CC BY
83
ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2010 г. Выпуск 2 (17). С. 27-30
УДК 811.511
ЛЕКСИКА В ХАНТЫЙСКОМ ЯЗЫКЕ: ИСКОННАЯ И ЗАИМСТВОВАННАЯ
Н. А. Герляк
В ходе исторического развития народа происходят перемены в экономической, социальной и культурной жизни общества, что приводит к изменениям в различных сферах жизни. Все эти изменения отражаются в языке и, в первую очередь, в его лексике. Поэтому исследование лексики языка является одной из актуальных задач науки о языке.
Лексика хантыйского языка в целом изучена еще недостаточно. В связи с этим возрастает практическая необходимость в проведении широких и глубоких исследований в области лексикологии хантыйского языка и создании ее теоретических основ. Сейчас исследователям хантыйского языка крайне важно представить в виде микросистем разные лексикосемантические группы и определить их место в общей лексической системе. Другая задача -изучить историю происхождения в хантыйском языке заимствований с учетом материала славянских, уральских, индоевропейских, тюркских, тунгусо-маньчжурских и других языков; выявить пути и способы обогащения данной лексики; определить степень их адаптации в хантыйском языке, особенно в связи с развитием языка национальных СМИ (газеты «Ханты ясанг», «Луима сэрипос») и в других сферах его функционирования.
Следует отметить, что в лексической системе обско-угорских языков много заимствований из индоевропейских, тюркских, тунгусо-маньчжурских языков. Это крупные языковые семьи с древности окружали с трех сторон обско-угорские языки. А вот с самодийскими языками они контактировали очень тесно, поскольку распространены были на одной территории, и факт их родства почти уже доказан. Однако сомнения еще остаются, и некоторые ученые до сих пор рассматривают финно-угорские и самодийские языки изолированно, не привлекая доказательства их генетической общности. В лингвистической литературе название «уральские языки» появилось сравнительно поздно. Э. Сетеля в работе «2иг Бга§е пасЬ ёег УетапёвсЬай ёег йпш8сЬ-и§п8сЬеп ипё ват^е^сЬеп ЗргасЬеп» (1915) доказал родство финно-угорского и самодийских языков, которые до этого считались неродственными. Было обнаружено сходство корнеслова, системы грамматических формативов, закономерных звуковых соответствий. Был сделан вывод о происхождении финно-угорских и самодийских языков из одного языка-предка, или уральского языка-основы. Появление нового названия («уральские языки»), однако, не исключает возможности изучить и описывать финноугорские языки отдельно, а само название «финно-угроведение» как отрасль лингвистики, занимающаяся изучением финно-угорских языков, продолжает существовать наряду с более широким по объему термином «уралистика» [2: 221].
Вопрос о прародине уральских народов является спорным. Согласно новейшим исследованиям, прародина уральцев с 5-го по 3-е тыс. до н. э. находилась в северной части Западной Сибири, в районе между нижней Обью и Уральскими горами. Эта территория в тот период отличалась благоприятными климатическими условиями. После распада уральской языковой общности финно-угорская ветвь переместилась на запад, и около 3-го тыс. до н. э. районом ее распространения стали бассейны Печоры, Камы и территория к западу от Урала.
В типологическом отношении современные уральские языки настолько неоднородны, что не представляется возможным говорить о каком-либо едином уральском языковом типе. По-видимому, уральский праязык был в этом отношении более однороден.
Рассеянность уральских языков на большой территории, длительная их изоляция и отчасти влияние языков других народов послужили причиной появления их большого типологического разнообразия, проявляющегося на различных уровнях. Если пермские, обско-угорские, мордовские и марийские языки являются преимущественно агглютинативными, то в прибалтийско-финских, самодийских языках и в особенности в саамском имеются заметные элементы флексии.
В русле сравнительно-исторического языкознания вопрос о заимствованиях многими финно-угроведами освещался в России и за рубежом. По этому поводу венгерский академик П. Хайду много писал в своих классических работах 1960-1980 гг. В частности, он приводил статистические данные о количестве слов уральского, финно-угорского и угорского происхождения в венгерском языке - 1172 слова [8: 338].
В лексике обско-угорских языков есть заимствования из русского, иранских и тунгусоманьчжурских языков [5: 341], а также из тюркских языков кыпчакской ветви. Кыпчакские языки Урало-Поволжья в свою очередь сформировались в результате нескольких волн тюр-кизации региона носителями тюркских языков различных ветвей. Примеры, взятые из Словаря В. Штейница:
ikow (Ko O = taw-us), Ts. ikow хомут, Kumt < tat. *jiku (zu jik- ‘anspannen’); oder direct < tat. (vgl. FUF 17, 87) (Steinitz 53).
ola (V Vj.), Trj. J ola, DN KoP ataw, DT otaw, Kr. ataw, Ni. S ota, Kaz. selt. ola подвода, kyyti, Pferde oder Ruderer zur (amtlichen) Beforderung von Reisenden oder Post, Pflichtgespann. -.. .< tat.-tob. olau (Steinitz 72 ).
ilkak (Vj.), Trj. ilek, J ilek (5 x 1; P. 1751 1), CastOS idek, PMu. ilkek решето, Sieb (Vj. J Cast.); lichtes Lattensieb zum Reinigen der Zirbelnusse (Vj. Trj.); Mehl-, Tabaksieb (Trj.); Art Korb aus Birkenrinde, flach, viereckig, offen, in dem Beeren getrocknet warden (PMu.). - Vj. joTdw-ilkak grobes Sieb; J ldrdp-ilek Sieb...< turko-tat.: 1. vgl. sag. ilgsk ua. 2. tat.-tob. ilak (FUF 17, 51; MSFOu. 103, 145) (Steinitz 74).
aras (DN Fil. Kam. Kr. Ts.), Kam. auch aras, DN-Sal. Ts. oras Deichsel [‘Gabeldeichsel’ wohl] / оглобля. - Mj. aras-juy Deichsel. J aras-juw-porak, KoP
aras-parax зарубка на конце оглобли для привязания завертки, Kerbe am Ende der Deich-selstange zur Befestigung des Knotens. DN aras-parax-cunca, Kr. aras-parx, aras-parax saverikko / завертка, Verband (‘Stack’) zum Festbinden der Gabeldeichsel. - < tat.-tob. arys ‘оглобля, Ga-beldeichsel’ (Steinitz 164).
urax (DN Kr.) Siechel / серп. - KT 76 b. < tat. uraq (Toiv.) (Steinitz 170). kamti (V VK Vart. Likr. Mj.), V auch kamti, Vj. kamtiw, Trj. kamti, J kamti, DN KoP Kr. Ts. xamta, Sog. Ts. xomta, Ni. xomsa, Kaz. Sy. xomsi, O xamsi кнут, Peitsche. - Kam. nasar-xamta, KoP nasar-xamta eine Art Hautkrankheit: вроде оспы (Kam.), «отсыпь» (KoP). - < tat.-tob. kamce id. (FUF 2, 119; 17, 106). // Ostj. > waldnenz. Nj. kemtsi (Leht., Wb. 210) (Steinitz 503).
Сопоставляя эти данные с исконной лексикой хантыйского языка и различных его диалектов, можно утверждать, что основной лексический фонд его и диалектов составляет исконная лексика, наследованная от праязыка. Так, на предварительном этапе изучения исконной лексики хантыйского языка, привлекая пока только неполный состав словарей хантыйского языка, опубликованных в России в период 1937-2010 гг., достоверно можно говорить о более полутора тысячах слов финно-угорского (уральского) происхождения из числа лексики традиционной культуры. Такого рода слова составляют вполне определенные семантические гнезда (иногда довольно большие по числу входящих слов и их производных); в частности, это элементы формации и явления природы, названия частей тела и внутренних органов человека и животных, предметы быта и обихода, термины родства (и свойства), семантически сложные и многозначные глаголы [1: 398-437]. Поскольку в имеющихся словарях хантыйского языка необходимая информация содержится недостаточно, нам приходится осуществлять поиск в установлении точной семантики многих заимствованных слов. Здесь, важным источником является лексический материал русского языка, который сопоставляется с материалом хантыйского языка и его диалектов. Именно через русский язык заимствуется и обогащается хантыйская лексика из других родственных и неродственных языков.
Анализ сопоставительного материала раскрывает различные аспекты процесса заимствования. Здесь может пойти речь уже не только о лексических заимствованиях, а о воздействии норм русского языка на фонетические и грамматические нормы хантыйского языка в его устных и письменных формах. При этом фонетические системы хантыйского (в том числе и мансийского) языка менее подвержены внешнему влиянию. Однако следует заметить, что
различные новации в этой сфере связаны в основном с произношением заимствованных слов. Если старые (до І9І7 г.) заимствования подвергались безусловным фонетическим изменениям в хантыйском (ср.: нужда > хант. нуша, манс. нуса ‘бедность, бедный’), то в поздних заимствованиях наблюдается возможность употребления любых русских звуков, в том числе и не входящих в исконную фонологическую систему, например, хант. fabrika ‘фабрика’, drazniwajatl ‘дразнит’, kolca ‘кольцо’, obizajatsa ‘обижается’, masina ‘машина’ [3: 38]. Подобные закономерности наблюдаются и в близкородственном мансийском языке. В этой связи следует отметить, что слова мансийского языка, обозначающие общественные явления и реалии быта адаптировались в следующей форме: sovet, kooperativ, plan, kilo, aeroplan, милиция; аптека, бинт, вазелин, корь [6: І9І; І: 27, 49-5І].
Рассмотрим ряд этимологий хантыйского языка, имеющих параллели в других угорских языках, а также в русском, обозначающие предметы, объекты (преимущественно материальные) или действия (признаки), так или иначе связанные с повседневным бытом и хозяйственной деятельностью. Так, например, в словаре А.М. Кошкаревой [3: 27] находим следующие «общие» для русского и хантыйского языков слова:
ВАР, ед., м. Время лова после летнего нагула. ...»Вар - перегородка устья реки; ост. вар - то же значение» [Ср.: war, war - летний рыболовный запор (устройство) сплошного заграждения (Терешкин І98І: 5І3)].
ВОНЗЬ, м. Время весеннего подъема рыбы. «Вонзь, вонзевой ход» говорят на Севере, вонзь - в переводе «богатый рыбой».
НУР «Остяцкий прут или аршинная палка, унизанная мерзлой рыбой, которая продается нурами. Нур щук» (Даль, т. 2, с. 560). «Нур - палка (ост. нур - палка, рукоятка)»
ОСТЯЦКАЯ МОРДА. Морда - для ловли рыбы, особого устройства. Морды, они назывались остяцкие морды. Узенькая така, квадратная с одной стороны, с другой поуже, она переплетена корнем (Алымка).
САИП, -ы, м. І. Ловушка для рыбы в виде фитиля. Саип - тот же фитиль, как береговой, открылок такой же (Куг.). Саип - ловушка, это большой фитиль с двумя открылками, в речку ставится, узкую речку запруживают им (Кор., І985). Двукрылый саип, сеть, двукрылый фитиль есть (Н. Тавда, І986).
2. Сеть в виде мешка, сетный мешок. Саип круглый на палке (Б. Атлым, І985). «Саиб (название остяцкое, что значит мешок) есть тот же зимний ‘чердак’, но с тем существенным отличием, что ‘чердачничают’ на большом или меньшем расстоянии от берега, заграждения же для саибов устраиваются через всю реку» (Варпах. С. 30, 63). «В Тавде и озерах рыбу промышляют жители через посредство сделанных ими из мереж - саипы самоловы, невод. Сети, а для карасей котцы по большей части в весеннее время» (ГАТО. Ф. І0. Д. 2607. Л. І52-206). «Ясашны татары ловят рыбу при юртах Тархановских в реке Тоболе, озере Казачьем неводами, саипами, фитилями, сетьми и котцами» (ГАТО. Ф. І0. Д. 2607. Л. І90).
3. Полотно рыболовной сети, мережи, дель.
«Саип - сеть или мережа, из которой делают невода, сети, фитили и др., ловушки (про-исх. от остяцкого слова сойеп, саип)» (Патканов). «Саеп, сев.-вост. соип» (Селишев. С. 374). «Только в Тобольской области отмечено слово саип - полотно рыбачьей сети, из которой шьется чердачный мешок» (Сенкевич, Словарь. С. І64).
САЛМ, -ы, мн. Мелкое место в дельте реки Оби. Салмы - это отливы от губы, мелко место от жерла от самого, остяки зовут салмом, так и мы зовем салмом (Бык., І984).
СОР, -а, м. Низкая травянистая пойма реки, затопленная весенним половодьем, место жировки рыбы. Сор - место разлива реки, там ловят рыбу. Обычно бывает неглубокий, вода прогревается, и рыба идет сюда на нерест и на жировку, так как сор обычно зарастает речной травой, потом осенью рыба выскакивает из сора (Перш.). Где-то сора есть, а у нас по озерам залевацца, какой сор (Алымка). Рыбак на нерест в сора идет, І8 км сор, когда вода разлива-етца (Кор., Баз., Уват, Локос., Сург., Х-Манс.).
Интересны случаи, когда слово перешло из русского языка в хантыйский и адаптировалось уже довольно давно. В настоящее время ряд слов типа сырок (surax), пелядь используются в речи как синонимы. Однако как вид рыбы пелядь - литературное, а сырок - местное.
Таким образом, из сравнения материала обско-угорских и русского языков видно, что самое сильное влияние на обско-угорские языки (прежде всего - в отношении заимствований, по большей части - лексических) оказал, естественно, русский язык как язык более развитой народности (нации). Контакты русского и хантыйского языков начались со времен проникновения в Предуралье и за Урал новгородцев. Длительные и далее уже не прекращавшиеся, устойчивые связи русских и обских угров сложились еще задолго до того, как возник современный русский литературный язык (а его ведут, как известно, от эпохи А. С. Пушкина); что касается обско-угорских языков, они до сих пор во многом остаются в диалектах. Задача состоит в изучении хантыйской лексики во всех аспектах с целью его кодификации.
Но можно предполагать, что в каких-то сферах хантыйский язык был более устойчив, и русский язык заимствовал из хантыйского языка (пусть даже и диалекта - усть-иртышского, сургутского, казымского, любого другого) слова в западносибирский областной словарь. Например, это прослеживается в части специальной лексики - ихтиофауны и рыболовства, здесь могло быть и обратное заимствование [3: 27-144].
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьева, К. В. Русско-мансийский тематический словарь : пособие для учащихся [Текст] / К. В. Афанасьева. - СПб., 2002.
2. Каксин, А. Д. Языки коренных народов Сибири [Текст] // Сб. науч. тр. / А. Д. Каксин ; под ред. Н. Н. Широбоковой. - Новосибирск : Сибирский хронограф, 1999. - Вып. 5.
3. Кошкарева, А. М. Специальная лексика северных районов Тюменской области) [Текст] : В 4-х ч. // Мат-лы для областного словаря / А. М. Кошкарева. - Ч. 1 : Лексика рыболовства. -Нижневартовск : Изд-во Нижневартовского пед. ин-та, 1993. - Ч. 2 : Лексика ямщины и связанных с ней санно-тележного и шорного промыслов. Лексика лодочного промысла. Лексика охоты. - Нижневартовск : Изд-во Нижневартовского пед. ин-та, 1995.
4. Николаева, И. А. Обдорский диалект хантыйского языка [Текст] / И. А. Николаева. - М. ; Гамбург, 1995.
5. Серебреников, Б. А. Обско-угорские языки [Текст] // Лингвистический энциклопедический словарь / Б. А. Серебреников. - М., 1990.
6. Сетеля, Э. Zur Frage nach der Verwandschaft der finnisch-ugrischen und samojedischen Spra-chen [Text] / Э. Сетеля. - 1915.
7. Чернецов, В. Н. Мансийский (вогульский) язык [Текст] // Языки и письменность народов Севера / В. Н. Чернецов. - М. ; Л., 1937.
8. Steinitz, W. 1966: Dialektologisches und etymologisches Worterbuch der ostjakischen Sprache. Lieferung [Text] / W. Steinitz. - Berlin, 1966.
9. Хайду, П. Уральские языки и народы [Текст] / Петер Хайду. - [пер. с венг.]. - М. : Прогресс, 1985.
