CC BY
0
лее сильное, высокое, бескорыстное чувство и применяется, как правило, для выражения романтических отношений между людьми. Второй глагол (querer в испанском, querer, а также gostar в португальском, voler (bene) в итальянском) имеет более широкую сферу употребления, включая семью, родственников, друзей. Примечательно, что второй вариант глагола «любить» функционирует в романских языках на базе глагола «хотеть». В романтических отношениях этот вариант глагола «любить» выражает чувство менее глубокое, не всегда продолжительное, связанное с получением удовольствия, радости и собственных выгод.
Библиографический список
Приведенные результаты исследования для наглядности могут быть представлены в виде следующей табл.:
Варианты глаголов со значением «любить» в романских языках
Испанский Португальский Итальянский Французский
Amar Amar Amare Aimer
Querer Querer, gostar Voler (bene)
1. Березуцкая Д.О., Комарова И.В. «Любовь» как лингвокультурный концепт в русской и испанской языковых картинах мира на базе анализа лексических единиц. Заметки ученого. 2023; № 5-1: 175-179.
2. Передерий Е.Б. Любовь по-испански. Древняя и Новая Романия. 2017; № 19: 113-123.
3. Ружникова Г.Г Концепт «любовь» в сознании испаноговорящей личности. Гуманитарные и социальные науки. 2013; № 3: 117-123.
4. Воробьева В.К. Любовь / любить в русском и итальянском языках. Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. Материалы XI Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. 2023: 85-87.
5. Дзофолли С., Мусси Ф. Сопоставительный анализ слов, обозначающих понятие «любимый» в русском и итальянском языках. Annalid'Italia. 2020; № 11-3: 49-56.
6. Кашпирева Т.Б. Фразеосемантическое поле концепта «любовь» во французском языке: структурно-семантический анализ предметных фразеологизмов. Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2011; № 13: 96-97.
7. Плюснина Е.М., Шалгина Е.А. Влияние тенденций дифференциации и унификации на расширение семантического потенциала лексемы (на примере французского глагола "aimer"). Теоретическая и прикладная лингвистика. 2018; Т. 4. № 3: 91-100.
8. Фофин А.И. Некоторый способы репрезентации эмоционального состояния любви во французском языке (на примере структуры с абстрактным именем причины эмоционального состояния любви). Научно-педагогический журнал Восточной Сибири Magister Dixit. 2012; № 3: 41-46.
9. Titus Maccius Plautus. Asinaria. Available at: https://latin.packhum.org/loc/119/2/10/1716-1720,2707-2711,9999-10003
10. M. Tullius Cicero. Attico. Available at: https://www.perseus.tufts.edu/hopper/text?doc=Perseus:text:1999.02.0008:book=6:letter=1&highlight=amo
11. Петров С.В. Денотативный подход к художественному тексту в обучении русскому языку как иностранному. Успехи гуманитарных наук. 2020; № 3: 176-179.
12. Петров С.В. Глаголы amar и querer в испанском языке: различия в семантике и особенности употребления. Мир науки, культуры, образования. 2024; № 2 (105): 504-506.
13. Diccionario de la lengua española. Real Academia Española. Available at: https://dle.rae.es/gustar?m=form
14. Michaelis. Dicionário brasileiro da língua portuguesa. Available at: https://michaelis.uol.com.br/moderno-portugues/busca/portugues-brasileiro/gostar%20/
15. Corpus di Italiano Scritto. Available at: https://corpora.f¡clit.unibo.itíTC0RIS/Context.php?Start=85320096&End=85320097
16. Corpus di Italiano Scritto. Available at: https://corpora.f¡clit.unibo.itíTCORIS/Context.php?Start=1729185&End=1729187
17. Giacomo Papasidero. Voler bene o amare: che differenza c'é e cosa provi tu. Available at: https://diventarefelici.it/voler-bene/
References
1. Berezuckaya D.O., Komarova I.V. «Lyubov'» kak lingvokul'turnyj koncept v russkoj i ispanskoj yazykovyh kartinah mira na baze analiza leksicheskih edinic. Zametki uchenogo. 2023; № 5-1: 175-179.
2. Perederij E.B. Lyubov' po-ispanski. Drevnyaya iNovaya Romaniya. 2017; № 19: 113-123.
3. Ruzhnikova G.G. Koncept «lyubov'» v soznanii ispanogovoryaschej lichnosti. Gumanitarnye isocial'nye nauki. 2013; № 3: 117-123.
4. Vorob'eva V.K. Lyubov' / lyubit' v russkom i ital'yanskom yazykah. Molodezh' XXI veka: obrazovanie, nauka, innovacii. Materialy HI Vserossijskoj studencheskoj nauchno-prakticheskoj konferencii s mezhdunarodnym uchastiem. 2023: 85-87.
5. Dzofolli S., Mussi F. Sopostavitel'nyj analiz slov, oboznachayuschih ponyatie «lyubimyj» v russkom i ital'yanskom yazykah. Annali d'Italia. 2020; № 11-3: 49-56.
6. Kashpireva T.B. Frazeosemanticheskoe pole koncepta «lyubov'» vo francuzskom yazyke: strukturno-semanticheskij analiz predmetnyh frazeologizmov. SbornikikonferencijNIC Sociosfera. 2011; № 13: 96-97.
7. Plyusnina E.M., Shalgina E.A. Vliyanie tendencij differencial i unifikacii na rasshirenie semanticheskogo potenciala leksemy (na primere francuzskogo glagola "aimer"). Teoreticheskaya i prikladnaya lingvistika. 2018; T. 4. № 3: 91-100.
8. Fofin A.I. Nekotoryj sposoby reprezentacii 'emocional'nogo sostoyaniya lyubvi vo francuzskom yazyke (na primere struktury s abstraktnym imenem prichiny 'emocional'nogo sostoyaniya lyubvi). Nauchno-pedagogicheskijzhurnal Vostochnoj Sibiri Magister Dixit. 2012; № 3: 41-46.
9. Titus Maccius Plautus. Asinaria. Available at: https://latin.packhum.org/loc/119/2/10/1716-1720,2707-2711,9999-10003
10. M. Tullius Cicero. Attico. Available at: https://www.perseus.tufts.edu/hopper/text?doc=Perseus:text:1999.02.0008:book=6:letter=1&highlight=amo
11. Petrov S.V. Denotativnyj podhod k hudozhestvennomu tekstu v obuchenii russkomu yazyku kak inostrannomu. Uspehi gumanitarnyh nauk. 2020; № 3: 176-179.
12. Petrov S.V. Glagoly amar i querer v ispanskom yazyke: razlichiya v semantike i osobennosti upotrebleniya. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2024; № 2 (105): 504-506.
13. Diccionario de la lengua española. Real Academia Española. Available at: https://dle.rae.es/gustar?m=form
14. Michaelis. Dicionário brasileiro da língua portuguesa. Available at: https://michaelis.uol.com.br/moderno-portugues/busca/portugues-brasileiro/gostar%20/
15. Corpus di Italiano Scritto. Available at: https://corpora.ficlit.unibo.it/TC0RIS/Context.php?Start=85320096&End=85320097
16. Corpus di Italiano Scritto. Available at: https://corpora.ficlit.unibo.it/TCORIS/Context.php?Start=1729185&End=1729187
17. Giacomo Papasidero. Voler bene o amare: che differenza c'é e cosa provi tu. Available at: https://diventarefelici.it/voler-bene/
Статья поступила в редакцию 07.05.24
УДК 811.161.1
Satina T.V., Cand of Sciences (Philology), senior lecturer, Financial University under the Government of the Russian Federation (Moscow, Russia), E-mail: tvsatina@fa.ru
THE SEMANTIC ASPECT OF SUBSTANTIVE-INFINITIVE PHRASES. The article is dedicated to the syntax of the infinitive, a word form that, due to its origin, acquires ambiguous syntactic properties in a sentence. The author proves that in substantive-infinitive phrases, the infinitive fills in the necessary semantics of the main word, realizing the determinative meaning of the verb, as well as the object meaning of the dependent word. The infinitive can increase and enhance the attributive function due to the presence of other definitions in the noun and qualitative determinants in the infinitive. Phrases like C + inf. in some constructions may show similarities with syntactically non-free phrases. Attention is focused on the fact that there are certain analogies between the syntactic relations of components in a phrase and the syntactic functions of these components in a sentence. The internal possibilities of the phrase C + inf. are realized in context. In an utterance, the phrase C + inf. may exhibit a condensed predicativity in it - the result of its syntactic derivation.
Key words: substantive-infinitive phrase, infinitive, noun, attribution, modality of meaning, predicative core
Т.В. Сатина, канд. филол. наук, доц., Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, г. Москва, E-mail: tvsatina@fa.ru
СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ СУБСТАНТИВНО-ИНФИНИТИВНЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ
Статья посвящена синтаксису инфинитива - словоформы, которая ввиду своего происхождения в предложении приобретает неоднозначные синтаксические свойства. Автором доказано, что в субстантивно-инфинитивных словосочетаниях инфинитив восполняет необходимую семантику главного слова, реализуя определительное значение глагола, а также объектное значение зависимого слова. Атрибутивную функцию инфинитив может наращивать и увеличивать за счет присутствия других определений при существительном и качественных определителей при инфинитиве. Словосочетания типа С + инф. в некоторых конструкциях могут демонстрировать сходство с синтаксически несвободными словосочетаниями. Акцентируется внимание на том, что суще-
ствуют определённые аналогии между синтаксическими отношениями компонентов в словосочетании и синтаксическими функциями этих компонентов в предложении. Внутренние возможности словосочетания С + инф. реализуются в контексте. В высказывании словосочетание С + инф. может проявлять конденсированную в нём предикативность - результат его синтаксической деривации.
Ключевые слова: субстантивно-инфинитивное словосочетание, инфинитив, существительное, атрибутивность, модальность значения, предикативное ядро
Описание синтаксического явления может считаться полным и исчерпывающим при условии освещения его формальных, семантических и функциональных свойств, что и предпринимается в данной статье, материалом для которой послужили субстантивно-инфинитивные словосочетания. Стремление к исчерпывающему описанию субстантивно-инфинитивного (С + инф.) словосочетания приводит нас к детальному изучению синтаксической семантики словосочетаний, образованных по определенной схеме.
Актуальность исследования обусловлена тем, что анализ синтаксической роли инфинитива способствует решению общих вопросов теории предложения и текста: 1) высока его частотность в дискурсе относительно других словоформ, 2) через инфинитив в предложении актуализируются животрепещущие проблемные вопросы синтаксиса предложения и словосочетания (синтаксическая многозначность, реальность в синтаксисе односоставных предложений, соотношение, взаимопроникновение, взаимодействие и преемственность разных аспектов современной синтаксической науки).
Цель данной работы - описать семантические признаки субстантивно-инфинитивных словосочетаний. Задачи работы: 1) определить, какую семантику выражает глагол в субстантивно-инфинитивных словосочетаниях; 2) выявить, какую семантику реализует стержневое слово в субстантивно-инфинитивных словосочетаниях; 3) установить, за счет наличия каких элементов инфинитив в словосочетаниях С + инф. может усиливать атрибутивную функцию; 4) выяснить, как лексическая реализация синтаксической структуры в словосочетаниях С + инф. влияет на сдвиги, семантически расширяющие смысловые границы данной структуры.
Научная новизна работы заключается в том, что, инфинитив, имеющий богатую историю изучения, в том числе в рамках синтаксиса, в представленной статье исследуется в аспекте семантики грамматических категорий - с применением метода наблюдения над текстами, выборки, анализа (в том числе и статистического), сопоставления, описания. Исследование субстантивно-инфинитивных словосочетаний осуществлялось на материале из текстов, принадлежащих к разным функциональным стилям.
Работа имеет теоретическую значимость: исследуемый материал продуктивен, а избранный в исследовании путь способен привести к корректным и адекватным ответам на всё ещё не решённые вопросы теории словосочетания, а также поставить и уточнить новые проблемы.
Практическая значимость работы заключается в том, что исследование словосочетаний С + инф. позволяет составить словник существительных, сочетающихся с инфинитивом в присловной и неприсловной позиции (в функции члена словосочетания и распространителя предложения), и разграничить явления нормы и узуса, узуса и индивидуального словоупотребления.
Современная лингвистика не может ограничиться чисто описательным подходом к языковому материалу, вследствие чего исследовательское внимание уверенно переключается на анализ и объяснение фактов языка, в том числе и в области синтаксиса. Объяснительный подход в грамматике открывает широкие и плодотворные перспективы для типологии, экспликации закономерностей, поэтому наше обращение к такому пути познания определённого фрагмента синтаксической системы представляется естественным.
Отечественными и зарубежными лингвистами создана теоретико-методологическая [1-5] база, позволяющая детально представить функционирование конструкций определенного типа.
Комплексная характеристика словосочетаний определённого типа основана прежде всего на фиксации валентности существительных модальной семантики и на анализе этого феномена в системно-синонимической рамке (что, кстати, может восприниматься и как естественная часть лексикографической работы над запланированным нами словарём сочетаемости и как пополнение корпуса русского языка). Описание субстантивно-инфинитивного словосочетания производится нами по семантическому признаку с учётом того, что в синтаксисе семантика чрезвычайно сильна.
При анализе субстантивно-инфинитивных словосочетаний используются важнейшие признаки рассматриваемой конструкции. «Ещё в 30-е годы В.В. Виноградовым была сформулирована задача выявить поддающиеся систематизации типизированные речевые единицы и изучать законы их комбинирования, соединения в текстах разного типа и назначения» [6, с. 110]. В связи с этим любая синтаксическая конструкция должна изучаться в трёх аспектах: как член определённой парадигмы, как реализация определённой схемы валентностей, как член определённой системы. С одной стороны, любая конструкция может быть описана «извне», как отдельная целостная единица, а с другой - она может быть описана «изнутри», как результат сочетания соответствующих составляющих [4].
К сожалению, несмотря на то, что данная конструкция уже давно попала на страницы академической грамматики, до нашего времени всё ещё нет научно достоверных сведений хотя бы о приблизительном составе поля существительных, активных по отношению к инфинитиву; уточнения ожидает и группирование
слов по семантическим признакам, границы и свойства синтаксической системы, а также ряд соображений более общего порядка, обоснование которых потребует иной степени углубления в материал.
Семантикой атрибутивности наделено любое слово, которое зависит от существительного, так как «определение относится к денотативному значению имени, указывая на некоторые свойства реального предмета» [1, с. 11]. Выполнение инфинитивом атрибутивной функции обусловлено необходимостью определения предмета, информативного восполнения существительного за счёт качественной характеристики (см.: [7]).
Например, в словосочетаниях типа дар превращать, дар писать, дар лечить, дар работать слово модального значения дар требует распространения посредством указания на действие, по отношению к которому проявляется это модальное значение. В качестве распространителей выступают глаголы в неопределенной форме превращать, писать, лечить, работать, которые при существительном модального значения проявляют имплицитно содержащуюся в нём способность выражать атрибутивную семантику (Во всяком случае, для тех, у кого есть счастливый дар превращать словесное утильсырье в зеркальную амальгаму (Т. Железняк); - И кому, как не тебе, этим заниматься! У тебя же чертов дар писать! Ты же слагаешь словечки, как кружева плетешь (Г Яхина); В., обнаруживший в себе дар лечить людей от тяжелых недугов, - это отчаявшийся Дон Кихот: ветряных мельниц много, а он один (С. Секретов); Тогда как бедный, маленький, ничтожный человек, имеющий дар < . . .> работать, может быть не только счастлив, но силою души своей с царской щедростью сыпать счастье кругом себя (А. Колмогоров).
Потребность в восполнении семантических компонентов наблюдается у существительного дар и в следующих примерах: Это был завидный дар - превращать тяготы в преимущество (Д. Гранин); С тех пор и открылся у Капитонова дар — видеть те цифры, которые загадывают люди (А. Котюсов); Непричастные его жизни, мы получаем прекрасный дар — побыть с собой наедине, посмотреть на окружающий мир взглядом энтомолога (А. Тесля).
Атрибутивные отношения, часто прослеживающиеся в субстантивно-инфинитивных словосочетаниях, влияют на степень семантической слитности компонентов внутри таких конструкций, в результате чего сочетания типа С + инф. могут обнаруживать сходство с лексически связанными и нечленимыми в определенном контексте словосочетаниями. Функцию инфинитива в таких конструкциях выполняют сами устойчивые сочетания, а существительные с недостаточной лексической определенностью легко примыкают к ним (- У тебя, по-моему, открылся дар нарываться на неприятности (О. Славникова); Трында, смешивший народ своим редким талантом, в зоне потерял дар выворачивать слова наизнанку (А. Балашов)).
В субстантивно-инфинитивных словосочетаниях инфинитив восполняет необходимую семантику главного слова, реализует определительное значение глагола, а также объектное значение зависимого слова [8]. В речи эти функции инфинитива достаточно тяжело подвергнуть отчётливой дифференциации.
Семантика стержневого слова выступает как дифференцирующий признак при установлении характера отношений: оказывается, при отвлечённом слове качественный оттенок сильнее, чем при конкретном (покажем на примерах из текстов разных стилей): После долгого перелёта полагалось отдыхать в гостинице, но азарт снять осенние красно-золотые сопки под Южно-Сахалинском взял верх <. . .> (А. Чехов); По его лицу было видно, что на него напала блажь заспорить (Ф. Сологуб); Он знает, что она рада предлогу уйти (В. Панова); Конечно, Набоков восстанет против любителей искать какое-либо «учительство» или мораль в гоголевских произведениях <...> (З. Шаховская); «Жареные гуси мастера пахнуть», - сказал почётный мировой, тяжело дыша (А. Чехов); Леонардо беседовал о нём, как о новом научном приборе, радуясь предлогу исследовать <. > законы действия звуковых волн (Д. Мережковский); А ведь какой был мастер великорусский народ загнуть вовремя и кстати острое слово, пусть порою немного и переперчённое, но такое ладное и внезапное, что от хохота садишься наземь (А. Куприн) - инфинитив при абстрактном существительном.
Атрибутивную функцию инфинитив может наращивать и увеличивать за счет присутствия других определений при существительном и качественных определителей при инфинитиве: Знала ли мою клятву оберегать её, не знаю (Б. Горбатов); Этот страх «повредить», «ранить», эта органическая невозможность наступить на горло собственной песне рождены в сознании и творчестве Блока <...> исступлённой любовью к искусству (Е. Книпович); И всё это говорит о нашей политической неподготовленности служить своим читателям <. > («Новый мир»); Когда я отмечаю своё неумение писать, то я имею в виду составление фразы (Ю. Олеша).
Многослойность и диффузность семантики субстантивно-инфинитивных словосочетаний усиливается за счет присутствия в конструкции отглагольного существительного. Так, нераспространённое слово просьба раскрывает своё зна-
чение как через определительные компоненты (просьба - Какая?), так и через дополняющие его смысл словоформы в косвенных падежах (просьба - О чём?): Полагаю, генерал / Как-никак уважит, / Он мне орден выдавал, / В просьбе не откажет (А. Твардовский). Синоним субстантивно-инфинитивного словосочетания С + пр. (существительное + предикативная часть) более объёмно демонстрирует надатрибутивные надстройки: Ирина, у меня к тебе просьба: (Какая? О чём?) ты больше не бери продуктов там, где обычно (Е. Евтушенко); Последнюю просьбу (Какую? О чём?) на свете / До наших болот донесло: / «Сожгите меня после смерти / И пеплом набейте жерло (Ю. Кузнецов). Контекстная актуализация примыкания в словосочетании С + инф. в высказывании позволяет говорить о достаточно высокой степени «добавок» к атрибутивной семантике словосочетания: Несмотря на просьбы (Какие? О чём?) - ради Христа не вертеться под ногами, - нам всё-таки удалось примоститься на уголке стола толочь сахар в медной ступке (П. Романов); Из Петербурга от неизвестных мне особ женского пола получаю письма с просьбой (Какой? О чём?) - разъяснить им, почему я пишу так, а не этак (А. Чехов).
Ср. в субстантивно-инфинитивном словосочетании со стержневым существительным просьба: Редакция обратилась к Чуковскому с просьбой распределить по томам произведения Короленко («Литературная газета»). Ср. актуализированную связь: Из Петербурга от неизвестных мне особ женского пола получаю письма с просьбой - разъяснить им, почему я пишу так, а не этак (А. Чехов).
При включении субстантивно-инфинитивных словосочетаний в высказывание отношения внутри словосочетаний могут качественно преобразоваться: так, в словосочетании долг любить складываются атрибутивные отношения в высказывании, в котором существительное долг входит в состав фразеологизирован-ного сочетания, отношения иные - атрибутивно-объектные: Александр долгом считал любить дядю, но никак не мог привыкнуть к его характеру и образу мыслей (И. Гончаров); <...> Он считал долгом поддержать меня (А. Цветаева).
В то же время существуют определённые аналогии между синтаксическими отношениями компонентов в словосочетании и синтаксическими функциями этих компонентов в предложении: Бог всякому из нас даёт вместе с жизнью тот или иной талант и возлагает на нас свЗШЗнуый долг не зарывать его в землю (И. Бунин); Может быть, вам снова приняться за курение, чтобы освободиться наконец от пагубной привычки сосать леденцы? (А. Арбузов), где стержневое слово, кроме инфинитива, определяется согласующейся формой; и: Он духом нищ, но в нём - идея, /Высокий долг вести влерд(Н. Коржавин), где инфинитив, так же как стержневое слово, имеет при себе качественный определитель (вперёд).
Приобретая добавочные семантические оттенки, субстантивно-инфинитивные словосочетания всё больше отдаляются от центра системы средств выражения атрибутивности и начинают взаимодействовать с периферийными участками других систем: объектности, темпоральности, следственности. Различные контексты могут демонстрировать добавочные семантические или стилистические оттенки одного и того же словосочетания С + инф. Например, дополнительное объектное значение проявляется в большей степени при отсутствии согласованного определения-атрибута при стержневом существительном: боязнь - Чего? Напр.: Боязнь показаться смешным смешна сама по себе (А. Арбузов).
Самостоятельное, изолированное положение существительного боязнь лишено свойств, приобретаемых в словосочетании: И нет ни тоски, ни боязни, / Спокойствием полнится взгляд. / Последний кончается праздник, / Последние листья летят (М. Дудин). Ср.: Ездить туда он избегал, зная за собой позорную привычку спать (И. Грекова) - *Ездить туда он избегал, зная за собой привычку спать.
С другой стороны, при различной лексической реализации синтаксической структуры в словосочетании С + инф. происходят сдвиги, семантически расширяющие смысловые границы данной структуры. Ср. более высокую степень дели-беративности словосочетания со стержневым словом бессилие в сравнении со словосочетанием, созданным за счёт реализации валентностных потенций слова неумение: Сей умилённый взор, выказавший изнеможенье и бессилье выразить обнявшие её чувства, был более доступен Андрию, чем все речи (Н. Гоголь); <...> бессилие желать и любить, соединённое с неутолимой жаждой свободы и простоты <...> (Д. Мережковский); <...> Они стали словно бы символом нашего бессилия строить быстро, надёжно, капитально («Огонёк»).
Ср. (в разных стилях): Когда я отмечаю своё неумение писать, то я имею в виду составление фразы (Ю. Олеша); У Чехова появляется оттенок осуждения героев за их неумение жить (А. Мясников); Некоторые люди действительно больны своим неумением быть наедине с собой («Литературная газета»).
Как видим, атрибутивное значение словосочетаний С + инф., приобретая новые семантические оттенки, становится более динамическим.
Сложившиеся синтаксические отношения в словосочетаниях типа С + инф. достаточно сложно квалифицировать, так как атрибутивные значения взаимодей-
Библиографический список
ствуют с объектными и обстоятельственными оттенками. Одна и та же ситуация может быть описана предикативным образованием (предложением) и непредикативным (словосочетанием): Он просил прийти, но об этом забыли. - О его просьбе прийти забыли.
Транспозиция предикативного узла в именной сопровождается изменением вида синтаксической связи и отношений между компонентами. Ср.: запретили отлучаться и запрет отлучаться. Ср.: Отлучаться за территорию лагеря строго-настрого запретили. И Хоакин был первым, кто нарушил этот запрет (И. Велембовская). При семантическом дополнении ядерной лексемы инфинитивом происходит информативное и структурное завершение формирования словосочетания: *И Хоакин был первым, кто нарушил запрет отлучаться.
При субстантивной транспозиции сочетание, выражающее предикат, переводится из независимой позиции в зависимую. Ср.: *Хоакин был первым, кто нарушил строгий запрет отлучаться за территорию лагеря без разрешения. Приобретая признаки словосочетания, конструкция понижается в синтаксической иерархии. Такое понижение связано с преобразованием явного, или несвёрнутого предиката в неявный предикат, обладающий различной степенью свёрнутости (вторичной предикативности) [9]. Изменение плана содержания ведёт за собой изменение плана выражения. Происходит нейтрализация синтаксической оппозиции, которая обозначает потерю определённого значения у одного из членов и сохранение другого, общего значения у обоих членов. Ср. сохранение значения модальности у деривата запрет глагола запретили и постоянное выражение второго члена сочетания, грамматические характеристики которого обеспечивают аналогию восполняющих отношений: запретили отлучаться - запрет отлучаться; привык смеяться - привычка смеяться. В результате понижения синтаксической иерархии номинативной конструкции словосочетание С + инф., будучи деривацией независимого предложения, занимает позицию сегмента в предложении как бинарное включение в его структуру: Ты принёс приказ заточить Ланцелота в тюрьму? (Е. Шварц) ^ Ланцелота приказали заточить в тюрьму. Ты принёс этот приказ? Ср. также: <...> Так почему бы и другим не попытаться так же возвысить себя? («Литературная газета») и <...> Революция закрыла для Белого эту попытку подчинить литературный замысел полностью музыкальной задаче (Е. Старикова).
Предложение с включённым в структуру бинарным словосочетанием представляет собой соединение двух ядерных предложений, одно из которых субстантивируется с помощью трансформации, то есть превращается в форму, которая может появляться в позициях других предложений (напр.: [Соня:] Папа, ты сам приказал послать за доктором Астровым, а когда он приехал, ты отказываешься принять его (А. Чехов) ^ Папа, ты сам отдал приказ послать за доктором Астровым.). Ср.: Однако ещё не изжита бесплодная мечта обнаружить такой метод изучения языка, который позволит нам открыть все тайны <...> (Н. Долгова) ^ *Мечтают обнаружить такой метод изучения языка, который позволит нам открыть все тайны <. . .> Эта бесплодная мечта ещё не изжита. В приведённом предложении предикативное ядро репрезентируется через субстантивно-инфинитивное словосочетание. Включаемые в предложение субстантивно-инфинитивные словосочетания занимают место на пути от распространения предложения к полипредикативному его осложнению [2]. Ср.: мечтать обнаружить, мечта обнаружить и мечта о том, чтобы обнаружить.
Субстантивные словосочетания, выступающие в языковой системе как трансформы сочетаний, выражающих предикат, при конкретном речевом употреблении могут в определённых условиях предицироваться, образуя предложение [5]. Семантическая и структурная потенция образования предложения - предикативной единицы - заложена в синтаксической связи субстантивно-инфинитивного словосочетания [3].
Итак, словосочетание С + инф., имеющее в качестве основного значение атрибутивности, проявляет способность к переразложению и коннотативным приращениям семантики без изменения внешней структуры, что создаёт большую гибкость синтаксической структуры, увеличивает число возможных параллельных конструкций. Нарушение автоматизма в соединении элементов словосочетания С + инф. способствует смысловой и стилистической дифференциации вариантов.
Внутренняя синтагматика словосочетания С + инф. складывается при реализации активной валентности стержневого слова и пассивной - зависимого, причём вид синтаксической связи предопределён морфологическими свойствами инфинитива. Внутренние возможности словосочетания С + инф. реализуются в контексте; контекст выявляет актуализирующее грамматическое значение словосочетания. Позиция словосочетания С + инф. в предложении идентична позиции его главного члена. В высказывании словосочетание С + инф. может проявлять конденсированную в нём предикативность - результат его синтаксической деривации.
1. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. Москва: Наука, 1976.
2. Золотова ГА. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. Москва: URSS, 2010.
3. Князев Ю.П. Грамматическая семантика: русский язык в типологической перспективе. Москва: Языки славянской культуры, 2007.
4. Левицкий Ю.А. Основы теории синтаксиса. Москва: КомКнига, 2005.
5. Сиротинина О.Б. Лекции по синтаксису русского языка. Москва: Ленанд, 2015.
6. Золотова ГА. Грамматика как наука о человеке. Русский язык в научном освещении. 2001; № 1: 107-113.
7. Варюшенкова Е.Н. Синтаксические функции присубстантивного инфинитива в предложении. Владимир: Издательство ВлГУ, 2013.
8. Русская грамматика. Москва: Наука, 1980; Т. 2.
9. Богданов В.Б. Место и роль теории транспозиции в синтаксисе. Актуальные проблемы предложения и словосочетания. Ульяновск: Ульяновский педагогический институт, 1980: 3-10.
References
1. Arutyunova N.D. Predlozhenie i ego smysl: Logiko-semanticheskie problemy. Moskva: Nauka, 1976.
2. Zolotova G.A. Kommunikativnyeaspekiy russkogo sintaksisa. Moskva: URSS, 2010.
3. Knyazev Yu.P. Grammaticheskaya semantika: russkijyazyk v tipologicheskojperspekiive. Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2007.
4. Levickij Yu.A. Osnovy teorii sintaksisa. Moskva: KomKniga, 2005.
5. Sirotinina O.B. Lekciipo sintaksisurusskogoyazyka. Moskva: Lenand, 2015.
6. Zolotova G.A. Grammatika kak nauka o cheloveke. Russkij yazyk v nauchnom osveschenii. 2001; № 1: 107-113.
7. Varyushenkova E.N. Sintaksicheskie funkciiprisubstantivnogo infinitiva vpredlozhenii. Vladimir: Izdatel'stvo VIGU, 2013.
8. Russkaya grammatika. Moskva: Nauka, 1980; T. 2.
9. Bogdanov V.B. Mesto i rol' teorii transpozicii v sintaksise. Aktual'nye problemy predlozheniya i slovosochetaniya. Ul'yanovsk: Ul'yanovskij pedagogicheskij institut, 1980: 3-10.
Статья поступила в редакцию 16.05.24
УДК 82-31
Silcheva A.G., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Journalism, Media Communications and Advertising, Griboyedov Moscow University
(Moscow, Russia), E-mail: alinka-krasulka@mail.ru
Belousova O.G., Cand. of Philology, senior teacher, Department of Foreign Language (second), Prince Alexander Nevsky Military University of the Ministry of Defense
of the Russian Federation (Moscow, Russia), E-mail: belousova1315@gmail.com
INFERNAL FEMALE ESSENCE IN THE CHARACTER PARADIGM OF V. PELEVIN'S ARTISTIC WORLD. The article examines the female characters embodied in V. Pelevin's prose in the context of magical discourse. The three most extensive groups of "infernal entities" have been identified: zoomorphic characters, biorobots and women who have undergone transformation. In almost all the cases considered that a woman becomes a demonic, magical entity through the deprivation of a biological component, representing the deprivation or refusal of the ability to procreate, or physical changes (deprivation of the body, replacement or addition of its parts, etc.). Transformation is often accompanied by the acquisition of supernatural abilities. The presented results will be useful in the further study of the character paradigm in particular and the artistic world of V. Pelevin in general, as well as in the study of the magical in modern literature.
Key words: modern Russian prose, postmodernism, V. Pelevin's work, magical discourse, art world, character paradigm, female character
А.Г. Сильчева, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Московский университет имени А.С. Грибоедова», г. Москва, E-mail: alinka-krasulka@mail.ru
О.Г. Белоусова, канд. филол. наук, ст. преп., ФГК ВОУ ВО «Военный университет имени князя Александра Невского» Министерства обороны
Российской Федерации, г. Москва, E-mail: belousova1315@gmail.com
ИНФЕРНАЛЬНАЯ ЖЕНСКАЯ СУЩНОСТЬ В ПЕРСОНАЖНОЙ ПАРАДИГМЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА В. ПЕЛЕВИНА
В статье изучаются женские персонажи, воплощенные в прозе В. Пелевина, в контексте магического дискурса. Выявлены три наиболее обширные группы «инфернальных сущностей»: зооморфные персонажи, биороботы и женщины, пережившие трансформацию. Почти во всех рассмотренных случаях женщина становится демонической, магической сущностью посредством лишения биологической составляющей, представляющей собой отказ от способности к деторождению, или физических изменений (лишение тела, замена или дополнение его частей и пр.). Трансформация зачастую сопровождается приобретением сверхъестественных способностей. Представленные результаты окажутся полезными при дальнейшем изучении персонажной парадигмы в частности и художественного мира В. Пелевина в целом, а также при исследовании магического в современной литературе.
Ключевые слова: современная отечественная проза, постмодернизм, творчество В. Пелевина, магический дискурс, художественный мир, персонажная парадигма, женский персонаж
Проза В. Пелевина привлекает внимание как массового, так и интеллектуального читателя. Будучи насыщенным реминисценциями и аллюзиями, художественный текст постмодерниста становится обширным материалом для решения задач современной филологии. Исследование женских амплуа позволит дать новый взгляд на персонажную парадигму пелевинских произведений, что обусловливает актуальность статьи. Мы предполагаем, что в корпусе художественных текстов (включая как ранние, так и поздние произведения) можно выделить относительно статичный базис, роднящий почти всех персонажей и дефинициро-ванный нами как «инфернальная женская сущность».
Так, перед нами стоит цель - определить специфику феминного образа в пелевинском творчестве. Объектом исследования выступают женские образы, исследованные посредством структурного метода. Также задействованы элементы компаративного анализа. Выбранная методология представляется верной, так как позволяет абстрагироваться от сюжета, вторичного в контексте поставленной цели, и составить обобщенное описание женского характера, воплощенного в художественных произведениях В. Пелевина.
Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач, среди которых: сформулировать определение и ключевые черты магического дискурса, в рамках которого рассматриваются героини В. Пелевина; на основании структурного анализа выявить наиболее типичные женские характеры; а также наметить эволюцию феминного образа в прозе В. Пелевина.
К вопросу персонажной парадигмы обращаются Д.В. Нечепуренко в «Характерологии В.О. Пелевина» [1], частично А.П. Павленко «Гротеск в художественном мире Виктора Пелевина» [2], однако более фокусно предмет не был исследован. Исследование галереи женских характеров, воплощенных в художественном мире В. Пелевина, и акцент на магической природе женской сущности сделан впервые, что также обусловливает новизну исследования.
В исследовании осмысляется и характеризуется магический дискурс, воплощенный в постмодернистском отечественном произведении, выделяются общие черты пелевенских героинь, что составляет теоретическую значимость.
Работа обладает и практическим потенциалом: полученные результаты могут выступить в качестве основы для составления обширной карты персонажей постмодернистского текста и послужить материалом при проведении семинаров по современной литературе в высших учебных заведениях.
Так как анализ женских образов пелевинской прозы осуществляется в рамках магического дискурса, необходимо кратко остановиться на терминологии статьи.
Магический дискурс подразумевает соблюдение адептами, то есть ключевыми участниками, определенных ритуалов и наличие у них тайного знания. Такая практика близка эзотерической, причем некоторые исследователи используют термины как синонимичные. Современный магический (и эзотерический) дискурс отличается кросс-культурным характером и полидискурсив-ностью [3, с. 377, 379].
Характеризуя женских персонажей как магических, мы, что будет доказано на примерах далее, наделяем их такими чертами и способностями, как лими-нальность, или близость к границе между реальностью и ирреальным, иным миром, умение трансформировать материальную реальность и владение магией, а также обладающих нечеловеческой природой.
Итак, обратимся к предмету исследования. Всего рассмотрено 27 женских персонажей (якудзы (второстепенные персонажи рассказа «Поединок» (сборник рассказов «Transhumanism тс») и повести «Дом Бахии» (роман «^ВТ+»)) включены в таблицу, однако не считаются в перечне, так как их точное количество неизвестно - (прим. авторов - А. Г., О. Г.), фигурирующих в произведениях с 1991 по 2022 год. В таблице героини расположены в определенном порядке, который
