CC BY
81
УДК 4+8
Л.Ю. Толстошеева, аспирант Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, г. Оренбург, E-mail: tlstsheeva-ljudmila@rambler.ru
СЕМАНТИКА И ТЕКСТОВЫЕ ФУНКЦИИ ЧИСЕЛ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. В. ХЛЕБНИКОВА
В данной статье рассматриваются номинации чисел в творчестве В. В. Хлебникова. Анализ семантики чисел в текстах поэта позволяет выделить с точки зрения когнитивно-дискурсивной нагрузки числа с документально-фактографическим содержанием, числа символического содержания и числа смешанной текстовой семантики.
Ключевые слова: семантическое поле, лексема, число, концепт, семантика, Хлебников, теория чисел, футуризм.
Развитие идеи, касающейся применения чисел, напоминает «ветвистое древо познания», корни которого уходят в далекое прошлое [1, с. 6].
По-видимому, с помощью чисел и счетных операций -другими словами, с помощью нумерологии - люди во все времена не только осмысляли окружающий мир, макро- и микрокосмос, не только умозрительно воспроизводили его структуру и законы бытия, но и определяли собственное в нем место, роль, поведение. Число как таковое обожествляли и наделяли его магическими, трансцендентными свойствами. Оно играло первостепенную роль в ритуальных и культовых отправлениях, в фольклорных и древнерусских литературных текстах. Причину такого отношения к числу исследователи видят в том, что «число и счет были сакрализованными средствами», с помощью которых при необходимости «репродуцировалась структура космоса и правила ориентации в нем человека» [2, с. 21].
В начале 60-х годов XX века А. А. Реформатский отметил, что язык, отражая мышление, включает и достижение ума человека - число. По его словам, «без числа немыслима не только любая наука, но и любое знание, любое отношение к жизни» [3, с. 385].
Предельно абстрактное понятие числа, представляющее собой одну из языковых универсалий, воплощается в единицах языка, получает в нем дополнительное семантическое развитие, особую культурологическую интерпретацию, обусловленную как лингвистическими, так и внелингвистиче-скими (культурологическими) факторами, и приобретает тем самым статус концепта.
Концепт числа относится к «концентратам культуры» и теснейшим образом связан с категориями количества, качества, пространства и времени [4].
Как отмечает В.А. Маслова, «числа - это элементы особого кода, с помощью которого описывается мир: в основе музыки, поэзии, архитектуры, искусства лежат числа» [5, с. 99]. По мнению Н.Д. Арутюновой, «число являет собой, возможно, наиболее отвлеченный от материальной и событийной реальности концепт, и в то же время в жизни человека число тесно связано и постоянно взаимодействует с предметным миром» [6, с. 6].
Конфигурация семантических полей, репрезентирующих концепт числа в русском языке, обнаруживает структурное ядро поля - количественные числительные. Наименования чисел не обнаруживают сильной тенденции к семантическому росту. Между тем, в поэтических текстах лексемы, называющие числа натурального ряда, создают особый язык. Для поэта-футуриста В. В. Хлебникова язык чисел - это прежде всего «язык разума» [7].
Числа составляют существенную часть поэтического мира В. В. Хлебникова. Поэт посвящает им стихи и трактаты в прозе. Исследуя ритм, повторяемость событий в прошлом, он стремится предсказывать будущее. «В статьях я старался разумно обосновать право на провидение, создав верный взгляд на законы времени... В последнее время перешёл к числовому письму, как художник числа вечной головы вселенной, так, как я её вижу, и оттуда, откуда её вижу. Это искусство, развившееся из клочков современных наук, как и обыкновенная живопись, доступно каждому и осуждено поглотить естественные науки» [7, с. 632].
Проблема поэтики числа в творчестве В.В. Хлебникова с точки зрения лексики разработана в велимироведении недостаточно полно. Несмотря на то, что многие ученые, в том числе Н.Л. Степанов, В. П. Григорьев, Р.В. Дуганов в своих работах касаются этой стороны хлебниковского творчества, математические вычисления для большинства исследователей до сих пор остаются «темным пятном» в художественном мире «цифрофила» XX века [9].
В данной работе нами предпринята попытка анализа номинаций чисел в творчестве В.В. Хлебникова.
Анализ семантики чисел в текстах В. В. Хлебникова позволяет выделить с точки зрения когнитивно-дискурсивной нагрузки:
1) числа с документально-фактографическим содержанием;
2) числа переносного символического содержания;
3) числа смешанного содержания.
Документальные числа предназначены прежде всего для передачи конкретной информации, для констатации исторического факта. Данные числа в творчестве В.В. Хлебникова выступают в двух аспектах.
С одной стороны, это орудие поэта, с помощью которого он постигает прошлое. В этом, с точки зрения автора, их предназначение (хранить память об опыте прошлого). Они возвращают человека и всё человечество к самим себе, к своей изначальной природе:
Я думал, что заниматься числами над бездною полезно.
Невольно числа я слагал,
Как бы возвратясь ко дням творенья,
И вычислял, когда последний галл
Умрёт, не получив удовлетворенья.
Поэт - «цифрофил» видит мир со своей особой точки зрения и говорит на особом, математическом языке: он «слагает» и «вычисляет», пытаясь постигнуть тайны истории: «В 1110 году русские собрались на съезд в Витичеве, а через 413 лет, в 1523 году, был присоединен последний удел» [7, с. 587]. В данном случае мастер слова использует числа для обозначения дат важных исторических событий. Подобные отрывки в творчестве В. В. Хлебникова всегда переполнены числами - датами, позволяющими автору воссоздать основные моменты определенного периода истории, а читателю вслед за поэтом обратиться к прошлому. Можно говорить о «цифро-филии» как элементе концептосферы, имеющем лексическую экспликацию.
Но в то же время для В.В. Хлебникова суть поэтического вдохновения в предвидении, поэтому его произведения наполнены предчувствиями и стихийной тревогой. И в этих случаях в размышлениях «времямаза» появляются самые неожиданные, отдаленные от его времени числа: «В 1591 году освободилась Голландия, следовательно, в 2052 году возможно восстание молодой окраины» [7, с. 587]. В этой фразе, с одной стороны, перед нами документальное число «2052», с другой стороны, в данном контексте даты утрачивают реальное содержание, наполняются определенным символическим звучанием, поскольку служат писателю средством обращения в будущее.
Важно отметить, что семантику документально-факто-
графических чисел в художественном мире мастера слова невозможно понять, не установив связи с историческими сопряжениями, данными в работе «Слово о числе». Вот один
из примеров: «Куликово поле 26 /8 1380 остановило движение народов Востока на Запад. но оно наступило через 3 11+3 в 11=2*3 в 11 после взятия Аларихом Рима 24/7_410 года, когда Рим был сравнён с прахом» [8, с. 45].
Существует поэтическая параллель этому примеру:
И если Востока орда
Улицы Рима ограбила
И бросила белый град чёрным оковам,
Открыла для стаи вороньей обед.
Связывая два этих отрывка, мы можем проследить, как в семантике документально-фактографических чисел происходит смешение реального и символического смыслов. Числа под влиянием контекста утрачивают свою первоначальную сему называния и наполняются широким символическим содержанием. Они становятся участниками мировых событий, связываются с жизнью отдельных людей: «Величайший логик Греции Аристотель, попытавшийся дать законы правильного разума, искусства рассуждать, родился в 384 году за 365.6 до Джона Стюарта Милля, 1804. Милль - величайший логик Европы....» [8, с. 93].
В то же время мы можем встретить в творчестве В. В. Хлебникова применение числовых номинаций только в их прямом значении и функции, то есть как показатель счета:
18 быстрых песен С песней падают назад.
Или
Лондонский маленький призрак,
Мальчишка в 30 лет.
В обоих случаях В.В. Хлебников обозначает число цифрой, подчеркивая тем самым буквальное значение числа.
Таким образом, числа документально - фактографического содержания и назначения в творчестве В.В. Хлебникова выступают не только в качестве типичной повествовательной детали, служащей для передачи информации об исторических фактах. Они наполнены большой смысловой выразительностью. И поэтому мы можем говорить о числах смешанной текстовой семантики. В контексте приведённых отрывков они утрачивают своё прямое, реальное значение. Оно поглощается образным, переносным и воспринимается скорее как символическое. Эти числа не носят случайного характера и поэтому не могут быть заменены другими. Они выступают в качестве смысловых компонентов текстов, связаны с их идейной сущностью и способствуют постижению её.
Троповые числа в творчестве поэта - «цифрофила» способствуют передаче сакральной информации, оказывают
эмоционально-эстетическое воздействие на читателя. В произведениях В.В. Хлебникова они оказываются включёнными в ход развития действия, являются показателем авторского отношения к изображаемому.
Неслучайно в своей войне с роком поэт прибегает откровенно к математическим средствам. Мировоззрение В.В. Хлебникова было мировоззрением новой эпохи, оно опирается уже не на веру, а на научное математическое знание. Проследим это на примере «сверхповести» «Зангези».
В «Зангези» математические выкладки стали новым поэтическим материалом, где цифры связаны с гибелью городов и царств.
Макроструктура «сверхповести» «Зангези» держится на числе 22: ее составляет XXI «плоскость», каждая из которых отграничивается от следующей простой нумерацией.
Число 22, представляющее собой число букв финикийского алфавита, в культурном ареале Ближнего Востока с незапамятных времен имело сакральный смысл. Во многих священных текстах числу 22 предназначена структуро-образую-щая роль. Это важно для понимания основного назначения числа 22 в художественном пространстве В. В. Хлебникова. С помощью него он строит в произведении своеобразную модель мира, укладывающуюся в математические плоскости.
Вся 18 плоскость (глава) «Зангези» построена на материале исторических событий по принципу связанности их степенями основополагающих чётных и нечётных чисел, двоек и троек:
Через два в тринадцатой -Сорок восьмого года Толп, красных толп пастухи.
Или
Это звена цепей блеснули:
Через три в пятой - день мести И выстрела дыма дыбы...
Это революция, возведенная в бесконечную степень. Во всей «сверхповести» отчетливо звучит один из главных постулатов творчества В.В. Хлебникова о том, что «время построено на ступенях двух и трёх, наименьших чётных и нечётных чисел» и что «повторное умножение само на себя троек и двоек есть истинная природа времени» [8, с. 32].
Неслучайно В. В. Хлебников использует именно число «три» - число Божественной Троицы, число человеческой души. Оно в «сверхповести» символически указывает на всё духовное, что утратил народ на войне. Намеренная поэтизация числа «три» связана со стремлением поэта подчинить своё творчество закону «идеального преображения» реальности.
Также числа «два» и «три» у В. В. Хлебникова могут управлять композицией высказывания. Рассмотрим ряд предсказанных им исторических вех, следующих за основной, узловой вехой 1917 года, до начала XXI века: «25. XII. 1905 г. Вооруженное восстание рабочих Москвы. - через 212 дней -13. III. 1917. падение самодержавия в России». И рядом пример противособытия: «правительство Милюкова - Керенского 10. III. 1917 возникло за 3 дней до правительства Ленина - Троцкого 10. XI. 1917. Разгром Врангеля, преемника колчака, и конец гражданской войны был 15. XI. 1920г., через 36 дней.» [8, с. 57].
В приведенных отрывках перед нами не один, а два ряда событий. И это отчетливо прослеживается в архитектонике текста, которую организуют числа «два» и «три». «Четный» ряд, управляемый числом «два», простейшим четным числом, дает продолжение, развитие, рост однородных событий. «Нечетный» ряд, управляемый простейшим нечетным числом «три», дает ряд противособытий.
Примечательно то, что эти числа являются четными и нечетными наименованиями. Перед нами числа и в то же время степени, предназначенные в поэтическом мире В. В. Хлебникова для измерения двухмерного и трехмерного пространственного мира:
Трата и труд, и трение,
Теките из озера три!
Дело и дар - из озера два!...
.все вы течете из тройки,
А дело, добро - из озера два.
Два - движет, трется - три.
Внутренняя рифма, как и внешняя, отражают случайные звуковые созвучия слов, в системе языка возникает явление парономастической аттракции двух и трех планов пространств как иерархии через гештальт «озеро».
Числа «два» и «три» заполняют все семантическое поле этого отрывка. Постоянная игра слов, построенная на различном сочетании числительных с окружающими словами, создает двухмерное и трехмерное пространства, замыкаемые образом «озера». Возникает семантика замкнутого круга, в котором находятся добро, дело, движимые и управляемые числами.
В то же время мы можем встретить сочетание чисел «два» и «три», употребленных в фактографическом значении: Я, равная богиням,
Здесь проведу два-три денька.
Или
Два-три серебряных зоба Я не забуду никогда.
В поэтическом мире «поэта - судьбослова» числовые формулы, в которых основная смысловая нагрузка сосредоточена на числах «два» и «три», являются формулами, живописующими лицо времени.
И в то же время число «три» соотносится и с фольклорной традицией:
Поклон глубокий три раза,
Обряд кочевников таков.
Или
3 дня он лежал на цветах из углей,
3 дня он из клюва колибрина не пил,
На третий его на носилках уносят.
Как смерть, их пришествие губит и косит.
В данном отрывке число обозначено цифрой. В стихотворных текстах В. В. Хлебников достаточно редко использует такое обозначение. Таким образом мастер слова выделяет число, используя при этом в первых двух строках анафору.
С фольклором связано и число «семь», которое часто встречается в произведениях В. В. Хлебникова. Чаще всего оно используется для обозначения количества людей. Автор словно обыгрывает образ данного числа, смотрит на него с разных сторон, выделяя в его значении различные семы. Мы можем встретить строчки, в которых число «семь» - просто количественное выражение, служащее для счета:
Семь могучих оборотней,
Товарищ и друг,
Семь могучих оборотней -Нас, снедаемых тоской.
И тут же другой отрывок:
Моих друзей летели сонмы,
Их семеро, их семеро .
С одной стороны, числа употреблены в своем прямом, привычном для нас значении. Но в то же время в данном контексте использование числа «семь» для поэта принципиально важно для подчеркивания важной для него повествовательной детали. Он нарочито повторяет числительные, чтобы обратить наше внимание на количество участников событий. Во втором же отрывке автор еще более усиливает звучание числительных, прибегая к инверсии и тем самым ставя логическое ударение именно на слове «семеро». Концепт культуры, стоящей за словом, поворачивается разными своими гранями, в лексической экспликации, в сочетаемости выступают разные концептуальные признаки его собирательной семантики.
Подобный акцент на числе «семь» во многом определяется фольклорными традициями: «семёрка» - число человека,
Библиографический список
означавшее его гармоническое отношение к миру, это чувственное выражение всеобщего порядка.
Таким образом, два образа, числа и человека, семантика «разрушения», сосредоточенная в слове «человек», по В.В. Хлебникову, и семантика «гармонии», заключенная в любом числе, нераздельно слиты.
Любопытна прозаическая «Булла о ветровой войне», посвященная изысканию средств против применения немецкими войсками отравляющих газов в первой мировой войне, которая напоминает о себе в стихотворении «Ззыз-жжа!..» строчками, в которых число выступает как образ сравнения:
Завтра ни одно не подымется веко,
Ни у одного человека.
А воздух сладкий, как одиннадцать,
Стал ядовитым, как двадцать семь.
В поэзии В.В. Хлебникова числа выступают выразителями собственного, оригинального концепта, они становятся не просто средством образности, но сами по сути являются образом, сопоставимым с явлениями жизни. Именно из такого представления о числе возникают сравнения «как одиннадцать» и «как двадцать семь», содержащие в качестве эталона числовые номинации, которые эксплицируют текстовые концептуальные признаки, связанные с восприятием человека, несущие позитивную или негативную оценку. Они наполняются семой одушевленности. Мы ощущаем их запах «сладкий, как одиннадцать» и даже вкус «ядовитый, как двадцать семь» [7].
Таким образом, В. В. Хлебников не просто вычислял, он мыслил числами. Номинации чисел, будучи компонентами повествования, по своей семантической сути и текстовым функциям выполняют в его произведениях преимущественно идейно-художественные и стилистико-эстетические задачи. Сила числового семантического воздействия заметнее всего проявляется тогда, когда те или иные нумерологические указания или формы, с одной стороны, характеризуются высокой степенью повторяемости в рамках определённого текста: как бы нарочитым их введением в повествование, а с другой -обладают не столько конкретным, документальным, фактографическим значением, сколько значением переносным, образным, мистико-символическим.
1. Кузнецов, Р.С. Нумерология в литературе и математике // Число и мысль. - 1990. - №5.
2. Кириллин, В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (11-16 века). - Спб: «Але Тейя», 2000.
3. Реформатский, А. А. Введение в языковедение. - М.: Просвещение, 1960.
4. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М.: Академический проект, 2001.
5. Маслова, В. А. Введение в когнитивную лингвистику: учеб. пособие для вузов. - М.: Флинта: Наука, 2007.
6. Логический анализ языка. Квантификативный аспект / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. - М.: Индрик, 2005.
7. Хлебников, В.В. Творения. - М.: Советский писатель, 1986.
8. Хлебников, В.В. «Доски судьбы». - М.: Рубеж столетий, 2000.
9. Григорьев, В.П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников. - М.: Наука, 1983.
Статья поступила в редакцию 06.03.10
УДК 82
О.А. Шереметьева, ст. преп. КГПУ, г. Красноярск, E-mai: oksherem@mail.ru
ЭПИСТОЛЯРНЫМ И ПОЭТИЧЕСКИМ ДИАЛОГ Р.М. РИЛЬКЕ И М.И. ЦВЕТАЕВОЙ
В работе проанализированы две поэмы: Р.М. Рильке «Элегия Марине Цветаевой-Эфрон» и М.И. Цветаевой «Новогоднее», появившиеся в результате переписки поэтов 1926 года, раскрываются основные поэтические особенности этих поэм, прослеживаются параллели.
Ключевые слова: Р.М. Рильке, М.И. Цветаева, элегия, поэтический диалог.
Переписка Р. М. Рильке с русскими поэтами Б. О. Пастернаком и М.И. Цветаевой, возникшая в 1926 году и завершившая многолетний период взаимоотношений поэта с Россией и с русской культурой, представляет собой уникальный эпизод в истории русско-немецких литературных связей. Десять писем Цветаевой к немецкоязычному поэту были открыты для изучения в 1977 году. В России письма поэтов впервые были опубликованы в журнале «Дружба
народов» за 1987, № 6-9. Отдельным изданием они вышли в 1990 году под редакцией К.М. Азадовского [1]. Расширенное и дополненное издание писем было опубликовано в 1992 году К.М. Азадовским, со вступительной статьей и комментариями, в книге «Небесная арка: Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке» [2].
В декабре 1925 года в Западной Европе широко отмечался пятидесятилетний юбилей Рильке. Л. О. Пастернак
