CC BY
38
УДК 811.21/.22-1 ББК 84(0)5
Охунджанова Нурихон Рахматовна,
специалист Информационно-аналитического центра ТГУПБП (Таджикистан, Худжанд)
Охунцонова Нурихон Рахматовна,
мутахассиси Маркази иттилооти-таулилии ДДХ,БСТ (Тоцикистон, Хуцанд)
Okhunjahnova Nurikhon Rahmatovna,
expert of the Informational-Analytical centre under the Tajik State University of Law, Business and Politics (Tajikistan, Khujand) E-MAIL: [email protected]
Ключевые слова: Литература XVIII-XIX вв, кокандский литературный круг, Амир
Умархан, художественный образ, художественный приём, фразеологическая единица
Статья посвящена исследованию применения художественных образов в поэзии на примере творчества известного поэта XIX века, представителя кокандского литературного круга Амира Умархана, обогатившего литературу новой палитрой красочных образов и понятий. Рассмотрены вопросы использования известных традиционных классических художественных образов, уподобления, сравнения, реминисценции, особой лексики, художественных средств выразительности: эпитета, истиара, уподобления, антитезы для выражения внутреннего психологического состояния. Исследовано новое, особое применение Амиром Умархоном сложных, в целом несочетаемых понятий и слов, что свидетельствует о его большом поэтическом мастерстве.
Калидвожахр: Амир Умархон,маъниофарини, вожаву таъбироти шоирона, образ, забон, услуб ва сабк
Дар мацола оид ба махсусияти эцодиёти Амир Умархон ва сабки нигориши у, маъниофарини ва хаёли нозуки шоир сухан рафтааст. Шоири зуллисонайн будани Амир Умархон дар шеъруои форсиаш эусос намегардад, зеро дар ин гуна ашъораш калимауо ва таркибуои гайрифорсй ба назар намерасанд. Аз ин ру, бе ягон шакку шубуа метавон гуфт, ки Амир Умархон донандаи хуби таърихи адабиёти форсу тоцик ва забони форси мебошад.
Муаллиф дар тадцицоташ маълум менамояд, ки Амир Умархон уамчун шоири навпардоз соуиби тафаккури хоси соуирона буда, бо офаридани таркиб ва ибороти хоси худ адабиёти тоцикро цилваи нав бахшидааст. Тасвиру ташбеу ва калимоти мураккабу цудогона, ки бинои онуо бар тафаккур ва андешаи баландпарвози шоир гузошта шудаанд, имкон медиуанд, ки Амири дар силки ихтироъкорон ва поягузорони шеъри
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТТЕНКИ КЛЮЧЕВЫХ СЛОВ В ГАЗЕЛЯХ АМИРА УМАРХАНА
БОЗТОБИ ВОЖАХОИ ХОСИ ГАЗАЛИЁТИ АМИР УМАРХОН ВА ТОБИШХОИ МАЪНОИИ ОНХО
SEMANTIC SHADES OF KEY WORDS IN AMIR UMARKHAN S GAZELS
мууити адабии Хуцанд шинохта шавад. Аглаби калимауое, ки минбаъд дар шеъри шуарои доираи адабии Хуцанд ва баъзан Бухоро мацоми аввали маънисозиву маъниофариро соуиб гардида, бо тобишуои мухталиф чун унсури мууими шеър шинохта шудаанд, дар эцодиёти Амир Умархон цилвауои хос пайдо намуданд. Хамчунин, дар ашъори Амири метавон вожаву таъбирот ва тобишуои маъноии онуоро мушоуида намуд, ки муаллиф дар корбурди ощо уунар ва истеъдоди баланди худро нишон додааст.
Key words: literature of the XVIII-th - the XIX-th centuries, Kokand literary circle, Amir
Umarkhon, artistic image, belles-lettres device, phraseological unit
The article dwells on the study of application of artistic images in the poetry on the example of the creations of the outstanding poet of the XIX-th century, the representative of Kokand literary circle, Amir Umarkhon, who enriched literature with a new palette of colorful images and notions. The author canvasses the issues related to the usage of well-known traditional classical belles-lettres images as follows: assimilation, simile, reminiscence, peculiar vocabulary; the following belles-lettres devices refer to expressiveness: epithet, istiara, assimilation, antitheses for imparting inner psychological state. The author of the article explored a new especial application of uncombinable concepts and words by Amir Umarkhan the fact testifying to his great poetical mastership.
В истории классической таджикской литературы неизменный инструмент выражения - слово, незримыми нитями создающее орнаменты и узоры полотна литературы с присущими ему красками и уникальными оттенками, - использовалось мастерами слова в различных формах и интерпретациях. Слова и словосочетания в ходе многолетнего существования претерпевают многочисленные трансформации, обретая различные, неизвестные доселе, смысловые значения. Иногда слово утрачивает свое исконное значение и может означать понятие, для осмысления которого требуется высокий уровень культурного и религиозного просвещения, изысканный поэтический вкус. Опираясь на лексику, мастера слова, действуя очень осторожно и внимательно, по тонкому поэтическому наитию создают новые слова и словосочетания, придают некоторой устаревшей лексике новый смысл и значение, смешивая реальность и абстрактное мышление, создают суфийскую и мистическую терминологию и обогащают литературу новой палитрой красочных образов и понятий. В частности, в XVII веке литераторы Мавераннахра, Хорасана и Индии довели до абсолютного совершенства искусство иносказания и аллегорий, тайных смыслов, оказавшее несомненное влияние на последующие литературные периоды. В XIX веке данная традиция была продолжена большинством литераторов, в числе которых можно упомянуть и Амира Умархана. В творчестве поэтов данного периода явно чувствуется влияние поэтов индийского стиля, который иногда называют по имени основателя данного стиля "стилем Бедиля", с присущей ему трудностью изложения и понимания, в большинстве случаев отражающего духовное и моральное состояние человека. Однако это не свидетельствует о том, что Амир Умархан или другие поэты данного периода следовали только индийскому стилю. Индийский стиль оказал несомненное влияние на творчество ряда литераторов XIX века, но все же большинство из них были приверженцами хорасанского и иракского стилей.
Особенности творчества Амира Умархана и его поэтического мастерства были исследованы С. Айни и некоторыми учеными-языковедами в контексте других литературных проблем, однако творчество Амира Умархана еще не становилось предметом отдельного всестороннего и глубокого изучения. Подробно исследовав таджикский диван поэзии Амира Умархана, можно прийти к заключению, что он обладал подлинным поэтическим даром, являлся мастером высокого слога, истинным знатоком тонкостей персидской поэзии.
В числе характерных особенностей поэзии Амира Умархана, свидетельствующих о его высокой нравственности и поэтическом мастерстве, можно назвать трепетное отношение и изящное использование слов и словосочетаний. Содержание таджикского поэтического дивана говорит о тонком поэтическом вкусе Амира Умархана, его неистощимом таланте, неистовой мощи в создании новых слов и оборотов.
В таджикской поэзии Амира Умархана можно найти множество примеров поэтической лексики и изысканных оборотов, отражающих характерные особенности творчества поэта. В качестве примера можно привести слова "гул" (цветок), "сарв" (кипарис), "оина" (зеркало), "тачалло" (сверкание, блистание), "наво" (звук, плач, рыдание, крик), "шамъ" (свеча), "парвона" (мотылек), "нафас" (дыхание), "наргис" (глаза, очи), "шабнам" (предрассветная роса), "гулшан" (цветник) и др., использованные поэтом достаточно часто.
К примеру, слово "наво" в творчестве Амира Умархана использовано довольно часто, поэт даже написал отдельную газель, редифом которой является слово "наво". Следует отметить, что указанное слово в упомянутой газели в каждом бейте имеет отдельное значение и данная особенность присуща стихам многих поэтов индийского стиля. Так, в первой строке слово "наво" приведено в значении "крик, стенание", во второй строке оно приводится в значении "путь, способ":
Бошад ба ёди лаъли ту ушшок дар наво, Парварда найситон ба умеди шакар наво... /В мыслях об устах твоих возлюбленный в стенаниях, Растя тростник, в надежде сладость как-то получить/ В другой строке слово «наво» означает «звук»: Бе лаъли чонфизои ту натвон хамуш шуд, Дур аз шакар намедихдд аз най магар наво. /Без губ животворящих твоих не может умолкнуть, Разве вдали от тростника не звучит свирель/ В другой строке слово "наво" означает "крик": Дорам ба ёди зулфи баногушат изтироб, Дар шом нола дораму вакти сахдр наво. /Охвачен нетерпеньем я, о локоне твоём вздыхая, Ночами я плачу, а по утрам я в неистовом крике/ В другой строке слово «наво» приводится в значении «рыдание»: То чанд аз дилам зи гамат нола сар кашад, То кай кашам ба ёди кадат аз чигар наво. /Доколь из сердца моего крик от тоски по тебе, Доколь о стане твоём из души рыданья/.
Таким образом, в каждой последующей строке слово «наво» приводится в новом значении, открывая неизведанные, неизвестные грани слова.
В поэзии Амира Умархана наблюдается использование такого художественного образа, как названия птиц, и следует отметить, что поэт сочинил несколько интересных газелей с редифами «эй цумри», «эй тути»:
Ту хокистар шав, эй булбул, баровар шеван, эй кумрй, Агар ояд ба бог он сарви гулпирохан, эй кумрй. Ту бо тавки вафо нозию ман бо дидаи гирён, Туро гул дар гиребону маро дар доман, эй кумрй (3,237).
/Ты пеплом стань, о соловей, кричи, о горлинка, Если заглянет в сад кипарисрозоподобный, о горлинка. Ты горда кольцом верности, а я - своими слезами, Цветы на воротнике у тебя, а у меня в подоле, о горлинка/
В творчестве Амира Умархана особое место занимают повторы, ставшие характерной особенностью его поэзии и придающие его стихам неповторимый, удивительный колорит и привлекательность.
В творчестве Амира Умархана также отразились политическая и социальная обстановка эпохи, события, происходившие в окружавшем его мире, захватнические войны, а также сражения, в которых участвовал поэт. Часто в газелях Амира Умархана можно встретить лексику, связанную с военной тематикой, слова и словосочетания, термины, относящиеся к военной терминологии, к примеру, слово «майдон» (поле битвы), «шах^одатгох» (место смерти), «шамшер» (сабля), «тег» (кинжал), «асир» (пленник). Например:
Х,ар нафас чун шамъ сар дорам ба савдои гамат, Х,акки шамшери ту аз гардан намегардад адо. Бо шахидон теги абруи ту шодоб дар ситам, Бо асирон наргиси масти ту саршори чафо (3,14). /С каждым вздохом горю, подобно свече, от тоски по тебе, Право твоего меча никогда не спадёт с моих плеч. Над убитыми клинок бровей твоих радуется их мукам, Над пленниками пьяные очи твои полны насилия.
В той же газели словосочетания "шауодатгоуи умед" (место гибели надежды) и "хуни бисмил" (кровь жертвы), соединившись, образовали новое, красивое значение: Дар шаходатгохи уммедат хаё парвардаам, Ранг мехезад зи хуни бисмилам чои садо
На поле гибели надежды взрастил я стыд, Вместо голоса вскипает кровь мёртвого тела моего!.
В первом бейте поэт создал изящный образ, используя слово шамшер (меч) и оборот «чун шамъ ба савдои гами ёр сар доштан» (гореть, как свеча, от тоски по возлюбленной), а во втором бейте слово «клинок» отражает глубину поэтического иносказания, то есть возлюбленная кокетством и надменностью изводит влюблённого, однако это непросто проследить и понять читателю: "Ты убиваешь влюблённых клинком своих бровей и
жестокостью своих очей пленишь влюблённых». В данном случае «убитые» и «пленённые» есть образное олицетворение поэтом жестокости возлюбленной.
В другой газели, начало (матлаъ) которой «Зи тоби бода бо шамъи чамолат равшан аст имшаб», Амир Умархан использует слова «ханцарбозй» (игра клинком), «базму разм» (пир и битва), «цисму цон» (душа и тело), «сипар» (щит) ва «цавшан» (кольчуга) для выражения удивительного смысла. Перед читателем развертывается поле сражения, где воин в сражении сделал мечом свою душу и сердце щитом. Однако, по видению поэта, эти сражающиеся воины с мечами и копьями, - лишь возлюбленные с черными ресницами: Ба базму разм чисму чони худ созам сипар, яъне Ба ханчарбозии мижгонсиёхон чавшан аст имшаб. /В пиру, в сражении я душу и сердце сделаю щитом, и значит, В игре клинком черноглазых дев ночь будет им кольчугой/ Можно заметить, что данная газель посвящена лирической тематике и использование слова «имшаб» (сегодня ночью) в качестве редифа придало ей необычный поэтический шарм и привлекательность. Исследование показало, что Амир Умархан предпочитал сочинять газели с редифами и достиг в данном направлении больших успехов. Можно привести в качестве примера уже упомянутую нами газель с рифмой «имшаб». Слова, словосочетания и обороты в газели сопряжены по смыслу со словом «имшаб», обрамляя его красотой изложения:
Зи тоби бода бо шамъи чамолат равшан аст имшаб, Сипандосо дили парвонаам дар шеван аст имшаб. Набояд кард густохона майли согари мино, Аруси бода дар базми тараб мардафкан аст имшаб. ... Амир, аз нашъаи базми кадахдушон чй мепурсй? Чароги ишкро аз оташи дил равган аст имшаб. (3,28). /От винного блеска и сияния лика твоего светло этой ночью, Моё влюблённое сердце горит, как рута, этой ночью. Не следует склоняться без стыда к стеклянному бокалу, Ведь невеста вина на пиру поборет мужчин наповал этой ночью. ... .Амир, зачем вопрошаешь о хмельном состоянии пьющих вино, Ведь светоч любви горит от огня души этой ночью/ В диване Амира Умархана существуют три газели с редифом «имшаб», которые написаны одним стихотворным размером. Данные газели посвящены лирической тематике. Так, вторая газель начинается следующим образом:
Дилам з-андешаи лаъли кй шуд дар изтироб имшаб,
Ки хамчун муйи оташдида дорад печутоб имшаб.
Чунон бигдохтам аз оташи шавки гуландоме,
Ки мерезад ба чои ашк аз чашмам гулоб имшаб (3,29).
/Из-за чьих-то сладких уст сердце моё встревожено этой ночью,
Подобно волосу сгоревшему, оно скрутилось этой ночью.
Я так сгораю от любви к красавице, подобной розе,
Что вместо слез из глаз текут розовые капли этой ночью/.
Третья газель имеет сходство с двумя упомянутыми выше газелями, однако поэт мастерски ввел в нее новый смысл и свежие обороты, отсутствующие в двух предыдущих газелях:
Зи бас дар кулбаам шамъи чамолат равшан аст имшаб, Канори хонаам гулрезтар аз гулшан аст имшаб. Намедонам хддиси хатти райх,они кй мегуям, Ки бар руи забонам дуди дил чун сузан имшаб (3,32).
/Поскольку в доме у меня красы твоей сияние этой ночью,
Углы жилища моего благоуханней сада этой ночью. Не знаю, чей базилика аромат я буду воспевать, На языке моем сердца дымок как игла этой ночью/.
Амир Умархан прославился как талантливый поэт, имевший определенный авторитет в поэтических кругах того времени. Судя по его творчеству, он был весьма горд собственным незаурядным талантом и поэтическими достижениями, в связи с этим в поэзии Амира Умархана можно встретить немалое количество хвалебных стихов, посвящённых собственной персоне. К примеру: Дар мулки сухан ёфтам икбол, Амирй, Чуз хомаи ман кист, дар ин давр наку, гу (3,221). /В краю поэзии нашёл я счастье, Амири, Скажи, есть тот, кто (пишет) лучше моего пера/.
Ч,ах,он каламрави теги забони ман бошад,
Амири олами маънй шудам, зи лаб сухан боис (3,48).
/Мир этот стал местом правления моего острого языка,
Стал правителем мира тайного, лишь с губ моих сорвались строки/.
Амири кишвари ишкам, зи икболам чй мепурсй, Ба сар дорам зи хоки рох,и чонон точи Хрконй (3, 242). /Яправитель страны удачи, зачем спрашиваешь о счастье моем, На голове моей корона царская из пыли с дороги любимой/.
Из приведенных примеров прослеживается, что Амир Умархан гордится тем, что он признанный поэт. Следует отметить, что хвалебная поэзия, посвященная собственным стихам и поэтическому статусу, является одной из древнейших традиций таджикской литературы и Амир Умархан придерживается данной традиции, как и большинство поэтов того периода, в меру своего мастерства и понимания. Несмотря на то, что Амир Умархан не ставит собственную персону в один ряд с великими мастерами поэтического слова, все же в некоторых стихотворениях он не преминул упомянуть о собственном таланте и довольно значимом месте среди литераторов.
Констатацию собственной значимости как поэта он обусловливает тем, что роль и место поэта и стихотворца намного важнее и престижнее высших чинов в государстве, и, как можно наблюдать, хвалебная часть поэтического творчества Амира Умархана имеет целью продемонстрировать силу изящного слова и мощь поэтического таланта.
В хвалебных стихах Амир Умархан представляется не только как поэт, гордящийся своим ремеслом, но и как человек, ценящий окружающий мир и все естественное, природное, окружающее личность в повседневной жизни. К примеру, Чашм во кардан, саропо сухт чун шамъам, Амир Хрсили хдстй дар он махфил чуз он микдор нест (3, 41).
/Открывая глаза, Амир, сгораю я дотла, как свеча, Ведь бытие есть не более того, что видим в мире этом/ В лирической поэзии Амира Умархана широко использованы традиционные классические художественные образы, такие как шамъу парвона (свеча и мотылёк), зулфу шона (локон и гребень), гулу булбул (цветок и соловей), цоми маю сабу (кубок вина и кувшин), чашму абру (глаза и брови), цаду боло (стать и стан), которые служат для выражения его внутреннего эмоционального состояния. Так, образ «шамъ» (свеча) приводится Амиром Умарханом в одной газели как отражение собственного внутреннего мира, эмоционального и психофизического состояния:
Х,ама шаб дог ба дил, дуд ба сар дорад шамъ, Магар аз оташи иш;и ту хабар дорад шамъ. Бинигар кадр, ки аз аввали шаб то ба сахар, Гули рухсори ту дар пеши назар дорад шамъ. Аз хаёли гули рухсори ту дар базми нишот, Пирахан аз араки шарм ба бар дорад шамъ. Нест осон ба забон анчуманоро будан, Хори гам дар кадами тег ба сар дорад шамъ. Сухтан, дог шудан, ашк зи чашм афшондан, Бе ту дар базм хамин лофи хунар дорад шамъ. Мегузоранд ба сад ноз дар ин анчуманаш, То ки аз хастии худ ранги асар дорад шамъ. Гар на рах ёфта дар анчумани хос Амир, Бар сари хеш чаро афсари зар дорад шамъ (3,120). /Каждую ночь на сердце рана и чадит свеча, Неужели ведает об огне любви твоей свеча. А ценность такова её, что в ночь до утренней зари, В лицо прекрасное твое всю ночь глядит свеча. В раздумьях о прекрасном облике твоем, Покрылась вся испариной стыда свеча. Ведь нелегко быть украшением собрания всегда, Горюет о клинке, вновь приближающемся, свеча. Гореть и тлеть, слезами горькими облиться, Без тебя на пиру лишь это остается свече. С почестями ставят на виду прекрасного собранья, Чтоб светом бытия украсила собрание свеча. Не будь на том пиру особом свечи, о Эмир, Зачем же золотой убор на венце свечи/.
В приведенной газели образ свечи использован для выражения внутреннего, психологического состояния поэта посредством сравнения и сопоставления. Поэт говорит, что рана на сердце и чад свечи от огня любви подобны ему, сгорающему от ран любви и дыма ее огня. Всю ночь он не смыкает глаз в воспоминаниях о возлюбленной, так же как свеча горит всю ночь. Так, в следующих строках поэт описывает состояние свечи и уподобляет себя свече, которой трудно быть всегда красой пира, гореть и тлеть и слезы лить в разлуке с возлюбленной. Поэт уподобляет свечу лирическому герою с характерными особенностями влюбленного человека, сравнивает физическое состояние
свечи с духовным состоянием влюбленного человека. В конце газели можно наблюдать, что поэт сравнивает себя и свечу и указывает на ничтожность тления свечи в сравнении с его горем и ранами.
Амир Умархан с большим благоговением относился к человеческим чувствам, таким как любовь и преданность, и считал людей, в сердцах которых отсутствует данное чувство, людьми не этого мира. К примеру, можно привести бейт, в котором Амир Умархан укоряет подобных людей в том, что они считают легенду о Меджнуне и Лейли просто выдумкой, хотя это истинная, непререкаемая правда:
Касе, к-у тай накарда кухи хомуни мухаббатро Х,амон афсона донад киссаи Мачнуну Фарходаш. /Кто не преодолел ещё пустынных насыпей любви, Всё еще думает, что это сказка про Меджнуна и Фархада/ И далее пишет, что достичь желанной возлюбленной нелегко и трудности пути преодолеваются ранами сердца:
Нагардад тай ба осонй тарики каъбаи максуд, Аз ин ру кардаам омода аз лахти чигар зодаш. /Нелегко преодолеть пути к желанной цели, Готов я уже отдать за это куски из сердца своего/ Поэт мастерски описывает красоту возлюбленной посредством поэтических образов, таких как барги гул (лепесток розы), оина (зеркало), гунчаи дил (бутон души): Он сарви гуландом, ки дилхост фигораш, Шамшод ба каддаш нарасад, гул ба узораш. Дил бастаи зулфи сахарй буд, ки як сар Равшан будааст субхи саодат шаби тораш. (3,109).
/Та красавица с высоким станом, пленившая сердца, Не сравнить кипарис со станом её, цветок с её красой. Сердце, склонившееся к локону поутру, сказало, Что есть светлый конец у ночи страшной, тёмной/. Следует отметить, что большинство лирических газелей Амира Умархана посвящены теме разлуки с возлюбленной. Этим состоянием поэта пронизаны все его газели, эта мысль присутствует в каждой строке, где поэт часто ссылается на известные легенды о Меджнуне и Лейли, Фархаде и Ширин:
Муддате шуд орзуи сарви нозат мекашам, Як замоне бигзар аз нозу ба суи мо биё. Кай расад ачзи ниёзи мо ба базми нози у, Хаймаи Лайлй мабинад дасти Мачнун норасо (3,14). /Уж сколько я мечтаю о тебе, прекрасная моя, Оставь же ты свое кокетство и наконец приди к нам, Не покорить убожеством нашим её безмерного кокетства, Виден шатер Лейли, да не судьба достичь его Меджнуну/ Некоторые лирические стихи Амира Умархана написаны простым, понятным и доступным языком и в них использованы традиционные литературные понятия. Словосочетания «дур аз висоли ёр гирён шудан» (плакать от разлуки с возлюбленной), «хоки пои ёрро тутиё сохтан» (целовать песок у ног возлюбленной), «мурдани ошику
парво накардани ёр» (смерть влюбленного и равнодушие возлюбленной) являются привычными образами, довольно часто употребляемыми в классической литературе. Несмотря на это, использование приведённых словосочетаний не только не умалило достоинств поэзии Амира Умархана, но и придало им классический, традиционный оттенок и строение:
Ба чон, ай гулбадан, дастам асири сарви болоят, Туй манзури муштокон, нагирад сарву гул чоят. Нихам руи худу бар чашми гирён тутиё созам, Ба хар чое, ки пеш ояд маро накши кафи поят. Нашуд манзури нозат бехудихои ниёзи ман, Ки сар дар зери поят хок гашту нест парвоят (3,35).
/Клянусь, красавица моя, пленен я станом твоим ровным,
Ты желание влюбленных, ни один кипарис и цветок не сравнятся с тобой.
На землю упаду я ниц и прах прижму к глазам заплаканным,
На след, где лишь встретит взгляд отпечаток твой.
Не оценила ты высокомерно моей покорности,
Ведь прахом стала голова моя, а ты все так же равнодушна/.
В лирической поэзии Амира Умархана можно встретить неожиданные обороты, мало встречающиеся в классической литературе и обогатившие палитру художественных образов лирического творчества поэта. К примеру, слово «ангушт» (палец), ставшее редифом одной из газелей поэта, подтверждает данное утверждение. В газели слово «ангушт» приводится в различных значениях и поэт употребляет его для выражения необычных смыслов:
Ба завки он ки расонам ба зулфи ёр ангушт, Чу шона медамад аз дасти ман хазор ангушт. Расост нохуни андеша чуз хароши чигар, Вале чй суд намеоядам ба кор ангушт? (3, 41). /С мечтой о том, что пальцем коснусь я локона любимой, Как у расчески. растет из рук тысяча пальцев, Ногти мыслей длинны и, кроме того, как поранить сердце, Но, увы, бесполезно, не может помочь мой палец?/ Так, словосочетание «гиреуи зулфи ёр» (узел локона возлюбленной), означающее в персидской поэзии трудности в достижении близости с возлюбленной, использовано Амиром Умарханом в новом, интересном значении:
Гирех зи зулфи сиёхат кушудан осон нест, Касе чй гуна расонад ба чашми мор ангушт? (3, 41). /Узлы локона черного твоего развязать нелегко, Кто ж осмелится пальцем коснуться глаза змеиного?/ Или поэт сравнивает лицо с горящей свечой, что характерно для классической поэзии, однако Амир Умархан, придав данному образу новый оттенок, уподобляет лицо возлюбленной огню, а себя - свече:
Нигах ба руи ту кардам, гудохтам чун шамъ, Сазои он ки ба оташ кунад дучор ангушт (3, 41).
/Смотрел я на лик твой, сгорел я, как свеча, Наказание это тому, кто пальцем трогал огонь/ Амир Умархан указывает на постоянное состояние влюбленности, печали и выражает надежду когда-нибудь избавиться от любовной печали. В одной из газелей поэта, написанной с редифом «мешуда бошад» (избавиться сможет) поэт говорит: Дил кай зи гами ишк рахо мешуда бошад, То фориги ин дарду бало мешуда бошад. Эй дил, ба гами хачр сабурй мадех аз каф, Шояд ки дар ин дард даво мешуда бошад (3, 54). /Когда же сердце избавиться от печали сможет, Освободиться, избавиться от этого горя сможет. О сердце, терпенье не оставь в горестях разлуки, Возможно, оно лекарством стать от печали этой сможет/ Подобные газели Амира Умархана, написанные простым и понятным языком, имеют особую прелесть и привлекательность, завоевывают интерес и внимание читателя.
Амир Умархан, описывая любовные перипетии, основу которых составляют верность, любовь, доброта, преданность, сравнивает себя с известными положительными литературными лирическими героями. Иногда уподобляет себя богатырю Фархаду, Юсуфу, иногда сравнивает себя с безумным Меджнуном. В большинстве случаев наблюдается сравнение с образом Фархада:
Амир, он нозаниншухе, ки ман дилдодаи уям, Агар Ширин бувад дар ишк, у Фарход мебошад (3, 55). /Амир, та кокетка - красавица, в которую влюблён я, Она - Ширин в любви, а я Фархад/ Или в другом бейте ставит собственную персону даже намного выше, чем героя Фархада:
Тутии килкам сухан з-он лаъли Ширин мекунад, Теша бар сар мезанам, Фарход тахсин мекунад (3,98). /Перо моё поёт о сладких устах Ширин, Мотыгой бью себя по голове, Фархад поёт мне славу/ Личные качества, присущие легендарному герою Фархаду, - его трудолюбие и преданность, - пленили и очаровали поэта:
Камоли ишки ошик мекунад маъшукро ошик, Ба завки Кухкан Ширин дар ин кухсор меояд (3,67). /Совершенство любви влюбленного возлюбленную тронет, Чтоб увидеть Кухкана, Ширин в горы эти придет/ Кажется, что образ Фархада - это олицетворение преданности и безмерной любви, присущей самому поэту, а образ Юсуфа использован Амиром Умарханом как символ божественной красоты любимой, повергшей Юсуфа в изумление: Агар Юсуф бубинад хусни он шухи парируро, Ба Мисри дилбарй аз рашк у дар офарин монад (3,60). /Если увидит красу той дивноликой красотки Юсуф, Египет любви весь ревности его восхитится/
Образ Меджнуна, влюблённого скитальца, безумца, потерявшего разум от любви, отражает состояние влюбленности самого поэта, выразившего высокие чувства посредством стихотворных строк:
Вакти он омад, ки рух дар водии хичрон нихем, Дар биёбон руй чун Мачнуни саргардон нихем (3,56). /Время пришло, чтоб пасть нам ниц лицом в долине разлук, Как Меджнун-скиталец уйти нам в пустыню/.
В ходе исследования нами установлено, что Амир Умархан обладал поэтическим даром, украсившим классическую литературу тонкими, драгоценными вкраплениями изящного слова и жемчужными нитями глубокой мысли, выразившимися в уникальных оборотах и словосочетаниях. Уподобления, сравнения, реминисценции, особая лексика и полет его поэтической фантазии дают возможность поставить его в один ряд с известными поэтами и литераторами поэтического круга Коканда XIX века. Многие традиционные слова персидской поэзии получили в поэзии Амира Умархана новое оформление и колоритные оттенки. К их числу можно отнести слова «гул», «сарв», «оина», «тацалло», «наво», «шамъ», «парвона», «нафас», «наргис», «шабнам», «гулшан», в которые Амир Умархан вложил новые смысловые оттенки.
Амир Умархан использовал большое количество словосочетаний, которые в настоящее время можно причислить к несвободным синтаксическим фразам или фразеологическим единицам. К примеру, словосочетания «чайби фано» (ворот смерти), «шаходатгохи умед» (поле надежды), «лаъли майгун» (красные уста) в поэзии Амира Умархана использованы в умелом поэтическом контексте, придавшем его стихам новые романтические и лирические нотки.
Используя художественные средства выразительности: эпитет, истиора, уподобления, антитезы и др., Амир Умархан сочетает сложные, кажущиеся в целом несочетаемыми понятия и слова, что свидетельствует о его поэтическом мастерстве. В качестве примера можно привести использование поэтом слова «ангушт», ранее применявшееся в творчестве других стихотворцев по прямому назначению, но получившее в газели Амира Умархана новое применение. Именно на эту газель Амира Умархана современниками поэта были сочинены десятки назира - подражания.
Таким образом, в поэзии Амира Умархана можно наблюдать слова, обороты, словосочетания и фразы, в использовании которых он смог показать истинное поэтическое мастерство, большой поэтический талант.
Список использованной литературы:
1. Айни, Садриддин. Мирзо Абдукодир Бедил. -Сталинабад: Таджгосиздат, 1954. (на тадж. языке).
2. Айни, Садриддин. Образцы таджикской литературы. [Перевод на кирилиццу и корр. Мубашира Акбарзода].-Душанбе, Адиб, 2010.- 438 с. (на тадж. Языке).
3. Амири. Диван. [Рукопись Национальной бибилиотеки Республики Таджикистан]. Номер 11/92. (на перс. языке).
4. Арберри А. Персидская классическая литература. /Перевод Асадуллаха Озода. -Тегеран, 1374.-369 с. (на перс. языке).
5. Возех, Кори Рахматуллох. Тухфат-ул-ахбаб фи тазкират-ил-асхаб [Критический текст с введением и корр. Асагара Чонфидо. Под руководством Абдулгани Мирзоева].-Душанбе: Дониш, 1977.-227 с. (на тадж. языке).
6. Матлуба Мирзоюнус. Национальная литература и диалог культур: Сборник статей по литературоведению. - Худжанд.Ношир, 2015.-516 с. (на тадж. языке).
7. Маъсуми, Носирджон. Таджикская литература в конце XVIII века и начале XIX века. -Душанбе, 1962.-368 с. (на тадж.языке).
8. Маъсуми, Носирджон. Таджикская литература в конце XVIII века и в начале XIX века. [Избранные труды]. Том 1.-Душанбе: Ирфон, 1977.-364 с. (на тадж. языке).
9. Мухтарам, Ходжи Неъматуллах. Тазкирату-ш-шуара. [с корр. и введением Асгара Чонфидо. Под руководством К. Айни].-Душанбе: Дониш, 1975.- 369 с. (на тадж. языке).
10.Намангони, Фазли. Маджмуат-уш-шуару.- Ташкент, 1900.- 502 с. (на перс. языке).
11.Ширинов Наджмудин. Развитие газели в XII веке. //Вестник ТГУПБП. -Худжанд: Ношир, №2. -2014.- С. 229-237. (на тадж. языке).
Reference Literature:
1. Ayni, Sadriddin. Mirzo Abdukodir Bedil. - Stalinabad: Tajik State publishing-house, 1954 (in Tajik).
2. Ayni, Sadriddin. Patterns of Tajik Literature. [Translation into Cyrillic and revision by Mubashir Akbarzoda]. - Dushanbe: Man-of-Letters, 2010. - 438pp. (in Tajik).
3. Amiri. Divan (Collection of compositions). [Manuscript of the National library of Tajikistan Republic]. N. 11/22. (in Persian).
4. Arberri A. Persian Classical Literature / Translation by Asadullah Ozod. - Tehran, 1374hijra. - 369pp. (in Persian).
5. Vozeh, Kori Rahmatulloh. Tuhfat-ul-ahbab fi tazkirat-il-ashab [ Critical text with introduction and revision by Asghar Jonfido. Under the leadership of Abdulghani Mirzoyev]. - Dushanbe: Knowledge, 1977. - 227pp. (in Tajik).
6. Matluba Mirzoyunus. National Literature and Dialogue of Cultures [Collection of articles on literary criticism]. - Khujand: Noshir (Publisher), 2015. - 516pp. (in Tajik).
7. Ma'sumi, Nosirjohn. The Tajik Literature Referring to the End of the XVIII-th and the Beginning of the XIX-th Centuries. - Dushanbe, 1962. - 368 pp (in Tajik).
8. Ma'sumi, Nosirjohn. The Tajik Literature Referring to the End of the XVIII-th and the Beginning of the XIX-th Centuries. [Selected works]. - V.1.- Dushanbe: Cognition, 1977. -364 pp. (in Tajik).
9. Namangoni, Fazli. Madjuat-ush-shuaro. - Tashkent, 1900. - 502pp. (in Persian).
10. Shirinov Najmudin. Development of Gazelle in the Literature of the XII-th Century.// Bulletin of TSULBP. - Khujand: Noshir (Publisher), -#2. -2014. -PP. 229- 237 (in Tajik).
