CC BY
30
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2007 История и политология Выпуск 3 (8)
«С ВОСХИЩЕНИЕМ НАБЛЮДАЮ...» (СТОЛИЧНЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ Л.Е.КЕРТМАНА)
М. П.Лаптева
Пермский государственный университет, 614990, Пермь, ул.Букирева, 15
Статья основана на документальном материале из личного фонда профессора Л.Е.Кертмана, хранящегося в Пермском областном архиве. Автор вводит этот материал в научный оборот. Анализ содержания писем столичных историков к Кертману позволяет уточнить ряд моментов его биографии, внести дополнения в характеристику его научных достижений.
В название данной статьи взята фраза из письма московского историка, известного специалиста по истории Франции, профессора МГУ Владислава Павловича Смирнова. Это письмо в числе многих других профессор Пермского университета Лев Ефимович Кертман получил в сентябре 1987 г. Столичные корреспонденты, поздравлявшие его с 70-летием, не могли знать, что творческая деятельность Льва Ефимовича будет прервана менее чем через три месяца его внезапной смертью, случившейся в разгар работы, связанной с изданием новой книги.
Поездки в Москву или Ленинград доставляли профессору Кертману радость общения на равных, концентрация которого в обеих столицах была существеннее, чем в пермском окружении даже близких коллег и единомышленников. О бесконечно малых моментах этого общения можно судить по письмам, сохранившимся в архиве Пермской области. В личном фонде Л.Е. Керт-мана находятся десятки писем, в этой статье они впервые введены в научный оборот.
Переписка Кертмана с известными историками началась задолго до того, как он стал доктором наук. К сожалению, в его личном фонде (за одним-единственным исключением) нет копий писем самого Льва Ефимовича. Можно только предположить, что после защиты кандидатской диссертации не прервалось общение (в данном случае - эпистолярное) с академиком Тарле, хотя писем самого Тарле в фонде не оказалось. Зато есть письмо от другого академика: Владимир Михайлович Хвостов благодарил за поздравление с избранием в действительные члены АН СССР1. Аналогичное письмо, но уже с благодарностью за поддержку выдвижения в члены-корреспонден-
ты АН СССР пришло в Пермь от Алексея Павловича Окладникова, занявшего позднее пост директора Института истории, филологии и философии Сибирского отделения Академии наук2.
Став авторитетным и признанным специалистом в области всеобщей истории, Лев Ефимович сам начал оказывать некоторое воздействие на закулисные переговоры, игравшие нередко решающую роль в процедуре академических выборов. Так, к нему обращался известный ленинградский американист А.А.Фурсенко (отец нынешнего министра образования РФ), нуждавшийся в поддержке. Довольно откровенно он рассказывал Кертману о дрязгах и конфликтах в Ленинградском отделении Института истории: «Наша институтская ситуация отнюдь не улучшилась. Консистенция того вещества, в котором приходится плавать, становится жиже. Видимо, до выборов (в академию. - М.Л.) будет затишье, а потом снова начнут полоскать,..»3. Фурсенко сообщал Кертману, что не решился просить о поддержке своей кандидатуры академика Е.М.Жукова, которого видел мимоходом, во-первых, по причине неважного самочувствия академика, а во-вторых, потому, что «он настолько отмобилизован Чубарьяном и Искендеровым (ныне известнейшие академики. - М.Л.), что для меня там места уже не осталось ... только случайность ... может мне подфартить»4. На выборах 1979 г. «не подфартило», хотя А.Л.Нароч-ницкий (по просьбе Кертмана. - М.Л.) выступил и поддержал кандидатуру Фурсенко. В очередном письме он благодарил Льва Ефимовича за хлопоты, позволившие улучшить прежний результат - увеличить количество поданных за него голосов5. Ситуация повторилась через пять лет: на оче-
© М.П.Лаптева, 2007
редных выборах Фурсенко получил 19 голосов (в 1979 г. было 10), но вновь недобрал 3 голоса до 22 необходимых. От жены академика Нарочницкого он узнал о содействии Кертмана и вновь благодарил 6
его .
Если уж ленинградцам трудно было попадать на академический Олимп, то шансы провинциальных историков были и вовсе минимальными. На выборах 1979 г. не прошел ни один историк из ленинградцев. В.К.Фураев, попавший в Академию педагогических наук только с третьей попытки, в письме к Кертману выражал надежду и на его будущий успех7, но этому не суждено было случиться. Ни академиком, ни членом-корреспондентом академии Лев Ефимович не стал.
Однако столичные научные журналы, в которые, по мнению одесского коллеги Льва Ефимовича, «пробиться совершенно невозможно»8, уже в 50-е гг. помещали материалы пермского историка9. Его письмо в редакцию одного из таких журналов было посвящено вопросу, волновавшему многих специалистов по новой истории10. Вскоре из столицы тогда еще братской Украины, из Киевского университета (совсем не по-братски выдворившего молодого историка из своих стен), пришел отклик профессора Андрея Александровича Введенского, ощутившего близость собственных тревог по поводу узости источниковой базы новой истории и размышлений Кертмана. В его письме приведен пример того, насколько разбросаны возможные источники новых работ. Изучая материалы Киевского музея украинского искусства, Введенский случайно обнаружил папку документов на французском и английском языках, и среди них письма леди Гамильтон и адмирала Нельсона11. Такое вот «украинское искусство» получилось!
Особенно охотно редакторы московских исторических журналов помещали рецензии Кертмана на монографии и учебники по новой и новейшей истории, так как стиль этих рецензий существенно отличался от казенно-стандартных текстов большинства авторов. Вкус к написанию оригинальных рецензий был привит ему еще в Казанском университете, где он работал над кандидатской диссертацией о крупном русском историке - Тимофее Николаевиче
Грановском. Научный руководитель, академик Е. В. Тарле, требовал от аспиранта Кертмана тщательного изучения рецензий, написанных в свое время Грановским, будучи убежден, что в рецензиях личность автора проявляется иногда полнее, чем в многотомных трудах. «Если, конечно, есть личность», - добавлял Тарле. Лев Ефимович поведал об этом в своей рецензии на книгу, изданную узким кругом «наследников Тарле»12. Замечание Евгения Викторовича вполне применимо к личности Керт-мана. Недаром одна из первых крупных публикаций о нем была посвящена «миру его личности»13.
Рецензии Кертмана, как правило, были написаны по поводу незаурядных публикаций. К их числу относилась и книга ленинградского историка Р.Ш.Ганелина . В письме Рафаил Шоломович благодарил за рецензию, «оказавшуюся единственным отрадным событием в безотрадной судьбе» его сочинения. Вскоре Ганелин вновь возвратился к истории этой рецензии Льва Ефимовича, сообщив ему, что, по мнению такого авторитетного историка, как член-корреспондент АН СССР Павел Васильевич Волобуев, это «образец проблемной рецензии - острой и тонкой»15. Рецензия Кертмана на книгу о Ллойд-Джордже в такой степени содействовала успеху этой книги, что ее автор - Кирилл Борисович Виноградов -назвал Льва Ефимовича «крестным отцом» этой монографии16.
Редактор сборника, выпускавшегося Институтом международного рабочего движения АН СССР (ныне Институт сравнительной политологии РАН), получив рецензию Кертмана на книгу С.П.Перегудова, посвященную роли и месту лейбористской партии в социально-политической системе Великобритании, сообщил, что «рецензия написана отлично и на мою редакторскую долю выпадет ничтожный труд»17. Позже, когда коллективом института был подготовлен сборник по национальным и расовым проблемам рабочего движения, его авторы обратились ко Льву Ефимовичу с просьбой: «... для авторов ... а главное -для института ... было бы весьма важно, чтобы Вы, как крупнейший знаток этой страны (выделено мною. - М.Л.), откликнулись на книгу рецензией». Эта просьба была мотивирована еще одним соображе-
ним: «У Т.Т. (Тимур Тимофеевич Тимофеев - директор Института. - М.Л.) были кое-какие неприятности в Отделении (Истории АН СССР), и позитивный, притом "оперативный" отзыв об этой книге ... способст-
18
вовал бы упрочению позиций института» .
Не менее был заинтересован в рецензиях Кертмана и коллектив кафедры новой и новейшей истории Московского университета. Письма и поздравительные открытки Кертману многолетнего главы этой кафедры Ильи Саввича Галкина выдержаны в стиле «общения на равных». Так, в одной из них он пишет: «. заведование кафедрой волею Минвуза переросло в бюрократию, которую в старости я не в силах выдержать... [но] наука и преподавание - это наша жизнь, если бы у меня отняли это - я бы не выдержал.»19. Когда Лев Ефимович представил подробную рецензию на историографический сборник московской кафедры, отразивший ряд интересных споров с европейскими специалистами по проблемам буржуазных революций ХУ11-Х1Х вв., то получил в ответ авторскую благодарность за «содержательную рецензию ... очень многое Вы подметили, размышления Ваши поучительны и интересны»20. О.С.Сороко-Цюпа, написав книгу о рабочем движении в Канаде, договорился в редакции журнала, где «окопались бонзы» и из номера в номер одни и те же фамилии, сплошь москвичи21, чтобы заказ на рецензию послали в Пермь, к Кертману. Сообщив ему об этом, Сороко-Цюпа подчеркнул, что для любого автора лестно и желательно получить квалифицированный отзыв22. Он не сомневался, что отзыв будет именно таким.
Опубликовав в центральных изданиях более двух десятков рецензий на самые неординарные исторические и историографические достижения, Лев Ефимович поделился своими размышлениями по поводу сущности и стиля рецензий. Его волновал вопрос, насколько публикации такого рода побуждают к дальнейшему научному поис-ку23. Среди рецензий, написанных им, определенное место занимают рецензии на учебники и учебные пособия. Совместно с Н.Ф.Ушкевич, К.И.Ларькиной и М.А.Обо-лонковой он рецензировал вузовские учебники, посвященные первому периоду новой истории24. Когда во Львове был издан учебник по новейшей истории стран Запада на
украинском языке, Лев Ефимович предложил авторам свои услуги в качестве рецензента. Львовские историки были весьма обрадованы таким предложением, тем более, что, по их мнению, «в Москве не так уж много людей, знающих украинский язык»25. Автор рецензии не ограничился хвалебными пассажами: он критиковал авторов учебника за слабость аргументации многих положений, за то, что они предлагают студентам запомнить некоторые явления, не объяснив их сущности. Но, пожалуй, самая главная ценность этой рецензии (как и многих других, вышедших из-под пера Кертмана) состояла в том, что текст содержал своеобразные рекомендации для написания учебников и учебных пособий, которые позднее самим Львом Ефимовичем были реализованы неоднократно в творческом содружестве с самыми известными российскими специалистами по новой и новейшей истории. Так, по мнению Кертмана, «учебное пособие должно способствовать развитию научного мышления студента, учить сопоставлять факты, анализировать статистический материал, проверять убедительность аргументации... Необходимо приучить студентов к точному и научному оперированию статистическими материала-
26
ми» .
К работе над собственным учебником Кертман приступил одновременно с написанием рецензий на учебные пособия других авторов. В 1968 г. в московском издательстве «Высшая школа» вышло первое издание учебного пособия для институтов и факультетов иностранных языков на английском материале27. Лев Ефимович намеревался писать книгу по истории и культуре Англии, но ему, как он сам выражался, «навязали еще и географию». В результате получилось совершенно уникальное издание, отклики на которое содержатся не только в официальных рецензиях28, но и в некоторых письмах личного фонда. Заведующий кафедрой этики и эстетики Ленинградского университета Владимир Георгиевич Иванов убедительно просил прислать ему экземпляр «Географии.», так как читал студентам курс «Исторические типы нравственности», а «из новой нашей литературы по Англии Ваша книга не только "одна из немногих", но - единственная, которая доставила мне истинное удовольствие»29.
По мнению В. Г. Иванова, издатели явно ошиблись в определении тиража издания, дающего ряд важных опорных точек для понимания уровня культуры и морали любого общества. У автора письма был еще один мотив обращения ко Льву Ефимовичу. Его дочь - англовед и будущий литературовед именно по английской литературе - услышала от своих преподавателей, что книга Кертмана - «основная и лучшая» по истории и культуре Англии. Однако она стала в Ленинграде библиографической редкостью, в городе ее практически нет, если не считать одного экземпляра в библиотеке Академии наук и такого же количества - в университетской библиотеке.
Еще более высоко учебное пособие было оценено московскими историками. «. Книга просто превосходная - без лести и преувеличения! Написано блестяще, хоть и выдержан несколько суховатый стиль, положенный подобному пособию», - писал М.А.Заборов, автор увлекательных иссле-
30
дований по истории крестовых походов . Более всего Заборова привлекло в пособии непринужденное вплетение культурологических экскурсов в ткань исторического повествования. Многие коллеги считали это главным достоинством книги, определившим ее успех. Тем не менее второе издание учебного пособия состоялось только спустя одиннадцать лет после первого. Двадцать пять тысяч экземпляров разошлись моментально. Уже в январе 1980 г. московский англовед Н.А.Ерофеев сообщал, что купить эту «нужную, незаменимую и единственную в своем роде» книгу невозможно31. Профессор Московского университета О.С.Сороко-Цюпа, прочитав книгу, по его словам, «хорошо позавидовал»32. В.П.Смирнов, поздравив Льва Ефимовича со вторым изданием, выразил уверенность, что оно «будет иметь не меньший успех, чем первое.»33. М.А.Заборов, прочитав о выходе книги в «Книжном обозрении», написал Кертману, что это была «единственная, почерпнутая в предновогоднем номере полезная и интересная информация»34. А.Н.Байкова поздравила Льва Ефимовича «со вторым изданием той книги, которую вы когда-то (исчерпав запас авторских экземпляров? - М.Л.) обещали украсть для меня из библиотеки»35. Анатолий Васильевич Адо, назвав книгу «великолепным но-
вогодним подарком», оценил ее как «явление уникальное в нашей литературе по мастерски осуществленному комплексному изложению истории в органическом единстве разных ее аспектов, включая культуру, и все это - в реальных условиях природной среды». Радуясь некоторому увеличению (по сравнению с первым изданием) тиража, Адо был огорчен тем, что «украли у Вас (а т.о. и у нас, т.е. у читателя) несколько листов текста»36.
Параллельно с подготовкой второго издания учебного пособия по английской географии, истории и культуре Л.Е.Кертман работал над школьными учебниками совместно с такими корифеями исторической науки, как А.Л.Нарочницкий, А.В.Ефимов, И.М.Кривогуз и др. Редакторы учебников не раз выражали свое согласие с «вполне приемлемой» структурой тех параграфов, которые писал и присылал им Кертман. Его приглашали участвовать в подготовке хрестоматии по истории международного рабочего движения, сделав при этом забавную оговорку: «. у нас, в Москве, невозможно найти издателя для такой книги. Может быть, Ваша кафедра сумела бы "пробить" подобную Хрестоматию - в виде учебного пособия»37. Предлагали написать главу в вузовский учебник по первому периоду новой истории (глава по второму периоду была уже написана и опубликована)38. Московский профессор, чрезвычайно высоко ценивший Кертмана, ждал от него не «совокупности маленьких историко-нацио-нальных очерков», которые ему могли предоставить специалисты по истории отдельных европейских стран, а «сводный, синтетический обзор историко-культурного процесса XVII - сер. XIX века, выделение его
„39
главных линий, направлений» .
Эти ожидания не были ни напрасными, ни беспочвенными. «Почва» была подготовлена уже в начале 1970-х гг., когда столичный журнал опубликовал методологическую статью профессора Кертмана по проблемам истории культуры40, когда на кафедре новой и новейшей истории Пермского университета одна за другой защищались кандидатские диссертации, тематику и проблематику которых один московский профессор назвал «культурологически-ра-бочеведческими начинаниями». Заметив, что это «свежо, интересно и поучительно»,
он, занимавший высокий пост в научно -исследовательском институте при АН СССР, сетовал на то, что «мы плохо осведомлены о том, что делалось на "верхнем этаже" - в умах рабочих, чем они жили, каков был реальный уровень их сознания, какой духовной пищей они питались, что и как из нее усваивали, какие "витамины" поддерживали их "менталитет". Поэтому, я думаю, Вы вкупе с учениками делаете
41
грандиозное дело...» .
Кафедральные сборники, включавшие проблематику истории культуры, вызывали прекрасные отклики московских коллег Льва Ефимовича. Прочитав «насыщенное мыслью» Кертмана методологическое введение в очередном сборнике, А.В.Адо заметил: «Вы делаете и новое, и трудное, и необыкновенно нужное дело! Это почти не тронутое нашей историей поле прямо-таки требует, чтобы за его возделывание взялись наконец... На современном уровне научного мышления такое обогащение нашей науки в повестке дня (. я имею в виду историю культуры на уровне массового ее усвоения и выражения)»42. Московского профессора особенно заинтересовало развитие социально-психологической проблемы, попытка «схватить» менталитет массы. А ленинградец К. Б. Виноградов считал, что Кертман сделал «очередной залп по интерпретации элементов социалистической
43
культуры» .
Наиболее полное отражение культурологическая проблематика нашла в переписке Л.Е.Кертмана с московским профессором Владиславом Павловичем Смирновым. Поблагодарив за присланную книгу, Смирнов подчеркнул: «Вы делаете очень большое и нужное дело. Ведь среди нас, историков, мало кто занимается проблемами культуры. И очень хорошо, что Ваша кафедра взяла на себя инициативу»44. Поскольку сам Смирнов специализировался на французской истории, ему особенно понравились статьи о духовном облике рабочих в Англии и Германии. Было ли это намеком на то, что французский материал исследован менее удачно, неизвестно. Однако только в письмах Смирнова мы встречаем некоторую полемику с Л.Е.Кертманом. Все остальные его корреспонденты (если судить по тому, что содержится в фонде) либо соглашались с ним, либо только восхищались
работой, либо по каким-то причинам предпочитали не вступать в обсуждение исследований. И только Владислав Павлович позволил себе весьма аккуратно и вежливо не согласиться с некоторыми концептуальными положениями Кертмана, посчитав, что в его изложении культура слишком «политизирована» и «идеологизирована». Более того, столичному профессору показалось, что Льву Ефимовичу самому тесновато и не очень уютно в тех рамках, которые предлагает концепция.
Издательство «Высшая школа» направило Кертману на отзыв учебное пособие В.П. Смирнова по новейшей истории Франции. Поскольку автор хотел знать и неофициальное мнение Льва Ефимовича об общем замысле и структуре работы45, Керт-ман не только выполнил его просьбу, но и сохранил копию своего письма. Примечательно, что это единственная копия писем Льва Ефимовича, содержащаяся в его личном фонде. Кертман обратил внимание на то, что Смирнов, по его мнению, преувеличивает исключительность Франции и ее культурных традиций: «мои англичане не меньше чтят Шекспира, чем Ваши французы своих гениев. И когда Вы . сообщаете, что для многих французов их родина - колыбель цивилизации, я не могу отделаться от впечатления, что примерно так думает и автор»46. На взгляд Кертмана, «более существенное своеобразие Франции заключается в сравнительно быстром прогрессе политической демократии». Он напоминает автору учебника о том, что «паломничество мастеров культуры в Париж началось . не в эпоху Просвещения, а в период июльской монархии, т.е. тогда, когда утвердились . элементы буржуазной демократии. Тогда в Париж переехал Гейне, несколько раньше Гойя и т.д. В период Второй империи ничего подобного не наблюдалось, и только Третья республика обеспечила такую интеллектуальную свободу, которая привлекала и немцев, и русских, и англичан и др.»47. Получив это письмо, Смирнов был поражен тем, что в лице Кертмана встретил «человека, который находит силы и время для того, чтобы прочесть что-то не относящееся прямо к теме его работы»48. Поблагодарив за откровенность, которая «встречается еще реже», он, тем не менее, сразу же вступил в спор, поняв, что имеет дело с
человеком, чьи небесспорные суждения чрезвычайно интересны и полезны. Отстояв свое мнение по поводу Парижа, ставшего одной из мировых столиц культуры еще в XVIII в., если не раньше, Смирнов спросил совета насчет того, стоит ли сводить историографический материал в одну главу или же оставить историографические справки в каждой главе49.
Лев Ефимович был убежден, что проблемы культуры должны излагаться в общеисторических трудах не в виде привеска к основному тексту, а в качестве органичной составной части исторического процесса. Предлагая Смирнову обсудить это при личной встрече, Кертман полушутя-полусерьезно писал: «. если Вы решитесь взяться за эту работу, мы могли бы за 1-2 вечера и только при одной бутылке коньяка составить схему привязывания различных явлений духовной жизни к Вашему тек-сту»50. В качестве примера подобного «привязывания», Лев Ефимович приводит 20-е гг. ХХ в., когда «при некотором ослаблении политической борьбы резко усилилась борьба за умы . во всех сферах духовной жизни. Рост элементов демократической и социалистической культуры . подготовил интеллектуальные, психологические, эмоциональные предпосылки Народному фронту . в то же время развитие массовой культуры и декадентского иррационализма объективно способствовало фашизации (не в политике, а в идеологии и культуре) некоторых слоев крупной и мелкой буржуазии. Эти процессы, следовательно, - не некая самостоятельная внеис-торическая сфера, а именно история в самом точном смысле»51.
На эти рассуждения и предложения Кертмана Смирнов ответил довольно твердо, подчеркнув, что его представления о развитии культуры и ее характере несколько иные. Он считал, что Кертман чрезмерно «идеологизировал» и «политизировал» процесс художественного и научного творчества. С точки зрения Смирнова, «культура любой страны, это прежде всего национальная культура». Более того, возражая Кертману, Владислав Павлович подчеркнул, что «главный субъект исторического действия. - это нация», и сделал при этом уступку марксизму - «за исключением периодов революций и гражданских войн»52.
Очень жаль, что в фонде Льва Ефимовича нет копии его ответа на это письмо. Возможно, он и сам испытывал некоторые сомнения, когда разрабатывал гипотезу о законах исторических ситуаций, не раз обращая внимание своих коллег (и автора этих строк в том числе) на то, что революционных ситуаций в истории было меньше, чем нереволюционных.
Впрочем, от других столичных корреспондентов Лев Ефимович продолжал получать лишь одобрительные и хвалебные отклики на свои гипотезы. Когда в Москве отрицательно решился вопрос о выделении в вузовском учебнике, подготавливаемом кафедрой новой и новейшей истории МГУ, главы по культуре, Кертману вернули рукопись, содержавшую обзор культурного прогресса XVII - XIX вв. Возвращая этот текст и сожалея о неудаче, А.В. Адо высказал свое отношение к нему: «Много размышляя сейчас о вопросах истории культуры, я еще раз - и более осознанно - оценил предпринятое Вами усилие синтеза культурного процесса как интегральной части исторического процесса»53.
Еще в большей степени взгляды Керт-мана разделяли культурологи и специалисты по истории культуры. Когда он опубликовал рецензию на изданный в Москве сборник, затрагивающий теоретические и методологические проблемы культуры, один из авторов сборника ответил ему признанием в совпадении их подходов к коренным вопросам истории культуры: «Я знаю, что Вы слова на ветер не бросаете и если вы говорите, что наша книга . Вам понравилась, то я это воспринимаю как очень серьезную научную оценку». Автору письма, М.Б.Ешичу, очень важно было «увидеть культуру как реальную целостность и как реально функционирующую подсистему общества на каждом этапе его развития и в любых исторических обстоятельствах»54. Кроме того, М.Б.Ешича интересовало мнение Льва Ефимовича относительно того, чтобы просить Высшую аттестационную комиссию (ВАК) о введении в номенклатуру специальностей по историческим наукам специальности «теория и история культуры».
Вершиной культурологических изысканий Л. Е. Кертмана и одновременно лучшим его учебником стала книга, о которой
в одной из рецензий было сказано, что она «томов премногих тяжелей»55. Эта тяжесть и унесла Льва Ефимовича из жизни. Однако он успел познакомиться с некоторыми оценками учебного пособия его столичных коллег. Сильное впечатление на них произвел «не только мощный массив материала, но и его многомерность, культура и форма изложения, тонкость и гибкость анализа многих явлений духовной жизни»56. Автор цитируемого письма, А. В. Адо, вспоминал вечер, проведенный в Перми, в квартире Кертмана, куда он был приглашен вместе с выдающимся историком Альбертом Захаровичем Манфредом. Оба приехали в Пермь в качестве оппонентов на защиту кандидатской диссертации одной из аспиранток Льва Ефимовича. А.В.Адо впечатлила блестящая беседа Кертмана с Ман-фредом: «. речь шла об искусстве, литературе и т.д., и оба собеседника поражали диапазоном знаний и яркостью речи»57.
Подобных встреч и бесед в пермской квартире Кертмана было немало - многие столичные светила побывали там и убедились в масштабе эрудиции ее хозяина. Другие же сожалели, что их пока не приглашают: «... надо бы и мне побывать "пермяком" . чем Пермь не Мекка для Ваших друзей-историков», - пишет ему ленинградский американист, откликаясь на известие об инфаркте Льва Ефимовича. Пытаясь шуткой отвлечь его, Р.Ш.Ганелин рассказывает, как его ленинградский коллега, по слухам, чуть ли не полностью излечил своим письмом заболевшего в Москве академика. Но оговаривается, что за собой такого таланта не числит, да и «Вы почему-то еще не академик»58. Многие коллеги Кертмана в эти трудные для него дни отправляли ему «развлекательно-отвлекательные» письма. Узнав, что он преодолел самый трудный период, выражали надежду на продолжение контактов: «Вы для нас всех, и для меня в частности, просто крайне необходимы -чтобы участвовать в совместных изданиях и пить водку. а также следовать Вашим советам и брать пример с Вас, как разностороннего и блестящего представителя нашего ремесла, жизнелюбивого, доброжелательного и оптимистически смотрящего на мир мужчину»59. К.Б.Виноградов, узнав о болезни Кертмана, советовал ему строже соблюдать собственный лозунг «Ни дня без
радости!», но подчеркивал, что «это должны быть не столько радости труда, сколько совсем иные.»60. В.П.Смирнов вспоминал об аналогичном инфаркте французского историка Собуля. Рекомендованную ему медиками линию поведения Собуль сформулировал так: «Живи, как прежде, но без излишеств»61. А.В.Адо, сделав на московской кафедре доклад на тему «Проблема разрыва и преемственности в истории Французской революции», в тот же вечер написал Льву Ефимовичу, что желает преодолеть «"разрыв" и восстановить преемственность с доинфарктным периодом»62.
Друзья Кертмана радовались тому, что он довольно быстро возобновил свои поездки в Москву (прошел «московское испытание», как выразился один из его корреспондентов). Вновь, как и прежде, у Кертма-на просят совета, пытаются узнать его мнение и безмерно рады его отзывам и оценкам. Очень часто в отзывах Льва Ефимовича на диссертации и авторефераты диссертаций «был брошен взгляд на работу в таком измерении и ракурсе, который не был подмечен кем-либо другим из оппонен-тов»63. Именно поэтому число желающих посоветоваться с ним, «потолковать и о том и о сем, и ни о том, ни о сем»64 постоянно росло. Ему доверительно сообщают о дрязгах и анонимках в столичных институтах65, обращаются за консультацией по поводу английских книг 30-х гг.66, просят содействия в посредничестве между московскими и ленинградскими историками. Именно Кертман уговорил московского историка Н.А.Ерофеева написать вступительный очерк о британском историке Т.Маколее в одно из изданий, задуманное в Ленингра-
67
де . С ним делятся своими сомнениями и переживаниями: «Обидно сейчас заниматься нашим ремеслом, ибо на старости лет убеждаешься, что история все-таки никого и ничему не учит. Зачем тогда потребна? ... отвечать на вопрос стало - в позитивном смысле совсем невозможно»68.
Историки, возможно, острее других представителей гуманитарной науки ощущали кризисное состояние ее методологических основ: «наука идет вперед poco á poco (мало-помалу. -М.Л.), а сам объект ее становится как-то все менее заметным. Вероятно, все дело в том, что субъект р.(рабочего) д.(движения), по модному ны-
не выражению, "маргинализируется" ... у меня все больше складывается впечатление, что книги . о современности - это . "петарды". Проходят 2-3 месяца и они перестают быть кому-либо интересными. Все меньше и меньше, по крайней мере, в нашем богоугодном заведении (ИМРД при АН СССР. - М.Л.), привлекает история, к которой мы приучены с молодых лет - с документами, филигранным анализом, отделением достоверного от ложного, сопоставлением точек зрения»69. Автор письма с горечью сознавал, что сам невольно попадает в «струю» громких малосодержательных слов и квазимыслей, «спасаясь» иногда «погружением» в XIII век, где историю творили его любимые крестоносцы, а не рабочий класс, анализировать проблемы которого заставили перипетии жизни и карьерной судьбы. Эти мысли посетили М.А.Заборова накануне его юбилея, отпраздновав который, он, естественно, благодарил тех, кто его поздравил. Признав, что поздравление Льва Ефимовича ему «особенно дорого», он не ограничился трафаретными фразами, а объяснил ценность этого поздравления тем, что «в нем, как и в Ваших работах, рельефно отразилась личность автора - человека глубокой мысли, чуждого шаблонам, умного историка, знающего цену фактам, жанрам исследования и популяризации, ученого, исполненного благожелательности и требовательности, словом, Человека с большой буквы»70. В письме говорится о том, что послание Льва Ефимовича было зачитано на официальном чествовании и произвело впечатление на институтскую молодежь. К этому письму есть очень интересный постскриптум. В нем сообщается о том, что директор Института международного рабочего движения Т.Т.Тимофеев, будучи в научной командировке в Париже, звонил оттуда и затребовал аргументы для полемики с французским историком И.Лекэном, утверждавшим, что рабочий класс не в состоянии выработать никаких элементов социалистической культуры. В Париж срочно отправили один из текстов Льва Ефимовича, и Тимофеев его использовал. Таким образом, заключает автор письма, «Ваши идеи проникли в Па-риж»71. Поскольку сам Кертман был, что называется, «невыездным», этот эпизод выглядит одновременно и забавным, и горь-
ким. Кроме него, из переписки Льва Ефимовича удалось извлечь упоминание еще об одном эпизоде, связанном с заграницей.
Выпустив в Пермском книжном издательстве в 1957 г. свою первую моногра-фию72, Лев Ефимович разослал ее своим коллегам в других городах, а один экземпляр направил в Лондон английскому историку Джеймсу Клугману. Ответ не был подробным: «. я еще не успел изучить книгу, но вижу по оглавлению, что она должна быть чрезвычайно ценной для ме-ня»73. Изучил ли Клугман эту книгу и оказалась ли она действительно ценной для автора многотомной истории Коммунистической партии Великобритании, нам, к сожалению, не известно. Тем не менее часто приводимые пассажи из писем столичных корреспондентов Л.Е.Кертмана подтверждают тот несомненный факт, что заведование кафедрой провинциального вуза не было пределом его возможностей, что написанные им книги, статьи, отзывы и рецензии находили живейший отклик и высокую оценку самых известных и признанных историков Москвы и Ленинграда.
Автор этих заметок сознает, что цитирование писем иногда было чрезмерно подробным, но это входило в его намерения. Будучи ученицей Кертмана, я хотела избежать опасности выражения собственного субъективного взгляда, к тому же стиль многих писем настолько хорош, что не подлежал переложению. Не случайно закончить статью хотелось бы еще одной цитатой из письма московского историка: «Свой "след в жизни" каждый из нас оставляет не эпитафией на надгробии, а теми мыслями, которые запечатлены в книгах ... и в статьях . Этот след во сто крат важнее и нужнее - и современникам, и потомкам. А он мною, как и Вами, слава Богу, оставлен»74.
Примечания
1 В.М.Хвостов - Л.Е.Кертману, 18 июля 1964 г. // Государственный архив Пермской области (в дальнейшем ГАПО). Ф.Р-1715, оп.1, д.221, л.1.
2 А.П.Окладников - Л.Е.Кертману, 8 июня 1964 г. // Там же. Д.212, л.1.
3 А.А.Фурсенко - Л.Е.Кертману, 30 декабря 1978 г. // Там же. Д.218, л.35.
4 А.А.Фурсенко - Л.Е.Кертману, 30 декабря 1978 г. // Там же. Л.36.
5 А.А.Фурсенко - Л.Е.Кертману, 28 марта
1979 г. // Там же. Л.39.
6 А.А.Фурсенко - Л.Е.Кертману, 25 декабря 1984 г. // Там же. Л.44.
7 В.К.Фураев - Л.Е.Кертману, 19 апреля 1982 г. // Там же. Л.16.
8 А.А.Урсу - Л.Е.Кертману, 20 апреля 1971
г. // Там же. Д.217, л.5.
9 См.: Вопросы истории. 1954. № 7; 1957.
№ 1.
10 Кертман Л.Е. Расширить документальную базу исследований по новой истории // Вопросы истории. 1960. № 12.
11 А.А.Введенский - Л.Е.Кертману, 9 января 1961 г. // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.201, л.13.
12 Кертман Л.Е. [Рецензия] // Новая и новейшая история. 1983. № 1. Рец. на кн.: Из литературного наследия академика Е.В.Тарле. М., 1981. Московский англовед А.В.Байкова сообщила, что авторский коллектив признал критику Кертмана «квалифицированной» (А.Н.Байкова -Л.Е.Кертману (без даты) // ГАПО. Ф.Р-1715,
д.200, л.5).
13 Мир личности: творческий портрет профессора Л.Е.Кертмана. Пермь, 1991.
14 Кертман Л.Е. [Рецензия] // Новая и новейшая история. 1970. № 6. Рец. на кн.: Гане-лин Р.Ш. Россия и США, 1914-1917 гг. Л., 1969.
15 Р.Ш.Ганелин - Л.Е.Кертману, 24 декабря 1971 г. // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.202, л.29.
16 К.Б.Виноградов - Л.Е.Кертману, 22 апреля (б.г.) // Там же. Д.201, л.28.
17 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману (без даты) // Там же. Д.205, л.1.
18 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 21 марта (б.г.) // Там же. Л.16.
19 И.С.Галкин - Л.Е.Кертману, ноябрь
1980 г. // Там же. Д.202, л.14.
20 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, 15 февраля 1987 г. // Там же. Д.199, л.15.
21 Д.П.Урсу - Л.Е.Кертману, 20 апреля 1971 г. // Там же. Д.217, л.5.
22 О.С.Сороко-Цюпа - Л.Е.Кертману, 20 апреля 1977 г. // Там же. Д.215, л.39.
23 Кертман Л.Е. Рецензирование историографических трудов // Вопросы истории. М., 1984. С.82-83.
24 См.: Преподавание истории в школе. 1964. № 4; Вопросы истории. 1972. № 12; 1984. № 10
25 Т.Г.Солтановская - Л.Е.Кертману, 3 июня 1963 г. // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.215, л.1.
26 Отдельный оттиск рецензии на кн.: Бейлю О.С., Распутшс В.1., Солтановська Т.Г. Новггня 1стор1я. Ч.2. 1939-1962. Льв1в, 1962 // Там же. Д.58, л.3.
27 Кертман Л.Е. География, история и культура Англии. М., 1968.
28 См. рецензию А.Некрича (Новый мир. 1969. № 7); рецензию К.Н.Татариновой (Новая и новейшая история. 1969. № 3).
29 В.Г.Иванов - Л.Е.Кертману (без даты) // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.206, л.1.
30 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 31 января 1980 г. // Там же. Д.205, л.2.
31 Н.А.Ерофеев - Л.Е.Кертману, 7 января 1980 г. // Там же. Д.204, л.18.
32 О.С.Сороко-Цюпа - Л.Е.Кертману (без даты) // Там же. Д.215, л.41.
33 В.П.Смирнов - Л.Е.Кертману, январь 1980 г. // Там же. Л.32.
34 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 31 декабря
1979 г. // Там же. Д.215, л.8.
35 А.Н.Байкова - Л.Е.Кертману (без даты) // Там же. Д.200, л.4.
36 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, 6 января
1980 г. // Там же. Д.199, л.3.
37 М.А. Заборов - Л.Е.Кертману, 6 июня 1976 г. // Там же. Д.205, л.5.
37 Кертман Л. Е. Великобритания // Новая история (Второй период). М., 1976. С.42-77.
39 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, 22 мая 1981 г. // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.199, л.6.
40 Кертман Л. Е. К методологии изучения культуры и критике ее идеалистических концепций // Новая и новейшая история. 1973. № 3. С.32-47.
41 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 4 января (б.г.) // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.205, л.7.
42 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, 12 мая 1976 г. // Там же. Д.199, л.1.
43 К.Б.Виноградов - Л.Е.Кертману, 8 октября (б.г.) // Там же. Д.201, л.15.
44 В.П.Смирнов - Л.Е.Кертману, 14 мая 1976 г. // Там же. Д.215, л.11.
45 В.П.Смирнов - Л.Е.Кертману, 16 декабря
1976 г. // Там же. Л.13.
46 Л.Е.Кертман - В.П.Смирнову, 18 марта
1977 г. [копия] // Там же. Л.15.
47 Там же.
48 В.П.Смирнов - Л.Е.Кертману 4 апреля 1977 г. // Там же. Л.20.
49 Там же. Л.23.
50 Л.Е.Кертман - В.П.Смирнову, 18 марта 1977 г. // Там же. Л.19.
51 Там же.
52 В.П.Смирнов - Л.Е.Кертману, 4 апреля 1977 г. // Там же. Л.25.
53 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, 1 ноября 1981 г. //Там же. Д.199, л.10.
54 М.Б.Ешич - Л.Е.Кертману, 8 апреля 1985 г. // Там же. Д.204, л.22.
55 Кертман Л. Е. История культуры стран Европы и Америки. 1870-1917. М., 1987.
56 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, 15 февраля 1987 г. // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.199, л.15.
57 Там же.
58 Р.Ш.Ганелин - Л.Е.Кертману, 20 января 1978 г. // Там же. Д.202, л.32.
59 А.А.Фурсенко - Л.Е.Кертману, 12 февраля 1978 г. // Там же. Д.218, л.32.
60 К.Б.Виноградов - Л.Е.Кертману, 12 марта 1978 г. // Там же. Д.201, л.41.
61 В.П.Смирнов - Л.Е.Кертману, 25 сентября 1978 г. // Там же. Д.215, л.28.
62 А.В.Адо - Л.Е.Кертману, январь 1981 г. // Там же. Д.199
63 В.П.Золотухин - Л.Е.Кертману, 9 июля 1971 г. // Там же. Д.205, л.39.
64 Р.Ш.Ганелин - Л.Е.Кертману, 14 декабря 1977 г. // Там же. Д.202, л.30.
65 А.А.Фурсенко - Л.Е.Кертману, 24 октября 1978 г. // Там же. Д.218, л.33; М.А.Заборов -Л.Е.Кертману, 23 марта (б. г.) // Там же. Д.205, л.9.
66 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману (без даты) // Там же. Д.205, л.9.
67 Б.Ф.Егоров - Л.Е.Кертману (письма и открытки с августа по декабрь 1981 г.) // Там же. Д.204, л.1-4.
68 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, декабрь 1983 г. // Там же. Д.205, л.17.
69 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 24 декабря 1985 г. // Там же. Л.23.
70 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 26 апреля (б.г.) // Там же. Л.11.
71 Там же.
72 Кертман Л.Е. Рабочее движение в Англии и борьба двух тенденций в лейбористской партии (1890-1914 гг.). Пермь, 1957.
73 Дж.Клугман - Л.Е.Кертману, 9 августа 1960 г. // ГАПО. Ф.Р-1715, оп.1, д.208, л.1.
74 М.А.Заборов - Л.Е.Кертману, 31 января (б.г.) // Там же. Д.205, Л.3.
«FOLLOWING WITH ADMIRATION...»
(L.E. KERTMAN'S CAPITAL CORRESPONDENTS)
M.P.Lapteva
Perm State University, 614990, Perm, Bukireva st., 15
The article is written with documentary materials from professor Kertman's private fund that is kept in Perm region archives. The author used this material in scientific way for the first time. The analysis of the letters of capital historians to Kertman let us define some facts of his biography more precisely, and make some additions to the characteristics of his scientific achievements.
