CC BY
123
УДК 351 (470.341) (09)
Д. Г. Рыжаков
РЫЦАРИ МОНАРХИИ: ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ЖАНДАРМЕРИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ вв.
(ПО МАТЕРИАЛАМ НИЖЕГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ)
Статья рассматривает историю возникновения и развития подразделений корпуса жандармов в Нижегородской губернии. На основе архивных материалов и широкого спектра литературы анализируется их структура и основные проблемы политического сыска в российской провинции.
Главное место в репрессивно-охранительной политике самодержавия вплоть до 80-х гг. XIX в. занимало III Отделение - своего рода «мозг» политической полиции. Для непосредственного собирания сведений политического характера и выполнения на местах распоряжений III Отделения 28 апреля 1827 г. был учрежден корпус жандармов [1, с. 35 ]. По поводу создания корпуса современник событий П. М. Голенищев-Кутузов писал: «Учреждение корпуса жандармов было вызвано необходимостью охраны государства после такого события, как 14 декабря 1825 года» [2]. Корпус состоял из двадцати шести отделений, расположенных в пяти территориальных округах империи, и двух дивизионов - Петербургского и Московского, а также многочисленных губернских жандармских команд [3, с. 48]. Округа состояли из отделений во главе со штаб-офицерами, которые координировали действия жандармских команд, а также должны были помимо политического сыска наблюдать за справедливым решением дел в судах, указывать губернаторам на всякие беспорядки, на лихоимства гражданских чиновников, на жестокое обращение помещиков с крестьянами и доносить об этом своему начальству [4].
Инструкция штаб-офицеру корпуса жандармов, находящемуся в Нижегородской губернии, предписывала иметь одного-двух агентов «для наблюдения в местах, где стекается наиболее народа, преимущественно на волжских пристанях». На расходы на «агентуру» предназначалось 300 руб. серебром в год [5, л. 6 об.]. Руководство корпуса жандармов обращало особое внимание на взаимодействие штаб-офицеров между собой. Так инструкция от 31 мая 1865 г. предписывала штаб-офицеру корпуса жандармов в Нижегородской губернии прибыть 20 июня 1865 г. в Симбирск на заседание штаб-офицеров округа, чтобы «согласовать с ними в единстве и совокупности свои действия» [5, л. 7 об.].
Как справедливо заметил И. В. Оржеховский, «в условиях нарастания массового общественного движения 60-х гг. XIX в. и роста оппозиционных настроений сеть жандармских учреждений, объединенных в громадные округа, оказалась недостаточно эффективной и приспособленной к новым условиям» [6, с. 51].
Катализатором для скорейшей реорганизации органов политического сыска стало покушение Д. Каракозова. Дальнейшее расследование показало неспособность политической полиции предотвращать политические преступления. Возникла необходимость в реорганизации органов политического сыска. Эта задача была возложена на управляющего III Отделением П. А. Шувалова. По его инициативе 16 сентября 1867 г. было издано Поло-
жение о корпусе жандармов, на основе которого были созданы губернские жандармские управления (ГЖУ) [6, с. 55-57].
Учреждение ГЖУ было попыткой улучшить постановку политического сыска. Дело в том, что помимо недостаточного понимания специфики работы политической полиции в среде «провинциальных» жандармов начальники жандармских округов систематически отмечали различные должностные нарушения со стороны штаб-офицеров [7].
Предназначением ГЖУ был политический розыск и производство дознаний по государственным преступлениям [8, с. 109]. Появилось жандармское управление и в Нижнем Новгороде1 [9]. К сожалению, нам не представляется возможным делать какие-либо выводы о начальном периоде деятельности НГЖУ из-за крайней узости источниковой базы по этому вопросу.
Важным этапом в истории жандармских управлений стал закон 19 мая 1871 г. Согласно ему порядок действий жандармских чинов при дознании о политических преступлениях устанавливался на основе согласованных с судебными уставами узаконений. Закон также устанавливал необходимость присутствия лиц прокурорского надзора для наблюдения за производством дел о государственных преступлениях [1, с. 37]. По мнению А. И. Суворова, закон от 19 мая 1871 г. способствовал повышению роли жандармерии в борьбе с опасными государственными преступлениями, т.к. жандармерия из органа наблюдения и доноса превратилась в орган судебного расследования политических преступлений [10]. Жандармским чинам предписывалось производство дознаний, обысков, изъятий, полицейские службы должны были оказывать им всяческое содействие [3, с. 79]. Помимо этого, согласно предписанию шефа жандармов начальнику НГЖУ от 14 февраля 1875 г. предметом постоянного надзора должны быть: публичные лекции, книжная торговля и «лица, путешествующие для собрания разных сведений с научной целью, которая иногда может прикрывать другую преступную цель» [5, л. 19 об.].
Инструкция начальнику НГЖУ от 8 декабря 1876 г. указывала, что согласно закону от 19 мая 1871 г. «чины корпуса жандармов уполномочены совместно с высшим прокурорским надзором преследовать лиц, обвиняющихся в государственных преступлениях, а для предоставления этим органам всех средств для быстрого и всестороннего раскрытия государственных преступлений тот же закон представил лицам, производящим дознания, весьма широкие права судебной власти. Права эти заключаются не только в применении мер, входящих в круг дознания, но и право производить главнейшие следственные действия, как-то: осмотры, освидетельствования, обыски, выемки и допросы. Но вместе с тем закон ограничивает совместную деятельность этих двух властей постоянным соглашением чинов корпуса жандармов с прокурорским надзором» [5, л. 35].
Как писал А. Ф. Кони, принятие закона привело к тому, что, «тесно переплетаясь с прокурорским надзором, чины жандармской полиции надолго обеспечили себе существование в государственном механизме... Последствия этого закона были самые пагубные. Он не улучшил знаний и пониманий жандармов, в большинстве случаев крайне невежественных в юридической области, и в то же время в значительной мере развратил прокуратуру» [14].
1 Положением от 9 сентября 1867 г. Казанский жандармский округ был упразднен, отделение Нижегородского губернского штаб-офицера корпуса жандармов переименовано в Нижегородское губернское жандармское управление (НГЖУ).
Действительно, на наш взгляд, не приходится говорить о том, что разного рода законодательные акты кардинально улучшали эффективность работы политической полиции. В циркуляре III Отделения от 28 февраля 1877 г. отмечалось, что «чины жандармского ведомства при производстве дознаний по делам о государственных преступлениях, в случае неоткрытия виновных во время самого производства, весьма нередко заканчивая дознания, прекращают всякие дальнейшие розыски и вообще наблюдения по подобным делам» [5, л. 38].
Одной из причин недостаточной эффективности политической полиции было «формальное» отношение к службе, которое не могли исправить никакие законодательные акты. В этой же инструкции говорилось: «Кроме того, желательно было бы, чтобы чины жандармского ведомства, вполне осознавая важность преследования лиц, дерзнувших на совершение государственного преступления, относились к розыскам их не только формально, но и с действительным желанием обнаружить и предать виновных законной ответственности» [5, л. 38].
Причины «формального» отношения укоренились достаточно глубоко. Дело в том, что многие офицеры, служащие в корпусе жандармов, смотрели на корпус как на своего рода «клуб джентльменов», созданный для удобства и комфорта своих членов, где государственные интересы играли второстепенную роль, а некомпетентность покрывалась «товарищеским духом» и «старыми связями» [12]. Доходило до того, что начальники ГЖУ, как и их предшественники штаб-офицеры, часто занимались сокрытием фактов «важнейших происшествий по губернии, о чем становится известно по газетам» [13].
Для понимания механизма работы жандармского управления рассмотрим его структуру на примере НГЖУ.
Аппарат жандармского управления, возглавляемый начальником, подразделялся на несколько отделений территориального характера. Непосредственно в Нижнем Новгороде находился сам начальник НГЖУ1. Также в городе располагался помощник начальника управления и адъютант начальника НГЖУ, один старший писарь, один младший писарь, один вахмистр и 18 ун-тер-офицеров2. В Сормове располагался жандармский пункт со штатом в три человека (один вахмистр и два унтер-офицера) [15, л. 1 об.].
Еще одно «крупное» подразделение НГЖУ находилось в Ардатовском и Горбатовском уездах, здесь служил помощник начальника НГЖУ в Арда-товском и Горбатовском уездах, один вахмистр и восемь унтер-офицеров [15, л. 1 об.]. Таким образом, общее число сотрудников НГЖУ составляло 37 человек3 при населении по данным переписи 1897 г. 1600430 человек [18]. Интересно отметить, что, например, штаты жандармского управления в соседней Костромской губернии были еще меньше. Так, в 1909 г. в Костромском ГЖУ служило 25 человек: начальник управления, его помощник, адъю-
1 Краткие биографические сведения о некоторых офицерах НГЖУ приведены в [14].
2 Данные о количестве жандармских чинов в Нижнем Новгороде приводятся по месячной отчетности в штаб корпуса жандармов за январь 1903 г. [15, л. 1 об.]. Стоит отметить, что вначале ХХ в. число жандармов оставалось примерно таким же, как и в 90-х гг. XIX в. Для сравнения см. [16].
3 В этот период всех видов охраны, в том числе: батальон внутренней стражи, армейских подразделений в губернском центре насчитывалось 4500 человек, не считая гарнизона [17].
тант начальника управления, два вахмистра, девятнадцать унтер-офицеров (из них восемь агентов наружного наблюдения), два писаря [19]. Для сравнения: любопытные подсчеты провел американский исследователь Р. Эбот, изучая полицейский аппарат Ярославской губернии. По данным на 1857 г. Ярославскую губернию населяло более 950000 человек, на которых приходилось 244 сотрудника полиции. В самом Ярославле на 29000 жителей помимо полицмейстера и нескольких приставов имелось 68 рядовых сотрудников полиции [20]. Любопытные данные о количестве сотрудников полиции на душу населения можно найти в журнале «The Russian Review». Например, в 1907 г. в Москве на одного сотрудника полиции приходилось 278 жителей, в Петербурге - 343, в Берлине - 325, в Париже - 336, в Вене - 442 [21].
Следует отметить, что еще в декабре 1899 г. начальник НГЖУ В. Я. Ше-манин в отчете в штаб корпуса жандармов отметил специфические особенности, которые осложняли политический сыск в Нижегородской губернии. Он писал: «Штат этот (речь идет о сотрудниках НГЖУ) представляется для правильного отправления службы, безусловно, недостаточным [22, л. 12]. Далее перечислялись трудности, с которыми сталкивалось жандармское управление. В частности, отмечалось, что в губернии из 11 уездов девять находятся вне зоны жандармского наблюдения. По мнению Шеманина, необходимо держать под контролем фабричную территорию, ярмарку, учебные заведения, а также следить за прибывающими в Нижний Новгород во время навигации. В. Я. Шеманин предлагал значительно усилить штат управления, увеличив число помощников до четырех человек, вахмистров - до пяти, унтер-офицеров - до 64 человек [22, л. 13 об.]. Однако число сотрудников НГЖУ так и не было увеличено. Мы предполагаем, что всему виной - нехватка средств. Заслуживает упоминания тот факт, что на одного унтер-офицера приходилось 10 поднадзорных [22, л. 12 об.].
В Нижнем Новгороде при начальнике НГЖУ находилась канцелярия (в составе двух писцов). Канцелярия занималась перепиской с различными государственными учреждениями (Нижегородским охранным отделением, Охранными отделениями и жандармскими управлениями других городов, Департаментом полиции и корпусом жандармов).
Естественно, два писца не могли справиться с постоянно увеличивающимся документооборотом управления. Начальник НГЖУ с ноября 1903 г. полковник С. И. Александрович в мае 1904 г. доносил в штаб корпуса жандармов: «С развитием в последнее время революционной деятельности и сосредоточением всех возникающих в губернии дознаний о государственных преступлениях расходы на канцелярию настолько возросли, что далеко превышают отпущенные на сей предмет 300 руб. в год» [23, л. 39].
В докладе Александрович раскрывает причины увеличения расходов на канцелярию: «Главный расход помимо дознаний, для которых требуется масса всякого рода протоколов, постановлений, справок, составляют копии, одних только постановлений о взятии под стражу требуется пять экземпляров, а так как в последнее время аресты массовые от 20 до 50 человек, то в одном деле приходится писать от 100 до 200 экземпляров постановлений об аресте» [23, л. 39 об.].
В канцелярии управления не хватало средств даже на самое необходимое, шкафы для бумаг, пишущие машинки и лампы. Все это вынуждало тра-
тить деньги на канцелярию из средств Департамента полиции, предназначенных на агентурные расходы [23, л. 39 об. - 40].
На сотрудниках канцелярии также лежала обязанность производить антропологические замеры задержанных. Однако для этой процедуры в помещении управления не хватало места, также как не было и специальной комнаты для допросов. Подводя итог, Александрович делает вывод, что для удовлетворительной работы канцелярии управления необходимо увеличение расходов на нее с 300 до 600 руб. в год1 [23, л. 39 об. - 40].
Канцелярия обслуживала нужды секретной части, включающую в себя особую сеть секретных сотрудников. Такая сеть создавалась в тех губерниях и городах, где не было охранных отделений и все дела по политическому сыску были сосредоточены в ГЖУ [25]. В Нижнем Новгороде основная агентурная деятельность была сосредоточена в охранном отделении. Нельзя, однако, на наш взгляд, говорить о полном отсутствии агентурной сети в НГЖУ, т.к. на «секретные расходы» для НГЖУ ежегодно выделялось 750 руб. [26]. Кроме того, 3 мая 1906 г. директор Департамента полиции циркулярно потребовал от начальника НГЖУ организации среди крестьян внутренней агентуры из-за роста крестьянского движения [27]. Как писал М. В. Макаричев, «существовало четкое разделение агентурной работы. В Нижнем Новгороде за охранным отделением были закреплены сам город и Сормово, а за жандармским управлением - уезды губернии, однако отделение имело право в исключительных случаях нарушать данную границу, а вот управление - нет» [28].
Необходимо сказать, что денежные средства, предназначенные на агентуру, часто расходовались не по назначению. Так, после кончины полковника Александровича (он умер в самом конце 1904 г.) в средствах управления, отпущенных на «секретные расходы», обнаружилась недостача в 250 руб. [29].
Нецелевой расход агентурных средств практиковался начальниками ГЖУ во всероссийском масштабе. 8 марта 1904 г. Департамент полиции разослал по этому поводу специальное письмо начальникам ГЖУ, где говорилось о необходимости использовать средства Департамента полиции только на такие нужды, как «содержание секретных сотрудников, расходы жандармских унтер-офицеров при наружном наблюдении, на отправку служебных телеграмм, снятие фотографических карточек, на производство экспертиз и т.д.» [30, л. 1]. Департамент полиции строго воспрещал расходовать отпускаемые им средства на наем канцелярии, покупку канцелярских принадлежностей, установку телефона и пр. [30, л. 1 об.].
Говоря о структуре НГЖУ, на наш взгляд, необходимо выделить следующие особенности. В НГЖУ не хватало служащих: 37 человек, находящихся в самом городе, Сормове и уездах губернии не могли охватить собою всю губернию. Канцелярия управления явно не справлялась со своими обязанностями, документооборот управления был слишком обширным, что вы-
1 По данным же представителей либеральной оппозиции, полицейские силы Нижегородской губернии финансировались нарастающими темпами. А. А. Савельев по этому поводу писал: «Городской бюджет Нижнего Новгорода составлял в 1840 г. 18473 руб.; в 1870 г. - 84339; в 1885 г. - 110470 руб. Бюджет вырос. В процентном отношении от него на полицию тратилось: в 1840 - 20 % всех сумм; в 1870 - 30 %; в 1885 - 18 %» [24].
зывало необоснованные траты на канцелярию средств, не предназначенных для этого. Корпус жандармов не увеличил число служащих НГЖУ, даже несмотря на рост революционных настроений в обществе1.
Помимо всего вышеперечисленного отрицательное воздействие на работу НГЖУ оказывали служебные трения с руководством местного охранного отделения. Вопрос об их взаимодействии чрезвычайно важен для рассмотрения, т.к. это позволяет более детально выявить место данных учреждений в системе политического сыска.
Правовое положение ГЖУ вносило ряд сложностей в их работу и взаимодействие с другими государственными органами. Как отмечает З. И. Пере-гудова, будучи частью государственной полиции, ГЖУ входили в систему МВД, кроме того, ГЖУ являлись воинским подразделением и обеспечивались из бюджета военного министерства [8, с. 112]. Департамент полиции, осуществляя политическое руководство ГЖУ, не имел возможности влиять на личный состав НГЖУ. Сотрудники НГЖУ получали чины и награды по линии военного министерства. Чины ГЖУ стремились к самостоятельности
В. Я. Шеманин писал в Департамент полиции: «Право губернаторов давать жандармским чинам поручения подлежало бы безусловной отмене как утратившее свое значение, едва ли применяемое на практике и не соответствующее служебному положению, занимаемому в губернии начальником управления» [22, л. 18 об.].
Департамент полиции отслеживал наиболее способных офицеров корпуса жандармов и оказывал им всяческую протекцию с тем, чтобы эти офицеры занимали должности начальников ГЖУ вне очереди и не по старшинству.
Однако не всегда Департамент полиции мог это сделать, что явилось одной из причин создания охранных отделений. Данные учреждения подчинялись непосредственно Департаменту полиции, хотя их начальники в строевом отношении прикомандировывались к местным жандармским управлениям, но это подчинение было лишь формальным [32]. Служащие жандармских управлений должны были оказывать своим коллегам из охранных отделений всяческое содействие и подчиняться им в деле политического розыска. В реальности это приводило к соперничеству руководства этих органов и постоянным трениям между данными учреждениями [33, с. 30].
Бывший командир корпуса жандармов П. Г. Курлов вспоминал: «Начальниками охранных отделений часто назначались совершенно молодые офицеры, которым должны были подчиняться их более старшие товарищи по службе. Были случаи, что заслуженные генералы оказывались в подчинении подполковников и даже ротмистров» [34, с. 80]. Схожую точку зрения высказал и директор Департамента полиции в 1911-1914 гг. С. П. Белецкий: «Офицеры корпуса жандармов, несущие розыскную службу не только обгоняли в чинах своих сверстников по службе в армии, но и своих товарищей по корпусу, служащих в учреждениях следственного характера, каковыми являлись ГЖУ» [35]. Подобная ситуация не способствовала слаженной работе органов политического сыска, образовавшаяся «пропасть» между «старыми» офицерами и молодыми выдвиженцами окончательно погубила дух этого учреждения (Департамента полиции) [34, с. 81].
1 В марте 1904 г. НГЖУ комплектовалось служащими согласно приказу по корпусу жандармов от 19 мая 1898 г. [31].
По мнению В. В. Романова, служебные конфликты между служащими ГЖУ и охранных отделений были настолько серьезны, что привели к упразднению нескольких охранных отделений (например, Казанского и Уфимского) [33, с. 30].
НГЖУ и Нижегородское охранное отделение (НОО) не остались в стороне от внутрислужебных конфликтов, которые возникали еще и потому, что отделить розыскную деятельность (ею занималось охранное отделение) и производство дознаний (за них отвечало ГЖУ) было просто невозможно.
Так, например, начальник НГЖУ полковник Александрович в течение трех недель не разрешал присутствовать ротмистру Грешнеру (начальнику НОО) на допросе свей секретной сотрудницы, которая была арестована Александровичем по делу о разгроме тайной типографии в Нижнем Новгороде [36, л. 83-83 об.].
Интересно отметить, что в конфликте между НОО и НГЖУ губернатор часто занимал сторону руководителя жандармского управления. По этому поводу начальник охранного отделения ротмистр Грешнер писал директору Департамента полиции: «Под влиянием полковника Александровича губернатор сделал циркулярное распоряжение об отмене установленного ранее порядка уведомления чинами полиции начальника охранного отделения обо всех проявлениях противоправительственной деятельности» [36, л. 90 об.].
Нельзя не согласиться с историком Н. Н. Ансимовым: «С появлением охранных отделений привычный режим жизни губернского управления был нарушен. Создатели охранных отделений не учли очень важного психологического обстоятельства - первым охранителем трона, устоев Империи считал себя наместник царя - губернатор. Он считал недопустимым, что наместник самого царя не посвящен в методы работы новых учреждений не знает их агентуру. Это оскорбляло его в глазах собственного окружения» [3, с. 120]. Поэтому, на словах соглашаясь с созданием на местах охранных отделений, губернаторы дружно противодействовали их работе [37, с. 121].
Совокупность вышеизложенных факторов, вместе с нарастающим революционным движением и неспособностью государственного аппарата оперативно реагировать на изменения в обществе, в конечном итоге и предопределили крушение самодержавия.
Список литературы
1. Новицкий, В. Д. Из воспоминаний жандарма / В. Д. Новицкий. - М., 1929.
2. Голенищев-Кутузов, П. М. Из памятных записок / П. М. Голенищев-Кутузов // Русский архив. - 1883. - № 1. - С. 221.
3. Лурье, Ф. М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России 16491917 / Ф. М. Лурье. - М., 1998. - С. 48.
4. Чукарев, А. Г. Тайная полиция России. 1825-1855 / А. Г. Чукарев. - М., 2005. - С. 134.
5. Центральный архив Нижегородской области (ЦАНО). Ф. 1864. Оп. 1. Д. 3.
6. Оржеховский, И. В. Реорганизация жандармского управления в связи с правительственной реакцией 60-х-70-х гг. XIX века / И. В. Оржеховский // Вопросы истории общественно-политической мысли и внутренней политики России в XIX веке. - Горький, 1971.
7. ЦАНО. Ф. 1864. Оп. 1. Д. 1. Л. 12.
8. Перегудова, З. И. Политический сыск России 1880-1917 / З. И. Перегудова. -М., 2000. - С. 109.
9. Государственный архив Нижегородской области : путеводитель. - Н. Новгород, 2000. - С. 62.
10. Суворов, А. И. В противоборстве с террористами / А. И. Суворов. - М., 1999. -
С. 71.
11. Кони, А. Ф. Собр. соч. : в 8 т. - М., 1968. - Т. 5. - С. 279-280.
12. Lieven, D. The Security Police, Civil Rights and the Fate of the Russian Empire 1855-1917 / D. Lieven // Civil Rights in Imperial Russia. - Oxford, 1989. - P. 252.
13. ЦАНО. Ф. 1864. Оп. 3. Д. 3. Л. 83 об.
14. Рыжаков, Д. Г. Хранители самодержавия: из истории Нижегородского губернского жандармского управления / Д. Г. Рыжаков // Нижегородский краеведческий сборник. - Н. Новгород, 2005. - Т. 1. - С. 192-199.
15. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 17.
16. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 4. Д. 15. Л. 40 об. - 41 об.
17. Патреев, А. Страницы живой истории / А. Патреев // Горьковская область. -1938. - № 1. - С. 79.
18. Общественно-политические процессы, партии и движения в Нижегородской губернии в конце ХІХ-ХХ вв. - Н. Новгород, 2001. - Т. 1. - С. 8.
19. Рябинцев, Р. В. Становление и развитие системы органов политического сыска в российской провинции в 1880-1917 гг. (на материалах Костромской губернии). : дис. канд. ист. наук / Р. В. Рябинцев. - Кострома, 2004. - С. 54.
20. Abbott, R. Police reform in the Russian Province of Iaroslavl 1856-1876 / R. Abbott // Slavic Review. - 1973. - Vol. 32. - № 2 (Jun.). - P. 293.
21. Thurston, R. Police and people in Moscow 1906-1914 / R. Thurston // The Russian Review. - 1980. - Vol. 39. - № 3. (Jul.). - P. 325.
22. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 1. Д. 90.
23. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 30.
24. Беляков, А. В. Нижегородская полиция в период развития капитализма и становления конституционной монархии в России (1862 - февраль 1917) / А. В. Беляков, В. М. Васин. - Н. Новгород, 2006. - Вып. 2. - С. 14.
25. Шинджикашвили, Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма / Д. И. Шинджикашвили. - Омск, 1973. - С. 28.
26. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 27. Л. 10 об-11.
27. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 8. Д. 134. Л. 1.
28. Макаричев, М. В. Политический и уголовный сыск России в конце XIX - начале ХХ века (по материалам Нижегородской губернии) : автореф. дис. ... канд. ист. наук / М. В. Макаричев. - Саранск, 2003. С. 22.
29. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 60. Л. 14.
30. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 36.
31. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 22. Л. 12.
32. Спиридович, А. И. При царском режиме / А. И. Спиридович // Архив русской революции. - М., 1993.- Т. 14-15. - С. 156.
33. Романов, В. В. Политическая полиция - государственный институт Российской империи / В. В. Романов. - Ульяновск, 1996.
34. Курлов, П. Г. Конец русского царизма. Воспоминания бывшего командира Корпуса жандармов / П. Г. Курлов. - М. ; Пг., 1923.
35. Падение царского режима: стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства : в 7 т. - Л., 1924-1927. - Т. 4. - С. 428-429.
36. ЦАНО. Ф. 916. Оп. 3. Д. 30.
37. Ансимов, Н. Н. Охранные отделения и местная власть царской России в начале ХХ века / Н. Н. Ансимов // Советское государство и право. - 1991. - № 5.
