CC BY
164
П.В. КАМЕНЕВА
Кандидат юридических наук Доцент кафедры гражданского права и процесса ЧОУ ВО ТИУиЭ, г. Таганрог
О.А. ЛУПАНДИНА
Магистрант ЧОУ ВО ТИУиЭ, г. Таганрог
СЕКРЕТ ПРОИЗВОДСТВА (НОУ-ХАУ) КАК СПОСОБ ОХРАНЫ РЕЗУЛЬТАТОВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В статье рассматриваются и выявляются ос- определяется соотношение понятий «секрет про-
новные проблемы, в том числе противоречия, свя- изводства», «ноу-хау» и «коммерческая тайна».
занные с охраной и защитой ноу-хау в дейст- Рассматривается вопрос о способах защиты прав
вующем российском законодательстве, а также обладателей ноу-хау.
Гражданское право, интеллектуальная собственность, секрет производства, исключительные права. Тематический рубрикатор e-Library: 10.27.23.
Понятие «секрет производства» синонимично термину «ноу-хау». Дословно словосочетание «ноу-хау» (know how) в английском языке означает «знаю, как» (знание дела) и представляет собой сокращение английского выражения «to know how to do it» (знать, как это делать). Впервые термин «know-how» появился в Соединенных Штатах Америки в 1916 г. в судебном решении по делу «Дизенд против Брауна» [13; 16]. Само же явление секрета производства возникло в незапамятные времена. Так, в Китае техника производства шелка держалась в строгой тайне вплоть до VI века н.э. В средневековых цехах рассматривались иски мастеров-ремесленников против конкурентов - мастеров, переманивавших учеников-подмастерьев [18].
Прежде чем приступить к рассмотрению понятия секрета производства, являющегося полным синонимом ноу-хау, определимся с рядом взаимосвязанных понятий.
Согласно ст. 2 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и защите информации» (далее - ФЗ об информации), конфиденциальность информации - обязательное для выполнения лицом, получившим доступ к определенной информации, требование не передавать такую информацию третьим лицам без согласия ее обладателя [4]. К конфиденциальной информации относятся:
1) персональные данные;
2) тайна следствия и судопроизводства;
3) служебная тайна;
4) профессиональная тайна;
5) коммерческая тайна;
6) сведения о сущности изобретения, полезной модели или промышленного образца до официальной публикации информации о них;
7) сведения, содержащиеся в личных делах осужденных, а также сведения о принудительном исполнении судебных актов, актов других органов и должностных лиц [5].
Таким образом, коммерческая тайна - это разновидность конфиденциальной информации.
Согласно ст. 3 Федерального закона «О коммерческой тайне» (далее - ФЗ о коммерческой тайне), информация, составляющая коммерческую тайну (да-
лее - ИКТ), - сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а также сведения о способах осуществления профессиональной деятельности, которые имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим лицам, к которым у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны [3].
Таким образом, признаки ИКТ следующие:
1) это сведения любого рода;
2) они обладают коммерческой ценностью в силу неизвестности;
3) в отношении их введен режим коммерческой тайны;
4) к ним не должно быть свободного доступа на законном основании.
При этом очевидно, что требование о неизвестности предполагает, что ИКТ не могут выступить сведения, размещенные в каких бы то ни было официальных источниках. Под последним признаком понимается, что не допускается засекречивание тех данных, к которым само предприятие должно предоставлять свободный доступ в силу указания закона.
В той же статье дано следующее определение: коммерческая тайна - режим конфиденциальности информации, позволяющий ее обладателю при существующих или возможных обстоятельствах увеличить доходы, избежать неоправданных расходов, сохранить положение на рынке товаров, работ, услуг или получить иную коммерческую выгоду.
Из данных определений следует, что хотя термин «коммерческая тайна» и более распространен в деловом обороте, с формальной точки зрения он обозначает лишь режим, ключевое же значение имеет термин «информация, составляющая коммерческую тайну» (ИКТ), и именно он наиболее сопоставим с термином «секрет производства».
Введение режима коммерческой тайны предполагает осуществление ряда организационных мероприятий, а именно:
1) определение перечня ИКТ;
2) ограничение доступа к ИКТ путем установления порядка обращения с ней и контроля за соблюдением такого порядка;
3) учет лиц, получивших доступ к ИКТ;
4) регулирование отношений по использованию ИКТ работниками на основании трудовых договоров и контрагентами на основании гражданско-правовых договоров;
5) нанесение на материальные носители, содержащие ИКТ, грифа «Коммерческая тайна» с указанием обладателя такой информации.
Далее перейдем к понятию секрета производства. Пункт 1 ст. 1465 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) гласит: «Секретом производства (ноу-хау) признаются сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие) о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере и о способах осуществления профессиональной деятельности, имеющие действительную или потенциальную коммерческую ценность вследствие неизвестности их третьим лицам, если к таким сведениям у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и обладатель таких сведений принимает разумные меры для соблюдения их конфиденциальности, в том числе путем введения режима коммерческой тайны» [2].
При сопоставлении понятий следует, что секрет производства:
1) по объему допустимого круга сведений соотносится с ИКТ как частное с общим;
2) содержит сведения о результатах интеллектуальной деятельности или способах осуществления профессиональной деятельности;
3) для него не обязательно введение режима коммерческой тайны, достаточно принятия разумных мер в целях сохранения конфиденциальности.
При этом законодатель не осветил, какого рода меры это могут быть, каковы примерные критерии для того, чтобы их можно было признать достаточными. Впрочем, в п. 5 ст. 10 ФЗ о коммерческой тайне говорится, что меры по охране конфиденциальности информации признаются разумно достаточными при условиях:
1) если исключается доступ к информации, составляющей коммерческую тайну, любых лиц без согласия ее обладателя;
2) обеспечивается возможность использования информации, составляющей коммерческую тайну, работниками и передачи ее контрагентам без нарушения режима коммерческой тайны. Данные уточнения вносят должную степень конкретики. На наш взгляд, поскольку ноу-хау является самостоятельным институтом гражданского права, регулируемым не ФЗ о коммерческой тайне, для которого не является формально обязательным установление режима коммерческой тайны, было бы разумным внесение этих положений в ГК РФ.
Стоит отметить, что настоящее определение «секрета производства» было сформулировано в редакции Федерального закона от 12.03.2014 № 35-Ф3. Ранее, после вступления в силу четвертой части ГК
РФ, определение было иным: «Секретом производства (ноу-хау) признаются сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а также сведения о способах осуществления профессиональной деятельности, которые имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим лицам, к которым у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны».
То есть прежняя формулировка определения текстуально полностью совпадала с формулировкой понятия ИКТ. Из этого следует, что в 2014 году государство существенно изменило свою политику в отношении секрета производства. Во-первых, оно сузило круг информации, способной выступать в качестве секрета производства. Во-вторых, оно значительно смягчило требования к режиму конфиденциальности.
Данный либеральный подход к требованиям режима соответствует правовому регулированию ноу-хау ряда зарубежных стран. В частности, в американских комментариях судебной практики 1939 г. содержится следующее: «Секрет производства может состоять из любой формулы, образца, устройства или компиляции информации, используемой в чьем-либо бизнесе и предоставляющей ему возможность получения преимущества над конкурентами, которые его не знают или не используют» [6].
Внесение изменений в ГК РФ продиктовано участием России в Соглашении по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС) [1]. Из ст. 39 Соглашения следует, что закрытая информация о результатах интеллектуальной деятельности (а это по всем признакам то же самое, что в российском правопорядке - секрет производства) должна удовлетворять следующим признакам:
a) являться секретной в том смысле, что она в целом или в определенной конфигурации и подборе её компонентов не является общеизвестной и легко доступной лицам в тех кругах, которые обычно имеют дело с подобной информацией;
b) ввиду своей секретности иметь коммерческую ценность;
c) являться предметом надлежащих в данных обстоятельствах мер, направленных на сохранение её секретности со стороны лица, правомерно контролирующего эту информацию.
В качестве примера того, как этот механизм работает, мы приведем прецедент из американской практики Mason v. Jack Daniel Distillery.
Окружной суд округа Мэдисон рассмотрел иск Тони Мейсона к ликероводочному заводу Jack Daniel's. Истец утверждал, что ответчик незаконно присвоил его рецепт коктейля «Лимонад Линчбург». Ответчик сам факт присвоения информации не отрицал, однако оспаривал, что её можно считать секретом производства. В состав рецепта входили виски «Джек Даниэль», ликер «Трипл Сек» и напиток «7-Ап». Опрос барменов-специалистов показал, что дан-
ный коктейль можно отнести к категории напитков Коллинз, большинство которых состоят из одних и тех же ингредиентов. Создание рецепта произошло случайно, когда истец пытался облегчить боль в горле - оно не потребовало ни творческих, ни денежных затрат. Тем не менее суд встал на сторону истца и признал рецепт «Лимонада Линчбурга» секретом производства.
Ключевыми выступили следующие факторы: истец вложил много средств в продвижение и рекламу напитка, который стал самым продаваемым в заведении. Продажи от него составляли одну треть от всех продаж алкогольных напитков. Истец предпринимал меры предосторожности для сохранения рецепта коктейля в секрете и раскрыл его только нескольким работникам, которые дополнительно были предупреждены о неразглашении тайны. Во избежание раскрытия рецепта посетителями бармены смешивали коктейли в задней части ресторана [10].
В данном примере наглядно показано, как может проявляться на практике свободный, гибкий характер критериев ноу-хау. Владелец бара едва ли учитывал юридическую подоплеку вопроса в сфере смешивания и продаж коктейлей, его действия были направлены исключительно на обеспечение возможности извлечения прибыли, он не стремился придать рецепту официальный статус «секрета производства». Однако при возникновении спора оказалось, что одних только фактических обстоятельств достаточно, чтобы информация таковой статус приобрела.
Учитывая, что актуальная формулировка секрета производства в ГК РФ также предусматривает достаточность разумных мер для сохранения конфиденциальности информации и не предъявляет каких-либо дополнительных требований к организации данных мер, следует рассчитывать, что и в российском правопорядке аналогичное дело должно было бы быть разрешено сходным образом. Однако в действительности невозможно сделать однозначное предположение в силу сложившейся правовой неопределенности.
Несмотря на то, что изменения в законодательство были внесены пять лет назад, проблема определения требований к режиму секрета производства остается актуальной на сегодняшний день в связи с тем, что данные изменения не затронули постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5, Пленума ВАС РФ № 29 от 26.03.2009 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» [7]. В этом документе в п. 57 содержится прежнее определение секрета производства (ноу-хау), идентичное определению ИКТ. Очевидно, что поскольку постановление Пленума Верховного Суда не является источником права, то данная коллизия должна решаться единственным образом - в пользу того определения, что дано в ГК РФ. Однако в правоприменительной практике возникли затруднения.
Приведем два дела, рассмотренных Судом по интеллектуальным правам в кассационной инстанции в 2018 году.
В первом деле [9] коммерческая организация предъявила иск к федеральному государственному бюджетному научному учреждению о запрете исполь-
зовать секрет производства и взыскании убытков. Ответчик, в свою очередь, настаивал, что используемая им технология не является секретом производства. Он обосновывал свою позицию тем, что истец не принял достаточных мер для организации режима коммерческой тайны - грифом «Коммерческая тайна» были маркировано только служебное задание на разработку технологии, остальные документы, которые представил истец, такого грифа не имели. Основной документ, содержащий секрет производства, а именно регламент по изготовлению вакцины, вовсе не был представлен, как и выписка из него с соответствующим грифом.
Суды первой и апелляционной инстанций поддержали ответчика и отказали в удовлетворении иска. Суд кассационной инстанции также оставил решение без изменений. Он признал, что истцом не был установлен режим коммерческой тайны и сослался на разъяснения, содержащиеся в п. 57 постановления Пленума Верховного Суда, указав: «Таким образом, любые перечисленные в диспозиции статьи 1465 ГК РФ сведения приобретают статус ноу-хау лишь в случае защиты их правообладателем режимом коммерческой тайны».
Из этого дела можно было бы заключить, что суды остаются связанными постановлением Пленума, поскольку содержащиеся в нем рекомендации призваны обеспечить единообразие правоприменительной практики и считаются обязательными для судов. Большинство доктринальных авторов [15; 17; 19] также придерживаются позиции о необходимости введения режима коммерческой тайны для секрета производства, на что указывают в своих работах.
Однако в том же году Суд по интеллектуальным правам рассматривал аналогичный спор. Во втором [8] приводимом нами деле федеральное государственное бюджетное учреждение предъявило иск к коммерческой организации о взыскании задолженности по лицензионному договору. Ответчик аналогичным образом утверждал, что договор является беспредметным, поскольку технические решения, по поводу которых он заключен, нельзя считать секретами производства - в отношении их не был установлен режим коммерческой тайны.
Суд первой инстанции не поддержал ответчика и принял решение об удовлетворении иска, суды апелляционной и кассационных инстанций подтвердили законность этого решения. Суд по интеллектуальным правам сослался на определение из ст. 1465 ГК РФ и заключил: «Требованием, предъявляемым к таким результатам интеллектуальной деятельности, как ноу-хау, является конфиденциальный характер сведений, в результате которого указанные сведения имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность. При этом обязанность введения режима коммерческой тайны законодательством не установлена.<...> Отсутствие доказательств свободного доступа к соответствующим сведениям третьих лиц, вне зависимости от наличия либо отсутствия соответствующего грифа на документации, раскрывающей техническое решение, предмет лицензионного договора считается согласованным, и сведения признаются секретом производства».
Таким образом, два аналогичных дела с временным промежутком в шесть месяцев были разрешены противоположным образам. Усугубляет ситуацию то, что они были рассмотрены в кассационной инстанции, одной из задач которой является проверка правильности применения норм материального права.
Разумеется, необходимо гармонизировать законодательство, приведя определение в п. 57 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 5, Пленума ВАС РФ № 29 от 26.03.2009 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» в соответствие с тем, что содержится в ст. 1465 ГК РФ.
Однако акцентируя внимание на сложившейся правоприменительной практике и мнении ученых, мы желаем рассмотреть вопрос о том, какой из двух возможных способов регулирования удобнее и целесообразнее: тот, когда для секрета производства достаточно соблюдения разумных мер конфиденциальности, или тот, в соответствии с которым необходимо введение режима коммерческой тайны. У обоих подходов есть достоинства и недостатки.
Первый вариант в большей степени согласуется с духом частного права. Система, при которой владелец технологии самостоятельно определяет меры для сохранения её в тайне, предполагает такой гибкий механизм регулирования, когда сведения могут приобретать статус секрета производства даже без специального намерения на то их обладателя. Решающее значение имеет юридическая квалификация, то есть правовая оценка фактических обстоятельств путем соотнесения данного случая с юридическими нормами - так же, как, например, вид договора определяется не из его названия, а из оценки содержащихся в нем условий.
Однако такое положение порождает ситуацию, при которой вопрос о том, был или не был установлен в отношении сведений режим секрета производства, разрешается только в суде. Это имеет место, поскольку субъекты, относя ту или иную конкретную информацию к секрету производства, не могут быть до конца уверены в том, что секрет производства действительно существует с юридической точки зрения в качестве объекта правовой защиты, так как право умалчивает о составе такой информации. Формулировка «разумные меры» слишком трактовочна, в свою очередь, требования к организации режима коммерческой тайны более формализованы и при этом не требуют от субъекта специфических материальных затрат.
В условиях российской правовой действительности нецелесообразно наделять суд широтой полномочий действовать на свое усмотрение. В целях единства правоприменительной практики законодатель должен стремиться максимально регламентировать вопросы материального права, и это характерно для романо-германской системы. Обратная ситуация, когда суды располагают полномочиями оценивать и присуждать по своему убеждению, вне системы прецедентного права, неизменно ведет к ряду негативных последствий. Так, например, одной из актуальнейших проблем российского законодательства яв-
ляется вопрос конкретизации критериев определения размеров компенсации морального вреда. В настоящий момент, в соответствии со ст. 151 ГК РФ, суд «может» назначить компенсацию морального вреда. При определении он руководствуется критериями, имеющими декларативный характер: требования разумности, справедливости, степень физических и нравственных страданий, степень вины нарушителя и другие. Ученые [11;12;14] единогласно заявляют о неэффективности такой системы и предлагают другие способы расчета, однако данные отношения в силу своей природы не поддаются регламентации. В итоге в России размеры компенсации морального вреда стабильно низки по всем категориям дел, суды их не обосновывают, не обозначают взаимосвязи между критериями и фактически присуждаемыми размерами компенсаций.
Что касается определения требований к мерам, обеспечивающим конфиденциальность информации, регламентация возможна - и это гарантия обеспечения прав граждан в отношении ноу-хау. Установив режим коммерческой тайны, правообладатель может быть уверен, что результат его интеллектуальной деятельности надлежаще защищен в качестве секрета производства. Это достаточно жесткая мера, которая предполагает необходимость неукоснительного соблюдения ряда формальностей. Однако можно посчитать, что это оправданная жертва, имеющая целью обеспечить стабильную правовую охрану ноу-хау.
Более существенный недостаток заключается в том, что при таком подходе полностью незащищенными оказываются те правообладатели, которые в силу юридической непросвещённости или иных причин хоть и держат в тайне коммерчески ценный результат интеллектуальной деятельности, но не осознают потребности официально узаконить режим секрета производства. Как, например, в приведенном ранее случае с обладателем рецепта «Лимонада Линч-бурга» - мелкие предприятия, особенно в сфере питания и развлечений, едва ли будут вести в отношении своих ноу-хау отдельный документооборот и размещать на рецептах грифы. Они предпринимают житейски-разумные меры для сохранения секретности информации, но в случае её раскрытия не могут рассчитывать на судебную защиту - справедливо ли это?
В итоге напрашивается вывод, что введение режима коммерческой тайны является наиболее надежным вариантом для обеспечения секрета производства, однако нет причин ограничиваться им. С точки зрения выгоды всех субъектов предпринимательства самым удачным будет такое регулирование, когда для секрета производства достаточно разумных мер конфиденциальности, но при этом введению режима коммерческой тайны отдается приоритет как безусловно достаточному. Так будут учтены и интересы тех организаций, которые осознают важность соблюдения секретов производства, и тех, которые действуют стихийно.
Тем не менее, прежде чем сделать вывод, мы считаем необходимым более подробно разобрать соотношение ИКТ и секрета производства, сравнить их материально-правовую природу: требования к форме должны вытекать из содержания. В частности,
если предположить, что для секрета производства обязать режим коммерческой тайны, возникает вопрос о целесообразности выделения ноу-хау из ИКТ вообще.
Таким образом, на сегодняшний день определения секрета производства и ИКТ разнятся по очерченному кругу сведений, но функциональных отличий не прослеживается. Не прослеживались они и ранее, когда определения дословно совпадали. Внесенные изменения являются неоднозначными, в результате их возникли как явные коллизии правового регулирования, на которые было обращено внимание в данной статье, так и скрытые системные, которые еще предстоит обозначить.
БИБЛИОГРА ФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС/TRIPS) (заключено в г. Марракеше 15 апреля 1994 г.) // Собрание законодательства РФ. - 2012. - №37 (приложение, ч. VI). - С. 2818-2849.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации : часть четвертая : ФЗ от 18.12.2006 № 230-Ф3 // Собрание законодательства РФ. - 2006. - № 52 (1 ч.). - С. 5496.
3. О коммерческой тайне : Федеральный закон от 29.07.2004 № 98-ФЗ // Собрание законодательства РФ. - 2004. - № 32. - С. 3283.
4. Об информации, информационных технологиях и о защите информации: Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ // Собрание законодательства РФ. - 2006. - № 31 (1 ч.). - С. 3448.
5. Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера : Указ Президента РФ от 06.03.1997 № 188 // Российская газета. - 1997. -14 марта.
6. Restatement (First) of Torts, 757 cmt. b (1939). -Текст : электронный. - URL: http://www.lrdc.pitt. edu/ashley/RESTATEM.HTM (дата обращения: 05.09.2020).
7. О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации : постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5, Пленума ВАС РФ № 29 от 26.03.2009 // Российская газета. -2009. - 22 апреля.
8. Режим коммерческой тайны не является обязательным признаком ноу-хау : постановление Суда по интеллектуальным правам от 10 апреля 2018 г. № С01-157/2018 по делу № А40-74581/2017. -Текст : электронный // СПС Гарант. - URL: http ://service. garant.ru/prime/open/135108968/71820 354 (дата обращения: 05.09.2020).
9. Для ноу-хау обязателен режим коммерческой тайны : постановление Суда по интеллектуальным правам от 11 октября 2018 г. № С01-808/2018 по делу № A56-53278/2017 г. - Текст : электронный // СПС Гарант. - URL: http://service.garant.ru /prime/open/14439523 9/71976878 (дата обращения: 05.09.2020).
10. Mason v. Jack Daniel Distillery. Текст : электронный // 518 So.2d 130, 1987 Ala. Civ. App. LEXIS 1361 (1987). - URL: http://gozips.uakron.edu /~dratler/2006tradesec/materials/mason.htm (дата обращения: 05.09.2020).
11. Гаврилов Э.П. Как определить размер компенсации морального вреда? / Э.П. Гаврилов. - Текст : непосредственный // Российская юстиция. - 2005.
- № 7 - С. 36-42.
12. Иванов В.М. К вопросу о размере компенсации морального вреда / В.М. Иванов. - Текст : непосредственный // Российский судья. - 2010. - № 4.
- С. 21-34.
13. Ионова О.В. и др. Обеспечение прав на секреты производства (ноу-хау) / О.В. Ионова, A.A. Комиссарова, Л.З. Малаева, A.A. Судакова. - Москва, 1994. - С. 229. -Текст : непосредственный.
14. Карномазов A.R Гражданско-правовое регулирование определения размера компенсации морального вреда: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / A.K Карномазов. - Самара, 2010. - С. 22. - Текст : непосредственный.
15. Ларин A.A. Защита коммерчески значимой информации как одна из гарантий свободы предпринимательской деятельности / A.A. Ларин. - Текст : непосредственный // Теория и практика общественного развития. - 2014. - № 19. - С. 92-94.
16. Новосельцев О.В. Коммерческая тайна (ноу-хау): правовое регулирование и документальное оформление в имуществе предприятия / О.В. Новосельцев. - Москва: ИНИЦ Роспатента, 2004. - С. 516. - Текст : непосредственный.
17. Протасов Д.В. Охрана права на секрет производства (ноу-хау) / Д.В. Протасов. - Текст : непосредственный // Вестник ЧитГУ. - 2009. - №4 (55). -С. 70-72.
18. Стрижова ТА. «Бесконечность» секретов производства (ноу-хау) / ТА. Стрижова. - Текст : непосредственный // Журнал Суда по интеллектуальным правам. - 2017. - № 16. - С. 76-83.
19. Яблокова И.В., Волков С. Д. Секрет производства (ноу-хау) как охраняемый результат научной деятельности предпринимателей / И.В. Яблоков, С.Д. Волков. - Текст : непосредственный // Научный журнал НИУ ИТМО. Серия «Экономика и экономический менеджмент». - 2015. - № 3. - С. 342-354.
© Полина Валерьевна Каменева, 2020 © Оксана Анатольевна Лупандина, 2020 © Частное образовательное учреждение высшего образования «Таганрогский институт управления и экономики», 2020
