CC BY
66
РУССКОЯЗЫЧНЫЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕКСТЫ: РУССКИЙ ЯЗЫК В НЕРУССКОМ ЧЕЛОВЕКЕ
А.Б. Цырендоржина
Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10А, Москва, Россия, 117198
Статья посвящена осмыслению русскоязычных поэтических текстов билингвальных авторов и особенности использования ими русского как языка творчества. В русском языкознании накоплены знания по русской языковой личности и гораздо меньше исследуется русскоязычная, но этнически нерусская личность. Анализ русскоязычных текстов, созданных такими авторами, в частности Н. Нимбуева, позволяют исследовать как русскоязычную нерусскую личность, так и возможности русской языковой системы кодировать художественные образы иных культур, в том числе бурятской культуры.
Ключевые слова: русскоязычный художественный текст, русскоязычный автор-билингв, «маргинальная» личность, национальная литература
Изучение процесса развития культур в историческом процессе свидетельствует о том, что художественное позиционирование духа, менталитета, культуры своего народа и родины на ином языке — языке метрополии — является едва ли не закономерным явлением. Созданные на языке иной культуры тексты (Ч. Суин-берн, О. Уайльд, А. Стринберг, Дж. Свифт, Л. Стерн, Б. Шоу, Д. Мур, Д. Джойс, В. Набоков, С. Рушди, Ч. Айтматов, Ф. Искандер, А. Макин и мн. др.) являются свидетельством того, что все мировые языки (языки метрополий, так называемый «язык-победитель»), в том числе русский язык, выполняют особую функцию ретрансляции художественных образов иных культур. Таким образом, распространяются знания, осуществляется межкультурная коммуникация, взаимодействие и взаимовляиние культур, влияющие на формирование мировой культуры в целом.
Особенностям русскоязычных текстов нерусских писателей и в общем русскоязычной литературе посвящено большое количество работ как в России, так и странах ближнего и дальнего зарубежья. «В зарубежной лингвистике, в частности — английском языкознании заметно активизировался научный интерес к т.н. "контактной литературе". Причем автор термина "контактная литература" — американский лингвист индийского происхождения Брадж Б. Качру рассматривает ее как один из результатов языковых контактов: "Языковые изменения в результате контакта языков не ограничиваются грамматикой, лексикой, стилем и дискурсом. Они выходят за пределы данных уровней системы языка и затрагивают литературное творчество представителей разных культур" » [2. С. 94—95].
В российской филологической науке данный тип художественных текстов является одним из актуальных объектов докторских и кандидатских диссертационных исследований, монографий и научных статей, начиная с 60-х гг. ХХ в. Отчасти такой интерес объясняется известным учениями в филологической науке советского периода «о многонациональной литературе народов СССР», «об уско-
ренном развитии младописьменных литератур» [3]. С распадом советской культурно-исторической общности эти теории перестают разрабатываться. Однако феномен русскоязычного текста и литературы по сей день остается одной из актуальных тем современного литературоведения и лингвистики. Одной из главных причин, обусловливающих внимание к этому явлению, на наш взгляд, является сама личность билингвального автора. Так, в своей диссертации Е.Н. Кремер опирается на разработанную М.М. Ауэзовым концепцию «маргинальной личности». Этот подход способствует более глубокому пониманию сложных вопросов языковой и этнической идентичности писателей-билингвов в контексте современного «кризиса идентичности» [5. С. 15].
Особый тип личности («маргинальная личность»), с точки зрения М.М. Ауэ-зова, формируется в процессе взаимодействия различных культур, деятельность ее связана с состоянием языковой ситуации, ее негативной или позитивной перспективой. Такая пограничная личность с глубокой мировоззренческой позицией восходит к высотам национального самосознания, преодолевая в себе двойственную неопределенность. М.М. Ауэзов отмечает, что именно ситуация «маргиналь-ности» обусловливает различие таких понятий, как «сознание этнической принадлежности и национальное самосознание». По его мнению, подлинно творческая личность с глубокой мировоззренческой позицией в маргинальной ситуации восходит к национальному самосознанию, таким образом преодолевая в себе двойственную неопределенность пограничного состояния. Национальный язык в этом случае становится объектом, на повышение общественной роли которого направлены его усилия, хотя в собственной практике он может предпочесть тот язык, которым лучше владеет как средством достижения своих мировоззренческих целей [1. С. 110—111].
Создавая произведения, отражающие картину мира, осмысление действительности своим народом на языке иной культуры, «пограничный» поэт, писатель способствует узнаванию культуры своего народа в более широком контексте, чем это может предложить этнический язык. И такая литература, в нашем случае — русскоязычная, может быть опеределна как ветвь национальной литературы. В такой литературе отражается система образов и опыт осмысления действительности средствами русской языковой системы. Две ветви национальной литературы могут сосуществовать и развивать ее дальше.
Таким образом, «единство местной природы, характера народа и склада мышления» [3] конкретного народа может быть выражено не только на языке этого народа, но и на ином, в частности языке метрополии, несмотря на то, что существуют и противоположные мнения [5]. Новейшие же российские исследования как литературоведов, так и лингвистов показывают, что инонациональная ветвь национальной литературы требует своего внимательного изучения (М.М. Ауэзов 1997, Н.Л. Лейдерман, И.С. Хугаев 2010, 2013, Е.Н. Кремер, С.А. Гринберг и др.) [1; 2; 4; 6; 7; 9].
Наш анализ русскоязычных текстов бурятских русскоязычных поэтов доказывает справедливость выводов современных исследователей. «Творящий на "приобретенном" языке, автор выступает субъектом национальной культуры» [6], равно как и субъектом общечеловеческой культуры (в том числе, когда речь идет
о личностях, которых невозможно однозначно «прикрепить к одному этническому гнезду»).
В качестве аргументов, подтверждающих этот вывод, приведем фрагменты из поэтических текстов бурятского русскоязычного поэта Намжила Нимбуева. Ярко одаренный, но ушедший из жизни в возрасте 23 лет (1948—1971) поэт писал о своем творчестве на русском следующее: «Я считаю, для нерусского поэта, пишущего на русском языке, важнее не подражать традиции русской литературы, а творчески манипулировать великим, всемогущим языком, ибо только в свободном стихе можно выразить самое национальное лицо, душу своего народа» [10. С. 6].
Свободный стих (верлибр), выбранный в качестве основного жанра творчества Н. Нимбуевым, лаконично и емко создает художественные образы, принадлежащие бурятской культуре, облаченные в «оболочку» русской языковой системы. Ср., например, строки из поэтического текста «Телепатия»:
Я бурят, / я песчинка огромной оранжевой Азии, / капля охры / в ее разноцветном многообразии.
В стихотворении, посвященном языку творчества, Н. Нимбуев образно раскрывает свое глубокое, осознанное понимание особого звучания русского языка:
... сидит беркутенок в моем подъязычье/Едва он захлопает жестким крылом — / врываются в речь мою русскую властно / гортанные, хриплые, смутные звуки. / И речь моя русская пахнет внезапно / полынною степью, звездой, табунами / скрипучим седлом, и гарцующим в нем/удальцом.../(курсив здесь и далее наш. — А.Ц.) [10. С. 79].
Как видим, творящий на русском языке нерусский автор отчетливо осознает «нерусскость» своего русского языка. Тем не менее «самое национальное лицо, душа своего народа» [10], «особенности менталитета, синкретизировавшего архетипы этнокультурного кода нации» [6] мощно отражаются в русскоязычных текстах Н. Нимбуева. «Полынные степи» и сопряженные с ними иные образы (зов степи, память крови, табуны коней, полынь, седло и др.), образуют уникальный художественный мир, присущий культуре бывших кочевников. Образ степей ощутим практически в каждом произведении Н. Нимбуева, посвященном своей родине, предкам, уходящему миру кочевья, он становится концептуальным. Обратимся в качестве примеров к следующим примерам:
Кинуть в лужу дохлого Пегаса / <...> / в родную степь свалиться по весне / еще одним восторженным бурятом; / скуластые вокруг увидеть лица, / от радости звериной ошалеть, / расплакаться, в душе не пожалеть / о людной белокаменной столице; / загоготать с мальчишеским азартом, / содрать штаны, как тягостный жернов, / бежать к заре, ныряя голым задом, / держась за гривы гулких табунов!
Приснилось мне синее детство: / коняга под хохот ребячий, / босого, в траву меня сбросил. / ... И тут на полу я проснулся, / вздохнул втемноте, бородатый.
Поднялся конь в порыве на дыбы — / вот идол азиатского Востока! — / Каким ходячим трупом надо быть, / чтоб не сгореть от дикого восторга! / <...> / .
«Бурятское землячество в Москве»: /<...> / Могучий зов родных степей, / оставшихся где-то за городской чертою, / словно горделивый вожак / окликнул молодых бурят — / оторванных песчинок, / растворенных в громадном московском сосу-
де — / <...> / но заглушая торжество ритма / завертелась смуглолицая пластинка, / поющая на гортанном, / до боли родном языке./ Прорвана плотина смущения, / наступил час триумфа ностальгии. / Запели по очереди буряты / в вызывающем молчании музыки, / под аккомпанемент дружеских взглядов. / <...> / Забился в гитарные чрева Запад, / и над праздничными столами / выгнула спину утренняя степь, / цокот убегающих копыт кольнул в сердце, / и кручинные булжамурты / закачались на продолжениях трав [10].
Рельефно выраженные в русской «языковой оболочке» этноментальные ощущения Н. Нимбуева свидетельствуют о возможности выражения на ином языке опыта осмысления действительности этнически нерусским человеком. Вместе с тем подобные художественные тексты высвечивают и особенности языка, на котором они созданы. В нашем случае русская языковая система демонстрирует неисчерпаемые возможности кодировать художественные образы иных культур. Иными словами, русскоязычные тексты нерусских авторов могут являться не только объектом и предметом исследований для специалистов в области лексикологии, словообразования, стилистики. Как показали диссертационные исследования Е.Н. Кремер, С.А. Гринберг [4; 6] и др. они представляют научный интерес для сравнения мирощущений кочевников и земледельцев. Особенности русскоязычного творчества нерусских авторов привлекают внимание исследователей, специализирующихся в области этнолингвистики, этно- и психолингвистики, когнитивной лингвистики. Для нас все более становится очевидным, что нерусский человек в русском языке и русский язык в нерусском человеке как научный объект невозможно рассматривать вне рамок междисциплинарного подхода.
Допускаем, что нашему исследовательскому интересу свойствено завышать научную ценность русскоязычных текстов. Вероятно, это связано и с собственным происхождением и с собственным поиском личностной, интеллекутальной состоятельности. Вместе с тем не можем не привести в защиту своего видения позицию современных ученых (В.С. Степин, Е.Ф. Тарасов, В.П. Синячкин и др.), считающих, что «в рамках постнеклассического типа научной рациональности исследователь со свойственными ему общенаучными, этическими и экологическими максимами, постулатами и регулятивами рассматривается включенным в объектную область исследования, что не может не влиять на его конечный результат» [8. С. 2—3].
ЛИТЕРАТУРА
[1] Ауэзов М.М. Иппокрена. Хождение к колодцу времен. Алматы: Изд. дом Жибек жолы, 1997. 170 с.
[2] Бахтикиреева У.М. Русскоязычие как актуальная междисциплинарная проблема // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. № 1 (45) 2015. С. 94—99.
[3] Гачев Г.Д. Ментальности народов мира. М.: Эксмо, 2008. 544 с.
[4] Гринберг С.А. «Белорусско-русский художественный билингвизм в когнитивно-дискурсивном и лингвокультурологическом аспектах»: автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 2011. 21 с.
[5] ДжусойтыН. О национальном стиле и национальном языке // Литературная газета, 1957, 17 октября.
[6] Кремер Е.Н. Проблемы русско-инонационального билингвизма (языковая и этническая идентичность билингвальной личности): дисс. ... канд. филол. наук. М., 2009. 204 с.
[7] Лейдерман Н.Л. Русскоязычная литература — перекресток культур // Взаимодействие национальных художественных культур: литература и лингвистика (проблемы изучения и обучения): материалы XIII научно-практ. конф. словесников. Екатеринбург, 23-24 октября 2007 г. Екатеринбург: ГОУ ВПО Урал. Гос. пед.ун-т, НИЦ Словесник, 2007. С. 38— 49.
[8] Синячкин В.П. Общечеловеческие ценности в русской культуре: лингвокультурологиче-ский анализ: автореф. дисс. ... д-ра филол. наук. М., 2011. 44 с.
[9] ХугаевИ.С. Генезис и развитие русскоязычной осетинской литературы: монография. Владикавказ: Ир, 2008. 559 с. .
[10] Нимбуев Н. Стреноженные молнии. Стихи. Переводы. Проза. М.: Галлерея «Ханхалаев», 2003. 308 с.
RUSSIAN IN NON-RUSSIAN PERSON
A.B. Tsyrendorzhina
Peoples' Friendship University of Russia Miklukho-Maklaya str., 10A, Moscow, Russia, 117198
The article is devoted to analysis of Russian texts ofbilingual writers. The author thinks that creating texts in Russian by non-Russian authors require careful study. Such attitude to them could discover the possibilities of the Russian language to show peculiarities of another culture. There is another possibility — to understand deeper bilinguals. Among non-Russian writers a special place occupies Buryat poet — Namzhil Nimbuev, who wrote his poems in Russian.
Key words: Russian literature, Russian-speaking the author is bilingual, "marginal" identity, national literature
REFERENCES
[1] Aujezov M.M. Ippokrena. Hozhdenie kkolodcu vremen [Ippocrene. Walking to the well of times]. Almaty: Zhibek Zholy Publ., 1997. 170 p.
[2] Bakhtikireeva U.M. Russkojazychie kak aktual'naja mezhdisciplinarnaja problema [Russian-speaking as an actual interdisciplinary problem]. Social'nye igumanitarnye nauki na Dal'nem Vostoke [Social and human Sciences in the far East]. No. 1 (45) 2015. Pp. 94—99.
[3] Gachev G.D. Mental'nosti narodov mira [The mentalities of the peoples of the world]. Moscow: Jeksmo Publ., 2008. 544 p.
[4] Grinberg S.A. Belorussko-russkij hudozhestvennyj bilingvizm v kognitivno-diskursivnom i lingvokul'turologicheskom aspektah: [Belarusian-Russian art bilingualism in the cognitive-discursive and the linguistic and cultural aspects]: Avtoref. ... kand. filol. nauk [Author's abstract of PhD. philil. sci. diss.] Moscow, 2011. 21 p.
[5] Dzhusojty N. O nacional'nom stile i nacional'nom jazyke [About national style and national language]. Literaturnajagazeta, 1957,17okt. [Literary newspaper, 1957, Oct. 17]. Moscow, 1957.
[6] Kremer E.N. Problemy russko-inonacional'nogo bilingvizma (jazykovaja i jetnicheskaja identichnost' bilingval'noj lichnosti). Diss. ... kand. filol. nauk [Problems of the Russian-foreign bilingualism (Language and ethnic identity of a bilingual person): PhD. philol. sci. diss.]. Moscow, 2009. 204 p.
[7] Lejderman N.L. Russkojazychnaja literatura — perekrestokkul'tur:materialyXIIInauchno-prakt. konf. slovesnikov. Ekaterinburg, 2007 [Russian literature ofbilinguals — the crossroads of cultures. Proc. ofXIII sci.-practic. conf. the philologists "The interaction of national art cultures: literature and linguistics (problems of study and learning)"]. Ekaterinburg: Slovesnik Publ., 2007. Pp. 38— 49.
[8] Sinjachkin V.P. Obshhechelovecheskie cennosti v russkoj kul'ture: lingvokul'turologicheskij analiz [Human values in Russian culture: cultural linguistics analysis]: Avtoref. ... d-ra. filol. nauk [Dr philol. sci. author's abstract diss.]. Moscow, 2011. 44 p.
[9] Hugaev I.S. Genezis i razvitie russkojazychnoj osetinskoj literatury: Monografija [The Genesis and development of the Russian-language Ossetian literature: Monograph]. Vladikavkaz: IR Publ., 2008. 559 p.
[10] Nimbuev Namzhil. Strenozhennye molnii. Stihi. Perevody. Proza [Hobbled zippers. Poems. Translations. Prose]. Moscow: Gallery "Khankhalaev" Publ., 2003. 308 p., illustr.
