) так называемую
«амбивалентную» - междометия являются словом и частью речи (М.В. Ломоносов, А.А. Шахматов, В.В. Виноградов, Г. Пауль, Г. Суит и др.); 2) «рефлексную» - междометия не признаются частью речи, отождествляются с инстинктивными звуками и рефлекторными выкриками (А.И. Греч, Д.Н. Кудрявский, К.С. Аксаков, Д.Н. Овсянико-Куликовский, В. фон Гумбольдт, М. Мюллер, В. Вундт и др.); 3) «психическую» - междометия представляют собой особый аффективный язык (Ш. Балли, Ж. Вандриес, А.А. Потебня и др.) [8, с. 8]. Итак, междометие может пониматься как языковая категория, социально-психологическая или эмоционально-психическая. В связи с этим можно говорить об изменчивости междометий, их сложной структуре, многогранной семантике и функциональной значимости в разговорной речи.
Функциональная основа междометий и семантическая опираются на понятия «эмоциональность» и «экспрессивность».
Эмоциональность как лингвистическая категория закреплена в эмоциональном значении языковых единиц или их эмоциональной окраске. Для вербальной передачи субъективно-оценочного отношения к фактам действительности служит эмоционально окрашенная лексика, в которой эмоциональное значение выражено менее четко, нежели предметнологическое. Эмоциональное значение, выражающее человеческие эмоции, характерно для эмоциональной лексики и фразеологии, наиболее яркими репрезентантами которых и являются междометия.
По мнению Н.Н. Кузнецовой, экспрессивность связана с выражением субъективного отношения говорящего к предмету речи. При этом нарушаются стандартные представления о нём либо в следствие возможностей системы языка, либо из-за нарушения языковых норм. Последнее достигается особым выбором средств различных уровней, который способствует наиболее полному воплощению замысла автора и -одновременно - наиболее точному его пониманию реципиентом речи [7, с. 11].
Цель нашей работы - выявить семантическое содержание междометий, выражающих эмотивное значение в немецком языке.
В качестве рабочего определения междометия мы используем дефиницию коллектива немецких учёных: «Interjektion, auch Empfindungs-wort: Wortart, die sich morphologisch, syntaktisch und semantisch deutlich von den ubrigen Wortarten abhebt. Interjektionen sind unveranderliche, auBerhalb des syntaktischen Satzrahmens stehende Worter, deren Funktion sich auf den lautlichen Ausdruck von Empfindungen und Gefuhlen beschrankt» [14, с. 117]. Такой подход представляется нам более правомерным ввиду того, что эмоциональные междометия морфологически аморфны. Агглютинативные включения новых формантов в данные междометия служат исключительно продлению его звучания или увеличение фонетических характеристик [9, с. 35-41].
Известно, что семантика междометий в устной речи находится в тесной зависимости от интонации, требует жестового и/или мимического сопровождения, вырастает из эмоциогенной ситуации, контекста. Идентификация эмоции в письменном тексте в трактовке И.А. Шаронова происходит следующим образом: «читатель, встретив междометие, должен по контексту определить за ним вокальный жест, и уже на его основе - эмоциональное состояние персонажа» [10, с. 3]. Неопределённым здесь остаётся понятие эмоционального состояния самого читателя, степень развития его ассоциативно-образного мышления, которое является одним из главнейших условий восприятия текста [6, с. 41]. Вопрос заключается, следовательно, в том, как установить тип отношений между вокальным жестом и сопровождающим его телесным (мимика лица, окулесика, жесты руки и т. п.). Доказательства, которые наводятся Е.А. Гришиной и другими исследователями на поставленный вопрос, являются обоснованными. Речь идёт о трёх типах отношений: 1) нейтральные - жест и слово независимы друг от друга; 2) позитивные - значение слова и жеста совпадают; 3) негативные - жест и слово противоречат друг другу. При этом утверждают, что для анализа значения вокального жеста возможен только второй случай, т.е. положительные отношения между словом и жестом [2]. Заметим сразу, что цитируемый автор предлагает методику анализа этих отношений с опорой на работы Г.Е. Крейдлина и его соавторов С.А. Григорьевой,
Н.В. Григорьева.
При выделении значения эмоционального междометия в немецком языке мы ориентируемся, как уже говорилось, на эмоциогенную ситуацию и/или контекст. Под эмоциогенной ситуацией мы понимаем условную совокупность обстоятельств, которые наиболее часто вызывают эмоции в человека. Она зависит от отношения между мотивацией и возможностями субъекта. При этом учитывается действие трёх факторов: новизна, необычность, неожиданность. Ситуация считается новой, если человек абсолютно не готов к ней. Мерой новизны может быть отсутствие опыта и интенсивность эмоционального переживания. Необычность ситуации состоит в том, что она, даже повторяясь, остаётся всегда новой. Несмотря на приобретённый опыт, такая ситуация квалифицируется как потенциально неопределённая: мрак, темнота, туман, частично одиночество, фантазии и т. п. Чтобы понять неожиданность ситуации, надо уметь отличить её от новой и необычной стимуляции. Неожиданность стимуляции мешает реализоваться возможностям адаптации [5, с. 241, 72-73].
Теоретической основой для толкования контекста является идеи немецких языковедов: «Kontext: sprachliche Umgebung einer linguistischen Einheit oder Situation, in der sie geauBert wird (situativer K.); sprachlicher oder auBersprachlicher Gesamtzusammenhang, in dem eine sprachliche Einheit (z. B. Wort oder Satz) steht» [14, с. 144]. С этой точки зрения контекст - это средство, диагностирующее семантический потенциал слова или предложения,
например: Nicht lange danach kam die alte Geifi aus dem Walde wieder heim. Ach, was mufite sie da erblicken! Die Hausttir stand sperrangelweit offen, Tisch, Sttihle und Banke waren umgeworfen, die Waschschtissel lag in Scherben, De-cken und Polster waren aus dem Bett gezogen (Wolf) [21]. Здесь междометие Ach - «ах» выражает эмоцию интереса говорящего. Благодаря её использованию, говорящий преподносит слушателям или читателям своё мнение о том, как формируются эмоциональные паттерны или фазы перехода «эмоция1 - эмоция2», «при которой одна эмоция усиливает, ослабляет или подавляет другую» [3, с. 70]. Воспринимаемый объект - дом старой козы после посещения волка-злодея - корректирует с хаосом: входная дверь -распахнута (Hausttir stand sperrangelweit offen), стол, стулья, скамьи -опрокинуты (Tisch, Sttihle und Banke waren umgeworfen), умывальник - разбит (Waschschtissel lag in Scherben), подушки и одеяла с постели сброшены (Decken und Polster waren aus dem Bett gezogen). В принципе от такой «хаотичности» может сформироваться эмоция горя: Endlich ging sie in ihrem Jammer hinaus, und das jtingste Geifilein lief mit. Но интенсивность его вызывает не столько хаос в доме, сколько смерть шести детей-козлят: Sie suchte ihre Kinder, aber nirgends waren sie zu finden. Sie rief sie nacheinander bei ihren Namen, aber niemand antwortete. Endlich, als sie das jtingste rief, antwortete eine feine Stimme: «Liebe Mutter, ich stecke im Uhrkasten!» (Wolf) [21]. Из примера видно, что описание эмоционального состояния персонажа в виде набора определённого количества моторных и речевых действий (suchte - «искала»/п^ nacheinander - «звала [по именам]»/п^ - «позвала») до некоторой степени автоматично, т.е. указывает на погружение в горе и одновременно даёт возможность отвлечься от него. Очевидно, жизненный опыт может снимать различие между эмоциями или нейтрализовать их четкое проявление. Основанием для этого утверждения может служить тот факт, что дальше в тексте активируется не эмоция гнева, а эмоция интереса: Als sie auf die Wiese kamen, lag der Wolf immer noch unter dem Baum und schnarchte, dafi die Aste zitterten. Die alte Geifi betrachtete ihn von allen Seiten und sah, dafi in seinem vollen Bauch sich etwas regte und zappelte. Ach, Gott, dachte sie, sollten meine armen Kinder, die er zum Nachtmahl hinuntergewtirgt hat, noch am Leben sein? (Wolf) [21]. Как видим, субъект исследует объект интереса со всех сторон (betrachtete ihn von allen Seiten), идентифицирует живых козлят внутри объекта (in seinem vollen Bauch sich etwas regte und zappelte - «в раздувшемся брюхе у него что-то шевелится и барахтается»), испытывает при этом новые переживания от взаимодействия с объектом (Ach, Gott, dachte sie, sollten meine armen Kinder,... noch am Leben sein? -«Ах, Боже ты мой, - подумала она, - неужто мои бедные деточки, ... ещё живы-живёхоньки?»). Даже оставаясь недвижимым, субъект начинает активно действовать, привлекая младшего козлёночка: велит ему бежать поскорее домой и принести ножницы, иглу и нитки. Функции самого субъекта трансформируются - вести наблюдение, стеречь объект, продумать так-
тику поведения, если объект активируется. Данный пример позволяет предположить, что социокультурные нормы немецкого этноса, связанные с эмоцией горя, развиваются позже, после распада индоевропейского сообщества, когда осознавалось ощущение потери ценного и любимого, того, к чему имелась сильная аффективная привязанность.
Встречаются также примеры, в которых междометие со словарным значением удивления [16, с. 298] выражает эмоцию гнева: «Was mufi ich horen!» rief der Schneider, lief hinauf und sprach zu dem Jungen: «Ei, du Ltig-ner, sagst die Ziege ware satt und hast sie hungern lassen?» Und in seinem Zor-ne nahm er die Elle von der Wand und jagte ihn mit Schlagen hinaus (Tisch.) [20]. Значение рассматриваемой языковой единицы в этом контексте не только эмотивно, но и экспрессивно - «Эх ты!». Расширение значения междометия Ei до личного местоимения «ты» свидетельствует о синкретизме, основным признаком которого является реализация разных смыслов слова и формы в одном контексте. В каждом из указанных и других контекстов актуализируется только часть потенциальных значений междометия. Реализация всего арсенала его значений в одном конкретном контексте одновременно невозможна.
Причины гнева, как правило, вызывает чувство физической несвободы или психологической [3, с. 241]. В приведенном примере активаторами гнева являются ложь и голод, т.е. вербальная несвобода, психологическая и физическая. Имеем, таким образом, целый комплекс причин, которые понимаются как целостность и единство. Персонаж испытывает враждебные чувства к своему ближнему, он очень агрессивен (jagte ihn mit Schlagen hinaus - «побил и прогнал его со двора»). Для того, чтобы контролировать своё эмоциональное состояние, человек должен уметь отличить одну эмоцию от другой, идентифицировать их и называть. Нами зарегистрировано вариантное выражение эмоции гнева, выраженной междометием Oh с расширенным значением «ах ты!», передающим негодование, угрозу, агрессию: «Oh, die Ltigenbrut!» rief der Schneider, «einer so gottlos undpflichtvergessen wie der andere! Ihr sollt mich nicht langer zum Narren ha-ben!» Und vor Zorn ganz aufier sich sprang er hinauf und gerbte dem armen Jungen mit der Elle den Rticken so gewaltig, dafi er zum Haus hinaussprang (Tisch.) [20]. Тут агрессия не столько проявляется, как в предыдущем примере, сколько прогрессирует, имеет физические последствия (gerbte dem armen Jungen mit der Elle den Rticken so gewaltig - «да так сильно отколотил по спине бедного мальчика аршином»), а также психологические - «конфликт поколений» (gerbte ... so gewaltig, dafi er zum Haus hinaussprang -«отколотил . так сильно, что тот еле из дому выскочил»). Нужно обратить внимание на то, что на заключительной стадии этого непростого жизненного испытания - еда/ложь/дети - персонаж пережил чувство вины перед родными: Der Schneider, als er so ganz einsam in seinem Hause safi, ver-fiel in grofie Traurigkeit und hatte seine Sohne gerne wieder gehabt, aber nie-
mand wufite, wo sie hingeraten waren (Tisch.) [20]. Ощущение дискомфорта -одиночество (so ganz einsam - «один-одинёшенек»), стресс (verfiel in grofie Traurigkeit - «стало очень грустно»), потеря сыновей (hatte seine Sohne ger-ne wieder gehabt - «захотелось теперь вернуть своих сыновей») - может сделать человека раздражительным или вызвать у него гнев, который будет направлен на источник душевной боли, в нашем случае на «любимую козочку».
Эмоция страха может быть представлена коллективно и индивидуально. Коллективный страх вызывают, например, специфические рассказы, которые воспринимаются слушателями как угроза спокойствию или безопасности: Oder wenn abends beim Feuer Geschichten erzahlt wurden, wobei einem die Haut schaudert, so sprachen die Zuhorer manchmal: «Ach, es gruselt mir!» (Furcht.) [13]. Согласно приведенному примеру активатором страха является необычность содержания информации (wobei einem die Haut schaudert - «что у иного мороз по коже пробирает»), сопровождающими факторами выступают: отрезок времени - вечер (abends), интеллектуальный совокупный продукт человеческого мозга (Geschichten), направленность действия этого продукта на субъект (erzahlt wurden).
Индивидуальный страх связан с чувством неуверенности, потерей контроля над своей жизнью: Da stellte er sich ganz verzagt in seiner Angst hin und sagte: «Manntje, Manntje, Timpe Te, / Buttje, Buttje in der See, / meine Frau, die Ilsebill, / will nicht so, wie ich wohl will.» «Na, was will sie denn?» sagte der Butt. «Ach», sagte der Mann, «sie will Papst werden.» (Fisch.) [12]. Мы видим, что в данном примере важна и сама просьба - женщина хочет «стать Папой Римским» - суверенной персоной исключительного свойства, т.е. владеть тремя нераздельными функциями власти. Речь идёт о Верховном правителе Святого Престола, видимом главе Католической церкви и Ватикана. Папой, как известно, может быть избран любой неженатый мужчина-католик. Следовательно, происходит не только статусная переориентация, но и гендерная, за которой следует производственная. Отношения между женской половиной общества и мужской, показанные здесь, типичны для периода матриархата.
Эмоция досады как производная от эмоции страха выделяется на индивидуальном уровне - психически больных людей: Der Junge ging auch seines Weges und fing wieder an, vor sich hin zu reden: «Ach, wenn mir's nur gruselte! Ach, wenn mir's nur gruselte!» (Furcht.) [13]. Повтор действия данных персонажей лишь подтверждает ограниченность их когнитивной деятельности (fing wieder an, vor sich hin zu reden - «снова начал про себя повторять»), а параллелизм междометия Ach подчеркивает, формально, относительную стабильность эмоционального состояния таких людей.
Мы уже отмечали, что эмоцию досады переживают психически больные люди. К ним можно присоединить и старость организма, которая является общей для всех людей и животных: Als er ein Weilchen fortgegan-
gen war, fand er einen Jagdhund auf dem Wege liegen, der japste wie einer, der sich mtide gelaufen hat. «Nun, was japst du so?», fragte der Esel. «Ach», sagte der Hund, «weil ich alt bin und jeden Tag schwacher werde, auch auf der Jagd nicht mehr fort kann, hat mich mein Herr wollen totschlagen, da hab ich Reifi-aus genommen. Aber womit soll ich nun mein Brot verdienen?» (Bremer) [11]. В приведенном примере истинной причиной эмоции печали является отношение хозяина к «изнашиваемости» своего имущества, его функциям, продуктивности. Усвоив это отношение, «имущество» начинает винить себя за случившиеся с ним неудачи. Прослеживается тенденция к перекрещиванию эмоции печали с эмоцией страха за своё будущее (Aber womit soll ich nun mein Brot verdienen? - «Как же мне теперь на хлеб зарабатывать?»). Говоря об эмоции печали, психологи предупреждают, что «нужно всегда учитывать, как индивид принимает и оценивает себя, каким он видит этот мир и своё будущее в нём» [3, с. 197].
Рассмотрим теперь эмоцию отвращения, которую выражает анализируемое местоимение: «Ach», sagte die Frau, «es ist doch tibel, hier immer in dem alten Pott zu wohnen, der stinkt und ist so eklig; du hattest uns doch eine kleine Htitte wtinschen konnen. Geh noch einmal hin und rufe den Butt und sage ihm, wir wollen eine kleine Htitte haben. Er tut das gewifi» (Fisch.) [12]. Реакция отвращения в данном примере активирована когнитивной оценкой объекта: старая избушка (in dem alten Pott), скверно пахнущая (stinkt), грязная (so eklig). На передний план здесь выступают время, запах, чистота. Предполагаем, что доминантой является всё же время, поскольку неприятный запах или грязь вызывает тошноту, которая выражается междо-метиеpfui! со значением «фу!». Перечисленные категории, безусловно, отталкиваются от каких-то социокультурных норм, эталонов, образцов немецкого народа.
Определённое семантическое развитие получили междометия, выражающие такие позитивные эмоции, как радость, удивление, стыд.
Источником радости является достижение цели или психическая свобода: «Willst du mit mirfahren?» «Ach ja, von Herzen gern», antwortete es, denn es war froh, dafi es der Mutter und Schwester aus den Augen kommen soll-te (Man.) [18]. Эмоция радости в приведенном примере связана с органами соматики (Herz - «сердце») и зрения (Augen - «глаза»). Приходится признать, что и сердце, и глаза (трансформированный мозг) тождественны по значению и различны по форме. Это, следовательно, «органы-синонимы» радости. Таким путём мы приходим к выводу, что в отношениях между именами «сердце», «глаза» и междометием к^х!» действуют те же принципы «синонимии».
Возможны комбинации реакций на один и тот же активатор эмоции в диалектной речи, например: In de Stuw seet de Vader, de Moder un Marleenken by Disch, un de Vader sad «ach, wat waart my licht, my is recht so good to Mode.» «Na,» sad de Moder, «my is recht so angst, so recht, as wenn en
swoor Gewitter kummt.» (Mach.) [17]. Заметим, что эмоция радости выражается здесь междометием ach - «ах!», а эмоция страха - отрицательной частицей Na - «нет», которая относится ко всему предложению и выступает как маркер нейтрализации предыдущей эмоции.
Что касается эмоции удивления, её выражение отличается иногда повтором междометия, например: Darauf ging es zum Bett und zog die Vor-hange zurtick. Da lag die Grofimutter und hatte die Haube tief ins Gesicht ge-setzt und sah so wunderlich aus. «Ei, Grofimutter, was hast du ftir grofie Oh-ren!» - «Dafi ich dich besser horen kann!» - «Ei, Grofimutter, was hast du ftir grofie Augen!» - «Dafi ich dich besser sehen kann!» - «Ei, Grofimutter, was hast du ftir grofie Hande!» - «Dafi ich dich besser packen kann!» (Rot.) [19]. Из примера видно, что причиной для удивления служат сначала предметы (Haube - «чепец»), потом размеры парных частей тела (grofie Ohren - «такие большие уши», grofie Augen - «такие большие глаза», grofie Hande -«такие большие руки»). В данном случае можно считать, что эмоция удивления не только порождает интерес, но и фиксирует факт присутствия страха, который испытывала Красная Шапочка перед тем, как вошла в комнату.
Активатором эмоции смущения может быть унижение, когда стирается грань между субъектом и объектом: «Na, was will sie denn?» sagte der Butt. «Ach», sagte der Mann halb bektimmert, «sie will in einem grofien Schlosse wohnen.» (Fisch.) [12]. Здесь рыбак чувствует себя беспомощным, униженным, маленьким, этакой игрушкой не только в руках жены, но и камбалы-рыбы. Он не в состоянии выразить словами свои переживания. Позже он скажет жене «прошу, образумься и останься ты Папой!», но опять потерпит фиаско.
Эмоция стыда, как отмечают психологи, не обязательно сопровождается появлением румянца, однако для неё характерно переживание осознания собственного «я». При этом активатором эмоции может быть и «богатое» воображение: «Ach,» dachte sie, «wenn auf den Mark Leute aus mei-nes Vaters Reich kommen und sehen mich da sitzen und feilhalten, wie werden sie mich verspotten!» (Konig) [15]. В приведенном примере обращает на себя внимание не только междометие Ach - «Ах!», но и эмотивный глагол verspotten с негативным значением «насмехаться над кем-либо». Эмоцио-генная ситуация стыда предполагает наличия, как минимум, четырёх компонентов: объекта насмешек (mich - «я»), публичного места (auf den Markt - «на рынке»), публики определённого круга, которая хорошо знает объект (Leute aus meines Vaters Reich - «люди из нашего королевства»), и поступка объекта (da sitzen und feilhalten - «здесь сижу и продаю горшки»). Через осмысление данной ситуации, переживания индивид умножает знания о себе.
Одной из причин эмоции презрения является чувство собственного превосходства над другими. Превосходство женской красоты над мужской
можно наблюдать в таком примере: Und so hatte sie an jedem etwas auszu-setzen, besonders aber machte sie sich йЬer einen guten Konig lustig der ganz oben stand und dem das Kinn ein wenig krumm gewachsen war. «Ei,» rief sie und lachte, «der hat ein Kinn, wie die Drossel einen Schnabel!» (Konig) [15]. Как видим, семантика междометия Ei со значением «ого!» тесно связана с действиями, а именно: оценочным глаголом aussetzen - «находить недостатки», эмотивным устойчивым выражением sich ^er jemanden lustig ma-chen со значением «потешаться над кем-либо», глаголом речи rufen -«громко сказать», эмотивным глаголом lachen - «смеяться». Негативное значение презрения очевидно. Оно приводит к деперсонализации объекта презрения, в нашем случае король, чей подбородок был чуть кривоват, становится «Дроздовиком». Перенос осуществляется по схеме «птица -человек».
В заключение обзора семантики междометий необходимо упомянуть о том, что не все базовые эмоции могут выражаться этой частью речи, а именно: эмоция вины. Предполагается, что она слабо идентифицировалась немецким этносом в фольклорных текстах.
Хотя фонетическая оболочка исследуемых междометий представлена весьма лаконично - Ach, Ei, Oh - их семантическое наполнение отражает понятия почти всех базовых эмоций.
Список литературы
1. Гамзюк М.В. Емотивний компонент значення у процесі створення фразеологічних одиниць: На матеріалі німецької мови: монографія. К.: Вид. центр КДЛУ, 2000. 256 с.
2. Гришина Е.А. К вопросу о соотношении слова и жеста (вокальный жест О в устной речи) On Gesture-Word Correlation (Vocal Gesture Oh in Spoken Russian) [Электронный ресурс] // URL: http: //www.dialog-21 .ru/digests/dialog2009/materials/html/14. htm# ftn 1 (дата обращения: 08.12.2012).
3. Изард К.Э. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2008. 464 с.
4. Киреева В.Г. Междометие как показатель градуальности в современном русском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Мордовский гос. пед. ин-т им. М. Е. Евсевьева. М., 2010. 20 с.
5. Кириленко Т.С. Психологія: емоційна сфера особистості: навч. посібник. К.: Либідь, 2007. 256 с.
6. Крупа М. Лінгвістичний аналіз художнього тексту. Тернопіль: Підручники і посібники, 2005. 416 с.
7. Кузнецова Н.Н. Средства создания экспрессивности в русской поэзии ХХ века: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Московский гос. пед. ун-т. М., 2011. 42 с.
8. Парсиева Л.К. Система междометия в общей парадигме языка (на материале осетинского и русского языков): автореф. дис. . д-ра филол. наук / Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева. Владикавказ, 2010. 4З с.
9. Таранец В. Г. Энергетическая теория речи: монография. К. Одесса: Вища шк., 1981. 150 с.
10. Шаронов И. А. Междометия в языке, в тексте и в коммуникации: автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Российский государственный гуманитарный университет. М., 2009. З6 с.
11. Bremer - Bruder Grimm Die Bremer Stadtmusikanten [Электронный ресурс] // URL: http://www.1000-
maerchen.de/e4f3551db3e7ee9b72828821ebe50587/fairyTale/5065-die-bremer-stadtmusikanten. htm (дата обращения: 09.12.2012).
12. Fisch. - Bruder Grimm Von dem Fischer und seiner Frau [Электронный ресурс] // URL: http://www.1000-maerchen.de/fairyTale/1011-von-dem-fischer-und-seiner-frau.htm (дата обращения: 09.12.2012).
13. Furcht. - Bruder Grimm Von einem, der auszog, das Furchten zu lernen [Электронный ресурс] // URL: http: //www.1000-maerchen.de/fairyT ale /1015-von-einem-der-auszog-das-fuerchten-zu-lernen.htm (дата обращения: 08.12.2012).
14. Kleines Worterbuch sprachwissenschaftlicher Termini. Leipzig: VEB Bibliograph. In-t, 1975. 306 S.
15. Konig - Bruder Grimm Konig Drosselbart [Электронный ресурс] //
URL: http://www.1000-maerchen.de/2ec4a12736a92c936ac3287a581be6f6
/fairyTale/2581 -koenig-drosselbart.htm (дата обращения: 10.12.2012).
16. Langenscheidt GroBworterbuch. Deutsch als Fremdsprache / [Neu-bearb. / Hrsg. von Gotz Dieter, Haensch Gunther, Wellmann Hans]. Berlin; Munchen; Wien; Zurich; N. Y.: Langenscheidt, 2008. 1З07.
17. Mach. - Bruder Grimm Von dem Machandelboom [Электронный
ресурс] // URL: http://www.1000-maerchen. de/fairyT ale/1012-von-dem-
machandelboom.htm (дата обращения: 09.12.2012).
18. Man. - Bruder Grimm Die drei Mannlein im Walde [Электронный
ресурс] // URL: http://www.1000-maerchen.de
/78a723d35ac130ecdaa13c91a2b05688/fairyTale/3792-die-drei-maennlein-im-walde.htm ( дата обращения 09.12.12).
19. Rot - Bruder Grimm Rotkappchen [Электронный ресурс] // URL: http://www.1000-maerchen.de/482f2012680f5070d00428135985955e/fairyTale /6888-rotkaeppchen.htm (дата обращения: 09.12.2012).
20. Tisch - Bruder Grimm Tischchen deck dich, Goldesel und Knuppel
aus dem Sack [Электронный ресурс] // URL: http://www.1000-
maerchen.de/fairyTale/1007-tischchen-deck-dich-goldesel-und-knueppel-aus-dem-sack.htm (дата обращения: 08.12.2012).
21. Wolf - Bruder Grimm Der Wolf und die sieben jungen GeiBlein [Электронный ресурс] // URL: http://www.1000-maerchen. de/fairyT ale/892-der-wolf-und-die-sieben-jungen-geisslein.htm (дата обращения 08.12.2012).
Романова Наталья Васильевна, канд. филол. наук, доц., докторант, natalroman@mail. ru, Украина, Киев, Киевский национальный лингвистический университет.
INTERJECTIONS SEMANTICS IN GERMAN (BASED ON THE TALES BY BROTHERS GRIMM)
N. V. Romanova
The article is devoted to the research of the semantic content of interjections expressing emotive meaning in German folklore texts and clarification of the peculiar features of their activators in terms of psychology.
Key words: interjection, emotion, semantics, tale, emotive situation, activator.
Romanova Natalya Vasylivna, candidate of philological science, docent, doctoral student, [email protected], Ukraine, Kiev, Kiev National Linguistic University.
УДК 8; 811.1/8
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ «МОДА» В XX ВЕКЕ (на материале французского языка)
Е.Е. Скворцова
Раскрывается содержание понятия «лексико-семантическое поле «Мода»», которое приобретает все больший интерес в среде лингвистов-романистов. Мода как социальное явление играет важную роль общественного регулятора, отражающего основные тенденции развития общества. В свою очередь ЛСП «Мода» представляется одним из самых динамично изменяющихся благодаря быстрой смене модных тенденций, развитию индустрии моды и деятельности дизайнеров и модельеров во всем мире. Все это обуславливает значимость изучения «модного вокабуляра», позволяющего проследить основные тенденции развития языка, выявить закономерности, проследить цикличность употребления тех или иных модонимов в языке, установить динамику развития словообразовательных процессов.
Ключевые слова: лексико-семантическое поле «Мода», модоним, словосложение, конверсия, заимствование.
Обогащение и изменение содержания словарного состава лексикосемантического поля «Мода» во французском языке имеет ярко выраженную динамику в XX столетии, в частности, под влиянием деятельности дизайнеров и модельеров.
