CC BY
138
РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ Russian Statehood
С.С. Белоусов
САМОВОЛЬНЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ НА КАЛМЫЦКИХ ЗЕМЛЯХ
АСТРАХАНСКОЙ И СТАВРОПОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИЙ: ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ И ГУБЕРНСКИЕ ВЛАСТИ (XIX - начало XX веков)*
S. Belousov
Squatter Settlements in the Kalmyk Lands of Astrakhan and Stavropol Provinces: Unauthorized Migrants and the Provincial Authorities (19th - Early 20th Centuries)
Начало XIX в. ознаменовалось для калмыцкого народа важным историческим событием - выходом 19 мая 1806 г. указа императора Александра I «О назначении земель калмыкам и другим кочующим народам в губерниях Астраханской и Кавказской»1.
Впервые за всю историю пребывания калмыцкого народа в России были законодательно установлены границы землепользования калмыков и определен юридический статус калмыцких земель. Государство предоставило калмыцкому народу на правах исключительного пользования земли для проживания и хозяйственной деятельности, а также взяло на себя обязательства по их охране. Установлением административных границ землепользования калмыков российское правительство стремилось упорядочить и узаконить земельные отношения, что должно было ослабить напряженность, существовавшую между калмыками и другими народами. После завершения землеотводных работ все поселения лиц некалмыцкого происхождения в пределах территории, отведенной калмыцкому народу, запрещались.
Это и породило сложный и острый социально-экономический
* Исследование проведено при поддержке государственной субсидии: проект «Общественно-политическое развитие народов юга России (XVIII - начало XX вв.)» (№ АААА-А-17-11703091002-7).
вопрос - самовольные поселения, основанные на землях калмыцкого народа российскими подданными некалмыцкого происхождения.
В отечественной историографии политика Российской империи, проводившаяся по отношению к самовольным поселениям на калмыцких землях на протяжении XIX - начала XX вв., специально не изучалась. Лишь фрагментарно она затрагивалась в работах Н.Н. Пальмова2, И.В. Борисенко3, С.С. Белоусова4 и Е.Н. Бадмаевой 5, посвященных истории заселения крестьянами Калмыцкой степи.
Большинство исследователей ограничивались упоминанием фактов основания самовольных поселений и отмечали непоследовательность действий властей в этом вопросе, не вдаваясь при этом в анализ факторов, определявших эту непоследовательность. Между тем для глубокого и целостного понимания переселенческой политики российского государства на калмыцких землях важно учитывать и знать все аспекты, в том числе и его отношение к самовольным поселениям. Под последними мы подразумеваем населенные пункты, возникшие по инициативе переселенцев без ведома и участия губернских властей и в нарушение действующих законов.
В настоящей статье поставлены следующие задачи: показать обстоятельства возникновения самовольных поселений, дать их типологию, исследовать социальный состав их основателей, определить географию их распространения на калмыцких землях и, наконец, рассмотреть, как решался губернскими властями этот сложный и острый вопрос в XIX - начале XX вв.
Источниковую базу статьи составили документы центральных и губернских государственных учреждений, отложившиеся в фондах Российского государственного исторического архива (РГИА), Национального архива Республики Калмыкия и Государственного архива
Астраханской области. Многие из них используются впервые.
* * *
В результате выполнения императорского указа от 19 мая 1806 г. калмыки получили в пользование в Астраханской и в Кавказской губернии (с 1822 г. - Кавказская область) более 10,2 млн дес. удобной и неудобной земли6.
Калмыки имели право основывать на них оседлые поселения, осуществлять различную хозяйственную деятельность, за исключением добычи соли, оставшейся в ведении казны. Кроме того, на них запрещалось селиться и вести хозяйственную деятельность лицам некалмыцкого происхождения. Все самовольные поселения на калмыцких землях подлежали ликвидации, их жители выселялись за пределы кочевий, а имущество конфисковалось7.
Указ от 19 мая 1806 г. не уберег калмыцкие земли от потерь. Тем не менее, по справедливому замечанию Н.Н. Пальмова, он предоставил калмыкам возможность «отстаивать свои земельные права в
тех случаях, когда на них делались явные посягательства»8.
В XIX в. крестьянами-переселенцами из других губерний были самовольно основаны на калмыцких землях семь поселений: Аксай, Михайловка, Левокумское, Рагули, Спасское, Яшалтинское, Кап-кинка. Все они возникли на окраинах калмыцких земель.
Обстоятельства их появления были разными.
Самовольные поселения стали возникать сразу же после завершения отвода земель калмыкам. В конце 1820-х гг. переселенцами из Воронежской губернии были образованы два населенных пункта в пределах Малодербетовского и Багацохуровского улусов. Оба случая были следствием небрежности и несогласованности, допущенных Астраханской губернской казенной палатой: в ее ведении находились казенные земли, устройство переселенцев из других губерний, и взимание налогов с новых налогоплательщиков - жителей новых населенных мест.
Так, основатели д. Михайловки вынуждены были прибегнуть к захвату калмыцкой земли потому, что их отказались принять в свое общество - вследствие недостатка земли - крестьяне с. Сасы-кольского, куда воронежцы прибыли на поселение. Астраханская губернская казенная палата фактически устранилась от решения судьбы переселенцев, предложив им самостоятельно поискать в пределах губернии место для поселения9. Не обнаружив поблизости свободных земель, переселенцы заняли до 3 000 дес. пустующих земель, которые в ходе предшествующих землеотводных работ были выделены из земельных дач с. Сасыкольского калмыкам Багацоху-ровского улуса под прогон скота к Волге. Затем они захватили часть калмыцкой земли, примыкавшей к прогону10.
Комиссия калмыцких дел, учрежденная в 1826 г. для административного управления калмыками Астраханской губернии и возглавляемая Главным приставом калмыцкого народа, попыталась вернуть захваченные земли калмыкам. Однако Астраханская губернская казенная палата поддержала самовольные действия крестьян и предложила Комиссии калмыцких дел согласиться на узаконивание нового поселения и, более того, из калмыцких земель дополнительно прирезать землю новому поселению, чтобы довести норму земельной обеспеченности до положенных 15 дес. на одну ревизскую душу11.
Утраченные калмыками земли предполагалось возместить за счет свободных государственных земель. Комиссия калмыцких дел вначале пыталась воспрепятствовать оставлению самовольных поселенцев, но в итоге уступила Казенной палате - представлявшему интересы казны губернскому учреждению могущественного Министерства финансов. Комиссия согласилась на передачу новому крестьянскому поселению 5 393 дес. 2000 саж. земли, из которых 2 665 дес. 2 232 саж. были пригодными для занятия земледелием12.
Другое поселение воронежских крестьян возникло почти в одно время с д. Михайловкой, в северной части Малодербетовского улу-8
са. Эти крестьяне прибыли на поселение в Астраханскую губернию самовольно, поэтому Астраханской губернской казенной палате пришлось заняться их устройством в срочном порядке. Новое поселение решено было учредить по соседству с калмыцкими землями, поэтому Астраханский губернский землемер Бочаров, действуя согласно с инструкцией по межеванию земель, попытался привлечь к отмежеванию земли представителей местных калмыцких родов. И он отправил им повестки с предложением прислать своих представителей для наблюдения за отводом земель. Но те, по неизвестным нам причинам, не откликнулись на приглашение губернского землемера, и в 1828 г. он произвел отвод земли новому поселению без них. В результате во владении переселенцев оказалось значительное количество калмыцкой земли13.
Комиссией калмыцких дел не были своевременно приняты меры по выселению переселенцев с калмыцкой земли, а впоследствии сделать это оказалось еще труднее. Когда в 1832 г. уездная полиция, выполняя предписание министра внутренних дел, попыталась выселить крестьян, то обнаружила на месте значительное по численности селение, пребывавшее в «цветущем положении». С 1829 по 1833 гг. число поселян в селении, получившего название «Аксай», выросло с 500 до 1446 человек14.
В 1835 г. аксайским крестьянам при поддержке Астраханского губернатора генерал-майора И.С. Тимирязева удалось уговорить владельца Малодербетовского улуса Д. Тундутова уступить им за 6 тыс. руб. (ассигнациями) захваченную землю, что окончательно решило исход дела в пользу переселенцев. 22 февраля 1838 г. император Николай I утвердил «Акт об уступке» Тундутовым земли аксайцам в размере 40141 дес. 199 кв. саж. калмыцкой земли15.
Отсутствие действенной системы надзора за калмыцкими землями привело к появлению самовольных поселений на южной окраине калмыцких земель, граничившей с Кавказской областью (с 1847 г. - Ставропольская губерния). В 1843 г. переселенцы из Воронежской губернии основали на участке калмыцкой земли (1 783 дес.) поселение Левокумское. Этот участок был передан из владения с. Покойного калмыкам отдельной части Малодербетовского улуса в виде компенсации за калмыцкие земли, отведенные покойнинским крестьянам ради удобства землепользования16.
Совет Астраханского калмыцкого управления, учрежденный в 1836 г. вместо упраздненной Комиссии калмыцких дел, выступил против самовольных переселенцев, предложив ликвидировать поселение, а его жителей расселить по другим населенным пунктам. Переселенцев, однако, поддержала Кавказская (областная) палата государственных имуществ, заявившая, что перевод их в другие места был бы для них разорительным. По этому вопросу завязалась межведомственная переписка, и, пока она тянулась, село быстро росло, и уже через несколько лет оно насчитывало 150 дворов и 320
душ. В итоге дело закончилось в пользу крестьян: им разрешили остаться на калмыцкой земле, но на условиях ежегодной выплаты в калмыцкий общественный капитал оброчных денег и без права принятия новых переселенцев17.
Следствием узаконивания трех самовольных крестьянских поселений (Аксая, Михайловки и Левокумского) стала утрата калмыками 46 217 дес. земли. Земельные потери были в общем-то небольшими, учитывая тот факт, что за калмыками числилась территория в более чем 10,2 млн. дес.
Дело, однако, заключалась в том, что, каждый случай узакони-вания самовольных крестьянских поселений, во-первых, означал фактическое отступление губернских властей от буквы и духа закона, во-вторых, нарушал законные права калмыцкого народа и, в-третьих, становился заразительным примером для других самовольных переселенцев. Поэтому российское правительство, несмотря на исключения, которые время от времени допускались в отношении отдельных самовольных поселений, продолжало законодательно запрещать самовольные поселения.
Так, в новом «Положении об управлении калмыцким народом», введенном в действие в 1836 г. указом императора Николая I от 24 ноября 1834 г., вопросу о самовольных крестьянских поселениях была посвящена отдельная глава - «О мерах к отвращению самовольных водворений в улусах». В ней говорилось: «Всем, не принадлежащим к калмыцкому народу людям, какого бы звания не были, строго воспрещается селиться на землях, во владение калмыков отведенных, пасти на оных скот и вообще иметь постоянное там пребывание»18.
Улусные попечители в случае нахождения таких людей должны были донести о них в Совет Астраханского калмыцкого управления, а тот - Астраханскому губернскому правлению, которое подпиской обязывало самовольных переселенцев в течение 6-ти месяцев выселиться из улуса. Неисполнение распоряжения грозило самовольным поселенцам и пользователям калмыцких земель конфискацией строений, имущества, скота в судебном порядке и продажей их с публичного торга19.
Таким образом, процедура выселения посторонних лиц с калмыцкой земли предполагала согласования в нескольких учреждениях разных ведомств, на что, естественно, уходило много времени. Это давало нарушителям закона возможность прочно обустроиться, а затем - основания упрашивать губернские власти оставить их на калмыцких землях, ссылаясь на достигнутые ими успехи в хозяйствовании.
Самовольные поселения удавалось предотвратить, если их жители не успевали прочно обустроиться на захваченных землях. Благодаря своевременному вмешательству калмыцких властей, например, в 1841 г. было предотвращено поселение 300 воронежских переселенцев на участке земли между реками Большой и Малой Ку-
гультами, а в 1842 г. была пресечена попытка большой партии крестьян из Воронежской губернии водвориться на урочище Терновка в отдельной части Малодербетовского улуса20.
При выяснении обстоятельств, приведших к появлению в конце 1820-х - первой половине 1840-х гг. самовольных поселений на калмыцких землях, необходимо обратить внимание на их связь с ходом упорядочивания и оформления административных границ калмыков с соседними уездами Астраханской и Ставропольской губерний. В эти годы происходили уточнения границ землепользования между кочевниками и их соседями, которые сопровождались обменами сопредельными землями, прирезками земли к обществам или, наоборот, отрезками от них отдельных участков. Переселенцы, селясь на калмыцких землях, не всегда знали об их принадлежности калмыкам, считая их казенными землями. Так, среди аксайских поселенцев было распространено мнение о том, что земли, на которых они водворились, были «захвачены» калмыками у казны, а основатели д. Михайловки и с. Левокумского, устраивая поселения на прогонах, ранее находившиеся во владении обществ с. Сасыкольское21 и По-койное22, не знали или не придавали особого значения тому, что они были переданы калмыкам сельскими обществами в порядке земельной компенсации.
В конце 1840-х гг. губернские власти приступили к исполнению указа императора Николая I от 30 декабря 1846 г. «О заселении дорог на калмыцких землях Астраханской губернии». Согласно указу, вдоль шести дорог, проходящих в основном по калмыцким землям, предстояло создать 44 населенных пункта, с поселением в каждом из них по 50 семей государственных крестьян и 50 семей калмыков, пожелавших добровольно перейти на оседлость23. Правительство стремилось заселить Царицынско-Ставропольский и Астраханско-Кизлярские тракты, связывавшие Нижнее Поволжье и Северный Кавказ, а потому имевшие общегосударственное, стратегическое значение, а также ряд дорог губернского значения, дать толчок переходу калмыков на оседлый образ жизни, создать очаги оседлости и земледелия на калмыцких землях. В результате осуществления этих планов на калмыцких землях Астраханской и Ставропольской губерний образовалось 31 поселение государственных крестьян. Но вместе с ними, на землях отдельной части Малодербетовского улуса, возникли и два самовольных поселения: Спасское и Рагули.
Спасское было основано в 1852 г. крестьянами из Курской, Харьковской и Екатеринославской губерний, самовольно покинувшими - из-за тяжелейших природных условий - незадолго до этого образованные ими же на Кизлярском тракте населенные пункты Доля и Спасская. Переселенцы выбрали себе место для жительства на урочище Пробитый колодец, и, несмотря на попытки властей их оттуда выселить, сумели там удержаться. Упорное сопротивление властям оказали также переселенцы на урочище Рагули, обосновавшиеся там самовольно в первой половине 1850-х гг. Судьба обоих поселе-
ний решилась после передачи в 1860 г. территории отдельной части Малодербетовского улуса в состав Ставропольской губернии. Они были узаконены и получили земельные наделы24.
Во второй половине XIX в. калмыцкий земельный фонд в связи с передачей его части оседлым жителям заметно сократился, поэтому возможности для создания самовольных поселений выходцами из других губерний заметно сузились. В этот период имели место лишь два случая самовольного поселения на калмыцких землях уроженцев из других губерний.
В 1884 г. переселенцы - около 50 семей - из Таганрогского округа Области войска Донского самовольно основали на землях Больше-дербетовского улуса Ставропольской губернии село Яшалтинское (ныне с. Соленое Яшалтинского района Республики Калмыкия). По свидетельству Я.П. Дубровы, служившего в те годы псаломщиком в православном храме в Князе-Михайловском стане крещеных калмыков Большедербетовского улуса, переселенцы прибыли на «калмычину» со всем своим хозяйством, всего за одну ночь вырыли землянки, «и так прочно, точно в траншеях, засели в них, что полицейское оружие не могло выбить их оттуда»25. Все попытки уездной полиции выселить крестьян не увенчались успехом, и поселение в итоге узаконили, предоставив его жителям в надел более 2 000 дес. калмыцкой земли.
Другая группа жителей Области войска Донского - семь семей, - предварительно заручившись поддержкой калмыков Капкинского рода Малодербетовского улуса, в 1887 г. устроила поселение на урочище Свиная балка. По закону калмыки не имели права приглашать на постоянное поселение посторонних лиц, поэтому Управление калмыцким народом, учрежденное в 1867 г. для управления Калмыцкой степью Астраханской губернии, признало действия калмыков и крестьян-пришельцев незаконными и приказало последним в срочном порядке покинуть урочище. Но поселенцы не выполнили этого распоряжения и оказали серьезное сопротивление: отставные солдаты русской армии, они вынуждены были из-за малоземелья арендовать земли Свиной балки, которые находились всего в полуверсте от их Мишко-Васильевского поселка.
В результате притока новых переселенцев число семей в п. Кап-кинка к 1906 гг. выросло с семи до 48-ми (341 человек). После длительных переговоров и согласований в разных учреждениях губернские власти поселение узаконили, но без отвода земельного надела. В 1904 г. для его жителей образовали из калмыцких земель оброчную статью (сданный в аренду участок земли) «Берёзовая и Свиная
балка», которую капкинцы стали арендовать с 1904 г.26
* * *
В XIX - начале XX вв. часть самовольных поселений располагалась в приморской части калмыцких земель. Во второй половине 12
XIX в. их было семь (Четырехбугорный, Вахромевский, Рынок, Оля, Седлистый, Разбугоринский, Лагань), большинство из них возникли самовольно в последней четверти XVIII - первой половине XIX вв. В 1897 г. в них насчитывалось 4 567 жителей27.
Главным занятием населения поселков, сформировавшегося большей частью из крестьян различных категорий и губерний, а также мещан, купцов, отставных солдат и прочих, было рыболовство. Узаконивание этих поселений в прибрежной части Каспийского моря и наделение их землей диктовалось, прежде всего, потребностями развития рыболовецкой отрасли, а, кроме того, земля нужна была для ведения приусадебного хозяйства.
Астраханская полиция неоднократно принимала меры к ликвидации рыбацких поселений, но этому всякий раз мешали частые отлучки ловцов в море и плохое состояния дорог, из-за чего в весеннее и осеннее время добраться до них практически было невозможно. Так продолжалось до тех пор, пока в начале 1870-х гг. правительство в целях повышения доходности морского промысла на Каспии не приняло решение образовать из части государственных, калмыцких и выкупленных у частных лиц земель одноверстную береговую полосу. Затем ее передали в распоряжение созданного в 1866 г. Астраханского управления Каспийско-Волжскими рыбными и тюленьими промыслами. В 1873 г. поселки Бирючья коса, Разбугорный, Вахро-меевский, Рынок, Седлистый и Четырехбугорный были выведены из подчинения Управления калмыцким народом и узаконены на условиях временной (24 года), до окончательного земельного устройства, аренды усадеб и строений28.
Вскоре на калмыцких землях Прикаспия возникло новое самовольное поселение - п. Лагань. В конце 1870-х гг. его основали переселенцы из разных губерний - крестьяне, мещане, отставные солдаты, которые пришли на существовавший издавна на Лаган-ском бугре рыбный промысел на заработки и остались там навсегда. Подобно жителям других самовольных поселений, лаганцам пришлось упорно отстаивать право остаться жить на выбранном ими месте. Несмотря на давление со стороны Управления калмыцким народом, население п. Лагань за первые 20 лет его существования (конец 1870-х - конец 1890-х гг.) увеличилось с девяти до 160 семей. Быстрый рост числа жителей в п. Лагани и их успешное хозяйственное устройство в конечном счете предопределили узаконивание поселения, которое состоялась незадолго до начала Первой мировой войны29
В XIX - начале XX вв. на взаимоотношения оседлого населения и калмыков-кочевников Астраханской губернии сильно влияло существование 10-верстной полосы. Она была создана по указу Александра I от 19 мая 1806 г. в интересах жителей приволжских селений, скот которых весной и осенью страдал от нападений волжских оводов и мошки. Чтобы обеспечить скоту спокойный выпас,
приволжским жителям разрешили пользоваться прилегавшими к их наделам калмыцкими землями. Для этого была произведена нарезка полосы вглубь калмыцкой территории на расстояние от 10 до 15 верст. Взамен калмыки получили право зимовать со своим скотом в займищных дачах приволжских селений.
Комиссия «для наделения землями Калмыков, Киргиз-Кайсаков и Кундровских татар», учрежденная в Астрахани и возглавляемая Астраханским губернатором, отмежевала под 10-верстную приволжскую полосу для совместного пользования калмыков и оседлого населения 170 449 дес. 726 саж.30
В ходе работы Комиссия допустила грубые ошибки при составлении документов. Одна из них заключалась в том, что в планы не была включена полоса для совместного пользования31. Впоследствии крестьяне неоднократно использовали ее ради того, чтобы оспорить ее принадлежность калмыкам.
После завершения межевых работ крестьяне приволжских селений сразу же приступили к освоению 10-верстной полосы, постепенно вытесняя калмыков. В результате она превратилась из совместной полосы в полосу единоличного пользования оседлого населения. Более того, последнее начало захватывать калмыцкие прогоны для скота к Волге и вышло далеко за пределы 10 верст32.
На калмыцкой земле возникли хутора и поселки, что запрещалось законом. Комиссия калмыцких дел (с 1826 г.), Совет Астраханского калмыцкого управления (с 1836 г.), Отделение ордынских народов (Ордынское отделение) Астраханской губернской палаты государственных имуществ (с 1848 г.), управляющим которой стали назначать Главного попечителя калмыцкого народа, и, наконец, Управление калмыцким народом (с 1867 г.) пытались, в меру своих полномочий и возможностей, пресечь нарушения закона со стороны жителей приволжских селений. Однако желаемого результата их усилия не давали: оседлое население не подчинялось улусной полиции, а уездная полиция не имела права вмешиваться в дела на калмыцких землях33.
Между тем число незаконных поселений на 10-верстной полосе увеличивалось. По сведениям Управления калмыцким народом, в 1890 г. в пределах 10-верстной полосы существовало 77 хуторов и поселков, в которых проживала 351 семья, и еще 48 хуторов, насчитывавшие 149 семей, располагались за чертой этой полосы34.
Главные попечители калмыцкого народа, начиная с 1840-х гг., неоднократно поднимали вопрос перед губернскими властями и правительством о ликвидации самовольных поселений в приволжской полосе и предлагали вообще прекратить практику совместного пользования ею, однако добиться этого так и не смогли. Этот вопрос был слишком сложным и запутанным, чтобы решить его однозначно и быстро, но самое главное - он затрагивал жизненные интересы и крестьян, и калмыков.
Присоединение 10-верстной полосы к наделам сельских обществ оседлого населения было чревато осложнениями в отношениях с калмыками, и к тому же потребовало бы пересмотра указа Александра I от 19 мая 1806 г., гарантировавшего неприкосновенность границ калмыцких кочевий. В то же время правительство не могло не учитывать и интересы многочисленного крестьянского населения правобережья Волги. В 1890 г., по сведениям рекогносцировочных партий, в пределах 10-верстной полосы хозяйственную деятельность на пространстве до 200 тыс. дес. осуществляли не менее 45 000 человек, проживавшие в 27 поселениях, и еще 100 тыс. дес. калмыцкой земли ими использовалось за границами этой полосы35. Изъятие столь большого количества земли из пользования крестьян ухудшило бы их экономическое положение и отрицательно отразилось на их налоговой платежеспособности.
Власти имперской России на протяжении многих десятилетий искали пути выхода из сложившейся ситуации вокруг 10-верстной полосы, но к какому-либо определенному решению так не пришли. Этот вопрос был разрешен Советской властью после того, как в 1920 г. была учреждена Калмыцкая автономная область и установлена ее
административная граница с Астраханской губернией.
* * *
Во второй четверти XIX в. свободной государственной земли в Астраханской и Ставропольской губерниях оставалось немного. Однако переселенцы продолжали прибывать, хотя губернские власти пытались сдерживать этот поток. Массовый приток переселенцев вел к быстрому сокращению пригодных для заселения государственных земель и создавал для губернских властей серьезные трудности в их устройстве.
Большое количество государственной земли было отведено калмыцким кочевьям, и использовать их земли для водворения переселенцев запрещал закон. В сложившейся ситуации переселенцы самовольно создавали свои поселения на землях, отведенных калмыкам.
Самовольные поселений создавались исключительно на окраинах калмыцких земель. Самовольные переселенцы не стремились проникнуть вглубь калмыцкой территории, выбирая себе места под поселения при водных источниках и в приграничных районах Калмыцкой степи.
Самовольные поселения можно разбить на три группы.
К первой относятся населенные пункты, основанные выходцами из других губерний, стремившимися обрести новые места жительства и заняться на них земледелием и скотоводством. Вторую составляют поселения, созданные жителями соседних с калмыцкими землями поселений Астраханской губернии, которые
в интересах расширения своих хозяйств перешли границы своих земельных наделов и углубились в Калмыцкую степь, образовав в ней со временем небольшие поселки и хутора. К третьей относятся рыболовецкие поселения на калмыцких землях прибрежной полосы Прикаспия. Население их сформировалось на основе пришлых людей разных сословий из Астраханской и других губерний. Они занимались преимущественно рыболовством, а земля была нужна им для развития рыболовецкой отрасли, а также для ведения приусадебного хозяйства.
Среди переселенцев преобладали государственные крестьяне, но немало также было отставных солдат и представителей военно-служилой группы - однодворцев. Однодворцами была основана д. Михайловка, а отставными солдатами - п. Капкинка. Уволенные со службы солдаты сыграли заметную роль в основании п. Лагань и с. Спасского (урочище Пробитый колодец). Наличие среди самовольных переселенцев военного элемента придавало борьбе за узаконивание самовольных поселений более упорный характер и организованность. Особенностью состава самовольных переселенцев Калмыкии являлось полное отсутствие в нем крепостных крестьян и казачества.
В своих действиях по отношению к самовольным поселениям на государственных землях, отведенных для калмыцких кочевий, центральные и губернские власти Российской империи вынуждены были балансировать между законностью и целесообразностью, интересами пополнения казны. Начальство Астраханской и Ставропольской губерний было заинтересовано в появлении новых поселений, поскольку они способствовали росту численности населения, освоению территории и расширяли число налогоплательщиков. Поэтому губернские власти не были заинтересованы в жестком контроле за водворением части переселенцев на калмыцких землях и не проявляли активности по их удалению.
Принимая решение об узаконивании того или иного самовольного поселения российское правительство и губернские власти исходили из конкретной ситуации. Каждое такое решение сопровождалось изданием отдельного распорядительного документа, чем подчеркивался его исключительный характер.
Самовольные поселения в XIX - начале XX вв. не привели к большим земельным потерям калмыков и не оказали большого влияния на кочевые хозяйства. Большинство самовольных поселений так и не получило калмыцкие земли в надел: для них были созданы арендные статьи, сдаваемые калмыцкими родовыми обществами во временное пользование. Что же касается 10-верстной полосы, то, несмотря на ее эксплуатацию жителями приволжских сел, она формально оставалась за калмыками.
Примечания Notes
1 Полное собрание законов Российской империи: Собрание 1-е (ПСЗРИ-1). Т. XXIX. № 22135.
2 Пальмов Н.Н. Обоседление калмыков и русская иммиграция в Калмыцкую степь // Калмыцкая область. 1925. №. 2. С. 124-145.
3 Борисенко И.В. Русско-украинская переселенческая деревня Калмыцкой степи: Пути возникновения и развития (середина XIX в. - 1917 г.) // Социально-экономическое и политическое положение крестьянства Калмыкии в дореволюционный период. Элиста, 1989. С. 63-89.
4 Белоусов С.С. Стихийные крестьянские переселения в Калмыкию в первой половине XIX в. // Социально-экономическое и политическое положение крестьянства Калмыкии в дореволюционный период. Элиста, 1989. С.51-62.
5 Бадмаева Е.Н. Крестьяне-переселенцы из малоземельных регионов России в Калмыкии в XIX - первой половине XX вв. // Былые годы. 2016. Т. 42. № 4. С. 1173-1181.
6 Бурчинова Л.С. К вопросу о земельной политике царизма в Калмыкии в XIX веке // Вестник Калмыцкого научно-исследовательского института языка, литературы и истории Вып. 15. Элиста, 1976. С. 73.
7 ПСЗРИ-1. Т. XXIX. № 22135.
8 Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. V. Астрахань, 1932. С. 9.
9 Национальный архив Республики Калмыкия (НА РК). Ф. И-2. Оп. 1. Д. 87.Л. 162.
10 НА РК. Ф. И-3. Оп. 1. Д. 436. Л. 5об.
11 НА РК. Ф. И-2 Оп. 1. Д. 87. Л. 35об.
12 Там же. Л. 256.
13 НА РК. Ф. И-2. Оп. 1а. Д. 25. Л. 70.
14 Государственный архив Астраханской области (ГА АО). Ф. 687. Оп. 2. Д. 1430. Л. 1.
15 НА РК. Ф. И-3. Оп. 1. Д. 85. Л. 304об.
16 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 383. Оп. 12. Д. 12356. Л. 1.
17 Там же. Л 25об.-26.
18 Полное собрание законов Российской империи: Собрание 2-е (ПСЗРИ-2). Т. X. № 7560а.
19 Там же.
20 РГИА. Ф. 383. Оп. 4. Д. 3260. Л. 15об.
21 НА РК. Ф. И-3. Оп. 1. Д. 436. Л. 5об.
22 РГИА. Ф. 383. Оп. 12. Д. 12356. Л. 1.
23 ПСЗРИ-2. Т. XXI. Отд. 3. № 20758.
24 ПСЗРИ-2. Т. XXXVI. № 37232.
25 Дуброва Я.П. Быт калмыков Ставропольской губернии до издания закона 15 марта 1892 г. // Известия Общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете. Казань. 1899. Т. XV. Вып. 1-6. С. 34.
26 РГИА. Ф. 1291. Оп. 85. Д. 3б. Ч. 2. Л. 222.
27 РГИА. Ф. 1291. Оп. 84. Д. 132. Л. 614.
28 ГА АО. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1170. Л. 4 об.-5.
29 РГИА. Ф. 1291. Оп. 85. Д. 3б. Ч. 2. Л. 292.
30 РГИА. Ф. 381. Оп. 29. Д. 18613а. Ч. 3. Л. 8об.
31 Там же. Л. 11.
32 Там же. Л. 2.
33 Там же. Л. 9об.
34 РГИА. Ф. 381. Оп. 29. Д. 18613а. Ч. 4. Л. 50.
35 РГИА. Ф. 381. Оп. 29. Д. 18613а. Ч. 3. Л. 40, 310.
Автор, аннотация, ключевые слова
Белоусов Сергей Степанович - канд. ист. наук, старший научный сотрудник Калмыцкого научного центра Российской академии наук (Элиста)
sbelousovelista@mail.ru
В статье впервые проанализирована политика центральных и губернских властей Российской империи по отношению к самовольным поселениям на калмыцких землях Астраханской и Ставропольской губерний в XIX - начале XX вв. Эти государственные земли были переданы калмыцкому народу в исключительное пользование в 1806 г. На основе ранее неизвестных архивных документов раскрыты, прежде всего, обстоятельства возникновения семи самовольных поселений на калмыцких землях. Определена география распространения самовольных поселений, которые возникали, как правило, на окраинах калмыцких земель. Проанализирован социальный состав самовольных переселенцев, среди которых основную массу составляли государственные крестьяне. Другую большую группу составляли отставные солдаты русской армии. Особенно отмечен тот факт, что среди самовольных переселенцев отсутствовали крепостные крестьяне и казаки. Наконец, рассмотрены действия губернских властей по отношению к самовольным поселениям на калмыцких землях, на которых законами Российской империи запрещалось создание поселений подданными некалмыцкого происхождения. Делается вывод, что в своих действиях по отношению к самовольным переселенцам правительство и власти Астраханской и Ставропольской губерний вынуждены были балансировать между законностью и хозяйственными нуждами губерний. Они сами были заинтересованы в создании новых поселений, поскольку те способствовали росту численности населения, освоению земель и расширяли число налогоплательщиков. Исходя из этих соображений, правительство и губернские власти принимали решения узаконить самовольные поселения на калмыцких землях в виде исключения.
Калмыкия, калмыки, национальная политика, переселенческая политика, налоговая политика, государственная земля, землепользование, самовольное поселение, переселенец, Астраханская губерния, Ставропольская губерния.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Badmaeva E.N. Krestyane-pereselentsy iz malozemelnykh regionov Rossii v Kalmykii v XIX - pervoy polovine XX vv. [Migrant Peasants from Land-Scarce Regions of Russia in Kalmykia in the 19th - first half of 20th Centuries.]. Bylye gody, 2016, vol. 42, no. 4, pp. 1173-1181. (In Russ.).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Belousov S.S. Stikhiynye krestyanskie pereseleniya v Kalmykiyu v per-voy polovine XIX v. [Spontaneous Peasant Resettlement in Kalmykia in the First Half of the 19th Century.]. Sotsialno-ekonomicheskoe i politicheskoe polozhenie krestyanstva Kalmykii v dorevolyutsionnyy period [The Socio-Economic and Political Position of the Peasantry of Kalmykia in the Pre-Revolu-tionary Period.]. Elista, 1989, pp. 51-62. (In Russ.).
3. Borisenko I.V. Russko-ukrainskaya pereselencheskaya derevnya Kalmytskoy stepi: Puti vozniknoveniya i razvitiya (seredina XIX v. - 1917 g.) [The Russian-Ukrainian Migrant Village of the Kalmyk Steppe: Emergence and Development (mid-19th Century - 1917).]. Sotsialno-ekonomicheskoe i politicheskoe polozhenie krestyanstva Kalmykii v dorevolyutsionnyy period [The Socio-Economic and Political Position of the Peasantry of Kalmykia in the Pre-Revolutionary Period.]. Elista, 1989, pp. 63-89. (In Russ.).
4. Burchinova L.S. K voprosu o zemelnoy politike tsarizma v Kalmykii v XIX veke [On the Question of the Land Policy of the Tsarist Government in Kalmykia in the 19th Century.]. Vestnik Kalmytskogo nauchno-issledovatelsk-ogo instituta yazyka, literatury i istorii [Bulletin of the Kalmyk Scientific Research Institute of Language, Literature and History.]. Elista, 1976, vol. 15, pp. 61-89. (In Russ.).
(Monographs)
5. Palmov N.N. Etyudy po istorii privolzhskikh kalmykov [Studies on the History of the Volga Kalmyks.]. Astrakhan, 1932, vol. 5, p. 9. (In Russ.).
Author, Abstract, Key words
Sergey S. Belousov - Candidate of History, Senior Research Fellow, Kalmyk Scientific Center, Russian Academy of Sciences (Elista, Republic of Kalmykia, Russia)
sbelousovelista@mail.ru
This is the first article to offer an analysis of the policy pursued by central and provincial Russian authorities in relation to illegal settlements on the Kalmyk territories in Astrakhan and Stavropol Provinces in the 19th and early 20th centuries. These lands were given to the Kamyk people for their exclusive use in 1806. On the basis of previously unknown archival documents the author highlights the circumstances under which seven unauthorized settlements were
set up on the Kalmyk lands. These settlements are characterized according to their geographical position, which was mostly in the periphery of the Kalmyk lands. The study also reveals the settlers' social make-up, with state peasants forming the bulk and retired soldiers of the Russian Army accounting for another massive part of the settlers. The emphasis is made on the fact that serfs and Cossacks were not to be found among the migrant settlers. Finally, the author examines the actions of the provincial authorities in relation to the illegal settlements on the Kalmyk territory which was banned by the legislation of the Russian Empire to be used for settlement by non-Kalmyk citizens. It is concluded that dealing with this problem the government and the authorities of Astrakhan and Stavropol Provinces had to balance between the law and the provincial economic demands. In reality, they were interested in these settlements as they helped increase the population, cultivate the land and expand the number of taxpayers. For these reasons, the government and provincial authorities made decisions to legalize such settlements on the Kalmyk lands on an exceptional basis.
Kalmykia, Kalmyks, national policy, resettlement policy, tax policy, state land, land use, squatter settlement, migrant, Astrakhan Province, Stavropol Province.
