Научная статья на тему 'Русско-тевтонские отношения в XVI веке в работах Н. М. Карамзина'

Русско-тевтонские отношения в XVI веке в работах Н. М. Карамзина Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
628
82
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Крюков Артем Игоревич

На основе анализа труда Н.М. Карамзина «История государства Российского», а также монографий и статей русских и немецких ученых рассматриваются русско-тевтонские отношения в период с 1515 по 1522 г. Отмечается, что военный союз Москвы и Кёнигсберга, по условиям которого Василий III принял участие в финансировании похода Тевтонского ордена на Польшу, закончился неудачно для ордена, хотя войну он не проиграл, а также позволил России удержать Смоленскую землю, обеспечил ее интерес к герцогству Пруссия, что послужило фундаментом для будущих русско-прусских отношений.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Русско-тевтонские отношения в XVI веке в работах Н. М. Карамзина»

А. И. Крюков

Русско-тевтонские отношения в XVI веке в работах Н. М. Карамзина

На основе анализа труда Н.М. Карамзина «История государства Российского», а также монографий и статей русских и немецких ученых рассматриваются русско-тевтонские отношения в период с 1515 по 1522 г. Отмечается, что военный союз Москвы и Кёнигсберга, по условиям которого Василий III принял участие в финансировании похода Тевтонского ордена на Польшу, закончился неудачно для ордена, хотя войну он не проиграл, а также позволил России удержать Смоленскую землю, обеспечил ее интерес к герцогству Пруссия, что послужило фундаментом для будущих русско-прусских отношений.

Тема русско-тевтонских отношений в XVI в. разрабатывалась не одним поколением русских и немецких историков (А.Н. Лобин, В.Н. Балязин, М. Зах, К. Форстройтер и др.). Именно в этот период сформировались первые устойчивые дипломатические отношения между Тевтонским орденом и централизованным русским государством. Их установление пришлось на крайне важные для обоих государств периоды их истории: для России это было время завершения процесса централизации и объединения русских земель вокруг Москвы, а для ордена — время заката и впоследствии его ликвидации на территории Пруссии. В том числе поэтому Н.М. Карамзин в своем фундаментальном труде «История государства Российского» не мог обойти стороной данную тему, которой посвящена глава в 7-м томе [2, с. 81—119]. Главными источниками для Карамзина послужили московские посольские дела и документы исторического Кёнигсбергского тайного архива.

Карамзин упоминает об отношениях ордена и России в связи с событиями 1517—1521 гг. Здесь фигурирует имя «Великого Магистра Немецкого» Альбрехта Бранденбургского как одного из союзников великого князя Василия III в борьбе против Польши. Несмотря на то что католический Тевтонский орден нарекал жителей православной Московии еретиками и был идеологическим противником России, ослабевшее теократическое государство пошло на союз с русскими схизматиками. В этом плане магистр Альбрехт исходил из прагматических соображений — Москва оставалась единственным перспективным и достаточно сильным союзником в борьбе против польского короля Сигизмунда I Старого [2, c. 81—82].

Если говорить о целях столь необычных союзников, которых они хотели добиться этой войной, то для Тевтонского ордена целью-максимум был пересмотр Второго Торнского мира 1466 г., т. е. освобождение от вассальной зависимости от польского короля и возвращение своих западных территорий, которые он по итогам мира потерял (Данциг, Мариенбург, Эльбинг, княжество-епископство Вармия). Главной же задачей Москвы было возвращение западных русских земель, находившихся во владении у Литвы, и в первую очередь Смоленска. Как отмечает А.Л. Хорош-кевич, Сигизмунд I «в отношениях с будущими союзниками выступал в разных ипостасях: с Немецким орденом — в качестве

короля польского, а с Княжеством всея Руси — великого князя литовского» [6, с. 123].

Попытка непосредственного сближения двух государств была предпринята в 1515 г. Второго января Василий III попросил Великого магистра предоставить русскому посольству к германскому императору сопровождение до Любека. Василий III планировал создать антипольскую коалицию вместе со Священной Римской империей и Тевтонским орденом. Однако коалиция не сложилась. Единственным военным союзником русских остались тевтонцы, на которых теперь смотрели как на самостоятельных и самодостаточных партнеров, и уже в письме от 22 мая 1515 г. московский князь упоминает о предшествующей орденской миссии в Россию и впервые говорит о возможном субсидировании военных походов ордена [4, с. 143—144].

Для дальнейшего прогресса в отношениях с Москвой Альбрехту Бранденбургскому нужно было заручиться поддержкой магистра Ливонского ордена Вальтера фон Плеттенберга, через чьи земли проходил путь русских послов в Кёнигсберг. В феврале 1516 г. происходили тайные переговоры обоих магистров в Меме-ле. Они осложнялись недоверием к России Вальтера фон Плет-тенберга, которое так и не исчезло:

Ливонский старец Плеттенберг не участвовал в сем союзе: закоренелая ненависть к россиянам склонила его, даже вопреки пользам Немецкого ордена, доброжелательствовать королю. В течение войны он с досадою извещал Прусского магистра о наших выгодах, с удовольствием — о неудачах [2, с. 83—84].

В итоге было заключено тайное соглашение о взаимопомощи между двумя орденами, где обрисовывался план войны с Польшей, по которому 15-тысячной армией наемников планировалось осадить Данциг и затем Торн.

В феврале 1517 г. в Москву прибыл Дитрих фон Шонберг. Его посольство можно считать отправной точки в создании русско-тевтонского военного союза. Шонберг рассыпался в комплиментах, называл Василия III «вельможным, непобедимым царем всея Руси, начальником и господином» [5, с. 211]. Однако первые запросы и, исходя из них, представления о могуществе московского князя у Шонберга были явно завышенными. Орден просил у Василия III 30—40 тыс. конницы «на помощь магистру» для вой-

ны с Польшей, что составляло большинство боеспособных частей русской армии [5, с. 212]. Естественно, такого войска Россия предоставить не могла. Но в итоге все же был заключен наступательный союз против польского короля. По данным Карамзина, магистр по нему должен был получать ежемесячно 60 тыс. гульденов на содержание 10 тыс. пехоты и 2 тыс. всадников [2, с. 82]. Однако Василий III поставил крайне сложное для ордена условие: для получения финансовой помощи орден должен был доказать свою военную дееспособность и отвоевать для начала свои утерянные владения и пойти на Краков, столицу Польши. Это было предусмотрительно со стороны великого князя, так как орден не раз промышлял разного рода финансовыми аферами, когда деньги, собранные на оборону, бесследно исчезали в орденской казне [5, с. 212]. Василий III отказался включать в договор необходимый ордену пункт, по которому Россия не могла прекратить войну с Сигизмундом до отвоевания всех прусских и древних русских городов. Н.М. Карамзин приводит такой ответ великого князя послу: «От вас надобно требовать обязательства, ибо вы еще не воюете; а мы уже давно в поле и делаем, что можем». Таким образом, Россия могла заключить сепаратный мир тогда, когда ей это было угодно. Также стороны обязывались обеспечить свободный проход посольств друг к другу. Исходя из этого, можно сказать, что в русско-тевтонских отношениях условия диктовала Россия — как более мощный во всех смыслах участник союза.

Дитриха фон Шонберга отпустили 11 марта с богатыми дарами в виде бархатной шубы, 40 соболей и 2000 белок [2, с. 83], и он отправился в Кёнигсберг; 26 марта туда же для ратификации соглашения, а также для разведки общей обстановки в Европе был направлен Дмитрий Давидович Загряжский, который вернулся в Москву в июле.

Для скорейшей отправки серебра магистр Альбрехт послал дипломатическую миссию во главе с гофмаршалом Мельхиором фон Рабенштайном, которая прибыла в Москву 26 августа 1517 г. Посольство было неудачным: Москва стояла на выполнении требования о возврате орденом своих городов для получения денег. Рабенштайн не был умелым дипломатом, в отличие от архитектора русско-тевтонских отношений Дитриха фон Шонберга, который только благодаря своей харизме смог создать благоприятную атмосферу для переговоров. Новому послу был оказан холодный

прием, и его отпустили обратно в Кёнигсберг без подарков. Если в политическом плане первое посольство Рабенштейна оказалось провальным, то в культурном отношении оно было достаточно примечательным. Посол привез с собой в Москву две картины: «Рождество Христово» для Василия III и «Милосердие» для митрополита. Таким образом, одним из каналов, по которым произведения западного искусства попадали в Россию, стала Пруссия. Лучшему пониманию между союзниками послужила и просьба Рабенштайна разрешить составлять ответные послания с русской стороны на немецком или латыни и латинскими буквами [8, с. 88].

Н.М. Карамзин, говоря о средствах, запрашиваемых у русской стороны Альбрехтом Гогенцоллерном, упоминает 625 пудов серебра [2, с. 83], из которой уже планировалось отчеканить необходимую сумму денег. При переводе в современные единицы измерения выходит примерно 10200 кг. Эти цифры сходятся с данными немецкого историка Майке Зах, которая говорит о сумме в 50 тыс. гривенок чистого серебра (1 гривенок = 204 г), необходимой магистру для начала войны. Из такого количества серебра можно было получить 390 тыс. гульденов, которых хватило бы на полгода содержания требуемой армии. Это соотносится с планами Шонберга, определявшего сумму в 400 тыс. гульденов на весь период войны против Польши. В 1519 г. у Москвы была запрошена субсидия уже в два раза большего размера — 100 тыс. гривенок, из которых получалось 780 тыс. гульденов, — этого хватало уже на год ведения военных действий [7, с. 299].

В марте 1518 г., после неудачного посольства Мельхиора фон Рабенштейна состоялось второе посольство Д. фон Шонберга в Москву. Теперь он просил деньги для найма хотя бы 1 тыс. солдат, а также предложил авантюрный план отпустить М.Л. Глинского в Литву, чтобы тот поднял восстание против Сигизмунда I [6, с. 125]. Василий заявил, что требуемая сумма давно лежит в Пскове и будет отправлена в Кёнигсберг по первому известию о том, что орденская армия выступит в поход и перейдет границу Польши, а от идеи с Глинским отказался.

Альбрехт Бранденбургский откладывал войну не только из-за недостатка средств. Долгое время император Максимилиан и папа римский Лев X пытались примирить Василия III и Сигиз-мунда I для включения их в антитурецкую коалицию. Карамзин пишет:

Папа Леон X убеждал Магистра не только остаться в мире с Королем, но и быть посредником между им и Россией, предлагая ему главное Воеводство в Христианском всенародном ополчении, коему надлежало собраться под знаменами Веры, чтобы смирить гордость Султана [2, c. 99].

Католическая церковь пыталась убедить Василия III, что сейчас нет смысла воевать с бездетным Сигизмундом, после смерти которого уния Польши и Литвы распадется и своих целей Россия добьется значительно меньшими средствами [2, с. 100]. Поэтому стоило сосредоточить силы против общехристианского врага, турецкого султана. Еще об одной инициативе Ватикана Дитрих Шонберг поведал во время своего третьего визита в Москву в марте 1519 г. Так, в случае согласия Москвы на унию с Римом и принятия католичества папа Лев X обещал короновать великого Московского князя, отдать русским Константинополь (кстати, принадлежавший не ему, а туркам-османам) и возвести в сан патриарха митрополита Московского [2, с. 100]. Православные обряды и традиции при этом не изменялись.

Однако Шонберг, как и другие послы до и после него, ни участия во внешнеполитических предприятиях католиков, ни тем более принятия их веры от Василия III добиться не смогли. Великий князь уже слабо верил каким бы то ни было обещаниям западных государей. Видимо, сказывался негативный опыт отношений с императором Максимилианом, который внезапно отказался от антипольского союза в 1515 г. и, даже играя роль посредника в урегулировании русско-польских отношений, явно придерживался стороны Сигизмунда. Принимать католичество, а вместе с этим признавать верховенство духовной власти папы над собой Василию III тоже не было никакого смысла, и его правительство ушло от ответа. Русскому посланнику Замыцкому, отправившемуся в Пруссию после этого, была дана инструкция пресекать любые разговоры об унии, с замечанием, что великий князь намеревается остаться преданным вере своих отцов.

Тем не менее третье посольство достигло своей главной цели — Василий III твердо обещал поставить деньги ордену. Также Шонберг попросил у Василия III грамоту к французскому королю, в которой князь попросил бы его о дружественном расположении к Тевтонскому ордену, и еще одну грамоту к курфюрстам империи с просьбой об избрании на вакантный в то время император-

ский престол такого кандидата, который бы благосклонно относился к ордену.

Шестнадцатого августа 1519 г. князь отправил в Кёнигсберг еще одного посла — Василия Александровича Белого — с известием, что войска Василия III вошли в Литву, а также поручил ему передать Альбрехту деньги, как только верховный магистр начнет войну с поляками.

Однако через две недели после отъезда Белого Василий III послал ему вдогонку приказ немедленно везти деньги в Пруссию. Столь быстрая метаморфоза объясняется тем, что 23 августа в Москву возвратился Замыцкий. Он уверил Василия III, что Альбрехт самым решительным образом готовится к войне и потому ему можно безбоязненно послать денежную помощь.

Первый обоз с деньгами прибыл в Кёнигсберг 8 ноября 1519 г., а уже 28 ноября Альбрехт объявил Короне войну. Денежные субсидии Альбрехту предоставили магистр Ливонии Плет-тенберг, Бранденбургский маркграф и брат магистра Казимир, магистр Тевтонского ордена в Германии Вильгельм Гогенцол-лерн, и русские деньги не занимали в общем объеме помощи ордену первое место. Но вскоре поток серебра и золота из Европы иссяк [7, с. 389].

Во главе 300 всадников и 200 пехотинцев 1 января 1520 г. Альбрехт захватил замок Браунсберг. На этом успехи верховного магистра и закончились. Уже 12 марта 1520 г. поляки взяли Мари-енвердер, 29 апреля — Пройсише Холланд, а 26 мая Браунсберг. На второй день после падения Браунсберга поляки подошли к Кё-нигсбергу. Альбрехт сумел отбить приступ, и поляки остановились неподалеку от города.

Восемнадцатого июня верховный магистр был вынужден просить Сигизмунда об отводе польских войск от Кёнигсберга. Альбрехт выехал в Торн, в ставку короля. Но Альбрехт 29 июня прервал переговоры, когда узнал, что в Кёнигсберг уже после его отъезда прибыли 4 тыс. наемников из Дании.

Теперь поляки начали войну на два фронта, так как с севера на них двигались наемники, прибывшие из Дании, а с запада шли наемники, навербованные в Германии. Угроза для поляков была не иллюзорной: 8 тыс. пехотинцев и 1900 кавалеристов при 20 орудиях (в то же время Карамзин говорит о 13 тыс. наемников [2,

с. 105]) во главе с графом Вильгельмом Изенбургом подошли к Данцигу и осадили его.

Однако взять город им не удалось. Военные неудачи усугублялись отсутствием платы — орден к тому времени так сильно нуждался в средствах на жалование войскам, что приступил к переплавке церковного серебра [7, c. 410]. В итоге наемники разошлись из-под Данцига, а многие из них и вовсе перешли на польскую сторону.

Как в 1519 г. русские посольства в Пруссии стремительно сменяли друг друга (одно отъезжало, не дожидаясь возвращения другого), так в 1520 г. случилось и с прусскими посольствами на Русь [8, с. 103]. Целью каждого из них было как можно скорее добыть еще русского серебра, поскольку заключение мира с Польшей стало уже почти неизбежным. В результате послы Георг Клингенбек и Альбрехт фон Шлибен добились еще двух траншей денег. Известие от последнего об очередном обозе с серебром Альбрехт получил 5 апреля 1521 г., но было уже поздно — в этот день заключили четырехлетнее перемирие с Польшей.

Таким образом, у Альбрехта не было никаких оснований получать деньги, ибо война прекратилась, а кредит предоставлялся именно на ее ведение, но магистр смог убедить русскую сторону, что уже отправленные деньги все же нужны, чтобы прервать перемирие и снова начать войну. В марте 1522 г. он снова послал в Москву Клингенбека вымогать новую партию серебра.

На аудиенции с великим князем Московским прусский посол обвинил русскую сторону в недостаточной поддержке деньгами, а также неэффективности военных операций Василия III в Литве. Именно поэтому, по мнению посла, Альбрехт и проиграл войну. Василий III в резком тоне отверг все упреки посла. Это окончательно расстроило русско-тевтонский союз.

Остаются спорными вопросы об условиях предоставления денег ордену московским князем и размере той суммы, которая в итоге дошла до Кёнигсберга. Известно, что траншей было три. Н.М. Карамзин говорит только о размере первого, который составлял «14 тысяч червонцев» [2, c. 102], видимо, подразумевая

гульдены. О той же сумме пишет А.Н. Лобин [3, с. 19]. Более подробно цифры называет историк из Германии. М. Зах. По ее мнению, сумма третьего транша составила 11389 гульденов, а в целом 37000 гульденов [7, с. 417]. Но любопытны сведения, приведенные К. Форстройтером. Он ссылается на сообщение прусского дворянина Эрхарда фон Кунхайма о московском посольстве в Вильно по поводу урегулирования ливонского вопроса. Русские послы напомнили полякам, что герцог Альбрехт, тогда уже их вассал, все еще должен Москве 60 тыс. талеров вместе с процентами за 36 лет [8, с. 106], что намного превосходит ту сумму, о которой говорит М. Зах. Более того, по тексту грамот 1517 г. тевтонцы ни разу не говорили о возврате предоставляемых средств с процентами или без, речь шла именно о субсидировании их военных операций [3, с. 15]. Скорее всего, такие слова русских переговорщиков были блефом, так как вряд ли с польской стороны за столом переговоров присутствовали люди, знакомые с содержанием русско-тевтонских соглашений. Но нельзя исключать и существование каких-то договоренностей между сторонами о возврате средств в случае неудачи кампании против Польши и преждевременного заключения мира Тевтонским орденом. Поэтому данный вопрос остается открытым вследствие недостатка источ-никовой базы.

В историографии превалирует мнение В.Н. Балязина: «кратковременное сближение Русского государства с Тевтонским орденом не принесло никаких результатов» [1, с. 71]. Альтернативную точку зрения высказал А.Н. Лобин, считающий что подобные оценки базируются на анализе только политических и дипломатических аспектов, в них не учитываются военно-стратегические последствия соглашений. Если принимать в расчет эту сторону отношений, то русские извлекли из данного альянса определенную выгоду. Военная активность ордена смогла отвлечь Польшу от литовского театра военных действий. Пассивность Польши в военных делах на русско-литовском фронте была фактически оплачена суммой около 37 тыс. гульденов, которой едва хватило бы на годовое содержание 1 тыс. пехотинцев. В конечном

итоге, это помогло России добиться своих внешнеполитических целей и по результатам перемирия 1522 г. Смоленская земля осталась за Россией [3, c. 23].

Однако следует учесть, что денежная помощь России, пусть и незначительная, способствовала военному противостоянию ордена с Польшей. Тевтонский орден в Пруссии, сумел не только выстоять, но и добиться перемирия. Орден не растворился на просторах истории. Альбрехт Бранденбургский смог «переформатировать» свое государство, впоследствии превратившееся в ведущую державу Центральной Европы.

Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» не представил какой-то конкретной оценки итогов отношений, лишь с сожалением отметил, что с ликвидацией орденского государства в Восточной Пруссии Василий III «лишился в нем хотя и слабого, но ревностного союзника» [2, c. 118]. Не стоит упускать из виду и то, что в итоге этого недолгого сотрудничества между двумя государствами Россия получила опыт дипломатических отношений на прусском направлении, реализованный уже в XVII в. и позже.

Список источников и литературы

1. Балязин В. Н. Россия и Тевтонский орден // Вопросы истории. 1963. № 3. С. 60—72.

2. Карамзин Н.М. История государства Российского. СПб., 1819. Т. 7.

3. Лобин А.Н. Планы военного сотрудничества Тевтонского ордена и России в 1517—1522 гг. // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana (далее — SSBP). 2014. №1. С. 11—26.

4. Лобин А. Н. Послания Василия III Великому магистру Альбрехту 1515 г. // SSBP. 2012. № 1. С. 141—152.

5. Филюшкин А.И. Василий III. М., 2010.

6. Хорошкевич А.Л. Между внешнеполитическими утопиями и реальностью // Вопросы истории. 2003. № 8. С. 123—128.

7. Sach M. Hochmeister und Grossfuerst. Die Beziehungen zwischen dem Deutschen Orden in Preussen und dem Moskauer Staat um die Wende zur Neuzeit. Stuttgart, 2000.

8. Forstreuter K. Preussen und Russland im Mittelaltter. Die Entwicklung ihrer Bezeihungen vom 13. bis 17. Jahrhundert. Berlin, 1938.

Об авторе

Артем Игоревич Крюков — студент направления «История», Институт гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта (Калининград).

E-mail: kryukov.ai39@gmail.com

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.