CC BY
32
тельства о домах трудолюбия и работных домах. СПб., 1901. Вып. II. С. 7.
5. Курские губернские ведомости. 1898. № 182. 25 авг.
6. Устав Попечительства Общества о доме трудолюбия // Попечительство о трудовой помощи. Сборник сведений. Вып. 1. Узаконения и распоряжения. Пг., 1916. С. 62-71; 188-191.
7. Правила для призреваемых, живущих в доме трудолюбия» // Там же.
8. Протоколы и устав благотворительного общества при Воронежском доме трудолюбия. Воронеж, 1899. С. 37.
9. Доклад члена Правления о. Стефана Карпова // Протоколы и устав благотворительного общества при Воронежском доме трудолюбия. Воронеж, 1899. С. 2.
10. Дмитриев М.Н. Дома трудолюбия. СПб., 1900. С. 166.
11. Попечительство о трудовой помощи. Сборник сведений. Вып. I. Узаконения и распоряжения. Пг., 1916. С. 236.
12. Швиттау. Трудовая помощь в России. Пг., 1915. Ч. II. С. 37.
13. ГАКО. Ф. 171. Оп. 1. Д. 104.
14. ГАКО. Ф. 171. Оп. 1. Д. 102. Л. 72.
15. ГАКО. Ф. 171. Оп. 1. Д. 101. Л. 6.
16. ГАКО. Ф. 171. Оп. 1. Д. 103. Л. 85.
17. Работный дом // Тамбовские губернские ведомости. 1898. № 9.
18. Отчет Тамбовского попечительного общества «Работный дом» за 1895 год. Тамбов, 1896. С. 5.
19. Социальная работа в России: прошлое и настоящее. М.; Ставрополь, 1998. С. 92.
20. Справочник-календарь Тамбовской губернии на 1903 год. Тамбов, 1903. С. 144.
21. Журналы чрезвычайного Тамбовского губернского земского собрания. Тамбов, 1902. С. 251.
Поступила в редакцию 22.02.2008 г.
Gatilova L.S. The structure and activity of Diligence Houses in provinces of Central Chernozem Zone in late
XIX - early XX centuries (on the materials of Kursk and Tambov provinces). The article is devoted to the history of charity, help with employment in Russia at early XIX - late
XX centuries, to the appearance and development of the houses of employment in the regions of Central Chernozem Zone (Kursk and Tambov regions).
Key words: charity, social care, labour support, diligence houses, poverty.
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ЧТЕНИЯ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ КУЛЬТУРУ КРЕСТЬЯН В НАЧАЛЕ ХХ в.
М.Д. Книга
Статья посвящена проблеме распространения аграрных знаний в России в начале ХХ в. Доказывается, что трансляция научного знания путем проведения сельскохозяйственных чтений влияла на подъем уровня земледельческой культуры в крестьянских хозяйствах.
Ключевые слова: сельскохозяйственные чтения, агрономическая помощь, аграрно-научное знание.
Техническая отсталость и бедность русской деревни на рубеже ХГХ-ХХ вв. обрекали ее на полное бессилие в случае неблагоприятных погодных условий. Стремление крестьян минимизировать степень хозяйственного риска исключало возможность использования новой агротехники, улучшенных сортов сельскохозяйственных культур. Решить проблему архаичности сельского хозяйства можно было путем распространения научно-аграрных знаний, организации информационно-консультативной помощи. Необходимость аграрного просвещения народа стала особенно очевидна после массового
голода 1891-1892 гг. Перед министерством земледелия встала задача найти доступные и, что немаловажно, малозатратные формы донесения до крестьян информации, несущей научное аграрное знание. Такая форма была найдена: это сельскохозяйственные чтения. На рубеже ХГХ-ХХ вв. началось становление этой формы внешкольного сельскохозяйственного образования.
На основании закона от 14 июня 1888 г. были учреждены должности правительственных агрономов, которые имели право устраивать публичные чтения и беседы. Министерство возлагало на эти мероприятия
большие надежды, даже образовало специальную комиссию по организации сельскохозяйственных чтений (1895). В 1897 г. были учреждены временные правила по устройству чтений при подведомственных департаменту земледелия сельскохозяйственных заведениях. На основании инструкции департамента земледелия от 31 июля 1899 г. распространением аграрных знаний занимались уполномоченные по сельскохозяйственной части [1, 2].
Помимо государственных служащих организаторами чтений и бесед были земства и сельскохозяйственные общества.
На местах хорошо понимали необходимость просветительской работы. Так, Воронежское уездное собрание в 1904 г. признало организацию чтений «крайне важным и желательным» делом и предложило образовать при губернской управе специальную комиссию по организации чтений, призванную решать вопросы снабжения лекторов наглядными пособиями, осуществлять издательскую деятельность «по выпуску популярных книг, брошюр, картин и разного рода плакатов для бесплатной раздачи слушателям» [3].
Проведение чтений и бесед находилось под неусыпным оком правительства, которое прямо вмешивалось в распорядительную деятельность местных властей, а порой вносило определенную сумятицу. Согласно закону от 15 февраля 1897 г. для проведения чтений требовалось обязательное разрешение министерства и уведомление губернаторов о месте, времени, тематике и списке лекторов [4]. В 1901 г. правительство утвердило положение, в соответствии с которым проведение чтений передавалось в ведение министерства народного просвещения, что создавало большие неудобства, т. к. лекторы обычно числились в штате аграрного ведомства. Потребовалось еще два года, чтобы 1 апреля 1903 г. были утверждены особые правила, согласно которым организация чтений снова передавалась служащим Департамента земледелия - уполномоченным по сельскохозяйственной части или управляющим государственными имуществами [5].
Позитивное значение имело высочайше утвержденное 26 мая 1904 г. Положение о сельскохозяйственном образовании, в котором чтения и беседы были отнесены к числу «учебных установлений для распространения
сельскохозяйственных знаний» и тем самым юридически узаконены [6]. Департамент земледелия к разработке тематики лекций относился дифференцированно и учитывал потребности региона. Так, в Полтаве, Смоленске, Орле и Воронеже распространены были чтения по зоотехническим вопросам, в Новгороде и Ярославле - по молочному хозяйству, в Пензе и Самаре - по энтомологии, в Минске и Смоленске - по садоводству, в Курске и Орле - по земледелию.
Охранительный характер и жесткий контроль сельскохозяйственного ведомства существенно тормозил проявление инициативы на местах. Лекторы обязаны были строго следовать утвержденному правительством списку сочинений, а губернатор мог «устранять от дальнейшего чтения лиц, относительно которых признает эту меру необходимой, а также прекращать сами чтения» [7]. В условиях тотальной регламентации со стороны центральной власти сельскохозяйственные чтения и беседы, проводимые в «глубинке», сложно было контролировать, а значит и «выпускать в свет». Только после революции 1905-1907 гг. условия проведения чтений стали более либеральными. Не стало ограничительного каталога произведений, в соответствии с утвержденными 12 октября 1905 г. правилами устанавливался явочный порядок устройства подобных мероприятий.
С началом столыпинских реформ началось разрушение общинного землевладения -фактора, сдерживающего рационализацию сельского хозяйства. Агрономическая помощь крестьянам стала важной составляющей реформы. В качестве лекторов выступали земские агрономы, правительственные специалисты, агрономы землеустроительных комиссий, учителя сельскохозяйственных учебных заведений, служащие опытных учреждений, члены сельскохозяйственных обществ, ветеринарные врачи, священники, земледельцы, школьные учителя истории. Поворот к широкому использованию чтений и бесед был связан с организацией участковой агрономии. В годы наибольшего подъема аграрной реформы (1912-1913) организация бесед, чтений стала более упорядоченной, подготовленной, тематически разнообразной. Заранее составлялись программы и рассылались для оповещения земским управам, волостным правлениям, сельским старостам.
Количество крестьян, охваченных чтениями, стремительно росло: в 1907 г. на чтениях присутствовало 36 тыс. крестьян (в 21 губернии), в 1912 г. - более 861 тыс. крестьян (в 77 губерниях) [8].
Организаторы отмечали, что вначале чтения посещались большинством крестьян просто из любопытства, в значительной степени вызываемого световыми картинами, плакатами и другими диковинными для крестьян пособиями [9]. Но постепенно отношение к информационно-консультационной работе менялось, крестьянское недоверие рассеивалось. Чтения стали собирать значительную аудиторию, причем наибольший интерес проявляли крестьяне, вышедшие из общины.
Проведение чтений и бесед серьезно затруднялось попечительской и дискриминационной политикой центрального ведомства в отношении земств. Существование двух параллельных структур - правительственной и земской агрономических организаций -также осложняло распространение аграрных знаний.
Несмотря на трудности, усилия по распространению аграрных знаний постепенно приносили результаты. Департамент земледелия уже в 1908 г. отмечал, что «многочисленные факты и наблюдения на местах свидетельствуют о том, что прежнее предубеждение крестьян против всяких сельскохозяйственных новшеств почти повсеместно начинает уступать место живейшему интересу к различным сельскохозяйственным улучшениям» [10]. В отчетах организаторов сельскохозяйственных чтений и бесед приводятся многочисленные положительные оценки, которые позволяют сделать вывод о действенности этой массовой формы работы. Агроном землеустроительной комиссии Филипп Яковлевич Левин (Моршанский уезд Тамбовской губернии) в своем отчете за 1911 г. отмечал, что «беседы оставляют глубокий след в слушателях и ведут обязательно к каким-либо улучшениям в их хозяйстве. Благодаря таким собеседованиям у многих отрубников явилось желание завести четырехпольное полеводство, ввести в паровое поле посев виковой смеси и т. п.» [11]. Кропотливая работа по распространению сельскохозяйственных знаний путем чтений и бесед медленно, но неуклонно влияла на уровень земледельческой культуры в крестьянских хо-
зяйствах. Как отмечалось на Московском областном съезде деятелей агрономической помощи населению в 1911 г., это проявлялось во введении многопольных севооборотов и травосеяния, повышении интереса к специальным отраслям сельского хозяйства, использовании усовершенствованных машин и орудий [12]. В 1915 г. сельскохозяйственное производство выглядело гораздо перспективней, чем в начале столыпинской реформы, позитивные сдвиги произошли в ряде черноземных [13] и нечерноземных [14] губерний.
И, хотя главные задачи аграрного развития были далеки от своего решения, во многих регионах агрикультурные улучшения прибрели достаточно внушительный размах, что преображало хозяйственную жизнь и социокультурный климат крестьянской деревни.
1. Сборник сведений по внешкольному сельскохозяйственному образованию. СПб., 1912. Вып. 1. С. 40.
2. Мещерский И.И. Положение о сельскохозяйственном образовании, Высочайше утвержденном 26 мая 1904 г., и его применение. СПб., 1916. С. 132.
3. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-20. Оп. 1. Д. 3604. Л. 1об, 2.
4. Ежегодник внешкольного образования. М., 1908. Вып. 1. С. 152.
5. Сборник сведений по внешкольному сельскохозяйственному образованию. СПб., 1913. Т. 1. С. 40.
6. Агрономическая помощь в районах землеустройства. Главные основания организации агрономической помощи. Пг., 1915. С. 23.
7. Настольная книга по внешкольному образованию. СПб., 1913. Т. 1. С. 481.
8. Обзор деятельности Департамента Земледелия в 1913 году // Ежегодник Главного управления землеустройства и земледелия по Департаменту земледелия. 1913. Пг., 1914. Год 7. С. ХН.
9. Отчет о деятельности правительственной агрономической организации при землеустройстве в Воронежской губернии за 1911 г. Воронеж, 1912. С. 7-8.
10. Обзор деятельности Департамента Земледелия в 1909 году // Ежегодник Главного управления землеустройства и земледелия по Департаменту земледелия. 1909. СПб., 1910. Год 3. С. ЬП.
11. Чужикова И.Н. История становления и развития внешкольного сельскохозяйственного образования в губерниях Центрального Чер-
ноземья России (1894-1917 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 2006. С. 170.
12. Московский областной съезд деятелей агрономической помощи населению 21-28 февраля 1911 г. Труды. Материалы по V и VI секциям. М., 1911. Т. 4. С. 131.
13. Карпачев М.Д. Новые веяния в экономике воронежской деревни в годы проведения столыпинской аграрной политики // Из истории Воронежского края: сб. ст. / отв. ред. А.Н. Акиньшин. Воронеж, 2004. Вып. 12. С. 170-181.
14. Ковалев Д.В. Закон 14 июня 1910 года и агротехнический прогресс в крестьянском хозяйстве столичных губерний России // Землевладение и землепользование в России (соци-
ально-правовые аспекты). Х'УШ сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. М., 2002. С.103.
Поступила в редакцию 24.03.2008 г.
Kniga M.D. Agricultural readings and their influence on peasants’ production culture at the beginning of XX century. The article is devoted to the problem of agrarian knowledge spreading in Russia at the beginning of XX century. The author proves that scientific knowledge transmission by means of agricultural readings influenced on the development of agriculture on peasant farms.
Key words: agricultural readings, agronomic help, agrarian-scientific knowledge.
ОСОБЕННОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ КОНТРРАЗВЕДКИ В ПЕРИОД РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ 1904-1905 гг.
И.Н. Канаев
В статье рассматривается деятельность русской контрразведки в период русско-японской войны 1904-1905 гг. Исследованы особенности контроля над японскими пленными и настроениями обывателей в русской провинции начала ХХ в.
Ключевые слова: военная история, история спецслужб, детская повседневность, военный фактор, война и общество, история контрразведки.
Анализируя события русско-японской войны 1904-1905 гг. и причины поражения России, важно учитывать, наряду с другими важными обстоятельствами, и доминирование японской разведки на театре военных действий, а также отсутствие в России четкой линии на систему контрразведывательной деятельности. После упразднения в августе 1880 г. III Отделения некоторые функции контрразведки перешли к Департаменту полиции Министерства внутренних дел Российской империи. Наряду с ним контрразведывательные задачи решали подчиненные ему охранные отделения и губернские жандармские управления. Некоторые контрразведывательные функции - наблюдение за иностранцами, а также надзор за военнопленными - были возложены на 9-е делопроизводство Департамента полиции. Однако защита военных секретов империи от иностранного шпионажа не относилась к числу их приоритетов.
В борьбе с иностранной разведкой Корпус жандармов использовал весь инструментарий средств, наработанных за десятилетия противостояния революционному движению внутри империи, как-то: негласное наблюдение, приобретение секретной агентуры, перлюстрация и т. п. Департамент полиции неоднократно отмечал, что хотя официально руководящая роль в деле контрразведки принадлежит военно-окружным штабам во главе с Генштабом, что обусловлено «большей их осведомленностью в ближайших задачах контрразведки», однако это не означает, что на жандармские учреждения возложены исключительно исполнительные функции. Последние, во-первых, имеют право широко проявлять в этой области свою инициативу, во-вторых, при выполнении отдельных поручений окружных штабов действовать вполне самостоятельно. Анализируя позицию Департамента в вопросе о полномочиях жандармского ведомства в области контрразведки, вполне, на наш взгляд, правомерно гово-
