CC BY
59
УДК 392(571.121)
Zinchenko АЛ, Karabulatova I.S. THE SACRED RITUAL DISCOURSE AND SHAMANIC PRACTICES AMONG THE TUNDRA NENETS: TO THE QUISTION. The article raises the problem of the study sacred, ritual discourse of traditional ethnic cultures) on the example of the Yamal Nenets tundra). The authors consider sacred, ritual discourse shamanic practices through the lens of sinergetichekogo approach, combining different methods of the natural sciences and the humanities cycles. The authors define the sacred-ritual discourse shamanic practice as a complex multi-level system of regulation of the microcosm with the macrocosm.
Key words: Nenets sacred-ritual discourse, shamanism, verbal behavior, nonverbal behaviors, ethno-linguistic consciousness.
А.А. Зинченко, аспирант каф. общей лингвистики, лингвокультурологии и переводоведения Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань, Е-таіІ: [email protected]; И.С. Карабулатова, д-р филол. наук, проф. каф. общей лингвистики, лингвокультурологии и переводоведения Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань,
Е-таіІ: [email protected]
САКРАЛЬНО-РИТУАЛЬНЫЙ ДИСКУРС ШАМАНСКОЙ ПРАКТИКИ У ТУНДРОВЫХ НЕНЦЕВ: К ПОСТАНОВКЕ ВОПРОСА
Статья ставит проблему исследования сакрально-ритуального дискурса традиционных этнических культур) на примере тундровых ненцев Ямала. Авторы рассматривают сакрально-ритуальный дискурс шаманской практики через призму синергетичекого подхода, объединяющего методы различных наук естестественного и гуманитарного циклов. Авторы определяют сакрально-ритуальный дискурс шаманской практики как сложную многоуровневую систему регуляции микрокосма с макрокосмосом.
Ключевые слова: ненцы, сакрально-ритуальный дискурс, шаманизм, вербальное поведение, невербальное поведение, этноязыковое сознание.
Материалом для исследования послужили авторские записи полевых материалов, собранные в Тазовском и Пуровском районах Ямало-Ненецкого автономного округа Тюменской области в 2005-2013 гг. Мы полагаем, что шаманская практика является одним из способов наведения этнического сознания для нового члена этнического сообщества. Несмотря на обилие литературы, специалистов и учреждений, занимающихся проблемами языка, в настоящее время не существует достаточно понятного и убедительного объяснения известных и обыденных речевых феноменов. Почему на большинстве лекций часть аудитории спит, а в церкви во время молитвы или проповеди нет? В чем суть мифа о Вавилонской башне? Почему на сон грядущий мы читаем книгу, и, чем она скучнее, тем быстрее засыпается? Почему в ответ на воспитательные тирады родителей со стороны детей часто слышится: «Не грузи!». Почему подростки и иные категории граждан, общаются на своем, отличном от обычного языка, т. н. сленге. Почему любой человек отличает текст поэтический от текста прозаического, ведь понятием «рифма» в самом общем виде объясняется структура текста, но не работа мозга? Почему возникает состояние гипнотического транса вплоть до каталепсии в ответ на прослушивание речи или состояние медитативного изменения сознания в ответ на произнесение мантр? Почему лечебные заговоры народных целителей успешно используется веками, и работают в настоящее время? Все эти вопросы, связанные с пониманием основных психофизиологических механизмов человеческого мозга, имеют самое непосредственное отношение к рассматриваемой нами теме. Резюмируя наши «шаманские» размышления, ограничимся двумя вопросами. Не слишком ли много совпадений в истории и необъяснимого в понимании природы речи с учетом уровня развития современной науки?
На сегодняшний день практика шаманизма настолько окружена мифами, что за ними порой невозможно увидеть истинной сути этой традиции. Несмотря на глобализацию и модернизацию современного общества, шаманизм как традиция, сохраняет свою актуальность и в наши дни особенно для кочевых сообществ, каковым являются тундровые ненцы. Благодаря тому, что «ритм, структура сакрально-ритуального текста способствуют внедрению информации на уровне подсознания, стереотипы национального поведения усваиваются легко и беспрепятственно» [1, с. 169]. В новой ситуации модернизации и глобализации современного общества особый интерес вызывает специфика сохранения этнического самосознания у малых народов Севе-
ра, которые подвергаются максимальному этнокультурному шоку Человек в контексте современных межкультурных коммуникаций «находится в поиске выбора новых путей сохранения собственной этнокультурной идентичности» [2, с. 78].
Традиционная ненецкая культура представляет большой интерес в связи с тем, что, несмотря на глобализацию и модернизацию современного социума, она сохраняет устойчивые обрядовые практики шаманизма, отражающие наличие тесных связей между человеком и окружающим миром. Исходя из этого, мы рассматриваем язык как непосредственную часть культуры, как ее яркий феномен культуры, как ее максимальная экзальтация и проявление. Однако обживая мир, даже такой холодный и безжизненный, как мир тундры, человек расставляет специфические акценты в своем вербально и паравербальном поведении, что помогает ему органично жить в суровых условиях Севера. Ненцы уникальны своей самобытностью, их приметы и суеверия относятся к правилам поведения мужчин и женщин, правилам общения с жилищем - чумом, оленями, погодой. Например:
Во время грозы нельзя спать — сломаются ребра. Надо все время сидеть (Хонё вэва — хэвдыд мардода. ^об” цамдеб” тара); Нельзя заводить собаку с улицы — она может внести священную молнию (Пихина мэна вэнеко тюлеба вэва — таркнандахэ' ту тута); Если идешь на улицу — покрой голову, а то голова поседеет. (Пин' хэб” платм' сера тара, цэварсэрцэханта); На нос нарты, которая придерживает нюки чума с северной стороны, нужно положить комок земли, чтобы молния не ударила в чум. (Пой' цутопыян' я' юмбм' мэсь тара, хэ' ту мят' нива тебвае”эмня); Во время дождя надо поставить на улицу чашку для того, чтобы было много ягод. После грозы дождевую воду из чашки нужно вылить. (Мяд' си' нямнацодяхыдяцэдара тара — цодяцока цэцгу. Хыдя' мюняцэдасарёидм' цэрць тара) и т.д. Правила поведения в тундре выработаны для того, чтобы правильно вести себя, не нарушая гармонию в природе. Как правило, шаман являлся регулятором этносоциокультурного поведения, он устанавливал равновесие между миром человека, миром природы и миром духов.
Специфика сакрально-ритуального дискурса шаманской практики состоит в том, что целительская деятельность связана с воздействием словом, суггестивным речевым воздействием и целым рядом паравербальных компонентов. С помощью передаваемой информации, шаман решает не только лечебные
задачи, но и влияет на чувства, эмоции, изменяет представления пациента о действительности, корректирует поведение человека. Это является ключевым значением в шаманской практике сакрально - ритуального дискурса - воздействие на психику пациента, с целью изменения его состояния. Такое изменение обычно достигается с помощью внушения.
Сакрально-ритуальный дискурс шаманской практики близок психотерапевтическому дискурсу. Н.Ф. Калина [3], исследовавшая дискурс в психотерапии, отмечает, что любая психотерапевтическая деятельность осуществляется в «поле речи и языка». Любой язык представляет собой довольно сложную систему влияния, которая формировалась веками. Конечно, и структура предложений, и значение слов является довольно важными факторами для принятия информации, однако определяют наличие и направленность воздействия, главным образом, ритмичность и звучание, скрытые от сознания, но абсолютно понятные подсознанию. Недаром звуко-ритмическое воздействие - заговор, песня, камлание - является основой любой вербальной магии. В нем и заключается древняя тайна влияния любого языка. В кочевых культурах сохраняется сакральное значение голоса шамана. Считается, что голос может также и лечить, и убить, голос может заставить засохнуть деревья и воскресить из мертвых, поэтому в кочевых культурах к певцам относились также с большим почтением, как к шаманам [4]. Важно и то, какова сила звука, интонация при камлании шамана. В узком смысле термин «интонация» используется для обозначения мелодики, движения тона. Широкий смысл термина, помимо интонации, включает ударение, паузы, темп, ритм, т.е. совокупность совместно действующих компонентов звучащей речи. Устный текст хотя и создается по законам языка, но является собственно речевым произведением. Интонационная оформлен-ность складывается из интонационных свойств фраз и сверх-фразовых единиц, а кроме того, характеризуется такими свойствами целого, как общий тон, темп, громкость произношения, обусловленными смысловым и эмоциональным наполнением текста, а также ситуацией его произнесения. «Встречались редкие певцы, пение которых женщин повергало в истерику, а мужчин приковывало к земле. От такого пения высыхали деревья, люди теряли рассудок. Великие певцы могли, по поверьям, своим пением убить даже шамана. Как и певцами, так и шаманами становились избранники судьбы» [5, с. 116].
Особое место в классификации шаманов занимали так называемые «белые» шаманы, которые были и шаманами, и певцами [6]. В основе каждого камлания шамана лежит борьба добра со злом, «пары антонимов (включая неточные антонимы и антонимические комплексы) строят впечатление о тексте подобно тому, как антонимические значения определяют архитектуру семантических полей» [7, с. 176]. Бинарные антонимические оппозиции организуют фольклорный текст, поддерживая его целостность и завершенность (борьба добра и зла - победа добра/ поражение зла).
Ритуал шамана как система повторяющихся интеракций может рассматриваться в виде целостного сакрального дискурса народной психотерапии, который представляет собой некую институтализированную форму применения языка или подобных ему знаковых систем, интенционально ориентированную на утешение собеседника. Особое место здесь занимает музыкальное сопровождение: ритмичное постукивание в бубен, пение, игра на вывко (гуделке), на варгане (конколь-лонколь). Каждый музыкальный инструмент имитировал природные звуки. Так, звуки вывко похожи на гудение ветра, завывание вьюги, звуки варгана - похожи на звуки животных, пение птиц и топот копыт. Все это способствует вхождению в особое трансовое состояние и пациента, и самого шамана. Считалось важной приметой, чтобы для получения доброго ответа духов пациент и/или его семья участвовали в подготовке ритуала. Например, для обтяжки шаманского бубна используется кожа только что заколотого оленя (как правило, дикого оленя-самца), которого пожертвовал пациент (или его семья), что повышает значимость проводимого обряда для участников сакрально-ритуального дискурса шаманской практики. Несут информацию и телесные движения -жесты в сакрально - ритуальном дискурсе. Каждый из атрибутов тела, будь то форма, размер, положение или рост, при определенных условиях выражает или передает некоторое значение. Между жестовыми и естественными языками наблюдается определенное сходство [8]. Из движений тела, можно отдельно выделить невербальные акты касаний и разнообразные по фор-
ме, смыслу и назначению тактильные жесты, которые всегда были окружены в культуре некой тайной. Считалось, например, что касания способны излечивать людей от разных болезней. Такие касания Г. Е. Крейдлин предложил называть целительными, или терапевтическими [8]. Лечебный эффект прикосновений сегодня стал совершенно очевидным. Психологи, врачи отмечают исключительно высокую частоту случаев, когда им удавалось с помощью телесного контакта достичь заметных успехов в лечении болезней, не поддававшихся ранее другим способам лечения. Такие прикосновения широко используются сегодня в практике шаманов, знахарей, экстрасенсов, целителей, часто это является составляющей частью сакрально-ритуального дискурса.
Сакрально-ритуальный дискурс - вид институционального общения, в котором участвуют шаман - пациент. Шаманский дискурс является одним из древнейших на земле, он основан на анимализме, который до сих пор является ключевым в культуре тундровых ненцев. В Древнем мире все целители считались наделёнными частью могущества Бога (или богов), направленного на преодоление зла. Близость шаманского и религиозного типов дискурса ведёт к значительной степени суггестивности целительского общения шамана с пациентом. Лечение может быть успешным только в том случае, если пациент доверяет шаману-лекарю. Шаман должен быть способным внушать пациенту доверие [9]. Соответственно, на протяжении веков шаманы и знахари выработали особые модели поведения, направленные на внушение и завоевание доверия, на подлинное удовлетворение потребностей пациента, обставив целой системой примет, поверий и суеверий, органически составляющих специфику сакрально-ритуального дискурса.
Сочетание в сакрально-ритуальном дискурсе шаманской практики рациональных и иррациональных знаний, способствовало тому, что восприятие шаманов-«профессионалов», в деятельности которых большое место занимала магия, в народной культуре носила двойственный характер. При рассмотрении проявлений «знающего», его индивидуальных характеристик, уже можно было заметить, что народные представления о шаманах дихотомичны. На одном полюсе дихотомии находился положительный образ доброго шамана, а противопоставлялся ему образ колдуна или злого шамана. Так, авторитет шамана «непререкаем, основан на даре» [10, с. 13]. Противопоставление шло по линии черт характера, внешнему облику, поведению, по месту происхождения. Особое место занимает так называемый «зов шамана» - некое внутреннее побуждение к миру иррациональному, падение в морок и т.п. При определенном абстрагировании от конкретных проявлений, можно говорить о противоречивом единстве этого образа в народной культуре. «Это ремесло заключает в себе несколько простых правил: осанка, точный и повелительный стиль речи, простота суждений и быстрота решений ... нужно добавить способность уловить и передать эмоцию, привлекательность манер, дар формулировки, которая производит эффект, вкус к театральной инсценировке - все, что предназначено для разжигания воображения. Кроме того, авторитет, понятый таким образом, нуждается в сохранении определенной дистанции, покрова тайны» [11, с. 127]. Сталкиваясь с чем-то необъяснимым, но влияющим на события в жизни вне зависимости от последствий (положительных или негативных), люди, не имея возможности изменить или предотвратить «неизбежное», стали отмечать для себя то, что лучше не бороться с «необъяснимым», а гораздо эффективнее принимать его во внимание и не делать того, что может негативно отразиться на дальнейших событиях, либо напротив - поступать таким образом, чтобы получить положительные последствия [12].
В самом общем виде цель миссии белых шаманов определим как преобразование межперсональных отношений в интересах благополучия каждого отдельного члена общества и, наоборот, под целью миссии черных шаманов будем понимать изменение общественных отношений в интересах благополучия одного лица или небольшой группы лиц в ущерб всем остальным. «Заклинания» мы будем рассматривать в качестве определенным образом составленных текстов, которые должны восприниматься теми, на кого они направлены. Шаманы, располагая лишь одним единственным видом «волшебства», во всем остальном ничем не отличаются от банального смертного. В этой связи коммуникативное поле у них будет таким же, как и круг общения обычного человека.
Вероятнее всего в процессе реализации своих стратегий, действия черных и белых шаманов во многом будут совпадать.
С точки зрения ограниченных коммуникативных возможностей и тем и другим в первую очередь потребуются технологии глобального распространения и использования волшебных текстов. Действительно, каким бы усердным не был шаман, он не в состоянии произнести свои заклинания каждому представителю многомиллионной аудитории. В этой связи возникает необходимость в носителе магической информации, которая бы не независимо от физических возможностей лица ей обладающего воздействовала на всех. Очевидно, что первым шагом к подобной глобальной технологии стало создание письменной речи с последующим активным насаждением грамотности.
Сравнивая наши рассуждения с историческими реалиями несложно заметить удивительное сходство. В IX в. Кириллом и Мефодием под покровительством церкви и светской власти была создана и распространялась система письменности, в начале XX века на фоне глобальных и болезненных социальных перемен активно насаждался и функционировал институт ликвидации безграмотности, так называемый «ликбез». В настоящее время ст. 43 п. 4 Конституции Российской Федерации гласит: «Основное общее образование обязательно. Родители или лица, их заменяющие, обеспечивают получение детьми основного общего образования».
Возвращаясь к предмету наших рассуждений нетрудно представить, что помимо письма для применения заклинаний шаману будут необходимы технологии их тиражирования или распространения. И здесь мы находим удивительные исторические совпадения. Начиная с изобретения книгопечатания, и по настоящее время эти технологии значительно прогрессировали. В современном мире к числу средств массовой коммуникации можно отнести: печать, радио, телевидение и глобальные электронные сети. Характерной особенностью этих средств является то, что они могут тиражировать не только письменную, но и устную речь, включая образ субъекта, произносящего ее.
Однако, не смотря на видимое совершенство рассмотренных технологий, они все же не смогут обеспечить полное, беспрекословное и всеобщее подчинение воле шамана, так как имеют пределы по скорости и полноте охвата магической информацией. С этой точки зрения для любого мага было бы целесообразным создание системы, в которой заклинания используются в качестве пускового и поддерживающего фактора спонтанных процессов, которые формируют общественное сознание в интересах достижения упомянутых магических целей. Проводя аналогии этих спонтанных процессов с историческими мифами, можно увидеть удивительные совпадения. Мы можем видеть как мифы Будды, Аллаха, Христа, Наполеона, Гитлера и др. спонтанно охватывали массы и приводили к существенным социальным переменам.
Магические действия-заклинания, направленные на абсолютное подчинение человека иногда могут быть замечаемыми, но всегда не понятны и не объяснимы. Во многих сказочных сюжетах подобные действия представлены феноменом чуда. Однако подобные «чудеса» мы наблюдаем и в повседневной жизни в виде гипнотического транса и медитативного изменения сознания, которые возникают под воздействием речи. Достаточно убедительными и доказательными примерами подобных «чудес» являются массовые сеансы гипноза, проводимые В. Мессингом, А. Кашпировским и др. Более того, воздействия речью на сознание человека существует в настоящее время как в конструктивном смысле - психотерапия, так и в деструктивном виде - цыганский гипноз, криминальный гипноз (белая и черная магия! ).
Кроме того, всеми признается, что деятельность шамана должна быть тайной и это в полной мере соответствует современному объяснению природы речи. До сих пор научные направления, изучающие влияние информации на человека, не могут объяснить изменение его состояния под воздействием речи. В настоящее время отсутствуют достаточно обоснованные методы контроля манипулирования сознанием и оздоровления при помощи речи. Из-за семантического (смыслового) подхода спорным также является вопрос о зависимости усвоения устных и письменных текстов от их структуры. Современные нейролингвистические, психолингвистические, психофизиологические, нейрофизиологические, психологические, математические, кибернетические, философские, исторические и филологические представления о природе речи, находясь в относительной изоляции, не позволяют ответить на этот вопрос однозначно и не
открывают возможностей для создания строго научной, междисциплинарной, доказательной базы, способствующей оптимальному использованию речи.
Поскольку данная статья носит проблемный характер, мы ограничимся лишь констатацией установленных в процессе исследований закономерностей воздействия речи на сознание человека. В своих исследованиях мы исходим из того, что мозг, являясь мощнейшей биологической вычислительной системой, ограничен в возможностях обработки речевой информации. В результате анализа экспериментальных данных нам удалось установить прямую зависимость функционального состояния коркового анализатора от структуры воспринимаемого текста [13, с. 10]. Причем эти, сформированные разными по структуре потоками речи состояния, могут варьироваться от малозаметного снижения аналитических способностей мозга до значительных изменений сознания с полной потерей критики к воспринимаемой текстовой информации.
Еще более показательным с точки зрения мощности воздействия речи на человека является феномен каталепсии, наблюдаемый в практике гипнотизеров. В состоянии гипнотического транса пациента помещают всего лишь на две точки опоры
- шея (голова) и пятки в горизонтальное положение между двумя стульями и этот человек значительное время удерживает данную позу, в то время как без гипноза подобный «трюк» он повторить не в состоянии. Известно, что от 83 до 89% от всей популяции взрослого населения субъективно ощущают подобные тексты, определяя их более тяжелыми в восприятии. Причем уровень этого ощущения и степень нарушения функции поддержания вертикальной позы во время прослушивания или прочтения этих текстов зависит от типа высшей нервной деятельности, психосоматического состояния и возраста человека.
Традиционно в рамках психолингвистики, нейролингвистики и филологии воздействие речи на сознание рассматривается с точки зрения смысловой (семантической) составляющей текстов. В отличие от существующих взглядов нами избраны синергетические подходы, основанные на совмещении классических физиологических представлений и собственно лингвистических методово. Наше понимание речевого изменения сознания основывается на том, что в интересах сохранения вида приоритетным относительно всех остальных направлений работы для мозга является первичное восприятие (декодирование) сигналов внешней среды, включая как слуховой, так и зрительный речевой сигнал. Чем больше этот сигнал отклоняется от привычной (эволюционно сформировавшейся) модели, тем больший вычислительный ресурс для его декодирования в ущерб другим своим функциям должен выделить мозг. В основе этих процессов лежит биологическая необходимость «отдыха» любой живой клетки, в том числе и нейрона в процессе ее работы (т. н. явление рефрактерности). Здесь так же уместно сообщить, что с точки зрения эволюции мышление является более поздней по времени своего возникновения, а, следовательно, и менее приоритетной функцией, нежели чем первичная обработка сигналов внешней среды и примитивные реакции ответа на них, которые свойственны низшим биологическим видам.
Современные проявления шаманизма различны в зависимости от территориальных и национальных особенностей, характера традиций. Не вызывает сомнений, что «фольклор - первая в истории культуры естественная мультимедийная субстанция. Текстологическое постижение его многомерности - главный и непрерывный эксперимент, подготовленный тем самым для науки и заданный ей» [14, с. 17].
Основу сакральной области сознания составляют установки, ориентация, ценности, предпочтения, стереотипы, связанные с качеством жизни. Специфика сакральной дискурсии связана, прежде всего, с разрешением конфликта, либо внутреннего, либо не только внутреннего, но и внешнего. Образ виртуального мира участника сакральной коммуникации включает в себя систему ценностей субъекта (например, «лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным», «жизнь прекрасна»
- здесь возможна высокая степень вариативности в зависимости от культуры, религиозных предпочтений); знание неких глобальных принципов (например, ни что не возникает из ничего, каждое событие имеет некую причину и т.п.). Эти принципы, как правило, плохо осознаются субъектом, но присутствуют в картине мира как нечто «само собой разумеющееся», задавая определенную концептуальную рамку восприятия.
Библиографический список
1. Карабулатова, И.С. Культура детства Тюменской области: традиции и современность. - Тюмень. - 2004.
2. Карабулатова, И.С. Языковая личность в контексте межкультурных коммуникаций// Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - Кемерово, 2011. - № 16.
3. Калина, Н.Ф. Анализ дискурса в психотерапии // Журнал практической психологии и психоанализа. - 2002. - № 3 [Э/р]. - Р/д: http:// psyjournal.ru/j3p/20020307
4. Ушницкий, В.В. Сказитель и шаман: носители фольклорного и культового действия // Творчество в археологическом и этнографическом измерении (The creativity via archaeological and anthropological dimension). - Омск, 2013.
5. Романова, Е.Н. Якутский праздник Ысыах: стоки и представения. - Новосибирск, 1994.
6. Функ, Д.А. Миры шаманов и сказителей: комплексное исследование телеутских и шорских материалов. - М., 2004.
7. Лекомцев, Ю.К. Антонимический текст // Текст: семантика и структура. - М., 1983.
8. Крейдлин, Г.Е. Невербальная семиотика. Язык тела и естественный язык. - М., 2004.
9. Карабулатова, И.С. Заговор: имя собственное в сакральном дискурсе знахарской практики / И.С. Карабулатова, Е.А. Бондарец; под ред. И.С. Карабулатовой. - Тюмень, 2005.
10. Карабулатова, И.С. Общая характеристика антропокосмоса знахарства // Живая традиция заговора Сибири: сакрально-ритуальный дискурс знахарской практики. - СПб., 2010.
11. Черепанова, И.Ю. Заговор народа. Как создать сильный политический текст. - М., 2002.
12. Лар, Л.А. Религиозные традиции ненцев в XVIII - начале XX вв. Тюмень; Салехард, 2011.
13. Карабулатова, И.С. Прогностическая топонимика: трансформация топонимического пространства в языковом сознании носителей русского языка. - Тюмень, 2008.
14. Гацак, В.М. Экспериментальная текстология фольклора (на славянском и неславянском материале): доклад для XII Международного съезда славистов в Кракове. - М., 1998.
Bibliography
1. Karabulatova, I.S. Kuljtura detstva Tyumenskoyj oblasti: tradicii i sovremennostj. - Tyumenj. - 2004.
2. Karabulatova, I.S. Yazihkovaya lichnostj v kontekste mezhkuljturnihkh kommunikaciyj// Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kuljturih i iskusstv. - Kemerovo, 2011. - № 16.
3. Kalina, N.F. Analiz diskursa v psikhoterapii // Zhurnal prakticheskoyj psikhologii i psikhoanaliza. - 2002. - № 3 [Eh/r]. - R/d: http://psyjournal.ru/ j3p/20020307
4. Ushnickiyj, V.V. Skazitelj i shaman: nositeli foljklornogo i kuljtovogo deyjstviya // Tvorchestvo v arkheologicheskom i ehtnograficheskom izmerenii (The creativity via archaeological and anthropological dimension). - Omsk, 2013.
5. Romanova, E.N. Yakutskiyj prazdnik Ihsihakh: stoki i predstaveniya. - Novosibirsk, 1994.
6. Funk, D.A. Mirih shamanov i skaziteleyj: kompleksnoe issledovanie teleutskikh i shorskikh materialov. - M., 2004.
7. Lekomcev, Yu.K. Antonimicheskiyj tekst // Tekst: semantika i struktura. - M., 1983.
8. Kreyjdlin, G.E. Neverbaljnaya semiotika. Yazihk tela i estestvennihyj yazihk. - M., 2004.
9. Karabulatova, I.S. Zagovor: imya sobstvennoe v sakraljnom diskurse znakharskoyj praktiki / I.S. Karabulatova, E.A. Bondarec; pod red. I.S.
Karabulatovoyj. - Tyumenj, 2005.
10. Karabulatova, I.S. Obthaya kharakteristika antropokosmosa znakharstva // Zhivaya tradiciya zagovora Sibiri: sakraljno-ritualjnihyj diskurs znakharskoyj praktiki. - SPb., 2010.
11. Cherepanova, I.Yu. Zagovor naroda. Kak sozdatj siljnihyj politicheskiyj tekst. - M., 2002.
12. Lar, L.A. Religioznihe tradicii nencev v XVIII - nachale XX vv. Tyumenj; Salekhard, 2011.
13. Karabulatova, I.S. Prognosticheskaya toponimika: transformaciya toponimicheskogo prostranstva v yazihkovom soznanii nositeleyj russkogo yazihka. - Tyumenj, 2008.
14. Gacak, V.M. Ehksperimentaljnaya tekstologiya foljklora (na slavyanskom i neslavyanskom materiale): doklad dlya XII Mezhdunarodnogo sjhezda slavistov v Krakove. - M., 1998.
Статья поступила в редакцию 01.11.13
УДК 81: 398
Karabulatova I.S., Zamaletdinov R.R., Fedorova EA, Saifulina F.S. LINGUISTIC AND MYTHOLOGICAL SPACE OF THE PLACE NAME «SIBERIA» IN THE MODERN LINGUISTIC CONSCIOUSNESS. The article deals with the problem of understanding of Siberia as a special mythological space in the linguistic consciousness Slavs. Researchers consider the etymological roots of the transformation of names. They are trying to figure out why Siberia acts as a sacred place, which has a complex network of associative fields. The authors show how preserved in the memory of the main ethnic peoples of Siberia archetypal notions of Siberia as a mystical space. Researchers trace the verbal associates, allowing for the main keywords toponymical legends of the region constituting toponimic synopsis. The authors analyze the legends, traditions and myths about Siberia. This allows them to make informed the semantic differences between the concepts «Toponimical legend», «toponymic tradition», «toponimic myth», «toponimic synopsis».
Key words: Siberia, the myth, names, bury, Slavic- Russian linguistic consciousness, Tartarus, the transformation name, toponimic synopsis, Toponimical legend, toponymicmyth.
И.С. Карабулатова, д-р филол. наук, проф. каф. общей лингвистики, лингвокультурологии и переводоведения Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань, E-mail: [email protected]; Р.Р. Замалетдинов, д-р филол.н., проф., директор Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань, E-mail: [email protected]; Е.А. Федорова, аспирант каф. общей лингвистики, лингвокультурологии и переводоведения Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань, ст. преп. каф. гуманитарных наук Заводоуковского филиала Тюменского гос. университета, г. Заводоуковск, [email protected]; Ф.С. Сайфулина, д-р филол. наук, проф., зав. каф. татарской литературы и методики преподавания Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань, E-mail: [email protected]
