CC BY
70
ББК Ш 141.6 УДК 811.163.2
Г. М. Петрова
г. Бургас, Болгария
Семантическая и функциональная специфика местоимённых клитик в болгарском языке
В статье исследуется семантическая и функциональная специфика местоимённых клитик в болгарском языке. Предметом исследования является прежде всего их приглагольное употребление из-за большого количества случаев омонимии, как и из-за отсутствия единства в понимании языковедов-болгаристов по отношению к их морфологической характеристике в качестве части речи. Наша цель - разграничить их морфологический и функциональный статус при различных их употреблениях. В работе прилагается единый семантико-синтактический подход ко всем приглагольным употреблениям клитик - возвратных и невозвратных. На основании их семантической специализации, или из-за потери таких, дифференцируются следующие разновидности - местоимения и частицы с формообразующей, словообразующей, модальной и прагматической функцией.
Ключевые слова: местоимённые клитики, семантическая специфика, морфологический статус, функции клитик.
G. M. Petrova
Burgas, Bulgaria
Semantic and Functional Specificity of the Bulgarian Pronominal Clitics
The aim of this paper is to present the semantic and functional specificity of the Bulgarian pronominal clitics. An object of research is mainly their use with verbs because of the cases of homonymy and the lack of unanimity in linguistic literature about their morphological and functional status, too. Our goal is to distinguish their morphological and functional status in different uses. The semantic-syntactical approach towards all uses of reflexive and non-reflexive clitics is applied. On the basis of their semantic specialization or because of loss of such specialization the following differentiation is made: pronouns, on the one hand, and particles with word-forming, word-building, modal and pragmatic function, on the other hand.
Keywords: pronominal clitics, semantic specificity of clitics, morphological status, functions of clitics.
Одна из отличительных особенностей современного болгарского языка - наличие длинных (ударных) форм личных винительных и дательных местоимений, как это есть, например, в русском языке, но также и кратких (неударных) форм, т. е. клитик. Это касается как обыкновенных (невозвратных) местоимений, так и возвратных. Система болгарских личных местоимений выглядит следующим образом: винительные местоимения - мене - ме (‘меня’), тебе - те (‘тебя’), него
- го (‘его’), нея - я (‘её’), нас - ни (‘нас’), вас - ви (‘вас’), тях - ги (‘их’), себе си - се (‘себя’); дательные местоимения - на мене - ми (‘мне’), на тебе - ти (‘тебе’), на него - му (‘ему’), на нея - й (‘ей’), на нас - ни (‘нам’), на вас - ви (‘вам’), на тях - им (‘им’), на себе си - си (‘себе’).
Краткие формы употребляются тогда, когда логическое ударение не падает на дополнение, напр.:
Тя те чака. Тя чака тебе, а не мене.
(‘Она тебя ждёт. Она ждёт тебя, а не меня’).
Для того, чтобы выяснить специфику болгарской местоимённой системы, необходимо от-
метить, что современный болгарский язык, в отличие от других славянских языков, потерял свою падежную систему при именах, и включительно при местоимениях. В результате, личные местоимения воспринимаются не как формы одного и того же слова, а как отдельные слова. В этом смысле определение личных местоимений как именительные, винительные и дательные делается лишь по традиции, унаследованной от синтетического древнеболгарского языка. В болгарской языковедческой литературе принимается как бесспорный факт то, что выбор личных местоимений зависит от синтаксической позиции, которую они занимают в предложении, - подлежащее, прямое или косвенное дополнение [7, с. 385-400].
Длинные и краткие формы личных местоимений существовали ещё в древнеболгарском языке у двух видов местоимений - возвратных и невозвратных. В отличие от остальных славянских языков, однако, краткие формы (ми, ти, му, й, ни, ви, им, си) начинают употреблятся и в качестве притяжательной функции в приимённом употреблении, напр. моята майка - майка ми (‘моямать’). В обоих случаях дательные клитики
120
© Г. М. Петрова, 2011
сохраняют свой морфологический статус местоимений, т. е. полнозначных слов, но в сочетании с глаголом они являются личными местоимениями и функционируют как косвенные дополнения, а в приимённом употреблении являются притяжательными местоимениями и функционируют как несогласованные определения. Общее для их функциональной специфики то, что они являются частью предложения.
Налицо, однако, ещё одно изменение у местоимений - часть из них теряют свои исконные местоимённые характеристики и приобретают новые свойства и функции, неприсущие местоимениям. Этот процесс изменений в их семантической специализации ведёт к их морфологической и функциональной трансформации. Прежде всего это касается рефлексивных клитик се и си и в более слабой степени дательных клитик ми и му. В результате делексикализации эти клитики начинают функционировать как служебные слова, при этом с различной функцией. С их помощью образуется один из вариантов страдательного залога (строя - строя се - ‘строить - строиться’), как и новые глагольные лексемы (радвам - радвам се
- ‘радовать - радоваться’, представям - пред-ставям си - ‘представлять - представлять себе’). В других случаях, клитика является обязательной частью глагольной лексемы (усмихвам се - ‘улыбаюсь’, въобразявам си - ‘воображаю себе’). Другой специфической особенностью является возможность их свободного добавления к различным предикатам, в результате чего данное действие или состояние приобретает различные оттенки в значении, напр. Тя си живее тук (‘Она живёт здесь’, при этом си придаёт смысловой оттенок, что она как жила, так и продолжает жить в том же самом месте).
Существует немало случаев неоднозначности, когда одно и то же предложение вне контекста может иметь несколько пониманий, напр.: Болният се лекува (от някого)
(‘Больного лечит кто-то’)
Болният се лекува (себе си)
(‘Больной лечится сам’)
Болният се лекува (напр. при добър специалист).
(‘Больной лечится’ напр., у хорошего специалиста)
Омонимия как среди клитик, так и среди самих возвратных образований делает из них трудный объекта для исследования. В этом и есть причина отсутствия единного понимания среди языковедов - болгаристов по отношению к морфологическому и функциональному статусу при их различных употреблениях. Трудности связаны прежде всего с определением характера сочетаний из глагола и рефлексивной клитики - являют-
ся ли они формами глагола (и если да, то когда), глагольными лексемами или синтаксическими сочетаниями. Это важный теоретический вопрос, потому что его решением будет выяснен также статус клитик. Решение этого вопроса важно не только для болгарского языка, но и в контексте изучения природы славянских возвратных образований. Кроме того, это преодолело бы и терминологическое разнообразие как при обозначении клитик, так и самих сочетаний.
Бесспорным фактом в языковедческой литературе является синтаксическая полноценность полных местоимёных форм. Единодушие наблюдается и по отношению к невозвратным кратким формам. Винительные и дательные клитики в приглагольном употреблении являются, соответственно, прямыми и косвенными дополнениями, напр.:
Тя го мие (го = на него).
(‘Она его моет’).
Тя му помага (му = на него).
(‘Она ему помогает’).
Краткие формы в приименном употреблении являются несогласованными определениями, напр. баща ми, сестра ми (‘мой отец, моя сестра’). Бесспорным является и статус возвратного притяжательного местоимения си в качестве несогласованного определения. Однако, мнения различаются по отношению к статусу винительных и дательных рефлексивов се и си в приглагольном употреблении.
В первую очередь, отсутствие единного понимания наблюдается в использовании различных терминов. Клитики обозначаются то как «возвратные местоимения», то как «возвратные частицы», без дифференциации их употребления. Это очевидно проистекает из факта, что в болгарской языковедческой литературе соблюдается традиция, в которой глаголы подразделяются на обыкновенные и возвратные лишь по причине формального наличия элемента се или си, без оглядки на различные значения и отношения, которые ими выражаются.
Научная корректность, однако, требует ответа на вопросы: являются ли рефлексивные клитики местоимениями или частицами, или же мы имеем два омонимических форманта, и как найти этому обоснование. Ответ на эти вопросы кроется в выяснении семантической специализация местоимения как часть речи, потому что только таким образом будет выявлена разница между местоимённом и неместоимённом употреблением клитик.
Так как спорным является приглагольное употребление клитик, мы считаем необходимым приложить такой подход, который был бы единным для всех видов приглагольных употреблений и, одновременно с этим, был бы надёж-
ным критерием для их разграничения. Для этой цели нам кажется целесообразным семантикосинтаксический подход, имеющий за основу лек-сикальные требования предиката к поясняющим его элементам. Этот подход основывается на теоретическую модель генеративного синтаксиса. В генеративной грамматике глагол воспринимается как лексикальная вершина (head) в глагольном словосочетании, которая на основание своих семантических свойств открывает позиции (свободные места) в своей смысловой структуре для своих обязательных пояснений. Они определяются как обязательные, потому что их наличие придаёт смисловую законченность предложения, органи-зирующим центром которого является предикат. Эти обязательные пояснения принято называть аргументами предиката.
Аргументы относятся (реферируются) к сущностям из внеязыковой действительности, соответствующим обязательным участникам в ситуации, обозначенной глаголом. Они выражаются существительными именами, и то такими, которые имеют в качестве референта лицо или предмет. Отличительным для них является семантический признак [+ вещность]. Вот почему существительные в аргументной позиции, как указал на это
Н. Чомски, отличаются референциальной функцией [14, с.35].
Личные местоимения в семантическом плане также относятся к лицам или предметам из внеязыковой действительности. Следовательно, они также являются носителями семантического признака [+ вещности] и отличаются референциальной функцией. Особенным в них, однако, является то, что сущности, к которым они относятся, уже упомянуты или известны, т. е. местоимения осуществляют кореферентность. В отличие от существительных, у них нет назывной функции, они являются носителями понятия о сущности вообще (этот вопрос подробно рассмотрен в [10, с. 19-22]). Это делает их универсально приложимыми по отношению к различным референтам. На основании этой особенности местоимения определены О. Йесперсеном как слова с меняющимся референтом (Wechselworter) [15] или как подвижные определители (shifters) Р. Якобсоном [13]. Их семантическая специализация относить к сущности делает личные местоимения совместимыми с референтными существительными и находится в основе возможности также как они занимать аргументные позиции в смысловой структуре предиката, и, соответственно, функционировать как подлежащее (именительные), прямое дополнение (винительные) и косвенное дополнение (дательные). В поддержку этого понимания мы указали бы точку зрения Б. В. Богданова об их семиотической специализации. Он определя-
ет существительные и личные местоимения как непредикатные знаки в семантической структуре предложения, которые удовлетворяют лексикаль-ные требования предикатных знаков [2, с. 26-38]. Традиционно личные местоимения определяются как слова-заместители (субституты). Это так и есть, но при их употреблении в третьем лице. В первом и втором лицах они обозначают говорящего и собеседника, т. е. непосредствено общающихся между собой, и в этом смысле нет существительного, которого они могут замещать. То, что является общим для семантической характеристики личных местоимений во всех лицах и числах, есть обозначение понятия о сущности вообще (которое включает как возможность также и субституцию).
Эта семантическая характеристика, однако, присуща и притяжательным местоимениям. Они тоже являются носителями понятия о сущности вообще и референциально зависимыми элементами. Эта общая семантическая специфика мотивирует и в обоих случаях морфологический статус клитик как местоимения, т. е. как автосемантич-ные единицы, как и возможность появляться в тех же аргументных и синтаксических позициях, занятых существительными, т. е. являться частями предложения. Когда дательные клитики являются составной частью глагольного словосочетания, в аргументной позиции они являются личными местоимениями и функционируют как косвенные дополнения. Когда та же клитика является составной частью именного словосочетания, - она -притяжательное местоимение, функционирует как несогласованное определение и выражает отношение принадлежности между сущностями. В остальных употреблениях клитика не является ни местоимением, ни частью предложения, а частицей, т. е. служебным словом, с различными функциями.
Поскольку спорным является приглагольное употребление рефлексивных клитик, критерием для их разграничения является их аргументное или неаргументное употребление. Когда рефлексивная клитика является в позиции, предъявленной лексикальными требованиями предиката поясняющих его элементов, она функционирует как личное местоимение дополнение. В приглагольном употреблении, но в неаргументной позиции, клитика является частицей. Здесь, однако, требуется сделать ещё одно уточнение. Встречаются мнения, согласно которым рефлексивы се и си в приглагольном употреблении являются морфемами. Эту точку зрения поддерживает немецкий болгарист Х. Валтер [3, с. 11-32], как и русский языковед Б. Ю. Норман, в связи с глагольными формами страдательного залога [6, с. 39]. Однако, это утверждение является неприемлемым для бол-
гарского языка, потому что, как отмечает Кр. Чо-лакова, клитики се и си связываются с оформленными в грамматическом отношении единицами [4, с. 498-500]. Не таково, например, положение в русском языке, в котором, в отличие от болгарского, возвратность (Он одевается), залоговость (Дом строится рабочими), как и случаи словообразования (радовать - радоваться) выражаются добавлением морфемы -ся.
Чтобы уточнить, с одной стороны, характер возвратных образований и, с другой, статус реф-лексива - местоимение это или частица, приложим представленный семантико-синтаксический подход к конкретным случаям с приглагольным употреблением клитик:
Детето се къпе (само), где се = себе си ('себя').
('Ребёнок купается').
Детето се къпе (от баба му), где се Ф себе
си.
('Ребёнка купает бабушка’).
Купание требует двух участников - тот, кто совершает действие (вершитель) и объекта самого действия. Следовательно, глагол купать является двухместным переходным и открывает две аргументные позиции, т. е. купать (кто-то, кого-то). В синтаксисе они корреспондируют, соответственно, с позицией подлежащего и прямого объекта. Когда субъект различается от объекта, в объектной позиции обычно появляется личное местоимение, напр. Бабата го къпе (Бабушка купает его’). Когда субъект направляет действие к самому себе, т. е. при идентичности референтов, в аргументной позиции появляется клитика се, как это есть в (7). Это означает, что клитика се не является частицей, какие мнения существуют, а возвратно-личным местоимением, которое функционирует как дополнение. Само возвратное образование является синтаксическим сочетанием (се-конструкция). Налицо возвратность, но выраженная синтаксическим способом. Однако, возвратность наблюдается и в следующем предложении:
Той се самоуби.
('Он покончил с собой’).
В болгарском языке глагол самоубивам се требует одного поясняющего его элемента - вершителя действия. Следовательно, этот глагол одноместный непереходный, т. е. самоубивам се (кто-то). Это означает, что се не находится в аргументной позиции, а является частицей, где се Ф себе си (‘себя’). В отличие от (7) возвратность здесь имплицирована в значении глагольной лексемы, т. е. налицо лексикальная возвратность.
Что касается примера (8), то там предложение в страдательном залоге. В этом случае не имеет значения, кто совершает действие и субъект может остаться невыраженным, или если найдет
выражение, то будет стоять в позиции непрямого дополнения. Болгарский языковед Й. Пенчев указывает, что в подобных случаях наблюдается «понижение» деятеля [8, с. 410]. Роль клитики се -служить сигналом для этой перемены в синтаксической позиции вершителя. Лексикальное значение глагола то же самое, другим является только грамматическое значение, которое выражается изменением глагольной формы в страдательную. Вот почему при этом употреблении се является частицей с формообразующей функцией. Налицо се-форма глагола. Это доказывает, что нельзя соглашаться с мнением, поддерживаемом Л. Ан-дрейчиным [1, с.115] и Ив. Куцаровым [5, с. 144 -145], согласно которому залоговые значения выражаются лексикальным способом.
Омонимия наблюдается и в следующих случаях:
Болният не трябва да се безпокои (от никого).
('Больного никто не должен беспокоить’).
Болният не трябва да се безпокои (не трябва да изпитва безпокойство).
('Больной не должен беспокоится’).
Предложение (10) находится в страдательном залоге. Налицо глагол беспокоить с значением 'причинять беспокойство кому-либо, вызывать беспокойство у кого-либо'. Глагол двухместный переходный, т. е. беспокоить (кто-то, кого-то). Здесь клитика се является частицей с формообразующей функцией. В примере (11) налицо глагол беспокоиться со значением 'испытывать беспокойство'. Глагол открывает только одну позицию для поясняющего его элемента - субъекта соответствующего чувства, т. е. беспокоиться (кто-то). Он одноместный непереходный. Клитика се не находится в аргументной позиции. Её добавлением образуется новая глагольная лексема. Следовательно, здесь се также является частицей, но со словообразующей функцией. Если в (7) налицо се-конструкция, а в (8) и (10) - се-формы, то в (9) и (11) - се-глаголы. В отличие от (9), где налицо лексикальная возвратность, в (11) глагол является непереходным, и о возвратности в настоящем смысле слова вообще не может идти речь. Вот почему мы считаем некорректным обозначение такого типа глаголов в словаре „возвратными”, напр. радвам се (радоваться’), усмихвам се ('улыбаться1), ядосвам се (‘гневаться ‘) и т. н. (по этому вопросу см. [9, с. 112-118].
Для разграничения приглагольного употребления клитики си будем использовать следующие примеры:
Тя си купи костюм, где си = на/за себе си (’себе/для себя’).
(Она купила себе костюм').
Тя си отиде.
('Она ушла').
Те си живеят в София. (здесь си выражает оттенок в значении, а именно, что они не поменяли своё местожительство).
('Они живут в Софии').
В предложении (12) глагол купувам ('покупать') требует трёх поясняющих его элементов -вершителя действия, объекта действия и того, для кого предназначен объект действия. Следовательно, этот глагол открывает три аргументные позиции и его можно представить следующим образом: купувам (кто-то, что-то, кому-то). Когда кто-то покупает что-то себе, т. е. при идентичности с референтом подлежащего, третью аргументную позицию занимает клитика си, где си = на себе си ('себе'). Это означает, что она является возвратным личным местоимением и функционирует как косвенное дополнение. Налицо си-конструкция, в которой также, как и в (7), имеется синтаксически выраженная возвратность.
В примере (13) налицо глагол отивам си ('уходить') со значением 'отправляюсь туда, где живу'. Глагол одноместный непереходной, потому что требует только вершителя действия - отивам си (кто-то). Клитика си не находится в аргументной позиции, а является частицей. В отличие от отивам си глагол отивам (идти') означает 'иду, передвигаюсь к некоторой цели, к определённому месту'. Он открывает позиции для вершителя действия и для места, к которому субъект направляется, т. е. отивам (кто-то, куда-то). После этого сопоставления становится ясно, что отивам и отивам си различаются по лексикальному значению. Из этого следует, что налицо си-глагол, где клитика си является частицей со словообразующей функцией, как это было указано в примерах (9) и (11). Здесь также действует вывод, что глаголы этого типа не должны обозначаться в словаре как „возвратные”. Это относится ко всем лексемам со словообразовательной частицей си, напр. тръгвам си ('уходить'), спомням си ('вспоминать'), въобразявам си ('воображать себе') и т. д.
Роль клитики си в примере (14) выясняется при сопоставлении с предложением без си - Те живеят в София ('Они живут в Софии'). Здесь запросто сообщается факт, что кто-то живёт в Софии. В (14), однако, к этой информации вносится уточнение, что нет перемены в местожительстве кого-то (если кто-то случайно ожидал что-то другое). Добавлением си, следовательно, привносится аспект того, что действие не изменилось. То же самое наблюдается и при таких употреблениях, как Тя си е добре, означающее, что и раньше, и сейчас ей хорошо, что нет или не было перемен в её состоянии. Предложение без си - Тя е добре ('Ей хорошо') - неоднозначно: она может чувствовать себя хорошо сейчас в отличие от более раннего периода, а может быть ей хорошо вообще. Важно то, что добавлением си не меняется лекси-
кальное значение глагола, а только появляется оттенок в некотором аспекте его значения. Для этого употребления характерно свободное добавление частицы си к большому числу предикатов. Вот почему эта функция определяется как модальная, как это отметил К. Попов [11, с. 172].
Кроме неизменённости действия, можно выделить ещё три функциональные разновидности си в качестве частицы с модальной функцией. Так как мы рассматривали их подробно [9, с. 118130], здесь только перечислим оставшиеся три: обычайность, присущность (напр. Тя си е мълча-лива - 'Она молчаливая', т. е. она такова по своему характеру, это есть её обичайное поведение); продолжительность во времени, о чём упомянает и Г. Тагамлицкая [12, с. 186] (напр. Стои си там и чака да го извикат - ‘Он стоит себе там и ждёт пока его вызовут‘, т. е. он стоит там уже долго); данное действие совершается для удовольствия соответствующего субъекта (напр. Слушам си музика - 'Я слушаю музыку').
Свободное добавление к предикатам встречается и при клитике ми. Различное в этом употреблении то, что её добавлением изменяется иллокутивный тип фразы, и это является выражением отрицательного отношения к действиям другого -неодобрение, пренебрежение, ирония, напр.:
Цял ден по магазини ще ми ходи (и это меня раздражает, разгневает).
('Целый день по магазинам будет бегать').
Эта функция клитики определяется как праг-магическая. Для неё используется и традиционный термин «этический дательный» ^а^т еМсш).
Другая разновидность прагматического употребления связана с добавлением клитики му. Здесь клитика му является индикатором пресуппозиции «несмотря на что-то», «назло чему-то», напр.:
Да му пийнем по едно, ще ни олекне.
(‘Выпьем по одной, легче станет’).
Общее при употреблении клитик с модальной и прагматической функцией есть то, что их употребление является синтаксически необязательным.
В заключение отметим, что местоимённые клитики в болгарском языке претерпели интересное многоплановое развитие. С одной стороны, они сохраняют свою исконную семантическую специализацию относить к понятию о сущности вообще и функционировать как местоимения -личные и притяжательные. С другой стороны, в процессе исторического развития болгарского языка они потеряли свой статус автосемантичных единиц и стали употребляться как частицы с различной функцией - формообразующей, словообразующей, модальной и прагматической.
Список литературы
1. Андрейчин Л. Залогът в българската глаголна система // Български език. София, 1956. № 2. С. 106-106.
2. Богданов В. В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л.: Изд-ва Ленинградского ун-та, 1977. 204 с.
3. Валтер Х. Към проблема за възвратните глаголи в съвременния български литерату-рен език // Езиковедската българистика в ГДР/ София: Наука и изкуство, 1982. С. 11-32.
4. Граматика на съвременния български книжовен език. Т. 2: Морфология. София: БАН, 1983. 511 с.
5. Куцаров И. Лекции по българска морфология. Пловдив, 1997. 215 с.
6. Норман Б. Ю. Теоретически основи на категорията залог в съвременния български и други славянски езици // Български език. № 1. София, 1968. С. 33-46.
7. Пашов П. За „падежите” на местоименията в съвременния български книжовен език // ИИБЕ. VIII. София, 1962. С. 385-400.
S. Пенчев Й. Функции на форманта се/си в съвременния български език // Български език, № 5-6, София, 1995. С. 404-418.
9. Петрова Г. Семантични роли на кратките дателни местоимения. Бургас: Димант, 2006. 168 с.
10. Петрова Г. Функции на клитиките се и си в съвременния български език. Бургас: Димант, 2008. 140 с.
11. Попов К. Съвременен български език. Синтаксис. София: Наука и изкуство, 1962. 385 с.
12. Тагамлицка Г. Частицата си в съвременния български език // ИИБЕ. ХІХ. София, 1971. С. 177-187.
13. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глаголь // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972. С. 95-113.
14. Chomsky N. Lectures on Government and Binding. The Pisa Lectures. Dordrecht: Foris Publications, 1981.
15. Jespersen O. Die Sprache, ihre Natur, Entwicklung und Entstehung. Heidelberg, 1925.
Рукопись поступила в редакцию 29. 07. 2011.
