CC BY
82
Сведения об авторе: Меркурьева Наталья Юрьевна,
старший преподаватель кафедры социально-гуманитарных дисциплин и истории права,
Московский городской университет управления Правительства Москвы, г. Москва, Российская Федерация. КтаИ: [email protected]
Information about the author: Merkuryeva Natalia Yuryevna,
Senior lecturer, Department of Humanities and Law History, Moscow Metropolitan Governance University, Moscow, Russia. E-mail: [email protected]
УДК 4Р-3 ББК 81.411.2-3
Н.В. Морженкова, В.С. Репникова
СЕМАНТИЧЕСКИЕ И СТРУКТУРНЫЕ АСПЕКТЫ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИй КОСМЕТИЧЕСКИХ ПРОДУКТОВ
Статья посвящена исследованию семантических и структурных особенностей англоязычных цветонимов в косметическом дискурсе. В ходе анализа раскрывается культурная обусловленность цветообозначений косметических продуктов, доказывается, что косметические цве-тонимы апеллируют к культурной памяти и стереотипам, существующим в сознании массового потребителя. Обращаясь к широким социокультурным контекстам, авторы показывают, что цветонаименования косметических продуктов не столько номинируют признак объекта, сколько метафорически акцентируют культурную составляющую визуальности.
Ключевые слова: цветонимы, косметический дискурс, метафорические прилагательные цвета, визуальность, цветовая перцепция.
<я
CÛ
о
S X
С
ф
CL
О od
(О
CÛ
О
X
ф
и
о
m I
N.V. Morzhenkova, V.S. Repnikova
SEMANTIC AND STRUCTURAL PROPERTIES OF COLOR TERMS IN COSMETICS ADVERTISING DISCOURSE
The paper considers semantic and structural properties of color terms of cosmetic products. It is revealed that the linguistic specificity of color words in cosmetics advertising discourse is determined by contextual and socio-cultural components. It is demonstrated that visual meanings are connected with widespread stereotypes identified in the speaker's cultural context. Involving broad cultural and social contexts, the authors prove that color names of cosmetic products and visual meanings embedded in them accentuate metaphoric aspects of the verbalization of our visual experience.
Key words: color words, cosmetics discourse, metaphorical color-terms, visuality, color perception.
Основная функция цветового наименования косметической продукции состоит в воздействии на эмоции потребителя. Преобладание эмотивной функции цветонаименований косметических товаров над информативной обусловливает специфику их семантической струк-
туры. Действительно, информацию о цвете покупатель получает визуально, глядя на товар или цветовую палитру каталога, в котором вербальное цветоо-бозначение даётся рядом с полиграфическим изображением. Этим объясняется, на наш взгляд, незначительный процент
прямых наименований косметических продуктов. Например, среди цветовых наименований декоративной косметики линейки Estee Lauder, составивших основной материал настоящего исследования, прямые наименования занимают в среднем не более пяти-семи процентов. Примерно такое же соотношение метафорических и прямых цветонаи-менований выявлено и в декоративных линейках других косметических брендов (Maybelline, Yves Saint Laurent, Dior). Очевидно, что в косметическом дискурсе цветонаименованиям присуща скорее неспецифическая символическая функция, связанная, прежде всего, с актуализацией определённых культурно обусловленных понятий и представлений.
Общеизвестно, что цвет является не объективным независящим от нашего восприятия свойством предмета, а результатом нашей зрительной перцепции, которая обусловлена не только физиологическими факторами, но, прежде всего, факторами культурными. Как замечает У. Эко, «способ различения, сегментации и организации цветов разнится от одной культуры к другой» [2, с. 113]. Эта зависимость цветонаименований от порождающего их культурного контекста особенно ощутима, когда мы обращаемся к ино-культурным цветонимам. Так, например, во французской системе цветообозначе-ний XVIII столетия мы обнаруживаем весьма курьёзные с точки зрения современного реципиента названия оттенков бледно-розового цвета: цвет бедра испуганной нимфы (cuisse de nymphe effrayüe) и цвет бедра взволнованной нимфы (cuisse de nymphe ümue). Это цветонаименование существовало как калька с французского и в русском языке представителей высших сословий. В России при императоре Павле этим цветонимом обозначали розовый цвет подкладки офицерского мундира. Оттенок же подклада солдатского мундира в простонародье окрестили пародийным «цвет ляжки испуганной Машки». А.П. Василевич, С.Н. Кузнецова и С.С. Мищенко рассматривают этот цветоним, как «исторический прецедент рекламной «упаковки» цвета, в котором воплотилось стремление привлечь
к нему внимание посредством броской метафорики [1, с. 13]. Эта способность цветонимов актуализировать релевантные для данного социолекта ассоциации активно используется в косметическом дискурсе, в рамках которого цветонимы не столько номинируют признак объекта, сколько метафорически акцентируют культурную составляющую визуальности.
В основе метафорических цветовых наименований косметики лежит креативный процесс установления ассоциаций, в ходе которого в сознании покупателя образуется связь между продуктом и объектами, несущими определённые культурные коннотации. Например, очень действенны в рамках современной культуры потребления с её акцентировкой естественности и натуральности ассоциации с природными объектами (цветами, растениями, фруктами, водоёмами, природными явлениями и т.д.). Натуроморфные цветовые метафоры активно используются для описания женского мейкапа, акцентируя, с одной стороны, визуальную тему природной естественной красоты, с другой - создавая иллюзию натуральности косметического продукта. Очевидно, что именно природные цветовые метафоры очень часто используются производителями с целью отвлечь внимание покупателя от синтетического состава косметических средств.
В данном случае мы часто имеем дело с цветовыми прилагательными, в основе которых лежит метафорический перенос. В результате этого переноса наблюдается переход из одной тематической группы (в нашем случае «признаки нерукотворных природных объектов и явлений») в другую (признаки косметических «рукотворных» средств) [6, с. 119]. Иллюстративны в этом случае следующие непрямые цветовые наименования помад: melon crume, bitten fig crume, coral sun crume, wild ginger cmme, cherry passion cmme, pink berry crume, tiger eye crume. Обратим внимание на то, что в данных примерах часто наблюдается детализированный метафорический перенос (не просто fig creme, ginger creme, а bitten fig crume, wild ginger crume). Однако функция этой детализации не информативная, а эмотивная. Эти
.0 X
т .0
со к о
ЕЕ
X
го
ъ
ь ф
с
о
ф о
п
fe s
>vU
ао
I- Ü
О)
X
ф
2 i
0 ГО
£ -т со
1 °
1 2 ГО о
S Й ф £ О ^
го са о
S X
С
ф
CL
О m
<я ш
о ^
X
ф
И ^
о
m ±
детали не столько помогают лучше представить цвет, не столько уточняют его, сколько акцентируют природные ассоциации и интенсифицируют связанные с ними переживания и образы. Так, например, весьма сомнительно, что среднестатистический потребитель знает разницу между цветом обычного имбиря и имбиря дикого.
Будучи знаками, цветовые наименования приобретают дополнительную ценностно-ориентированную семантику, существующую в реальном социокультурном контексте с его системой эстетических представлений. Эта способность цветонима на языковом уровне задавать определённую ценностную ориентацию образа активно используется производителями косметики. В результате покупатель приобретает не продукт определённого цвета, а семантически нагруженный образ, ассоциирующийся с определённым цветонаименванием. Иначе говоря, выбирая цветовую палитру современной косметики, мы бессознательно приобщаемся к определённым ценностным концептам, доминирующим в семиосфере современности. В определённом смысле выбор цвета оказывается способом приобщения к актуальным мировоззренческим стереотипам (например, установке на «зелёный» образ жизни) и культурным кодам.
Как сказано в одной из статей косметической компании Estee Lauder: «Цвет - волшебство, простые и смелые цвета не только привлекают людей, они символизируют энергию и силу. Цвета -ключ к чувствам, счастью и уверенности» [6, с. 126]. Однако следует иметь в виду, что сами по себе цвета вне связи с их символикой, актуализированной наименованиями, не могут вызывать в сознании потребителя столь позитивных и богатых ассоциаций. Именно «магия» слова заставляет покупателя увидеть в цветовой палитре многозначный потенциал. Не случайно современные наименования не просто обозначают цвета, но и как бы указывают потребителю какие эмоции он должен испытывать, используя косметическое средство, или какой эмоциональной реакции он мо-
жет ожидать от окружающих, созерцающих его мейкап.
М. Плумахер указывает на активный процесс психологизации цветнаимено-ваний за счёт включения в них лексем, обозначающих эмоции и психологические состояния, которые ассоциируются с этими цветами [4, с. 77]. Показательны в этой связи адъективные сочетания exciting red,, aggressive red,, soothing blue, arrogant raspberry, astonished pink, brave red. И. Ванкова отмечает, что красный цвет традиционно ассоциируется, как со спектром отрицательных эмоций, связанных с агрессией, так и со спектром положительных эмоций, связанных с любовью. Она выделяет следующий образный ряд объектов и явлений, которые возникают в сознании людей, как ассоциативно связанные с красным цветом - energy, warmth, body, passion, love, sexuality, aggression, war, injury, blood [5, с. 444]. В ходе исследования косметических наименований различных брендов были обнаружены следующие психологизированные наименования помад с компонентом red - red energy, red passion, provocative red, red temptation, red attraction. Очевидно, что все эти наименования несут сексуальную коннотацию и связаны с образом страстной чувственно-агрессивной плотской любви. В этом контексте интересно упомянуть, что руководство канала ВВС запретило ведущим детских программ использовать красную помаду.
Чувственно-сексуальные коннотации часто имеют и другие цветонаиме-нования помад. Приведём следующий ряд примеров: desirable pink, craving coral, ecstatic coral, nude last, pink temptation, teasing pink, vibrant violet, voluptuous violet. В данном случае наблюдается очевидная эротизация цветонаименований, связанная с семиотикой макияжа как средства женской гендерной самопрезентации. Здесь особо следует почеркнуть, что психологизирующие компоненты наименований зачастую обладают двойственной семантикой. В силу причастной природы ряда английских прилагательных возможна языковая игра на морфологическом уровне, в результате которой косметический продукт маркируется как объект,
вызывающий определённые эмоции у покупателя, и как способ самому покупателю в результате использования этого средства стать объектом, пробуждающим эти эмоции. Так, например, название помады teasing pink предполагает, как желание со стороны покупателя приобрести косметический продукт, «дразнящий» его своей привлекательностью, так и сексуальное желание, которое вызывает женщина, пользующаяся этой помадой.
Среди современных тенденций цве-тонаименования косметических продуктов следует отметить такое любопытное явление, как обращение к традиционно отрицательно оцениваемым денотатам. Например, весьма популярна эксплуатация таких морбидных тем, как смерть и отравление (lethal red,, purple poison, venomous violet). Несомненно, здесь при помощи провокационных ассоциаций, порождаемых цветонимами, реализуется своеобразная игра в приобщение к запретному и табуированному. Обычное нанесение макияжа репрезентируется как опасная игра со смертью, игра в образ смертоносной красотки. Очевидно, что в данном случае можно говорить об игровой функции цветонаименований декоративной косметики, нанесение которой превращается в игровой процесс приобщения к различного рода запретам. С этими «мортальными» цветовыми образами интересно соотносится другой тренд в цветообозначении помад, связанный с темой гастрономического удовольствия. Показательны здесь метафорические цветонаименования помад (sweet honey, bitter chocolate, brown sugar, sweet peach, pink souffle), в которых задействованы модусы как зрительных, так и вкусовых ощущений. Цвет «сладкого мёда», «горького шоколада», «сладкого персика» подразумевает интермодальные ассоциации. В этих цветонаимено-ваниях отразилась не только установка современной массовой культуры на гастрономический гедонизм, но и весьма архаичный образ женщины, как объекта сексуально-гастрономических желаний, канибалистические отзвуки которого проступают в таких выражениях, как to taste the lips, sweet lips, sweet kiss. Подобные
сравнения накрашенных губ как вожделенно поглощаемой плоти прочно вошли в корпус современных художественных клише. Показателен, например, фрагмент из романа «Жёлтая линия» современной канадской писательницы С. Ол-сен: « She has big white teeth and full lips painted red. It's the kind of lipstick that makes you want to eat her lips alive» [3, с. 29]. Здесь накрашенные красной помадой губы героини эксплицитно описываются как объект сексуально-эротических и каннибалисти-ческих желаний.
К названию цветов в наименованиях косметических средств часто добавляется оценочная лексема, что заставляет реципиента воспринимать цветовое прилагательное как обладающее оценочным смыслом. Показательны в этой связи следующие наименования - ravishing red, splendid pink, mesmerizing magenta, desirable pink, unrivaled green. Эти цветовые наименования функционируют как двунаправленные; они характеризуют одновременно внешнее цветовое качество объекта и внутренне переживаемое ощущение субъекта восприятия. К данной группе принадлежат наименования, в состав которых входят компоненты с коннотацией протеста и провокацион-ности, ассоциирующиеся с эротически заряженным образом «плохой девчонки» (infamous pink, rebellious red, berry naughty, insolent ivory, mischievous rose). Этот тренд в наименовании косметической продукции явно ощутим в названии туши для ресниц bad gal, линейки лаков для ногтей sinful colours, помады цвета peach seduction. Как и вышеупомянутый образ природно-идиллической женской красоты, образ опасной соблазняющей искусительницы глубоко укоренён в семиотическом пространстве культуры. Очевидно, что при всей их необычности и креативности метафорические цветонимы в косметическом дискурсе активно эксплуатируют эти два ключевых женских архетипа -природной первозданной женщины и роковой женщины-искусительницы. С этими архетипами соотносятся и два разных представления о женской красоте - красоте природно-естественной, не подправленной искусными приёмами,
.0 X
т
-О
со к о
ЕЕ
X
го
ъ
Ё ф
с
0
ф о
1 I
fe s
>.U ао
I- Ü
ф
X
ф
2 i
0 ГО
£ -т со
1 ° ь ^
1 2 ГО о
S Й ф £ О ^
го са о
S X
С
ф
CL
О m
<я ш
о ^
X
ф
И ^
о
m ±
и красоте изощрённой, искусственно-созданной.
Большое число цветовых наименований косметических продуктов связано именно с эмотивной сферой субъекта восприятия: impulsive blonde, fearless petal, quiet gold power, vain violet. Обозначение оттенков цвета в косметическом дискурсе может быть немотивированным и не содержать цветового термина. Так, например, следующие окказиональные наименования через эмотивно-оценочные категории отсылают к цвету весьма опосредованно - shameless, controversial, inspiring, discreet, not so innocent, fearless petal, provocative petal, current desire. Типичны для подобных окказионализмов оксюморонные формы, привлекающие внимание потребителя своей противоречивой семантикой (true liar, cold fire, quite riot). Эти примеры совершенно немотивированного обозначения цвета по сути любым словом, актуализирующим нужный культурный образ, доказывают высокую степень произвольности и незакреплённости цветона-именований в косметическом дискурсе.
Самым продуктивным способом образования цветонаименований в косметическом дискурсе является адъективация существительных, которые обозначают предмет, выступающий прототипом цветового значения. Конечно же, здесь стоит оговориться, что в принципе для английского языка типично образование прилагательных при помощи адъективации имён существительных. Эта «лёгкость», с которой английское существительное конверсируется в прилагательное, активно используется брендмейкерами. Согласно классификации С. Вайлер цветовые конверсивы в косметическом дискурсе, в которых наименование объекта становится цветовым термином, можно подразделить на следующие основные тематические группы: 1) цветовые наименования, связанные с органическими объектами (цветы, растения, фрукты, и т.д.): cherry, herb, lemon, lime, lupine, rhubarb, sage, wisteria, orchid infinity, rose excess, peach, grape, plum, pomegranate, watermelon, raspberry, cherry, red, strawberry red, orange red, tulip red, blackberry, red papaya, peony violet, orchid, dahlia, hibiscus, geranium; 2) неорганические
природные объекты и явления (атмосферные явления, камни, водоёмы и т.п.): amethyst, coral, horizon, mist, ocean, sea, sky, stone, turquoise, emerald, sapphire, moon stone, rosy sand, coral, jade, quartz, pearly ash, starry pink, lead, gunmetal (бронзовый), cobalt, shell, silver, steel, graphite, brass; 3) собирательные цветовые наименования: (оттенки и тени): autumn, forest, Sahara [7, с. 145].
В ходе анализа цветовых косметических наименований нами была выделена особая группа цветообозначений, в состав которой входят имена собственные. Это могут быть цветообозначения с топонимическим компонентом (New York pink, Atlantic blue, Prussian blue, Stormy Sahara, Indian red, China red); цветовые наименования с прецедентными именами собственными, которые занимают пограничное положение между именами собственными и именами нарицательными (Cleopatra bronze-brown, Audrey pink, Ophelia pink). Особо следует выделить ал-люзивные цветообозначения (Fatal Apple green, Unicorn blood).
С точки зрения структуры для косметического дискурса более типичны двухкомпонентные и многокомпонентные цветонаименования, чем одноком-понентные. К двукомпонентным цвето-нимам относят, например, модифицированные цветовые наименования, обозначающие интенсивность цвета. С. Вайлер выделяют следующие типы модифицированных цветовых наименований: 1) цветонимы, образованные по схеме прилагательное+прилагательное, в которых модификация осуществляется при помощи прилагательных, выражающих оттенки, яркость (light gray, dark blue, soft blue, deep brown, bright red, dark brown, bright yellow, bright rose, bright blue, bright green, deep gold, deep violet, deep black, deep green, deep blue, chrome yellow); 2) цветонимы, образованные по схеме прилагательное+существительное (dark amethyst, deep olive, soft begonia, pale jonquil, dark chocolate, dark ultramarine, soft gold-peach, soft mocha, bright lilac, pearly azalea, pearly coffee, pearly shell, pearly apricot, pearly taupe, pearly gold, pearly amethyst, pearly aquamarine, pearly sangria, pearly wine, pearly marsala, pearly champagne, pearly lotus, pearly iris, pearly rose, red brick, metallic amethyst); 3) цветонаи-
менования, в которых модификация осуществляется с помощь прилагательного, образованного от существительного с помощью конверсии, интенсифицирующего или уточняющего цветовую семантику (desert orange, desert khaki, admiral blue, midnight navy, hunter green, lime green, ash brown, teddy bear brown ) [7, с. 145]. С. Вай-лер отмечает случаи двойной модификации. В ходе исследования нами были обнаружены следующие весьма многочисленные примеры цветонимов из этой группы: dark lagoon blue, dark mineral sage, light sea blue, vivid bright yellow, vivid hunter green, pearly cerulean blue, electric yellow lime green, soft pinkish-beige, pearly deep blue, pearly light green, pearly iridescent brown, matte antique brass, pearly flamingo pink, satin ancient rose, satin iridescent grey, satin dark chocolate, satin morganite rose, satin electric violet. Многие из вышеприведённых цветонаименований представляют собой комплексные метафоры, включающие несколько линий
метафоризации, основанных на профилировании различных свойств предмета (например, pearly flamingo pink, satin dark chocolate, satin electric violet). В принципе для цветообозначений косметических продуктов весьма типична сложная сем-ная организация, при помощи которой интенсифицируется их ассоциативный потенциал.
Цветонаименования косметических продуктов апеллируют не столько к нашему цветовому опыту, сколько к культурной памяти и воображению потребителя. При этом большой процент сложных наименований обусловлен не установкой на точную вербальную фиксацию цвета, а на активизацию в сознании потребителя сложной сети ассоциаций, складывающихся в культурно-релевантный образ. Прототипический объект, выбираемый как семантический центр цветонаимено-вания, входит в «набор» культурно маркированных понятий.
Библиографический список
1. Василевич, А.П. Цвет и названия цвета в русском языке [Текст]: коллективная монография / А.П. Василевич, С.Н. Кузнецова, С.С. Мищенко. - М.: КомКнига, 2005. - 216 с.
2. Эко, У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе [Текст]: монография / У. Эко. - М.: АСТ, 2015. - 134 с.
3. Olsen S. Yellow line. Vancouver: Orca Books, 2005. P. 128.
4. Plumaher М. Color perception, color description and metaphor. Speaking of colors and odors. Amsterdam: John Benjamins, 2007. P. 61-84.
5. Vankova I. To have color and to have no color: the coloring of the face in the Chezh linguistic picture of the world. Anthropology of Color: Interdisciplinary Multilevel Modeling. Amsterdam: John Benjamins Publishing, 2007. P. 441-456.
6. Wyler S. Color terms between elegance and beauty: The verbalization of color with textiles and cosmetics. Speaking of colors and odors. Amsterdam: John Benjamins, 2007. P. 113-128.
7. Wyler S. Color Terms in the Crowd: Colour Terms in Use. Tubingen: Gunter Narr Verlag, 2006. P. 217.
Referencеs
1. Vasylevich A.P., Kuznetsova S.N., Mishchenko S.S. Color and color terms in the Russian language. M.: KomKniga, 2005. 216 p. [in Russian].
2. Eco U. Saying almost the Same Thing. Experiences in Translation.. M.: AST, 2015. P. 134. [in Russian].
3. Olsen S. Yellow line. Vancouver: Orca Books, 2005. P. 128.
4. Plumaher М. Color perception, color description and metaphor. Speaking of colors and odors. Amsterdam: John Benjamins, 2007. P. 61-84.
5. Vankova I. To have color and to have no color: the coloring of the face in the Chezh linguistic picture of the world. Anthropology of Color: Interdisciplinary Multilevel Modeling. Amsterdam: John Benjamins Publishing, 2007. P. 441-456.
6. Wyler S. Color terms between elegance and beauty: The verbalization of color with textiles and cosmetics. Speaking ofcolors and odors. Amsterdam: John Benjamins, 2007. P. 113-128.
7. Wyler S. Color Terms in the Crowd: Colour Terms in Use. Tubingen: Gunter Narr Verlag, 2006. P. 217.
Сведения об авторах: Морженкова Наталия Викторовна,
доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры языкознания и переводоведения, Институт иностранных языков, Московский городской педагогический университет,
г. Москва, Российская Федерация. КтаИ: [email protected]
Репникова Вероника Сергеевна,
магистрант кафедры языкознания и переводоведения, Институт иностранных языков, Московский городской педагогический университет,
г. Москва, Российская Федерация. КтаИ: [email protected]
Information about the authors: Morzhenkova Natalia Victorovna,
Doctor of Sciences (Philology), Academic Title of Associate Professor, Professor, Department of Linguistics and Translation Studies Institute of Foreign Languages, Moscow City Teachers Training University, Moscow, Russia.
E-mail: [email protected]
Repnikova Veronika Sergeevna,
Master Student,
Department of Linguistics
and Translation Studies
Institute of Foreign Languages,
Moscow City Teachers Training University
Moscow, Russia.
E-mail: [email protected]
УДК 42-3 ББК 81.432.1-7
Н.А. Мороз
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА АНГЛИЙСКОГО ПАССИВА В ЮРИДИЧЕСКИХ ПИСЬМАХ
В данной работе анализируются особенности перевода английского пассива на русский язык на материале юридических писем с учетом юридической техники. Автор статьи рассматривает различные способы перевода и переводческие приемы, позволяющие транслировать коммуникативную и когнитивную информацию исходного текста посредством модификации синтаксической структуры предложения.
Ключевые слова: юридическое письмо, перевод, наука о переводе, страдательный залог, юридическая техника, переводческие трансформации.
N.A. Moroz
PECULIARITIES OF TRANSFORMING ENGLISH PASSIVE VOICE IN LEGAL WRITING
The peculiarities of translating English Passive Voice into Russian on the examples of legal correspondence according to certain legal techniques are discussed. Different ways of interpretation that allow transferring proper communicative and cognitive information of the basic text having modified the syntactical structure of the sentence are described.
Key words: legal writing, translation, practice and theory of translation, passive voice, legal technique, transformations in translation.
Юридическое письмо является форм выражения права. При переда-одной из значимых и необходимых че когнитивной информации данный
