CC BY
62
но для получения поддержки в своем клане и вне его. Они стремятся избегать конфликтов, критики в адрес друг друга, скорее, напротив - всячески возвышают партнера в глазах окружающих. В частности, последний факт можно проиллюстрировать поведением китайцев при иностранцах: как только они слышат приветствие на китайском языке, восхищенно сообщают, что иностранец прекрасно владеет языком. Чтобы публично похвалить собеседника, не нужно открыто заявлять о его достоинствах, лучше делать комплименты нарочито случайно [6]. Все это имеет непосредственное отношение к принципам кооперации в деловой сфере - соблюдение всех языковых норм и принципов кооперации позволяет не только сохранить лицо, но и продемонстрировать партнерам свою надежность.
Чтобы показать свою благосклонность к человеку, китайцы даже отказ всегда скрывают фразами типа «мы обязательно обсудим этот вопрос», которые не демонстрируют прямой конфронтации интересов. Прямой отказ в понимании китайцев понизит авторитет отказавшего, так как в данном случае он будет выглядеть недоброжелательным по отношению к партнеру Помимо этого, китайцы также не стремятся открыто выражать скептицизм или недоверие по отношению к предложенным планам, перебивать собеседника. Кроме того, китайцы также стремятся не подчеркивать ошибки или уличать во лжи кого-либо в присутствии его знакомых. Самый простой способ - заставить собеседника публично признать свои ошибки. Понятие мяньцзы тесно связано с конфуцианскими ценностями. Для того чтобы сохранить лицо, необходимо сначала поприветствовать старших или начальников и лишь после - младших и подчиненных. Такое поведение будет встречено с одобрением, так как в нем заключено следование конфуцианской сыновней почтительности сяо ди и ритуалу ли (}Ц. Напротив, несоблюдение конфуцианских обычаев может также привести к потере лица. Кроме того, важную роль в становлении человека в обществе играет наличие связей гуанси которые устанавливаются исключительно из-за положения в обществе, а не материального достатка или профессиональных навыков [6].
Принципы кооперации, как уже было ранее отмечено, во многом идентичны нормам, принятым в западных странах, прекрасно сочетаясь с принципами, предложенными ПП. Грайсом и Дж. Личем. То же самое можно отнести и к деловой кооперации в России. В настоящее время этикет в России не имеет каких-либо четко выраженных границ и формальностей. Существует множество новых форм
Библиографический список
профессионального этикета, основанных на специфике определенных сфер жизни общества. Начиная с 1990-х годов, стал популярен западный, американский деловой этикет. Наблюдается упрощение многих условностей. Несмотря на заимствование западного делового этикета, в российских этикетных нормах остаются некоторые аутентичные черты. Это проявляется в следующем: 1. Дистанция между собеседниками больше, чем у китайцев, но меньше, чем у европейцев.
2. Русские, как и китайцы, уважают пожилых людей и старших по возрасту.
3. В общении с русскими важна пунктуальность, принято приходить вовремя или немного раньше запланированного времени. 4. На переговорах важно соблюдать деловой стиль, но этого недостаточно для проведения успешных переговоров и заведения полезных контактов. 5. Чрезмерная улыбчивость воспринимается русскими как неискренность и проявление лести.
Таким образом, принципы кооперации, принятые в Китае, во многом совпадают с западными принципами кооперации, предложенными американскими учеными П.П. Прайсом и Дж. Личем, однако в силу культурной специфики, влияния конфуцианства и ряда других факторов в китайской традиции существуют некоторые отличия, которые расширяют список максим, предложенных западными учеными. Одновременно часть максим, которые рассматривают китайские исследователи, полностью идентичны максимам, которые рассматривали западные исследователи. Принципы кооперации как в бытовой, так и деловой сфере в России практически идентичны западным. По этой причине они в той же степени обладают рядом схожестей и различий с китайскими принципами кооперации, что и западные страны.
Все вышеприведенные особенности делового этикета двух стран позволяют нам сделать вывод, что, несмотря на различия в культуре, а также в философских основаниях этикетного поведения, в России и в Китае существует множество общих понятий, связанных с этикетом, главные из которых заключаются в нацеленности на диалог с другой стороной, проявлении доброжелательности, а также стремлении выразить максимальную лояльность по отношению к собеседнику, цель которых заключается в реализации прагматических задач диалога. Но, несмотря на то, что общие цели и принципы речевой кооперации в двух странах во многом совпадают, формы выражения данных принципов все же обладают отличиями, которые затрагивают не только деловую сферу, но и многие другие.
1. Грайс ГП. Логика и речевой общение. Новое в зарубежной лингвистике. Москва: Прогресс, 1985; Выпуск XVI: 217 - 237.
2. Лич Дж. Принципы прагматики. Москва: Институт международных программ Российского университета дружбы народов, 1983.
3. Хэ Ц, Янь Ч. Прагматические ошибки китайских студентов в коммуникации на английском языке. Преподавание и исследование иностранных языков. 1986; № 3: 52 -57.
4. Гу Ю. Вежливость, прагматика и культура. Шанхай: Преподавания и исследования иностранных языков, 1992; № 28 (4): 10 - 17.
5. Кобзев А.И. Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. Философия. Москва, 2006; Т. 1: 297 - 299.
6. Маслов А.А. Наблюдая за китайцами. Москва: Рипол Классик, 2010: 39 - 43.
References
1. Grajs G.P. Logika i rechevoj obschenie. Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Moskva: Progress, 1985; Vypusk XVI: 217 - 237.
2. Lich Dzh. Principypragmatiki. Moskva: Institut mezhdunarodnyh programm Rossijskogo universiteta druzhby narodov, 1983.
3. H'e C, Yan' Ch. Pragmaticheskie oshibki kitajskih studentov v kommunikacii na anglijskom yazyke. Prepodavanie i issledovanie inostrannyh yazykov. 1986; № 3: 52 - 57.
4. Gu Yu. Vezhlivost', pragmatika i kultura. Shanhaj: Prepodavaniya i issledovaniya inostrannyh yazykov, 1992; № 28 (4): 10 - 17.
5. Kobzev A.I. Duhovnaya kul'tura Kitaya: 'enciklopediya: v 5 t. Filosofiya. Moskva, 2006; T. 1: 297 - 299.
6. Maslov A.A. Nablyudaya za kitajcami. Moskva: Ripol Klassik, 2010: 39 - 43.
Статья поступила в редакцию 22.06.21
УДК 81
Wang Yingru, postgraduate, Russian Language Department of the Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
SEMANTIC ANALYSIS OF COLOR METAPHORS IN GUZELI YAKHINA'S NOVEL "MY CHILDREN". The article presents a comprehensive analysis of the functions of the black, white and red color groups in the specific literary novel "My Children" by Guzeli Yakhina - semantics, metaphorical and symbolic potential. The main attention is paid to the definition of the word-color designation of the extension of semantics. If the color values in the novel "My Children" by Guzeli Yakhina are polyfunctional, then in a particular text they simultaneously perform many functions, such as nominative, informational, evaluative, associative-characterizing, symbolic and emotional-expressive functions. In particular, color words with the help of the associative-characterizing function create different metaphorical paths, form new color metaphors filled with new meaning. In conclusion, we note that color words have rich semantic expressions. Analysis of the semantic function of colored words can show the reader a unique expression of the writer. At the same time, the cognitive potential of the color metaphor helps the reader develop a rich imagination and look at the same things in different ways.
Key words: color words, semantics, polyfunctionality, color metaphor, symbolic potential.
Ван Инжу, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
СЕМАНТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЦВЕТОВЫХ МЕТАФОР В РОМАНЕ ГУЗЕЛИ ЯХИНОЙ «ДЕТИ МОИ»
В данной статье представлен комплексный анализ функций групп черного, белого и красного цвета в конкретном художественном тексте «Дети мои» Гузели Яхиной - семантика, метафорический и символический потенциал. Основное внимание уделяется определению слова-цветообозначения, расширению семантики. Если цветообозначения в целом полифункциональны, то в исследуемом тексте они одновременно выполняют множество функций, таких
как номинативная, информационная, оценочная, ассоциативно-характеризующая, символическая и эмоционально-экспрессивная. В частности, цветовые слова, реализуя ассоциативно-характеризующую функцию, создают различные метафорические пути, формируют новые цветовые метафоры, наполненные иным смыслом. В заключение отмечено, что слова-цветообозначения имеют богатые возможности семантического выражения. Их когнитивный потенциал помогает читателю развить богатое воображение и взглянуть на одни и те же вещи по-разному
Ключевые слова: слова-цветообозначения, семантика, полифункциональность, цветовая метафора, символический потенциал.
Данная исследовательская работа выполнена при финансовой поддержке Китайского государственного совета по стипендиям (China Scholarship Council)
Метафора представляет собой не только самое богатое и сложное семантическое средство в литературном языке, но и важнейший элемент для построения художественного образа. Г.Н. Скляревская выделяет в метафоре две формы: художественную и языковую [1]. Например, художественные метафоры используются в поэтике, в то время как языковые метафоры калькируются в повседневную речь и нередко бессознательны. А в научной литературе метафору можно рассматривать как единицу когнитивную, структурную, семантическую и образно-эстетическую.
Заметим, что слова-цветообозначения (далее - ЦО) не только являются распространенными, но и нередко выступают в качестве метафор и выполняют ассоциативно-характеризующую функцию в произведениях. Более того, «сущность метафоры цвета - это явление, которое характеризуется семантической двойственностью и вторичным значением слов, поэтому метафора представляет собой одни из самых основных способов изменения значения цветонаименова-ний» [2, с. 68]. Изучение цветовых метафор в литературных произведениях позволяет сделать вывод о том, что цветовые знаковые слова играют жизненно важную роль в передаче авторского восприятия реальности и могут быть связаны с задачей создания художественных образов и присущих им понятий.
Научная новизна этого исследования состоит в том, что предпринята попытка комплексного подхода к изучению цветовых слов в произведении с точки зрения использования лексических единиц в цветовом семантическом поле. Метафорические особенности в области анализа цветовой семантики связывают представления различных предметных групп через семантические отношения и имеют сходные коррелятивные лексические значения. Поэтому в ходе нашего исследования мы обнаружили, что в литературном произведении Гузели Яхиной ЦО полифункциональны, и рассматривать их семантические функции следует в тесной взаимосвязи.
Гузель Яхина считается одной из самых ярких новичков в современной российской литературе. Более того, её роман «Дети мои» является одним из популярнейших литературных произведений в современной России. Слова-цветоо-бозначения пронизывают текст данного романа, и они выступают своеобразным «мостиком», который тесно связывает идейное содержание с эмоциональным восприятием автором действительности [3], конструирует цветовую картину мира автора. Помимо того, метафоризация в данном романе в основном строится на применении прилагательных, использованных для выразительности цвета.
Отметим также, что исследования, посвященные изучению классификации функции текстовых единиц с семантикой цвета и цветовых метафор в романе Гузель Яхиной «Дети мои», пока еще отсутствуют, как и вообще какие-либо серьезные работы, посвященные особенностям стиля данного автора.
Следует сказать, что использование метафор цвета в литературном творчестве Гузели Яхиной разнообразно, отражает картину национальной идентичности, помогает формированию у читателя ассоциаций, смысловых значений, нравственно-эстетических ценностей. Кроме того, характер слов-цветообозна-чений в рассматриваемом художественном произведении символичен: цветовые метафоры, создающие образность общего восприятия текста, помогают читателям проникнуть в мир конкретных образов романа [4].
Мы заметим, что самыми разнообразными по составу словами-цветообо-значениями в романе «Дети мои» являются группы черного, белого и красного. Если связать этот факт с сюжетом, то можно с уверенностью заключить, что эти цвета являются самыми значимыми и яркими в ткани произведения.
Анализ семантических функционирований слов-цветообозначений в тексте был проведён с учётом следующих параметров: 1) подчинительные связи; 2) сочинительные связи; 3) функционирование в тексте однокоренных слов; 4) ЦО-метафоры. В зависимости от семантики объекта, к которому относится ЦО, выделяются тематические группы. Цифра в скобках указывает на частоту употребления ЦО в тексте романа. Здесь нужно подчеркнуть, что корпусный анализ ведется именно в таком виде.
Перейдем к рассмотрению подробной классификации функции текстовых единиц с семантикой цвета и цветовых метафор в романе Гузель Яхиной «Дети мои». Анализ проводился в два этапа: выявление методом сплошной выборки ЦО и частоты их употребления, затем - определение их текстовых ассоциаций. При этом наиболее часто употребляемыми ЦО являются такие группы, как белый, красный и черный, семантические функции которых описываются ниже.
1. Группа белого цвета
19 цветообозначений, включённые нами в группу белого цвета, используются 130 раз. Данная группа стоит на первом месте по количеству употреблений, она очень разнообразна. Сюда мы включили ЦО белый, меловой, молочный, мраморный, снежный, телесный, фарфоровый, перламутровый, серебристый, серебряный, сахарно-белый, белобрысый, белокурый, белоснежный, снежно-бе-
лый, мутно-белый, перламутрово-белый, сливочно-белый, бумажно-белый. Данные ЦО используются при описании:
а) человека и его деятельности:
1. Белые волосы, губа, зубы, кожа (3), лоб (2), подбородок; белоснежное лицо (замерзли), ноги, руки; белокожие; сахарно-белая улыбка; бумажно-белым (от волнения) (2); белокурые головки; бумажно-белое (лицо от волнения); серебряные руки; перламутрово-белая кожа на голове. 2. Легкое и твердое тело стало снежно-белым (символика смерти); короткая белая отметина меж черных бровей (шрам); с сахарно-белой улыбкой (2); перламутрово-белые волокна мышц; выдыхали белый пар (из ноздри). 3. Губы белели (от белеть); побледневшее (от побледнеть) от волнения; 4. Волосы белые (как рыбий живот), волосы легкие и белые (как ковыльный пух);
б) одежды:
1. Белый платок, халат (медицинская сестра), чепец (2), чепчик; юбка, платок. 2. белая детская рубаха; в белом халате (пожилая нянька); в белом (медицинская сестра); в белом и мягком (одежды и бельё); лежит под белой (символика смерти); в крошечный белый чепец; белый женский чепчик;
в) животных и птиц:
1. Белый (-ые,-ая) волк (встреча во сне), губы (рыбы), гусь, индюк, кура; белобрысая овца; перламутровое (брюхо осетра). 2. Белые овечьи отары на колхозные бойни (символика смерти. 3. Белый бурун (бесконечная отара); серебристые (чайки уподобляется серебристым аэропланам); перламутровый брюх (длинная тушка осетра);
г) еды, напитков, плодов деревьев и т.п.:
1. Белое кофе (из молока и жженой пшеницы), молоко (2), яблоко, яйцо; молочная лапша; серебряные(-ое) рыбы, яйцо; 2. Молочное зерно (правда скрывалась); в молочном супе (седая ресница);
д) природы:
1. Белый воздух (от снега), гром, дым, звезды, зима, льда (2), месяц, молния, облако (3), пух (3) (описание снега), свет (от холода), снег (2), туман (2); белесые облака; мраморное поле; сахарно-белая льда (2); серебряный(-ые)
блик, струйки; сливочно-белая луна. 2. Белесая каменная стена, бутыли белого стекла; новые потоки белого (перину); синее небо с белыми пятнами облаков. 3. Меловая (крошка похожа на белый туман); белое облачко (выдох ноздрей); волосы легкие и белые (как ковыльный пух); осыпанные белыми цветками (облако); белые иней (символизирует белые хлопковые занавески); белую пустыню (как гладкую как бумага);
е) растений и цветов:
1. белая(-ые) ветвь, лилия, цветы; беленые стволы (2). 2. Белый росток (зерно взошло);
ж) оттенков света:
1. Белая(-ый) искра,свет (луна). 2. В белом свете луны; холодный белый свет; при мягком сиянии сливочно-белой луны;
з) атрибутов повседневной жизни, бытовых деталей и т.п.:
1. Белый(-ые,-ое, -ая) белый замок (от намерзшего льда), дом, краски (4), окно, стена; беленая(-ый) окраска, печь, фасад (2); мраморный(-ая) портрет, статуя; серебряный кубок; белоснежный статуй (3); 2. Бутыли белого стекла; белых жилках дорог (под брюхом самолета пейзаж). 3. Длинный белый прямоугольник (запечатанное письмо);
и) других объектов:
1. Белый (-ое, -ая) берег, надпись, пар (выдох), песок (2), пятно, улица. 2. Белых жилках дорог; в плотный сгусток белого пара; белесая каменная стена; пятна белой плесени. 3. Белая пустыня (гладкая как бумага); сахарно-белая кость (как балерина); белая отметина, как нанесенная мелом (шрам).
Анализ подчинительных и сочинительных связей ЦО белый показывает, что в романе «Дети мои» вербальные реализации данного ЦО очень разнообразны, больше относятся к человеку, природе, животным и к атрибутам повседневной жизни, бытовым деталям. Рассмотрим ситуации, в которых используются ЦО белый:
(1) белый здесь представляет невинность: «все обитатели детского
дома: <...> с сахарно-белой улыбкой» [5];
(2) от волнения: «...побледневшее от волнения, оно теперь стало и вовсе бумажно-белым» [5];
(3) воздействие холода: «Инеемже были покрыты <.. .> и оттого белоснежное лицо ее едва заметно искрилось в лучах дневного солнца» [5].
Кроме того, ЦО белый также участвуют в создании яркой символики романа «Дети мои» (т.е. слов с конкретной семантикой, употребляемых для передачи абстрактного смысла) - ЦО белый иногда связывается со смертью, так, например:
(1) ЦО белый ассоциируется со смертью: « ...лежит под белой, словно уже погребальной простыней...» [5];
(2) подчеркивание невинности овец: «Белые овечьи отары текли по лугам на колхозные бойни - стать мясом и шерстью» [5].
Кроме вышесказанного, ЦО белый использован автором в той или иной разновидности метафоры или входит в состав индивидуальных авторских метафор посредством реализации в контекстах следующих ситуаций:
(1) используются эпитеты, содержащие ЦО белого цвета: «...белый же покров неба...»; «Белый пух укрыл все...»; «...обрамляли белые же хлопковые занавески»; «...добро (белое) побеждает зло (черное)...» [5];
(2) ЦО белый употребляется в составе сравнений с союзом как: «волосами легкими и белыми, как ковыльный пух»; «... волосы белые, как рыбий живот...»; «... короткая белая отметина сияла на темном лбу, <...>, как нанесенная мелом»; «И белую пустыню Волги, гладкую как бумага» [5].
Кроме того, ЦО употребляются в сравнении вместе с колоративами и в произведении могут быть выражены с помощью конструкции «похож на»: «... белыми ростками, похожими на седые волосы»; «... похожие на плавающие в молочном супе клецки...» [5].
Также ЦО используется в составе сравнений со знаком тире: «на столе длинный белый прямоугольник- запечатанное письмо»; «Сотни белых бурунов бежали - бесконечной отарой через бескрайние поля»; «В реющих над Волгой чайках - серебристые аэропланы...» [5];
(3) используется сравнение в более сплоченной форме, т.е. с использованием творительного падежа: «...облаками дрожали кроны, осыпанные белыми цветками»; «... початки с молочным зерном налились яркой желтизной....» [5].
Таким образом, белый цвет представляет собой активное обозначение, обладающее универсальностью в данном произведении, делающее его язык уникальным и выразительным. ЦО белого цвета в данном романе полифункциональны. Здесь из-за высокой частоты ЦО белый довольно широко используются во всех функциях (номинативной, информационной, ассоциативно-характеризующей, символической и эмоционально-экспрессивной), однако наиболее активны именно в ассоциативно-характеризующей функции. Кроме того, метафоры с белым цветом используются для подчеркивания пустоты: белый - это пустыня, заселяемая людьми, и эта пустыня приобретает чистые и натуральные цвета природы, но эти цвета уничтожает всё разрушающая война [3]. Через образ персонажа романа читатели могут воспринимать страх перед войной и голод одновременно. Можно заключить, что метафоры, содержащие белый цвет, проходят через сюжетную линию всего произведения.
2. Группа красного цвета
Группа красного цвета содержит 28 ЦО, на которые приходится 121 употребление, следовательно, данная группа в романе «Дети мои» стоит на втором месте по количеству употреблений, она очень разнообразна. Этот показатель показывает универсальность и важность красного цвета и его оттенков в романе. Здесь мы включили ЦО красный, розовый, рыжий, алый, румяный, оранжевый, рубиновый, свекольный, багровый, огневой, багряный, огненный, медный, морковный, винный, кирпичный, кровавый, красноватый, малиновый, медно-красный, огненно-красный, влажно-багровый, густо-оранжевый, густо-розовый, темно-красный, ягодно-красный, ярко-красный. Данные ЦО используются при описании:
а) человека и его деятельности:
1. Алая губа; малиновое личико (от огня); красная(-ое,-ые) армия (2), лицо (от гнева), лицо (от мороза) (2), лицо (от смеха), рука (от холода), ручонки (со сжатыми кулачками), тесьма; влажно-багровый (новорожденный); рыжая борода; тускло-рыжая борода; румяный парень; розовая(-ые,-ое) кожа, ногти (2), ушко (от страх), щека (девочки). 2. Возвращалась румяная, с блестящими глазами; мужика с рыжей бородой; румяная, с мечтательными глазами. 3. Руки побагровели (от побагроветь) (от мороза); краснея (от краснеть) от смущения; покрасневшее (от покраснеть) лицо (стыд за мягкость и невыразительность собственной физиономии); краснея лицом и шеей (Бах не понимал, что со мной случилось что-то еще); с покрасневшим (от покраснеть) носом на морозе; краснеющих (от краснеть) рук (на холоде); стыдливо - и при этом краснея от удовольствия; розовели (от розоветь) щеки; окровавленный (от окровавить) нос. 4. Щеки розовели подобно ветчине; красные отметины на щеках и лбу (от раны); кровавый сгусток (народившийся плод);
б) одежды:
1. Алый галстук(2); красная(-ый) тесьма (по воротнику), ткань, цилиндр; малиновая фуражка; ярко-красная тряпица (с кровью). 2. Красные шерстяные юбки; синяя юбка тонкой шерсти с красными разводами; синих фуражек с малиновыми околышами (4);
в) животных и птиц:
1. Кровавые потроха (скот был вырезан); розовые лапки, сосцы (козы). 2. Рыжий мертвый пес (2). 3. Малиновые пятна - синицы и клесты;
г) еды, напитков, плодов деревьев и т.п.:
1. Алые яблоки; густо-розовые груши, сливы; румяный каравай; розовые яблоки; морковная мука (5); багровые яблоки (2); свекольная мука. 2. Сушеная свекольная ботва. 3. алые баранки - спасательные круги; рыжая бурда наподобие верблюжьей мочи (кофе); винная ягода (мелкие темные глаза были совершенно этого цвета); рубиновое нутро (гигантские изумрудные
тела арбузов разбухали); румяные яблоки (как детские головы, как маковый цвет);
д) природы:
1. Алый (-ое) круг солнца (день клонился к закату), облако (2); густо-оранжевое солнце; багряный лес (осенью); розовые блики (солнце); красное солнышко. 2. оранжевые и алые облака; 3. светло-розовая полоска (очертания гор);
е) растений и цветов:
1. Красная(-ые) сосна, цветы; розовые цветы; огненный тюльпан; пурпурная ветреница. 2. Алые листья клевера; рыжей на сосновых стволах;
ж) оттенков света:
1. Алая искра; красные(-ая) блики, звезда; огневой(-ое) блик, зарево, огонь; розовые блики (от солнца); оранжевые(-ый) кругляши (отсветы масляных фонарей на касках), свет. 2. Яркая багровая искра; розовый утренний свет (2); розовый рассветный луч. 3. Красный тюльпан (костер); желтые и малиновые пятна (синицы и клесты);
з) атрибутов повседневной жизни, бытовых деталей и т.п.:
1. Алые(-ая) краски, помада; кирпичный (-ая) забор, пыль, скелет; крас-ный(-ые,-ое) доски (3), колесо, самовар; медный бок (на самовар), браслет, гвоздь, горн, котел, таз (2); рыжая черепица. 2. Особняк темно-красного кирпича; красноватый небольшой цилиндр;
и) других объектов:
1. Алый стяг (2); кирпичная пыль (со щек); красная(-ый) пыль, стяг кирхи (украшение); рыжая черепица; медный(-ая) всадник, статуя; кровавая резня, сцена (опасных и трагичных моментов). 2. Огненно-красное зубчатое колесо (маленькие тракторы).
Проведенный анализ подчинительных и сочинительных связей ЦО красный показывает, что в романе «Дети мои» вербальные реализации данного ЦО очень разнообразны. Красный цвет является ядром лексико-семантической группы, относящейся к различным сферам, особенно к внешности человека и его состоянию. Рассмотрим ситуации, в которых используются ЦО красный.
(1) воздействие холода: «...краснеющих на холоде рук»; «Над ним - два киргизских лица, красных от мороза»; «...протянула к нему красную от холода руку...»; «Руки его побагровели, пальцы едва сгибались, но мороза...»; «С покрасневшим на морозе носом и заледенелыми ресницами» [5];
(2) воздействие смеха: «... возник в проеме двери, красный от смеха...» [5];
(3) воздействие страха: «...потрепать за розовое ушко - и страх мельчал...» [5];
(4) от смущения: «... краснея от смущения и тщательно скрывая друг от друга...» [5];
(5) ЦО красный указывает на внутреннее состояние стыда: «вдруг навалился стыд: <. ..> прикрыл было покрасневшее лицо руками...»; «стыдливо -и при этом краснея от удовольствия» [5].
Стоит отметить, что преобладающие ЦО красного цвета кровавая, рыжая, ярко-красная кровь ассоциируются с убийством, смертью и используются в символической функции. Представим следующие примеры:
(1) по отношению к убийству животных: «Скот был вырезан до последнего быка и барана, и только груды кровавых потрохов...»; «Рыжий взвыл истошно, <. . .> оставляя на камнях кровь и клочья шерсти» [5];
(2) ЦО красный ассоциируется с кровью: «...успел разглядеть лишь ярко-красную тряпицу, обильно сочащуюся ярко-красной кровью» [5].
Кроме вышесказанного, ЦО красный использовано автором в той или иной разновидности метафоры и входит в состав индивидуальных авторских метафор посредством реализации в контекстах следующих ситуаций:
(1) используются эпитеты, содержащие ЦО красного цвета: «гигантские изумрудные тела арбузов разбухали, лопаясь на жаре и предъявляя свое рубиновое нутро»; «... сучья царапали по лицу, оставляя красные отметины на щеках и лбу...» [5]. В этих случаях в сравнении называется как сам объект, так и основание сравнения. А в метафоре предмет не указан - в этом случае нужно восстановить из контекста;
(2) ЦО красный употребляется в составе сравнений с союзом как: «яблоки были огромны, как детские головы, и румяны, как маковый цвет» [5].
Далее ЦО употребляются в составе сравнений со знаком тире: «... кровавый сгусток - раньше времени народившийся плод»; «Мелькали по стволам желтые и малиновые пятна - синицы и клесты» [5];
(3) используется сравнение в более сплоченной форме, т. е. с помощью использования творительного падежа: «Посреди площади красным тюльпаном полыхал костер...»; «богатые щеки розовели подобно ветчине, выложенной на тарелке толстыми влажными ломтями» [5], здесь встретилась форма глагола, и выражается динамический троп красного цвета.
Можно заключить, что в произведении ЦО красный в большинстве случаев полифункциональны (ассоциативно-характеризующая, символическая, эмоционально-экспрессивная и другие). Итак, в этой группе за счет высокой частоты использования красных тонов и их семантики будут появляться в разных функциях возможности новых выражений. При анализе употребления и семантических связей ЦО мы можем заметить, что лексемы со значением «красный» не обозначают семантику исходного значения, а привязываются к новой семантике
через ассоциацию, использованную автором в той или иной разновидности метафоры. Поэтому различие ЦО красный в романе «Дети мои» говорит о том, что в большей степени описывается когнитивная метафора, которая служит маркером индивидуально-авторской манеры письма.
3. Группа черного цвета
4 цветообозначения, включённые нами в группу черного цвета, используются 67 раз. Сюда мы включили ЦО антрацитовый, почернела, смуглый, черный. Данные ЦО используются при описании:
а) человека и его деятельности:
1. Черные брови (2), волоски (3), глаза (2), зрачки, зубы (от цинги), ноги (от глины); тоненькая смуглая (2). 2. Окладистая черная борода; смуглая цыганская кожа. 3. Почерневшее (от почернеть) лицо (старик); лицо почернело (от солнца). 4. Черные семечки (глазки); черные лохмы волос; жесткие черные волоски (ежовых колючек);
б) одежды:
1. Черный(-ая, -ые) завеса, нитки (кружевная накидка), паутина (2), рубаха (от грязи), шаль, юбки;
в) животных и птиц:
1. Черная щука; антрацитовые гадюки;
г) еды, напитков, плодов деревьев и т.п.:
1. Черная горошина;
д) природы:
1. Черный(-ое,-ая,-ые) воды, воздух, лес (к закату), льда, небо (3), серебро (волна), тучи(2); черно-бурая льда. 2. Черная безлунная ночь. 3. Черный снег (разливал чернила);
е) растений и цветов:
1. Черные яблони (от старости). 2. Чернели (от чернеть) дупла (дерева); почерневшие (от почернеть) ветви;
ж) оттенков света:
1. Черная(-ые) звезды (все стекла выбиты), полоса (тень). 2. черный фон (земли); черная тушь (волжские волны);
з) атрибутов повседневной жизни, бытовых деталей и т.п.:
1. Черная(-ое,-ый) веревка, доска (4), краска, паутина (нарядные скатерти), покрывало (нитяного кружева), тряпица, шпиль (колокольни). 2. В черных лакированных рамах (фотографий). 4. Черный блин (конверт) (3);
и) других объектов:
1. Черный(-ая,-ые) автомобиль, лужа (3), следы, сон, трещина; зеркально-черный лимузин; почернелые гильзы. 2. Черный картонный цилиндр. 3. Почерневшие (от почернеть) мусорные кучи; густой и черный дым; черный пар (2); черная точка (лодка).
Анализ подчинительных и сочинительных связей ЦО черный показывает, что в романе «Дети мои» вербальные реализации данного ЦО очень разнообразны, больше относятся к человеку, природе и к атрибутам повседневной жизни, бытовым деталям. Рассмотрим ситуации, в которых используются ЦО черный.
(1) семантика черного цвета в данном случае относится к значению «загорелый на солнце»: «лицо обветрилось, почернело от солнца» [5];
(2) семантика черного цвета в этих случаях относится к значению «старость»: «... родимыми пятнами чернели на нем щели»; «...седой старик с почерневшим лицом...»; « с этими яблонями - черными от старости...» [5];
(3) семантика черного цвета ассоциируется с выражением болезни: «черные от цинги зубы...» [5];
(4) семантика черного цвета в этих случаях относится к значению «грязный»: блестящая черная лужа (в тексте встречается 3 раза); «...черны от грязи» [5];
(5) семантика черного цвета ассоциируется с выражением времени (наступление ночи или начало дня): «...алый круг солнца висел низко над черным лесом, ночная синь заливала небосвод»; «месяц в угольно-черном небе сиял так ослепительно...»; «Месяц висел неподвижно в чернильном небе...»; «Глянул в черное небо, <. . .> пока черные тучи на небосводе не стали серыми, обозначая начало дня» [5].
ЦО черный также участвует в создании яркой символики романа «Дети мои», поэтому «черный» встречается в контекстах, также связанных со
Библиографический список
смертью: «...лежала в могиле..., с черной паутиной поверх неподвижного лица... » [5].
Кроме вышесказанного, ЦО черный использован автором в той или иной разновидности метафоры и входит в состав индивидуальных авторских метафор посредством реализации в контекстах следующих ситуаций:
(1) используются эпитеты, содержащие ЦО черного цвета: «распахивали на волах степь под черный пар»; «...из комода ветхий конверт <...> выудил из него черный блин» (в тексте встречается 2 раза); «Стихи и песни с тех черных блинов...» [5];
(2) ЦО черный употребляется в составе сравнений с союзом как: «...крашеные стволы - как свечи на черном фоне земли»; «Почерневшие мусорные кучи - как лиловые опухоли» [5]. Здесь встретилась форма глагола, и выражается динамический троп черного цвета.
Далее ЦО употребляются в составе сравнений с союзом словно: «...глядя на бьющие далеко внизу волжские волны, <...>, словно он писал их черной тушью на пылающем закатном небе, словно вышивал золотом и драгоценными камнями по простому льну»; «Снег под брусьями был черный, словно кто-то ведрами разливал здесь чернила»; «Меж игл посверкивали черные же глаза - узкие и длинные, словно выведенные тушью на плоском, темном от грязи лице» [5].
Следующий пример, ЦО употребляются в составе сравнений с союзом будто: «Дым был густой и черный, будто свисающая с неба каракулевая шкура» [5].
Кроме того, ЦО употребляются в сравнении вместе с колоративами и в произведении могут быть выражены с помощью конструкции «похож
на»: «...черные лохмы волос, похожие на иглы диковинного ежа»; «...и крошечная Энгельсина с узкими черными глазами, похожими на две полоски туши» [5].
Также ЦО используется в составе сравнений со знаком тире: «...темнела на воде черная точка - лодка»; «...поднимал со дна облачко черной мути -следы Баха висели в воде...» [5];
(3) используется сравнение в более сплоченной форме, т.е. с использованием творительного падежа: «...за крошечные глазки, сверкающие на лице черными семечками»; «покрыта жесткими черными волосками наподобие ежовых колючек»; «...где волна отливала сталью и черным серебром»; «... наискосок лежала черной полосой тень...»; «все стекла в окнах были выбиты, черными звездами зияли дыры» [5].
Видим, что черный цвет представляет собой активное обозначение, выражающее различные переносные смыслы в данном художественном произведении, делает язык произведения неповторимым и выразительным и является неотъемлемой частью общей идеи и художественного содержания романа. Кроме того, удельный вес ЦО черного цвета в ассоциативно-характеризующей функции богаче, чем в произведениях З. Прилепина (например, в романе «Грех») [6]. Поэтому мы перечислили примеры употребления черного цвета в данном художественном произведении в функции создания тропов, к тому же все метафоры являются яркими и интересными.
Нужно подчеркнуть, что вышеперечисленные примеры включают два типа цветовой метафоры: "цветовые прилагательные + существительные с цветовой окраской / или + существительные без цветовой окраски". Почти все примеры (включая в состав ЦО черный, белый и красный цвета) употребляются ЦО в романе Пузели Яхиной для создания метафорического пути, именно они делают сюжет ярче и выразительнее.
В ходе проведенного исследования установлено, что ЦО в романе «Дети мои» полифункциональны, при этом показана характерная цветовая картина мира, содержащая богатую палитру, в которой доминируют три основные цветовые группы - черная, белая и красная. Творческие способности Яхиной также создают образ «красоты» через метафоричные описания интересных пейзажей в исследуемом произведении. В этом заключается оригинальность использования цветовых метафор автором романа. В результате цветовые метафоры придают дополнительный художественный и эстетический смысл, возникающий в контексте романа. Проведенный анализ показал, что цветовая картина мира автора неразрывно связана с её художественным миром.
1. Скляревская ГН. Метафора в системе языка. Санкт-Петербург: Наука, 1993.
2. Гайдукова Т.М. Цветовая метафора в антропоцентрической сфере (на материале немецкого языка). Филология и искусствоведение. 2012; № 4 (2): 68 - 73.
3. Ван И. Метафора белого цвета в романе Гузель Яхиной «Дети мои». Москва: Издательство ООО «МАКС Пресс», 2020. Available at: https://lomonosov-msu.ru/archive/ Lomonosov_2020/data/19498/uid243904_6be2998f-7381dae83f5cf7a1c1698515fa7c4fcd
4. Ван И. Цветовая метафора в романе Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Мир науки, культуры, образования. 2020; № 6 (85): 494 - 496.
5. Яхина ГШ. Дети мои. Москва: АСТ, 2018.
6. Ван И. Функции слов-цветообозначений в рассказе Захара Прилепина «Грех». Москва: Издательство ООО «МАКС Пресс», 2019. Available at: https://istina.msu.ru/downl oad/368974718/1lcA0h:58QKzbKct96Xq99-RmQrY0yL02w/
References
1. Sklyarevskaya G.N. Metafora v sisteme yazyka. Sankt-Peterburg: Nauka, 1993.
2. Gajdukova T.M. Cvetovaya metafora v antropocentricheskoj sfere (na materiale nemeckogo yazyka). Filologiya i iskusstvovedenie. 2012; № 4 (2): 68 - 73.
3. Van I. Metafora belogo cveta vromane Guzel' Yahinoj«Detimoi». Moskva: Izdatel'stvo OOO "MAKS Press", 2020. Available at: https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2020/ data/19498/uid243904 6be2998f-7381dae83f5cf7a1c1698515fa7c4fcd
4. Van I. Cvetovaya metafora v romane Guzel' Yahinoj «Zulejha otkryvaet glaza». Mirnauki, kul'tury, obrazovaniya. 2020; № 6 (85): 494 - 496.
5. Yahina G.Sh. Detimoi. Moskva: AST, 2018.
6. Van I. Funkciislov-cvetooboznachenij vrasskaze Zahara Prilepina «Greh». Moskva: Izdatel'stvo OOO "MAKS Press", 2019. Available at: https://istina.msu.ru/download/3689747 18/1lcA0h:58QKzbKct96Xq99-RmQrY0yL02w/
Статья поступила в редакцию 07.06.21
УДК 821.161.1+821.58.0
Wang Suyang, postgraduate, Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
PHRASEOLOGICAL UNITS WITH THE COMPONENT-SOMATISM IN L.N. TOLSTOY'S NOVEL "ANNA KARENINA" AND THEIR TRANSLATIONS INTO CHINESE. The article is dedicated to the semantic analysis of somatic phraseological units and their translation in the work of fiction from Russian into Chinese. Examples from the novel by L.N. Tolstoy "Anna Karenina" are analyzed as well as their translation into Chinese. Two notable translations are chosen: Zhou Yan's translation published in 1989 and Li Gang's translation published in 2015. The purpose of this work is to analyze difficulties faced by the translator and the methods of translation using the example of phraseological units with a somatism component in the work of fiction. Special attention is paid to the context as a significant factor that influences the transmission of the semantics of phraseological units. The author comes to the conclusion that the translator should not only pay attention to the phraseological unit itself, which corresponds to the norms of the translation language, but also to the translated text in accordance with the context of the original.
Key words: translation of phraseological units with a somatism component, context, adequate translation, novel "Anna Karenina".
Ван Суян, аспирант, Высшая школа перевода (факультета) МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ С КОМПОНЕНТОМ-СОМАТИЗМОМ В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО «АННА КАРЕНИНА» И ИХ ПЕРЕВОДЫ НА КИТАЙСКИЙ ЯЗЫК
Статья посвящена семантическому анализу соматических фразеологических единиц и их переводу в художественном произведении с русского языка на китайский. Анализируются примеры из романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина» и их перевод на китайский язык. Было выбрано два известных перевода: перевод Чжоу Яна и Се Сутай, опубликованный в 1989 г, и перевод Ли Гана, опубликованный в 2015 г Цель этой работы заключается в анализе трудностей, с которыми сталкивается переводчик, и способов перевода на примере фразеологических единиц с компонентом-соматизмом в художественном произведении. Особое внимание в работе уделяется контексту как значительному фактору, который влияет на передачу семантики фразеологических единиц. Автор пришел к выводу, что переводчик не только должен обращать внимание на сам фразеологизм, который соответствует нормам языка перевода, но и на переводимый текст в соответствии с контекстом оригинала.
Ключевые слова: перевод фразеологических единиц с компонентом-соматизмом, контекст, адекватный перевод, роман «Анна Каренина».
В последние годы изучение фразеологических единиц как аспекта языкознания остается актуальным, в частности перевод фразеологических единиц с одного языка на другой вызывает пристальное изучение. Трудности и способы перевода фразеологических единиц затрагивают многочисленные русские и китайские исследователи: С. Влахов, С. Флорин, А.В. Федоров, В.Н. Комиссаров, А.В. Кунин, Сай И, Хан Цюаньхуэй, У Цзюнь и др.
Фразеологические единицы с компонентом-соматизмом являются достаточно частотными и широко употребляются в любом языке, в частности в русском и китайском. Их широкая распространенность в различных языках обусловлена тем, что большое количество фразеологических единиц связаны с человеком и человеческой деятельностью. Интерес к исследованию фразеологических единиц с компонентом-соматизмом вырос за последнее время, потому что они в качестве области антропоцентрической лингвистики являются важным составляющим языковой картины мира.
Термин «соматизм» был введен Ф. Вакком. Он писал, что под соматизмом понимаются наименования частей человека и животных [1]. В одной из работ Б.С. Данилов определял, что «соматические фразеологические единицы - это такие фразеологические единицы, где один из компонентов выражен словом -названием какой-либо части человеческого тела» [2]. На наш взгляд, в состав фразеологических единиц с компонентом-соматизмом входят как внутренние (сердце, мозг, дух), так и внешние (глаза, рука, нога и так далее) части человеческого тела.
Трудность перевода фразеологических единиц в первую очередь состоит в выборе подходящих способов. Передача фразеологических единиц возможна с помощью ряда переводческих способов, среди которых полный фразеологический эквивалент обычно рассматривается как самый оптимальный вариант. Под полным фразеологическим эквивалентом понимается замена фразеологизма, совпадающего с фразеологизмом исходного текста по значению, стилистическому оттенку и образности.
Приведем пример использования полного фразеологического эквивалента, чтобы отметить его отличие от других способов перевода:
«На дворе первое, что бросилось в глаза Вронскому, были песенники в кителях, стоявшие подле бочонка с водкой» [3, с. 309].
(перевод Чжоу Яна и Се Сутай).
(Дословный перевод: Во дворе самое первое, что попадалось на глаза Вронскому, были певцы в белой форме, стоявшие рядом с бочонком с водкой).
(перевод Ли Пана).
(Дословный перевод: Во дворе Вронский прежде всего увидел группу певцов в белой форме, стоявшую рядом с бочонком с водкой).
Фразеологизм «броситься в глаза» обозначает «останавливать на себе чьё-либо внимание» [4]. Из приведенного примера видно, что переводчик Чжоу Ян выбрал китайский фразеологизм в качестве эквивалента языка перевода. Этот китайский фразеологизм буквально переводится как «попадаться
на глаза», который по семантике и образности соответствует исходной единице. В то же время переводчик использовал предложение пассивного залога, которое остается неизменным и соответствует оригиналу. Переводчик Ли Пан применил действительный залог и перевел данную фразеологическую единицу словом «увидеть». На наш взгляд, перевод Чжоу Яна в большей степени соответствует оригиналу, так как он использовал китайский эквивалент и перевел фразеологизм фразеологизмом. Переводчик Ли Пан не нашел более точного эквивалента.
Таким образом, переводчику прежде всего нужно понять семантику фразеологизма, вслед за тем найти соответствующий вариант, и если существует полный фразеологический эквивалент в языке перевода, то его использование может максимально способствовать достижению адекватного перевода.
Часто при переводе фразеологических единиц, используемых в художественном произведении, на семантику фразеологизма влияет контекст. А.В. Кунин под контекстом понимал «отрезок текста, вычленяемый и объединённый языковой единицей или речевой единицей, могущей перейти в языковую, которые детерминированы актуализатором при узуальном или окказиональном использовании» [5, с. 199].
В.Н. Комиссаров в работе «Теория перевода (лингвистические аспекты)» разделял контекст на две группы: узкий контекст (микроконтекст) и широкий контекст (макроконтекст). Он указывал на то, что «под узким контекстом имеется в виду контекст словосочетания или предложения, т.е. языковые единицы, составляющие окружение данной единицы в пределах предложения. Под широким контекстом имеется в виду языковое окружение данной единицы, выходящее за
