CC BY
10Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Филологические науки. Том 1 (67). № 1. 2015 г. С. 203-210.
УДК 8Г373.611.161Л
СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ПРОИЗВОДНОГО ЭМОТИВНОГО СУБСТАНТИВА
Чепурина И. В.
Таврическая академия Крымского федерального университета им. В. И. Вернадского,
Симферополь
В статье исследуется транспонирование в существительное и представление в языке понятия эмотивного действия-состояния. Выявляется осложнение производящей семантики в деривате различного рода дополнительными семами, вследствие чего эмотивное действие как субстанция представляется более конкретным, денотативным. Устанавливается, что отглагольный эмотив способен формировать более сложные структуры знаний, чем его мотиватор.
Ключевые слова: эмотивный дериват, синтаксическая и лексическая деривация, транспонирование, смысловая структура, синкретизм значений.
ВВЕДЕНИЕ
Постановка проблемы. Устойчивость интереса к словообразовательной семантике определяется тенденцией к исследованию словообразовательных явлений в аспекте системных отношений. Это находит свое выражение в изучении проблем мотивированности словообразовательных единиц, семантической
соотносительности производных и производящих, словообразовательной синонимии и т. д.
Анализ публикаций. Наряду с исследованиями семантических взаимоотношений имен действия (8у) и глагола (V), направленными на выявление грамматических признаков производящего в семантике производного (см. работы Е. С. Кубряковой, В. А. Кудрявцевой, В. Н. Хохлачёвой, Э. А. Шагинурова и др.) всё чаще предметом глубокого и всестороннего анализа становится лексический план соответствия V и §у (см. работы Н. Д. Гариповой, Н. С. Дмитриевой, З. А. Монастыренко, Л. М. Новиковой и др.). В данном аспекте актуальным, на наш взгляд, представляется словообразовательно-ономасиологический аспект возникновения именных производных, появление так называемых лексических и синтаксических дериватов от глаголов с эмотивным значением.
Цель статьи - с опорой на словарные определения исследовать особенности смысловой структуры исходных значений отглагольных дериватов. По мнению Ю. Н. Караулова, семасиологические исследования допускают методическое понимание семантических признаков как компонентов, манифестируемых словарными дефинициями, словами и синтагмами [6, с. 185].
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
35% отглагольных эмотивных существительных свойственны толкования по формуле синтаксических дериватов (моносемичным именам в качестве единственных, полисемичным - в качестве исходных). Такие девербативы представляют «чистые» синтаксические дериваты, или «чистые транспозиты» (термин Ш. Балли), семантика которых определяется как «действие (состояние) по значению глагола» и выявляет тождественность лексического значения значению
мотивирующих глаголов. Как правило, это на -ние, мотивированные глаголами состояния или отношения, имеющими значение несовершенного вида и следующие структурные особенности: беспрефиксные основы (любование, хваление,
трепетание, брюзжание, почитание и др.); суффикс -ствова- (бодрствование, раболепствование, чувствование); суффиксы вторичной имперфективации (высмеивание, подбадривание, подтрунивание и др.). Такие имена способны сохранять признак длительности глаголов несовершенного вида. В то же время «чистые» синтаксические дериваты от эмотивных глаголов, предполагающих сему 'речь»', 'звучание' или 'поведение', являются носителями и конкретных смыслов: в контексте они способны приобретать значение «выражение эмоционального состояния или отношения». В качестве денотата выступают определённые звуки, жесты или действия. Конкретные семы манифестируются формами множественного числа. Ср. высказывания типа Сзади раздавались подбадривания (подтрунивания, брюзжания): Подбадривания старших не помогали смутившемуся подростку. В таких употреблениях отглагольные имена характеризуются как дериваты лексические. Одна и та же основа может быть транспонирована в один и тот же класс знаков с разными семантическими последствиями.
80 имён существительных, что составляет 40% общего количества исследованных субстантивов, представляют лексико-синтаксические дериваты, или так называемые «осложнённые транспозиты». В исходном значении они определяются через синонимы, называющие сами чувства, эмотивные состояния и отношения. Это своеобразные абстрактные понятия, где значение отвлеченного действия-состояния неразрывно слито с его содержанием, что приводит к ослаблению процессной семы и придаёт дериватам большую лексическую определённость. Возможно, это некогда вторичные значения, так как «...слово может утрачивать первичную семантику опредмеченного действия и восстановить её бывает довольно трудно, ибо модель на -ние, по свидетельству А. Мейе, сделавшего сопоставления по словарям различных славянских языков и пришедшего к выводу об общеславянском происхождении данных существительных, относится к числу древнейших» [11, с. 92]. Например: раскаяться «почувствовать сожаление по поводу своего поведения, признать его ошибочным или дурным» ^ раскаяние «сознание своей вины, сожаление о совершенном поступке» и др. В приведённых толкованиях процессуальная сема ослаблена, тогда как в «чистых» синтаксических дериватах она выступает в качестве родового компонента. Аналогичные отношения наблюдаются в следующих коррелятах: смутить(ся) ^ смущение, изумить(ся) ^ изумление, огорчить(ся) ^
204
огорчение и др., а также практически во всех парах с субстантивами синонимичной словообразовательной структуры, которые в целом отличаются большей семантической определённостью (ср.:расстроиться ^расстройство, надругаться ^ надругательство, пристраститься ^ пристрастие и др.).
Лексическая определённость исследуемых транспозитов объясняется и спецификой обозначаемого действия (состояния).
1. У эмотивов состояния и отношения накоплен достаточно ощутимый «аспект временного ограничения предельности. ...Эти глаголы обозначают дискретные действия со структурной способностью привести к некоему результату, у них достаточно отчётлив аспект предельности» [13, с. 142-143]. Следствием этого является проявление в семантической структуре производного имени данной группы результативной семы. Так, субстантивы изумление, огорчение, сострадание, негодование, отчаяние, восхищение, смущение, раскаяние и др. могут обозначать высокую степень концентрации чувства, что позволяет классифицировать их как имена с непредметным результативным значением. Синкретизм значения процесса и результата выразительнее в префиксальных глаголах, поскольку префикс актуализирует в глаголе семантику предельности. Некоторое «количество» предельности влияет на транспонирование глагольной семантики в имя [13, с. 143144].
Именам состояния и отношения, как префиксальным, так и беспрефиксным, свойственна конкретизация значения, что находит выражение в формах множественного числа. Ср.: И вдруг жизнь встаёт в таком разрезе, что все твои ошибки, неудачи, страдания - это абсолютно необходимая цепь к тому пониманию времени, которое ты, оказывается, обрёл (Ф. Искандер), где страдания - это определённые составляющие жизненного опыта, пережитые события. Сегодня, как в семнадцатом году, нас опять захлёстывают безумные надежды и угрюмые разочарования (Ф. Искандер), где разочарования - конкретные негативные проявления современной действительности, а также события и происшествия, вызывающие состояние разочарования. Так, в текстовых условиях эмотивные существительные со значением состояния приобретают денотативную основу логико-предметного содержания. Конкретная семантика ряда таких субстантивов получает отражение в современных словарях: форма множественного числа подаётся как самостоятельная лексема, ср.: терзаться «испытывать сильные нравственные мучения; страдать» ^ терзания мн. «страдания, мучения»; переживать «перен. Испытывать какое-л. чувство - волнение, беспокойство и т. п. - в связи с чем-л., отзываясь на что-л.» ^ переживания мн. «впечатления, чувства, испытываемые, переживаемые кем-л.» [5].
По нашим наблюдениям, результативные смыслы свойственны также субстантивам от глаголов речевого эмоционального воздействия. Результативный компонент значения здесь является следствием глагольной потенциальной семы 'цель высказывания', которая выходит на первый план: данные единицы обозначают сознательные, целенаправленные действия, «цель которых состоит в том, чтобы нанести урон чьей-либо репутации, задеть человека, либо, напротив, возвысить его» [1, с. 164]. Поэтому производные делибераты часто совмещают
205
значение процесса и результата высказывания: обида 1 «оскорбление, огорчение, причинённое кому-л. несправедливо, незаслуженно; чувство, вызванное этим оскорблением, огорчением». См. также совмещение значения отдельного акта действия и его результата в существительных насмешка 1 «обидная шутка по поводу кого-, чего-л.»; шутка 1 «забавная, остроумная, весёлая проделка, выходка или острота»; издевка «язвительная злая насмешка; издевательство» и др.
Контекст часто актуализирует результативный смысл в отглагольных эмотивах, ср.: Люди моего возраста прибегают к открыткам чаще всего либо в минуту полного отчаяния в чужом для них месте, либо чтобы просто как-то убить время (И. Бродский) - прилагательное-определитель «полного» подчеркивает концентрацию чувства; Чёрт знает что!.. - растерянно улыбаясь, сказал Толик. -Мне разрешили выезд... Если это, конечно, не чья-то шутка... Но я записал телефоны, можно проверить (Ф. Искандер) - производное имя выполняет отождествительную функцию, в него сводится предшествующая ситуация, что усиливает результативный компонент семантики. Выход тут только один: покаянное проклятие того рокового стихотворения, но проклятие, тоже зафиксированное в поэтическом произведении (Ф. Искандер) - результативная семантика актуализирована употреблением эмотивного субстантива как закрытой структуры, не нуждающейся в дополнении (ср. с первым употреблением - проклятие (чего?) стихотворения), а также распространителем «зафиксированное».
2. Результативный смысл регулярно совмещается со значением проявления эмоций. Например: Через несколько времени возбуждение взяло верх, он (больной) вскочил с постели и по-прежнему забегал по больнице (Вс. Гаршин) - результативность семантики субстантива усилена элементами «через несколько времени» (течение действия) - «взяло верх» (результат). Использование же именной формы как средства предварительного обобщённого введения ситуации, раскрываемой в последующем фрагменте текста рядом глагольных форм «вскочил», «забегал», эксплицирует значение «проявление эмоционального состояния»; Толик задохнулся от возмущения, пытался что-то сказать, но вместо слов из гортани его вырвалось какое-то бульканье (Л. Филатов); Начальник королевской охраны и свита замерли от негодования (Ф. Искандер) - имена «возмущение» и «негодование» обозначают концентрацию чувства, достигшую критического уровня, а основные предикаты «задохнулся», «замерли» - его крайнее проявление.
Положение о неразрывной связи внутренних переживаний и внешних физиологических реакций, составляющих в совокупности целостный психический процесс эмоции и чувства, общеизвестно [12]. В этой связи А. Вежбицкая предлагает дополнить толкование эмоциональных глаголов ещё одним компонентом: «(X чувствовал что-то) поэтому X делал что-то)» [4, с. 40]. Так, семантика глагола уже задаёт данный признак, поскольку «выражение» эмоции представляет одну из необходимых характеристик исследуемого денотата. Ряду дериватов свойственны исходные значения с ядерными компонентами 'выражение эмоционального состояния или отношения' . В словаре конкретная семантика может манифестироваться формами множественного числа, что свидетельствует об изменении грамматической характеристики данных имён. Ср.: почитать «уважать
206
кого-л., что-л., относиться с почтением к кому-, чему-л.» ^ почести мн. «внешнее выражение уважения, почтения к кому-, чему-л., публичное признание чьих-л. заслуг» (принять кого-л. с почестями) [5].
Закономерно, что значение выражения эмоции проявляется особенно чётко в глаголах, содержащих семы 'речь' и 'звучание'. Как отмечалось, они предполагают компонент целенаправленности, намеренности. Способом же достижения цели является словесный акт. Ср. усиление предметности в семантике следующего ряда лексем: глумление «действие по значению глагола глумиться; издевательство, злая насмешка» (синкретичное значение действия и его выражения); укор «упрёк, порицание», упрёк «укоризна, обвинение, высказанное кому-л. или по отношению к
кому-л.» (преобладание предметного значения); ругань 1 «оскорбительные, грубые
слова, которыми ругают» (предметное значение).
3. Значительной степенью конкретизации отличаются дериваты, имеющие
значение причины действия или состояния, названного мотивирующим глаголом. Ср.: уморить 3 «насмешить до изнеможения» ^ умора «о ком-, чём-л. крайне смешном» (начать говорить всякую умору). Чаще значение «предмет как источник действия» исследуемые субстантивы приобретают в определённых синтаксических условиях: чтение стихов -упоение; погода здесь - одно расстройство (огорчение,
наслаждение); сегодня море просто восхищение (восторг) и пр. Значение причины может быть актуализировано в форме множественного числа: пережить много огорчений (страданий, опасений), т. е. событий или происшествий, вызвавших эти огорчения, страдания или опасения. Н. Д. Арутюнова замечает, что по отношению к
глаголам психического состояния и эмоционального воздействия причина не
может рассматриваться как нечто внешнее. Она составляет одновременно содержание и наполнение эмоций [1, с. 177-178].
Значение причины чувства и его проявления находит самостоятельное выражение в словообразовательных параллелях на уровне однокоренных адъективов, например, возмутительный «вызывающий недовольство, негодование, гнев» (возмутительный поступок, поведение), удивительный «выражающий удивление (удивительный взгляд) и т. д. «...Влияние глагола на формирование производных существительных и прилагательных довольно однотипно, связано с объективацией реальных отношений между действием и предметом. Эти отношения формируют и смысловую структуру отглагольных прилагательных, отражающих признаки этих предметов» [10, с. 67]. Так, логически обязательные значения результата как определённой степени концентрации чувства, причины и внешнего его проявления составляют содержание и наполнение эмоции. Это определяет специфику семантики исследуемых глаголов, проявлением которой является совмещение в смысловой структуре деривата разных по типу сем. Определенные синтаксические условия, отражающие закономерности сочетательных возможностей существительных, обусловливают реализацию указанных скрытых значений девербатива. Следовательно, в процессе словообразования эмотивного имени
207
возникает не просто новое слово для выполнения новых синтаксических функций старыми значениями, но и новое слово с новой смысловой структурой, передающей новое содержание [7, с. 74].
Противопоставление «чистой» и «осложнённой» транспозиции в ряде случаев усиливается невыраженными компонентами словообразовательного значения, которые характеризуют действие с качественной и количественной стороны. Так, в процессе наименования эмотивных действий-состояний может актуализироваться их количественная характеристика, интенсивность, продолжительность. Ср.: раздражить «привести в состояние недовольства, досады, злости» ^ раздражение «чувство острого недовольства, досады, злости»; пристраститься «приобрести постоянный интерес к занятию чем-л.; приохотиться к чему-л.» ^ пристрастие «сильная склонность, влечение к чему-л.» и др. Компонент, указывающий на силу проявления эмоции, способен формировать самостоятельный ЛСВ со значением степени интенсивности как «конечный» этап семантического развития деривата. Ср.:
Таблица 1
Ожесточить
Сделать жестоким, безжалостным, озлобить // Вызвать внутреннее сопротивление, привести в раздражение.
Ожесточение
1. Действие к ожесточить - ожесточать и ожесточиться - ожесточаться.
2. Чувство ненависти, злобы, жестокости; ожесточённость.
3. Большая сила проявления чего-л., крайнее напряжение, упорство.
Данное значение потенциально свойственно и существительным пристрастие, отчаяние, раздражение, надрыв. Ср.: Он работал с таким рвением, что ...; он говорил с таким отчаянием (раздражением, надрывом), что.., где эмотивы состояния актуализируют признак интенсивности эмоции.
Так, обогащая семантические возможности отглагольных эмотивных существительных, транспозиция делает допустимым восприятие эмотивного действия, процесса или состояния как отдельного субъекта или объекта. Ср.: И никогда на шёпот искушенья Не преклонился я, хоть я не трус (Пушкин) -
субстанциональное начало актуализировано персонификацией чувства (искушение шепчет); И ведаю: мне будут наслажденья... порой опять гармонией упьюсь, над вымыслом слезами обольюсь (Пушкин) - бытийный тип высказывания, при котором субъект
«низведён» (обозначен зависимой позицией «мне») и отсутствует объектная определённость, актуализирует предметные смыслы и способствует восприятию «наслаждений» как отдельного объекта; - О если бы! - воскликнул я мысленно, пытаясь совладать с разочарованием (И. Бродский) - эмотив воспринимается как самостоятельный объект, вступающий в определённые отношения с «я» рассказчика, что актуализировано основным предикатом «совладать».
208
В последующих выражениях названия эмоций выполняют функцию надтекстового обобщения, переводя ситуацию в общечеловеческий план. Это способствует «экстеоризации» (термин Н. Д. Арутюновой) названных состояний и представлению их как отдельных, самостоятельных объектов, своеобразных аналогов предметов в невидимом мире [8, с. 176]. Ср.: Странное это ощущение -наблюдать деятельность, не имеющую денежного выражения: никак не оцениваемую. Похоже на некий тот свет, пре-мир, и, вероятно, именно эта потусторонность и составляет знаменитое «очарование» Востока для северного скряги (И. Бродский). Так проявляется значение транспозиции эмотивных глаголов в функционировании языка, отмеченное у Ш. Балли: «...благодаря межкатегорийным заменам мысль освобождается, а выражение обогащается и получает различные оттенки» [2, с. 143]. Возникая первоначально как синтаксический дериват, производный эмотив способен обрастать собственными коннотациями, вследствие чего сочетается с другими определителями, нежели соотносительный с ним глагол, например, очарование может оказаться «знаменитым», «монотонным», «дополнительным»; разочарование - «странным», «угрюмым»; отчаяние «историческим», «особым»; наслаждение - «таинственным»; увеселения «греховными»; волнение «трагикомическим»; упоение «безоглядным»; вдохновение «странным», угрызения «лингвистическими» и т. д. [примеры из произведений И. Бродского, Ф. Искандера, Л. Филатова]. Так, вступая в новые словосочетания, эмотивный дериват приобретает новые смысловые оттенки, отрывается от своего источника и начинает нуждаться в самостоятельной фиксации в словаре.
ВЫВОДЫ
Таким образом, синкретизм семантики мотивирующего глагола, диффузность его категориальных лексических сем (состояние, действие, воздействие, причина, проявление и т. д.) определяет диффузность семантической структуры имени существительного, в котором одновременно представлено процессуальное значение и само содержание эмоции. Оно неразрывно с «аспектом временного ограничения предельности» в семантике глагола, а также с такими характеристиками исследуемого понятия, как причина эмоции и её внешнее проявление. Наличие указанных дополнительных сем в производных эмотивах свидетельствует о том, что понятие эмотивного действия и состояния в языке не представлено автономно. Транспонируясь в имя, оно осложняется разного рода дополнительными семами. Эмоциональное действие и состояние, выраженное в языке как субстанция, более денотативно, более конкретно, чем выраженное глаголом.
209
Список литературы
1. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл / Н. Д. Арутюнова. - М. : Наука, 1976. - 283 с.
2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. - М. : Изд-во иностранной литературы, 1955. - 416 с.
3. Большой толковый словарь русского языка / [под ред. С. А. Кузнецова]. - СПб. : Изд-во «Норинт», 2006.
4. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. - М. : Русские словари, 1996. - 416 с.
5. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т. Ф. Ефремова. -М., 2000.
6. Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов. - М. : Наука, 1976. - 355 с.
7. Кубрякова Е. С. Части речи в ономасиологическом освещении / Е. С. Кубрякова. - М. : Наука, 1978. - 115 с.
8. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М. : Наука, 1988.
9. Словарь русского языка : в 4-х тт. - М. : Рус. яз., 1981-1984.
10. Хамидуллина А. М. Характер глагольного действия и тип производной номинации / А. М. Хамидуллина // Исследования по семантике. - Уфа, 1990. - С. 61-69.
11. Шапошникова Л. В. Взаимодействие словообразовательной и лексической семантики в смысловой структуре отглагольных имён существительных на -ние / Л. В. Шапошникова // Семантические и словообразовательные отношения в лексике русского языка. - Куйбышев, 1981. - С. 88-94.
12. Шингаров Г. Х. Эмоции и чувства как форма отражения действительности / Г. Х. Шингаров. - М. : Наука, 1971. - 223 с.
13. Янценецкая М. Н. Семантические вопросы словообразования / М. Н. Янценецкая . - Томск : Изд-во Томск.ун-та, 1979. - 242 с.
THE SEMANTIC STRUCTURE OF THE DERIVATION EMOTIVE SUBSTANTIVE
Chepurina I. V.
The article examines the transposition into a noun and presentation in the language of the concept of emotive-action status. A complication of the producing semantics in the derivative of different kind with additional semes was revealed, as a result of which the emotive effect as a substance is more specific, denotative. It was founded that the verbal emotive is able to form more complex structures of knowledge than his motivator.
Key words: emotive derivative, syntactic and lexical derivation, transposition, meaning structure, syncretism of values.
210
