CC BY
6
С. С. Белоусов
Самовольные рыбацкие поселения побережья Каспийского моря и работа имперского бюрократического аппарата по их узаконению (последняя треть XIX — начало XX веков)*
S. S. Belousov
Unauthorized Fishing Settlements along the Caspian/ Sea Coastline and the Work of the Russian Imperial Bureaucracy to Legalize Them (Last Third of the 19th —Early 20th Centuries)
В начале XX в. на побережье Каспийского моря существовало более 50-ти самовольных рыбацких поселений, население которых не имело узаконенных земельных наделов и установленных государством органов управления, что осложняло им жизнь и затрудняло контроль со стороны российских властей. В 1870-е гг. Министерство государственных имуществ (с 1894 г. —Министерство земледелия и государственных имуществ), Министерство внутренних дел и астраханские губернские власти приступили к организации органов управления в самовольных рыбацких поселках и установлению их административно-территориального положения. В ходе обсуждения и решения вопросов устройства этих поселков столкнулись между собой интересы общегосударственные, ведомственные, местные и национальные.
Определение правого статуса и установление размеров территорий рыбацких поселений были взаимосвязаны с земельным обеспечением, социальным и профессиональным статусами их населения. Поэтому под «устройством» следует понимать решение не только вопросов создания государством органов местного управления и территориального деления, но и некоторых других важнейших составляющих жизни населения поселков.
История разработки и реализации проектов административно-территориального устройства рыбацких поселений в Прикаспии историками специально не изучалась, хотя затрагивалась в ряде трудов, посвященных вопросам развития рыбной отрасли1. Определенную работу по изучению прикаспийских рыбацких поселений проделали П. О. Зубович и автор настоящей статьи. П. О. Зубович посвятил вопросу самовольных рыбацких поселков отдельную статью,
Исследование проведено в рамках государственной субсидии: проект «"Юго-вос-точный пояс России": исследование политической и культурной истории социальных общностей и групп» (номер госрегистрации: 122022700134-6). 26
в которой выделил черты, позволяющие отнести поселения к числу самовольных, проанализировал статистику численности и сословного состава их населения на конец 1880-х гг., привел некоторые сведения о подготовке правительством и местными властями во второй половине XIX в. проектов административного и земельного устройства самовольных рыбацких поселений2. Прошлое самовольных рыбацких поселений Прикаспия освещалось в специальных исследованиях автора настоящей статьи, однако они были ограничены только землями кочевников3.
Между тем изучение опыта подготовки и реализации проекта узаконивания и устройства самовольных рыбацких поселений в одном из российских регионов обогащает наши знания о внутренней политике государства и дает возможность познать ее более глубоко.
Статья призвана раскрыть цели и содержание российской государственной политики в вопросе о самовольных рыбацких поселениях всех категорий. В связи с этим проанализирован процесс выработки государством по ним решения, показано влияние на него различных государственных учреждений, обществ и лиц. Рассмотрены также социальный состав населения поселков, их отношение к государственной политике, как и отношение центральных и губернских властей к нуждам поселян.
Статья написана преимущественно на основе документов фондов Астраханского губернского гражданского губернатора (№ 1) и Управления Астраханской палаты государственных имуществ (№ 794) Государственного архива Астраханской области.
* * *
Первые самовольные рыбацкие поселения появились на российском каспийском взморье в конце XVIII в., а основали их государственные крестьяне, мещане, разночинцы, отставные солдаты из местных жителей или из числа переселенцев, прибывших на поселение в Астраханскую губернию, но не устроившихся в ней по разным причинам. Среди жителей самовольных поселков встречалось и немало людей, бежавших от своих владельцев, уклонявшихся от уплаты налогов и рекрутской повинности, а также уголовных преступников. Все они надеялись укрыться от бдительного ока властей, затерявшись в удаленных и необжитых местах взморья. На новом месте самовольные переселенцы освоили рыболовство и сделали его главным источником своего существования.
В 1878 г. в пределах приморской части Астраханской губернии существовало 42 самовольных рыбацких поселков, 14 из них располагались на территории Астраханского уезда и 28 —Красноярского. В них проживали 1 595 семей, в которых числилось 4350 душ мужского пола. К числу самовольно возникших рыбацких поселений, вошедших в 1865 г. в одноверстную полосу, были отнесены также по-
селки Ракуша и Жилая Коса в Уральской области, а также п. Брянск в Терской области. Рыбацкие поселки были различными по численности: от 60 до 560 душ мужского пола в Астраханском уезде, и от 8 до 246 душ мужского пола в Красноярском уезде. В пользовании поселков находилось 47264 дес. земли (16827 дес. 8 саж. удобных и 30436 дес. 2 саж. неудобных), принадлежавших различным ведомствам, обществам и частным лицам4.
За право жить и пользоваться землями самовольные переселенцы выплачивали ведомствам, частным владельцам, обществам определенные суммы денег, а переселенцы, пользовавшиеся землями береговой полосы, вообще ничего не платили. Поселки не имели и своих органов управления, хотя и выбирали из своей среды старост на срок от одного года до трех лет.
Власти вначале не обращали на них особого внимания, возможно, потому, что их было немного, а также потому, что специфика профессиональных занятий их жителей не требовала высокого земельного обеспечения. Заняться данной проблемой власти заставило появление новых самовольных поселений и увеличение населения. Впервые вопрос о них был поднят на правительственном уровне астраханским губернатором Н. Н. Биппеном, который в первой половине 1870-х гг. три раза безуспешно представлял проекты устройства поселков в Министерство государственных имуществ и Министерство внутренних дел5.
Принять окончательное решение по административному и земельному устройству самовольных поселков оказалось затруднительно во многом из-за смешанного сословного состава их жителей. Население поселков в большинстве своем были крестьянами и мещанами, которые относились к числу сельских и городских сословий. Устройство в поселениях управления по типу крестьянского лишало мещан права получить земельный надел, так как законы запрещали наделять их землей как представителей городского сословия. Между тем рыбацкому населению земли нужны были для содержания скота, продукция которого занимала важное место в рационе питания.
Не придя к единому мнению, правительство решило ограничиться введением аренды на земли, занятые под усадебные и хозяйственные постройки в самовольных поселках. 28 июля 1878 г. император Александр II утвердил Положение Комитета министров, определившее порядок пользования землями самовольными переселенцами рыбацких поселков. Жителям поселков разрешили пользоваться без торгов в течение 24-х лет жилыми и хозяйственными постройками, а также дворовой территорией за плату «в размере, определенном за земли, отводимые на береговой полосе под ватаги». После истечения срока аренды она могла быть продлена или заменена новыми условиями пользования землей6.
Хотя Положение 1878 г. не касалось вопросов устройства внутреннего управления поселков и наделения землей, оно имело важное 28
значение для самовольных переселенцев. Оно заключалось в том, что в законодательном акте впервые прозвучала мысль, что самовольные переселенцы-рыбаки способствуют развитию рыболовецкой отрасли и ликвидация их поселений, равно как и выселение жителей, никакой пользы не принесет, а только повредит рыболовству. Власть фактически признала за самовольными рыбацкими поселками право на существование, тем самым укрепив его жителей в мысли о благополучном исходе дела.
Поскольку Положение 1878 г. не решило вопроса об административном и земельном устройстве поселков, поиски приемлемого варианта продолжились. В 1882 г. астраханский губернатор Н. А. Протасов-Бахметев подготовил новый проект общественной организации поселков, который был переработан при астраханском губернаторе Е. О. Янковском и снова представлен в Министерство внутренних дел. Однако чиновники МВД и на этот раз нашли его недостаточно полным, и губернатору было предложило собрать более подробные сведения об экономическом положении жителей поселков. Эти данные были собраны и на их основе астраханский губернатор H. М. Цеймерн разработал новый проект, который в 1887 г. был направлен на рассмотрение в МВД. Но и он не удовлетворил министерство, поэтому в 1889 г. в Астраханскую губернию был командирован министерский чиновник, коллежский асессор В. И. Гиппиус. Он представил министру внутренних дел ценный материал и свои соображения по административному и земельному устройству самовольных поселений, однако дело вновь застопорилось.
В 1893 г. астраханский губернатор H. Н. Тевяшов, в преддверии введения нового устава Каспийско-Волжского рыболовства, по которому поселки в береговой полосе приобретали весьма важное значение и прогнозировалось увеличение численности их населения, попросил министра внутренних дел ускорить процесс организации в поселках общественного и административного устройства.
Но Министерство внутренних дел, ввиду учреждения в Астраханской губернии института земских начальников, предложило еще раз собрать некоторые сведения о рыбацких поселках и вынести вопрос об их организации на рассмотрение Астраханского губернского по земским и городским делам присутствия, создаваемого в 1893 г. в целях осуществления контроля за деятельностью местных земских и городских органов земского самоуправления. При этом министерство указало на возможность устройства их применительно к закону 13 июля 1889 г. относительно переселенцев в губерниях Сибири, степных областях и в губерниях Оренбургской, Самарской и Уфимской7.
Пока шла переписка между министерствами и губернской администрацией, население самовольных поселков между 1878 и 1894 гг. увеличилось почти вдвое: с 1 595 до 3 164 семей. Быстрый рост населения в немалой степени был спровоцирован непродуманностью
отдельных пунктов Устава Каспийских рыбных и тюленьих промыслов от 25 мая 1865 г.: по нему рыбопромышленники имели право ловить сельдь в низовьях Волги двумя неводами неограниченных размеров в обычное время и четырьмя неводами во время хода сельди на нерест в Волгу из Каспийского моря. Из-за этого сельдь почти дочиста вылавливалась на лицевых, то есть первых от моря, тогах, поэтому рыбопромышленникам, имевшим тони выше, и речным ловцам сельди оставалось мало. Результатом этого стало обесценивание лежащих выше лицевых тоней речных вод и разорение речных ловцов. Тогда последние перенесли свое рыболовство с Волги в Каспийское море, «перепрыгнув», как выразился исследователь социально-экономического положения морских ловцов в конце XIX в. А. М. Никольский, через лицевые тони на Каспий8.
Переход многих речных рыбаков на морской лов вызвал новую волну миграций на побережье Каспийского моря. Первыми их начали астраханские казаки, за ними последовали, взбудораженные известиями о выгодах морского рыболовства, другие группы населения.
В 1894 г. в пределах Астраханской губернии имелось 45 рыбацких самовольных поселков: 15 из них располагались в приморской береговой полосе, 3 — на землях Министерства земледелия и государственных имуществ, 1 — на калмыцких землях, 3 — на территории Чуркинского монастыря Русской православной церкви, 3 — в наделах крестьянских обществ и 20 — на землях частного владельца Бази-левского. В пользовании жителей поселков находилось 28 334 дес. в том числе 8 866 дес. 1 988 саж. земель казенных, 19268 дес. 2270 саж. Базилевских, 117 дес. 1 580 саж. крестьянских надельных и 81 дес. монастырских. В 1878 г. землепользование самовольных поселков было больше, составляя 47264 дес. Уменьшение к 1894 г. этой цифры до 28 334 дес. произошло в результате приведения земельной обеспеченности рыбацких поселков к нормам подушного надела, установленных законами.
В 1894 г. в 45-ти самовольных рыбацких поселках Астраханской губернии числилось 18 088 человек, подавляющее большинство из них принадлежали к сословиям крестьян (10 134) и мещан (7748), в поселках также проживало незначительное количество купцов (89), духовенства (66 чел.), почетных граждан (25), отставных нижних воинских чинов (11), дворян (9), чиновников (6). Таким образом, крестьяне составляли 56%, а мещане 42,8% всех жителей самовольных поселков, однако, по словам чиновника МВД Гиппиуса, глубоко изучившего проблемы морских ловцов, эта сословная разнородность была формальной, так как многие мещане являлись недавними крестьянами, успевшими приписаться к мещанскому сословию9.
Во второй половине 1890-х — начале 1900-х гг. положительные демографические и миграционные показатели населения рыбацких поселков оставались на высоком уровне, поэтому тенденция быстрого людского прироста продолжала сохранятся. За период с 1894
по 1903 гг. численность населения в поселках выросла с 18 088 до 30 849 человек (14931 мужчин и 14981 женщин), а количество дворов в них — с 3 164 до 5 64010. Таким образом, за 9 лет прибавка составила 12761 человек и 2476 дворов.
Немногим более половины населения самовольных рыбацких поселений Астраханской губернии составляли жители поселков, расположенных в пределах одноверстной береговой полосы, которая находилась в ведении Астраханского управления Каспийско-Волжскими рыбными и тюленьими промыслами. Оно пыталось бороться с незаконными поселенцами путем предъявления им судебных исков, однако действия по выселению людей и сносу построек были малоэффективными.
В 1887 г., после вмешательства астраханского губернатора H. М. Цеймерна и Министерства государственных имуществ, Астраханское управление Каспийско-Волжскими рыбными и тюленьими промыслами перестало возбуждать новые иски, ограничившись только составлением актов о самовольных захватах казенной земли. Руководство Министерства государственных имуществ посчитало несправедливым ломать жизнь более 10 ООО человек, самостоятельно обустроивших свою жизнь и приносивших большую пользу рыбной промышленности и экономике губернии. Выселение привело бы к снижению численности населения Красноярского и Астраханского уездов, ибо в первом самовольные переселенцы составляли пятую часть жителей, а во втором — половину11.
Важное место в переписке между министерствами и губернскими властями занимали вопросы административного и земельного устройства рыбацких поселений. 30 июня 1900 г. министр внутренних дел Д. С. Сипягин уведомил министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова о том, что он согласен с его предложением предоставить самовольным поселкам береговой полосы земельный надел по правилам, установленных для селений бывших государственных крестьян. Вместе с тем он считал, что земля должна отводиться для каждого поселка на то количество жителей, какое окажется налицо в день опубликования будущего закона12.
Проект поземельного устройства самовольных поселков разрабатывала Кадастро-люстрационная комиссия Временного отдела по поземельному устройству государственных крестьян Министерства государственных имуществ. Комиссия признала необходимым по примеру государственных крестьян составить и выдать жителям рыболовецких поселков «владенью записи» на состоящие в их пользовании земли береговой полосы, и обложить их оброчной платой в казну.
Во «владеных записях» планировалось сделать оговорки о том, что предоставление надела земли не дает поселенцам исключительного права на рыболовство в морских водах, смежных с их наделом, причем они должны пользоваться рыболовством в этих водах лишь
на общих для всех основаниях, и что поселенцы не вправе препятствовать пристанищу посторонних ловцов на десятисаженном береговом пространстве13.
Сторонники наделения рыболовецких поселков землей утверждали, что одноверстная береговая полоса обладает достаточно обширным земельным фондом, часть которого можно без ущерба для рыболовства использовать для решения земельных нужд рыбацкого населения, к тому же во второй половине XIX в. в результате обмеления Каспийского моря высвободились большие участки суши и одноверстная полоса расширилась в разных местах на расстояние до 2-х— 16-ти верст. В начале XX в. площадь полосы в 5-6 раз превышала площадь, нарезанной ей в 1866 г.
В ходе обсуждения будущего земельного и административного устройства рыболовецких поселков в правительственных кругах рассматривался вопрос о влиянии процесса заселения рыбацким населением береговой полосы на биологические ресурсы Каспийского моря и природу прибрежных территорий. Посланный в Астрахань для изучения вопроса рыболовецких поселков чиновник Министерства внутренних дел И. И. Пересвет-Солтан утверждал, что губительное влияние рыбаков на природу побережья Каспийского моря сильно преувеличено, тем более что неопровержимых доказательств на этот счет не имеется14. Он предложил наделить землями все находящиеся в ведении Астраханского управления Каспийско-Волжскими рыбными и тюленьими промыслами поселки береговой полосы в соответствии с численностью жителей, которая будет на момент издания специального закона, сформировать в поселениях местные органы самоуправления и объединить их в волости или присоединить к ближайшим крестьянским волостям15.
Пересвет-Солтан признавал, что заселение морского побережья, невзирая на противодействие данному процессу со стороны губернских властей, будет усиливаться и остановить его не представляется возможным. Поэтому он предлагал губернским властям взять стихийное заселение под свой контроль16. В отношении новых переселенцев чиновник считал необходимым разрешить им создавать поселения только на заранее определенных местах, занятие которых не повредит рыбной фауне, не допускать без ведома властей возникновения незаконных поселений, а если это произойдет, то выдворять самовольных поселенцев как можно быстрее, не ожидая пока они увеличатся в числе, дать земельное обеспечение образованным с разрешения властей поселениям и облагать поселяющихся на береговой полосе лиц платой за земли, занятые под строения и используемые под сенокошение и выпас скота, до земельного устройства поселения17.
Представителям различных ведомств и губернских властей не удалось прийти к единому мнению относительно поземельного устройства ловецких поселков, поэтому этот вопрос не был решен. Более результативно завершилось обсуждение вопроса администра-
тивного и общественного устройства самовольных рыбацких поселков, которое решено было учредить по типу крестьянских. К этому власти подтолкнул сословный состав жителей, среди которых крестьяне и мещане намного опережали по численности все остальные сословия и сословные группы. Многие проживавшие в поселках мещане имели прямое отношение к крестьянству, так как были выходцами из крестьянской среды, сумевшими в свое время прописаться в мещанские общества.
3 июля 1904 г. вышли разработанные Комитетом министров «Правила об общественном устройстве ловецких поселков Каспийского побережья в пределах Астраханского и Красноярского уездов, Астраханской губернии», учредившие у ловцов сельские и волостные управления. Их число и состав определялись Астраханским губернским присутствием на основе сведений местных земских начальников. Причислению подлежали все постоянно проживавшие в поселках люди и «вновь прибывающие на постоянное в оных жительство крестьяне и мещане... без изменения сословной принадлежности и прав сих лиц, а также места их приписки»18. Причисляемые к поселкам лица освобождалось от получения обязательных в местах прежнего проживания увольнительных приговоров местных обществ, причем это касалось как проживающих с видами на жительство, так и не имеющих их или с просроченными видами. С жителей поселков слагались их прежние на старом месте недоимки. Общества прежней прописки переселяющегося освобождались от ответственности за его недоимки по земским и общественным сборам, и они должны были быть взысканы с переселенца на новом месте прописки.
После выхода Правил 3 июля 1904 г. земские начальники Астраханского и Красноярского уездов представили списки семей и свои соображения по разбивке поселков по волостям и участкам на рассмотрение уездных съездов, а те, в свою очередь, рассмотрев их и, внеся свои предложения, передали их на утверждение в Астраханское губернское присутствие.
По майским спискам 1905 г., в пределах Астраханского и Красноярского уездов находилось 54 бывших самовольных рыболовецких поселков с 5 740 дворами, из которых 3 535 дворов были крестьянскими и 2205 мещанскими; в составе их числилось 30849 человек (14931 мужчин и 14981 женщина)19.
Землепользование рыбацкого населения сложилось в следующем виде: 20 поселков арендовали землю у купца Беззубикова в Сине-морском имении графини Игнатьевой, 8 поселков морской береговой полосы — у Астраханского управления Каспийско-Волжских рыбных и тюленьих промыслов и 10 поселков ничего не платили, 4 поселения располагались на территории, подведомственной Астраханскому управлению земледелия и государственных имуществ и платили ему за пользование землею, 2 поселка арендовали землю у Управления калмыцким народом, 4 поселка — у крестьянских обществ, 3 по-
селка — у Чуркинского православного монастыря, 2 поселка находились частью на крестьянской, частью на монастырской земле и 1 поселок — на земле, принадлежащей колонии малолетних преступников20.
Из 54 рыболовецких поселков Астраханской губернии 25 находились на территории Астраханского уезда и 29 — Красноярского. 20 июня и 30 июня 1905 г. съезды этих двух уездов признали целесообразным учредить 22 самостоятельных сельских и 6 волостных управлений в Астраханском уезде и 24 сельских и 2 волостных управлений в Красноярском уезде21. После некоторых уточнений и правок Астраханское губернское присутствие утвердило план организации сельских и волостных управлений, которые с 1 января 1906 г. приступили к работе.
Правила 3 июля 1904 г. относились к рыбацким поселкам Астраханской губернии и их действие не распространялось на поселения береговой полосы Терской и Уральской областей.
В Терской области к началу XX в. в черту Каспийской береговой полосы входили поселки Брянск, Бирюзяк, Подстепной (Тушиловка). Поселок Брянск возник из рыбацкой ватаги, в 1862 г. он получил административное устройство и земельный надел. Во время отвода береговой полосы после 1865 г. он оказался в ее пределах, при этом у него была изъята под одноверстную полосу часть надельной земли. К моменту выхода Правил 3 июля 1904 г. у него уже существовало сельское управление, поэтому главной заботой брянцев являлось возвращение части земли, отнятой у них в период нарезки одноверстной полосы. Два других поселка (Бирюзяк и Подстепной (Тушиловка) принадлежали к числу самовольных и власти считали наиболее целесообразной мерой в отношении их распространение на них действий Правил от 3 июля 1904 г.
В Гурьевском уезде Уральской области возникло четыре самовольных рыбацких поселения, при этом в районы их расположения прикочевывали на зиму казахи Внутренней орды и по этой причине одноверстная полоса не была отмежевана. Устройство здесь на законном основании поселков могло состояться только после урегулирования вопроса с казахами, а до этого рыбаки вынуждены были арендовать землю у казахских обществ.
Руководство Уральской области поддерживало жителей поселков, так как это позволяло увеличить население, укрепить рыболовство и усилить русское влияние на кочевников22. Легализовать жителей самовольных поселков предлагалось на условиях, разработанных для переселенцев в восточные губернии (Семипалатинская, Акмолинская, Тургайская, Уральская).
* * *
Возникновение переселенческих рыбацких поселков в Прикаспии
было связано с укреплением позиций России в регионе и развитием рыбной отрасли в дельте Волги и Каспийском море. Большинство поселков образовались без ведома властей, поэтому относились к числу самовольных населенных пунктов. Пути их создания разнились. Одни из них возникли по приглашению частных лиц (помещиков, арендаторов), ряд поселков появились без разрешения кого-либо.
До второй половины XIX в. российские власти не обращали особого внимания на самовольные рыбацкие поселения ввиду их небольшого количества и малочисленности их жителей, однако затем ситуация изменилась, и в 1870-е гг. они вынуждены были заняться решением данного вопроса. Обсуждение вопроса было сложным, ибо многие поселения располагались на землях, различавшихся своей принадлежностью и правовым статусом, имели разносословный состав населения, находились в ведении и пользовании различных ведомств и обществ, административно-территориальных субъектов. В итоге центральные и местные власти признали за самовольными поселениями право на узаконивание и в 1878 г. закрепили их статус на законодательном уровне. К началу XX в. число самовольных поселений выросло, и опять пришлось решать вопрос о новых поселениях.
В результате изучения материалов, полученных от Астраханских губернских властей и командированных на побережье Каспийского моря министерских чиновников, правительство признало малую эффективность и невыгодность борьбы с жителями самовольных рыбацких поселков и переселением в них, поэтому разрешило узаконивание существующих поселков и одновременно приняло решение усилить контроль за стихийным процессом заселения побережья Каспия и дельты Волги. Основным инструментом сдерживания наплыва несанкционированных переселенцев был выбран институт аренды, потеснивший запретительные меры.
В правительстве также пришли к пониманию необходимости создания на определенных условиях рыбацких поселков самим государством, что должно было упорядочить процесс заселения и усилить его контроль за старожилами и мигрантами.
Власти определились с моделью административно-территориального устройства узаконенных рыбацких поселений, в основу которого легло управление крестьянскими поселениями. В то же время, учитывая меньшую потребность в земле рыбацких поселений по сравнению с крестьянскими, было принято решение сократить норму земельного надела.
При выработке курса в отношении самовольных переселений на побережье Каспийского моря и дельты Волги центральные и местные власти исходили из государственных интересов развития рыболовства и установления контроля над стихийными переселениями. В то же время этот курс в большой степени учитывал интересы самого ловецкого населения.
Примечания Notes
1 Гримм О. А. Каспийско-Волжское рыболовство. Санкт-Петербург, 1896; Никольский A.M. Астраханские морские ловцы: Статистико-экономическое описание. Санкт-Петербург, 1898; Зыков Ф. П. Астраханские морские ловцы в прошлом и современном их положении // Астрахань и Астраханский край. Астрахань, 1924. С. 119-150; КиселееичК. А. К ловецкому вопросу //Наш край. 1924.№ 1. С. 1-64.
2 Зубович П. О. О самовольных поселках в Астраханском и Красноярском уезде // Отчет Петровского общества исследователей Астраханского края за 1894 год. Астрахань, 1896. С. 35-45.
3 Белоусов С. С. Государственная власть и рыбацкие поселки на землях кочевников в Северо-Западном Прикаспии (вторая половина XVIII-XIX вв.) //Былые годы. 2021. № 16 (2). С. 535-542; Белоусов С. С. Самовольные переселенческие рыбацкие поселки на калмыцких землях (вторая половина XVIII-XIX в.) // Oriental Studies. 2021. T. 14. № 4. С. 685-696.
4 Полное собрание законов Российской империи: Собрание 2-е. (ПСЗРИ-2). T. LUI. Ч. 2. № 58747.
5 Государственный архив Астраханской области (ГААО). Ф. 794. On. 1. Д. 2149. Л. 76об.
6 ПСЗРИ-2. T. LUI. Ч. 2. № 58747.
7 ГААО. Ф. 794. On. 1. Д. 2149. Л. 77.
8 Никольский А. М. Астраханские морские ловцы: Статистико-экономическое описание. Санкт-Петербург, 1898. С. 73.
9 ГААО. Ф. 194. On. 1. Д. 1162. Л. 1.
10 ГААО. Ф. 1. On. 1. Д. 541. Л. 14
11 ГААО. Ф. 794. On. 1. Д. 2149. Л. 77.
12 ГААО. Ф. 794. On. 1. Д. 2149. Л. 77об.
13 ГААО. Ф. 794. On. 1. Д. 2149. Л. 77об.
14 Белоусов С. С. Записка И. И. Пересвет-Солтана «По вопросу о поземельном устройстве самовольных поселков, находящихся в пределах береговой полосы Каспийского моря» как источник по государственной политике в отношении самовольных переселенцев Прикаспия // Бюллетень Калмыцкого научного центра РАН. 2022. № 2. С. 99.
15Белоусов С. С. ЗапискаИ. И. Пересвет-Солтана «По вопросу о поземельном устройстве самовольных поселков, находящихся в пределах береговой полосы Каспийского моря» как источник по государственной политике в отношении самовольных переселенцев Прикаспия // Бюллетень Калмыцкого научного центра РАН. 2022. № 2. С. 100.
16 Белоусов С. С. ЗапискаИ. И. Пересвет-Солтана «По вопросу о поземельном устройстве самовольных поселков, находящихся в пределах береговой полосы Каспийского моря» как источник по государственной политике в отношении самовольных переселенцев Прикаспия // Бюллетень Калмыцкого научного центра РАН. 2022. № 2. С. 100.
17 Белоусов С. С. ЗапискаИ. И. Пересвет-Солтана «По вопросу о позе-
мельном устройстве самовольных поселков, находящихся в пределах береговой полосы Каспийского моря» как источник по государственной политике в отношении самовольных переселенцев Прикаспия // Бюллетень Калмыцкого научного центра РАН. 2022. № 2. С. 101.
18 ПСЗРИ-2. Т. XXIV. Ч. 1. № 24897.
19 ГА АО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 541. Л. 14об.
20 ГА АО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 541. Л. 14-14об.
21 ГА АО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 541. Л. 14об.
22 ГА АО. Ф. 794. Оп. 1. Д. 2149. Л. 82.
Автор, аннотация, ключевые слова
Белоусов Сергей Степанович — докт. ист. наук, старший научный сотрудник, Калмыцкий научный центр, Российская академия наук (Элиста)
ОЯСГО ГО: 0000-0001-7614-3516
В статье анализируется процесс выработки российскими центральными и губернскими властями политики по отношению к самовольным рыбацким поселениям на побережье Каспийского моря и в дельте реки Волги в последней трети XIX- начале XX вв. Рассмотрены история самовольных рыбацких поселений, динамика численности их населения, социальный состав населения. Основное внимание уделено разработке министерствами и Астраханскими губернскими властями вариантов узаконивания самовольных рыбацких поселений, их административного, территориального и земельного устройства, а также трудностям, с которыми столкнулось государство при решении этих вопросов, особенно важных для развития рыболовства. Поскольку самовольные рыбацкие поселки располагались на землях различных владельцев и пользователей, находились в ведении различных государственных учреждений, обществ и частных лиц, а их жители отличались в сословном отношении, найти решение всех вопросов было крайне затруднительно. В результате долгого процесса обсуждения и разработки проектов существующие рыбацкие поселки были узаконены, а государство усилило контроль за процессом самовольных переселений, избрав в качестве инструмента воздействия на них институт аренды. Административно-территориальное устройство поселков было осуществлено по модели, принятой в крестьянских поселениях, поскольку большинство их жителей являлись крестьянами или выходцами из крестьян. В то же время поселки получили меньшее земельное обеспечение по сравнению с крестьянскими селами, что было связано с особенностями занятий рыбаков.
Астраханская губерния, министерство, Волга, Каспийское море, рыболовство, рыбацкое поселение, самовольное поселение, переселенческая политика.
Author, Abstract, Key words
Sergey S. Belousov — Doctor of History, Senior Researcher, Kalmyk Scientific Center, Russian Academy of Sciences (Elista, Republic of Kalmykia, Russia)
ORCID ID: 0000-0001-7614-3516
The article analyzes the process of development by the Russian central and provincial authorities of the policy towards unauthorized fishing settlements on the coast of the Caspian Sea and in the Volga River delta in the last third of the 19th — early 20th centuries. The history of unauthorized fishing settlements, the dynamics of their population, the social composition of the population are considered. The main attention is paid to the development by the ministries and the Astrakhan provincial authorities of options for legalizing unauthorized fishing settlements, their administrative, territorial and land structures, as well as the difficulties faced by the state in solving these issues, especially important for the development of fishing. Since unauthorized fishing villages were located on the lands of various owners and users, were under the jurisdiction of various state institutions, societies and individuals, and their inhabitants differed in class, it was extremely difficult to find a solution to all issues. As a result of a long process of discussion and development of projects, the existing fishing villages were legalized, and the state strengthened control over the process of unauthorized relocations, choosing the institution of rent as an instrument of influence on them. The administrative-territorial structure of the settlements was carried out according to the model adopted in peasant settlements, since most of their inhabitants were peasants or came from peasants. At the same time, the settlements received less land provision compared to peasant villages, which was due to the peculiarities of fishermen's occupations.
Astrakhan Province, ministry, Volga River, Caspian Sea, fishing, fishing settlement, unauthorized settlement, resettlement policy.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Belousov, S. S. Gosudarstvennaya vlast i rybatskie poselki na zemlyakh kochevnikov v Severo-Zapadnom Prikaspii (vtoraya polovina XVIII-XIX vv.) [State Power and Fishing Settlements on the Lands of Nomads in the Northwestern Caspian Region (the Second Half of the 18th— 19th Centuries).]. Bylye gody [Digital Journal], 2021, no. 16 (2), pp. 535-542. (In Russian).
2. Belousov, S. S. Samovolnye pereselencheskie rybatskie poselki na kalmytskikh zemlyakh (vtoraya polovina XVIII-XIX v.) [Unauthorized Fishing Settlements of Migrants in Kalmyk Lands, Mid-18th— 19th Centuries).]. Oriental Studies, 2021, vol. 14, no. 4, pp. 685-696. (In Russian).
3. Belousov, S. S. Zapiskal. I. Peresvet-Soltana "Po voprosu o pozemelnom
ustroystve samovolnykh poselkov, nakhodyashchikhsya v predelakh beregovoy polosy Kaspiyskogo morya" kak istochnik po gosudarstvennoy politike v otnosh-enii samovolnykh pereselentsev Prikaspiya [I. I. Peresvet-Soltan's Note "On the Issue of the Land Arrangement of Unauthorized Settlements Located within the Coastal Strip of the Caspian Sea" as a Source on State Policy Regarding Unauthorized Migrants of the Caspian Sea.]. Byulleten Kalmytskogo nauchnogo tsentra RAN, 2022, no. 2, pp. 88-103. (In Russian).
DOI: 10.54770/20729286 2023 3 26
