CC BY
142
ББК 63.3(2)46
Т.В.Володина
РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
(по материалам «Статейного списка» П.И.Потемкина и «Журнала» Като)
On the base of Russian and parallel French sources of the 17 th century, the author tries to reconstruct specific features of perceiving, by a Russian man, the West European culture.
Литература путешествий на Руси возникла как жанр на заре русской письменности. К
XVI в. сформировались ее жанровые разновидности: паломнические и светские «хождения», «статейные списки» послов, «отписки» землепроходцев. Все они занимали немалое место не только в историко-литературном процессе русского средневековья, но и в формировании жизненных и культурных горизонтов русского общества.
Путевые заметки послов назывались «росписями», или «статейными списками». Они сообщали, по каким статьям (вопросам) велись переговоры и как исполняли этикет посольского приема. Однако практически «статейные списки» не ограничивались этими целями. Общие впечатления о самом путешествии заставляли расширять рамки этого вида записок, просуществовавшего до петровского времени. «Повестями русских послов» называет их Д.С.Лихачев [1]. Даже если посол или землепроходец и не обладал талантом рассказчика,
он все же принадлежал, безусловно, к числу незаурядных людей своего времени Личность автора находит, пусть и опосредованное, отражение в тексте. Переживания реального человека, его вполне конкретные реакции на происходящие события и смену окружения отчетливо прослеживаются в «статейных списках» на протяжении всего ХУЛ в., особенно во второй его половине. Записки П.И.Потемкина — яркий тому пример.
Петр Иванович Потемкин (1617 — 1700) — представитель старинного боярского рода, крупный политический и военный деятель эпохи, неоднократно исполнял миссию посла. В 1667 г. он возглавил посольство в Испанию и Францию, в 1674 г. — в Вену, к императору Леопольду, а в 1680 — 1682 гг. посетил Англию и вторично Париж и Мадрид.
Первое посольство Потемкина в Испанию и Францию состоялось в 1667 — 1669 гг. В его состав входили дьяк Семен Румянцев (в дальнейшем участник посольств в Данию и Пруссию), семеро дворян, в том числе сын Потемкина Степан Петрович, трое подьячих и слуги. Официальным мотивом посольства было сообщение о прекращении военных действий между Россией и Польшей; настоящей задачей — определение возможных военных союзов против Турции [2].
7 июля посольство выехало из Москвы в Архангельск, в декабре достигло берегов Испании, где пробыло до июля 1668 г.
Выполнив свою миссию в Испании, посольство отправляется во Францию, где находится с июля по сентябрь 1668 г. Записки Потемкина дают нам много конкретных фактов, касающихся географии, природных условий страны, парадных приемов, быта, важнейших составляющих официального визита и частных моментов. Огромную помощь в реконструкции реального положения русской делегации, реакций русских на французские «чудеса», которые и современный человек воспринимает с неподдельным восторгом, оказывает сохранившийся параллельный источник — «Журнал» Като [3], назначенного французским правительством в качестве сопровождающего посольство. Он проводит с русским представительством почти три месяца, встречаясь с Потемкиным практически каждый день, участвует в организации их деловой и культурной программы. Одни и те же события, изложенные представителями разных культур, позволяют уточнить и сам маршрут, и то, на что обращали свой взор русские в Париже и его пригородах. За время пребывания в Париже русское посольство было дважды принято французским королем Людовиком Х1У, вело переговоры с французскими политическими деятелями Кольбером, Лионом и др. В результате переговоров укрепились русско-французские торговые связи, по итогам миссии была создана «Северная торговая компания», но главный, военно-политический вопрос — создание союза против Турции — решен не был.
Заметки Потемкина касаются разных сторон жизни Франции, хотя количество информации, и ее качество может показаться современному человеку крайне скудным и мало интересным. Мы знаем о том мире, с которым столкнулся Потемкин и которому принадлежал Като, значительно больше, чем они. Мы можем сгруппировать явления разного уровня, обобщить факты, часть из которых была недоступна современникам.
Франция, вступившая в эпоху абсолютизма еще на рубеже ХУГ-ХУП вв., испытывала в это время бурный подъем и находилась в зените славы и могущества. Военные победы и удачные экономические реформы дали несколько десятилетий стабильности. Страна, ставшая могущественной европейской державой, приобретает и еще один, новый для нее статус — лидера в сфере науки и искусства. Великие мыслители Р. Декарт и П.Гассенди, драматурги П.Корнель, Ж.Расин и Ж.-Б.Мольер, зодчие К.Перро, Ф.Мансар, живописец Н.Пуссен были центральными фигурами европейской культуры. Некоторые из них находились в состоянии конфликта с королевским двором и были вынуждены жить и работать вне Франции. Так, например, Декарт уехал в Голландию, Пуссен — в Италию. К середине ХУ11 в. в западноевропейских странах завершилась эпоха Возрождения. Изменившиеся представления о мире и человеке нашли свое отражение не только в философии, но и в искусстве. Сначала стиль барокко, а затем классицизм определяют развитие архитектуры, изобразительных искусств, музыки, литературы и театра.
Новое в архитектуре, искусстве, науке было высшим отражением того мощного движения, которое обычно называют «обмирщением» культуры. «Мирское», став активным конкурентом «церковного», формирует иные поведенческие стереотипы-идеалы, житейские и общественные клише, реализует себя в моде на одежду, убранстве жилища, формах общения. Многочисленные салоны — философские, поэтические, дамские — представляют собой особый тип организованного и осмысленного зрелища, участники которого одновременно являются и зрителями, и актерами. Новые эталоны светскости нередко имели не менее причудливые формы, чем средневековые, но отличались одним — присутствием личностного фактора.
Культуру Европы, таким образом, создавали не только великие ученые и художники, но и сильные мира сего — короли, политики, церковные деятели и дипломаты, а также представители мелкого дворянства и третьего сословия. Опыт обыденного сознания чрезвычайно сложно реконструировать, поскольку источников, позволяющих это сделать, сохранилось весьма мало. «Статейный список» П.И.Потемкина и «Журнал» Като относятся именно к таким редким памятникам: они дают интересный материал, позволяющий представить внутренний мир русского человека переходного периода.
Сразу же необходимо заметить, что большую часть обоих документов занимает описание внешних действий, предпринятых русским посольством, его окружением и сопровождением, здесь на первый план выходит этикетная сторона, ритуал. Так, Потемкин подробно описывает случай на таможне в Байо, когда с посольства была взята пошлина за ввозимые в страну иконы в драгоценных окладах [4]. Для русского посла — это нечто вопиющее, не имеющее аналогов с русскими традициями, возмутившее его до глубины души. Для Като — это норма, а поведение посла явно должно было казаться вызывающим. На страницах своего «Журнала» он подводит итог этому инциденту, сообщая: «Дали им деньги за то, что они заплатили в Байо. Посольство рассчитывало на дополнительную сумму, но распоряжений короля не было» [5].
Русский человек, представляющий официально интересы государства, сохранял и на чужой территории то понимание своего статуса, следовал тем нормам поведения, которые были приняты в России, и требовал к ним соответствующего уважительного отношения. Так, Потемкин вытребовал у французского двора подводы и корма, как это было принято в России, и при этом замечает на страницах «Статейного списка», что «у королевского величества иных государей послам корма и подвод не бывает». Потемкин требует переписать грамоту французского короля для русского царя, поскольку не обнаружил на ней «титулов» короля, из-за чего можно было бы усомниться в ее подлинности [6].
Особое место и у Потемкина, и у Като занимает описание официальных приемов, в том числе и королевских. Като подробно сообщает об одном из них: «Посол вошел в зал дворца и делал низкий поклон при появлении короля, снял шапку. Продолжая кланяться, он протянул королю письмо. Затем посол преподнес подарки, привезенные из Швеции и Москвы, поцеловал руку королю и, отходя назад с глубокими поклонами, не надевая шапки, спустился вниз. Затем был приготовлен ужин со всем великолепием. Церемония повторилась один в один за обедом и за ужином» [7]. Здесь можно найти отражение не только характерных для обоих государств черт особой строгости исполнения придворного ритуала, но и увидеть существенное различие. Для русского посольства — это абсолютно серьезный и важный момент, связанный все с тем же фактом утверждения собственного статуса как представителей государства. Француз воспринимал его как обязательную, но все же в значительной степени игру, которую комментирует с некоторым оттенком иронии. Так, в самом начале дневника, поясняя свою роль при посольстве Потемкина, Като нарочито, как нам кажется, подчеркивает лишь ее внешнюю, официально-церемониальную сторону: «Като был направлен к русскому послу, чтобы его сопровождать, хвалить и для того, чтобы посол находился в центре внимания, так как он в этом нуждается так же, как и другие». Описывая реакцию посла на встречу его Парижем, Като иронизирует не только по поводу несбывшихся ожиданий Потемкина («Посол запасся мелкими деньгами для раздачи бедным, рассчитывая встретить огромное количество жителей, собравшихся его приветство-
вать. Он был весьма разочарован, встретив лишь небольшую группу парижан, и жаловался на это. Но ему объяснили, что так происходит всегда при встрече послов наиболее могущественных государей»), но и над нелюбознательностью соотечественников. Сам Като в своих записках предстает наблюдательным человеком, живо интересующимся происходящими вокруг него событиями. Он подробно описывает выбор русскими той или иной еды, мотивы этого выбора, довольно подробно перечисляет все посольские и королевские дары, нередко определяет их ценность, отмечает жесткую иерархию в отношениях между русскими, рассказывает о смерти и похоронах одного из них во время передвижения по Франции.
Като отмечает и особую, очевидно, несопоставимую с французской, религиозность русских, которая проявлялась в каждой частности их походного быта: «В доме, где остановилось посольство, один из священников поставил на стол золоченый крест, а вокруг креста — изображения Спаса Вседержителя, Богоматери, св. Николая и других святых, три толстых молитвенника и четыре подсвечника, в которых зажигал во время молитвы свечи. Эта церемония повторялась на протяжении всего путешествия» [8].
Не меньше поражает его неразвитость галантных отношений среди его подопечных: «В Орлеане были представлены красотки. Я попросил посла сказать, что он думает о женщинах. Посол ответил, что у себя на родине уже взял в жены одну из женщин, и что ему нельзя больше рассматривать других настолько, чтобы высказывать о них свои чувства» [9]. Посол демонстрирует полное отсутствие интереса к возможности адюльтера, не понимает прямых намеков на любовь как род игры, которая была в ходу и при французском дворе, и в городской среде.
Като допускает в своих записках и некоторые оценочные суждения, свидетельствующие о вполне беспристрастном отношении к недостаткам французского быта: «Иногда русских кормили в частных домах, потому что там было более чисто, чем в гостинице».
Дневник Като и «Статейный список» Потемкина дают нам вполне отчетливые описания некоторых явлений художественной культуры Франции ХУ11 столетия. Они разбросаны по всему тексту, играют подчиненную роль, но все же позволяют представить и сравнить реакции русского и француза на одно и то же художественное явление. Описания жилых помещений, средств передвижения большей частью очень лаконичны и общи. Это, скорее всего, свидетельствует об обыденности, привычности их и для француза, и для русских. Единственная характеристика, постоянно встречающаяся в описаниях этих предметов, — «украшенные». Более интересной кажется нам информация о дарах русского царя и Людовика Х1У. Потемкин сообщает: «А после того стольник Петр поднес королевскому величеству в дар от себя саблю булатную, оправа серебряная золочена с яшмами да с бирюзами, два сорока соболей, испод золотной ферезей, испод соболей пластинной, испод кафтана турского, лисицу горную, три меха горностаевых, две чашки кизылбашские золотые... Всего королевскому величеству стольник Петр и сын его Степан поднесли в дар по цене на тысячу на двести на сорок на восемь рублев. Дьяк Семен — на семьсот на девяносто на шесть рублев» [10]. Для русских большую ценность представляли парчовые ткани с золотыми и серебряными узорами («объяри золотые»), сукна, часы («часы боевые гирные в меди»), холодное и огнестрельное оружие, ковры и покрывала на мебель. Като замечает, что «посол купил несколько часов и парчи золотой и серебряной. Другие русские купили мало вещей». В перечислении подарков с французской стороны находим упоминание о парадных портретах в полный рост короля, королевы и дофина, выполненных, по свидетельству Като, «лучшими художниками Парижа». Известно, что в Испании русской миссии также были подарены портреты короля и королевы, написанные на «полотне», т.е. на холсте. Подобные «парсуны» уже перестали быть для русского сознания чем-то непривычным. Со времен Ивана Грозного, когда впервые русское посольство привезло из Англии портрет предполагаемой невесты царя [11], изображения коронованных особ приобретает статус обязательного дипломатического дара. Более того, царский и сановный быт России уже первой половины ХУ11 в. знал «парсуны» собственных государей и выдающихся лиц своего времени [12].
Хранящиеся в фондах музеев России и Западной Европы произведения искусства, созданные и бытовавшие во Франции ХУ11 в., имеют несомненную принадлежность к двум господствующим стилям столетия — барокко и классицизму. При этом, исходя из знания русских коллекций, берущих свое начало в том времени, русский вкус предпочитал барокко, для которого характерна была пышная орнаментальность, богатство и активность цветовых отношений, жизнерадостность и торжественность. Памятники русской архитектуры того времени, сохранившиеся в Москве и городах Поволжья, произведения декоративноприкладного искусства, книжная миниатюра свидетельствуют об этом со всей определенностью. Именно стиль барокко стал для русской культуры опорой при расставании со средневековыми формами искусства.
Роскошь быта французского двора, угадываемая за скудными описаниями Като и Потемкина, становилась нормой для всей Европы и начинала оказывать влияние и на русскую придворную жизнь. Эта роскошь, организованная и художественно-прочувствованная, была во всем, но особенное место в иерархии ее ценностей занимали сады. Записки Потемкина немногословны, но называют все важнейшие элементы садово-паркового искусства Франции конца 60-х годов ХУ11 в.: «И стольник Петр и дворяне по изволению королевского величества в королевский сад ходили; и в саду королевском арап на лошади скакал, стоючи во всю пору без седла многое время перед стольником Петром. А в том королевском саду строенья, виноград и иные многия деревья плодовитые улицами устроены, и воды взводные разными образцы» [13]. Описание лишено эмоциональной окраски и более чем скромно, если учесть поразительное богатство скульптурных форм, каскадов, их сочетание с ландшафтом, которые характерны были для фонтанных комплексов эпохи барокко и парка Тю-ильри в частности. «Журнал» Като позволяет уточнить нюансы отношения русских дипломатов к увиденному. «В шести каретах, — пишет Като, — посла и его свиту привезли в Венсен, где был замок, парк и места, где они охотились на диких животных. Затем они вернулись на королевский двор к палатам короля в парк Тюильри; посол казался очень довольным везде, куда бы его ни привезли; ему нравилось все, что он видел в Париже и вне Парижа, но не выражал это вслух, дабы его не обвинили в лести» [14].
Разнообразие и красота архитектурных форм и ансамблей, конечно же, не были главными предметами, занимавшими Потемкина. Наиболее интересны с этой точки зрения испанские записи «Статейного списка». Уже первые описания королевского дворца и сада показывают нам, с каким вниманием относится посол к особенностям окружающей его реальности. Он отмечает многоэтажный характер застройки, богатство интерьеров, украшенных по стенам наборными коврами, золотом и серебром, «аспидными» столами, он замечает сады с фонтанами и скульптурой, с экзотическими для русского человека деревьями и пестрыми клумбами: «Около всех палат сады, и воды взводныя, и травы узорами устроены разными; потому что зимы у них и больших морозов никогда не бывает. Промеж сада столп каменный, на нем персона Филиппа ГУ, короля испанского, вылита в медь, на лошади медяной ж. А воды в том саду приведены за 20 верст: и устроены плотины каменные» [15].
Из текста «списка» мы понимаем, что Потемкин стремится узнать о стране как можно больше. Он фиксирует не только увиденное, но и услышанное, отмечая при этом самые разнообразные сведения: строительную технику и материалы, декоративное убранство и разнообразие драгоценной церковной утвари, время постройки и размеры, исторические предания и заметки очевидцев. Очень информативно и выразительно в этом смысле описание Севильского собора: «В Андалузском государстве, под державою Испанского короля, в городе Севильи, костел строения древнего. Сказывают про тот костел, что с тысячу с триста лет как сделан, и в том костеле с девяносто приделов, а во всяком особая служба. Ксендзов и всяких служебников с пять сот человек в нем. Длиною тот костел будет со сто сажень, поперек с 60 сажень; столпов в том костеле с тысячу, не добре толстые, потому что деланы те столпы из дикаго ростиранного камени; своды в том костеле каменные резныя... У того костела сделана колокольня добре высока, и на тое колокольню можно на лошади человеку верхом ехать. А сказывают, что та колокольня преж и костела того Севильского сделана» [15].
Во французской части «Статейного списка» Потемкин также несколько раз отмечает масштабы строительства королевских резиденций и однажды дает описание дворцового интерьера. При этом стоит отметить ограниченность лексики, неумение передать собственными словами реально увиденную, новую необычную красоту художественной формы. Только дневник Като позволяет понять, как много увидели русские во время пребывания во Франции. Это и шедевр позднего Возрождения — дворец маршала д'Анкра, Орлеанский дворец, Венсен, Тюильри, Лувр. Посла и его свиту «повезли в Лувр, где они увидели палаты покойной королевы матери и покои короля, где после того, как им показали дорогую мебель, посла спросили: имеет ли царь такую красоту? На что посол ответил утвердительно».
Като сопровождает Потемкина в гобеленовую мануфактуру, где можно было увидеть и живописные эскизы, и готовые ковры. И здесь он отмечает неподдельный интерес к необычным для русского человека произведениям искусства.
Впечатления от дворцов, заполненных стильной мебелью, от садов, разбитых лучшими архитекторами Европы, торжественных приемов и трапез, возможно сопровождавшихся музыкой, дополнило посещение театра. Хотя в России этот вид искусства был еще очень мало известен, но источники сообщают, что царь Алексей Михайлович любил театр в том виде, в котором он был ему доступен, т.е. в виде спектаклей на библейские сюжеты. Более того, существует «статейный список» Василия Лихачева, который свидетельствует о том, что дипломату наряду с другими важными делами было поручено ознакомиться с устройством театрального дела Италии. Поэтому достаточно странным кажется отсутствие в записках Потемкина даже слабого намека на какие-либо театральные темы. Только из «Журнала» Като мы узнаем о самом факте посещения театра, о том, что русское посольство видело два спектакля, разыгранные труппами театра du Marais («Удары судьбы») и Мольера («Амфитрион»). Оба спектакля сопровождались балетом, в них использовалась (особенно в «Амфитрионе») сложная техника, что очень понравилось послу и его сыну. Сын посла сидел в амфитеатре, ему были предложены варенье и фрукты, до которых, как заметил Като, «он даже не дотронулся, но он выпил вино и поблагодарил артистов» [17].
Культура Испании и Франции, несомненно, оставила глубокий след в сознании русских посланцев. «Во Французском государстве, — пишет Потемкин, — все вера каталицкая под паствою папы римского. Люди во Французском государстве человечны, и ко всяким наукам, к философским и к рыцарским, тщательны. Из иных городы приезжают для науки философской и для учения ратного строя королевичи и великородные и всяких чинов люди, потому что город Парис великой и многолюдной и богатой, и школ в нем безмерно много, студентов в Парисе бывает тысяч по тридцати и больше.<...> А которыми месты шли посланники через Французскую землю сухим путем с тысячу с триста верст и больше, и те места безмерно жилы, городы великие и многолюдные и крепкие, и пехоты в городех много же, и сел великих и деревень много, и людно безмерным обычаем; по селам и по деревням домы кавалерские каменные великие, и всякое строенье в селах и в деревнях каменное же, хлеба и винограду, и овощей, и птиц всяких, и скота во Французской земле много» [18].
XVII в. — это переходный период в истории России. Старая, средневековая культура постепенно сдавала свои позиции, уступая место культуре новой. Интерес к другим странам, особенно западноевропейским, в этом контексте кажется вполне объяснимым. Западный мир демонстрировал свое преимущество во всех сферах жизни, начиная с инженернотехнической и кончая гуманитарной. Проводниками нового были конкретные люди. Среди них особое место занимали послы и служащие Посольского приказа — дьяки, переводчики, подьячие. До Петровского времени Россия не имела постоянных дипломатических представительств за рубежом, поэтому роль посольств, снаряжаемых в это время довольно часто, была особенно заметной. Именно эти люди вступали в непосредственный контакт с чужой культурой, накапливали впечатления, делились ими с современниками, предпринимали странные с точки зрения традиции шаги.
Сохранившиеся портреты П.И.Потемкина, документы, свидетельствующие о круге его интересов во время дипломатической миссии, являются хорошими источниками для
реконструкции внутреннего мира образованного и деятельного русского человека в сложную эпоху переоценки ценностей. Скованная серьезность, напоминающая порой ограниченность, отягощенность традициями в быту и нравственных установлениях, демонстрация силы власти (Като описывает побои, нанесенные послом одному из дворян) не мешают нам видеть в Петре Ивановиче Потемкине человека, открытого пока еще чуждому, но интри-гующе-прекрасному миру, жадно впитывающего все полезное для России, пытающегося найти адекватные словесные формы для бесконечно разнообразных впечатлений.
Потемкина можно с уверенностью поставить в один ряд с выдающимися деятелями эпохи — такими, как Ф.М.Ртищев, А.С.Матвеев, А.Л.Ордин-Нащокин, В.В.Голицын, П.А.Толстой. Обладая развитым самосознанием, высоко оценивая свою деятельность, они становились носителями новой культуры, выступая в роли заказчиков дворцов и храмов, икон «фряжского письма» и «парсун». Они обустраивали свой быт по-новому, наполняя комнаты ренессансной и барочной мебелью, картинами, часами и драгоценными тканями, собирали библиотеки, содержащие многочисленные и разнообразные по содержанию западноевропейские книги. Именно они сделали русскую культуру более открытой, привнесли в нее рационалистическое и личностное начало.
1. Лихачев Д.С. Повести русских послов как памятники литературы // Путешествия русских послов XVI — XVII вв. Статейные списки. М.; Л., 1954. С.319-346.
2. Древняя российская вивлиофика (ДРВ). Изд-е 1-е. СПб., 1774. Ч.3. С.153-302; Ч.4. С.3-96.
3. Sier de Catheux. Journal // Bibliotheque russe nouv. Serie. T.III. Paris, 1860. Р.25-50. В тексте статьи исполь-
зован перевод О.А. Жданович.
4. ДРВ. Ч.4. С.45
5. Sier de Catheux. Cit. op. Р.48.
6. ДРВ. Ч.4. С.47.
7. Sier de Catheux. Р.32.
8. Ibid. P.34.
9. Ibid. P.36.
10. ДРВ. Ч.4. С.56.
11. Статейный список Ф.А.Писемского // Путешествия русских послов XVI — XVII вв. С.154.
12. Замечателен тот факт, что во время второго посольства Потемкина в Англию, Францию и Испанию будет написано несколько его живописных портретов (маслом и пастелью), некоторые из них будут гравированы. См.: Побединская А.Г., Сапунов Б.В. Посольство П.И. Потемкина 1680 — 1682 годов и его портрет 1682 года // У истоков русской культуры. XII — XVII века: Сб. СПб., 1995. С. 111-123.
13. ДРВ. Ч. 4. С.56.
14. Sier de Catheux. Р.40.
15. ДРВ. Ч. 3. С.248.
16. ДРВ. Ч.4. С.24-25. Речь идет о соборе Санта Мария де ла Седе, построенном в 1402 — 1506 гг. Колокольня, действительно, много старше, она перестроена из минарета Хиранда VIII в. Ее размеры — 16x16 м — оправдывают упоминаемую П.И.Потемкиным легенду.
17. Sier de Catheox. Р.45.
18. ДРВ. Ч.4. С.72.
