CC BY
75
ИС1ОРИЯ
Вестник Омского университета, 2002. №3. С. 57-60. © Омский государственный университет
УДК 56:902.676 (571.1/5)
СЕМАНТИКА ИЗОБРАЖЕНИИ МАМОНТОВ ЭПОХИ ПАЛЕОЛИТА: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ (ПО МАТЕРИАЛАМ ОЕВЕРОАЗИАТСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ)
И.В. Шмидт
Омский государственный университет, кафедра теории и истории мировой культуры
644077, Омск, пр.Мира, 55а
Получена 10 апреля 2002 г.
This article «Semantics of the images мамонтов of paleolithic epoch - aspect of historiografy of a methodical problem (on materials North Asion of a collection)». It is devoted to consideration of existing difficulties in revealing meanings of paleolithic images.
Одной из проблем вновь и вновь появляющихся находок палеолитического искусства является выявление их семантики. На её решение оказывает большое влияние научная традиция (в которой автор склонен выделять два направления -классическое и альтернативное [1]) подобного рода исследований, сложившаяся в отечественной науке. То, как будут рассмотрены существующие ныне (но еще не прошедшие процедуры семантического анализа) и вновь появляющиеся материалы, можно предположить, проанализировав научные приемы, уже продемонстрированные на ряде образов. Для упрощения нашей задачи рассмотрим информацию о семантике палеолитических изображений мамонтов североазиатского региона: гравировки из Мальты, Берелёха, Север-ска; скульптурки из палеолитических слоев Ушков и Малой Сыи, Усть-Ковы; пещерные изображения из Шульган-Таш и Ямазы-Таш.
А. Гравировки мамонтов. Первая анималистическая гравировка сибирской земли не имела отечественных аналогов, как, впрочем, и сейчас. Потому единственное, что помогло преодолеть окружившую данную находку пустоту, это обращение её первооткрывателя к западноевропейскому материалу - М.М. Герасимов сравнил гравировку с изображением известнейшей пластинки из Ла-Мадлен [2]. Помимо замечаний о внешних особенностях изображенного молодого животного, ничего больше не прозвучало. Семантика этого образа М.М. Герасимовым не рассматривалась. С таким объемом описательной характеристики находка пребывает и по сей день, являясь эталоном для сравнения и анализа появляющегося материала, аналогичного по сюжету.
Вторая гравировка с тем же персонажем обнаружена в Якутии - это знаменитый берелех-ский мамонт. Оригинальность исполнения образа (или нескольких образов), заключающаяся в чрезвычайно удлиненных ногах животного, породила ряд интересных наблюдений, обыгрывающих этот момент. Спор сосредоточился на факте выяснения состояния натуры, с которой делалось изображение: была ли она живой [3]или предстала наблюдательному взору мастера из оттаявших тысячелетних глубин [4]. От исхода спора зависела правильность отнесения данной находки к палеолиту. Предположение О.Н. Бадера о семантике этого конкретного образа мамонта сомнениям не подвергалось. Ученый склонился к мифологической трактовке изображения: «Видимо, это какой-то особенный зверь, наделенный фантастическими, мифологическими чертами». На это предположение исследователя натолкнул единственный момент - гипертрофированно увеличенные ноги животного, расставленные в степенном шаге [5].
Существует и третья гравировка мамонта (на мамонтовом же бивне), обнаруженная в томской земле, недалеко от Северска, и содержащая изображение не одного мамонта, а нескольких - 3 или 4, из текста это понять сложно [6]. К данной композиции относятся два замечания. Во-первых, судя по ней, древний мастер умело инвертировал мамонтов из верблюдов и, во-вторых, несколько мамонтов образуют сцену, которая так и не получила названия, оставшись в описательной стадии: «. . . один из них, вписываясь в рельеф спины одного из предыдущих - инвертированного, формирует сцену взгромоздившегося на собрата
животного» [7]. Представленный на бивне ряд диких животных и особенности их взаимодействия показались исследователю достаточными для заключения о том, что данный предмет имел, скорее всего, культовое назначение и использовался в ритуалах, связанных с плодородием, воспроизводством, приумножением традиционных объектов охоты.
Б. Скульптуры. Разнообразие скульптур, находящихся в североазиатской коллекции, передающих образ мамонта, не известно широкому кругу ученых. Как ни странно, популярностью пользуется только одна скульптурка этого животного - из Усть-Ковы. Скульптурная форма животного, по замечаниям авторов, груба и архаична настолько, что среди известных образных аналогий тождественных обнаружить не удалось [8]. Вероятно, факт исключительности этой находки помешал размышлениям о ее семантике.
Менее известны скульптуры мамонтов Дальнего Востока. Ряд из них рассматривается в монографиях Н.Н. Дикова [9], но наиболее полно они совсем недавно были представлены М.А. Ки-рьяк. По её подсчетам, со стоянок Севера Дальнего Востока происходит 10 фигурных изображений мамонтов [10]. Главной особенностью образов северного региона является активное использование галечникового субстрата с минимальными, но конструирующими следами подработки. В монографиях Н.Н. Дикова отсутствуют конкретные рассуждения о семантике этих изображений, так как им преследовались иные цели; пробел же восполнила М.А. Кирьяк, обобщив существующие взгляды в русле классической традиции, которая определяет этот образ важным магическим и мифологическим персонажем.
Обзор коллекции и понимание разноплановости семантического анализа данного образа будут неполными, если мы не учтем скульптурно-барельефные композиции Малой Сыи, где изображение мамонта встречается во взаимодействии с образами бизона и черепахи. Мамонтам Малой Сыи их исследователь В.Е. Ларичев дал семантическую характеристику, оформленную отдельной главой работы. К этому располагал и колорит конкретных образов, и желание автора-исследователя подробно порассуждать о его значении в рамках палеолитического искусства вообще.
Мамонт до сих пор присутствует в мифологии северных народов, где он тесно связан с шаманом и олицетворяет прежде всего подземный темный мир. Образное представление о нем варьируется и отличается от палеолитических реалий. Этот момент может спровоцировать отдельное исследование, посвященное выявлению истории и хронологии создания мифов о мамонтах, корнями
И.В. ' I 11У1 ид I
уходящих, вероятно, в неолитические времена, когда мамонт был уже наблюдаем как «подземный обитатель».
Но разнообразие морфологии «мув-хор-ов» и элементы сохранившихся представлений о них не только как о подземных существах заставляют нас задуматься и о более глубокой исторической древности, в которой зародились мифологические представления о них. В.Е. Ларичев попытался восстановить мировоззренческие основы эпохи палеолита, связанные с образом мамонта, экстраполируя этнографические крупицы на имеющийся археологический материал. Результатом этих попыток стало определение нескольких возможных мифологических тем, в которых мамонт занимает центральное место - «Мамонт - Творец Вселенной и её символ», «Мамонт - обобщающий символ мужского начала в акте творения Вселенной», «обобщающий образ Вселенной», «творец и устроитель Земли, её символ» [11]. Сама трактовка образа мамонта мифологическим героем не нова, но обращает на себя внимание стремление исследователя определиться с кругом повествовательных мифологических тем.
В. Пещерные изображения мамонтов также имеют попытки семантического рассмотрения. В.П. Любин для понимания информационной природы пещерных изображений решил проанализировать степень реализма и стилизации в образах мамонтов. Рассматривая каждого в отдельности, а затем и в имеющихся групповых ракурсах, сопоставляя смонтированные остеологические останки плейстоценовых гигантов с их художественными портретами, ученый приходит к выводу, что наш далекий предок имел безупречную визуальную память, образы которой и были перенесены на многие пещерные поверхности, воплощены в кости и камне. Максимально реалистично передавалась не только анатомия животного в её онтологической динамике, но и поведенческий характер [12]. Реально существующий представитель фауны, в его телесной активности и был интересен палеолитическому посетителю Каповой пещеры. Именно окружающие человека реалии побуждали его к творческой деятельности, с чем он справлялся безупречно, не хуже, чем его европейские коллеги.
Стилистический реализм с оттенком локальных особенностей, который положен в основу зооморфных образов, заставляет нас задуматься, по мнению В.П. Любина, над стремлением человека палеолитической эпохи максимально точно передать окружающую его природную действительность.
Иначе на семантику образов тех же поверхностей смотрит А.К. Филиппов, который склонен выделять преобладание мифологической компо-
се^нъан! > пика изобра^^вений мчьамчьо! 1/1 / нов эпохи I иалеоли! ' на... 59
ненты в изобразительных системах Каповой пещеры [13]. Постепенность заполнения изобразительного поля (одним из главных героев которого является мамонт), но при этом сохранение общей логики действий в сценах следует воспринимать как желание отобразить основы мифологических концепций, сложившихся в палеолите. Ученый приходит к заключению, что культурный цикл Каповой пещеры иллюстрирует не реальный мир, а некую мифологическую систему, полную жизни и движения [14]. Но какова природа и роли изобразительных персонажей1, каков порядок их взаимоотношений, как выглядит текстовый режим палеомифологических изобразительных основ - предположения по этому поводу исследователем не предоставляются.
Есть изображение интересующего нас животного и в другой уральской пещере - Ямазы-Таш (Игнатиевской). Наиболее яркой «семантической формулой» здесь является композиция, состоящая из мамонта и двух стреловидных знаков. Её можно принимать и более упрощенно, полагает В.Т. Петрин - как фигуру мамонта и стреловидный знак. Это достаточно известное сочетание фигур для западноевропейских пещерных памятников, и многими известными учеными оно интерпретировалось на основе визуального заключения как пораженный дротиком или копьем зверь. На этом основании композиция рассматривалась как элемент магического обряда, совершенного здесь палеолитическими охотниками. Несмотря на большие различия в иконографии между европейскими изображениями и изображениями Игнатиевской пещеры, общее смысловое содержание позволяет объяснять уральскую композицию аналогично [15].
Таким образом, мамонт и стреловидный знак воспринимаются В.Т. Петриным как объясняющая метафора магической либо мифологической действительности, выполненная в реалистичной манере. Чем же они отмечены в большей степени, магией или мифологией; на основании чего можно вести рассуждения об этом? Вероятное прочтение текстов контрастно, на что указывает сам автор.
В.Е. Ларичев, сторонник альтернативного под-
1 Исследователь настаивает на том, что в мифологическом действии принимают участие не только изображения, но и сама пещера, осуществляющая пространственно-временную связь между двумя мирами: миром людей и мифологическим миром, малым миром и большим миром, верхним и нижним. Таким образом, пещера и её конструкция являлись главными участниками сакральных действ. В указанных статьях автору удается рассмотреть роль топографических участков самой пещеры в ракурсе некоей повествовательности: «... связь через узкие проходы, провалы-колодцы и другие природные препят-ствия»(Филиппов, 1997, с. 70), но абсолютно игнорируется этот же момент в отношении изображений.
хода в семантическом анализе, иначе представляет значение этого изображения [16]. Образы антропоморфа, мамонта, коровы и дерева, размещенные на одной из стен, ученый предлагает рассматривать взаимосвязанно, так как в этом случае контекст повествования, составленного ими, и редкое знаковое сопровождение очень ярко объясняет их семантику. Для начала «чтения» необходимо было догадаться, что четыре указанные фигуры символизируют четыре сезона тропического года (по 90 дней), а рубежи этих сезонов определяли четыре кардинальные точки года - солнцестояния и равноденствия [17]. Если в данной канве предположений антропоморф символизирует летний астрономический сезон, то в таком случае момент осеннего равноденствия зафиксирован двумя стреловидными счетными знаками, расположенными ниже мамонта. Таким образом, в числовом выражении мы получаем информацию 90 + 2 суток = 92 суток, что близко продолжительности астрономического летнего сезона, как его определяют астрономы - 92,3 суток.
В 90-дневке, посвященной мамонту, исчезло 2 знака, как мы помним, В.Т. Петриным рассматривавшихся в тесной связи с образом, и в числовом выражении мы получаем 90-2 суток = 88 суток, точно определяющих завершение осеннего сезона (88,7 сут.). Опуская дальнейшие рассуждения о единицах композиции, резюмируем вывод, используя предложенную Ларичевым методику: данное изображение мамонта является образной метафорой календарного промежутка времени -осени.
На этом североазиатская коллекция палеолитических изображений мамонтов исчерпывается. Выводы о состоянии её семантической обработки:
1. В ходе семантического анализа часто упоминается, но на практическом уровне не делаются различия между типами изображений, разница между смысловой нагрузкой скульптуры и пещерного изображения оказывается не важной.
2. На протяжении всего периода научной обработки коллекции с переменным успехом, сменяя друг друга, на первый план выходят предположения о попытках передачи природных реалий, о магическом, эстетическом, мифологическом наполнении изображений: в отечественной историографии с 1934г. утвердилась и бытует до сего дня практика объяснять палеолитические изображения мамонта эстетической и культовой необходимостью, с 1960-х гг. стал популярным мифологический аспект в интерпретациях в сочетании с предположениями об отголосках палеолитической реальности, запечатленной внутри пещер, в 1990-х гг. появилось неординарное объяснение символики этой зооморфной формы
и.В. ' i IM ид i
В.Е. Ларичевым.
3. На протяжении почти 60 лет развития научной мысли в этом направлении использовались такие категории, как миф, магия, тотемизм - материи необъясняемые, необъясненные и не объясняющие себя аргументированно на примерах из палеолита. Поэтому утвердилось мнение «невозможности проникновения» в эти глубины человеческого сознания, не разрабатывалась методика семантического анализа. Возникающие первые методические попытки объяснения, возможно, по инерции не воспринимаются даже в плане интересной темы для дискуссии.
Объективное состояние проблемы не вызывает желания заниматься интерпретацией вообще, и пример тому - масса находок, просто хранящихся в запасниках музеев и известных по вводным статьям; из монографий последних лет начинают исчезать главы, посвященные семантическому анализу. Обрисованная перспектива для грядущих открытий не утешительна, но положение можно исправить, начав предметное изучение проблем семантики в теоретическом и практическом аспектах.
[1] Шмидт И.В. Историческое сосуществование методов семантического анализа палеолитического искусства и их структура // Пятые исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязно-ва: Материалы всерос. науч. конф. (Омск, 19-20 октября 2000г.). Омск: ОмГУ, 2000. С. 147-148.
[2] Герасимов М.М. Мальта. Палеолитическая стоянка (предварительные данные). Результаты работ 1928/29 гг. Иркутск: Изд-во «Власть труда», 1931. С. 25.
[3] Бадер О.Н. Палеолитическая гравировка из Ин-дигирского Заполярья // Археология Северной и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1975. С. 31.
[4] Громов В.И. «С натуры, - но не с живой!» // Природа. 1972. № 9. С. 126.
[5] Бадер О.Н. Указ. соч. С. 33.
[6] Ожередов Ю.И. К вопросу о позднеплейстоцено-вой фауне по материалам археологии // Эволюция жизни на Земле: Материалы I Междунар. симпозиума. Томск, 1997. С. 126.
[7] Там же. С.127.
[8] Василевский Р.С., Дроздов Н.И. Палеолитические скульптурные изображения из Восточной Сибири // Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск: Наука, 1983. С. 63.
[9] Диков Н.Н. Древние культуры Северо-восточной Азии (Азия на стыке с Америкой в древности). М.: Наука, 1979. 352 с.; Палеолит Камчатки и Чукотки в связи с проблемой первоначального заселения Америки. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН,
1993. 68 с.; Диков Н.Н. и др. Древние культуры тихоокеанского побережья СССР: Учебное пособие / Под ред. Н.Н.Дикова. Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 1983. 116 с.
[10] Кирьяк (Дикова) М.А. Древнее искусство Севера Дальнего Востока как исторический источник (каменный век). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2000. С. 100.
[11] Ларичев В.Е. Мамонт в искусстве поселения Малая Сыя и опыт реконструкции представлений верхнепалеолитического человека Сибири о возникновении Вселенной // Звери в камне. Новосибирск: Наука, 1980. С. 159-198.
[12] Любин В.П. Изображения мамонтов в Каповой пещере // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М.: Ин-т археологии АН СССР, 1990. С. 56-64; Изображения мамонтов в палеолитическом искусстве (по материалам Каповой пещеры) // СА. № 1. 1991. С. 20-41.
[13] Филиппов А.К. Наскальные изображения Каповой пещеры в системе мифологических представлений // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М.: Ин-т археологии АН СССР, 1990. С. 65-72; Мифологические фрагменты искусства палеолита // Пещерный палеолит Урала: Материалы междунар. конф. (9 сентября - 15 сентября 1997 года). Уфа, 1997. С. 65-71.
[14] Филлипов А.К. Указ. соч. 1990. С. 67.
[15] Петрин В.Т. Палеолитическое святилище в Иг-натиевской пещере на Южном Урале. Новосибирск: Наука, 1992. С. 71.
[16] Ларичев В.Е. Космографические фигуры и знаковые тексты Игнатиевской пещеры «Большой зал» (календарно-астрономические циклы и персонажи астральной мифологии в искусстве палеолита Южного Урала) // Гуманитарные науки в Сибири. 1999. № 3. С. 57-69.
[17] Там же. С. 63.
