CC BY
175
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 13 (267).
Филология. Искусствоведение. Вып. 65. С. 18-22.
Г. К. Валеев, К. С. Шестакова
РУССКИЙ КУЛЬТУРНЫЙ КОД И ПРОБЛЕМА ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗАИМСТВОВАНИЯ В ЯЗЫКЕ
В качестве основного критерия лексического заимствования выдвигается принцип культурной ориентации этноса. Данный критерий особенно действенен в письменный период языка. Культурная ориентация русского народа формируется с принятием христианства, возникновением и развитием письменности. Русский культурный код диктует языку возможность лексических заимствований только из парадигмы языков народов, исповедующих христианство. Выбор «культурных» народов исторически детерминирован и динамичен. Все другие заимствования несут оттенок «чужести» и постоянно ревизуются.
Ключевые слова: заимствованная лексика, критерии заимствования, устные и письменные
заимствования, русский культурный код.
Словарный состав языка в отличие от других его уровней - открытая структура, поэтому количество составляющих его лексических элементов определить крайне сложно. В самом объемном законченном семнадцатитомном «Словаре современного русского литературного языка» (М.: АН СССР, 1950-1965) содержится 120480 слов. В «Толковом словаре русского языка» (под редакцией Д. Н. Ушакова. М., 1957-1965) 82159 слов. Однотомный «Толковый словарь русского языка» (2-е изд., испр. и доп.) С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (М.: Азъ, 1995) содержит 72500 слов и 7500 фразеологических выражений. Все перечисленные словари в разной степени претендуют на отражение «всего лексического богатства русского литературного языка с грамматической его характеристикой, преимущественно от эпохи Пушкина до наших дней». Популярность этих лексиконов объясняется их нормативностью, предписывающей всем пользующимся русским языком кодифицированную норму в произношении, слово- и формообразовании и написании. Это толковые словари с дозированными минимальными историческими и этимологическими справками.
До сих пор, к сожалению, единственным полным законченным диалектным словарем русского языка является «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (2-е изд., 1880-1882), содержащий свыше 200 тысяч слов. «Словарь языка Пушкина» (М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1956-1961), который включает 21197 слов, также в единственном числе представляет полный словарь языка русских писателей. По «Картотеке словаря языка В. И. Ленина», хранящейся в Ин-
ституте русского языка имени В. В. Виноградова, в «Словаре языка В. И. Ленина» может быть около 38 тысяч слов [7].
Однако изданные ортологические словари, как и диалектные, профессиональные, терминологические, просторечные, жаргонные и другие, не могут отразить даже небольшой части функционирующих в живом языке слов, не говоря уже о существовавших в языке ранее словах, многие из которых ушли в небытие, не попав на страницы письменных источников.
Конечно, абсолютное большинство слов в языке неизвестно конкретному носителю языка, независимо от того является ли он обычным школьником или выдающейся личностью, как Пушкин или Ленин, так как ему в жизни они никогда не понадобятся. Словарное ядро языка составляют общепонятные, общеупотребительные слова, восходящие к общеславянскому лексическому фонду. Н. М. Шанский пишет, что в четырехтомном «Словаре русского языка» Академии наук свыше 90 тысяч слов, из них общеславянских не более 2 тысяч. Однако они в повседневном общении составляют не менее % всех слов [6. С. 30]. Интересно, что Т. Лер-Сплавинский, посчитав число «прас-лавянских слов» польского языка, сохранившихся без существенных изменений, пришел к сходным выводам. Он определил, что их число немного превышает 1700 [2. С. 64].
На любом хронологическом срезе языка имеется исконная лексика, сложившаяся на основе генетически родственных корней и аффиксов, и освоенные иноязычные, по А. Шлей-херу - Lehnwörter, и неосвоенные иностранные слова - Fremdwörter. Традиционно проблема количества и пропорционального соотноше-
ния исконной и заимствованной лексики как для современного состояния, так и для любого хронологического среза решается чисто механически: культурно-исторические предпосылки русско-иноязычных связей в различных сферах материальных отношений; источники заимствований; характеристика текстов с точки зрения их культурологической значимости; языковая интерпретация заимствованной лексики.
При таком традиционном взгляде на проблему лексического заимствования изначально упускается важнейший фактор исследования: первый по значимости компонент - целевая установка субъекта, носителя языка, в который заимствуется слово, то есть является ли заимствованное слово не только востребованным, но и желанным. Обычно пишут как о непреложном факте, что неизвестные реалии приходят со своими названиями и непременно ссылаются на ставшие хрестоматийными слова Пушкина:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог Пестреть гораздо б меньше мог Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь В Академический Словарь
(«Евгений Онегин», гл. 1).
Однако не все так просто: в блистательный для дворянства екатерининский век, когда все копировалось с французского королевского двора, преображается даже провинциальная помещичья усадьба. Вот как описывает талантливый мемуарист Г. И. Добрынин обстановку помещичьего дома: «Вместо подсвечников - шандалы; вместо занавесок - гардины; вместо зеркал и паникадил - люстра; вместо утвари - мебель; вместо приборов - куверты; вместо хорошего и превосходного - тре биен и сюперб. Везде вместо размера - симметрия, вместо серебра - апплике и слуг зовут ляке» [1. С. 164]. Надо заметить, для всей обстановки дома были уже названия. Несмотря на это, заменяются не только исконно русские слова, но и старые заимствования (паникадило, прибор). Почти все новые слова вошли в состав русского литературного языка и закрепились в нем.
Для сравнения приведем разговор городничего уездного города Калинова с именитым
купцом Павлином Павлинычем Курослеповым и его женой Матреной Харитоновной:
Градобоев. (о турках) Уж тут его руками бери, сейчас аман кричит.
Курослепов. Не любит! Что ж это он аман кричит, зачем?
Градобоев. По-нашему сказать, по-русски: пардон.
Матрена. Ты вот говоришь: пардон, а я слышала, что у них такие есть, которые совсем беспардонные.
Градобоев. Слышала ты звон, да не знаешь, где он.
Курослепов. .. .Ну, вот мы с тобой теперича, после стражения турецкого, и выпить можем.
(А. Н. Островский. Горячее сердце. Дейст. 2, явл. 4).
Замечательно, что Градобоев турецкое аман передает «по-русски» не словом пощада, а французским пардон. Две цитаты разделяет пятьдесят лет российской жизни. За это время ориентация на французские традиции и быт прошла из дворянской в мещанскую купеческую среду. Это говорит о сознательном культурном выборе новых ориентиров всем обществом, а не только социальной элитой.
Формирование культурных ориентиров происходит в период консолидации удельных территорий в единое торгово-экономическое и политическое образование, в котором кристаллизуется единый психологический склад у разноплеменных групп, что способствует выработке общего самоназвания - этнонима. Формирующийся этнос стоит перед выбором единой идеологической системы вместо языческих верований родо-племенных групп, которые не способствуют консолидации этноса. Обычный выбор - монотеистическая вера, религия. Поэтому формирование народа как этнического объединения, нации совершенно не совпадает с выбором его культурной ориентации.
Россия возникла и развивается уже тысячу лет как многонациональное государство. «Государство, в котором постоянно шел процесс взаимного привыкания, взаимного проникновения, смешивания народов на семейном, на дружеском, на служебном уровне сотен этносов, живущих на своей земле и рядом с русскими. Стержень, скрепляющий ткань такой уникальной цивилизации - русский народ, русская культура».
Президент России В. В. Путин в своей в статье «Россия: национальный вопрос» остановился на нескольких кризисных периодах в
истории России, когда единство российского народа подвергалось сильнейшим испытаниям. Испытания начинаются обычно с внутреннего кризиса и усугубляются внешнеполитическими факторами. 4 ноября В. В. Путин назвал Днем рождения гражданской нации, когда ровно 400 лет назад - в 1612 году русский народ сумел подняться над внутренней враждой и распрями.
Тогда понятия «русский», «русский народ» только формировались, и входили в новый этнос не только славянские племена, но и огромное число других племен и народностей. До сих пор на территории бывшей Московской Руси XVII века проживают многочисленные угро-финские народы и этнические группы: мокша и эрзя не только в Мордовии, но и по всему Среднему и отчасти Верхнему Поволжью, к слову эрзя восходят названия городов Рязань и Арзамас. Ряд русскоязычных жителей Костромской и Ярославской областей до сих пор считает себя потомками легендарных мерян. Их ностальгию по древним обычаям художественно выразил режиссер Алексей Федорченко в фильме «Овсянки» 2010 года. Название народа мурома сохраняется в названии города Мурома и в имени Ильи Муромца. Корела доныне обитает не только в Карелии и Карельском перешейке, но и компактно проживает в двух районах Тверской области. Древняя весь (совр. вепсы) дисперсно живут на обширной территории от Белоозера до Санкт-Петербурга, к ним ряд исследователей относят названия Вологда (Valgeda) и Волга. В Подмосковье, в Бронницах и на западной городской черте современной Москвы, проживало балтийское племя голядь (галинды). Этот перечень современных и исчезнувших балтийских и финно-угорских народов можно продолжать долго, только по берегу Финского залива жили древнефинские племена: сумь (суоми), емь (эстонцы), они же чудь, водь, ижора, норова. По всей Северо-Восточной Руси мы обнаруживаем финно-угорскую гидронимию: Волга, Сухона, Вытегра, Вычегда, Устьюг, Егона, Молога, Москва, Кострома. Многочисленные черные речки, в т. ч. там, где смертельно ранили Пушкина, являются кальками с финских языков - Мста, Мстоя, Мстой, то есть обозначают речки, питающиеся грунтовыми водами.
Похоронный обряд у всех народов традиционно является самым консервативным и архаичным. Славянское племя кривичей, поселившееся на восток от Полоцка, Пскова, Смоленска до Твери, хоронило умерших в
длинных курганах, нехарактерных для славян и, вероятно, унаследованных от балтов. Недаром латыши и литовцы до сих пор называют всех русских по старым своим соседям кйеу8 «русский». В вятичских захоронениях Москвы и Подмосковья археологи находят семилопастные височные кольца и мужские и женские шейные гривны, несвойственные славянам, но обнаруживающие полную аналогию в летто-латгальских погребениях.
Итак, на Северо-Западе Руси складывается угро-финско-балто-славянское сообщество, которое в качестве койне избирает восточнославянские говоры, легшие затем в основу великорусского языка.
В русских говорах достаточно много остатков балтийских и финно-угорских элементов. Особенно ярко это проявляется почти в повсеместном северно-русском цоканье // чоканье, или, как его называет В. И. Даль, чваканье, то есть неразличении ц и ч: курича, улича, черква, чол-ковый или, наоборот, целовек, цесть, сцытать. Дзеканье, характерное не только для белорусов, было известно под влиянием балтов и в Подмосковье, в Боровичах: за дзерево циной сойдземси, тсяни тсяпун тсебе! (сейчас встречается в просторечии и у коренных москвичей).
Характерное и единственное живое фонетическое явление в современном русском литературном языке в области гласных, развившееся под влиянием языка московских приказов в течение XIV-XVI веков из узко локального в общерусское явление, - аканье, которое не имеет на славянском материале приемлемого объяснения. Аканье - сильнейшее сокращение до нуля в зависимости от ударения всех безударных гласных, например: под литературное произношение [д_м_хот] можно записать: домоход «любитель ходить по гостям», дамоход «сердцеед, бабник», ду-маход «кандидат в депутаты думы» и дымоход. Аканье, по работам финно-угроведа В. И. Лыткина, хорошо объясняется на почве древнемордовского языка. Говоря лингвистическим языком, аканье - яркий финно-угорский субстрат русского языка.
Определенно и откровенно о происхождении русского народа высказался К. Д. Ушин-ский в знаменитой серии лекций, прочитанных им в течение 1847-48 годов в Ярославском юридическом лицее. Приведем его слова из четвертой лекции, прочитанной 18 февраля 1848 года: «Твердая светлая природа славянина, грустная и покорная природа финна,
отголоски грозного скандинавского обычая и приволье жизни степей - все это слилось в самобытное нечто в характере этого созданного империей народа. Принадлежа к племени славянскому по языку и светлой части своего характера, этот срединный, связующий Россию народ соединил в себе и много финского и татарского, подчинив его славянскому элементу. На запад, на восток, на север и на юг простирает он свою народность, везде находя себе отзыв. Он захватывает и связывает своим собственным характером все народности, все окраины народностей России» [5. С. 115].
Таким образом, русский этнос издревле не только в языковом и культурном отношении обогащал соседние народы, но и генетически, культурно и в языковом отношении впитывал в себя балтийские, финно-угорские, тюркские, иранские, древнескандинавские, готские элементы и формировался как межкультурная цивилизация. Центральная идеологема статьи В. В. Путина «Россия: национальный вопрос» хорошо подытоживает все сказанное: «Самоопределение русского народа - это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром».
Проанализируем следующий вопрос: если русский народ формируется из многочисленных народов и народностей Восточно-Европейской равнины, то как собирается и формируется его лексический запас.
С древнейших времен до наших дней устным путем от народов-соседей в русский язык приходят сотни тысяч заимствований, касающихся всех сторон жизни человека: бытовая, материальная, административная, политическая, военная и религиозная лексика. Они становятся фактами диалектной и региональной лексики, а в литературный язык могут попасть только как уже русские разговорные, просторечные или диалектные слова, которые, по словам М. В. Ломоносова, «в такое приходят обыкновение, как будто сперва в российском родились». Поэтому их очень сложно извлечь из словарного состава русского языка, каждая попытка неславянского их толкования вызывает бурю протестов. Поэтому А. С. Пушкин в начале XIX века, когда русская филологическая наука стояла в самом начале своего развития, а сам поэт только закладывал основы русского литературного языка, на слова иностранного автора о влиянии «ржавчины» татарской лексики на русский язык мог закономерно написать: «Чуждый язык распространяется не
саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам кочующее племя варваров, не имевших ни словесности, ни торговли, ни законодательства? Их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в течение двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому богу, проклинали грозных властителей. Как бы то ни было, едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык» [4. С. 20-21]. Когда сейчас иные авторы повторяют пушкинские слова о примитивности языка народов, соседствующих с русскими, приходится лишь сожалеть о косности самих авторов. Приведем в качестве примера ряд «культурных» слов тюркского происхождения, который во времена Пушкина не вызывал сомнений в своем русском происхождении: алмаз, алый, артель, барабан, бахрома, баран, барс, барсук, безалаберный, бергамот, бирюза, бисер, богатырь, болван, боярин, булат, бурав, бурка, бурый, взбалмошный, вор, вурдалак, вьюк, деньги, десть «мера бумаги», диван, есаул, жесть, жемчуг, жесть, изумруд, изюм, изъян, кабала, кабан, кабачок, кадык, казак, казна, караул, колбаса, кочан, курага, каланча, капкан, карандаш, карман, каторга, кашемир, кинжал, киоск, кирпич, кобура, ковер, кумач, куртка, курган, карий, лошадь, маяк, набат, набекрень, нашатырь, нефть, палач, палас, печать, сановник, сапог, сарай, сафьян, севрюга, сераль, софа, стакан, сундук, товар, товарищ, табун, таракан, таможня, терем, товар, товарищ, тормоз, тюфяк «пушка», тулуп, тюрьма, улан, упырь, хозяин, хорунжий, чердак, чугун, чулан, чулок, чокаться, шалаш, шатер, шашлык, штаны, шершавый.
С принятием христианства для внедрения новых ориентиров духовной жизни в древнерусское общество начинается обучение книжному учению. Эту инициативу «Повесть временных лет» приписывает Владимиру Святославичу: «нача поимати у нарочитой чади дети, и даяти нача на учение книжное». Книжное обучение кладет начало литературному языку, противопоставив его разговорной речи. При Ярославе Владимировиче в 1037 году в библи-отеке-скриптории при Софии Киевской начинается перевод книг на русский язык с греческих, латинских и древнееврейских оригиналов. Причем просвещенное русское общество (княжеская, зарождающаяся боярская социальная верхушка, духовенство) репрезентирует себя
частью византийско-римского мира. Поэтому переводятся и переписываются наряду с церковно-богослужебными книгами не только исторические хронографы и хроники Иоанна Малалы, Георгия Амартола, Иоанна Зонары, воинские повести «Девгениево деяние», «Александрия» Псевдо-Калисфена, «История Иудейской войны» Иосифа Флавия, «Повесть об Акире Премудром»; «Повесть о Варламе и Иоасафе»; книги путешествий, «Козьма Индикоплав», энциклопедии («Пчелы», «Шестодневы»); византийские каноны и номоканоны, не нашедшие никакого отражения в уже устоявшейся судебной практике Древней Руси, но и противоречащие духу христианства философские трактаты Платона, Аристотеля, греческая мифология, апокрифы о царе Соломоне («Сказание о Соломоне и Китов-расе», «О судах Соломона») и др.
Русская христианская апологетика была четко и однозначно провозглашена в 1051 году первым русским митрополитом Иларио-ном в знаменитом «Слове о законе и благодати»: «Хвалит же похвальными гласы римьскаа страна Петра и Паула има же вЪроваша в Иисуса Христа сына божиа Асиа и Эфес и Пафм Иоанна Богословьца Индиа Фому Египет Марка вся страны и грады и людие чтут и славят коегождо их учителя иже научиша я православней вЪрЪ похвалим же и мы по силЪ нашей малыими похвалами... великаага кагана нашеа земли володимера внука старааго Игоря. иже в своа лета владычествующе... не в худЪ бо и невЪдомЪ земли владычьствоваша но в руськБ аже вЪдома и слышима есть всЪми четырьми конци земли» [3. С. 25].
Таким образом, русский народ - полиэтническая цивилизация, сформировавшаяся на восточноевропейских равнинах, а избранное в качестве основы русского культурного кода православное христианство в дальнейшем определило культурно-историческое развитие русского народа, в том числе и приоритеты в лексических заимствованиях. Хотя слово ориентация происходит от французского orientation, обозначающего определение своего места по отношению к востоку, русский культурный код ориентирован на запад. В дальнейшем в зависимости от экстралингвистических факторов приоритеты внутри христианской культурной парадигмы хронологически корректируются и перераспределяются:
X-XV века - греческо-латинские лексические заимствования (язык-посредник - болгарский);
XVI-XVII века - польские заимствования (посредники: украинский и белорусский языки);
XVIII-XIX века - последовательно голландские, немецкие, французские заимствования;
XX век - английские заимствования;
2-я половина XX-XXI век - англо-американские (интернациональные) заимствования.
В русской истории X-XV века были ознаменованы теснейшими контактами с разными тюркоязычными народами: печенегами, половцами, татарами, Северо-Восточная Русь в течение двух с половиной веков была данником Золотой Орды, а XVII-XVIII века были наполнены торговыми, политическими, военными событиями с одной из сильнейших держав мира - Османской империей. Однако многочисленные тюркские слова, которыми изобиловали документы и, судя по историческим источникам, неофициальным документам и художественной литературе, пестрел разговор русских, частично попали с названиями артефактов в устную речь, а затем, отшлифовавшись, как камни в горной реке, как произведения народного творчества проникли в литературный язык. Такова судьба ничтожного числа бытующих в русской речи тюркизмов. Абсолютное большинство их исчезло из русского обихода, лишь некоторые обнаруживаются в документальной литературе в составе историзмов и экзотической лексики. Тюркизмы практически не встречаются в составе отвлеченной лексики русского языка, они единичны среди русских глаголов и прилагательных, весьма редки в составе «культурных» слов. Русской культурный код этот пласт лексики открывает только для европейских заимствований.
Список литературы
1. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв. М. : Высш. шк., 1982. С. 164.
2. Лер-Сплавинский, Т. Польский язык. М., 1954.
3. Молдован, А. И. Слово о законе и благодати Илариона. Киев, 1984.
4. Пушкин, А. С. Полн. собр. соч. : в 10 т. Т. 7. Л., 1978.
5. Ушинский, К. Д. Собр. соч. : в 11 т. Т. 1. М., 1948.
6. Шанский, Н. М. Современный русский язык. Ч. 1. Лексика. Фразеология. Фонетика. Графика. Орфография / Н. М. Шанский, В. В. Иванов. М., 1987.
7. http://russkiyyazik.ru/396/
