CC BY
55
САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН И АЗИЗ НЕСИН
SALTYKOV-SHCHEDRIN AND AZIZ NESIN Мустафа Йылмаз
В статье предпринята попытка в ходе компаративного анализа установить генетическую связь между творчеством Салтыкова-Щедрина («Сказки» и «Господа Головлевы») и турецкого писателя Азиза Несина на материале анализа их произведений, оценки А. Несином сатиры Салтыкова-Щедрина и роли турецких переводов «Сказок» в эволюции творчества Несина.
Ключевые слова: Салтыков-Щедрин, Азиз Несин, художественное влияние.
Mustafa Yilmaz
The article considers the reconstruction of the genetic connections between works of Saltykov-Shchedrin ("Tales" and "Golovlev Family") and Turkish author Aziz Nesin (based on analysis of their works), A. Ne-sin's assessment of Saltykov-Shchedrin's satire, and role of Turkish translations of "Tales" in the evolution of Nesin's works.
Keywords: Saltykov-Shchedrin, Aziz Nesin,artistic influence.
Азиз Несин начал активно заниматься литературой в 1953 г. Он писал рассказы для разных журналов и с 1955 г. публиковал их в сборниках. Несин пользовался большой популярностью как автор юмористических и сатирических рассказов и, благодаря международным литературным конкурсам, его слава достигла европейских стран и СССР. К 1958 г. в Турции было выпущено 15 сборников его рассказов и два романа. Турецкий исследователь Тахир Алангу полагает, что в это время Несин нуждается в новых формах, пробует себя в других жанрах [1, с.122], и именно в это время его своевременное знакомство с творчеством Салтыкова-Щедрина дало свои плоды: он выпустил первый сборник сатирических сказок для взрослых под названием "Мет1еке1:т ВкЫе" («В одной стране») в 1958 г.
О генетической связи между творчеством русских писателей и А. Несина впервые заговорила Н. Яковлева в своей монографии «Сатирические новеллы А. Несина» (1977), в которой существует параграф под названием «К вопросу о литературных влияниях на творчество Азиза Несина». В этом параграфе на вопрос: «В каком соотношении находятся творческие методы А. Несина и М. Е. Салтыкова-Щедрина?» - Н. Яковлева отвечает: «Творческая и социальная позиции А. Несина <...> совпадают с творческими принципами Щедрина: демократичность, энергичный протест против реально существующей социальной несправедливости во имя утверждения добра и совершенства человека» [2, с. 62]. Н. Яковлева считает, что при сравнительном чтении обоих писателей «нельзя не заметить их идейной близости <...> и сходства применяемых ими художественных средств». Она приводит только единственное подтверждению этому: «премудрый пескарь» - «символ обывателя» - выплыл из творческой лаборатории Щедрина в произведения А. Несина, но дальнейшего сравнительного анализа Н. Яковлева не представляет [2, с. 62].
При рассмотрении дневников А. Несина можно установить, что впервые он читал Салтыкова-Щедрина в пере-
воде на турецкий язык в 1955-1957 гг. и был вдохновлен им, особенно сказкой «Пропала совесть» [3, с. 92-94].
В следующие годы писатель упоминает имя Салтыкова-Щедрина в нескольких статьях о своей оценке мирового юмора и сатиры. Например, в 1972 г.: «Каждый раз, когда я читаю Щедрина, я просто задыхаюсь от восторга» [4, с. 11] - и в 1977 г.: «Сложно стать юмористом на русском языке. Потому что в русском юморе есть такие гиганты, как Гоголь, Чехов, Щедрин, Зощенко и даже Аверченко. Каждый из них - недоступная вершина» [5, с. 332]. При этом необходимо отметить, что Несин не различает модусы юмористического и сатирического в своих высказываниях, как и большинство европейских писателей этого периода.
Но самое обширное свидетельство Несина о Щедрине мы встречаем в его папке под названием «Книги, которые я читал», которая выпущена отдельной книгой после смерти писателя [6]. В записи от начала 1980-х гг. о «Сказках» Салтыкова-Щедрина Несин описывает свое отношение к русскому писателю и его произведениям на протяжении всей своей жизни, начиная с того момента, когда впервые познакомился с переводами его сказок. Он пишет о своем восхищении, о том, что невозможно достичь такого же уровня мастерства, хотя и сам написал «Сказки для взрослых» под влиянием русского писателя [6, с. 58]. Очень интересно его упоминание о неудавшейся попытке перевода и издания на турецком языке «Истории одного города» [6, с. 58]. Но впоследствии Несин удивляется тому, что сейчас, много лет спустя, перечитывая сказки Щедрина в другом переводе, он не ощущает того потрясающего чувства, которое испытал в первый раз [6, с. 58].
Судя по всему, на протяжении 1950-1970-х гг. он сравнивает себя с Щедриным и видит в нем некий маяк, по свету которого можно определить свое расстояние до цели. И неудивительно, что к концу творческого пути, уже в 1980-е гг., у него изменилось отношение к Щедрину, как будто Несин больше не нуждается в каком-либо маяке.
Главное заимствование Несина у Щедрина - это жанр «сказки для детей изрядного возраста», который сам Не-
син называет «сказки для больших малышей», «юмористические сказки», а чаще всего «сказки для взрослых». Видимо, А. Несин сразу заметил совместимость приемов и форм, употребленных Щедриным (иносказательность, гротеск, аллегория), со своей социокультурной проблематикой. Кроме того, он взял некоторые сюжетные элементы, образы и символы из «Сказок» и поместил их в собственные сюжеты. Однако существуют заметные различия между Несином и Щедриным как в плане формы, так и содержания. Действительно, можно говорить об идейной близости, как утверждает Н. Яковлева, но, как правило, Несин стоит далеко от щедринской проблематики. Видимо, на Несина произвели впечатление не вопросы, занимающие ум Щедрина, а именно то, в какой форме и какими художественными приемами они воплощены.
Несиновский стиль прост, угловат по сравнению со стилем Щедрина, который, говоря словами В. Проппа, более отшлифован и насыщен художественнами деталями [7, с. 7]. Примером тому служат названия персонажей-рыб в сказках Щедрина: «Премудрый пескарь», «Карась-идеалист», «Вяленая вобла». Аллегорическая мощь такой системы персонажей обусловливается прежде всего многообразием художественных деталей. Зато у Несина все гораздо проще: рыба названа «рыбой» без указания вида, например, в сказках «Будьте людьми, дети мои!» [8, с. 396] и «Передовики-хвостисты» [9, с. 90].
Сказки Щедрина отличаются от несиновских еще и пространственной организацией. Изображенный мир у Щедрина - это чаще всего природа, а у Несина действие обычно разворачивается в городе или «в одной стране», и поэтому персонажи - чаще люди, а не животные. Одна из общих тем в творчестве обоих писателей - тема «пустословия». Но у Не-сина она развивалась независимо от Щедрина, задолго до знакомства с его произведениями. В рассказах и сказках Несина эта тема находит выражение через мотив "пиШк", то есть «речь». Пустая политическая речь перед избирателями - это один из любимых и характерных мотивов Несина, особенно в рассказах, написанных после изменения политической партийной системы в Турции в 1946 г.
Обратимся непосредственно к сказкам А. Несина. В 1958 г. писатель собрал свои первые 18 сказок в сборнике под названием "Мет1еке1:1п ВкЫе" («В одной стране»). Затем он добавил еще 17 к первым, и этот новый сборник "НорИппат" («Хоптиринам») вышел в 1960 г. с примечанием: «Вторая попытка после "В одной стране"» [9, с. 1]. Кроме немногих рассказов, нарушающих поэтику сказки, например: "МегИитип Уа$1уеИ" («Завещание покойного»), "Вауап Маутип" («Госпожа Обезьянка»), все они составляют цикл.
Одной из главных проблем в сказках Несина является вопрос о том, кто виноват в несправедливом и неразумном социальном строе, кто должен отвечать за несправедливость, социальное неравенство и отсталость страны? Писатель думает, что виноваты прежде всего власть имущие, но не останавливается на этом, а распространяет критику на обычного человека. Если в стране дела идут плохо, то в какой-то мере в этом виноват каждый ("Кагда1апп БедИд! Padi§ah" («Падишах, выбранный воронами») [8, с. 343].
Сравнительный анализ некоторых сказок А. Несина и М. Салтыкова-Щедрина показал: «Премудрого пескаря», выплывшего из творческой лаборатории Щедрина, следует искать в двух сказках А. Несина - '1п$ап 01ип УаугЫапт" («Будьте людьми, дети мои!») и "Киугик АН ОпсШеп" («Передовики-хвостисты»). Сюжет первой сказки состоит из повторов сцены, в которой родители-животные учат своих детей «муравьиной мудрости» и предупреждают их о будущих сложностях в жизни. Каждый раз меняются советчики и, следовательно, слушатели. Муравьи, рыбы, собаки, коровы, буйволы, киты и прочие, и в самом конце -люди. Совет родителей-животных своим детенышам: «Старайтесь быть в жизни муравьями!» (рыбами, собаками, коровами и т. д.) и «Берите пример с нас, делайте то же, что и мы!» В конце каждой сцены перед смертью родители собирают свою семью и подводят итоги прожитой жизни. Они хвалят своих детей за то, что прислушались к золотому совету и стали теми, кем следует быть. Единственное исключение, как можно ожидать, - человек, потому что родители совсем не довольны конечным результатом. Но дети пожимают плечами: «За что вы нас проклинаете? Или мы сделали что-нибудь не так, как вы нас учили? Мы все время брали пример только с вас и делали только то, что делали вы» [8, с. 396-398].
Очевидно, в этой сказке Несин обыгрывает взятую из «Премудрого пескаря» сцену, формирует из нее мотив, нанизывая эпизоды на одну повествовательную нить. В этой сказке каждый персонаж равен самому себе, ничего более не означая, то есть муравей - это муравей, а не символ чего-то другого. Это отступление от щедриновских приемов метафорики сказки. Несиновский подход другой: природа - лишь фон, на котором рельефно изображаются человеческие пороки.
К сказкам с частичными совпадениями в сюжете можно отнести и сказку «Львиная доля» Несина [8, с. 414] (сравним «Орел-меценат» и «Медведь на воеводстве» Щедрина), но у Несина есть и практически полный перифраз щедринской сказки «Соседи» - это сказка «Струна тамбуры». Система персонажей, сюжетная линия, проблематика, основные мотивы - те же самые, только находят выражение в рамках несиновского стиля, имеют свои художественные детали, свойственные турецкой культуре.
Антагонисты в «Струнах тамбуры» - богач Ахмед-Бей и старьевщик бедняк Мехмед-Ага. Однажды вечером в святой месяц Рамазан богач Ахмед-Бей на дороге встречает бедняка Мехмеда-Агу и приглашает его к себе разговеться. Ахмед-Бей, который известен своей щедростью и добротой, велит своему управляющему проводить Мехмеда-Агу и дать ему две серебряные лиры. Но жадный управляющий крадет одну лиру. И когда старьевщик-бедняк возражает, он забирает себе и вторую лиру и отправляет бедняка с пустыми руками. Это повторяется три вечера. На четвертый вечер Ахмед-Бей, который не знает о конфликте между бедняком и управляющим, просит Мехмеда-Агу пойти за городскую стену Топкапы и найти там колодец за кладбищем, затем позвать в колодце «Счастье богача Ахмеда-Бея», передать Счастью привет, поблагодарить его за то, что оно
дало ему столько богатства, и сказать, что больше ему ничего не нужно - пусть дает не ему, а бедным людям. За эту услугу Ахмед-Бей дает бедняку одну золотую лиру и сам провожает его. Мехмед-Ага делает, как сказано. И действительно, появляется Счастье богача Ахмеда-Бея - красивый человек, одетый в соболя, на пальцах золотые перстни с драгоценными камнями. Но оно отказывается от такого предложения: «То, что ему дал, это сущие пустяки. Главное он получит позже. Всего у него будет полным-полно». Бедняк искренне удивляется: «Что за чудо! <...> Что за дела такие? Бедный люд, вроде меня, работает день и ночь, чтобы получить три куруша, и не может свести концы с концами. Богач же, у которого всего полным-полно, говорит: "Хватит, не хочу больше", а его счастье знай твердит: "Не выйдет, обязательно еще дам!"» [8, с. 406-409].
Мехмеду-Аге пришла в голову мысль позвать свое счастье. Действительно, со дна колодца доносятся: «Дум-да-дум, дум-да-дум, дум-да-дум... Не дам и не дам!» К нему выходит человек с тамбурой в руке: «Ростом с вершок, с огромным горбом. На одну ногу хромой, на один глаз слепой <...> грязный человечишка». Он представляется: «Я твое слепое счастье». Мехмед-Ага просит у своего Счастья: «Разве от тебя убудет, если ты улыбнешься мне?» Но на это он получает неожиданный ответ: «Презренный <...> попала тебе в руки золотая монета, и ты уже потерял голову. В тот самый момент у меня оборвалась струна на моей тамбуре и мне пришлось, сидя на дне колодца, чинить ее. Если бы не это, тебе не попало бы в руки и такой малости». Сыграв на тамбуре, слепое счастье скрывается на дне колодца. За ним нагибается Мехмед-Ага и роняет золотую лиру. Со дна доносятся звуки тамбуры и Счастья: «Дум-да-дум, дум-да-дум!.. Не дам и не дам!» [8, с. 409-410].
Как видно, имеется достаточно оснований для того, чтобы утверждать - «Струна тамбуры» является перефразированием щедринской сказки «Соседи». Основные действующие лица в обоих сказках - богач и бедняк. Проблема, сформулированая Щедриным «С чего бы?», выражается у Несина почти так же: «Что за дела такие?» Если в «Соседях» ответ принадлежит Простофиле, в «Струне тамбуры» он доверен слепому счастью бедняка Мехмеда-Аги. Обратив внимание на физическое сходство Простофили и Счастья бедняка, не ошибемся, сказав, что второй возник из первого. Несин одушевляет образ в турецком выражении "kör talih" («слепое счастье»), то есть «неудача», и персонифицирует его, придавая не аллегорическое, а символическое звучание.
В русском литературоведении ответ Простофили традиционно комментируется следующим образом: пока не изменится существующий строй, никто не может ликвидировать социальное неравенство временными решениями [10, с. 250; 11]. Другими словами, утвержается, что авторскую позицию выражает Иван Простофиля. А Несин в своей сказке делает акцент на мистике судьбы, а не на конкретных социальных условиях, которыми можно объяснить причины социального неравенства и несправедливости. Возможно, Несин не предполагал, что уходит от социально-философской концепции своего учителя Щедрина к ме-
тафизической: мы сомневаемся, что он понял правильно его позицию. Одна из вероятных причин этого недопонимания - текст, имеющийся под рукой Несина, перевод сказки Щедрина на турецкий язык, сделанный в 1946 г. В этом переводе щедринское предложение «Оттого, что в планту так значится» передано так: «funku yildizinda oyle yazili» [12, с. 76]. «Оттого, что так говорит его звезда» - явно имеет мистическую коннотацию и указывает не на какой-то общий план, а на личную судьбу. К тому же здесь не переведено прозвище «Простофиля» и нет к нему поясняющего комен-тария. Этот перевод слишком углубляет мистический эффект. Так или иначе, Несин упускает из виду акцент Простофили на слове «покуда» в последнем предложении сказки, и концовка получается совершенно другой.
На наш взгляд, интерес А. Несина к творчеству Салтыкова-Щедрина не ограничен сказками. Хотя он ни разу не упоминает где-либо о романе «Господа Головлевы», есть основание утверждать, что он читал этот роман в переводе на турецкий в 1957 г. и использовал в своем рассказе, написанном в 1960 г. [13, с. 23], некоторые черты главного героя этого романа Иудушки Головлева.
Главный персонаж рассказа "Allah Kabul Etsin" («Пусть Бог услышит твою молитву») Хамза Бей - стамбульский домовладелец, болтун, ханжа, богатый, но скупой и жестокий человек. Рассказ строится вокруг проблем, доставленных Хамза-Беем его квартиросъемщикам. Несмотря на то, что герой сам провоцирует ситуацию, он никому не уступает и роль жертвы. Хамза-Бей делится этими проблемами со своим дворником Эмином-эфенди. Домовладелец постоянно старается увеличить аренду, плату за коммунальные услуги или что-то подобное. Такие задумки приходят к нему в голову всегда при чтении молитвы. Он сообщает свои замыслы Эмину-эфенди такими словами: «Пусть Бог услышит! Я читал утреннюю молитву, вдруг пришло в голову.» Как скупой человек, он избегает малейших расходов: не хочет лишний раз звонить по телефону, даже когда это необходимо, и предпочитает отправлять гонцом Эмина-эфенди [13, с. 23].
Хамза-Бей о своих квартиросъемщиках часто высказ-вается так: «Я умираю! Палачи, убийцы! Я старик. Ох, мое больное сердце!»; «Еще не время топить батареи! А то отчитаемся перед Богом. Завтра, на Страшном Суде. Он спросит: "Раб мой! Почему ты не сэкономил, а затопил батареи, хотя я тебе посылал аистов и возвестил, что теплеет?" Тогда что я скажу?!» [13, с. 23-26].
В творчестве А. Несина дворники часто показаны как отрицательные герои, особенно в рассказах с темами «квартирный вопрос» и «массовый приток населения в города во второй половине ХХ в. в Турции». Несиновские дворники обычно выходцы из этой среды. Продав все имущество в деревне, они либо покупают дома в городе, а если средств не так много, то выкупают такие места работ. Они необразованны, грубы и коварны, в конфликте арендаторов с домовладельцами они всегда поддерживают последних. Но Эмин-эфенди совсем не похож на этих дворников, даже можно сказать, что он единственный положительный дворник во всех подобных произведениях
