CC BY
15
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2010. № 1
С РАБОЧЕГО СТОЛА СОЦИОЛОГА
В.Г. Новиков, канд. эконом. наук, проф. кафедры экономической социологии социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
К.К. Ясулова, студентка социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
СЕЛЬСКАЯ МОЛОДЕЖЬ В АГРОСФЕРЕ РОССИИ: ПРОБЛЕМНОСТЬ ФОРМИРОВАНИЯ КАДРОВОГО ПОТЕНЦИАЛА
В статье анализируются актуальные проблемы социально-профессионального воспроизводства сельской молодежи в системе кадрового обеспечения АПК.
Ключевые слова: сельская молодежь, агросфера, трудовой потенциал, кадровое обеспечение.
The article analyzes the current problems of socio-professional reproduction of rural youth in the staffing of the agricultural sector.
Key words: rural youth, Agricultural sphere, working capacity, staff control.
На наш взгляд, более четкими ориентирами формирования базы кадрового потенциала российских сельских территорий являются не качественно-количественные характеристики их населения в целом, а трудовой потенциал сельской молодежи, включая свойственные ей представления о значимости и социальной непреложности труда. Сама жизнь предназначила сельской молодежи особую, притом, ключевую роль в устойчивом обеспечении необходимыми кадрами деятельности по возрождению и развитию деревни и агро-промышленного дела современной России. Будучи специфической социально-демографической общностью, молодежь является не только активным субъектом аграрно-сельской жизнедеятельности, но и основным ресурсом пополнения производственной сферы сельских территорий, как традиционными субъектами труда, особенно сельскохозяйственного, так и качественно новыми конкурентоспособными кадрами предпринимателей и менеджеров рыночного типа1.
Реализация этой исторической миссии российской сельской молодежи сегодня осложнена рядом существенных негативных
* Новиков В.Г. — novikovvg345@rambler.ru; Ясулова К.К. — jasulovakk068@rambler.ru
1 Новиков В.Г. Положение сельской молодежи в Российской Федерации. М., 2001. С. 25.
обстоятельств. Наиболее значительными из числа таких обстоятельств нам представляются следующие:
— чрезмерно интенсивное падение ее численности качества;
— деформированный характер представлений растущей ее части о сущности труда и как следствие ущербные для деревни и аграрного дела социальные и профессиональные ориентации сельских юношей и девушек;
— слабая связь ее профессионального образования с интересами агропромышленного производства, а последнего — с развитием его трудового потенциала.
Анализ статистики показывает, что социально-экономический кризис в российской деревне как социально-территориальной подсистеме общества, в сельском хозяйстве как материально-деятель-ностном основании ее бытия и в агропромышленном комплексе как социально-экономической подсистеме общенационального хозяйства и стержне многогранной взаимосвязи деревни с городом2 породил резкое ухудшение демографической ситуации, снижение уровня и деградацию образа жизни сельского населения, его морально-нравственного состояния.
Сложились и углубляются региональные количественно-качественные диспропорции в распределении населения деревни3. В большинстве субъектов Российской Федерации сложилась выморочная демографическая ситуация: коэффициенты рождаемости и смертности здесь не обеспечивают даже простого суммарного воспроизводства населения. Произошло это в результате как снижения рождаемости, так и повышения (до сверх высокого) в последние десятилетия уровня смертности4. Либеральные реформы существенно подорвали социогенный потенциал сельской молодежи, ее наследственную способность быть надежным источником стабильного пополнения и обновления кадрового потенциала агропромышленного комплекса, а также — что, пожалуй, еще важнее, — ослабили наследуемое от старших поколений желание быть таковым источником5.
Эти и им подобные процессы создают серьезную угрозу воспроизводству не только трудового потенциала деревни. Не только количество, но и качество подрастающего поколения, его
2 См.: Староверов В.И. История и теория социологического анализа российской агросферы. М., 2009. С. 5
3 Панков Б.П. Тенденции и парадоксы аграрного рынка труда в России // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2005. № 6. С. 45—47.
4 Долгушкин Н.К., Новиков В.Г., Староверов В.И. Проблемность современного сельского бытия и пути его оздоровления // Социологические исследования. 2009. № 2. С. 86—95.
5 Староверов В.И., Долгушкин Н.К. и др. Аграрно-сельская социология: история, концепции, методология. М., 2009. С. 165.
социально-трудовые установки во многом определяют характер и параметры воспроизводства сельского социума, организационно-экономическое состояние его производящей сферы в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Оптимизация этих параметров составляет одну из актуальнейших задач социальной политики государства.
Важной составной частью решения задачи повышения эффективности формирования продуктивного трудового потенциала села является, как показывают наши социологические исследования, в первую очередь воспитание в массах современной сельской молодежи позитивных для отечественной агросферы представлений о личностной и социальной ценности труда как такового, аграрного труда в особенности.
К сожалению, эта сторона данной задачи сегодня недостаточно исследована. Точнее говоря, исследование связанной с ней проблематики практически прервалось с началом реформирования колхозно-совхозного строя. Между тем в результате фактической ликвидации его в деревне сложилась качественно новая обстановка. В этой новой ситуации большая часть прежних знаний о путях решения вышеназванной задачи уже бесполезна. Прежде всего потому, что не только структура труда и трудовых отношений, но и представления о ценности труда у российской, в том числе, у сельской, молодежи социально трансформированы и сильно деформированы.
Это обнаружилось в ходе исследований социальных и профессиональных ориентаций сельской молодежи, которые проводились по частично сопоставимым параметрам последовательно ФГНУ РосНИИкадры (с участием одного из авторов данной статьи) в 2002 г., а затем Институтом аграрной социологии (ИАС) зимой 2007—2008 гг.6 Анализ эмпирических материалов этих исследований и подвел нас к выводу, что появились принципиально новые теоретические и практические аспекты этой проблематики, что и стало причиной нашего выбора ракурса нижеследующего анализа обозначенной в заголовке темы.
6 Исследование состояния и эффективности профориентационной работы
ФГНУ РосНИИкадры в 2002 г. проводилось в 19 регионах различных экономических зон. Объем выборки по каждому субъекту составил от 150 до 500 человек.
Основной базой исследования являлись опросы выпускников сельских средних общеобразовательных школ, студентов, молодых специалистов по специально разработанной анкете, интервьюирование руководителей школ, преподавателей, специалистов и руководителей хозяйств, родителей учащихся.
Мониторинговый срез исследования Института аграрной социологии зимой 2007—2008 гг. включал аналогичные задачи, унифицированные с программой Рос-НИИкадры. Это исследование охватило сельское население 6 локальных регионов Европейской части РФ, молодежная часть выборки составила 317 респондентов, чьи ответы были признаны достаточно полными для количественного анализа их общей совокупности и недостаточно репрезентативными для системных внутрирайонных и межрайонных сравнений.
10 ВМУ, социология и политология, № 1
145
Бросается в глаза, что, в отличие от взрослых людей допенси-онного и пенсионного возрастов, сельская молодежь сегодня низко ценит такие традиционно значимые для высокопроизводительного труда качества человеческого капитала, как образование, профессия, квалификация и особенно — усердие, порядочность в трудовых отношениях, ответственность за свой труд. И, наоборот, высоко ценит умение выгодно продать работодателю свою рабочую силу, а затем поддерживать эту оценку в процессе труда, расходуя при этом минимум физических усилий и умственной энергии, времени, нервов.
Таблица 1
Оценки необходимых в сфере труда человеческих качеств, обязанностей в сфере труда, в том числе для благополучия сельского населения в 2008 г.
Оценочные суждения Молодежь до 30 лет Трудоспособные взрослые Люди пенсионного возраста
1. Усердие, ответственность, поря-
дочность. 10,3 29,0 35,3
2. Профессионализм, квалификация,
образование. 25,1 36,2 40,8
3. Умение выгодно наняться и далее
обеспечить свою выгоду. 58,7 30,1 13,7
4. Способность получать больше, а
сил расходовать меньше. 44,4 19,7 8,9
5. Получать равно с трудовым
вкладом. 41,0 34,7 11,7
6. Брать, учитывая интересы других
людей. 9,8 39,5 69,9
7. Трудовые доходы меня устраивают.
8. Трудовые доходы не устраивают, 0,6 7,7 —
надеюсь, что более усердный труд их
повысит. 17,5 12,3 22,6
9.Как ни работай, честным трудом
"палат не заработаешь". 76,2 78,1 75,4
Источник: Данные опроса ИАС по локальной выборке; в таблице отсутствуют строки данных о долях респондентов, затруднившихся ответить, или не ответивших респондентов, но это обстоятельство не искажает динамику зафиксированных в ней тенденций.
Еще более рельефно обнаруживаются неблагоприятные деформации трудовой морали потенциальных сельских кадров при сопоставлении данных обследований 2008 г. с близким с ними эмпирическими материалами обследования на старте либеральных реформ, когда еще были живы ее советские нормы.
Таблица 27
Оценки необходимых в сфере труда человеческих качеств и обязанностей, в том числе для благополучия сельского населения в 1991 г.
Оценочные суждения Молодежь до 30 лет Трудоспособные взрослые Люди пенсионного возраста
1. Трудолюбие, взаимовыручка,
честность. 33,5 31,2 36,4
2. Квалификация, профессионализм,
ответственность. 34,0 35,7 37,2
3. Единство личных интересов с
коллективными и общественными. 21,3 33,8 26,1
4. Соразмерная с трудом, но с учетом
общих интересов оплата. 40,7 37,1 39,5
5. Не бояться "переработать" на обще-
ство. 28,9 30,3 29,2
6. Соблюдая личный интерес, стыдить-
ся рвачества. 29,9 32,9 30,6
7. Трудовые доходы меня устраивают. 23,6 27,7 40,4
8. Трудовые доходы не устраивают,
надеюсь повысить их более усердным
трудом. 36,8 32,0 15,6
9. Трудовые доходы не устраивают,
надеюсь, что они повысятся с ростом
общих доходов коллектива. 35,4 40,1 38,7
Источник: Данные опроса ИАС по всероссийской выборке; в таблице отсутствуют данные о долях затруднившихся ответить или не ответивших респондентов, но это обстоятельство не искажает динамику зафиксированных в ней тенденций.
Все отраженные в приведенных таблицах деформации трудовой морали являются закономерными проявлениями кардинальных изменений в социальной среде, детерминированных антитрудовым характером осуществляемых в стране рыночных либеральных преобразований. О нем можно судить уже по эмпирическим данным, касающимся качественных сдвигов, связанных со значимостью для респондентов трудовых доходов.
Как свидетельствуют наши социологические исследования, многие молодые люди в настоящее время выбирают те профессии, которые мало соответствуют их возможностям, и еще больше среди них молодых людей, ориентирующихся на специальности, которые
7 Опрос проводился в рамках ведущегося ИАС с 1991 г. ежегодного мониторингового обследования результатов либерального реформирования деревни и сельского хозяйства, сначала по общероссийской, затем по регионально-европейской, а ныне по локальной выборке в четырех регионах Центрального округа и в двух контрольных районах других округов европейской части Российской Федерации. Руководитель мониторинга проф. В.И. Староверов. Осуществляются обследования сменными коллективами исполнителей.
мало или совсем не соответствуют потребностям современной национальной экономики, особенно производственным нуждам ее аграрно-сельского сектора.
Упоминавшиеся выше исследования ФГНУ РосНИИкадры в 2002 г., а затем Института аграрной социологии зимой 2007—2008 гг показали, что учащиеся сельских средних общеобразовательных школ довольно смутно, и чем дальше, тем абстрактнее, представляют себе будущую работу. Им хочется, чтобы она была высокооплачиваемой (31,8 и 40,5%; первая цифра — по результатам исследования 2002 г., вторая — 2007—2008 гг.; далее соответственно), интересной, творческой (28,8 и 33,7), нужной обществу (26,6 и 19,2%), но в чем конкретно выражается ее содержание, учащиеся часто затрудняются ответить.
На вопрос "Выбрали ли Вы будущую профессию?" в 2002 г. ответили утвердительно 68%, в 2007—2008 гг. — 37% опрошенных учащихся. Среди не выбравших профессию доля безразличных к такому выбору выросла за это время в 1,9 раза. К тому же 44 и 50,8% положительно ответивших на этот вопрос молодых людей не совсем уверены в правильности своего выбора. Для сравнения: в 1986 г. на аналогичный вопрос положительно ответили 88%, в 1998 г. — 75% выпускников. В такой динамике ответов в определенной мере проявились общие изменения в стиле жизни и трудовой морали молодежи, особенно той ее части, для которой ценности созидательного труда утратили значение, причем не без учета разочарования в них представителей прежних выпусков.
В анкетах обоих исследований был следующий вопрос: "Если Вы выбрали профессию, то какую?" с просьбой к респондентам указать также, какую профессию они оставляют "про запас", т.е. на случай неудачи с реализацией основного выбора. Отвечая на вопрос о будущей профессии, школьники в том и другом случае назвали десятки профессий, специальностей и занятий широкого спектра: от тракториста до банкира. Новым, по результатам исследования 2007—2008 гг., стало преобладание выбора профессий непроизводственного характера (телохранителей — среди юношей, обслуги — среди девушек, и т.п.) и видов деятельности, близких к криминалу. Тогда как еще в 2002 г. преобладала ориентация на труд в материальном производстве.
Из числа респондентов, определившихся в выборе предпочтительной профессии, всего 1,7 и 1,4% (первая цифра — по результатам опроса 2002 г, вторая — 2007—2008 гг.; далее — соответственно) хотели бы стать механизаторами; 0,2 и 0,1 — животноводами; 1,6 и 3,8 — шоферами; 0,4 и 2,9% — ремонтными рабочими. Аналогичное положение и с выбором профессии специалиста: зоотех-
никами хотели бы стать 0,2 и 0,1% респондентов, агрономами — 1,7 и 2,1, ветврачами — 0,1 и 0,7, механиками — 1,1 и 2,2, автомеханиками — 1,5 и 3,5%.
В то же время 12 и 17% выпускников 11-х классов планируют в качестве запасного варианта пойти учиться в высшие или средние сельскохозяйственные учебные заведения, 4 и 5 — в СПТУ; выпускники 9-х классов: 15,4 и 16% — в техникумы; 7 и 10% — в СПТУ. Это свидетельствует, что за последние годы снова несколько возросло желание молодежи получить высшее или среднее специальное образование.
Однако было бы опрометчиво видеть в этом позитивное влияние рыночной экономики. Хотя в начале текущего десятилетия такое желание высказали свыше 58%, а пять-шесть лет спустя — около 65% респондентов, ясности в том, в какие по отраслевой специализации учебные заведения они будут поступать, у многих респондентов еще не было, притом 26 и 41% из опрошенных заявили, что "главное — получить высшее или среднее специальное образование, а какое — не важно".
Таким образом, если в том, что касается выбора сельской молодежью профессии, и сказалось влияние рыночной экономики, то не позитивное, а негативное. Резко сузив сельский рынок труда, рыночная экономика породила запасные варианты поиска места в жизни путем получения высшего образования, но с потребностями национального хозяйства это обстоятельство плохо соотносится. Главным критерием в выборе учебного заведения для 18—47% респондентов стало стремление иметь после окончания учебного заведения любую хорошо оплачиваемую работу. Для многих юношей существенным фактором оказалась возможность отсрочить службу в армии или избежать ее.
Распределение ответов на вопрос "Где планируете учиться после окончания школы?" оказалось следующим: 58% выпускников 11-х классов сельских средних общеобразовательных школ 2007— 2008 гг. и 47% — 2002 г. планируют жить и учиться в городе, из них 53,3% хотели бы поступить в вуз или техникум и 5,5% — в СГПТУ.
В целом наши исследования показали, что учащиеся сельских школ довольно чутко реагируют на изменения в экономической ситуации, их интересы направлены в первую очередь на те сферы занятости, в которых выше уровень доходов и меньше возможности интенсификации малооплачиваемого использования работодателями их рабочей силы.
Определенный интерес представляют для наших респондентов профессии предпринимательской сферы. Правда, хотели бы стать менеджерами и бизнесменами, преимущественно фермерами, сравнительно немногие из них. Притом интерес к занятиям последних,
начиная с середины прошлого десятилетия, а особенно в текущем десятилетии, падает. В 2002 г. хотели стать фермерами 6,3% от числа определившихся с выбором будущей профессии учащихся 9-х классов и 4,8% от числа учащихся 11-х классов, причем соотношение между предпочтениями стать менеджерами или бизнесменами аг-росферы было 2:5. Зимой 2007—2008 гг. аграрно-сельскими менеджерами и предпринимателями хотели бы стать почти столько же опрошенных: 6,6 и 4,7%, но соотношение указанных выше предпочтений теперь было иное — 5:3 среди девятиклассников и 3:1 — среди учащихся 11-х классов. Таким образом, мы видим, что ситуация с выбором профессии складывается не в пользу предпринимательства. Особенно быстро падает престижность занятий единолично-крестьянским и семейно-фермерским хозяйством.
В выше названные скромные доли входили, безусловно, не все, желавшие стать управленцами или заняться бизнесом и преуспеть в нем, однако большинство тех, кто выбрал своей будущей профессией управление или бизнес в агросфере, осознавали, что им необходимы соответствующие профессиональные знания, прежде всего финансово-экономические и юридические, и самое главное — некоторый стартовый капитал для успешного начала агропромышленного бизнеса.
На примере жалкого состояния большинства единолично-крестьянских и фермерских хозяйств семейного типа, количество которых начиная с 1994 г. последовательно сокращается8, поскольку банкротов среди них больше, чем "новоделов", молодежь убеждается в бесперспективности такого занятия. Вместе с тем успешность менеджеров капиталистических латифундий делает эту профессию более привлекательной, чем свободное предпринимательство без наличия солидного стартового капитала.
Оба исследования показали, что среди пятнадцатилетних и семнадцатилетних молодых людей больше всего оказалось тех, кто довольно высоко оценивает коллективность в труде, но желает работать на тех частных предприятиях и в фирмах (соответственно 32—38% пятнадцатилетних и 59—60% семнадцатилетних от числа опрошенных), где выше заработки. Тех, кто готов заняться индивидуальной трудовой деятельностью вне сельского хозяйства, оказалось также немного: 5—8% учащихся 9-х классов и 4—6% — 11-х классов.
Немалое число респондентов хотели бы трудоустроиться на совместных предприятиях: 14—17% девятиклассников и 25—27% одиннадцатиклассников. На государственных предприятиях и в госучреждениях 10—12 и 19—20% соответственно.
8 Огарков А.П. Социально-экономическое развитие и обустройство села. М., 2997. С. 35—36.
На вопрос анкеты "Есть ли у вас программа жизни, помогающая добиваться поставленной цели?" в начале 2002 г. ответили утвердительно почти 60%, а в 2007—2008 гг. — вдвое меньше респондентов. 77 и 49% школьников средних и старших классов (в 2002 и в 2007— 2008 гг. соответственно), определившихся в выборе, знают, какие человеческие качества нужны для выбранной ими профессии.
У определившихся в выборе профессии отраслевые предпочтения были следующими (первая цифра — данные 2002 г., вторая — 2007—2008 гг.): сельское хозяйство — 7,7 и 6,2%; строительство — 0,8 и 1,1; сфера обслуживания — 8,4 и 12,3; образование — 8,3 и 5,9; здравоохранение — 8,4 и 6,8; промышленность — 3,8 и 1,7; системы планирования, учета, контроля, финансовой сферы, торговли, юриспруденции — 23,4 и 19,5%. Не определились с отраслью будущей деятельности — 39,1 и 46,7% соответственно.
Таким образом, как показали наши исследования, сейчас произошло обвальное падение интереса к профессиям всех сфер материального производства, а также ко многим специальностям, требующим высшего образования. Это, к сожалению, повсеместно распространенное явление, вносящее диспропорции в распределение трудовых ресурсов и повышающее привлекательность сфер денежного обращения, торгово-посреднических услуг, а также обесценивающее квалифицированный производительный труд.
Поскольку жизненные установки, идеалы, планы молодого поколения очень часто не согласуются с целями и задачами общественного развития, то, с одной стороны, возникают определенные диспропорции в распределении кадров, увеличивается их дефицит, а с другой — увеличивается число неудовлетворенных профессиональным выбором, потерпевших на этом жизненном этапе неудачу. Поэтому интересы, склонности и возможности каждого отдельного молодого человека должны в значительной степени формироваться с учетом не только его личных склонностей, но и складывающихся потребностей.
Отсюда вытекает необходимость того, чтобы в современной практике профессиональной ориентации общественное, производственное и педагогическое воздействие на молодого человека с целью подготовки его к сознательному выбору профессии осуществлялось по меньшей мере в двух направлениях: 1) помогало максимальной реализации его социогенных способностей и 2) помогало наиболее рационально распределить трудовой потенциал по территориям страны и сферам национального хозяйства.
Для того чтобы сохранить желание ребят жить и работать на селе, необходимы конкретные меры по возрождению благополучия (пусть и относительного) российской агросферы и прежде всего — по снижению влияния негативных условий и факторов на мигра-
цию молодежи. Некоторые из этих мер требуют, безусловно, значительных материальных и трудовых затрат, а для реализации других достаточно лишь организационных усилий и политической воли.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Долгушкин Н.К., Новиков В.Г., Староверов В.И. Проблемность современного сельского бытия и пути его оздоровления // Социологические исследования. 2009. № 2. С. 86—95.
Новиков В.Г. Положение сельской молодежи в Российской Федерации. М., 2001.
ОгарковА.П. Социально-экономическое развитие и обустройство села. М., 2997.
Панков Б.П. Тенденции и парадоксы аграрного рынка труда в России // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2005. № 6. С. 45—47.
Староверов В.И., Долгушкин Н.К. и др. Аграрно-сельская социология: история, концепции, методология. М., 2009.
Староверов В.И. История и теория социологического анализа российской агросферы. М., 2009.
