CC BY
34
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ЦИВИЛИЗАЦИЙ ВОСТОКА И ЗАПАДА
УДК 371(09) (437) + 22
В. В. Рыбаков
Старший научный сотрудник, Центр истории педагогики и образования, ФГБНУ «Институт стратегии развития образования Российской академии образования», г. Москва E-mail: rybakov@instrao. ru
Vladimir V. Rybakov
PhD (Education), Senior Researcher, Centre of History of Pedagogy and Education, Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education, Moscow
СБОРНИК АФОРИЗМОВ ИЛИ КНИГА ДЛЯ НАЧАЛЬНОГО ЧТЕНИЯ В ШКОЛЕ? ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ «ДИСТИХОВ КАТОНА»
В статье рассмотрена проблема жанрового своеобразия позднеантичного поэтического сборника «Дистихи Катона», использовавшегося в Средние века в качестве учебника на начальных этапах преподавания латыни. Автор кратко излагает историю изданий и переводов, фокусирует внимание на функциях и содержании этого сборника. На примере из третьей книги показана тематическая разнородность следующих подряд друг за другом стихотворений, положительно сказавшаяся на популярности данного сборника в средневековой и ранненовоевропейской педагогике.
Ключевые слова: средневековая школа, учебник, «Дистихи Катона».
Текст, о котором пойдет речь в настоящей за -метке, нельзя назвать ни ценным историческим источником, ни важным литературным памятником. В историях римской литературы он обычно не упоминается за незначительностью, между тем педагоги разных эпох неизменно обращались к нему как к средству обучения юношей. Это позднеан-тичный сборник двухстрочных гексаметров, за которым закрепилось название «Дистихи Катона»
Как цитировать статью: Рыбаков В. В. Сборник афоризмов или книга для начального чтения в школе? Жанровое своеобразие «Дистихов Катона» // Отечественная и зарубежная педагогика. 2018. Т. 2, № 4 (53). С. 56-65. 001: 10.24411/22240772-2018-10017
(Disticha Catonis). Главное и одновременно самое удивительное свойство сборника в том, что он вместе с грамматикой Элия Доната повсеместно применялся и в Средние века (едва ли не со времен святого Колумбана, VII в.), и в Новое время (особенно в XVI-XVII вв.) для начального обучения латинскому языку. Собрание коротких стихотворений исходно не создавалось как учебник. Издатели Дж. У Дафф и Э. М. Дафф справедливо замечают, что по содержанию оно представляет собой «сжатое изложение практической морали» — the compendium of practical ethics [11, p. 585]. Однако его форма (здесь подразумевается в первую очередь афористичность) способствовала быстрому, легкому заучиванию, благодаря чему «Дистихи Катона», видимо, и воспринимались потомками преимущественно как учебник.
Существует представление, что средневековые писатели вольно обращались с любыми текстами, перелицовывали свои источники, не особенно заботясь о букве оригинала и не придавая авторству столь большого значения, как это делается сейчас. Такое суждение небезосновательно. Тем не менее в случае с «Дистихами Катона» (дошедшими до нас во множестве списков и переводов на разные языки) никому за долгие века не пришло в голову кардинально переделать текст, чтобы устранить какие-либо сложности или неясности, а также лучше приспособить его к школьному узусу. Сборник по большей части воспроизводился без существенных изменений, благополучно дожив в таком виде до середины XIX столетия, когда его все еще продолжали включать в состав гимназических пособий по латинскому языку (старую литературу о нем см. в соответствующей главе классической «Истории римской литературы» Мартина фон Шанца [12, S. 34-41], более свежая библиография содержится в немецкой «Энциклопедии Средневековья» [6]).
Объяснение этого факта кроется, вероятнее всего, в жанровом своеобразии «Дистихов Катона», которые оказались по вкусу потомкам, потому что соответствовали духу и потребностям средневекового образования. Есть сходство между сборниками цитат, афоризмов, флори-легиями, которые в Средние века имели хождение повсюду, и книгой дистихов, унаследованной от поздней Античности. Говоря о Катоне Старшем, имя которого в неизвестный нам момент времени присоединили к собранию двустиший, Михаэль фон Альбрехт замечает: «Дидактика у римлян в крови. Она тем паче в крови у Катона, которому Цицерон (rep. 2, 1) приписывает summum vel discendi studium vel docendi, «вели-
чайшую ревность как к тому, чтобы учиться, так и к тому, чтобы учить». В его личном обращении к сыну с наставлениями заключается нечто большее, чем то древнее отцовское свойство, которое Теренций в своих Братьях изображает у такого персонажа, как Демея; римский paterfamilias, «отец семейства» верит, что он лично все знает наилучшим образом. В стремлении не отдавать — подобно дурным аристократам — воспитание детей в чужие руки говорит и здоровый инстинкт — вовсе не обязательно плебейский; Корнелия, мать Гракхов, будет вести себя точно так же» [1, т. 1, с. 441].
Итак, можно предположить, что само имя и авторитет одного из древнейших римских авторов, который написал не чуждые литературности наставления сыну, придавали «Дистихам Катона» некоторый символический ореол, способствовавший их большому распространению в Средние века и Новое время (хотя в отличие от наставлений настоящего Катона Старшего, принадлежавших к высокому стилю, они являли собой всего-навсего собрание ходячей премудрости). Косвенно это подтверждается различными заглавиями, под которыми сборник помещали в рукописях и печатных изданиях. В качестве автора всегда упоминается Катон. Книгу именовали не только Disticha Catonis («Дистихи Катона») или же просто Cato («Катон»), но и Dicta Catonis («Изречения Катона»), Dicta M. Catonis ad filium suum («Наставления Марка Катона своему сыну»), Libri Catonis Philosophi («Книга философа Катона»), Dionysii Catonis Disticha de Moribus ad Filium («Двустишия Дионисия Катона к сыну о нравах»), Disticha Moralia D. Catonis («Нравственные двустишия Дионисия Катона»). Имя «Дионисий», иногда прибавляемое к имени Катона, как давно установлено, было ошибочно приписано одним из первых издателей дистихов — Жозефом Жюстом Скалигером, который якобы видел это имя в какой-то рукописи [11, p. 586]. Причудливо сложилась и русская традиция именования нашего сборника. Так, в переводе поэта XVIII века И. С. Баркова он озаглавлен «Дионисия Катона двухстрочные стихи о благонравии к сыну». Советский историк Е. М. Штаерман использует название «Моральные дистихи» [3]. Наконец, знаменитый филолог М. Л. Гаспаров в томе «Поздняя латинская поэзия», вышедшем в составе серии «Библиотека античной литературы», предпочел сохранить устоявшееся в западной традиции название «Дистихи Катона» (хотя в тексте, например в названиях отдельных книг, он вместо «дистихи» употребляет слово «двустишия») [2, с. 395-414].
Итак, в Средние века и раннее Новое время этот сборник, составленный из двустрочных стихотворных изречений, воспринимали в качестве краткого учебника и использовали для наставления юношества и начального обучения латинскому языку. Двоякая цель — воспитание и учеба — как нельзя лучше подходила к возрасту, в котором дети обращались к дистихам,— а именно восемь-десять лет. Некоторые двустишия вполне соответствуют этому возрасту, например такое: «не упускай подходящий случай, если он подвернулся, ведь у подобной удачи (haec occasio) есть спереди челка, сзади же она — лысая (II, 26). (Здесь и далее прозаические переводы выполнены автором настоящей статьи по последнему критическому изданию Маркуса Боаса [5], по нему же дается нумерация книг и дистихов.) При этом очевидно, что большая часть стихотворений обращена к взрослому человеку, а не к ребенку. Вот яркий пример: «Если твоя жена жалуется на рабов, то не верь ей сразу же, потому что женщина всегда ненавидит тех, кого любит ее супруг» (I, 8). Здесь речь идет об отношениях супругов в браке, а в некоторых других случаях дистихи дают наставления и в общественных делах, например свидетелю в суде: «Если тебя вызовут свидетелем в суд, то не лги бесстыдно, но, насколько это возможно, прикрой преступление друга» (III, 3).
Таким образом, собранию нравоучительных двустиший присуща жанровая двойственность: это и книга для взрослых (так она создавалась), и книга для детей или подростков (так она воспринималась и использовалась). Разумеется, некоторые советы для взрослых подходили и в качестве советов для детей. Кроме того, не будем забывать, что современное представление о детстве в Античности и в Средние века еще не существовало, а ребенок был в понятиях того времени «маленьким взрослым». Однако ясно и то, что правила поведения по отношению к жене или к судебным властям детям было знать не обязательно, но «из песни слова не выкинешь», так что вместе с понятными и внятными их возрасту наставлениями школьники читали и заучивали также и такие полумаксимы-полупословицы, которые мы привели выше.
Двойственность «Дистихов Катона» проявляется и в другом, ведь это была книга для язычников, по которой учились христиане. Отчасти такая двойственность затушевывалась перестановкой некоторых слов или искажениями текста, однако до конца она не устранена ни в одной из бытовавших в реальности версий текста. По крайней мере, в 23-м стихотворении первой книги (а всего книг — четыре) слово «бог» упо-
требляется во множественном числе: «Коли никто не желает стать твоим другом, хоть ты этого и заслуживаешь, не вини в этом богов, а лучше смири свой нрав» (Si tibi pro meritis nemo respondet amicus, I incusare deos noli, sed te ipse coerce). Е. М. Штаерман переводит «не обвиняй бога» (в единственном числе), М. Л. Гаспаров — «не ропщи на богов». Впрочем, общий смысл стихотворения в переводе М. Л. Гаспарова изменен в пользу поэтичности русского текста: «Ежели друг на услуги твои не ответит услугой, / То не ропщи на богов, а сам будь более сдержан».
В 12-м стихотворении второй книги упоминается «оракул, гадание» (sors, буквально — «жребий, бросание жребия»): «Не вопрошай у оракула о намерениях божества: бог и сам, без тебя, решит, как распорядиться твоей судьбой». У М. Л. Гаспарова языческие «намерения божества» (quid deus intendat) становятся христианской «волей Божьей»: «Божью волю познать не пытайся, раскинувши жребьи». Подобный совет едва ли подходил людям христианского Запада, где обычай бросать жребии по большей части уже вымер к эпохе классического Средневековья.
Как справедливо указывают Дж. У. Дафф и Э. М. Дафф, «несмотря на те выпуски и изменения, которым, перерабатывая текст в христианском духе, подвергли низменную мораль стихотворного собрания в его первоначальном виде, в нем сохранились следы не только от Античности (например, прозаические сентенции [человек должен] бывать на форуме (foro pare) и стоять на стороне уважаемых людей (ad praetorium stato, буквально: «у претория»), но и от языческих религиозных принципов и практической морали» (Despite the excisions and alterations to which Christian re-editing subjected the inferior ethics of the original collection, there have survived evident traces not merely of antiquity (e.g. in the prose sentences foro par(c)e or ad praetorium stato), but of pagan principles in the religious thought or the practical advice [11, p. 587]). В этом отношении потрясает следующее двустишие: «Просить у бога милости нужно куреньем, а теленок пусть подрастет, чтобы тащить плуг. Не думай, что кровавая жертва угодна богу» (Ture deum placa, vitulum sine, crescat aratro: I ne credas gaudere deum, cum caede litatur. IV, 38). Трудно представить, чтобы ирландец Колумбан в начале VII в. или Филипп Меланхтон в середине XVI в. рекомендовали подобное чтение молодежи, но тем не менее это именно так.
Из вышесказанного можно заключить, что сборник дистихов, к которому присоединены краткие прозаические сентенции в начале, а в не-
которых рукописях и моностихах (одностишиях) в конце (они изданы [11, p. 622-628], но неудовлетворительно), представляет собой слоеный пирог, разные ярусы которого трудно отделить друг от друга, ведь об истории возникновения и переделок «Дистихов Катона» практически ничего не известно. Почти все исследователи сходятся во мнении, что памятник уже существовал к концу II в.н.э. (некоторые полагают, что деление на четыре книги возникло только в эпоху Каролингов). Следы использования «Катона» в Античности обнаруживаются, во-первых, в эпиграфике (надписях), а во-вторых, у позднеримского поэта Коммодиана, который жил либо в III, либо в V в. н.э. [7; 10]. В письме проконсула римской Африки западному императору Валентиниану I (вторая половина IV в.н.э.) упоминается о том, что эти стихи принадлежат Катону (очевидно, Старшему) и широко распространены в провинции, из чего в XIX столетии даже иногда делали вывод, что автором книги мог являться некий африканский ритор [8, p. 1]. Существовали и иные гипотезы о происхождении сборника или же отдельных его частей, в том числе предполагалось, что некоторые двустишия, а возможно, некоторые короткие изречения (breves sententiae) могут действительно восходить к Марку Порцию Катону Старшему, что и определило название всего собрания [8, p. 2]. Однако, как мы говорили выше, заглавие «Дистихи Катона», вероятнее всего, закрепилось за сборником просто потому, что Катон Старший ассоциировался у потомков с идеями морали и поучения.
Исследованию средневековых рукописей этих двустиший посвятил значительную часть своей жизни нидерландский филолог-классик и историк культуры Маркус Боас (1879-1941), ставший в итоге главным специалистом по «Дистихам Катона» [5, p. 287-298]. Однако он не успел закончить готовившееся им критическое издание памятника, которое вследствие этого увидело свет только через одиннадцать лет после его смерти благодаря трудам его преемника и последователя Х. Й. Ботшейвера [5]. Поскольку М. Боас стремился восстановить первоначальный (античный) облик текста, то он в своем издании предпочел чтения двух малораспространенных групп рукописей, которые существенно отличаются от так называемой вульгаты — основной и наиболее употребительной в Средние века версии «Дистихов Катона». Это обозначает, что в его издании порядок следования двустиший и текст многих из них не совпадают с немецкими критическими изданиями XIX века и с изданием Дж. У. Даффа и Э. М. Дафф в серии Loeb Classical Library [11]. Некоторые
из «дополнительных» дистихов, помещенные в прежних изданиях отдельно — после основного корпуса из четырех книг, в издании М. Боаса включены в основной корпус под номерами с буквами. Но и это издание не поставило точку в изучении огромной рукописной традиции двустиший: мы уже упоминали, что моностихи, приложенные к основному корпусу дистихов в ряде рукописей, так и остаются по-настоящему неизданными. Отдельную, недостаточно подробно изученную проблему составляют переводы «Катона» на различные европейские языки, прежде всего на немецкий и нидерландский, широко разошедшиеся по Западной Европе в Средние века и раннее Новое время [4; 9].
Наш сборник неоднороден не только по составу, но и в жанровом отношении. Это одновременно и поэзия, и афоризмы, напоминающие гномы (скорее раннесредневековые, чем античные) или пословицы. Если отдельные гексаметрические строки или же элегический дистих (сочетание строки гексаметром и строки пентаметром) являются традиционными поэтическими формами классической античности, то парные гексаметры уже по самой своей форме — «вырожденный» позднеантич-ный конструкт. Не радуют «Дистихи Катона» и метрическим разнообразием, по большей части оставляя впечатление монотонности: мы раз за разом встречаем в них одинаковый синтаксический параллелизм. Как правило, дистих распадается на две части, в первой из которых дается совет, как себя вести, а во второй объясняется, почему это правильно. Порядок следования стихотворений кажется произвольным, они никак не разбиты по темам. Вот пример из третьей книги, где десять идущих друг за другом дистихов посвящены разным предметам:
17) Коль по заслугам страдаешь — переноси это твердо, сам перед собой ты преступник, будь сам и судьей, себя наказав.
18) Следует много читать, а прочитав — перечитывать снова, ведь поэты пишут о чудных делах, хотя и неправдоподобных.
19) В обществе собутыльников будь речистым в меру, дабы из желания считаться вежливым не прослыть болтуном.
20) Пусть не страшат тебя гневные речи супруги, ибо слезами и плачем женщина добивается своих скрытых целей.
21) Взятое в долг используй на благо себе, но не злоупотребляй им, ибо бывает, что, истратив свое, люди тянут руки за чужим.
21а) Не следует слишком уж надеяться на религиозные обеты, ведь Бог не всегда сразу же прислушивается к желанию человека.
21b) Если человек чистой жизни сделает тебе замечание, то исправься, ибо нет ничего дурного в том, чтобы вернуться на путь добродетели.
22) Запомни, что не нужно бояться смерти, поскольку, хоть она и зло, но в то же время сама приносит конец злоключениям.
23) Если у тебя хорошая жена, то сноси ее болтовню: будет плохо, если ты не сможешь молча терпеть и сдерживаться.
24) Равно люби и почитай своих дорогих родителей и не накидывайся на мать, чтобы угодить отцу.
Трудно обнаружить здесь общность содержания, ибо все житей -ские советы автора — на разные темы. Самое последнее двустишие третьей книги, за номером 24, говорит об отце и матери, то есть может входить в круг интересов и раздумий школьника. 20 и 23 стихотворения, напротив, затрагивают с разных сторон отношения мужа и жены, тематически их связывает мотив гнева — хотя в одном случае это гнев жены, а в другом — мужа. Прочие двустишия посвящены терпению и исправлению согрешившего, пользе чтения, умеренности в вине и речах, имущественным отношениям между людьми (должник и заимодавец), религии и страху перед смертью (этот мотив в сборнике встречается весьма часто). Следовательно, в десяти расположенных друг за другом дистихах раскрываются самые разные темы, так что трудно найти что-то общее более чем в двух из них. Такой пример из третьей книги не является исключением: почти весь сборник отличается тематической пестротой, что само по себе размывает понятия «замысел» или «жанр» применительно к этому тексту.
По всей видимости, именно то обстоятельство, что перед читателем предстает не связный текст, а россыпь отдельных мыслей, объединенных лишь воспитательной и дидактической направленностью, сделало «Дистихи Катона» столь употребительными. Ученикам не обязательно было читать все и подряд, а можно было разобрать и выучить отдельные короткие пословицы — сначала под руководством учителя, а потом самим. К тому же некоторые дистихи состоят из строк, которые не теряют смысла и по отдельности,— таково, к примеру, 30-е стихотворение первой книги, посвященное ханжеству: «Не делай сам того, что ты осуждаешь (quae culpare soles, ea tu ne feceris ipse), отвратительно, когда дурные поступки изобличают того, кто учит доброму (turpe est doctori, cum culpa redarguat ipsum)». Переводы на народные языки свидетельствуют о том, что «Дистихи Катона» были полезны не только для постижения
латинского языка, но ценились и за свое содержание, хотя в них было много античных, а не средневековых реалий. Промежуточное положение жанра — между гномами, детским чтением, языческой экзотикой и ходячей премудростью — позволяло каждому читателю вынести из книги свое, монотонность же и предсказуемость синтаксической структуры служили облегчению восприятия.
Работа выполнена в рамках государственного задания ФГБНУ «Институт стратегии развития образования Российской академии образования» на 2017-2019 годы (№ 27.8089.2017/БЧ) «Реализация потенциала историко-педагогических исследований в современном педагогическом образовании».
Литература
1. Альбрехт М., фон. История римской литературы / пер. А. И. Любжина. Т. 1. М., 2003. 707 с.
2. Поздняя латинская поэзия / пер. с лат. и сост. М. Л. Гаспаров. М.: Художественная литература, 1982. 719 с. (Библиотека античной литературы. Рим).
3. Штаерман Е. М. «Сентенции» Публилия Сира и «Моральные дистихи» Дионисия Катона // Вестник древней истории. 1981. № 4 (158). С. 219-227.
4. Baldzuhn M. Schulbücher im Trivium des Mittelalters und der Frühen Neuzeit. Die Verschriftlichung von Unterricht in der Text- und Überlieferungsgeschichte der "Fabulae" Avians und der deutschen "Disticha Catonis". B.; NY, 2009.
5. Boas M. Disticha Catonis recensuit et apparatu instruxit. Opus post Marci Boas mortem edendum curauit Henricus Johannes Botschuyver. Amsterdam, 1952.
6. Cato im Mittelalter // Lexikon des Mittelalters. Band 2: Bettlerwesen bis Codex von Valencia. Stuttgart; Weimar, 1983. S. 1576-1577.
7. Commodianus. Instructiones. Carmen de duobus populis. Claudius Marius Victorius. Alethia / Ed. J. Martin, P. F. Hovingh. Turnhout, 1960.
8. The Distichs of Cato. A famous medieval textbook / trans. from Latin, with introd. sketch by W. J. Chase. Madison, 1922 (University of Wisconsin Studies in the Social Sciences and History. N. 7).
9. Henkel N. Deutsche Übersetzungen lateinischer Schultexte. Ihre Verbreitung und Funktion im Mittelalter und in der frühen Neuzeit. Mit einem Verzeichnis der Texte. München, 1988.
10. Martin J. Studien und Beiträge zur Erklärung und Zeitbestimmung Commodians. Leipzig, 1913.
11. Minor Latin Poets / with introd. and English trans. by J. W. Duff, A. M. Duff. Volume II. (Loeb Classical Library 434). L.; Cambridge, Mass., 1934.
12. Schanz M. Geschichte der römischen Literatur bis zum Gesetzgebungswerk des Kaisers Justinian. Teil III: Die Zeit von Hadrian 117 bis auf Constantin 324. München, 1922.
COLLECTION OF APHORISMS OR A BOOK FOR ELEMENTARY READING IN SCHOOL READER FOR SCHOOLS? ORIGINAL GENRE IN DISTICHA CATONIS
The article is devoted to the problem of genre in so-called Disticha Catonis - a collection of verses composed in Late Atiquity and widely used in the Middle Ages as a textbook for beginners studying Latin at school.The author outlines editorial history and translations of
Disticha, focuses on supposed functions and inner form of the collection. The variety of topics, on which verses are concentrated, is exemplified by some poems in the third book. The heterogeneity played a good role to increase the popularity of the collection as an educational medium in the medieval and early Modern education in whole Europe.
Keywords: medieval school, textbook, Disticha Catonis.
References
• Albreht M.fon. Istoriya rimskoj literatury / Per. A. I. Lyubzhina. T. 1-3. M., 2003-2005. [In Rus].
• Baldzuhn M. Schulbücher im Trivium des Mittelalters und der Frühen Neuzeit. Die Verschriftlichung von Unterricht in der Text- und Überlieferungsgeschichte der "Fabulae" Avians und der deutschen "Disticha Catonis". B.; N-Y., 2009.
• Cato im Mittelalter // Lexikon des Mittelalters. Band 2: Bettlerwesen bis Codex von Valencia. Stuttgart; Weimar, 1983. Sp. 1576-1577.
• Commodianus. Instructiones. Carmen de duobus populis. Claudius Marius Victorius. Alethia / Ed. J. Martin, P. F. Hovingh. Turnhout, 1960.
• Henkel N. Deutsche Übersetzungen lateinischer Schultexte. Ihre Verbreitung und Funktion im Mittelalter und in der frühen Neuzeit. Mit einem Verzeichnis der Texte. München, 1988.
• Marcus Boas, Disticha Catonis recensuit et apparatu instruxit. Opus post Marci Boas mortem eden-dum curauit Henricus Johannes Botschuyver. Amsterdam, 1952.
• Martin J. Studien und Beiträge zur Erklärung und Zeitbestimmung Commodians. Leipzig, 1913.
• Minor Latin Poets / with introd. and English transl. by J. W. Duff, A. M. Duff. Volume II. (Loeb Classical Library 434). L.; Cambridge, Mass., 1934.
• Pozdnyaya latinskaya poeziya / per. s lat. i sost. M. L. Gasparov. M.: Hudozh. lit., 1982. 719 s. (Biblioteka antichnoj literatury. Rim). 719 s. [In Rus].
• Schanz M. Geschichte der römischen Literatur bis zum Gesetzgebungswerk des Kaisers Justinian. Teil III: Die Zeit von Hadrian 117 bis auf Constantin 324. München, 1922.
• Shtaerman E. M. «Sentencii» Publiliya Sira i «Moralnye distihi» Dionisiya Katona // Vestnik drevnej istorii. 1981. № 4 (158). S. 219-227. S.219-227.[In Rus].
• The Distichs of Cato. A famous medieval textbook / transl. from the Latin, with introd. sketch by W. J. Chase. Madison, 1922 (University of Wisconsin Studies in the Social Sciences and History. N. 7).
