CC BY
33
Голованова Е. И. Семантическое терминообразование и модели образной номинации в уральской горнозаводской терминологии XVIII—XIX веков / Е. И. Голованова // Научный диалог. — 2016. — № 5 (53). — С. 22—33.
ешн^МР
Журнал включен в Перечень ВАК
и I к I С н' Б Р1ВКИЖЛ1Ч (ЛКСТОКУ-
УДК 81'373.612.2:81'276.6+811.161.1'373.46:622(470.5)
Семантическое терминообразование и модели образной номинации в уральской горнозаводской терминологии XVШ—XIX веков
© Голованова Елена Иосифовна (2016), доктор филологических наук, профессор кафедры теоретического и прикладного языкознания, Челябинский государственный университет (Челябинск, Россия), [email protected].
Статья посвящена особенностям семантического терминообразования в русском языке XVШ—XIX веков. Исследование построено на материале горнозаводской терминологии, интенсивный процесс формирования которой происходил в указанный период в связи с промышленным освоением Урала. На конкретных примерах рассматриваются закономерности семантического развития слов в процессе терминологизации. Утверждается, что из трех способов семантического термино-образования наиболее типичным в русской горнозаводской терминологии является метафорический перенос. Его продуктивность связана с деятельностью конкретно-образного мышления, основанного на внешнем сходстве предметов и явлений. Показано, что образование новых терминов может происходить путем метафорического переосмысления целой ситуации. Данная закономерность представлена не только в русском, но и в других языках. Особое внимание в статье уделено анализу образов-эталонов, участвующих в процессе метафоризации. Автором выявлены наиболее актуальные для номинаторов сферы образного отождествения: «Дом и двор», «Человек», «Непосредственное природное окружение». Дана характеристика образных моделей. Делается вывод, что приоритет в сфере метафорической номинации объектов горнозаводского производства принадлежит образам хозяйственной деятельности человека, наряду с этим отмечается активность антропоморфических и зооморфических моделей.
Ключевые слова: термин; терминообразование; семантическое развитие слова; метафоризация; образная номинация; предметные образы-эталоны.
1. Вводные замечания
Одним из важных способов пополнения складывающейся терминологии горных заводов Урала в XVIII — начале XIX веков (подробнее см.
[Голованова 1995]) стало использование ресурсов общенародного языка: при создании терминов привлекалось большое количество готовых лексических единиц, восходящих к разным источникам. Терминологизации подвергалась как общеупотребительная лексика, так и лексика диалектного происхождения (хотя ее удельный вес невелик).
Общей чертой для обозначенных групп лексики явилось семантическое развитие слов в результате метафорического переноса, метонимии или сужения значения исходного слова. Наиболее типичным для исследуемой терминологии оказался первый путь семантического преобразования.
2. Особенности семантического терминообразования
Термины, образованные путем метафорического переноса, распределяются по двум основным лексико-грамматическим классам: существительные и глаголы. Между словами, относящимися к разным частям речи, могут быть установлены отношения семантической связности. Так, например, горнозаводской термин печь 'сооружение для обработки металла путем нагревания' явился результатом метафорического переосмысления общеупотребительного слова печь 'сооружение из камня или кирпича для отопления помещения и приготовления пищи'. Как показал анализ, мета-форизация значения этого слова стала причиной возникновения переносных значений у целого ряда слов.
По ассоциации процесса обработки металла в печи с процессом приготовления пищи переносное значение возникло у глагола варить ('кипятить, приводить на огне в кипение' [Даль, т. I, с. 165]) с той разницей, что при варке пищи необходимо наличие жидкости, а при варке металла он сам подвергается плавлению, переходит из твердого состояния в жидкое под воздействием нагревания, варить спец. 'изготовлять при помощи кипячения, плавления'. В горнозаводской терминологии глагол варить употреблялся по отношению к любому металлу, подвергавшемуся вторичной обработке: варить чугун (при производстве железа), варить железо (при получении уклада или стали), варить медь (при ее очистке). Готовность продуктов обозначалась при помощи наименования спелый: спелый (мягкий) чугун, спелая (чистая) медь.
Значение термина варить сохраняется в производных наименованиях вываривать (выварка), проваривать (проварной) и разваривать. С помощью приставки в них обозначена интенсивность действия и наличие у него внутреннего предела. В остальных терминах происходит дальнейшее развитие значения исходного слова: взварить, заварить, сварить 'соединить путем нагревания и проковки' (ср. варианты названия клещей: взварные
клещи, заварные клещи, сварные клещи); наварить 'приварить металл к рабочей части инструмента для ее утолщения, увеличения прочности' (ср., например: пилы с укладной наваркой, зубила с укладной наваркой; уклад 'вид мягкой стали'). Лексема варовщик служит для обозначения рабочего, выполняющего сварку, его помощник именуется подварок. В качестве вариантов к данным терминам выступают наименования заварочный мастер и заварочный подмастерье.
Отметим, что производные от глагола варить (в тех же примерно значениях) использовались как специальные наименования еще в ремесленный период. В. В. Замкова, исследовавшая лексику кузнечного ремесла по материалам «Словаря Академии Российской», отмечает следующие значения у глаголов с общим корнем -вар-: наваривать 'железному попортившемуся орудию посредством ковки прибавлять железо, чтобы оное прежний вид получило'; приваривать 'прибавлять к чему посредством ковки кусок железа'; переваривать 'железную какую вещь снова сваривать, соединять посредством ковки' [Замкова, 1980, с. 99].
Необычное значение получило в уральской горнозаводской терминологии наименование завар. На Билимбаевских заводах так назывался годовой оборот заводского действия (с мая по май), т. е. совокупный продукт, «вываренный, проваренный, сваренный» в течение года [Волегов, 1893, с. 110].
С процессом приготовления пищи в крестьянской печи мы связываем и исходное значение горнозаводского термина садить. По аналогии с действием садить — 'ставить в печь для выпекания' (ср. садить пирог в печь) горнозаводские рабочие садили в заводскую печь руду для обжига. Лицо, выполнявшее этот вид работ, обозначено термином садчик (садов-щик). В «Систематическом описании горного и заводского производства» П. П. Аносова читаем: «Рудовоз перевозит руду с рудного места к пожи-гальной печи, а садчик садит ее в печь и наблюдает, чтобы крупная руда лежала ближе к порогу» [Аносов, 1954, с. 43].
Ассоциация с приготовлением пищи сыграла свою роль и при возникновении обозначения сырой по отношению к металлу, полученному из руды (без вторичной обработки), ср.: сыродутный горн — горн, в котором железо производилось прямо из руды, минуя стадию получения чугуна.
Таким образом, развитие значений слов при их терминологизации может происходить, как в данном случае, путем метафорического переосмысления целой ситуации. Процесс приготовления пищи стал основой для создания целого ряда горнозаводских терминов, связанных с получением металла (печь, варить, садить, спелый, сырой и производных от них
наименований). Примечательно, что рассмотренная здесь параллель (приготовление пищи — получение металла) не является особенностью исключительно русского восприятия: в немецкой терминологии наблюдается то же явление (например, в таких наименованиях, как Garkupfer 'очищенная медь' — буквально «готовая, сваренная медь» или Rohstein 'не очищенная от примесей медь' — буквально «сырой камень»).
Другой пример терминологизации общеупотребительной лексики — использование в качестве специального наименования глагола дуть. Исходное значение этого слова 'выпускать ртом струю воздуха', терминологическое — 'нагнетать воздух в заводскую печь при помощи мехов для ускорения происходящих в ней процессов'. Метафорический перенос в данном случае имеет древнее происхождение. Уже в XV веке в русской письменности зафиксировано слово домница ('предприятие для выплавки сыродутного железа'), восходящее к праславянскому *dъmq, dqti 'дуть' [Фасмер, т. I, с. 555].
В XVI—XVII вв. наряду с этим словом в значении 'помещение производственного назначения на железоделательном заводе' [СлРЯ, т. IV, с. 309] используется слово домня, впоследствии преобразованное в домна. Именно в таком облике данное обозначение вошло в состав уральской горнозаводской терминологии и стало базой для создания терминов доменный мастер, доменная фабрика, доменные меха, доменщик.
В качестве самостоятельного наименования в терминологии горнозаводского производства употреблялся глагол дуть (например, дуть меха). Лицо, выполняющее названное глаголом действие, обозначено в наименованиях меходуй, дульщик. Правда, использование этих терминов избирательно: если речь шла о вспомогательном производстве, где применялись кожаные меха (например, в кузнечном деле), работник обозначался как указывалось выше (ср.: «трое находятся дульщиками при гвоздарных горнах» [ГАПО, 174, 1, 1, 20]); если же имелось в виду основное производство, связанное с получением металла из руды, при котором воздух нагнетался в печь при помощи сложной системы деревянных мехов, то работник, обслуживающий эти меха, назывался меховодец или меховой.
Помимо отмеченных производных, в исследуемой терминологии активно использовался термин дутье, обозначающий данное действие как процесс. Этот термин, как правило, представлен в текстах в составе терминологических сочетаний: меховое дутье, дутье мехов. Отметим, что кроме печей с меховым дутьем на уральских горных заводах применялись печи без искусственной подачи воздушной струи. Такая разновидность печей — с естественным притоком воздуха — носила название самодувная печь.
Приведенный пример с глаголом дуть подтверждает мысль о традиционном характере языковой метафоризации при обозначении специальных понятий, идущей из глубокой древности. Метафорический перенос как один из способов семантического терминообразования, по словам В. П. Даниленко, был особенно характерным «у истоков создания терминологических подсистем», а именно — «в ремесленно-промысловый период ручного труда» [Даниленко, 1977, с. 99—100]. Эта особенность, по мнению ученого, связана с уровнем мышления людей: «Терминологические наименования ранних периодов создания сохраняют черты конкретно-образного мышления, основанного на чисто внешнем сходстве предметов, явлений» [Даниленко, 1977, с. 100]. Заметим, однако, что этот способ образования специальной лексики не утратил своей актуальности и сегодня [Голованова, 2002].
3. Анализ предметных образов-эталонов терминологической номинации
Создание терминологических наименований в результате метафорического переноса характерно не только для русского языка. Так, например, великий шведский ученый XVIII века Карл Линней при обозначении специальных предметов и понятий часто прибегал к помощи метафоры. Свою приверженность к терминам, построенным на сравнении, он объяснял тем, что «сходство в одном слове выражает то, что в другом случае потребовало бы целой речи», оно указывает на значение даже без определения, что недоступно любому другому термину. Обращая внимание на наглядность подобных терминов, ученый отмечал в работе «Философия ботаники»: «Для того чтобы образ, заключенный в таком термине, был наглядным, предмет, на сходство с которым он указывает, должен быть знакомым, как свои пять пальцев» [Цит. по: Забинкова, 1994, с. 41].
В связи с последним замечанием представляется необходимым проанализировать предметные образы, ставшие базой для создания метафорических терминов. Это позволит выявить систему конкретно-чувственных представлений создававших термины людей, прояснить картину их миропонимания, поскольку «что бы человек ни называл и ни выражал, всегда он раскрывает свою собственную сущность» [Фейербах, 1955, с. 131].
Вопрос об образной номинации в ономасиологическом аспекте наиболее тщательно разработан в исследованиях М. Э. Рут. Понимая под номинацией «установление отношения языка к действительности, репрезентантом которой выступает номинируемый объект или класс предметов», ученый рассматривает объект в качестве главного компонента номинации.
Спецификой объекта образной номинации является то, что им становится, как правило, такой предмет, который не имеет четко выраженных однозначных признаков, способных выступить в качестве мотивировочных. Иными словами, в отличие от общепринятой ономасиологической классификации признак объекта при образной номинации выступает «как целостный характеризующий комплекс» [Рут, 1992, с. 51].
Если при прямой номинации признаки объекта воплощаются непосредственно в названии, то при образной — через отождествление с предметом, обладающим тем же комплексом признаков. Наиболее эффективным при этом, как отмечает М. Э. Рут, оказывается сравнение с находящимся в поле зрения, наглядно представленным объектом. Следовательно, главным компонентом словопроизводственной модели при образной номинации является выбор сферы предметного отождествления, обусловленный социальным опытом номинатора.
Исходя из антропоцентрического принципа человеческого мышления, ученый предложил классификацию основных сфер предметного отождествления. В центре системы образных сфер находится сфера «Человек», вокруг нее в виде концентрических кругов располагаются сферы, вмещающие в себя предметный мир определенной области человеческой жизни и деятельности: «Семья» (как наиболее близкая человеку сфера), «Дом и двор», «Деревня», «Поле, луг», «Непосредственное природное окружение (лес, река)» и, наконец, «Внешний мир».
На основе данной классификации проанализируем образные наименования в составе горнозаводской терминологии Урала (около 140 единиц). Отметим, что немалая часть из них была создана на ранних этапах развития горного производства в России, поскольку «познание объекта и создание названия, как правило, идут параллельно» [Рут, 1992, с. 20].
В горнозаводской терминологии в образах-эталонах оказались представленными шесть из семи указанных выше предметно-пространственных сфер (отсутствуют образы сферы «Семья»). При этом наполненность разделов и детализация образных представлений внутри каждого из них различна. Самую многочисленную группу составили образы предметно-пространственной сферы «Дом и двор» — 55 образов-эталонов, вторая по количеству образов — сфера «Человек» (28 единиц), третьей в этом ряду стала образная сфера «Непосредственное природное окружение» (14 единиц), четвертой — сфера «Поле, луг» (4 единицы), менее разработанными оказались сферы «Деревня» и «Внешний мир» (по 2 единицы).
Наибольшая активность образной сферы «Дом и двор» в отождествлении со специальными предметами горнозаводского производства обуслов-
лена традиционным характером языковой модели «мир — дом». Человек, вовлеченный в производство, находясь в окружении специальных предметов, переносил на них привычное восприятие, видел их продолжением своего хозяйства.
Дом видится номинатором и снаружи (окно, ставни, порог, труба), и изнутри: это части дома (печь, матица, угол), мебель (стул, зыбка), посуда и емкости (ковш, котел, корыто, бочка, ларь), орудия труда (веретено, кочерга, коромысло), другие предметы домашнего обихода (постель, подушка, полотенце) и одежда (платок).
Приведем примеры терминов, в состав которых вошли данные названия: ларевое окно 'отверстие, через которое выпускалась вода из водяного ларя в спускные трубы, доставляющие ее на наливное колесо'; ларевой ставень 'запор из толстых досок, двигающийся сверху вниз в раме и закрывающий отверстие в ларевых окнах'; кричный стул 'деревянная или металлическая подставка под наковальню'; деревянные подушки к валам 'бревна, на которые ставились стойки'; порог 'каменный или чугунный брус в отверстии доменного горна'; медные платы 'четырехугольные плоские куски меди, употреблявшиеся как деньги' (на них чеканился герб и обозначалась стоимость).
Показательна целостность восприятия русской печи — центрального предметного образа крестьянского дома. В исследуемой терминологии нашли отражение такие важнейшие части печи, как чело ('наружное четырехугольное отверстие русской печи'), устье ('наружное полукруглое отверстие, куда закладывается сырой продукт для обработки'), кожух или колпак ('верхняя часть русской печи'), труба ('дымоотводная часть печи').
Важное место при отождествлении со специальными предметами горнозаводского производства занимали образы домашних животных. В терминах нашли отражение почти все домашние животные, традиционно используемые в хозяйстве: бык, лошадь, свинья, петух (например: быки 'внешние стены, охватывающие с задней и боковых сторон плавильную печь'; свинка 'вид крепления, состоящий из плотного сруба с перегородками внутри, плотно набитыми землей', а также 'толстый брусок чугуна'). Особой разработке подверглись в горнозаводской терминологии части тела животных: крыло, перо, пух, лапа, рога, хвост. В этих обозначениях закрепились основные отличия в строении человека и животного.
Обращает на себя внимание характер семантической связи между некоторыми терминами. Так, перо и подпушина служили для обозначения частей водяного колеса — деталей, на которые падала вода и тем самым приводила в движение колесо. Первый термин мог использоваться в собирательном значении и имел форму перьё (ср.: «Перья на колесе разделены
в два ряда, так что в один с той, а в другой с другой стороны воду вливать надлежит, и, следовательно, если вода из жолоба С на ряд перья EF литься станет, то будет колесо в правую сторону обращаться <...>» [Ломоносов, т. V, с. 453]). Отметим, что формы на -ьё были типичны для рассматриваемой терминологии, ср.: прутьё, угольё, гвоздьё, смольё и т. п.
Термины лапа и рога объединяет отношение к продукту горнозаводского производства — речному якорю. В зависимости от конфигурации концы якоря обозначались либо как рога (заостренный край), либо как лапы (сплющенный край).
В качестве образов для отождествления со специальными предметами горнозаводского производства значимы предметы конской упряжи: хомут, стремена, гуж, вожжи. В них реализована идея подчинения, укрощения чужой воли. Ср.: хомут, хомутина — 'отверстие в пятнике кричного стана, через которое пропущено молотовище'.
Для второй по наполненности образами предметной сферы характерно детальное, «анатомическое» восприятие человека, из элементов которого складывается целостное представление о нем. Отождествлению подверглись практически все части человеческого тела: голова — лицо, глаза, нос, щеки, губы, зубы, уши, борода; туловище — хребет, грудь, плечи, горб; рука — ладонь, пальцы, кулак; нога — колено, голень, пятка, подошва. Причем в горнозаводской терминологии использовались как названия фрагментов тела человека, так и названия составляющих их элементов. Например: голова 'сменная часть молота', а также 'выступающая часть пушки'; лицо 'верхняя гладкая часть наковальни, которой касался бьющий молот'; глаз 'отверстие фурмы, через которое поступает воздух из мехов в печь'; ухо 'отверстие в молоте для вставки молотовища'; нос 'передняя часть сплавного судна'; губа 'конец поносного весла на барке'.
Крайним выражением анатомического восприятия человека и животных явились образы внутренностей: жила, сердце, сало, хрящ, кровь (ср.: рудная жила, сердечник — 'металлический стержень, употребляемый при отливке из чугуна пустотелых изделий', кровавик — 'разновидность железной руды', подсалок и др.).
Предметная сфера «Деревня» представлена в исследуемой терминологии лишь двумя образами — колодец и летка (часть мельницы). Система образов сферы «Поле, луг» также не получила в терминах достаточного развития: дорога, борозда, колос, полоса. Более продуктивными оказались в горнозаводской терминологии образы предметной сферы «Непосредственное природное окружение». Здесь представлены названия, связанные с образами реки (русло, мост) и леса (дерево, сук, сок, лист, шип, гнездо, прут).
Проиллюстрируем некоторые из образов примерами: кривое дерево — 'деревянный брус, скреплявший стойки молотового стана'; сук — 'разновидность заводского ковша'; сок — 'шлак; жидкий сплав, выделявшийся при плавке железной руды'; шип — 'металлический стержень, который одним концом укреплялся в центре вала, а другим вкладывался в подшипник' (коленчатый вал назывался кривошип); вешняшный мост — 'деревянный спуск, по которому на сваях спадала вода'.
Ряд образов диких животных, используемых для отождествления со специальными предметами горнозаводского производства, невелик: кабан, сокол, змея, уж. Заметим, что все эти животные были хорошо известны создателям терминов, некоторые образы (сокол, змея, уж) традиционно используются в русском фольклоре (например, в сказках).
На образе сокола следует остановиться особо. В горнозаводской терминологии термином сокол обозначался 'кусок чугуна или железа, конической или четырехугольной формы, с железным кольцом или скобой посредине, за которые привязывался канат, употреблявшийся для заколачивания шипов в валы'. Судя по материалам, которыми мы располагаем, при нанесении ударов сокол двигался горизонтально. Мы обратили внимание на поразительное сходство между соколом-орудием и соколом-птицей. Как пишет В. И. Даль, отличительная особенность сокола как разновидности хищной птицы заключается в том, что «он не берет добычи с земли <...> а бьет на лету, для чего сперва подтекает под нее, взгоняя ее, потом выныривает позад ея вверх, и внезапно ударяет в нее стрелой, более под левое крыло <...>» [Даль, т. IV, с. 262]. Таким образом, сходство обнаруживается в способе удара: сильный, горизонтально направленный, резкий удар.
Наше внимание привлекла форма, которую обрели исходные слова в горнозаводской терминологии: змейка и ужища. Змейкой названа деталь механизма, 'железная или чугунная полоса с зубцами, прикреплявшаяся по обеим сторонам саней над зубчатыми колесами, служившая для подачи бревен к пилам на лесопильной мельнице'. Ужища — 'веревки, применяемые в горнозаводском производстве' (обычно упоминаются лычные ужища). В одном термине закреплена форма с уменьшительным суффиксом, в другом — с увеличительным. Оба суффикса в русском языке служат для передачи эмоциональной оценки, что не свойственно термину. Данные примеры подтверждают мысль, что, став термином, слово утрачивает часть своих свойств и приобретает новые качества (в данном случае — нейтральную окраску).
Внешний мир представлен в исследуемой терминологии двумя образами — крест и щит. Оба слова по происхождению — старославянизмы. Использование этих образов в горнозаводской терминологии обусловлено, на
наш взгляд, своеобразием формы (в первом случае) и функции (во втором). Приведем примеры горнозаводских терминов, в основе которых лежат эти образы: крестовина (как видим, традиционное наименование в современном русском языке) и щит — 'защитная доска в колодце доменной печи'.
4. Выводы
Завершая анализ образов-эталонов и особенностей лексической мета-форизации в русской горнозаводской терминологии Урала, отметим, что номинативные процессы протекали здесь в традиционном русле, основу системы образов составила концептуальная модель «мир — дом». Материал показал приоритет терминологического отождествления с образами хозяйственной деятельности человека, активность антропоморфических и зооморфических моделей. В отношении к окружающей природе отмечается некоторая пассивность: нет образов промысловых зверей и птиц, слабо разработана система наименований, связанных с земледелием.
Для системы образных эталонов характерно преобладание динамических образов — особенно это касается названий посуды, орудий труда и названий животных. В выборе сфер отождествления отразился как непосредственный, так и накопленный поколениями опыт.
Категориальная принадлежность исходных и вторичных образов, представленных в горнозаводской терминологии, в большинстве случаев совпадает. Расхождения носят единичный характер. В целом можно говорить об изоморфизме между сопоставляемыми образами и, следовательно, об интуитивно улавливаемом номинаторами соответствии между объектами.
Источники и принятые сокращения
1. ГАПО — Государственный архив Пермской области.
2. СлРЯ — Словарь русского языка XI—XVII вв. — Москва : Наука, 1975— 1993. — Вып. 1—18.
3. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 томах / М. Фас-мер. — Москва : Прогресс, 1986—1987. — Т. 1—ГУ
4. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка / В. И. Даль. — Москва : Русский язык, 1989—1991. — Т. 1—4.
Литература
1. Аносов П. П. Систематическое описание горного и заводского производства Златоустовского завода / П. П. Аносов. — В книге : Аносов П. П. Собрание сочинений. — Москва : Изд-во АН СССР, 1954. — С. 19—60.
2. Волегов Ф. А. Хозяйственные записки по Пермскому имению графини Софьи Владимировны Строгановой, составленные в начале 1820 г. / Ф. А. Волегов // Перм-
ский край : сборник сведений о Пермской губернии, издаваемый Пермским губернским статистическим комитетом : в 2 томах. — Т. 2. — Пермь : [б. и.], 1893. — С. 97—137.
3. Голованова Е. И. Ориентирующая функция термина / Е. И. Голованова // С любовью к языку : сборник научных трудов : посвящается Елене Самойловне Кубряковой. — Москва ; Воронеж : ИЯ РАН ; ВГУ, 2002. — С. 180—188. — ISBN 9785927302574.
4. Голованова Е. И. Становление уральской горнозаводской терминологии в XVIII — начале XIX в. : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук / Е. И. Голованова. — Челябинск, 1995. — 22 с.
5. Даниленко В. П. Русская терминология : опыт лингвистического описания / В. П. Даниленко. — Москва : Наука, 1977. — 246 с.
6. Забинкова Н. Н. Теория номинации у Линнея / Н. Н. Забинкова // Термино-ведение. — 1994. — Вып. 1. — С. 39—43.
7. Замкова В. В. Специальная лексика в Словаре Академии Российской (лексика ремесел) / В. В. Замкова // Словари и словарное дело в России XVIII века. — Ленинград : Наука, 1980. — С. 90—101.
8. Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений / М. В. Ломоносов. — Москва : Изд-во АН СССР, 1950—1957. — Т. V. — 1954. — 745 с.
9. Рут М. Э. Образная номинация в русском языке / М. Э. Рут. — Екатеринбург : Изд-во Уральского ун-та, 1992. — 148 с.
10. Фейербах Л. Предварительные тезисы к реформе философии / Л. Фейербах. — В книге : Фейербах Л. Избранные философские произведения : в 2 томах / Л. Фейербах. — Москва : Госполитиздат, 1955. — Т. I. — С. 114—133.
Semantic Term Formation and Models
of Figurative Nomination
in Ural Mining Terms of XVIII—XIX Centuries
© Golovanova Yelena Iosifovna (2016), Doctor of Philology, professor, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Chelyabinsk State University (Chelyabinsk, Russia), [email protected].
The article is devoted to semantic features of term formation in the Russian language of XVIII—XIX centuries. The study is based on material of mining terminology, which was forming an intensively during the specified period because of the industrial development of the Urals. The patterns of semantic development of words in the process of term formation are traced by certain examples. It is argued that within the three methods of the semantic term formation the most typical in the Russian mining terminology is metaphorical transfer. Its productivity is related to the activities of creative thinking, based on the appearance similarity of objects and phenomena. It is shown that new terms formation can occur by metaphorical rethinking of the whole situation. This pattern is presented not only in Russian but in other languages. Special attention is paid to the analysis of images-models involved in the process of metaphorization. The author reveals the most relevant spheres of metaphorical identification for nominators: "House and backyard", "Person", "Immediate
natural environment". The characteristic of figurative models is given. It is concluded that the priority in the sphere of the metaphorical nomination of objects of mining industry belongs to images of human activities, there is also an activity of anthropomorphic and zoomorphic models.
Key words: term; term formation; semantic development of the word; metaphorization; figurative nomination; presentive images-model.
Material resources
Dal, V. I. Tolkovyy slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka. Moskva: Russkiy yazyk.
1989—1991. (In Russ.). Fasmer, M. Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka. Moskva: Progress, 1986—1987. (In Russ.).
GAPO — Gosudarstvennyy arkhiv Permskoy oblasti. (In Russ.). SlRYa — Slovar' russkogo yazyka XI—XVII vv. — Moskva: Nauka. 1975—1993. (In Russ.).
References
Anosov, P. P. 1954. Sistematicheskoye opisaniye gornogo i zavodskogo proizvodstva Zlatoustovskogo zavoda. In: Anosov, P. P. Sobraniye sochineniy. Moskva: Izd-vo AN SSSR. 19—60. (In Russ.). Danilenko, V. P. 1977. Russkaya terminologiya: opyt lingvisticheskogo opisaniya.
Moskva: Nauka. (In Russ.). Feyerbakh, L. 1955. Predvaritelnyye tezisy k reforme filosofii. In: Feyerbakh, L. Izbrannyye
filosofskiyeproizvedeniya. Moskva: Gospolitizdat. I: 114—133. (In Russ.). Golovanova, E. I. 2002. Orientiruyushchaya funktsiya termina. In: S lyubovyu kyazy-ku: sbornik nauchnykh trudov: posvyashchaetsya Elene Samoylovne Ku-bryakovoy. Moskva; Voronezh: IYa RAN; VGU. 180—188. — ISBN 9785927302574. (In Russ.). Golovanova, E. I. 1995. Stanovleniye uralskoy gornozavodskoy terminologii v XVIII — nachale XIX v.: avtoreferat dissertatsii ... kandidata filologicheskikh nauk. Chelyabinsk. (In Russ.). Lomonosov, M. V. 1954. Polnoye sobraniye sochineniy: V. Moskva: Izd-vo AN SSSR. (In Russ.).
Rut, M. E. 1992. Obraznaya nominatsiya v russkom yazyke. Yekaterinburg: Izd-vo Ural-
skogo un-ta. (In Russ.). Volegov, F. A. 1893. Khozyaystvennyye zapiski po Permskomu imeniyu grafini Sofyi Vladimirovny Stroganovoy, sostavlennyye v nachale 1820 g. In: Permskiy kray: sbornik svedeniy o Permskoy gubernii, izdavaemyy Permskim guber-nskim statisticheskim komitetom: v 2 tomakh. Perm. 2: 97—137. (In Russ.). Zabinkova, N. N. 1994. Teoriya nominatsii u Linneya. Terminovedeniye, 1: 39—43. (In Russ.).
Zamkova, V. V. 1980. Spetsialnaya leksika v Slovare Akademii Rossiyskoy (leksika remesel). Slovari i slovarnoye delo v Rossii XVIII veka. Leningrad: Nauka. 90—101. (In Russ.).
