CC BY
32
УДК 930.85+82/821.0+94(47) Е. Ю. Перова
кандидат культурологии, доцент кафедры мировой культуры ИМО и СПН МГЛУ; e-mail: eperova71@list.ru
САКРАЛЬНЫЙ ЯЗЫК В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ ХХ ВЕКА
В отечественной культуре ХХ в. сложился феномен двоемирия как сосуществования двух культур внутри одной, что проявилось не только в применении двух календарей, но и в особенном статусе церковнославянского и русского языков. В официальной культуре советского периода было ограничено использование лексических единиц сакрального языка. В эпоху возрождения православной культуры в конце ХХ в. обращение к «библейскому» языку дарит новые возможности научного и художественного осмысления мира. Можно говорить об определенном культурном пространстве, которое связано с религиозным сознанием и требует в настоящее время пояснений для носителей данной культуры.
Ключевые слова: церковнославянский язык; двоемирие; библеизмы; языковая картина мира; религиозное мировосприятие; русская культура.
Perova E. U.
Moscow State Linguistic University, Associate Professor, Candidate of Culture Studies, Culture Studies Department.
SACRED LANGUAGE IN THE RUSSIAN CULTURE OF THE XX CENTURY
During the XX century, a phenomenon called «double church» emerged in our domestic culture. It includes the coexistence of two cultures within a single one. It was seen not only in the fact of the use of two different calendars, but also the special status the Slavonic Church and Russian languages received. In the Soviet period the use of this sacred language was limited. Thanks to the renaissance of the Orthodox culture (in the late XX century made) there was not only the appeal to the biblical language, but also new scientific and artistic understandings and representations of the world. One can talk about the cultural space, associated with the religious consciousness(worldview) and the need for explanation of certain mechanisms of the culture.
Key words: Church Slavonic languages; «doubleworlds»; biblicisms; view of the world; religious perception of the world; Russian culture.
Язык сограждан стал мне как чужой, В своей стране я словно иностранец С. Есенин
Как материал словесности, наш славяно-русский язык имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими языками.
Судьба его чрезвычайно счастлива...
А. С. Пушкин
Душа не имеет жизни, если словес Божиих не слышит
Равноапостольные Кирилл и Мефодий
Наряду с новыми основаниями для отечественной философской мысли, «любомудры» неизбежно уделяли внимание месту церковнославянского языка в отечественном мировосприятии. Так, 150 лет назад И. В. Киреевский посвятил этому вопросу одну из статей. В ней отмечается, что не следует забывать о функциях церковнославянского языка, который является прародителем русского языка и питает его, вместе с тем сохраняя «вековые обычаи нравственности» и созидательные начала культуры в целом [10, с. 143]. Без понимания церковнославянского языка не может быть любви к богослужению. И. В. Киреевский, пролагая путь к основаниям «верующего разума», целостного сознания, писал, что «высшее училище -Церковь» (об этом приходилось напоминать уже в середине XIX в.); и именно язык может стать средством для обретения «живого сочувствия с духовной жизнью Церкви», а шире - духовным возрождением нации [10, с. 145-147].
В 1830 гг. были попытки переводить Библию на русский язык, однако поначалу утвердить начинания не удалось, так как виделась необходимость и возможность перевода на языки других народов, но не на русский [20, с. 189]. Попытки перехода на новые основания как в календарном вопросе, так и в отношении сакрального языка рассматривались, но распространения не имели как не находящие достаточной аргументации. Юлианский календарь и церковнославянский язык сохранялись как наиболее адекватное отражение сакрального пространства, о них можно говорить как о временной и словесной иконах православной культуры.
Однако способен ли современный читатель воспринимать насыщенный символами текст Священного Писания? Переводя богослужебные тексты на современный язык, мы неизбежно затемняем символику Писания, что вызывает необходимость в толкованиях и комментариях, но зато представляем его логически ясным и понятным - как понятна газетная информация о текущих событиях дня. Так возникает внутреннее противоречие между содержательным смыслом символического текста, включающим в свою структуру и стилистические параметры, и возникающей со временем необходимостью приблизить этот текст к пониманию современного читателя, что отражает феномен двоемирия [15]. Архимадрид Рафаил (Карелин) пишет: «Церковный язык ближе к внутреннему логосу - языку духа, языку религиозной интуиции..., чем языки современные», потому что связан, прежде всего, не с рассудком, а с духовными интуициями, это язык «напряженной духовной энергии и особой динамики» [2, с. 362]. Как и все древние языки, вызывает в человеческой душе «припоминание», т. е. связан с архетипами и сакральным, - «древний язык ближе к внутреннему логосу, поэтому он имеет сильнейшее воздействие на человеческое сердце», в нем присутствует «мистика» [2, с. 363]. Новые языки способны передавать аналитические способности человека, описывать эмоционально-чувственные состояния, но «для выражения проявлений области духа ... оказываются вялыми.» [2, с. 362-363]. Сторонники реформ в этой области видят необходимость изменения богослужебного языка для того, «чтобы была понятнее семантика слова», которая, вместе с тем, «не делает понятнее тайну богослужения» [2, с. 364].
Церковнославянский язык обладает универсальными характеристиками. «Обожение» букв, свойственное славянам, «подкреплялось сформулированной еще Платоном идеей, согласно которой алфавит есть модель универсума», эту идею впоследствии разрабатывали многие философские школы [14, с. 181]. Целостность такого алфавита - «микрокосм», представленный, в том числе обозначением фрагментов человеческого тела.
Но и о русском языке говорится как о явлении сакральном, о «человеке словесном» (А. С. Шишков указывал на этимологическую связь: слово - словек - цловек - чловек - человек), о созидающей силе слова, произносимого в контексте вечности: «.язык каждого народа, пусть даже немногочисленного, обязательно содержит
в себе информацию о Боге. Точнее, те представления о Творце, которые бытуют именно в этой конкретной общности людей» [9, с. 7, 11]. Так, например, «в лексике некоторых тюркских языков мы встречаем интересные параллели со Священным Писанием. Скажем, в азербайджанском языке слово человек звучит как адам, что сразу же возводит нас к самым истокам ветхозаветной истории» [9, с. 8].
Русский и церковнославянский «уровни» различаются по их функции и в обыденном общении, и в поэтическом языке. В пределах русского языка церковнославянский уровень выполняет функции высокого стиля. Церковнославянский язык есть, прежде всего, язык молитвы, «язык любви, сострадания, покаяния, язык разговора с Богом» [13, с. 90].
Вместе с тем с самого начала церковнославянский язык обладал «таким важным свойством литературного языка, как полифункциональность, и обслуживал разные потребности культурной жизни восточных славян», ему присуща стилистическая дифференциация в зависимости от жанра произведения, «в произведениях сакрального и мирского содержания он выступал в двух своих вариантах -более и менее строгом» [17, с. 11-12].
Долгое время церковнославянский язык употреблялся в качестве одной из разновидностей литературного языка русских образованных людей (в XVII в. знание его было вопросом грамотности1) и оказал сильное влияние на формирование русского литературного языка; его знали и вводили в свои произведения многие представители отечественной словесности. Так, например, осмыслить «вечные» темы «о грехопадении и покаянии, о поисках или отрицании Бога и бессмертия души нельзя, не опираясь на евангельские, святоотеческие тексты и церковно-славянскую лексику» (Ф. М. Достоевский часто прибегает к этому источнику, причем в некоторых его произведениях текст Евангелия дается на церковно-славянском языке, например в монологе Мармеладова) [13, с. 87].
Эта традиция не утрачивается и в советское время (но литературоведческие комментарии появляются лишь в конце XX в.). Так, исследователь в этом отношении творчества В. Распутина замечает, что для более полного отражения идей писателя были использованы далеко не все возможности, и, по-видимому, причиной тому были
1 См. [17, с. 8].
не только различия в лексико-семантической и стилистической системах двух языков, но и отсутствие традиций в прочтении произведений писателя с учетом книжно-славянского пласта лексики в его словаре [12]. Для произведений отечественной литературы 19601980 гг. характерно стремление к эпическому отображению происходящего, выраженному в попытке осмыслить локальные события с позиций общечеловеческих, по-новому художественно освоить связь настоящего с прошлым и будущим. Поиски эпических решений велись по разным направлениям, что становилось и формой выражения национального образного мышления, и способом вхождения в сферы философской мысли [12]. В том числе посредством привлечения библеизмов и церковнославянского языка, за счет чего усложняется образ и как бы «удваивается» ценность концептуально значимых понятий, подчеркивается их «священность». Для писателя важна именно «духовная» потенция церковно-книжного слова [12].
Проникновение в сакральное пространство церковнославянского языка связано с восхождением по духовной лестнице (так, императрица Александра Федоровна, принимая Православие, изучила и применяла в жизни церковнославянский язык). Встречаем следующие слова о нашем современнике, у которого речь была «полуславянской, причем заметно было, что она была для него естественной, может быть даже его обычной разговорной речью, - это была речь глубоко церковного человека, но при этом - речь человека современного, который к современным же людям и обращался» [8, с. 86]. В наше время церковнославянский зык имеет огромное образовательное и воспитательное значение: «Это гарантия чистоты и источник сохранения словарного запаса и обогащения русского обыденного языка» [13, с. 87].
Библейские тексты постоянно использовались в качестве учебного материала при подготовке студентов-русистов и славистов, в том числе и будущих учителей русского языка. Однако при преподавании древнецерковнославянского языка библейские тексты подвергались своеобразной вивисекции, лишаясь связности, цельности, единства, мировоззренческой и культурно-исторической ценности [16; 19].
М. М. Бахтин говорит о связи языка и мировоззрения: «... без языка мировоззрение не может ни сложиться, ни выразиться», «мировоззрение наслаивается на значения языка только в связи
с конкретными высказываниями, как отзвуки их. Отдельные слова становятся представителями этих (мировоззренческих...) высказываний» [3, с. 285]. Семантические и символические контексты Библии способствовали формированию русской ментальности. Посредством их использования происходит оживление уже ослабленной в бытовом употреблении лексической семантики.
В настоящее время в научных текстах данного направления используются понятия: национальная лингвокультура, религиозное мышление, концепт, лексико-семантическая структура слова, диахроническое изменение картины мира; выявляются и оцениваются значимые для национальной культуры изменения в соответствующих фрагментах картины мира. Так, описывая семантическую структуру слов «мир» и «человек», автор статьи отмечает: «Активная борьба с религиозным мышлением, развернутая в 1920 гг., привела к разрушению созданных ... когнитивных структур. В частности, привнесенное в славянское слово "мир" византийской книжностью смысловой компонент "Вселенная, космос" подвергается деактуализации, смещению за пределы фокуса внимания в первую очередь» [7, с. 187].
Рассматривая культурные процессы, картину мира важно обратить внимание на актуализацию сакрального начала в XX в. посредством употребления библеизмов. Нарушенная преемственность в пространстве языка в послереволюционные годы определила раскол, двоемирие внутри одной языковой картины мира народа. В настоящее время пространство церковнославянского языка, понимаемого широко, куда включены библеизмы, рассматриваемого как язык сакрального пространства, требует пояснений для носителей данной культуры, это семантическое поле как бы включилось в сферу прецендентных текстов иной культуры и требует комментариев. Использование библеизмов в советской прессе рассматривает академик РАЕН М. Д. Аксенова [1].
В советскую эпоху был наиболее распространен семиотический способ бытования прецедентного текста в обществе (по классификации Ю. Н. Караулова), который предполагает обращение к оригинальному тексту посредством намека, отсылки, используя неполные фрагменты; такая реминисценция рассчитана на знание и ассоциативную память воспринимающего. Исследователи полагают, что в наибольшей мере особенности национального характера и менталитета отражены в языке, важном этногенном факторе, фиксирующем национально-специфическое видение мира.
События конца XX - начала XXI в. оказали существенное влияние на речь граждан СССР, а затем и РФ. Отход от атеистической идеологии, возврат к забытым христианским ценностям закономерно повлиял на активизацию употребления библеизмов в речи в постсоветский период.
В специальной литературе библеизмы рассматривались как элемент в литературных текстах, в том числе советской эпохи, так и в контексте изучения Библии как источника фразеологии (например, монография «Русская фразеология, ее источники и развитие» А. М. Бабкина и др.). К библеизмам относят фразеологические сочетания и афоризмы библейского происхождения. Выделяют фразеологизмы, образованные от имен или географических названий, встречающихся в Библии (поцелуй Иуды, Каин, Ирод, Содом и Го-морра и т. д.); фразеологические сочетания, которые передают исторический контекст библейского сюжета (казни египетские, соломоново решение, умыть руки и т. д.); выражения и фразы, взятые из Библии («да будет свет», «по образу и подобию», «венец творения», «в поте лица своего», «не хлебом единым», «суета сует», «камень преткновения», «не от мира сего» и т. д.). Крылатыми фразами становятся заповеди: «не сотвори себе кумира» и др.
Важно отметить, что посредством единиц сакральной лексики сохранялась соотнесенность с религиозной традицией; подобно невербальным знаковым единицам, символам раннехристианского периода, в советский период библеизмы оставались ориентирами, указателями на традиционный религиозный тип культуры, служили «транспортом традиции» (Т. Элиот). Нередко искажается их смысл (кроме того, что встречается смысловая игра), встречается толкование сакральных понятий со светских позиций, что не всегда соответствует религиозному мировосприятию1.
Важно заметить, что, наряду с фразеологизмами, усиливается значение отдельных слов («день», «миг» и т. д.), связанное с сакральным началом, «осевым временем» (К. Ясперс) культуры. Такая направленность открывает для воспринимающего понимание
1 «Фразеологический словарь русского языка» под ред. А. Молоткова, объясняет «Царствие небесное» как «выражение, употребляемое при упоминании о покойном, обычно как пожелание ему загробной жизни в раю» [21, с. 317]. Однако в религиозном сознании выражение не ограничивается христианским погребальным обрядом.
универсальности библейского текста, т. е. его актуальности для каждого времени, вневременности. Это проявляется и в стилистическом отношении: лексические единицы библейских текстов могут быть использованы на всех стилевых уровнях речи, в художественных, публицистических, разговорных жанрах. Вместе с тем в первую очередь, важна их семантическая универсальность. Кроме того, нарастающая частотность употребления библеизмов может свидетельствовать об утрате определенной благоговейной дистанции по отношению к сакральному началу, когда осторожное употребление не дает повода употреблять подобные лексические единицы «всуе». В этом отношении показательно, что библейские выражения в постсоветский период особенно активно используются в газетной речи, особенно в заголовках (например, «Время собирать камни» и др.1).
Официальная культура советского периода вынужденно была лишена лексических единиц сакрального языка. Поэтому в эпоху возрождения православной культуры в конце XX в. обращение к «библейскому» языку давало новые возможности поэтической образности, с одной стороны, с другой, - возможность толкования словесного творчества с религиозных позиций.
С конца 1980 гг. в отечественной науке предпринимаются поначалу робкие, но постепенно всё более решительные шаги для того, чтобы сделать Библию полноценным объектом филологических, исторических и культурологических исследований [4]. В. В. Коле-сов, считает, что необходимо осознать, оценить и направить в нужную сторону влияние русских библейских текстов на формирование современной ментальности нашего общества, подчеркивает, что обязательными предпосылками этого являются как осознание теснейшей связи семантики и стиля, так и осознание невозможности
1 Например: «...народ, переживающий бремя социальных потрясений, поверил в утопическую идею "земного рая". Ему легко внушить, что воплощению идеи мешают конкретные лица. Возникают мифические "они". Толпа требует: "Распни его!" Несёт плакаты: "Смерть Бухарину!".» (Литературная газета, 29.11.1998); «Козёл отпущения» в образе экономической реформы - это социальный громоотвод (Правда, 11.09.1999); «Кажется, что библейский миф о Вавилонском столпотворении может стать грозной реальностью в нашей стране» (Правда, 11.11.2009); «Объединение усилий на конструктивной основе - это альфа и омега перестройки» (ЦТ, 29.10.2009) и т. д.
замены традиционных русских библейских текстов современными, ибо в последних, вследствие стремления их создателей облегчить читателям понимание смысла за счет максимального стилистического опрощения, оказываются разрушенными не только стиль, но и сам смысл библейских повествований [11]. С. Г. Бочаров рассматривает литературную теорию К. Н. Леонтьева (в жизни и творчестве которого переплелись и воплотились в статьях и исследованиях художественная литература, литературная критика, религия, философия и политика), «филологически-философское» учение Бахтина; в отдельной статье говорит о «религиозной филологии» [5]. Библия и русская литература - направление для возможных исследований, которое остается востребованным и в последнее время. Исследуется и лексико-семантический уровень языка, его значение в целом для возрождения культуры [18]. В последние годы появляются словари специальной лексики, объясняющие религиозную, христианскую богословскую тематику. Многие слова в русском языке звучат «по-церковному», отсылают к сакральному пространству культуры (соборность, человеколюбие, приличие и т. д.), и теперь сакральный язык культуры сохраняет свое значение и связь не только с точки зрения религиозной нравственности, но и с национальным мироощущением. «Пришло время возрождения и слов, и понятий. Поле лингвострановедческой семантизации расширяется за счет лексики и фразеологии, восходящей к русскому православию» [6, с. 233].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аксенова М. Д. Знаем ли мы русский язык? История происхождения слов увлекательнее любого романа и таинственнее любого детектива! Книга первая. - М. : Изд-во Центр-Полиграф, 2013. - 255 с.
2. Архимандрит Рафаил (Карелин). Христианство и модернизм. - М. : Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999. - 464 с.
3. Бахтин М. М. Собр. соч. : в 7 т. - Т. 5. - М. : Русские словари, 1996. - 732 с.
4. Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов. К 80-летию Русской Северо-Западной Библейской Комиссии (1915-1995). - СПб. : Петрополис, 1995. - 250 с.
5. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. - М. : Языки русской культуры, 1999. - 632 с.
6. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановеде-ние и преподавание русского языка как иностранного. - 4-е изд., перераб. и доп. - М. : Русский язык, 1990. - 246 с.
7. Евтушенко О. В. Мир и человек: культурно значимые потери в новейшей истории слов и перспективы «исправления имен» // Слово в языке и слово в литературе. - М. : ФГБОУ ВПО МГЛУ, 2013. - С. 185-194. -(Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 21 (681). Сер. Филологические науки).
8. Жизнеописание Оптинских новомучеников иеромонаха Василия, инока Ферапонта, инока Трофима. Благословенно воинство (Мученичество в жизни Церкви). - 2-е изд., испр. - Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2003. - 352 с.
9. Ирзабеков Василий (Фазиль). Тайна русского слова. Заметки нерусского человека. - М. : Даниловский благовестник, 2008. - 200 с.
10. Киреевский И.В. О нужде преподавания церковнославянского языка в уездных училищах // Разум на пути к Истине. Философские статьи, публицистика, письма. Переписка с преподобным Макарием (Ивановым), старцем Оптиной пустыни. Дневник. - М. : Правило веры, 2002. -С. 141-151.
11. Колесов В. В. Нарушения стиля и разрушение смысла в современных переводах библейских текстов // Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов. К 80-летию Русской СевероЗападной Библейской Комиссии (1915-1995). - СПб. : Петрополис, 1995. - С. 81-105.
12. Милютина Т. А. Xристианские реминисценции в повести В. Распутина «Прощание с Матерой» как проблема перевода // Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов. К 80-летию Русской Северо-Западной Библейской Комиссии (1915-1995). - СПб. : Петрополис, 1995. - С. 127-142.
13. Монахиня Ефросиния (Ибрагимова). Церковно-славянский язык в произведениях великих русских писателей (Ф. М. Достоевский) / Православная гимназия // Научно-популярный публицистический альманах. Свято-Алексиевская Пустынь. - 2007. - Вып. 1. - С. 86-90.
14. Панченко А. М. Я эмигрировал в Древнюю Русь. Россия: история и культура. Работы разных лет. - СПб. : Звезда, 2005. - 544 с.
15. Перова Е.Ю. Двоемирие русской культуры: аспекты светского и религиозного мировосприятия. - М. : ФГБОУ ВПО МГЛУ, 2012. - 184 с.
16. Постнова Т. Е. Из наблюдений над стилем современной церковной журналистики (библейские выражения как прецедентные тексты в церковной журналистике) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2001. - № 3. - С. 47-50.
17. Ремнёва М. Л., Савельев В. С., Филичев И. И. Церковнославянский язык: Грамматика с текстами и словарем. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 1999. -231 с.
18. Спасение - в языке. Саша Соколов - Александр Михайлов // Литературная учеба. - Март-апрель. - 1990. - Кн. 2. - С. 180-184.
19. Супрун В. И. Библейский текст на занятиях в школе и в вузе // Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов. К 80-летию Русской Северо-Западной Библейской Комиссии (1915-1995). - СПб. : Петрополис, 1995. - С. 159-65.
20. ФлоровскийГ. В. Пути русского богословия / пред. прот. И. Мейендорфа. -Вильнюс : Вильнюсское православное епархиальное управление, 1991. -602 с.
21. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А. В. Молоткова. -М. : АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2009. - 784 с.
