CC BY
64
2. Петров В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу II Вопр. языкознания. 1990. № 3. С. 67-S0.
3. Shibles W.A. Metaphor: an Annotated Bibliography and History. Whitewater, 1971.
4. Osgood G. Language Universals and Psycholinguistics II Universals of Language. Cambridge, 19б3. P. 229-322.
5. Зыцарь Ю.В. О единстве сознания и различиях языков II ВЯ. 19S4. № 4. С. 23-32.
6. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб., 199б. С. 274.
7. Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. М., 19S1. С. 221.
S. Ульман С. Семантические универсалии II Новое в зарубежной лингвистике. М., 1970. Вып. 5. С. 250-299.
9. Ruthrof H. The body in language. L.; N. Y., 2000.
10. Никитин М.В. О семантике метафоры II Вопр. языкознания. 1979. № 1. C. 34-40.
11. Никитин М.В. Лексическое значение слова. М., 19S3.
12. Никитин М.В. Основания когнитивной семантики. СПб., 2003.
13. Longman Dictionary of Contemporary English. L., 1995.
14. Longman Dictionary of English Language and Culture. L., 1992.
15. The Shorter Oxford English Dictionary / ed. by W. Little. Oxford, 1986.
16. Войтов А.Г. История и философия науки. М., 2005. С. 74.
Поступила в редакцию 23.05.2008 г.
Pankratova S.A. Cognitive and semantic foundations of the metaphoric choice forecast. The main object of this article is metaphor as a cognitive-semantic device which is able to shed light on intuitive and creative mechanisms of a thinking process, thus filing the blanks in the fund of logically objective human knowledge. Universal algorithm of the metaphoric choice takes into consideration such diverse aspects, as analogical attraction (condensation of analogical ties around the concept) and analogical dispersion (distribution of concepts among words with the concrete meaning). Developing this aspect of metaphor gives possibility to make well-grounded forecasts of the direction of a cognitive process, to foresee yet unknown facts and/or peculiarities of creative thinking, which go far outside the limits of the standard systems of knowledge.
Key words: association, cognitive model, critical rationalism, metaphoric choice, metaphor, objectivistic paradigm.
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ И ОБРАЗ МИРА
О.А. Меркулова
Статья посвящена проблеме разработки новых методов этимологического анализа, основанного как на фонетических законах, так и на семантике слов. Целью современных лингвистических исследований является открытие семантических законов путем использования новейших методик, таких как отбрасывание табуирующих отрицаний, разработка проблем преформантов, а также рассмотрение этих явлений с культурологической точки зрения.
Ключевые слова: семантические законы, мифологические символы, этимологические исследования, преформанты, сравнительно-историческое языкознание, семантическая диада.
В процессе рассмотрения теоретических оснований этимологического анализа перед нами возник ряд проблем, связанных как с развитием данного направления языкознания в историческом аспекте, так и с теперешним состоянием этимологических исследований.
На первую половину XIX в. приходится расцвет этимологии. Результаты этимологических исследований сыграли первостепенную роль в становлении сравнительно-исторического метода, а также повлияли на становление сравнительной грамматики индо-
европейских языков. Труды ученых 40-х гг. XIX в. повлекли за собой развитие сравнительной фонетики индоевропейских языков. В XX в. были составлены этимологические словари большинства индоевропейских языков.
В настоящее время перед этимологией стоит важнейшая задача - разработка новых методов анализа, приведение их в соответствие с достижениями современного теоретического языкознания, что позволило бы этимологии выйти из кризиса.
Особенно остро встает вопрос о критериях надежности этимологии. Эта сторона отражается в определении задач этимологии. Степень надежности этимологии всегда зависит от степени системности тех условий, в которых возникло данное слово, и от того, насколько четко прослеживается последующая траектория слова. В течение XIX и XX вв. усиленно разрабатывались фонетические законы индо-европейских языков. Фонетические законы - законы функционирования и развития звуковой материи языка, управляющие как устойчивым сохранением, так и регулярным изменением его звуковых единиц, их чередований и сочетаний.
Законы развития звуковой материи языка формируют исторически последовательные этапы звуковой эволюции данного языка, обусловливают исторические (традиционные) чередования звуковых единиц.
Фонетические изменения совершаются по строгим законам; нарушение их, в свою очередь, может происходить только закономерно, т. е. предполагается существование закономерности или неправильности, которую нужно открыть. Мнимые исключения -результат действия другого закона, отменившего действие первого, или заимствование из другого языка (диалекта) либо нефонетическое изменение звуковой стороны отдельных слов.
В идее фонетического закона как фундаментальном положении сравнительно-исторического языкознания заложены основы его дальнейшего развития: от реконструкции внешней (соответствия между родственными языками) - к реконструкции внутренней, от реконструкции инвентаря - к реконструкции системы (взаимосвязь звуков, одинаково реагирующих на соответствующие позиции), от реконструкции статической - к реконструкции динамической (относительная хронология фонетических законов, последовательно сменяющих друг друга) и т. п. Положение о фонетических законах внесло для исследователя в области сравнительно-исторического языкознания систему необходимых запретов, например: нельзя сопоставлять (в процедуре генетической реконструкции) разновременные и разнодиалектные факты звуковых переходов; при реконструкции того или иного языкового перехода необходимо строго определять позиции его осуществления. Воз-
можно, однако, типологическое сопоставление разноязыковых фонетических законов с целью выявления универсальных принципов фонетических изменений.
Однако с течением времени лингвисты осознали, что слово - это единство формы и содержания, в связи с чем возникла необходимость создания семантических законов. К сожалению, в отличие от бурного потока фонетических законов в XIX и XX вв., семантических законов открыто немного. Семантические законы дают возможность избавиться от интуиции при этимологизировании, особенно от интуиции, ориентирующейся на современные языки. Большинство семантических законов напечатано в труднодоступных журналах и трактует какой-нибудь один конкретный переход значений. Например, испанский ученый Антонио Товар показал, что слова со значением «большая птица» (орел, ястреб) могут приобретать в индо-европейских языках значение «сильный ветер» ср. лат. vultur «ястреб», но voltur «сильный ветер».
Василий Иванович Абаев показал, что «в индо-европейских языках со значением «издавать звуки» могут соотносится со значением «делать» (ср. и.-е. 1) uer- «издавать звуки», нем. Wort «слово», но 2) и.-е. uer- «делать» (нем. wirken, «действовать», англ. work «работа»)» [1]. Восстановление истории слов через определение изменений, происшедших в его семантике, чрезвычайно сложно. Во-первых, потому, что для этого необходимо уловить особенности системных изменений в семантической структуре слова, во-вторых, потому, что в силу общеизвестной подвижности лексического значения слова многие семантические сдвиги, происшедшие в тот или иной период развития языка, уже забыты, и, наконец, в-третьих, потому, что изменения в семантике слова могут быть связаны с причинами экстралингвистического характера, что создает весьма своеобразный лексический фон слова, общее значение которого обусловлено соотнесенностью с реальными предметами и отношениями между ни-ми.http://www.kcn.ru/tat ru/science/index.htm
http: //www.kcn.ru/tat ru/science/index.htm Хотя проблема происхождения и функций преформантов в индоевропейских языках давно привлекает внимание лингвистов, она все еще недостаточно разработана. В боль-
шинстве работ они не выделяются из слова, считаясь его неотъемлемой частью. Как правило, преформанты не меняют смысл слова, один корень с различными преформантами рассматривают как синонимы. Например, в словаре Покорного: ср. и.-е. *bh-er, *d-er-, *g-er, *k-er, *l-er-, *p-er-,*t-et - «бить, рвать, рассекать». И напротив, если корень с одним и тем же начальным элементом имеет различные значения, то речь обычно идет о нескольких корнях-омонимах. Однако ср. и.-е. *pel- «бить» I «гнуть» и *pel- «наполнять», т. е. «вбивать, втискивать» и *pel- «прятать» («гнуть, сгибать», «накрывать»), *pel- «продавать» (сгибание прута как символ сделки).
«Порциг возводит некоторые детерминативы к глагольным корням.
Ср. *-dh->*dhe- «класть»;
*-p-<*pa-I*ap- «работа»;
*-bh-<*bha-«светить» или *bhu- «становиться».
Хирт рассматривает детерминативы как дейктические частицы. Другие исследователи считают их своеобразными суффиксами или элементами, возникшими в результате фонетических преобразований корня.
Ср.:
1) и.-е. *ab-, *eb-, *ob-, *ub- «бить, тереть»> «зажигать»> «гореть». Ср. с префор-мантами: литовск. d-ob-ti «бить, ударять»: и.-е. *t-eb- I *tep- «гореть»; и.-е. *r-ab- I *r-ap-I *r-ep- «гореть». Ср. индо-ариийск. *rappa-«огонь» и нем. диал. Riep, Rop «корова» (огненный символ); и.-е. *a-abh- «гореть»; и.-е. *l-ab- I *l-ap-l *l-ep- «гореть»; русск. диал. с-об «олень» (огненный символ); ср. также: хет. happin «offene Flamme»; хет. ep(p) «fassen, angreifen» (первоначально об огне); англ. диал. oobit «a long-haired caterpillar» (огненный символ)» [2];
2) и.-е. *ad-, *ed-, *od-, *ud- «бить, тереть» > «гореть» (ср. др.-англ. ad «Brand»); ср. с преформантом: литовск. b-adyti «колоть»; др.-инд. bh-eda «sheep» (огненный символ); нем. l-odern «пылать»;
3) и.-е. *akl*ek-; *bhek-; *dek-; *lek-; *pek-; *rek-; *sek- « рассекать»; и.-е. *ag-, *eg-, *og-, *ug- «бить, рассекать» > и.-е. *ag-«огонь»; др.-инд. ojas «сила»; др.-инд. ahi «змея» (огненный символ), др.-инд. ahi «корова» (огненный символ): ср. с преформан-тами: лат. acrima «слеза»; но также лат. la-crim, dacrima «слеза»; англ. st-ag «олень» <
др.-инд. ahi «корова» (типологически ср. русск. диал. алынья «корова», но и.-е. *el-«олень»; русск. корова, но нем. Hirsch, англ. hart «олень»); ср. далее: др.-англ. l-ieg
«огонь»; и.-е. *dh-eg - «гореть»; ирл. m-og «огонь»; осет. su an «гореть»; арм. ogi «душа» < «огонь». Ср. также нем. hager, mager «тощий», лат. aeger «большой», тох. ekar «бедный», лат. piger «дешевый»;
4) и.-е. *al-, *el-, *ol-, *ul- «бить, ударять» > *al- «гореть»; ср. с преформантами: и.-е. *bh-el- «гореть»; и.-е. *gh-el- «гореть»;
и.-е. *k-el- «гореть»; и.-е. m-el- «гореть»; и.-е. *p-er- «гореть»; и.-е. t-al - «горение»;
5) и.-е. *ar-, *er-, *or-, *ur-, «бить, ударять» > «гореть»; ср. с преформантом: и.-е. *bh-er- «гореть»; и.-е. *d-er- «гореть», и.-е. dh-er- «гореть»; и.-е. *k-er- «гореть»; и.-е. *p-er- «гореть».
Однако данное явление может быть рассмотрено с культурологической точки зрения. Предположительно начальные и конечные элементы слова имели разный смысл. Языческое понимание и осмысление природы, ее символика находили свое отражение в древних магических формулах, которые в процессе культурного развития оформлялись в слова. В этих словах отражались все категории языческой ментальности. Исключительную роль при этом приобретает дихотомия, полярность.
Наличие в древнем мышлении т. н. семантических диад находило безусловное отражение в строении и смысле магических формул.
Начальные, серединные и конечные элементы (соответственно - преформанты, инфиксы и постформанты-детерминативы) магических знаков отражали неразрывную связь таких дихотомий, как «правый-левый», «свой - чужой», «верх - низ», «хорошее -плохое», «начало - конец», «профанное -священное», «внешний - внутренний»,
«мужское - женское», «небо, огонь, свет, день, жизнь, продолжение рода», с одной стороны, и «земля, тьма, вода, луна, ночь, смерть, женщина» - с другой, которые вместе образовали целостность.
Древнее «слово» - это мистическая криптограмма (или анаграмма), представлявшая в зашифрованном виде определенные верования, ритуалы, обычаи, магические действия язычников и заключавшая в себе
как элементы молитвы, так и элементы борьбы со злыми силами и проклятия врагов.
Одинаковые или различные мистические знаки, использовавшиеся в качестве начальных или конечных элементов мистических формул, заключали в себе, очевидно, различные магические смыслы. Таким образом, неправомерно отделять преформанты от постформантов, в ряде случаев преформанты и постформанты в пределах слова могут меняться местами:
ср. и.-е. *kes-, *sek- «рассекать»;
*dek-, *ked- «рассекать»;
*ker-, *rek-/ *reg- «рассекать»; возможно наличие в пределах слова двух преформантов и/или двух постформантов.
«С другой стороны, крайние элементы магической формулы могли обозначать распределение или движение качественно или количественно неодинаковой магической энергии в замкнутом пространстве (ср. в связи с этим круг, которым окружает себя колдун во время колдовства); ср. в этой связи: др.-инд. varna «буква, магический знак» -латышск. vara «сила»;
лат. littera > франц. lettre, англ. letter «буква» < и.-е. *el-/ *al- «волшебная сила, колдовство», а также *tar- «сила», но хет. tarh «сила», др.-англ. teors «penis», но арм. tar «буква»;
др.-сев. stefr «магический знак, буква», но исл. tap «сила», литовск. tapiti «превращаться, меняться»;
др.-сев. staufr «колдовство», исл. steipir
«меч»;
лат. codex «книга, свиток», но и.-е. *kut-божественная сила;
латышск. brh «starken, befestigen», ли-товск. burtai «колдовство»;
др.-русск. книга, но исл. knega «мочь, быть в состоянии, обладать волшебной силой». При этом крайние элементы магической формулы могли меняться местами и свободно перемещаться в пределах всей магической формулы» [3].
Можно также полагать, что крайние элементы сакральной формулы отображали обряд жертвоприношения. Один из них обозначал бросание жертвы в огонь, принесение жертвы, а другой - вознесение жертвоприношения к Божеству вместе с сакральным огнем. Об этом, в частности, говорит воз-
можность перемещения крайних элементов внутри сакральной формулы.
Ср. серб.-хорв. слово «буква, буквенный знак», нем. диал. sallen «бросать, швырять» (буквы, нацарапанные на дереве или коже бросались в огонь в качестве жертвоприношения);
тох. В sal- «бросать»; др.-англ. sellan- «давать»; гот. saljan «приносить жертву»: тох. В sal «подниматься», а также дравидийск. sal-, sali-«стоять, иметь вертикальное положение»;
«Вместе с тем важно отметить, что большинство согласных, выступающих в качестве преформантов или постформантов, в сочетании с последующей или предшествующей гласной, имеют значение «бить, ударять» / «рвать, гнуть».
Ср.: ^^.*bh-<*bhei- «бить»;
*d-, dh- <dei- «бить» (ср. *dei-ko “schla-gen”);
*g-, *gh- < *gei- “sich spalten”; *gei- “bie-
gen”;
*k- < *kau- “schlagen, hauen”;
*l- <*lei- “spalten, biegen”; *leu- “ab-schneiden, trennen”;
*m- < и.-е. *mai- “schlagen, schneiden”;
*n- <*neu- “schlagen, ziehen, biegen”, нем. диал. neuseln “schlagen, schneiden”;
*p- <и.-е. *peu- “schlagen, schneiden, hauen”, cр. *pei- “beschadigend”;
*r- < “reissen, schneiden”;
* s- < *seu- “biegen, schneiden”
*t- <*tei- , *stei- “schneiden, stechen”» [4]. Можно констатировать, что в настоящее время актуальной проблемой является разработка новых методов этимологического анализа и приведение их в соответствие с достижениями современного теоретического языкознания. Важнейшая задача - разработка семантических законов, действующих в языке наряду с фонетическими законами, с учетом экстралингвистических факторов.
Разработка проблем преформантов, значительно расширяющая возможности этимологизирования, рассматривается с культурологической точки зрения. Слово рассматривается как сгусток, в котором нашли отражение все категории языческой ментальности.
В связи с полярным делением бытия, типичным для мифологического мышления, в языке широко использовались энантиосеми-ческие диады, среди которых наиболее важ-
ной и определяющей следует признать диаду «бить, ударять» / «рвать, гнуть», непосредственно соотносимую с т. н. основным мифом, согласно которому мироздание первоначально представляло собой хаос, олицетворявший зло; божество, появившееся из пустоты, разорвало хаос и соединило все разрушенное, создав космическую гармонию, порядок. Именно эта семантическая диада, как показывают специальные исследования, легла в основу большинства табуирующих метафор и в процессе развития индоевропейских языков явилась отправной точкой для образования индоевропейской семантической системы.
1. Абаев В. И. К семантике глаголов с основным значением «делать» // Вопр. языкознания. 1988. № 3.
2. Маковский М.М. Феномен табу в традициях и языке индоевропейцев. Сущность - формы -развитие. М., 2006.
3. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов. М., 1996.
4. Монич Ю.В. Прототипическая семантика в праиндоевропейских реконструкциях: дис. ... канд. филол. наук. М., 1999 .
Поступила в редакцию 16.06.2008 г.
Merkulova O.A. Semantic laws and image of the world. This article is devoted to a problem of development of new methods of the etymological analysis based both on phonetic laws, and on semantics of words. The purpose of modern linguistic researches is discovery of semantic laws by use of the newest techniques, such as rejection of tabooing negations, development of problems of prefix, and also consideration of these phenomena with the cultural point of view.
Key words: semantic laws, mythological symbols, etymological researches, prefix, comparative-historical linguistics, a semantic diad.
КОМПОНЕНТЫ РИТМА НА ФОНОЛОГИЧЕСКОМ УРОВНЕ В САКРАЛЬНЫХ ТЕКСТАХ ФИННО-УГРОВ
М.Ю. Семенова
Ритм на фонологическом уровне в сакральных текстах финно-угров представлен вариациями фонетических повторов. Можно предположить, что основным ритмообразующим элементом и фонологическим экспрессивным средством является в данном случае аллитерация. Ритм в любом своем проявлении действует как структурообразующее начало, объединяет отдельные периодически повторяющиеся моменты в единую, целостную форму.
Ключевые слова: аллитерация, ассонанс, рифма, суперсегментный уровень ритма.
Сакральные тексты финно-угров, также как и другие жанры фольклора, характеризуются наличием всевозможных повторов, что является отличительным их стилистическим приемом. В данной работе нас интересует ритм на сегментном уровне, т. е. фонологический уровень ритма.
Ритм в любом своем проявлении действует как структурообразующее начало, объединяет отдельные, периодически повторяющиеся моменты в единую, целостную форму. Спектр окружающих человека ритмов чрезвычайно широк и богат. При всем многообразии ритмов - пространственных и времен-
ных, природных и социальных - в них есть нечто большее. Специфика ритмической структуры заключается в том, что само ее возникновение обусловлено особым взаимодействием противоположных начал: устойчивости и изменчивости, равномерности и неравномерности, тождества и различия. Своеобразие ритма определяется взаимоотношением этих тенденций, и поэтому его нельзя свести ни к строгой периодичности, ни к абсолютно свободному движению.
Уже не подлежит сомнению тот факт, что в формировании ритма участвуют разнообразные языковые средства: звуковые, интона-
