CC BY
139«Рыбинск, откуда начинается могучее дыхание Волги...» (Поиски культурно-географической основы имиджа города) *
Надежда Замятина
При разработке имиджа города целесообразно опираться на образы, запечатленные в культуре, в трех компонентах образного поля города: городском ландшафте, совокупности текстов о данном городе и городском фольклоре. Анализ культурно-географического поля города строится на протообразах, то есть на совокупностях тематически близких ассоциаций. Основные протообразы современного Рыбинска, выявленные в ходе исследования, следующие: индустриальный центр (моторостроительное объединение «Рыбинские моторы», ГЭС и т. д.), город на Волге (бывшая «столица бурлаков»), купеческий город, Волжский Санкт-Петербург, наследник Мологи, «метрополия» Поше-хонья. Для целенаправленного формирования имиджа Рыбинска наиболее перспективным признан протообраз города на Волге. В основе данного протообраза лежат многочисленные связи сложившегося культурного образа Рыбинска с образами Поволжья: торгово-купеческая история, отраженная в том числе и в ландшафте города (купеческая застройка, памятник бурлаку); история ГЭС, связанная с затоплением огромной территории и переселением деревень (Рыбинское водохранилище, скрывшее под собой не только деревни, но и город Мологу, — яркий «образец», буквально прототип остальных затопленных ради электрификации территорий страны); история оборонно-промышленного центра, типичная для городов Поволжья; рекреационный потенциал и др. Практическая сложность «привития» волжского имиджа современному Рыбинску заключается в том, что город не входит в состав того Поволжья, каким мы привыкли его представлять в соответствии с укоренившимся официальным районированием.
Понятие «образ города» неоднозначно. В общем случае мы выделяем четыре его трактовки: психологическую (образ «в голове»),
Надежда Юрьевна Замятина, старший преподаватель географического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, Москва.
* Исследование проведено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, грант 03-06-80168.
социологическую, культурную и лингвистическую1. В плане практической разработки имиджа города наиболее актуальными представляются две: социологическая и культурная.
В социологической трактовке под образом города понимаются обобщенные представления о нем, разделяемые конкретной социальной группой. Например, можно говорить об образе города N «изнутри», в представлениях его жителей — всех или определенного пола, возраста, профессии, и о его же образе при взгляде «извне» — со стороны потенциальных инвесторов, выпускников российских школ, американского среднего класса и т. д.2 Целенаправленно создаваемый вид социологического образа мы и называем имиджем. Во второй трактовке — культурной или культурно-географической — под образом города подразумевается совокупность ассоциаций о данном городе, накопленных в определенной культуре и репрезентированных через произведения литературы, музыки и живописи, кинофильмы, различные документальные источники, а также местные городские ландшафты, архитектуру, памятники и т. д.3
В общем случае культурный образ города служит как бы исходным материалом для разработки, корректировки и пропаганды массового, «социологического» образа. Необходимость работы с уже существующим культурным образом, по крайней мере, наравне с создаваемыми «с нуля» составляющими будущего имиджа обусловливается хорошей «приживаемостью», которой зачастую обладает естественный, опробованный в культуре образный материал. По аналогии целенаправленную работу над имиджем города можно охарактеризовать так: берется подвой, или дичок, — массовый, социологический образ некоторого города, сложившийся у некой целевой аудитории; среди элементов культурного образа того же города выбирается подходящий привой, после чего следуют прививка и уход за растением — отлаженный механизм PR-компаний. Собственно географическая (культурно-географическая) работа актуальна здесь именно на стадии изучения культурного образа города, особенно — его ландшафтной привязки и проработки.
Одна из основ образно-географического исследования — анализ протообразов. Под протообразом города здесь понимается совокупность тематически близких ассоциаций, связанных с данным городом. Каждому протообразу соответствует обычно целый ряд знаков городского ландшафта. Скажем, в Томске одна часть знаков может указывать на его сибирское положение (объекты природы, элементы архитектуры, символические изображения и надписи), другая —
на его научную «профессию» (здания вузов, памятники ученым, «говорящие» названия улиц, опять-таки специальные символы и надписи).
Протообразы города могут строиться не только на основе городского текста, но и по другим источникам (письменным, ннтервью и т. д.). В статье, однако, главное внимание уделено созданию протообразов именно по городскому ландшафту — сфере, наименее изученной и в то же время наиболее тесно связанной с географической традицией.
Методика образно-географического исследования
Основная задача полевого образно-географического исследования города — выявление и прочтение в городском ландшафте объектов, вызывающих те или иные ассоциации, с последующим «сложением» их в протообразы. При этом в качестве знаков городского ландшафта, по которым могут быть прочтены протообразы города, выступают самые разные объекты: участки территории (знаковые места), отдельные сооружения на местности (памятники, заборы, строения), символические изображения и конструкции (плакаты, стелы, барельефы, вечный огонь и др.), встречающиеся в ландшафте надписи (граффити, вывески, объявления).
Однако для чтения знаков ландшафта потребуется знакомство со значительно большим объемом информации и символов, нежели можно встретить собственно на местности, а именно — с образным полем города в целом. В идеале образное поле города есть вся совокупность возможных ассоциаций, возникающих в связи с данным городом. Образное поле может исследоваться по трем направлениям: путем работы с респондентами (как жителями города, так и представителями целевой аудитории, если таковая имеется); с помощью текстов, в которых город описывается или упоминается; посредством изучения собственно городского ландшафта. По отдельности ни одно из направлений не дает исчерпывающего представления об образном поле города (так, образы, выявляемые в ходе работы с респондентами в городском фольклоре, не заменяют образов города в классической литературе, хотя те и другие могут быть тесно взаимосвязаны), оно формируется на взаимодополнении всех трех образных источников.
В нашем исследовании преобладающее значение получили ландшафт и внеландшафтное текстовое поле города. Работа с респонден-
тами по образной тематике — дело трудоемкое, методически очень сложное, требующее специальных навыков, поэтому мы ограничились записью случайно услышанных фрагментов городского фольклора и образно значимых высказываний местных жителей, прозвучавших при объяснении дороги, в беседах с сотрудниками администрации или музея и т. д. Их отбор производился по аналогии с отбором ландшафтного и текстового материала.
Внеландшафтное текстовое поле города — это совокупность всех видов текстов о городе, кроме собственно ландшафтного. Это официальные справки, тексты учебников и энциклопедий, воспоминания о городе и другие относящиеся к нему публицистические материалы, письма, кинофильмы, живописные и литературные художественные произведения и т. д. В текстовое поле города входит вся визуальная информация, включая его изображения в книгах, на картинах, открытках, почтовых марках и т. д. Для работы могут быть полезны и статистические источники, условно их также можно отнести к внеландшафтному текстовому полю4.
В идеальном случае желателен анализ текстового поля города в объеме, приближающемся к исчерпывающему. Ведь полнота изучения образного поля города значительно влияет на возможность чтения городского ландшафта. Знание образного поля обеспечивает глубокое, многогранное понимание городского ландшафта вплоть до «чтения между строк», узнавания неявных ассоциаций: срабатывает принцип взаимодополнения источников, когда тексты заставляют смотреть на черты городского пейзажа под определенным углом зрения, а ландшафт влияет на восприятие текстов о нем.
В итоге мы получаем простейшую методику, которая может быть использована для работы над культурно-географической составляющей имиджа города (табл. 1).
На первом, предварительном, этапе проводится анализ образного поля города по различным источникам с последующим выделением протообразов. Затем выясняется сила ассоциаций, вызываемых протообразами, определяются смысловые связи протообразов друг с другом. Протообразы с самым широким спектром связей выделяются в качестве смысловых узлов будущего образа города и включаются в образную карту. Образная или образно-географическая карта5 — это наглядное графическое представление наиболее важных протообразов какой-либо территории. Она создается в ходе обобщения и генерализации ранее исследованных знаков городского ландшафта, а с точки зрения традиционного географического исследования
Таблица 1
Основные этапы полевой работы над образом города
Этап Содержание работы Результат
Предвари- тельный Анализ образного поля исследуемого города по внеландшафтным источникам Предварительный список протообразов исследуемого города
Начальный полевой Выявление, анализ знаков городского ландшафта; дополнительное изучение образного поля по внеландшафтным источникам Пересмотр, насыщение содержанием системы протообразов
Первичной обработки Анализ «ассоциативной мощности» и взаимосвязей протообразов, отбор протообразов, выбор их символов Первичная образная карта; список символов узловых протообразов города
Конечный полевой «Сверка» первичной образной карты с системой знаков и символов городского ландшафта, коррекция образной карты, поиск визуальных символов образа города Окончательная образная карта, список символов образа города
представляет собой анаморфированное географическое пространство, которое может сохранять или не сохранять привязку к традиционным географическим (топографическим) координатам.
Заключительный этап «допиаровской» работы над имиджем города — символизация вошедших в образную карту протообразов, то есть подбор символов к ним. К каждому протообразу желательно подбирать не один, а целый ряд символов. Годятся не только визуальные, но и словесные символы — девиз, емкая цитата. Хорошо использовать в качестве символа определенную личность, чей образ отвечает выбранному протообразу города (ср. фигуру Петра I, символизирующего Петербург как столицу империи, и образы героев Ф. М. Достоевского, символизирующие Петербург «маленьких людей»); этот способ — один из самых эффективных, поскольку с образом конкретной личности может быть связан большой и внутренне сложный информационный пласт. Неслучайно целые системы представлений о городе или стране нередко обозначают через личность (Петербург Достоевского, Москва Гиляровского, николаевская Россия). Общие рекомендации по поводу выбора символов для города аналогичны рекомендациям по выбору символов
во время типичной РЯ-компании и изложены в специальной литературе6.
Остановимся на выборе символов, имеющих ландшафтную привязку. Таковых, как нам представляется, может быть два вида: символическое изображение с использованием элементов ландшафта и собственно знаковое место. Примеры символов первого вида — «канонические» изображения Красной площади с видом на Спасскую башню Кремля в левой части и шпиль Петропавловской крепости на фоне хмурого неба, второго — места, в которые в каждом городе принято приезжать в день свадьбы. (При этом не обязательно, чтобы сам вид этих мест использовался как символ. Так, смотровая площадка на Воробьевых горах безусловно является знаковым местом Москвы, но ни вид с нее, ни вид ее самой не распространены в Москве в качестве символического изображения.)
В качестве символического изображения могут использоваться: упрощенные изображения, аналогичные компьютерным «иконкам» (например, схематические изображения Спасской башни или Собора Василия Блаженного в Москве на логотипах туристических фирм); скульптурные или архитектурные композиции; живописные изображения (так, символом Оки в районе Тарусы нередко служит картина Поленова «Золотая осень», символами Плеса — картины И. Левитана, Парижа — полотна импрессионистов). При этом символическое изображение пейзажа далеко не всегда соответствует реальному пейзажу.
Интересны примеры использования элемента ландшафта одного места для символизации другого. Правда, в таких случаях чаще делается простое сравнение или условный перенос образа. Например, о том или ином отклоняющемся от вертикальной оси строении нередко говорят: «Наша Пизанская башня». Но бывают и прямые подмены: так, на картине А. В. Шевелёва «Памяти Мологи» (1997), посвященной затопленному городу, явно изображена знаменитая колокольня города Калязина, возвышающаяся над водами другого водохрани-лища7. В реальной Мологе такой колокольни не было. Однако использованный художником хорошо известный образ однозначно отсылает зрителя к устоявшемуся спектру ассоциаций.
Особая осторожность необходима при анализе информативности изображения. Изображения, загруженные разнородными деталями, иногда считают удачными из-за якобы комплексного отражения образа города, но на самом деле это не так. Обилие деталей «распыляет» сознание, не дает мысли четкой «метки», необходимой для
привязки большого объема информации. Загруженное изображение — изображение-шарада, а не подсказка для сознания. Удачное с образной точки зрения изображение содержит одну-две яркие детали — доминанты, вобравшие в себя всю образную информацию.
Такова вкратце методика поиска культурно-географической основы имиджа города. Ниже представлены результаты ее применения в ходе пробного исследования, проведенного группой студентов кафедры социально-экономической географии зарубежных стран географического факультета МГУ в городе Рыбинске Ярославской области в 2001 году8. Кафедра выражает огромную признательность администрации города Рыбинска и лично Татьяне Евгеньевне Ивановой за помощь в организации работы.
Исходные протообразы Рыбинска
В ходе первичного изучения информационного поля Рыбинска был обозначен ряд протообразов — близких по тематике групп фактов. Ниже приведены ключевые группы, формирующие тот или иной протообраз. Это сочетания информации из внеландшафтных источников и особенностей городского ландшафта. Некоторые факты включены в разные тематические группы и в зависимости от контекста могут «подаваться» в различной интерпретации. Для удобства читателя группы пронумерованы, условные названия протообразов при первом упоминании выделены полужирным шрифтом.
1. Первая группа фактов указывает на хозяйственную специализацию Рыбинска, который в первую очередь является индустриальным центром, центром оборонной промышленности.
Доминирует в промышленности города созданное в 2001 году НПО «Сатурн». В него входят «Рыбинские моторы» — одно из ведущих моторостроительных предприятий страны и занимающееся разработкой двигателей ОАО «А. Люлька — Сатурн». В составе НПО, наряду с предприятиями Рыбинска (опытный завод, завод газотурбинных установок и др.), есть подразделения из других городов.
Основная и традиционная продукция «Рыбинских моторов» — авиационные двигатели, выпускаемые с 1924 года. Рыбинские двигатели установлены более чем на тысяче отечественных боевых и гражданских самолетов, в том числе на сверхзвуковых истребителях СУ-9 и СУ-17 и на пассажирских самолетах ИЛ-62, ТУ-144, ТУ-154. Помимо авиационных двигателей, предприятие изготовляет газотурбинные агрегаты, дизельные двигатели,
аварийно-спасательные машины, известные снегоходы «Буран», различное оборудование (в том числе для АЭС)9.
В городе есть и другие промышленные предприятия. «Доперестроечная» продукция Рыбинска — это суда различного назначения, дорожные катки, радиоэлектронная аппаратура для авиации, железобетонные конструкции, земснаряды, полиграфическое оборудование, электрические кабели, изделия из пластмасс, линзы для очков, медицинская техника, мебель, фаянсовая посуда, спички, зерно (хранение и переработка), комбикорма, пиво, кондитерские изделия, мясомолочная продукция, яйца, куры 10.
На втором месте по значимости после моторостроения в советское время находилось судостроение. Его ключевые предприятия — судостроительный завод «СЛИП» (в настоящее время входит в Открытое судостроительное акционерное общество «Вымпел») и Рыбинский судостроительный завод. Первый выпускал буксирные, пожарные и патрульные катера, второй — морские сухогрузы. Сейчас экономическое положение рыбинского судостроения тяжелое11.
Более успешным в последние годы было развитие следующих предприятий: ЗАО «Раскат» (производство дорожных катков и другого дорожного оборудования); ЗАО «Свобода» (корпусная мебель); Рыбинского завода приборостроения (измерительные и контрольные приборы); ЗАО «Рамоз» (сливочное масло и молочная продукция, мороженое) 12.
Индустрия — основа массового образа Рыбинска. Свидетельства тому при первичном исследовании образного поля города встречались в самых различных сферах городской жизни. В качестве примера можно привести суждение: «Даже интеллигенция в городе — и та по преимуществу техническая». Но в ландшафте промышленность выражена примерно так же, как в любом «среднем» городе страны — в отличие, скажем, от многих уральских городов, четко «сгруппированных» вокруг заводского пруда.
Из исторических фактов развития промышленности примечателен факт строительства в 1916 году автомобильного завода АО «Русский Рено», который не произвел ни одного автомобиля, зато стал после революции двигателестроительным заводом, а затем разросся в «Рыбинские моторы». Важную роль в судьбе города сыграло строительство Рыбинской ГЭС. Ее значимость для истории города подкреплена визуально: шлюзы видны из центра Рыбинска. Знаковыми для города можно считать и некоторые сопутствовавшие строительству события и последующие результаты: затопление прилегающих территорий и переселение их жителей, в том числе в Рыбинск;
участие в строительстве заключенных; сложную экологическую обстановку на Рыбинском море.
Из протообраза индустриального центра легко выделить несколько самостоятельных протообразов, и каждый из них может претендовать на то, чтобы стать основой будущего образа города: «город моторостроителей», «город речников» и т. д.
2. Следующая группа фактов связана с историей города. В XIX веке Рыбинск был купеческим центром. После открытия в 1871 году железной дороги он стал перевалочным пунктом между Петербургом и Поволжьем и крупнейшим торговым городом Верхневолжья. Здесь велась масштабная торговля хлебом — 100 млн пудов в год в конце столетия. Центральная часть города в архитектурном отношении типична для крупных купеческих центров России, яркие визуальные знаки купеческой жизни — особняки и здания двух бирж на набережной постройки 1811 и 1912 годов.
3. В XIX веке Рыбинск был также городом бурлаков и грузчиков, чьим трудом обеспечивалась торговая навигация по Волге. Здесь они собирались; здесь на волжской набережной в центральной части города поставлен памятник бурлаку.
4. Рыбинск — город на Волге, на водохранилище, обращенный к воде. Мост через Волгу в центре города — важнейший элемент городской инфраструктуры, а также распространенный визуальный символ. Важную символическую роль играет вышеупомянутая Рыбинская ГЭС. Из предприятий напрямую связаны с водой Рыбинский судостроительный завод и «СЛИП».
5. С Волгой связано не только быстрое развитие Рыбинска как узлового порта, служившего верхней точкой товарного судоходства по Волге, но и его возникновение. До XVIII века история его была «не городской», само название города — производное от названия предшествовавшей ему Рыбной слободы.
6. Расположенное рядом с городом Рыбинское водохранилище и его окрестности — популярная зона отдыха, включающего рыбалку, охоту, заготовку грибов и ягод.
7. С Рыбинском тесно связано Пошехонье — символ глухой провинции, хорошо известное по книге М. Е. Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина» (сейчас это Пошехонский район с центром в городе Пошехонье-Володарск)
8. Рыбинск концентрирует память о затопленных одноименным водохранилищем территориях: в нем расположен музей Мологи —
Вид набережной Волги со Спасо-Преображенским собором и Новой биржей (справа, ныне музей) — одна из характерных репрезентаций современного Рыбинска
г V
Знаковый ландшафт Рыбинска на эмблеме футбольного клуба «Рыбинск»: Волга, силуэты Спасо-Преоб-раженского собора и моста в центре города
Спасо-Преображенский собор
города, полностью ушедшего под воду; материалы по данной теме образуют важный сегмент в местном информационном потоке.
9. Колокольня главного в городе Спасо-Преображенского собора по стилю напоминает колокольню Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. Это, а также выход города широким фронтом к водной глади и регулярная планировка центральной части, видимо, дали повод для того, чтобы называть Рыбинск Волжским Петербургом.
Упомянем также некоторые другие факты, которые могли бы лечь в основу менее мощных протообразов.
10. В окрестностях Рыбинска родился знаменитый адмирал Ушаков (обстоятельство, ставшее известным сравнительно недавно и потому «на слуху»).
11. Судостроительный завод «СЛИП» основала компания Нобеля.
12. Некий уроженец Рыбинска имел отношение к основанию Голливуда.
13. Рыбинск — родина современных поп-групп (наиболее известны «Седьмая вода», «Балаган-лимитед» и «Разнотрав1е»).
14. Рыбинск — негласный соперник Ярославля как второй по величине город области, родина многих ярославских кадров.
15. В Рыбинске достаточно мощное краеведческое движение, что делает его своего рода «столицей краеведения» или, как минимум, «столицей волжского краеведения».
По результатам работы с образным полем была составлена первичная образная карта Рыбинска (рис. 1).
Безусловно, самым сильным является образ Волги. Он удобен тем, что в российском контексте Волга сама — хорошо развитый и разработанный, многогранный географический образ. Его легко использовать, поворачивая той или иной гранью в зависимости от обстоятельств. По сути, все остальные элементы образа Рыбинска так или иначе связаны с Волгой или Поволжьем. Так, развитая индустрия — отличительная черта современного Поволжья, специализирующегося на машиностроении; купечество — его прошлое; боль Мологи — часть общей проблемы каскада волжских водохранилищ; наконец, отдых на воде — также неотъемлемый, хотя и менее мощный в настоящее время элемент массовых представлений о Волге. Поэтому образ Волги может очень широко использоваться для создания образа Рыбинска. В то же время образ Рыбинска по определению должен быть более концентрированным, более точечным, чтобы Рыбинск можно было отличить от других волжских городов.
Рыбинск-Волжский. Вид набережной. Начало XX века. С официального сайта города
Рыбинск. Вид с Волги на город. Начало ХХ века. С официального сайта города
Рис. 1. Исходная образная карта Рыбинска
Следовательно, образ Волги должен быть переосмыслен, как бы огранен рыбинской спецификой.
Два следующих протообраза обладают не самыми разветвленными связями с другими протообразами, зато наиболее насыщенные внутренне. Это протообразы индустриального центра и купеческого города. Но и они в контексте других городов России оказываются безликими типовыми штампами, так что для их эксплуатации требуются структурирование и мощная символизация.
Достаточно сложен образ Пошехонья, или глуши, глубинки. Неоднозначны сами понятия «глушь» и «глубинка». С одной стороны, они имеют отрицательный смысл, так как указывают на разного рода неудобства, бескультурье, невежество и прочие свойства «дыры». С другой, жизни в глуши нередко приписываются такие атрибуты, как тишина, близость к природе, естественность и простота («неиспорченность») нравов, доброта людей, здоровый труд и т. д. Все это — положительные характеристики, и в случае с Пошехоньем они могут быть усилены за счет того, что здесь образ «тихого места» хорошо увязывается с покоем водохранилища. Поданные в адекватном контексте, они могли бы стать хорошей основой для привлекательного туристического образа Пошехонья (рис. 2). В целом же при
Рис. 2. Схема возможных путей развития протообраза «Пошехонье»
целенаправленном использовании образа Пошехонья речь может идти лишь об акцентировании одной стороны с подавлением (но не полным игнорированием) другой.
Соотнесение образа Рыбинска с образом Санкт-Петербурга возможно в широком диапазоне. Тут и почти полное отождествление (Рыбинск — Волжский Петербург), и упор на функциональные связи («филиал»), и наименее жесткая связка, опосредованная образом «северной столицы» (рис. 3). Но все петербургские ассоциации создаваемого образа нуждаются в тщательной проверке, поскольку может оказаться, что современное массовое сознание оперирует совершенно иными аллюзиями Петербурга типа «бандитский город».
Приведенные варианты соотнесения существенно различаются по богатству образа Рыбинска, в каждом конкретном случае обусловленного особенностями взаимосвязей этого образа с образами Петербурга (и других городов). В варианте «Волжский Петербург» образ Рыбинска сильно редуцирован: от него по сути осталось лишь то, что напоминает Петербург (второе ограничение, «волжскость», действует мягче). Рыбинск оказывается как бы волжской частью (районом, кварталом) Петербурга, лишается образной самостоятельности; даже образ Волги играет подчиненную роль. Еще больше образ Рыбинска обеднен при втором варианте: хотя он сохраняет самостоятельность по отношению к Петербургу, но как «филиал» лишается всего исходного образного поля, исключая только промышленно-функциональные аспекты. Вдобавок от получившегося «обрубка» образ Петербурга отсекает все, не связанное с Петербургом. Напротив, при всех ограничениях, налагаемых образом Ярославщины,
а. «Волжский Петербург» б. «Волжский филиал б. «Северная столица
Петербурга» Ярославщины»
Рис. 3. Схема возможных путей увязки образа Рыбинска с образом Санкт-Петербурга
образ Рыбинска как ее северной столицы расширяется как раз благодаря соотнесению с Петербургом. При этом варианте привлекаемый по аналогии образ Петербурга — «северной столицы» России во всем ее богатстве — как бы входит в образ Рыбинска, причем подразумевается, что последний включает что-то еще помимо Петербурга, что-то «непетербургское». По-видимому, это наиболее эффективный вариант соотнесения Рыбинска и Петербурга.
Наиболее перспективным способом обогащения образной карты Рыбинска представляется включение его индустриального протообраза в контекст Поволжья, для чего образ «индустриальный центр» должен получить четкую волжскую привязку в самом названии. Допустим, это будет образ истока индустриального Поволжья. Несмотря на кажущееся сходство, он существенно отличается от образа индустриального центра. Так, если в рамках образа «индустриальный центр» образ ГЭС достаточно узок, в контексте Поволжья он обретает дополнительные оттенки смысла: первая волжская ГЭС, ГЭС-пионер и вместе с тем — своеобразный полигон; образ водохранилища расширяется за счет аллюзий на общность судьбы всех знаменитых волжских водохранилищ. В качестве дополнительных к итоговому «поволжскому» образу Рыбинска могут примыкать или присоединяться протообразы Пошехонья и купечества, а в случаях, когда актуализируется экологическая проблематика, — и образ затопленной Мологи.
Восприятие протообразов жителями города
Общую оценку протообразов, которые могли бы использоваться в качестве потенциальных компонентов имиджа Рыбинска, мы выясняли путем уличного опроса. На него были вынесены все основные протообразы, изначала вошедшие в образную карту, а также выявленные в ходе ее первичного анализа. Отсутствие специального исследования ассоциаций отчасти компенсировалось анализом добровольных комментариев, которые опрашиваемые часто делали по поводу предложенных им вопросов.
Опрос показал, что протообраз индустриального центра близок горожанам, в особенности старшего поколения, но актуализироваться может только при условии изменения экономической ситуации в лучшую сторону. Это наиболее сложившийся протообраз Рыбинска с наименьшей долей неопределенных ответов по всем его компонентам. Однако выбрать его в качестве базового не позволяет высокая доля отрицательных оценок, сделанных респондентами. Главная причина — расхождение между образом и действительностью. «Был индустриальным центром», — вот типичный комментарий горожан. Абсолютный же чемпион опроса по числу положительных оценок образ города тружеников — всего лишь элемент образа индустриального центра и слишком безличен для самостоятельного использования.
Любопытна ситуация с протообразами Мологи и Пошехонья: обоим опрашиваемые отказывали в связи с образом Рыбинска. Так, по поводу Мологи характерный комментарий: «Рыбинск — не Мо-лога, нас еще не затопило». Между тем использование образа Моло-ги вовсе не подразумевает — как, исходя из строки анкеты, подумали многие — «лобового» тождества между ею и Рыбинском. Речь идет не о наделении Рыбинска чертами Мологи и/или Пошехонья, а о «присвоении» их Рыбинском. Подобно тому, как образ Петербурга вбирает в себя образы Царского Села и Петродворца, Пошехонье или Молога могли бы стать для Рыбинска «своими» достопримечательностями. Вопрос только в том, насколько они подходят на эту роль... Вместе с тем реакция горожан показывает, что при использовании образов Мологи и Пошехонья необходима большая осторожность.
Сам по себе образ Мологи — почти «чемпион» по положительному рейтингу. Но если судить по комментариям, причина этого — жалость и ностальгия по затопленному городу, поэтому-то образ
Рыбинска, построенный на соотнесении с Мологой, вряд ли может считаться позитивным (что, собственно, и подтвердили высказывания наших респондентов). Напрашивающиеся для Мологи образы Китежа и Атлантиды почти не известны простым горожанам (Атлантиду даже путали с Антарктидой); по-видимому, отрицательное к ним отношение во многом обусловлено именно этим обстоятельством. С другой стороны, это означает, что и у образа Китежа, и у образа Атлантиды велик «запас прочности» за счет высокой доли нейтрально к ним относящихся — ведь при правильной кампании нейтральное отношение легко трансформировать в положительное. Образ Китежа, более родной, имеет явное преимущество перед Атлантидой. Другое дело, что сама необходимость такого расширения контекста остается под вопросом: соотнесение с «каким-то» Китежем родной Мологи (для некоторых горожан родной буквально) может быть воспринято негативно. В целом, сложившийся образ Мологи едва ли требует специального вмешательства.
Анализ образа Пошехонья не принес неожиданностей: опрос показал двойственность его восприятия. У тех, кто положительно оценивал этот образ, он ассоциировался с уютом и тишиной, они называли Пошехонье «благодатным краем», то есть налицо положительная сторона образа глубинки. Примечательно, что собственно этот образ положительно оценивает абсолютное большинство опрошенных — намного больше, чем образ Пошехонья. Видимо, идеальный образ Пошехонья как символа глубинки портят некоторые специфические черты Пошехонья реального. В частности, говорилось, что «туда ссылали никчемных людей»; сильно вредит имиджу Пошехонья и пьянство. Мысль о «присвоении» Пошехонья Рыбинском вызвала негативную реакцию именно потому, что была понята как намерение отождествить Рыбинск с Пошехоньем (см. комментарий выше). Однако и замалчивать наличие Пошехонья было бы, по-видимому, неверно: слишком силен этот образ, слишком он на слуху, даже вошел в городской фольклор (многие рыбинцы в ходе опроса вспоминали поговорку «Пошехонье — не город, Молога — не река»). Выход, как и предполагалось, заключается в том, чтобы подчеркивать положительные черты образа Пошехонья и «затушевывать» негативные. Благо этому благоприятствует высокая доля ответов, свидетельствующих о нейтральном отношении к Пошехонью. И поскольку работа над имиджем всегда строится на информации о реальной ситуации, важную роль должны сыграть мероприятия по облагораживанию жизни в Пошехонье. Сами респонденты говорили,
что там «нужно старину подымать». Активные действия по формированию образа Пошехонья как благообразной глубинки скорее всего были бы положительно восприняты рыбинским населением.
Образ Петербурга имеет высокую долю отрицательных оценок, причем, в отличие от образа Пошехонья, это отношение сформировано, доля нейтральных ответов невысока. В своих комментариях опрашиваемые часто указывали на натянутость соотнесения их города с Петербургом. По-видимому, ассоциации такого рода не следует культивировать.
Образ северной столицы Ярославщины получил явно позитивную оценку, однако обусловлена она скорее положительным восприятием понятия «столица» по отношению к Рыбинску, нежели ассоциативной связью с Петербургом через выражение «северная столица». В то же время это, пожалуй, единственный случай, когда допустимо соотнесение Рыбинска с Петербургом, да и то в осторожной форме: «Как у России есть северная столица — Петербург, так и у нашей земли есть своя северная столица, и это — Рыбинск». Принятие такой формы соотнесения объясняется тем, что многие сравнивали Петербург с Москвой и отдавали предпочтение Петербургу. При этом в предложенной форме сравнение делалось не столько напрямую между Петербургом и Рыбинском, сколько между парами «Москва — Петербург» и «Ярославль — Рыбинск». В тех случаях, когда необходимо позиционирование Рыбинска в рамках Ярославской области, данная формула представляется вполне удачной. Однако для имиджа Рыбинска как отдельно взятого города и в масштабе всей страны связь с Ярославлем — излишняя.
Образ столицы Верхневолжья был признан неадекватным реальности из-за явного превосходства Твери и Ярославля.
Образы города бурлаков и купеческой столицы, несмотря на высокую положительную оценку, едва ли перспективны. Абсолютное большинство прокомментировавших свои ответы оговорило принадлежность этих образов к прошлому, подчеркнув тем самым их нынешнюю неактуальность. Эти протообразы могут включаться в другие, более мощные образные узлы, но несостоятельны в качестве самостоятельной имиджевой базы.
Все протообразы, связанные с волжской тематикой, — Рыбинское море и Рыбинская ГЭС, город водных просторов, индустриальное Поволжье и даже несколько громоздкая метафора «Рыбинск — исток индустриального Поволжья» — получили очень высокие положительные оценки. Ясно, что водная (= волжская) тематика имеет
наиболее благоприятные перспективы для включения в имидж Рыбинска (прибавьте сюда название города, а также его «рыболовную» историю, не включенную в опрос). Проблематична, однако форма подачи этой тематики. При оценке образа истока индустриального Поволжья многие отмечали, что «Рыбинск не Поволжье», хотя историческая связь Рыбинска с Большой Волгой несомненна:
После Твери долго стояли в Рыбинске, откуда начинается могучее дыхание Волги (выделено мной. — Н. З.).
И. А. Гончаров. Из письма 1860-х годов13
Удивительное впечатление производит Рыбинск на каждого, кто первый раз посещает его! Вся торговля по Волге и ее притокам сосредотачивается здесь, в Рыбинске, и отсюда идут ветви, разносящие все богатства России по самым отдаленным концам ее. Рыбинск образовал особую торговую границу в волжском судоходстве — это последняя, но главная приволжская станция на пути в северную столицу.
Д. Д. Семенов. Отечествоведение. 1868 г.14
Очевидно, образ всего Поволжья был «сдвинут» официальным районированием советских времен. И хотя Ярославская область в целом действительно более «центральная», чем поволжская, по своим культурным и экономическим особенностям Рыбинск — типичный поволжский город. Он принадлежит Поволжью как бы «через голову» Ярославля. Это существенно осложняет формирование имиджа Рыбинска.
Вообще у Рыбинска типичная для поволжских городов судьба: расцвет купечества в XIX веке, жизнь «от реки», хлебной торговлей. Воспоминания современников сохранили массу свидетельств любования «силушкой» типичных волжан — грузчиков-крючников, записей бурлацких типажей, волжских бурлацких песен. Все это составляло наиболее яркие приметы, даже стереотипы восприятия Рыбинска того времени.
Скажи, что я с Волги, крючник из Рыбинска.
Реплика героя пьесы А. Н. Островского «Сердце — не камень»15
...Здоровенный мужик, очень похожий на волжского богатыря, который всю жизнь гонял плоты от Рыбинска до низовьев.
А. И. Куприн. Из письма 1906-1911 годов16
Самый видный на всех пристанях в Рыбинске и самый главный деятель, на спине которого выезжает вся здешняя хлебная операция, — это крючник-зимогор, несчастный человек. Перекинув железный крюк через левое плечо и подхватив девятипудовый куль левой рукой снизу, он целый день шагает по сходням и нагуливает могучую силу, которая потом истрачивается при самых отчаянных условиях жизни без крова и одежды.
С. В. Максимов. Рыбинск. 187217
С каким удовольствием переходят мои глаза на сухопарого мужика, поющего песни! Судорабочие, бурлаки, водоливы приходят сюда летом в ожидании трудной работы. Какой бодрый, веселый, трудящийся народ, без купеческого брюха, без спеси, без претензий! В Рыбинске случалось мне слушать песни. Так, как поют их здесь, вы нигде не услышите!
И. С. Аксаков. Из письма 1849 года18
Как споем же мы,
Ребята, про кормилицу,
Про кормилицу, про нашу Волгу-матушку.
Исходили мы на лямке все ее желты пески,
Коли плыли мы,
ребятушки,
От Рыбной к Костроме.
Бурлацкая песня19
В XX веке сходство сохраняется. Опыт затопления с сопутствующими ему смешанными ощущениями неизбежности и жалости — общий по всей Волге. Масштабная индустриализация советского времени и специализация на машиностроении, в том числе оборонном, глубоко пострадавшем от кризиса, — тоже типичны для поволжских городов.
Тем не менее слово «Поволжье» устойчиво связывается с территорией, очерчиваемой в соответствии с принятым районированием России. Выход, очевидно, заключается в поиске других, обходящих «официальное» Поволжье связей с Волгой: город настоящих волжан, первый город настоящих волжан, первый волжский город, первый настоящий волжский город, первый город с волжской индустрией и т. п. Возможны также формулы, включающие Рыбинск в Поволжье с какими-то оговорками: исток Поволжья, первый город Поволжья, тот же исток индустриального Поволжья и т. п. Выбор подходящей
формулы требует специального исследования, но уже сейчас ясно, что соответствующий образный узел, пожалуй, самый перспективный. Кстати, он может быть усилен за счет протообраза «индустриальный центр». Из-за негативных ассоциаций с нынешним состоянием промышленности города этот протообраз был отнесен нами к условно перспективным, однако, благодаря его включению в узел «город волжан», акцент восприятия образа индустриального центра сместится в сторону от современности, в результате чего оно станет менее острым.
Для уплотнения образа города волжан хорошо также использовать «выпавшие» из других узлов образы города бурлаков и волжского купечества. «Бурлацкий» и «купеческий» протообразы уже вошли в число наиболее прочных элементов информационного поля Рыбинска вообще, городского текста в частности.
* *
*
Итак, мы пришли к выводу, что наилучшие шансы для культивирования имеет образ города волжан в разных его модификациях (исток Поволжья, первый вожский город и т. д.). Ключевую роль здесь должно сыграть чувство общности с Поволжьем. Для его активизации в сознании горожан следовало бы всячески — наперекор официальному районированию — подчеркивать историческую и «духовную» связь Рыбинска с Волгой, обладающую к тому же индивидуальным качеством начальности некоторых важных образов, ассоциируемых с великой рекой. Для этого есть отличная образная база. Напомним, какие элементы информационного поля города лежат в ее основе.
1. Положение города: с Рыбинска начинается «могучее дыхание Волги». Городской = речной пейзаж: набережная, мост через Волгу.
2. Название Рыбинска и его «рыболовная» история.
3. Период «торговой» истории, когда с Рыбинска начиналась волжская торговля, и его наследие: здания бирж, особняки и биографии рыбинских купцов.
4. История рыбинских бурлаков и крючников как часть истории богатырей-волжан (этот культ особенно развит в Саратове, в Самаре он трансформируется в культ богатырей-разбойников, но общая тема «силушки молодецкой» очень популярна на Волге). На этой почве хорошо говорить о специфическом характере волжан, их самобытности, независимости. Кстати, последние качества не раз прилагались нашими респондентами к Рыбинску.
И. Левитан. Свежий ветер. Волга. 1895
5. Водохранилище и сопричастность через него к истории реки Волги: затопление, утеря «чистой» реки во имя получения «энергии для страны».
6. Судостроение как «речная» отрасль.
7. Оборонная промышленность как опять-таки типичная специализация волжского города.
Для имиджа Рыбинска можно найти немало символических связок города и Волги: рыбинские бурлацкие песни (одну из них — обязательно о Волге — при желании можно сделать гимном города), воспоминания, картины. В частности, очень удачна для символизации картина И. Левитана «Свежий ветер». Как писала в 1888 году С. В. Кувшинникова, эту «великолепную и оригинальную картину» художник начал после поездки в Рыбинск. «Произведение это овеяно дыханием свежего волжского ветра, разметавшего облака, вздувшего парус судна. Его идея — жизнеутверждающий национальный образ великой русской реки»20.
Наконец, по степени перспективности для формирования имиджа Рыбинска рассмотренные протообразы могут быть расположены в следующем порядке: 1) город волжан (исток индустриального Поволжья и т. п.); 2) индустриальный центр; 3) «метрополия» По-шехонья; 4) наследник Мологи (волжский Китеж); 5) остальные (северная столица Ярославщины и т. д.).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Подробнее см.: Замятина Н. Ю. Когнитивные пространственные сочетания как предмет географических исследований // Известия РАН. Серия географическая, 2002. № 5. С. 32-37.
2 Классическим исследованием пространственной системы представлений ментального уровня стала книга американского архитектора К. Линча. См.: Линч К. Образ города / Пер. с англ. В. Л. Глазычева; сост. А. В. Иконников; под ред. А. В. Иконникова. М., Стройиздат, 1982. Обзор географических работ по образу территории преимущественно в данной трактовке см.: Голд Дж. Психология и география: основы поведенческой географии / Пер. с англ., авт. предисл. С. В. Федулов. М., Прогресс, 1990.
3 К ключевым работам, авторы которых придерживались «культурного» взгляда на образы пространства и места, можно отнести следующие: Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. Отв. ред. Т. В. Цивьян. М., Наука, 1983. С. 227-284; Элиаде М. Космос и история: Избранные работы / Пер. с франц. и англ.; общ. ред. И. Р. Григулевича и М. Л. Гаспарова. М., Прогресс, 1987; он же. Священное и мирское / Пер. с фр., предисл. и коммент. Н. К. Гарбовского. М., Изд-во МГУ, 1994. Об особенностях культурно-географического подхода можно судить по книге: Замятин Д. Н. Гуманитарная география: Пространство и язык географических образов. СПб., Алетейя, 2003.
4 Строго говоря, статистика есть еще один вид источников для формирования образного поля города, не совпадающий с внеландшафтным текстовым полем.
5 Термин и разработка сущности понятия принадлежат Д. Н. Замятину.
6 См., например: Панкрухин А. П. Маркетинг территорий: Учебное пособие. М., Изд-во РАГС, 2002. Некоторые варианты выбора символов в ходе работы над имиджем рассмотрены в главе «Имидж и корпоративные отношения» в книге: ЧумиковА. Н. Связи с общественностью: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. и доп. М., Дело, 2001. С. 55-79.
7 Пример приведен С. А. Смирновым.
8 Общая стратегия, этапы и методика работы в Рыбинске были разработаны Н. Ю. Замятиной, непосредственное руководство «в поле» осуществлялось аспирантом кафедры С. А. Смирновым. Обработка материалов и подготовка итогового текста проведена Н. Ю. Замятиной при активном участии студентов С. В. Рассказова и Н. А. Смирнова.
9 Подробнее об истории и деятельности предприятия см.: http://www.rybinsk-motors.ru.
10 О промышленных предприятиях города см. в разделе «Промышленность» информационного сервера Рыбинского муниципального округа: http://www.rybinsk.ru/ adm/rmo_prom.htm.
11 Так, заводу «СЛИП» как считающемуся в настоящее время бесперспективным, было отказано в финансовой помощи даже областной администрацией. См.: Эксперт», 2003. № 8 (363) http://archive.expert.ru/expert/03/03-08-63/special/obzor.htm.
12 Более подробно о современной ситуации в промышленности города см.: http://www.rybinsk.ru/adm/prom/prom_ch.htm.
13 Цит. по: Романов Д. В. Рыбинск в судьбах замечательных людей. Рыбинск, Рыбинское подворье, 1997. С. 22.
14 Там же. С. 23.
15 Цит. по: Романов Д. В. Указ. соч. С. 21.
16 Там же. С. 36.
17 Там же. С. 24.
18 Там же. С. 20.
19 Там же. С. 31.
20 Там же. С. 39.
