CC BY
195
УДК 413.14
Таджибова P.P.
Семантическая деривация в русском и английском языках:
сопоставительный аспект
В статье рассматриваются различные аспекты семантической деривации, ведущие к наиболее полной форме анализа универсальных и отличительных характеристик указанного процесса в русском и английском языках на материале фитонимов. Материал исследования, взятый из национальных корпусов исследуемых языков, представляет ряд особенностей деривации при образовании фитонимов.
The агйс1е со^беге different аБрейБ of вешапйс бепуайоп in Russian апб English, which 1еаб to шахта1 апб сошр^е апа1уБеБ of this ргосеББ concerning genera1 апб specific features оп the basis of phytonyшs. We саше to Ле conc1usion that а пишЬег of derivationa1 шобеЕ in Russian апб Eng1ish don,t have шиЛ in сошшоп. Meanwhi1e in Eng1ish the picture is quite different: derivation is ЬаБеб оп ге1айопБ “раЦ to the who1e”.
Ключевые слова: семантическая деривация, фитонимы, когнитивный аспект, языковой аспект, культурологический аспект.
Кеу words: seшantic derivation, phytonyшs, cognitive aspect, 1ingua1 aspect, cu1turo1ogica1 aspect.
Явление семантической деривации (СД), как известно, может быть определено двояким образом: как отношение производности между единицами языка и как сам процесс образования производной единицы. Именно понимание семантического варьирования как процесса, а не как готового результата (полисемия), позволяет анализировать его как многоаспектное явление, определяющееся совокупностью трех параметров: когнитивного, собственно языкового и культурологического (см.: [20, с. 102]). При этом семантическая деривация, как и любой другой способ лексикализации, характеризуется как общими, универсальными чертами, так и специфичными, уникальными для каждого языка признаками. С одной стороны, универсальность когнитивных процессов, значительная общность объективной реальности и социального опыта обусловливают определенное сходство процессов СД в различных языках, что делает возможным исследование ее как межъязыкового явления. В то же время специфика каждого языка и опыта языкового коллектива приводит к существенным различиям в процессах СД. С учетом многоаспектности рассматриваемого явления его сопоставительный анализ в нескольких языках предполагает выявление универсального и специфичного, определяемого совокупностью сразу трех вышеназванных аспектов.
© Таджибова P.P., 2015
116
В настоящей статье предметом исследования являются когнитивные, языковые и культурологические закономерности и особенности процессов семантической деривации в сфере номинации фитонимов (достаточно ярко демонстрирующей все три аспекта) русского и английского языков.
Именно когнитивный аспект, по мнению представителей
когнитивного направления, является определяющим для процесса семантической деривации: «Языковое поведение является когнитивной деятельностью, и изменения приводятся в действие именно в мышлении отдельного говорящего. Кроме того, различные механизмы изменения (например, метафора, метонимия и т. д.) берут начало в процессах мышления. Таким образом, именно в когнитивных аспектах следует искать корни изменения значения» [20, с. 147] (перевод наш. - Р.Т.).
Функционирование когнитивных факторов в процессе образования нового значения происходит следующим образом: сначала осуществляется идентификация и категоризация референта, то есть определяется его место в когнитивной системе человека, далее происходит так называемая субкатегоризация, то есть выявление соотношения данного понятия и других членов той же категории, и, наконец, завершает создание ментальной макроструктуры слова процесс номинации, то есть поиск имени. Таким образом, СД — именно то явление, которое на языковом уровне позволяет проследить когнитивные процессы, происходящие в сфере концептуализации. Анализ феномена СД позволяет выявить категоризующие процессы, происходившие в момент номинации и обусловившие ее, в результате чего «лексикологическое исследование этой области приобретает статус когнитивного» [11, с. 17].
При анализе когнитивного аспекта отфитонимической семантической деривации мы выделяем ряд параметров.
Первый параметр — понятийная связь. Семантическая структура слова представляет собой ряд значений, связанных содержательными отношениями, являющимися, по сути, отражением связи понятий в сознании. За основу в данном исследовании нами взята классификация содержательных связей, разработанная М.В. Никитиным [14, с. 88], который выделяет два основных типа таких связей: импликационные и классификационные. Выявлено, что оба типа понятийной связи задействованы в сопоставляемых языках в равной степени активно. Импликационные связи лежат в основе таких общих когнитивных моделей, как объект^его часть (модели «растение ^ плод этого растения», «растение ^ цветок этого растения» и т.д., например: кокос, кипрей, лилия, cloudberry, geranium, lavender), объект^его состав («растение ^ древесина этого растения» и т. д.: сосна, клен, willow, chestnut), объект^его признак («растение ^ цвет этого растения», «растение ^ запах этого растения»: кaштaн, cherry, fuchsia, lilac), объект (выступaющий шк npи-чинa)^■егo следствие («растение ^ состояние, вызванное этим растением»: dypMaH, хмель), объект^действие с ним («растение ^
117
процесс использования этого растения», «растение ^ мероприятие, предусматривающее использование этого растения»: чай, кофе, елка, картошка, tea, coffee), объект^пространство («растение ^ заросли, посевы этого растения»: горох, овес, тростник, раййу, mesquite).
Классификационные связи обусловливают функционирование таких общих когнитивных моделей, как категория^ ее член (модель «растение ^ вид этого растения», «растение ^ другое растение того же семейства» и т. д.: фикус, спаржа, уатПа, spruce), объект^другой объект («растение ^ предмет, имеющий сходство», «растение ^ растение другого семейства» и т. д.: груша, маслина, stmwberry, та^оЩ, объект^признак другого объекта («растение ^ запах другого объекта», «растение ^ звук, производимый другим объектом»: горох, гкиЬагЬ), объект^состав другого объекта («растение ^ вещество из другого растения»: сандал, орех, mustard, pepper).
Второй параметр - признаки растения, обусловливающие
возможность концептуализации. В самом общем виде к факторам, объясняющим, почему концептуализация данного явления осуществляется именно в данном языке и именно через данное растение, мы относим степень номинационной потребности (потребность в языковом обозначении нового явления), силу импликации признака (яркость, силу, выраженность признака, лежащего в основе концептуализации именно через данное растение), а также потребность в экспрессивной коннотации
(обнаруживаемую в случае, когда между двумя явлениями лишь слабое сходство и обозначаемое явление уже имеет имя в языке).
Степень номинационной потребности является в обоих языках несколько более активным фактором (ею обусловлено варьирование по пятнадцати моделям, тогда как степень импликации признака является релевантной для двенадцати, а потребность в экспрессивной коннотации -для трех моделей). Различие между языками в функционировании того или иного фактора незначительно и носит единичный характер. Так, варьирование по модели «растение ^ его часть» в русском языке чаще, чем в английском, обусловлено силой импликации признака, то есть часть растения подвергается концептуализации по причине ее заметности, броскости, необычности и т.д., а не в силу значимости для практической деятельности человека, например: трилистник <...> 3. Разделенный натрое тройчатый лист этих или других растений [13, с. 967], лопух <...> // Широкий лист этого растения [13, с. 302], лиана <...> 2. Цепкая вьющаяся часть растения [13, с. 208]; в английском данный фактор задействован лишь минимально.
Тесно связаны с рассматриваемыми факторами признаки растений, обусловливающие необходимость и возможность переноса. Такие признаки, воспринимаемые перцептивно или дискурсивно, можно объединить в несколько групп [10, с. 6]: мотивационные, понятийные, коннотативно-оценочные и культурологические.
118
Наиболее часто в обоих языках концептуализация явлений через растения обусловлена признаками, основанными на прагматической оценке (употребление растения или его части в пищу, возможность извлечения из растения какого-либо вещества, использование растения для изготовления какого-либо изделия и т.д.); несколько менее задействованы признаки внешнего вида (цвет, форма, размер, степень привлекательности и т.п. растения), хотя содержание этого признака в ряде случаев различно в сопоставляемых языках. Например, в случае функционирования модели «растение ^ человек, похожий на это растение внешностью» при совпадении признаков общего типа, то есть признаков, связанных с внешним видом растения, в русском языке преобладают признаки формы и характера поверхности растения (гриб, сморчок, мухомор, кипарис, сосенка), тогда как в английском наиболее распространенным является цветовой признак (carrot, ginger, lily - перенос на цвет волос человека, olive, pink, lily - перенос на цвет кожи).
В меньшей степени в деривационных процессах задействованы коннотативно-оценочные и культурологические признаки растения, при этом их роль несколько выше в английском языке: например, только в английском отмечаются случаи употребления фитонимов в функции обращения (как правило, ласкового), то есть перенос мотивируется преимущественно коннотативно-оценочным признаком (cabbage, ро1а1о, tulip); при функционировании модели «растение ^ изображение этого растения» только в английском языке отмечается вариант «растение ^ эмблема с изображением этого растения», мотивированный культурологическим признаком (rase, trefoil, thistle, rosemary, рорру, lily, primrose, wormwood, fennel, palm).
Необходимо отметить, что в целом семантический параллелизм более характерен для моделей, функционирующих на основе импликационной понятийной связи, однако различие в степени номинационной потребности является регулярным фактором нарушения параллельности
семантического развития (так, национальное своеобразие применения растений обусловливает специфичное для каждого из данных языков развитие по моделям «растение ^ изделие из этого растения», «растение ^ съедобный продукт из этого растения», «растение ^ изображение этого растения»).
Другими причинами, препятствующими параллелизму, являются реализация разных способов номинации (в одном языке значение появляется как результат семантической деривации, а в другом эквивалентное значение — результат деривации, получающей морфемное выражение, например: английский фитоним almond обозначает растение, часть тела (almond <...> 6. The tonsils - OED) и форму глаз (almond <...> 5 d. Applied attrib. to eyes shaped like an almond, esp. of certain Asian peoples -OED), ср. в русском языке: MUHdaab, MUHdanuHa, MmdaneeudHuu), а также случаи лакунарности (в толковых словарях современного английского
119
языка фитонимов зафиксировано значительно больше, чем в толковых словарях современного русского языка, в том числе за счет названий экзотических растений, произрастающих в регионах Азии, Африки и Южной Америки).
Третий параметр — семантическая деривация. Как отмечает М.В. Никитин, реальные связи объектов в ряде случаев однонаправленны, тогда как концептуальные связи всегда взаимообратимы [14, с. 68]. Тем не менее, применительно к синхронному состоянию лексико-семантической структуры слова (как, впрочем, и в диахронии, хотя синхронные отношения не обязательно совпадают с диахроническими, т.е. с реальной историей возникновения новых значений (см.: [5; 8; 9]), можно говорить об отношениях производности, то есть отношениях, осознаваемых носителями языка таковыми в настоящее время, обусловленных релевантными на данном этапе системными связями и включенных в конкретную культурную парадигму.
При выявлении синхронного направления деривации мы опираемся на лексикографический критерий, то есть на порядок расположения значений в синхронных словарях. Признавая недостатки такого метода (слишком сильное влияние собственно лексикографических критериев и лексикографической традиции), тем не менее можем сделать вывод о том, что для ряда моделей синхронные отношения производности в русском и английском языках не совпадают. Рассмотрим отношения производности на примере модели «растение ^ плод этого растения».
В русском языке синхронная деривационная связь осознается как направленная от растения к плоду. Даже с учетом того, что изначально, скорее всего, растение и его плод воспринимались в сознании человека как нечто взаимосвязанное и не нуждающееся в отдельных наименованиях (что является логичным отражением диалектического единства анализа и синтеза при познании действительности), данные словарей показывают, что синхронные деривационные отношения в русском языке осознаются как направленные именно от растения к плоду. Например, такое известное декоративное растение как настурция описывается следующим образом: «Настурция - капуцин (Тгораео1иш), род одно или многолетних, иногда клубненосных, нередко лазающих травянистых растений семейства настурциевых. Стебли сочные, ветвистые. Листья очередные, чаще длин-ночерешчатые, щитовидные, лопастные или округлые» [16].
В английском языке ситуация несколько иная, что получает отражение в лексикографической практике: в синхронных словарях в отдельных случаях на первом месте располагается значение ‘растение’, но в большинстве - ‘плод растения’ (при этом в диахронии также возможны и то и
другое направления). Ср.: уаиШа grass (ботан.) - зубровка (Hierochloe odorata) [19, с. 76].
Способы номинации, являясь универсальными для всех языков мира [6, с. 13-15], обладают определенной степенью специфичности для того
120
или иного языка, что обусловлено тем, что в языках, как правило, не существует строгой закрепленности какого-то одного способа лексикализации за определенным смысловым заданием [11, с. 13]. Эта специфика касается как собственно выбора семантической деривации из имеющихся способов номинации, так и выбора того или иного механизма самой семантической деривации.
Наиболее активными механизмами отфитонимической семантической деривации в обоих языках являются метонимический перенос (при импликационной понятийной связи) и метафорический перенос (при классификационной связи); остальные механизмы задействованы заметно слабее. Тем не менее, в семантическом варьировании английских фитонимов отмечается несколько большая активность механизма расширения значения, функционирующего параллельно метонимическому переносу, например, в моделях «растение ^ заросли, посевы этого растения» (так, у английского фитонима niaouli метонимический перенос сопровождается расширением значения, в результате чего фитоним используется для обозначения не просто конкретного участка, а всего ареала данного растения - Новой Каледонии) или «растение ^ вещество из этого растения», например: barilla 1. A maritime р1аи1 (Salsola Soda) which grows extensively in Spain, Sicily, and the Canary Islands. 2. a. An impure alkali produced by burning the dried plants of the preceding and allied species; formerly imported in large quantities, and used in the manufacture of soda, soap, and glass [21, с. 56].
Для английского языка в большей степени, чем для русского, характерны случаи продления семантической цепочки за счет последующих производных значений именно в рамках одной модели, при концептуализации через растение действий, изделий, цвета, например: pink <...> 5. a. A light or pale red colour with a slight purple tinge; c. As a colour commonly used on maps to indicate a British colony or dominion [21, с. 96]. Только в английском встречается способность фитонима образовывать сразу несколько значений по одной модели, не связанных отношениями производности (так, фитоним nut участвует в концептуализации человека сразу по нескольким аспектам: с точки зрения особенностей характера — <...> 4 b. A person hard to deal with or conciliate, умственных способностей — <...> 8 с. A madman; a crank, национальной принадлежности — <...> 8 b. A certain type of Australian, особенностей поведения — <...> 9. A fashionable or showy young man of affected elegance; a ‘young blood’, fop, or masher [21, с. 76].
Что касается понятия культурологического аспекта семантической деривации, то мы относим сюда те ее особенности, которые обусловлены спецификой восприятия того или иного явления в контексте определенной культуры. Особенность культурологического фактора семантической деривации заключается в том, что он, в отличие от двух предыдущих, активен лишь в ряде моделей, причем, как правило, в тех, где перенос в
121
меньшей степени обусловлен реальными связями («растение ^ человек, похожий на это растение внутренними характеристиками», «растение ^ человек, похожий на это растение внешностью», «растение ^ предмет, имеющий сходство», «растение ^ изображение этого растения», «растение ^ абстрактное понятие»).
При сопоставлении культурологической составляющей в русском и английском языках выявляются две группы факторов: универсальные и национально специфичные.
Первый фактор - универсальная культурологическая составляющая -предполагает, что ассоциативный потенциал растения, обусловленный его ролью в фольклорных, религиозных, литературных и других традициях, совпадает в различных культурах. Об универсальных в полном смысле ассоциациях можно говорить лишь в случае их присутствия в неродственных культурах. Однако в рассматриваемой нами семантической группе фитонимов можно говорить в основном лишь о значениях, характерных для европейских культур, поскольку наиболее активными источниками таких универсальных ассоциаций является мифология и традиция античности, а также европейское Средневековье. Общим для двух культур является символическое значение таких растений, как laurel/лавр (символ славы), еургеББ/кипарис (символ печали), рорру/MaK (символ сна, забвения) и т. д.
Второй фактор - достаточно разнообразные национально специфичные культурологические компоненты. Одним из наиболее ярких примеров такого слияния уникального и специфичного является oak/дуб. Это дерево занимает особое место в мифологии сопоставляемых культур: в славянской мифологии преимущественно с ним связаны предания о мировом дереве, оно считалось священным и связанным с именем Перуна, который добывал из него огонь (само слово дуб первоначально заключало в себе общее понятие дерева) [1, с. 309], в кельтской мифологии дуб также считался мировым деревом и почитался даже в большей степени, чем в других европейских культурах (слово druid, вероятно, является гаэльским дериватом наименования дуба в этом языке: Duir - «men of the oaks») [19, с. 273]. Oднaкo сопоставление национально обусловленной символики дуба в современном сознании носителей двух культур (как на уровне закрепленности в языковых значениях, так и на уровне актуальности символического смысла самого растения) показывает, что она более ярко представлена в английском языке, что объясняется, по-видимому, частично большим влиянием античной традиции, а также особой ролью данного растения в английском фольклоре (для фольклорных сюжетов характерно упоминание конкретных деревьев: так, знаменитый Major Oak в Шервудском лесу, являющийся туристическим объектом, по преданию был местом встречи войска Робин Гуда; Parliament Oak в Ноттингемшире - это место, где был созван парламент, известны также два вековых дуба в Сомерсете -oaks of Gog and Magog, названные так по именам последних из бродивших
122
по древней Британии гигантов и т.д.). Отмеченные ниже символические значения связаны с семантическим варьированием языковой единицы:
1. Дуб как символ королевской власти: исторический факт получил продолжение в фольклоре и положил начало существующей и в современной Великобритании традиции отмечать так называемый Royal
Oak Day (29 мая), атрибутом которого является лист (ветвь) дуба.
2. Дуб как символ силы, стойкости, смелости: Mighty oaks from little acorns grow (Из ManenhKUX желудей выpaстaют великие дубы, пословица).
3. Дуб как символ победы, военной победы, триумфа: такая символика связана с физическими свойствами дуба (крепость, мощь) и обусловлена античной традицией надевать на головы полководцев-победителей венки из ветвей дуба: oak<...> 5. а. The 1еауеБ оГ the оак, esp. аБ in а chaplet ог gar1and [21, с. 66]. Не случайно название официального марша военноморских сил Великобритании - Heart Of Oak.
4. Дуб как символ Англии: мотивация - физические свойства растения + его особая роль для страны.
Физические свойства дуба, выделяющие его среди других деревьев, обусловливают его символическое значение и в русском языке, хотя здесь ассоциативный ряд беднее. В русском языке, как и в английском, дуб выступает символом силы, выносливости.
Таким образом, сопоставительный анализ процессов семантической деривации предполагает сравнение особенностей их протекания во всех трех аспектах. Именно такой многоаспектный подход позволяет анализировать семантическую деривацию не как статический набор лексикосемантических компонентов, а как динамическое явление, развивающееся во взаимодействии универсальных и национально специфичных факторов.
Список литературы
1. Афанасьев А.Н. Мифология древней Руси. - М., 2006. - 608 с.
2. Большой академический словарь русского языка / гл. ред. К.С. Горбачевич. -М.-СПб., 2007.
3. Большой толковый словарь русских существительных: идеографическое описание. Синонимы. Антонимы / под ред. Л. Г. Бабенко. - 2-е изд., стер. - М., 2008. -864 с.
4. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. - СПб., 2008. - 960 с.
5. Васильев Л.М. Имплицитная семантическая деривация // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. - Пермь, 1972. - С. 60-63.
6. Гафарова Г.В., Кильдебекова Т. А. Когнитивные аспекты лексической системы языка (на материале функционально-семантической сферы «жить»). - Уфа, 1998. -180 с.
7. Дамблтон К.У. Русско-английский биологический словарь. - М.: Технические словари, 2000. - 524 с.
8. Зализняк А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии // Вопросы языкознания. - 2001. - № 2. - С. 13-25.
123
9. Илюхина Н.А. O взаимодействии когнитивных механизмов метафоры и метонимии в процессах порождения и развития образности // Вестн. СамГУ. - 2005. -№ 1. - С. 138-153.
10. Комарова З.И., Плотникова Г.Н. O соотношении фитонимических концептов в языковой и научной картине мира // Проблемы языковой концептуализации и категоризации действительности. - Екатеринбург, 2006. - С. 70-86.
11. Лещева Л. М. Лексическая полисемия в когнитивном аспекте: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Минск, 1997. - 36 с.
12. Национальный корпус английского языка. - [Электронный ресурс]: кйр://’^^^па1:согр.ох.ас.ик.
13. Национальный корпус русского языка. - [Электронный ресурс]:
ИйрУ/гшсогрога.ги.
14. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. - М., 1988. - 168 с.
15. Резникова Т.И., Копотев М.В. Лингвистически аннотированные корпуса русского языка: обзор общедоступных ресурсов // Национальный корпус русского языка: 2003-2005. - М., 2005. - С. 31-32.
16. Русско-английский биологический словарь / под ред. В. И. Селедцова. - Новосибирск, 1999 (РАБС). - 524 с.
17. Садовская И. Т. Мифология. - М.; Ростов н/Д., 2006. - 343 с.
18. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / отв. ред. Н. Ю. Шведова. - М., 2008. - 1175 с.
19. Чибисова О.И., Козяр Л. А. Англо-русский биологический словарь. - М.: Русский язык, 1976. - 732 с.
20. Оуоп G. БетапРс сЬап§е апб со§пШоп // Со§шруе Linguistics. - 2002. -№ 13-2. - С. 123-166.
21. Oxford English Бюйопагу (оп CD-ROM). - Oxford: Oxford Urnversity Press,
2008.
124
