CC BY
37
Библиографический список
1. Абдуллаев З.Г. Субъектно-объектные и предикативные категории в даргинском языке (к проблеме предложения). Махачкала: Дагучпедгиз, 1969.
2. Магомедов Д.М. Соотношение сложных слов и словосочетаний в аварском языке. Кавказские языки: генетико-типологические общности и ареальные связи: тезисы докладов IV Международной научно-практической конференции Махачкала, 2014: 103 - 105.
3. Магомедов Д.М. Структурные типы инфинитных словосочетаний в дагестанских языках. Мир науки, культуры, образования. 2019; 1 (74): 386 - 389.
4. Магомедов М.И. Некоторые особенности глагольных словосочетаний в аварском языке. Тезисы докладов V конференции молодых учёных. Махачкала, 1985: 115 - 116.
5. Магомедов М.И. Функциональная характеристика инфинитных глагольных словосочетаний в аварском языке. Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках: тезисы докладов XV региональной научной сессии по изучению системы и истории иберийско-кавказских языков. Черкесск-Карачаевск, 1988: 69 - 70.
6. Услар П.К. Этнографии Кавказа: Языкознание, III: Аварский язык. Тифлис, 1889.
References
1. Abdullaev Z.G. Sub'ektno-ob'ektnye i predikativnye kategorii v darginskom yazyke (kprobleme predlozheniya). Mahachkala: Daguchpedgiz, 1969.
2. Magomedov D.M. Sootnoshenie slozhnyh slov i slovosochetanij v avarskom yazyke. Kavkazskie yazyki: genetiko-tipologicheskie obschnosti i areal'nye svyazi: tezisy dokladov IV Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii Mahachkala, 2014: 103 - 105.
3. Magomedov D.M. Strukturnye tipy infinitnyh slovosochetanij v dagestanskih yazykah. Mirnauki, kultury, obrazovaniya. 2019; 1 (74): 386 - 389.
4. Magomedov M.I. Nekotorye osobennosti glagol'nyh slovosochetanij v avarskom yazyke. Tezisy dokladov V konferencii molodyh uchenyh. Mahachkala, 1985: 115 - 116.
5. Magomedov M.I. Funkcional'naya harakteristika infinitnyh glagol'nyh slovosochetanij v avarskom yazyke. Otglagol'nye obrazovaniya v iberijsko-kavkazskih yazykah: tezisy dokladov XV regional'noj nauchnoj sessii po izucheniyu sistemy i istorii iberijsko-kavkazskih yazykov. Cherkessk-Karachaevsk, 1988: 69 - 70.
6. Uslar P.K. 'Etnografii Kavkaza: Yazykoznanie, III: Avarskijyazyk. Tiflis, 1889.
Статья поступила в редакцию 10.06.19
УДК 81
Sukhareva M.V., postgraduate, Department of Russian Language and Literature, Stavropol State Pedagogical Institute (Stavropol, Russia),
E-mail: [email protected]
SATIRIC AND PHILOSOPHICAL MODEL OF VISION OF V. VOINOVICH (ON THE BASIS OF NOVELS "MONUMENTAL PROPAGANDA" AND "PORTRAIT ON THE BACKGROUND OF THE MYTH"). In the article, the researcher is interested not in the genre of satire itself, but in in fiction as it is presented in satirical works in a "classical" utopia. In other words, the work studies what is called a satirical and philosophical fiction. It is believed that the comic reflection of the real world in literature or philosophical dictum is the main way to structure the work of art. As an element of something unusual inevitably associates with various literary forms and techniques. The influence of satirical and philosophical fiction models on the work of V. Voinovich is obvious, and it is just a point to the only nature, utopia, dystopia and dystopia in case of contamination of data written by other authors, and in general in the literary process of the 20th century.
Key words: satire, irony, utopia, dystopia, novel "Portrait on the background of the myth", fiction.
М.В. Сухарева, аспирант, каф. русского языка и литературы, Ставропольский государственный педагогический институт, г. Ставрополь,
E-mail: [email protected]
САТИРИКО-ФИЛОСОФСКАЯ МОДЕЛЬ ВЫМЫСЛА В. ВОЙНОВИЧА НА ОСНОВЕ РОМАНОВ «МОНУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОПАГАНДА» И «ПОРТРЕТ НА ФОНЕ МИФА»
В данной статье нас интересуют не сами по себе сатира или жанр, не нарушающие буквальное правдоподобие, приёмы сатирического заострения и философского иносказания, но вымысел как таковой, представленный в сатирических произведениях, в «классической» утопии, - другими словами, то, что именуют сатирической и философской фантастикой. Считается, что комическое отображение реального мира в литературе или философское изречение является основным способом структуры художественного произведения. Вымысел, как элемент необычайного, неизбежно связан с разными литературными формами и приёмами. Влияние сатирической и философской моделей вымысла на творчество В.Н. Войновича очевидны, что лишь вновь указывает на единую природу сатиры, утопии, антиутопии и дистопии при контаминации данных жанров с другими не только в произведениях писателя, но и вообще в литературном процесс ХХ в.
Ключевые слова: сатира, ирония, утопия, антиутопия, роман «Портрет на фоне мифа», вымысел.
Российский писатель Владимир Войнович, недавно ушедший из жизни, оставил большой след в российской культуре. Творчество писателя приходится на период с середины и вплоть до конца XX века и, прежде всего, охватывает советский период жизнедеятельности российских граждан.
С присущим автору острым чувством юмора он высмеивает не только политический режим в Союзе, но и своих коллег по перу. Негативно высказывается Войнович о Солженицыне, сделав его прототипом персонажа романа «Москва 2042». После этого до конца жизни последнего писатели испытывали друг к другу взаимную неприязнь. Неудивительно, что после подобных произведений автор попал в список диссидентов.
Актуальность работ Владимира Войновича не утрачена и в настоящее время. Это связано с тем, что писатель очень чётко, точно, с большим юмором описал жизнь граждан той эпохи.
Целью данной статьи является рассмотрение сущности сатирико-фило-софской модели вымысла Владимира Войновича на основе его романов «Монументальная пропаганда» и «Портрет на фоне мифа» и реализации сатирико-фи-лософских подходов в данных произведениях.
Первые прозаические произведения написаны Войновичем во времена работы на целине. События, описанные в произведениях писателя, охватывали период конца 50-х годов - начало 60-х XX в., когда в СССР осуществлялся гигантский проект - освоение целинных земель.
Писатель с огромным чувством юмора, представляет свою сатирико-фило-софскую модель осмысления действительности. Данный подход предстает как проявление более общей закономерности: сатира склонна к деформированию образов, что способствует акцентированию наиболее существенных пороков,
жизненных явлений, которые достойны сатирического осмеяния. Поэтому сатирический образ предстаёт как результат направленного искажения, обнаруживающего в предмете скрытый до сих пор комический аспект, что, тем самым, возвращает ему неприглядный сущностный вид. Сам объект изображения также специфичен: из всех сторон реального мира сатира отбирает лишь негативно-комические, что сообщает повествованию характер инвективы. Сатира характеризуется как бы разделением гармонии бытия, что представлено в сатирическом произведении как абсурдно-хаотические нелепости, в рамках которых осуществляется игра с предметами изображения: все притворяется не тем, что оно есть на самом деле. Данная особенность роднит сатиру с абсурдом и нонсенсом, в которых логические причинно-следственные связи явлений окончательно заменяются изобретаемой «зеркальной» логикой. В этом смысле творчество В.Н. Во-йновича представляет собой весьма ценный материал для осмысления данного проблемного противопоставления через призму сатирического пафоса, зачастую сопряженного в его творчестве с философичностью. Известного писателя и драматурга называют «живым классиком русской литературы», постсоветским «сатириком номер один», «советским Рабле», «отцом» замечательного литературного героя - солдата Ивана Чонкина. Творчество В. Войновича с первых произведений - повестей и рассказов «Хочу быть честным» и «Мы здесь живем» привлекло внимание как критиков, так и читателей.
Евгения Щеглова указывает на удивительный парадокс: «В. Войновича не любят многие, но даже те, кто не любит его, читать его прозу отнюдь не отказываются». Критик подчёркивает, что она «далека от восприятия В. Войновича с каким-то одним знаком», но при этом она считает его «писателем сложным», «нестандартным и ярким», и называет его, не без основания, «ярым антисовет-
чиком» [1, с. 44]. По мнению И.Н. Сухих, «атмосфера ранних шестидесятых напоминает о первом советском десятилетии: после испытаний и трагедий люди начинают с надеждой и верой вглядываться в будущее, пытаясь разглядеть там образ гармонического социального мироустройства» [2, с. 32]. Исследователь называет 1960-е годы в СССР «утопией у власти». По его мнению, эти годы «были главными советскими утопическими десятилетиями. 12 апреля 1961 года Юрий Гагарин впервые совершает космический полет, который был воспринят как торжество советской науки и техники, социализма, советского образа жизни. В том же году на внеочередном XXII съезде КПСС по настоянию нового вождя «дорогого Никиты Сергеевича» принимается новая программа партии, в которой построение коммунизма объявляется ближайшей задачей» [2, с. 34]. В стране появляется новое поколение - «диссиденты (несогласные, инакомыслящие), требующие обновления общества, выступающие за свободу, точное выполнение Конституции и советских законов» [2, с. 33]. И.Н. Сухих отмечает, что «в 1960-е годы структура литературного процесса приобрела завершенный вид на два последующие десятилетия, как для его субъектов (писателей), так и для объектов (читателей)».
«Монументальная пропаганда», вероятно, самый мрачный роман Владимира Войновича. Если, конечно, такое определение вообще приемлемо для творчества этого писателя. Не стоит пугаться, тут много веселого. Просто намного больше горького сарказма.
В романе «Монументальная пропаганда» в центре повествования - важнейшие события, происходившие в России за последние сорок лет. Перед нами - самобытный и в высшей степени неожиданный художественно сатирический (с элементами детектива, пародии и фельетона) срез новейшей истории государства российского. Во всех своих книгах Войнович неустанно размышлял над проблемой пожирания личности тоталитарным строем.
Героиня романа, одинокая вдова Аглая Степановна Ревкина, с патологическим надрывом переживает развенчание культа личности Сталина на XX съезде КПСС, впервые в жизни восстает против «генеральной линии партии», губит свою репутацию, заболевает психически и - апофеоз ее протеста и борьбы -помещает снесенную в городе статую Вождя у себя дома. То есть практически живет с памятником. Вокруг этой истории, развивающей вечный в мировой словесности сюжет мистически ожившего монумента, и ветвится причудливая фабула романа [2, с. 130].
Узнаваемо характерны, порой остро карикатурны, всегда выразительны герои и персонажи «Монументальной пропаганды»: маниакальный и ограниченный диссидент, полубезумный скульптор, тупой и упрямый партработник, трусливый плут-служака, а также бывший комсомольский вождь, прытко преуспевший в криминальном бизнесе, или спекулирующий на фронтовом прошлом генерал... И все они, включая «народного мстителя» инвалида-афганца Ваньку Жукова, в совокупности составляют пеструю и контрастную мозаику советской и постсоветской России. Особая притягательность романа «Монументальная пропаганда» -в органичном синтезе вечных российских тем и проклятых вопросов, с одной стороны, и с другой - самой что ни на есть жгуче современной сатиры на канувшую и вновь криво воцарившуюся явь.
Войнович был воодушевлён развалом коммунизма и возможностями, открывшимися после устранения открытой цензуры. Но в 1995 году он заметил, что менталитет людей не так быстро меняется. «Советская система закончилась, но советские люди остались, - сказал он. - Люди на улицах - советские, и такими они будут надолго».
Поддерживающий в советское время диссидента Солженицына, он в сатирической форме представил его образ в своем произведении. Образ Солженицына подвергнут сатирическому изображению в романе Владимира Войновича «Москва 2042», кроме того, написал публицистическую книгу «Портрет на фоне мифа», в которой критически оценил творчество Солженицына и его роль в духовной истории страны.
Писатель В. Войнович является ярким и самобытным представителем советской литературы 1960-х годов, который прошел путь от официальной литературы (свой творческий путь он начал как представитель литературной официальной оппозиции, как писатель журнала «Новый мир», а тогда, как известно, «новомировцы были умеренными критиками режима, который они желали не сокрушить, а улучшить, сделать более человечным... а к литературе относились, прежде всего, как к виду искусства, а не пропаганды» [3]. Более того, перемены, произошедшие во время оттепели, писатель воспринимал «как надежду на будущее» [3], движение к литературе неофициальной и не подцензурной (как говорил писатель в своих многочисленных интервью, «только потом мое мировоззрение стало обостряться. Хотя Сталина я терпеть не мог уже с самого детства. И к советской власти у меня было неосознанно брезгливое отношение. Но это было никак не сформулировано» [3]. Данные обстоятельства привели к исключению В. Войновича из рядов Союза писателей СССР и публикации его главного романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» в 1975 году за границей в тамиздате). Сам В.Н. Войнович в своем интервью Юрию Панкову отмечал, что «советская власть мне очень не нравилась, но я никогда не ставил себе никаких политических целей, а только литературные и нравственные, которые приблизительно изложил в одном из первых рассказов «Хочу быть честным». Я старался изобразить жизнь такой, какая она была (курсив здесь и
далее наш - М.П.), и именно это делало меня неугодным советской власти. То есть поначалу не я с ней боролся, а она со мной. Я всего лишь оборонялся» [4]. Войнович с первых своих произведений определил свой эстетический идеал: «писатель может делиться с читателем какими-то своими мыслями и чувствами, только не навязывать их. на первом месте должно быть художественное изображение действительности, создание живых характеров живых людей, а не носителей пропагандистках клише» [4]. Данному идеалу писатель старался следовать на протяжении всей творческой жизни. В этом смысле примечательно, что В.Н. Войнович обращается в создании собственной сатирической системы и к опыту предшественников в литературе: В процессе проведённого анализа установлено, что для писателя немаловажными оказываются традиции сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина [4]. Задачей Войновича не является точное воссоздание щедринской манеры: писатель использует художественные средства, разработанные Щедриным, для демонстрации абсурдности выработанных обществом законов и моделей поведения. Отсутствие сознательного следования традициям классика сатиры объясняется, по мнению исследователя, направленностью творчества Войновича, т. к. писатель не принимает системы эстетических принципов М.Е. Салтыкова-Щедрина.
Поэтому очевидное использование Войновичем опыта предшественника проецируется на иные художественные ситуации с иным эстетическим значением. Так, раскрытие темы форм и закономерностей взаимоотношений личности, народа и власти у Войновича зеркально по отношению к Салтыкову-Щедрину: «акцент сделан на разрушительной роли идеологической системы, основанной на идеях, которые утверждались в щедринских сказках, Парадокс состоит в том, что Войнович иллюстрирует дискредитацию социалистических идей в их вульгарно-деспотической форме с той же настойчивостью, с какой его предшественник защищал эти идеи в абстрактно-просветительской (отчасти даже утопической) версии» [5, с. 91]. Если у Щедрина в обществе выделяются несколько социальных групп (народ, интеллигенция, представители власти), то у Войновича, «вследствие метаморфозы, которая произошла в обществе, видимые границы между этими социальными группами стерлись, рисуется единая масса, «толпа», или же разрозненные массы обывателей, вобравших в себя то худшее, что изображалось Щедриным: психология приспособленчества, философия соглашательства как отражение духовной неразвитости и социальной апатии, замешанной на многолетнем, искусственно поддерживаемом властью страхе» [5, с. 91]. Одной из основных форм выражения авторской позиции в сказках Щедрина и Войновича является ирония, но Войнович с её помощью выявляет интертекстуальный потенциал сказок: «Объединяя сказочные приёмы, унаследованные политической сатирой, с «почти» щедринскими речевыми алогизмами, с публицистикой (лозунги, языковые штампы партийных документов) и просторечиями, характеризующими реалии новой социальной ситуации, выстраивая ассоциативные языковые цепочки» [4].
Тем самым, как отмечают авторы [5 - 7 и др.], творческое наследие писателя воссоздаёт культурную атмосферу эпохи, отражает субъективный авторский взгляд на политическую и литературную ситуацию в России 1960 - 1990-х годов, даёт представление об эволюции историко-литературного процесса. Проведённый анализ прозаических произведений В. Войновича демонстрирует продуктивность выбранного подхода.
Выводы
Изучение творчества любого поэта или писателя диктует необходимость обращения к социокультурным факторам, сформировавшим отчасти его мировоззрение, а также литературный контекст, в котором развивается творческий субъект. Какую бы оценку ни давали творчеству В. Войновича, оно неотделимо от русской литературы 1960-1980-х гг, поэтому заслуживает внимания и не теряет актуальности.
В процессе решении поставленной цели статьи, мы пришли к следующим выводам:
- влияние сатирической и философской моделей вымысла на творчество В.Н. Войновича очевидны, что указывает на единую природу сатиры, утопии, антиутопии и дистопии при контаминации данных жанров с другими не только в произведениях писателя, но и вообще в литературном процессе ХХ в.;
- философско-нравственный и психологический характер оппозиции «свобода - несвобода» детерминирует непреходящую ценность и актуальность данной проблемной сферы для социокультурного процесса, что закономерно помещает данные категории в фокус внимания художественно эстетического осмысления;
- любое государство как структура, призванная управлять деятельностью и жизнью своих граждан, так или иначе ставит личность в определённые «рамки», что многообразно осмысливается деятелями культуры. Тем самым фиксируется полицентризм и коррелятивные связи категории свободы с другими философскими категориями. В сфере литературы и искусства данная оппозиция всегда связана с обращением к внутреннему миру героев и автора, что плодотворно сказывается на развитии психопоэтики как одной из значимых сфер литературоведения.
Тем самым сатирико-философская модель осмысления действительности позволяет В.Н. Войновичу наиболее полно отражать события той эпохи.
