CC BY
109
Р.З. Абитов
СЕЛЬСКИЕ СОВЕТЫ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
В период Февральской революции 1917 г. практически во всех российских деревнях были избраны сельские Советы, куда крестьяне делегировали своих лучших представителей, в первую очередь из числа тех, кому они больше всего доверяли. В большинстве своем это были зажиточные крестьяне.
После победы Октябрьской революции крестьяне новую большевистскую власть, в большинстве своем, приняли спокойно. Более того, многие крестьяне получили землю, разграбили соседние помещичьи имения, хозяйства наиболее удачливых крестьян-столыпинцев, которые в ходе перераспределения крестьянского индивидуального имущества пострадали не меньше, чем помещики. Они стали объектом насилия и грабежа не только со стороны крестьян - соседей, но и со стороны комбедов и местных властей. Их изгоняли из деревень, у них отбиралось и делилось имущество. В Симбирской губернии при попустительстве властей крестьяне общинники зачастую устанавливали крестьянам-столыпинцам сроки для убытия восвояси. К весне 1918 года основная масса их была изгнана из родных мест, их имущество было конфисковано [1, л. 21-22].
Сельские Советы, несмотря на то, что состояли в основном из представителей зажиточных крестьян, сельской интеллигенции, демобилизованных солдат поддержали в своем подавляющем большинстве приход к власти большевиков, так как видели в них силу, способную обуздать анархию и установить порядок в стране. Практически уездные власти местные сельские советы не трогали, так как те, в основном, выполняли все их распоряжения.
Положение дел изменилось уже в начале 1918 г., когда хозяйственноэкономическая деятельность большевиков привела к полной дезорганизации промышленности и торговли. Перед городскими жителями замаячила перспектива надвигающегося голода. В результате того, что был полностью разрушен товарообмен между городом и деревней, заводы и фабрики в большинстве своем остановились. Деньги обесценились, зарплату рабочим и служащим выдавать было нечем. Первые попытки Симбирского губисполкома закупить у крестьян хлеб на обесценившиеся деньги успеха не имела. Крестьяне потребовали в обмен на зерно и продовольствие промышленные товары, которых уже не было в дос-
таточном количестве. В феврале-марте 1918 г. губернские власти решили изъять хлеб у крестьян силой. Были сформированы несколько заготовительных отрядов, которые под охраной срочно вооруженных рабочих пытались изъять хлеб в близлежащих к г. Симбирску деревнях. Однако эта попытка весной 1918 г. провалилась, так как против этой кампании резко выступили Сельсоветы. Во многих случаях крестьяне с вилами и топорами встали на пути заготовительных отрядов и не пустили их в свои села. Потом был период краткосрочного свержения Советской власти (с 23 июля по 15 сентября 1918 г.). Крестьяне успокоились, спокойно собрали осенью 1918 г. новый урожай и спрятали его до лучших времен. Сельские Советы в этот период занимали выжидательную позицию.
После восстановления в сентябре - октябре 1918 г. Советской власти эта работа получила новое развитие. Местные органы власти учли свои ошибки весны - лета 1918 года. Они заключались в том, что многие сельские и волостные Советы, где заправляли богатые крестьяне, активно выступили против реквизиций и во многих сёлах хлеб изъять не удалось. Эти факты подтверждаются архивными документами [1, л. 349].
Власти начали новое наступление на деревню. Большинство составов сельских Советов были объявлены «кулацкими» и прибывшими вооруженными отрядами распущены. В уездах была введена жесточайшая цензура на местную прессу, власти контролировали выпуск и распространение листовок антисоветского содержания [2, л. 25]. Были запрещены все собрания митинги крестьян в селах, если только они были антисоветской, антибольшевистской направленности. Ораторы, выступавшие против политики большевиков немедленно арестовывались и нередко расстреливались на месте [2, л. 99]. Политика властей положила начало разжиганию социальной розни в деревне, так как предусматривала-поощрение тех крестьян, кто указывал на спрятанный своими же односельчанами хлеб [3, л. 34].
В уездах были созданы так называемые следственные комиссии для борьбы с «контрреволюцией». Так, в Карсунском уезде в июле 1918 г. была образована такая «Чрезвычайная следственная комиссия» по борьбе с контрреволюцией в составе 6 членов. Комиссия была уполномочена производить дознания, аресты и производить свои постановления, при утверждении Чрезвычайным военным штабом, согласно «закону военного времени, направленные против контрреволюции». При комиссии был вооруженный отряд, который немедленно приводил в исполнение расстрельные приговоры [2, л. 49].
Вместо сельсоветов в ряде сел начали создаваться комитеты бедноты, члены которых, впоследствии, вошли в советы. Их появлению в целом по стране способствовало то, что в январе- июне 1918 г. фактически была сорвана первая попытка организации продразвёрстки в российских губерниях
Задачами комитетов бедноты были: разгон «прокулацких» сельских Советов, сбор контрибуций и «чрезвычайного революционного налога», оказание помощи продотрядам в изъятии продовольствия, содействие земельным комитетам в перераспределении земли и изъятии её у богатых крестьян, поиск и выявление «врагов Советской власти» с последующей передачей их в руки ЧК. В своей работе местные власти предписывали им опираться на вновь созданные лояльные новой власти волостные и сельские Советы, которым номинально принадлежала «вся полнота власти», хотя все дела вершили комбеды. В Курмышском уезде Симбирской губернии, населенном преимущественно мордвой, местные власти определили главную задачу сельсоветов и комбедов, как «истребление кулачества» [3, л. 34].
В сентябре-октябре 1918 г. была активизирована работа по созданию комитетов бедноты, которые создавались по предписаниям отделов управления гу-бисполкомов и работали непосредственно под их руководством при участии продкомов. В губерниях, в частности Симбирской, создавались курсы инструкторов по организации комбедов. Уезды по разнарядке губернии делегировали на них своих представителей из числа коммунистов. После обучения инструкторы отправлялись на места. В Симбирской губернии первый выпуск инструкторов составил 15 чел., которые вооружались и направлялись на места. Курсы действовали до конца 1918 г. [3, л. 6-7].
Необходимо отметить, что были случаи, когда комбеды создавались по инициативе самих крестьян. Но это, скорее было исключение из правил. В большинстве случаев комбеды насаждались местными властями насильственно, при помощи посланных в деревню карательных отрядов. Процесс происходил так: в деревню прибывал вооруженный отряд в сопровождении сотрудников ВЧК. Все крестьяне собирались на сход и выступавшие перед ними «активисты» призывали «добровольно выдать зерно» и начать процесс «раскулачивания». Если сельсовет выступал против, он немедленно распускался.
После этого отдельно собирались бедняки и присланный инструктор предлагал им немедленно создать комбед. Большинство бедноты с радостью бросилось в эти структуры. Не многие из них участвовали в этой работе по идейным
соображениям, большинство представителей беднейшего крестьянства шло в эти органы с более приземленной целью - нажиться. В сёлах, которые отказались «добровольно» избрать комитеты бедноты и утвердить списки предложенных властями лиц, производилось массовое экспроприирование и аресты богатых крестьян, а также всех «сомнительных» и «неблагонадёжных личностей», указанных местными активистами. Во всех губерниях комбеды начинали свою деятельность с проведения массовых реквизиций богатых крестьян, лиц, занимающихся частной торговлей а также тех людей, которые до революции считались состоятельными [4, л. 6].
В деревнях Симбирской и Саратовской губерний практиковался разгон местных сельских и волостных Советов в случае отказа избрать комбед, а на их месте организовывались так называемые «ревкомы», в состав которых назначались лояльные проводимой политике крестьяне из числа коммунистов, или присланные из города лица [5, л. 154 - 155]. Крестьянство «национальных» районов активно включилось в борьбу против политики насаждения комбедов властями. Первоначально она преимущественно носила мирный характер.
В Симбирском и других уездах той же губернии, где проживало много чувашей, в сёлах создавались общества «Защиты обиженных крестьян», «параллельные комбеды». Это были действительные примеры крестьянского законотворчества и инициативы. Подобные факты были и в других губерниях, односельчане небезуспешно пытались убедить своих земляков выйти из состава комитетов бедноты, часто разоружали и изгоняли комбедовцев. Подобные факты отмечены, например, в многонациональных Сельдинской, Тагайской, Тетюшин-ской и Куневской волостях Симбирского уезда [6, л. 342]. В Самарской губернии крестьяне разоружили, избили и изгнали комбедовцев из села Обшаровка Самарского уезда [7]. Немало случаев избиения и изгнания комбедовцев отмечается в этот период в Чистопольском уезде Казанской губернии [8, л. 9], Верхне-Услонской и Ташевской волостях Казанского уезда [9].
Власти отвечали репрессиями. Приведем один пример. В ноябре 1918 г. инструктор исполкома Сенгилеевского уезда Симбирской губернии Сонин был командирован с группой вооруженных товарищей в село Новодевичье для создания волостного комитета бедноты. На общем собрании он выступил с докладом о текущем моменте по продовольственному вопросу и убеждал крестьян в необходимости организации комитета бедноты. Однако крестьяне освистали оратора, потребовав прекратить «бредовые речи». Собрание вынесло резолюцию, смысл
которой состоял в том, что «...будем всеми средствами поддерживать бедноту, но организовать комитет бедноты не желаем». Сделали выписку из протокола, которую подписали наиболее авторитетные в селе лица и отдали ее в руки уполномоченному. Точно такая же картина наблюдалась и в соседнем селе Куськине той же волости и в соседних селах. Власти не унимались, пытаясь уговорить крестьян избрать комбед, для чего вновь 20 ноября собрали съезд уполномоченных из сел в количестве 29 человек. Съезд вновь отказался избирать волостной комбед, так как из 29 представителей проголосовали за - 12, против - 17 чел. Инструктор определил 14 зачинщиков из числа наиболее активно выступающих против комбедов крестьян и приказал арестовать их. Они были арестованы и отправлены в город в подвалы ЧК как «контрреволюционеры». Однако, несмотря на все предпринимаемые усилия, в 1918 г. в Сенгилеевском уезде, где проживало много чувашей и татар, комбеды создать так и не удалось [10, л. 3-4].
В результате насаждения комбедов в деревнях сложилась обстановка двоевластия. Комбеды и Советы, зачастую, не могли договориться между собой и поделить властные полномочия. К концу 1918 г. обстановка изменилась. Если в начале - середине года местные Советы (сельские и волостные) представляли, в основном, оппозицию руководству уездов и губерний, то к концу 1918 г. сельские и волостные Советы значительно укрепились, стали полностью лояльны руководству страны и губерний, из них были изгнаны все богатые крестьяне и лица, критикующие Советскую власть. То есть завершился политический переворот на местном уровне. 2 декабря 1918 г. вышел декрет о роспуске комбедов. Их члены путём ротации должны были войти в состав местных Советов, что, в общем, и произошло [11, с. 119]. Реорганизованные по большевистским «меркам» сельские Советы приняли активное участие в подчинении деревни органам советской власти.
Члены сельсоветов в 1918-1922 гг. были превращены в заложников проводимой политики. На них нередко обрушивались еще более страшные кары за малейшее «послабление в работе». Если у крестьян находили припрятанные продукты, то конфисковывали не только их, но и все вещи, представляющие ценность. На членов сельских и волостных Советов в этих районах обрушивались ещё более жестокие, чем в 1919 г. кары. Их подвергали контрибуциям, поголовно экспроприировали имущество, а также вместе с семьями в массовом количестве арестовывали и отправляли в концентрационные лагеря [4, л. 72]. Только в
одном Симбирском уезде одноимённой губернии было арестовано в ходе продразвёрстки 3000 крестьян [12, л. 23].
Члены сельских Советов, боясь расправы над собой и членами своих семей, были вынуждены участвовать в организации продразверстки. В губерниях Средневолжского региона постоянно объявлялись «двухнедельники» и «трёхнедельники» по сбору зерна, организация которых также была возложена, преимущественно, на сельские Советы.
Одной из функций, которая была возложена местными властями на сельские Советы, являлась организация гужевой и трудовой повинности крестьян. Факты свидетельствуют, что народ массово стремился уклониться от этой повинности. В Средневолжских губерниях на её осуществление были брошены все имеющиеся воинские силы, в частности в Симбирской губернии в распоряжение комиссариата труда первоначально были выделены 300 человек, затем это количество неуклонно увеличивалось и превысило 5 тыс. чел. [13, л. 400].
Огромное недовольство крестьян в полиэтнических районах вызывала принудительная мобилизация в Красную Армию. По Поволжью прокатилась волна выступлений на почве недовольства принудительной мобилизацией. В июле 1918 г. только в Инсарском уезде Пензенской губернии было 30 случаев волнений. 15 августа в Нижнеломовском уезде произошло волнение мобилизованных артиллеристов и кавалеристов, в котором приняло участие около 2 тыс. чел. [14, с. 118]. В ноябре 1918 г. произошли волнения среди призывников в Саранске, где 4000 солдат требовали их роспуска и выдачи оружия [15, л. 63]. Иногда волнения призывников перерастали в настоящие восстания, в ходе которых свергалась Советская власть, происходили погромы складов и магазинов. Приведем примеры. 12 августа 1918 г. губво-енком Курмышского уезда Симбирской губернии получил телеграмму, в которой сообщалось, что мобилизованные Хадарской и Атаевской волостей отказались явиться в мобилизационную комиссию и убили комиссаров [16, л. 63]. С помощью вооруженного отряда к концу месяца удалось провести мобилизацию. Но 5 сентября мобилизованные, при отправлении их в Саранск, взбунтовались, разогнали местный Совет и разбежались по домам. Немедленно из Саранска был послан вооруженный отряд, при содействии которого власть в Курмыше была восстановлена. При подавлении бунта было расстреляно 100 чел. [17, л. 1]. На 10 сентября вновь был назначен призыв, который прошел удовлетворительно.
В политическом донесении по Инзенской дивизии за эти же недели сообщалось: «Мобилизация прошла весьма неблагоприятно, люди идти служить Со-
ветской власти отказывались, в силу чего пришлось брать силой оружия, причём в двух волостях Базарно-Сызганской и Живайкинской было убито 7 человек и 4 ранено» [18, л. 4].
В Анненковской волости Карсунского уезда зажиточные крестьяне открыто агитировали своих односельчан вступать в ряды Белой гвардии и возвращали по домам отправляющихся для записи в Красную Армию.
Из вышеизложенного следуют ряд выводов. Большевистское руководство для того, чтобы подчинить своему влиянию деревню, главный упор сделало на работу по созданию лояльных ей сельских Советов, которая продолжалась в течение всего 1918 г. Для этого пришлось при помощи вооруженной силы распустить все старые и организовать на «недемократической» основе выборы новых сельсоветов, в состав которых были фактически назначены преданные коммунистическому режиму кадры. Важным рычагом для создания удобных новой власти сельских Советов стали насаждаемые большевиками в 1918-начале 1919 гг. комитеты бедноты, члены которых в подавляющем большинстве после их роспуска в начале 1919 г. переместились в воссоздаваемые сельсоветы.
1. ГАСО (Государственный архив Самарской области), ф.119, оп. 2, д. 10.
2. ЦАНИ УО (Центральный архив новейшей истории Ульяновской области), ф. 1, оп. 1, д. 1.
3. ГАУО (Государственный архив Ульяновской области), ф.200,оп.2,д.183.
4. ГАУО, ф. 2720, оп. 1, д. 11.
5. ГАУО, ф. 200, оп. 2, д. 182.
6. ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации), ф. 393, оп. 3, д. 357.
7. Приволжская правда. 1918. 19 нояб. № 60 (343).
8. НАРТ (Национальный архив Республики Татарстан), ф. 98, оп. 1, д. 61.
9. Солдат, рабочий, крестьянин. 1918. 20 нояб. № 139.
10. ЦАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д. 104.
11. Декреты Советской власти. М., 1972. Т.4.
12. ГАУО, ф. 200, оп. 2, д. 631.
13. ГАУО, ф. 200, оп. 2, д. 127.
14. Кондрашин В.В. Крестьянское движение в Поволжье. М., 2001.
15. ГАПО (Государственный архив Пензенской области), ф. 1159, оп. 4, д. 52.
16. ГАУО, ф. 200, оп. 2, д. 32.
17. РГВА (Российский государственный военный архив), ф. 10, оп. 2, д. 171.
18. РГВА, Ф. 157, оп. 1, д. 5.
