CC BY
222
лишь приблизиться, и творчество Гребенщикова дает нам полную и подробную картину их взаимодействия.
Эти древние силы (которые Юнг сравнивает даже с врожденными инстинктами) могут получать любые имена в зависимости от того культурно -исторического контекста, куда они погружаются. Это придает поэзии Гребенщикова, с одной стороны, смысловую многомерность, а с другой стороны, наполняет ее предельно личным для каждого слушателя смыслом. При этом каждый из данных архетипов становится всеобъемлющим символом, могущим трансформировать сознание, в результате чего «неназванное» имя наделяется множеством культурных и авторских значений. Поэтому любой архетип способен к бесконечному развитию и усложнению. А символ оказывается системой «ключевых слов», связанных между собой по системно-функциональному принципу, где смысл всегда скользит поверх имен.
1. См., напр.: Юнг К.Г. Психологический комментарий // Тибетская книга мертвых. М.,
1998. С. 35.
2. Пробст М.А. Исследование неизвестных текстов // Забытые системы письма. М., 1982. С. 15.
3. См.: Никитина О.Э. Белая Богиня Бориса Гребенщикова // Русская рок-поэзия. Текст и контекст 5. Тверь, 2001.
4. См. об этом: Тучи Д. Религии Тибета. СПб., 2005. С. 138-139.
5. Все тексты Б. Г ребенщикова цитируются по текстовым файлам МР3.
© О.Р. Темиршина, 2008
Е.А. Флейшман-Козицкая (Стэнфорд)
«РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК ЧЕРЕЗ ДВЕСТИ ЛЕТ»:
АЛЬБОМ «ТЕРРИТОРИЯ» ГРУППЫ «АКВАРИУМ»
Но я выучил суахили и сменил культурный миф1. БГ Если вы чему-то учитесь у песен, то таким образом учитесь у самих себя, потому что наши песни — ваши зеркала. Анализируя песни, вы анализируете устройство своего сознания2. БГ
1. "Аквариум" в русской культуре. Феномен многолетней популярности БГ / «Аквариума» Илья Смирнов объяснил так: «То, что русский рок вырос из субкультурного лягушатника “молодежного досуга” в подлинное искусство - заслуга прежде всего АКВАРИУМА. <...> Не худшая часть населения нашей "бывшей" Родины услышала в голосе Гребенщикова свой собственный голос»; «В творчестве Гребенщикова отразилась не только его личность, но “страна и эпоха”3. ... БГ как настоящий медиум, выразил не только те мысли и чувства, которые осознавались его “народом”, но и движения подсознания. Тоже совершенно реальные»4.
Как известно, Борис Гребенщиков и сам любит рассуждать в интервью на подобные темы. «Подобно тому, как “поэт в России больше, чем поэт”, - мы здесь больше, чем музыканты. Мы людям почему-то нужны»5. Альбом «Гиперборея» БГ назвал «энциклопедией русской жизни», утверждая, что в нем «тайных смыслов гораздо больше, чем музыки»6. Гребен-
щиков охотно говорит и о своем отношении к родине: «И я люблю Россию, просто никак не могу понять, за что именно. И все равно люблю»7 -попутно вышучивая собственные заумные рассуждения «по поводу русского духа» и свой образ «псевдо-Бердяева»8. На «Радио Свободе» музыкант сказал: «Именно этим Россия и интересна, что она может быть прекрасной и очень даже не прекрасной. В то время как здесь потенциал вот этого абсолютного нуля до какой-то большой высоты...»9. Приводимый ниже фрагмент интервью Гребенщикова журналу «FUZZ» посвящен так называемому «русскому периоду» «Аквариума»:
«В 90-х вы заиграли непонятную для многих музыку, наполненную русским фольклором.
Борис: Я отношу это все на абсолютно мистический счет, поскольку, когда умер СашБаш, у меня на стене висел его портрет, и как-то я сидел смотрел на него, думал - возникло четкое ощущение, что все это переваливается на всех нас. А нас - этой компании старой - уже немного оставалось. Я на это среагировал умозрительно, - типа, да. И потом, когда из Лондона вернулся, начали переть песни совершенно другого типа, не рок-н-ролл. А рок-н-ролл к этому времени встал настолько, что АКВАРИУМ уже два года не мог записать ничего. <.. .> И как только АКВАРИУМ объявил о своем распаде и уходе со сцены, люди начали выздоравливать, а у меня начали писаться песни, пробка была пробита. И мы решили просто оторваться - я и Сакмаров, вдвоем - сделать что-нибудь прямо противоположное, играть тихую музыку, без рок-н-ролла, без барабанов; просто то, что можно было попробовать сыграть. И написался пакет песен. Поэтому 90-е получились такие, - я как-то сказанул “деревенские 90-е”, но это оказалось точно. Все 90-е, основная их часть, была, в общем, бесконечной <... > кочевой кибиткой. Маленькая группа сильно пьющих людей, рассуждающих об истории древнерусской иконы, или о геополитике или о чем-то еще - такая маленькая орда - перемещается из города в город, слушает музыку, долбается кислотой, пьет водку, покупает иконы, а в свободное время еще и играет музыку. И так продолжалось несколько лет. Даже когда АКВАРИУМ опять появился, мы по инерции продолжали заниматься тем же самым. И получились такие деревенские посиделки - очень длинные.
<...> Если ответственность, “переданная” Башлачёвым, во многом оказалась связана с “русским периодом”, то как дела обстоят сейчас, когда вы уже отошли от подобной тематики? Осталась ли ответственность?
Борис: “Русский период” шел, шел, шел - гениальная трилогия “Кострома” - “Навигатор” - “Снежный Лев” кончилась, и я понял, что еще одна песня - и я больше вальсов никогда писать не буду. И песня “Та Которую Я Люблю” написалась, какое-то время она у меня в голове ходила, и ею "русская" полоса была закончена. С тех пор я ни одного вальса написать не могу, даже в голову не приходит, тело протестует. А тогда, что бы
я ни делал, все время получались вальсы. А ответственность, которая у меня есть - не перед людьми, а перед духом - оставалась в полной мере, поскольку в этом медиуме, медиуме русской песни, трехдольный минорный размер... Я не понимаю, зачем это было нужно! Но сила искренности, с которой все это делалось, была пробивной. Когда я недавно посмотрел видео той поры, тогдашний Гребенщиков, с моей точки зрения непредвзятого зрителя, выглядел как Боб Марли в своем шаманском периоде - не в ладах он был с действительностью и находился в другом мире фактически, когда его носило просто по сцене. Так вот, “Русский Альбом” - это был неприкрытый шаманизм, я просто был в трансе на сцене, это видно. В Петербурге, как раз, это не прокатило; просто за счет того, что Петербург от России настолько далек! Здесь приняли программу “Русского Альбома” -под Новый год мы три концерта играли в 1991 году - так: это что еще за такое? В отличие от всей остальной России, где рубахи рвали и в очереди выстраивались»10.
В интервью 1995 г. Rockfuzz,у Гребенщиков вновь считает нужным подчеркнуть национальные источники своего творчества:
«Корр.: Большинство новых песен написаны в деревне. Это деревня такие печальные настроения навеяла?
БГ: Это Россия их навеяла, а потом случилась Чечня, которая все и подтвердила. Такой крестьянский “Сержант Пеппер”, в том смысле, что большая часть песен впервые в жизни поется не от моего лица. С точки зрения такого нормального человека, который просто русский пропойца в глубине души, который все знает. Не то, чтобы это так придумано - они так появились. Эти песни - целиком порождение теперешней России, не имеющие ни к чему другому никакого отношения»11.
Русскость у БГ естественно сочетается с космополитизмом: «Я очень люблю Россию, потому что в другой культуре я не вырастал. Поэтому я и продолжаю считать Россию культурой уникальной, редкой и хорошей. Но все-таки, когда я сравниваю...»; «...я, честно говоря, воспринимаю Римского-Корсакова, может быть, даже меньше своего по отношению к Брукнеру или к Баху. Я боюсь, что такое отношение у большинства людей, на самом деле. Мы все люди. Русское как бы часто бывает отдельным экзотическим моментом в нашей психики. Да, вот мы русские, мы должны любить Римского-Корсакова, а любим почему-то Баха»12.
Вероятно, именно поэтому Гребенщиков, в качестве редактора предпославший книге «АКВАРИУМ. Сны о чем-то большем» эпиграф: «АКВАРИУМ посвящает эту книгу ДУХУ-ХРАНИТЕЛЮ РОССИИ»13 - парадоксальным образом подвергался и продолжает подвергаться нападкам за свою недостаточную русскость и бездуховность. Внутренняя драма лирического героя БГ, по мнению православного рецензента, анализирующего альбом 2006 года «Беспечный Русский Бродяга», в «отторжении от русского, нежелании иметь “скорбец”», а песня «Мама, я не могу больше пить» -это «крик о неспособности, несмотря на все усилия, быть русским». Гре-
бенщиков выражает «чувства русских, ненавидящих и не принимающих Россию»; в его творчестве «тема беса, “чужака” особенно остро зазвучала после того, как в альбоме “Снежный лев” (1996) Гребенщиков расплевался с "древнерусской тоской". Отказав нынешней России в христианстве (которое у БГ <sic! - Е. Ф.-К> несовместимо с кровью и насилием), не поняв и осудив Чеченскую войну, БГ потянулся к более человеколюбивому (как ему кажется) учению тибетских лам. Однако, оказалось, что отречение от России требует и отречения от Бога, исповедуемого в России». Вместе с тем БГ, по-видимому, не безнадежен, поскольку «обращение к матери, проходящее через всю поэзию Гребенщикова, заслуживает отдельного рассмотрения. Здесь же очевидно, что мама осуществляет идею связи со всем миром живых для героя, теряющего эту связь (“нить”?) “Мама”, само собой, и есть Родина, Россия. Отношение к ней героя совершенно особенное, она для него всё, без нее он не сможет жить, она последнее, что его вообще связывает с землей. Посему упрек в “отсутствии патриотизма” автора этого своеобразного “письма к матери” будет неадекватен». В финале статьи автор советует заблудшему рокеру: «Пора домой!»14. Последовавшее за статьей Интернет-обсуждение интересно своей репрезентативностью, оно содержит практически полный на нынешний день спектр мнений о БГ; приведем две крайние точки зрения. Первая высказана носителем ника Sabbaka: «речь идет о похмельном бреде и капризах одного из богатейших шутов России, приятеле и конфиденте Березовского и Закаева, следовательно, персонаже, который непременно разделит их участь. Без-смертные слова бывшего Председателя КГБ Семичастного о свинье, которая гадит там, где жрёт, здесь вполне применимы». Носитель ника «русский прохожий» добавляет: «Может это просто палестинская гурсть задёрнула неопределённой (но конечно же трагической!) паволокой глаза барда. Может БГ надо читать как Б-Г? И только его добрая еврейская мама - его настоящая родина?». Вторая принадлежит носителю ника «Олегыч»: «...когда я слушаю его песни, я понимаю, что я не один такой... Что есть кто-то, кто чувствует то же самое и понимает меня. ... Про патриотизм - патриотизм, действительно, значит “просто убей иноверца... ” - к сожалению, некоторые высказывания здесь лишь подтверждают правоту
этих слов»15.
В своей книге о Гребенщикове Илья Смирнов рассказывает, как в 1998 г. «Приложение к “Независимой газете” “НГ-религии” посвятило БГ целую полосу: одна статья, персональная, дышит такой ненавистью, как будто бы герой не песни пел, а по меньшей мере обворовал редакционную кассу с гонорарами. Терминология: “ересь”, “сор”, “блуд” etc. В других статьях Гребенщиков упоминается в общем контексте негативных явлений, заедающих нашу духовность. И это не атака с каких-то узкоконфессиональных позиций. Нет. То же самое издание “НГ-религии” демонстрирует завидный плюрализм, терпимость, я бы даже сказал - экуменизм, по отношению, напр., к исламским фундаменталистам. На таком общем фоне
злобное неприятие того, что делает Гребенщиков, должно рассматриваться как лишнее доказательство его правоты.
Доказательство от противного. От очень противного»16.
2. Место «Территории» в творчестве «Аквариума». Альбом «Территория», выпущенный в 2000 г., в официальной дискографии группы определяется как компиляция, в отличие от «естественных» альбомов и других категорий («Антологии» и т.д.). Сайт группы сообщает: «1 ноября 2000 г. одновременно в России и Германии выходит альбом-сборник “Территория”, состоящий из старых песен, две из которых для альбома были специально переписаны»17. В русской Википедии о «Территории» содержится следующая информация: «Компиляция, дополненная новыми записями двух старых песен (“Вавилон” и “Аделаида”) и двумя ранее не издававшимися песнями»18.
Официальная версия создания альбома такова. «Идея “Избранного” -наиболее существенных песен АКВАРИУМА, выбранных самими музыкантами не по коммерчески-ностальгическому принципу, давно витала в воздухе. <...> Идея именно “Территории” возникла в 2000 г. в Берлине как попытка представить АКВАРИУМ европейскому слушателю, не знакомому с русским языком. <...> “Территория” послужила поводом записать наконец “Горный Хрусталь”, “Новую Песню о Родине”, “Под Мостом Как Чкалов” и “Та, Которую Я Люблю”. <...> Название “Территория” было подслушано в одном монологе Егора Белкина. <...> Вопреки принципу БГ: песня должна существовать только в одной версии, появились планы записать ряд древних песен в том виде, как они игрались теперь на концертах. Было записано несколько проб, в том числе совсем трагический “Рок-н-ролл Мертв” <...>, гимноподобная “10 Стрел”, “Моей Звезде” с красивейшей кельтской флейтой Сакмарова и ряд других.
В итоге из-за обычной нехватки времени ограничились “Вавилоном” и “Аделаидой”»19.
В интервью Гребенщиков рассказывал:
«В качестве красивого жеста, чтобы попрощаться с ушедшим веком, мы решили под одной обложкой собрать все песни, которое любим, это раскрученные и популярные композиции, как, напр., “212 85 06”, которая всем уже плешь проела. Или “Последний поворот”, на который вообще никто не обращает внимания. А для меня это вещь фантастически красивая и основополагающая. Мы хотели собрать не то, что люди любят, а то, что мы сами любим.
Мне всегда хотелось записать такую пластинку, которую я мог бы подарить любому человеку. А он спросил бы меня: “А ты в группе играешь, да? А что вы играете?” Я подарю ему "Территорию" и скажу “Вот тебе 76 минут нашей муэыки. Если заинтересует, у нас есть еше куча альбомов”20.
- Значит, это the best Вашими глазами?
- Да, совершенно верно. А чтобы было нескучно, мы туда записали еше четыре песни (одна 1986 года и три 1996 года), которых больше нет
нигде, кроме Интернета, и две старые песни переписали так, как мы слышим их сегодня. И “Аделаиду” (1987) и “Вавилон” (1981), с моей точки зрения, мы в те годы очень неудачно записали. Тогда некогда было думать о каких-то канонах, надо было просто быстро ее записать: вчера не было
этой песни - сегодня она есть. А тут мы поработали, что бы она зазвучала,
21
как говорят, по-человечески»21.
На техническом аспекте заостряет внимание и релиз на странице Интернет-магазина Озон: «Альбом “Территория” представляет собой авторизованное собрание песен из альбомов “Аквариума” 1981-1996 годов, а также композиций, никогда прежде не издававшихся: “Новая песня о Родине”, “Под мостом, как Чкалов”, “Горный хрусталь”, “Та, которую я люблю”. Все старые песни были записаны заново. “Мне хотелось добиться настоящего звучания своих прошлых композиций. Ведь то, что мы делали в 80-х, технически было максимально возможным в тех условиях. Я считаю, что в свое время этим песням не воздали по справедливости. А теперь мы их переписали. Плохо или хорошо - решать слушателям”, - откомментировал проект Борис Гребенщиков»22.
Другой озоновский релиз сообщает:
«За несколько дней до презентации новой программы “Территория 2000” солист группы “Аквариум” Борис Гребенщиков сказал об альбоме и предстоящем концерте:
- <... > Здесь рассказана история. Все истории и все настроения “Аквариума”, от депрессухи “Последнего поворота” до самых светлых моментов. Мне кажется, здесь собрано все. Я хочу, чтобы нас помнили именно такими. Так мы закрываем ХХ век. Дальше будет что-то другое»23.
Релиз с сайта Информационно-MUZZыкального портала информировал: «CD Land и “Наше радио” представляют новый альбом группы АКВАРИУМ “Территория”. Это не сборник, но и не набор новых композиций АКВАРИУМа, в альбом вошли 17 песен: четыре из которых никогда ранее не звучащих, два кардинально переделанных старых хита, остальные композиции - это компиляция классических произведений АКВАРИУМа. В целом альбом получился философско-печальным.
16 ноября в одном из московских клубов прошла презентация альбома “Территория” группы АКВАРИУМ. Альбом вышел в двух версиях: одна -русская, другая - немецкая. В немецком варианте диск сопровождается 16-ти страничным буклетом с переводами всех текстов на английском языке. “Территория” - альбом философский, само название для Бориса Гребенщикова символично: “Территорию” - можно воспринимать как атлас. Атлас по АКВАРИУМу”. <...> Рассказывает сам Борис Гребенщиков: “Внезапно я столкнулся с тем, что у нас получается альбом - прощание с ХХ веком... Мы хотели перейти в новое тысячелетие с чистой совестью, не имея за пазухой никаких не опубликованных песен, которые оставались бы в прошлом. В итоге получился не сборник вещей, которые популярны в народе, а сборник вещей, без которых я АКВАРИУМ не представляю”. В
результате альбом состоит из 17-ти композиций, описывать которые, тем более по отдельности, не имеет смысла. Слушать “Территорию” нужно непременно целиком, поскольку вся суть заключена в цельности.
После официальной и неофициальной частей презентации АКВАРИУМ сыграл концерт, акутанный ароматами индийских благовоний, что тоже вполне символично, ведь канонический вариант “Территории” был придуман Гребенщиковым именно в Индии. “Для меня важно, что в Индии достигается определенная чистота сознания, - поясняет БГ. - Целых полгода мы что-то решали, а тут просто сел - и сразу все стало ясно. Сел и
я 24
написал весь список песен сразу » .
Журнал «Музыка Санкт-Петербурга» сообщил: «2000-й год закономерно стал годом подведения всевозможных итогов, годом анализа прошлого и планов на будущее. Черту всему своему творчеству решил подвести и Борис Гребенщиков, выпустив сборник “Территория”.
Этот альбом является превосходным подарком как преданным поклонникам “Аквариума”, так и тем, кто мало знаком с его творчеством. В альбом вошли известнейшие композиции группы: “Горный хрусталь”, народно-буддийская “Под мостом, как Чкалов”; манифест “Рок-н-ролл мертв”; “Вавилон” и изумительно красивая “Аделаида”. Для последних двух были сделаны новые аранжировки, и песни зазвучали по-новому. <...> [Слова БГ]: Мы отбирали те песни, без которых сами себя не представляем, пусть даже не самые популярные, но дающие полное представление о творчестве “Аквариума”. Из сорока композиций в альбом вошли семнадцать, и в итоге многие даже очень красивые песни остались “за бортом”. Мы не хотели включать ничего лишнего. Запись “Вавилона” и “Аделаиды” была сделана 20 лет назад, и с тех пор то, как мы их играем, претерпело значительные изменения, и к тому же мне не очень нравятся их прежние аранжировки. Поэтому мы решили запечатлеть эти песни так, как
25
мы их играем сейчас» .
Сайт zvuki.ru информировал читателей: «17 ноября Борис Гребенщиков и группа “Аквариум” собрали журналистов, чтобы представить альбом “Территория”, записанный и выпущенный группой в 2000 году на лейбле СБ-ЬаМ. Предлагаем вашему вниманию отчет нашего корреспондента Алексея ВОЛОДИНА о прошедшем мероприятии.
Репортаж с этого мероприятия отчего-то хочется начать дурацкой фразой из школьного сочинения: в контексте современной музыки Борис Гребенщиков и группа “Аквариум” стоит особняком. Хотя бы потому, им удалось создать себе имидж группы, чуждой ностальгии и любовного копания в прошлом, свойственного многим ветеранам-соратникам. Гребенщиков рассказывал, что альбом вышел в Германии с помощью преданных друзей, что новый альбом - вовсе не повторение т.н. “первой пластинки АКВАРИУМА” (как он утверждал в одном из интервью полугодовой давности), а наоборот - итог, “закрытие ХХ века”. “Территория - это дайджест того, без чего я себе не представляю АКВАРИУМ”, - сказал БГ.
Альбом, меж тем, состоит из старых вещей (трек-лист альбома см. ниже), были сделаны только римейки песен “Аделаида” и “Вавилон”, старое зву-
Т'Т"' 26
чание которого БГ не устраивало» .
Релиз на сайте Мшіса содержал следующую информацию о «Территории»: «Скорее сборник, чем номерной альбом. Однако четыре песни из него (“Горный хрусталь”, “Под мостом как Чкалов”, “Та, которую я люблю” и “Новая песня о Родине”) ранее не издавались (“мы хотели перейти в новое тысячелетие, не имея за пазухой никаких неопубликованных песен, которые оставались бы в прошлом”), а еще две (“Аделаида” и “Вавилон”) перезаписаны группой в этом году в новой обработке. Последнее, вообще говоря, противоречит убеждениям БГ. Не в его правилах переиздавать старый материал в новой “обертке”, хотя в успехе этого процесса никто не сомневается (“Я до сих пор не могу простить Маккартни за то, что он однажды переписал несколько своих старых песен. Зачем? Лучше пиши новые - ты же умеешь!”). “Аделаида” и “Вавилон” - исключения, и на то у Борис Борисыча были свои причины. “Аделаида”: “В варианте 87 года мне не нравилась ужасная вязкость ритма, не нравилась неясность записи, не нравилось, как я пою. И все отмечали, что эта вещь неполноценная по отношению к тому, как она на концертах звучит. Теперь она спета так, как я хотел изначально”. “Вавилон” тоже был допотопен по своему звучанию: “То, что мы делали в 80-х, технически было максимально возможным в тех условиях. Я считаю, что в свое время этим песням не воздали справедливости”. К “Территории” было записано еще несколько ремейков: “Моей звезде”, “С утра шел снег”, “Почему не падает небо”, “Стучаться в двери травы”, “Стоп, машина”. БГ очень хотел включить их в альбом, но объем компакт-диска ограничен, и пришлось выбирать. На самом деле объем стандартного CD в “Территории” использован на 100%! Основная идея альбома - собрать воедино творчество “Аквариума” уходящего века, создать своеобразный “атлас по Аквариуму” и подвести тем самым черту. По мнению Гребенщикова, в альбом удалось собрать наиболее “знаковые” песни группы. Удивительно, что в этом отношении мнение БГ и поклонников группы до некоторой степени сходятся. Исключение - отсутствие “Города золотого”, “Дубровского”, “Поезда в огне”, быть может, еще од-ной-двух популярных песен. Список песен Гребенщиков написал в Индии. Общая концепция альбома пришла сразу: “В Индии достигается определенная чистота сознания. Целых полгода мы что-то решали, а тут сел - и сразу все стало ясно, - говорит БГ. - В итоге получился не сборник вещей, которые популярны в народе, а сборник вещей, без которых я “Аквариум”
55 27
не представляю » .
Андрей Бурлака комментрирует отбор произведений для альбома несколько иначе: «В 2000 увидел свет и альбом “Территория”, составленный из песен АКВАРИУМА разных лет, выбор которых сделали его поклонники посредством голосования в Интернете...»28.
Этот обзор был бы неполон без учета отрицательной рецензии Дмитрия Ольшанского, критикующего и принцип отбора композиций, и их художественный уровень29: «Стилистического единства новый альбом не показывает - песни сочинялись с 1981-го по 1996-й, к тому же подборка абсолютно случайная, не имеет ни малейшего отношения ни к “гамбургскому счету” произведений БГ, ни к массово любимым хитам. Четыре вещи, впервые записанные для “Территории”, безнадежны - напыщеннопошлая “Горный Хрусталь” (“Я вижу свет!" - громогласно сообщает Гребенщиков); проходящая по шевчуковскому жанру “дум о России” “Новая Песня о Родине”; вторичная по отношению к хитам начала 90-х “Летчику” и “Дубровскому” очередная “полетная” песня “Чкалов” (забавно, что в этом случае БГ повторяется не только с символикой, но и с музыкой); сусально-сентиментальная “Та, которую я люблю” (написанная как будто специально для того, чтобы поклонницы усиленно лили слезы). Увы, с годами Гребенщиков пишет не лучше. Связано это, видимо, с тем, что творческое самолюбование стало для него единственным фактором влияния - в восьмидесятые годы вокруг и внутри “Аквариума” оказывалось немало людей, с мнением которых Гребенщикову приходилось считаться -в результате появлялись гениальные пластинки. Теперь он решает все один - выходит скверно.
К тем временам, когда звуковые ландшафты “Аквариума” были во многом плодом усилий продюсера Андрея Тропилло и пианиста Сергея Курехина, на “Территории”, кроме канонических записей “Рок-н-ролл мертв” и “212-85-06”, не относится больше ничего - тогда как понятно, что в своеобразном “the best of’ из 17 песен минимум 13-14 должны относиться к периоду до 1986 года. Однако БГ явно хочет сделать вид, что старого “Аквариума” вовсе не было. И это объяснимо: поставь он в сборник энное количество записей со старых альбомов “Табу” и “День Серебра”, 16-летние поклонницы могли бы усомниться в прелести его нынешних творений. А так - слушают, и другого не знают»30.
3. Как сделана «Территория»31. В интервью Гребенщиков неоднократно подчеркивал, что песни в «Территории» располагаются в определенном порядке: «Для меня альбом - это всегда целое произведение, даже если оно сделано из старых вешей. Песни нужно расположить так: ставишь пластинку и, пока она не кончится, она тебя не отпускает. Поэтому я несколько дней жонглировал песнями, перебирал их, искал для каждой свое место, пока, наконец, не понял, как альбом должен звучать»32.
Первая песня, «Горный хрусталь» - это сразу сильная, высокая нота. У лирического героя есть некая духовная миссия, его защищают высшие силы:
Я знаю, что я иду в темноте Но почему мне так светло, так светло?
<...>
Я сделал шаг с некоторым страхом я должен был упасть. Меня спас горный хрусталь (С. 190)
Лирическому герою БГ открыты тайны природы («камни и прочие книги, понятные мне»), он не боится тьмы и смерти («Смерть, где твое жало?»). Наконец, он прямо заявляет: «Я вижу свет и значит Он здесь»33. Недоброжелательному рецензенту это дает основание назвать песню «напыщенно-пошлой»34, для доброжелательного слушателя эта песня -отсылка к существенной стороне облика «Аквариума» - религиознодуховным поискам, «снам о чем-то большем». «Горный хрусталь» занимает в альбоме начальную, сильную позицию, все, что располагается дальше, неизбежно сверяется и соотносится с «Хрусталем». Поэтому вторая песня, «Под мостом, как Чкалов», уже воспринимается как снижение пафоса. Лирический герой по-прежнему уверен в своей миссии и в том, что ему открыта некая истина, которой он должен поделиться с окружающими:
Здесь тепло, а у вас все в снегу -Я могу сказать вам тайное слово...
<...>
А внутри бьет живая вода -
Ну, кто ж мешает напиться? (С. 204-205)
Вместе с тем появляется «но» - сомнение в своей способности справиться с задачей («Я могу сказать вам тайное слово, но / как до вас докричаться?»), ирония по отношению к себе, просветленному и «ангелоподобному»:
Два крыла по плечам Мешают мне спать по ночам...
- а также к тем, кто с легкостью занимает позицию учителей жизни:
А учить летать - инструкторов тьма,
Лишь ленивый не учит...
Самая же главная перемена в самоосознании лирического героя связана с тем, что он больше не находится в башне из слоновой кости («снаружи кто-то слышит мой голос, / но я пою ветру о солнце...»), он такой же, как те, кому хочет сказать «тайное слово», и знание этого слова само по себе не избавляет его от искушений обычной жизни. Чувство защищенности высшими силами сменяется ощущением своей уязвимости перед непредсказуемыми опасностями, подвластности судьбе:
Им <«инструкторам». - Е. Ф.-К.> легко с высоты,
А мы здесь - как я, так и ты,
А над всем - вилок, рогаток, ножей Нас спасает лишь случай.
Поэтому декларируемая готовность героя выполнить свою миссию сочетается с опаской, ощущением сильного риска и, более того, с явной необходимостью «подстегивать» и преодолевать самого себя:
Двум смертям не бывать,
Так чего здесь скрывать,
Продолби в сердце лед -И вперед - под мостом, как Чкалов.
Наконец, вневременная просветленность «Горного хрусталя» сменяется исторической конкретикой, при этом лирический герой сразу позиционирует себя, с одной стороны, как русского, принадлежащего определенному месту и времени, с другой - как космополита, для которого люди одинаковы «что в Тибете, что в Царском селе», а их проблемы носят универсальный характер:
Все, похоже, хотят одного,
Да не могут добиться...
В третьей песне альбома, «Последний поворот», происходит резкое нарастание трагизма. Это полюс, противоложный «Горному хрусталю»: здесь нет и следа просветленности и / или осознания миссии; лирический герой песни - такой же бедолага, как все, это типичный русский пьяница-неудачник, подчеркнуто лишенный имени собственного философ-само-
35
учка, размышляющий о смысле жизни , и его русскость многократно усилена эксплуатацией традиционной фольклорной и квазифольклорной топики, символики, фразеологии, предназначенных вызывать у слушателя почти автоматические ассоциации, привычные эмоциональные реакции:
Меня зовут последний поворот,
Меня вы знаете сами По вкусу водки из сырой земли И хлеба со слезами.
В моем дому все хрен да полынь,
Дыра в башке - обнова;
Мне нож по сердцу там, где хорошо,
Я дома там, где херово. (С. 112-113)
Лирический герой принципиально отказывается от своей миссии проводить свет и «петь», передавая тайные знания; единственным способом временного выхода из экзистенциального тупика оказывается традиционное российское пьянство:
На кой мне хрен ваш город золотой,
На кой мне хрен петь складно...
<...>
Я сам хромой, и все мои дела -Налей еще - и славно.
Отсылка к «городу золотому» не случайна; можно предположить, что принципиальным был и отказ от включения в «Территорию» этой, может быть, самой знаменитой песни «Аквариума», визитной карточки группы и эмблемы их «просветленности, духовности». Герой отказывается также от «рая»; более того, он опасается попасть туда принудительно. Любопытно,
что рай национально маркирован («Апостол Петр, ой батька Николай»), это специфически русский рай святых грешников, не слишком ценящих полученные привилегии («Возьми меня отсюда»), а сам герой, по-видимому, страдает не от личных проблем, а от всенародных, болея за родину: вряд ли случайно в строчке «В моей душе семь сотен лет пожар» содержится довольно точная отсылка к возрасту самой великорусской нации, начало формирования которой обычно относят к XIII веку. Если не считать нежеланного рая, единственным настоящим напоминанием о наличии в мире высокого духовного начала оказывается картина двух крыл в небе, причем не вполне ясно, принадлежат они самолету (связующее звено с «Чкаловым») или просто птице:
А в чистом небе два крыла
Чертят дугу исправно...
В любом случае взгляд в небо не приводит к принципиальной перемене в образе жизни лирического героя («налей еще, и ладно»).
Может показаться, что следующая песня альбома, «Рок-н-ролл мертв», в сравнении с «вневременным» характером «Г орного хрусталя» и «Последнего поворота», посвящена более узкой теме - трагедии поколения. Однако для Гребенщикова тема рок-н-ролла очень тесно связана в религией: «Говоря о рок-н-ролле, нельзя не говорить о религии по одной очень простой и очень атеистической причине. Религия - это жизнь духа, и рок-н-ролл - жизнь духа. Религии мы с детства были лишены. Рок-н-ролл являлся для нас единственной формой жизни духа. <...> Потому были хиппи, были разговоры о жизни, о любви, о религии, все друг друга понимали. И потому все лезли на эти сейшены, летели, как бабочки на огонь, сквозь всех ментов, через крыши, через женские туалеты... Потому что это было жизненно необходимо. Рок-н-ролл приводит к религии, потому что она эту жизнь духа объясняет, дает понимание, в отличие от рок-н-ролла, который ничего не объясняет. Религия - это объяснение, а рок-н-ролл - это сила. Многие люди этой силы не понимали и ловились на пьянки, на наркоту, на девок, на все что угодно. Они принимали обстановку этого дела за суть, а суть не в этом, она - в духе, который все это наполняет, делает живым. Вот почему, когда наркотики подвели рок к самому порогу, все начали искать Бога. Все сразу нашли шаманов, Тибет, Шамбалу, гуру -кого угодно. Только потому, что рок-н-ролл будит в человеке дух. Мы многие годы оторваны от корней, лишены связи с корнями, с могучей и вечно живой народной традицией, как у нас любят говорить. Когда этих связей не осталось совсем, возник такой могучий голод, такая жажда, что люди взвыли волками. Но, вместо того чтобы жрать друг друга, они пошли назад и начали расти снова, используя все подсобные средства. Для того чтобы обрести сплоченность, обрести понимание и чувство друг друга, обрести ритуалы, которые все это помогают постигать, обрести чувство природы. Но рок-н-ролл, в отличие от истинно народной культуры, - вещь очень быстрая. Ритуалы и традиции меняются каждые две недели. Хотя
235
основа остается одной и той же - поиск единения с Богом, с миром, со Вселенной...»36. В другом разговоре Гребенщиков утверждает: «Нерелигиозного искусства в девяностых годах просто не может существовать. Сейчас идет полная смычка церкви и рок-н-ролла, и всего остального - любого другого искусства»37. Таким образом, конец рок-н-ролла - не только поколенческая или художественная, но мировоззренческая трагедия. Происходит дальнейшее углубление, драматизация сквозной темы альбома - убывания духовного начала в мире и деградации лирического героя. Он уже духовно мертв; тот «я», что в «Горном хрустале» видел свет, теперь признается:
Я помню, было небо, я не помню где... (С. 39)
Лирический герой находится в предощущении неизбежной физической гибели, которая осознается им почти как заслуженная: его все равно не простят те, «кто шел с нами», «кто нас ждал». Миссия провалена («Мы стояли слишком гордо - мы платим втройне»); теоретически, альбом должен на этом завершиться, так как тема исчерпана. Однако в реальности жизнь страны, рок-н-ролла, самих рокеров продолжается, и похоронив пафос «Горного хрусталя» и отчасти «Чкалова», лирический герой БГ ищет способ взаимодействия с окружающим миром и выхода из тупика. Пятая песня альбома, «Не пей вина, Гертруда», оказывается таким ходом в сторону, попыткой не решения проблемы, а снятия ее серьезности в рамках постмодернистского дискурса. Цитата из шекспировской трагедии помещается в смеховой, снижающий контекст, в котором «пьяный бардак», «полный привет», пожар, кровь не пугают, потому что решение всех проблем оказывается очень простым:
Пускай проходят века;
По небу едет река
И всем, кто поднимет глаза,
Из лодочки машет рука;
Пускай на сердце разброд,
Но всем, кто хочет и ждет,
Достаточно бросить играть -
И сердце с улыбкой споет... (С. 111-112)
Таким образом, для обретения желанной гармонии достаточно поднять глаза к небу и «бросить играть», т.е. вернуться к своему подлинному «я». Беглое упоминание Тибета в «Чкалове» получает свое развитие; впервые в альбоме буддизм, наряду со знаками отечественной мифологии и европейской культуры, возникает как важная составляющая внутреннего мира лирического героя. Более того, именно буддистское отношение к миру оказывается в конечном итоге панацеей, причем мысль об этом оформлена на подчеркнуто простонародном русском языке:
А ежели поймешь, что самсара - нирвана,
То всяка печаль пройдет.
Непафосный, «одомашненный», русифицированный буддизм, который значительной частью даже доброжелательных слушателей «Аквариума» воспринимался и воспринимается как малосодержательное экзотическое увлечение или рисовка, оказывается искомым выходом из замкнутого круга или, по крайней мере, обещанием такового - но выходом слишком необычным, не для всех, а следовательно, не снимающим необходимости решения традиционных русских вопросов. Один из них - это христианство как путь спасения, чему и посвящена следующая песня, «Волки и вороны». В массовом сознании, в традиционной национальной мифологии «святой Руси» христианство - органическая составляющая часть ее, основа национального характера и идеологическое обоснование русской миссии в мире. В «Волках... » традиционное, церковное православие оказывается амбивалентным: «То ли это благодать, то ли это засада нам» (С. 94). Оно оперирует символами благодати и спасения (образа, лампады, кресты), но остается для лирического героя и его спутников во многом малопонятным, темным, чужим, вызывающим опасения, наконец, продажным, неподлинным:
Вот идут с образами - с образами незнакомыми...
<...>
Вот стоит храм высок, да тьма под куполом.
Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.
Я поставил бы свечу, да все свечи куплены.
<...>
Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя;
Да променяли на вино один, который был дан. (С. 94-95)
Не вызывающему доверия церковному православию противопоставлены «волки и вороны» - носители языческой, мифологической мудрости, и «звезда», которая может восприниматься и как Вифлеемская звезда подлинного, неискаженного христианства, и просто как символ высокого духовного начала в мире. В гребенщиковской версии язычество и христианство не антагонистичны, напротив, языческая мудрость помогает выйти к христианскому свету:
А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;
Они спросили: «Вы куда? Небось, до теплой звезды?..»
<...>
А все равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды...
Сам герой и его спутники тоже амбивалентны. С одной стороны, если звезда - это звезда Вифлеемская, рождественская, тогда пьющие, заблудившиеся, потерявшие из виду ангелов герои песни - это русские волхвы, опустившиеся, грешные, но инстинктивно устремленные к свету:
Я не помню, как мы встали, как мы вышли из комнаты,
Только помню, что идти нам до теплой звезды...
С другой, лирический герой признается: «Я и сам птица темная». В строчке «Зажег бы спирт на руке - да где ж его взять?» сочетаются и готовность к мученичеству (отсылка к подвигу Муция Сцеволы), и ёрническое сожаление пьющего человека. Герой I герои далеки и от традиционной морали, предполагаемой чистоты народного начала: «А кругом лежат снега на все четыре стороны; I Легко по снегу босиком, если души чисты» - но к героям это не относится, и только в финале песни они начинают догадываться:
Может правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты...
Надежда лирического героя на спасение основана только на вере в безграничное милосердие христианского Бога, которое выше закона справедливого воздаяния, буддистской кармы:
Вот и вышло бы каждому по делам его,
Если бы не свет этой чистой звезды.
В «Волках...» возвращается, хотя и в искаженном виде, тема поэтической I певческой миссии, только она больше не связана с необходимостью спасти других, донеся до них «тайное слово»; лирический герой не отделен от других, «нас», а «петь» - это условие выживания его самого, а не тех, кому он открывает истину:
А если нам не петь, то сгореть в пустоте;
А петь и не допеть - то за мной придут орлики;
С белыми глазами, да по мутной воде.
Несмотря на трагизм, отмеченный и самим Гребенщиковым, в «Волках...», как и в «Гертруде», присутствуют свет и надежда на очищение38:
Так что теперь с того, что тьма под куполом,
Что теперь с того, что ни хрена не видать?
Что теперь с того, что все свечи куплены,
Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять...
Тяжеловатая торжественность баллады «Волки и вороны» и музыкально, и тематически уравновешивается и смягчается игровым, отстраненно-ироническим характером седьмой композиции - «Не стой на пути у высоких чувств», к которой во многом относится сказанное о «Гертруде». В полном соответствии с логикой срединной части «Территории», в следующей композиции, «Костроме mon amour» с одноименного альбома, господствуют мрачность, фатализм («Я, наверно, везучий, раз до сих пор живой»), трагический и одновременно ёрнический надрыв, самобичевание лирического героя:
Что ж я пьян, как архангел с картонной трубой;
Как на черном - так чистый, как на белом - рябой... (C. 109-110)
Как в «Последнем повороте», погружение в русскую жизнь вызывает у лирического героя песни «состояние, которое психиатры называют
238
Ч - ~55 39
ажитированной депрессией ...» , рай представляется неприятным местом:
Как по райскому саду ходят злые стада;
Ох измена-засада, да святая вода...
- а об утерянной духовности вновь напоминает взгляд на небо:
А вверху летит летчик, беспристрастен и хмур...
В последней строфе с афористической точностью разоблачается одна из самых знаменитых русских мифологем - о национальной христианской соборности:
Мне не нужно награды, не нужно венца,
Только стыдно всем стадом прямо в царство Отца...
В следующей за «Костромой» постмодернисткой композиции «21285-06», кроме праздника веселого абсурда, появляется, пока еще в комическом оформлении, новая вариация темы - любовь как путь спасения, развиваемая в песне «Самый быстрый самолет» (десятый номер альбома). Она посвящена подведению промежуточных итогов, когда «полжизни за кормою», духовные порывы есть, но ориентиры отсутствуют («белым голубем взлететь - только на небе темно»). Однако картина усложняется появлением нового значимого персонажа - лирической героини, предельно абстрактной, каким-то образом соотнесенной с небом, полетом, скоростью, т.е. с позитивными в художественном мире БГ понятиями, связанными с духовным началом бытия. В «Костроме» лирический герой декларировал: «Мне не нужно губ ведьмы, чтоб дойти до конца»; там женский персонаж принадлежал низовому слою жизни, и лирический герой отвергал его, стремясь к более привлекательной альтернативе: «мне б весеннюю сладость да жизнь без вранья». Героиня «Самолета», напротив, сама своего рода «летчик» и даже больше того, поскольку «самый быстрый самолет не поспеет за тобою», и с ней не соотносится плотский аспект бытия («не к месту целоваться»). К апробированному способу психологического выхода из привычной для лирического героя дисгармоничной ситуации, пьянству, добавляется новый штрих - любование героиней, желание быть с ней, чему мешает, по-видимому, лишь собственное несовершенство героя, неспособность «успеть» за ней:
Видно где-то рядом ты, да глаза мои слепы. (С. 114-115)
Героиня выше героя, и это знание парадоксальным образом примиряет героя и с необходимостью продолжать бесцельное существование («Я ушел бы в темный лес, да нельзя свернуть с тропы...»), и с с невозможностью быть рядом с героиней:
Так что хватит запрягать, хватит гнаться за судьбою,
Хватит попусту гонять в чистом море корабли:
Самый быстрый самолет не поспеет за тобою -
Но, когда ты прилетишь, я махну тебе с земли.
239
Возможность махнуть с земли существу, прилетевшему с неба, оказывается достаточным основанием для того, чтобы удерживать героя от ухода из социума и придавать некий смысл существованию:
Если б не было тебя, я б ушел давным- давно.
Это новый поворот темы, и он подводит к «Аделаиде» - первом после «Горного хрусталя» эпизоде просветления, гармонического приятия себя и мира (причем физический аспект любви тоже оказывается естественно вписан в новонайденную гармонию: «Я помню движение губ, / Прикосновенье руками»), порождающих состояние освобожденности от желаний и страстей, страха и потерянности - идеальное состояние буддиста:
И нет ни печали, ни зла,
Ни горечи, ни обиды. (С. 68)
Очищенный от страстей человек готов проснуться к подлинному, безыллюзорному бытию. Лрическому герою уже не надо идти к звезде, он знает, что, спокойно доверившийся высшему началу бытия, им направляемый, естественно окажется там, где нужно:
Есть только северный ветер,
И он разбудит меня
Там, где взойдет звезда
Аделаида.
Следующая за «Аделаидой» «Великая Железнодорожная Симфония» - по выражению И.Смирнова, «настоящий гимн Небесной Гармонии»40 - представляет собой редкое сочетание торжественной серьезности, но без пафоса или ходульности, с иронией, но без снижающего стеба. Герой с юмором констатирует итог своих духовных поисков:
Я разбил свой лоб в щебенку об начало всех начал. (С. 122)
Основное настроение «Симфонии» - это примиренность, приятие противоречий жизни и ее ограничений как данности:
Молодым на небе нудно, да не влезешь, если стар.
По Г олгофе бродит Будда и кричит «Аллах Акбар».
<...>
В мире все непостоянно, все истлеет - вот те крест.
Я б любил всю флору-фауну - в сердце нет свободных мест.
Поиски не были бессмысленными: хотя «Неизвестно где мне место, раз я в этой стороне», но теперь герой знает, что «Есть края, где нет печали, есть края, где нет тоски». Строчки:
Гроб хрустальный со свечами заколочен в три доски
Да порою серафимы раскричатся по весне
- носят скорее положительную эмоциональную окраску. Наконец, троекратная эпифора «Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне»
240
продолжает тему любви как источника гармонии, примиренности с миром, уверенности, что все в конечном итоге будет как должно.
В «Гарсоне №2» эта тема также присутствует, но она не является основной: «Гарсон» посвящен разработке традиционного в европейской культуре топоса «жизнь есть сон», идеи иллюзорности мира (характерно буддистская установка), тщеты всего сущего, его недолговечности:
Вот стол, где я пил; вот виски со льдом;
Напиток стал пыль, стол сдали в музей.
А вот - за стеклом -
Мумии всех моих близких друзей;
А я только встал на пять минут - купить сигарет. (С. 117)
Однако это не настраивает лирического героя на пессимистический лад, хотя он осознает, что его жизненное путешествие в конечном итоге заканчивается на кладбище (он даже видит это в настоящем времени: «На наших гробах - цветы да трава», т.е. он уже мертв, что не нарушает элеги-чески-благостной интонации - ср. с трагическим предощущением будущей смерти в «Рок-н-ролле»). Лирический герой считает, что тем не менее путешествие было не напрасным:
Я вышел - духовный, а вернулся - мирской,
Но мог бы пропасть - ан нет, не пропал.
Теперь он принимает спады и подъемы как нечто естественное и в конечном итоге второстепенное по сравнению с открывшимся ему истинным пониманием жизни:
То разум горит, а то брезжит едва;
Но мысль мертва, радость моя, а жизнь - жива,
И все это сон, Г арсон N0.2.
Теперь и официальная религиозность, ее атрибуты (колокольный звон, елей, ладан) не вызывают у лирического героя отторжения или раздражения, просто они тут же уравниваются с рок-н-роллом (см. приведенную выше цитату из разговора Гребенщикова с Житинским), с его специфическим обожествлением героев рок-пантеона, с одной стороны, и вполне языческим культом наркотических средств, с другой. Лирический герой подчеркивает свое безразличие к разнице между ладаном и гашишем, пренебрежимо малой с точки зрения душевной благодати, которую они приносят:
А колокольный звон течет, как елей;
Ох, моя душа, встань, помолись -
Ну что ж ты спешишь?
А здесь тишина, иконы битлов, ладан-гашиш;
А мне все равно - лишь бы тебе было светлей.
Это «тебе» в последней строчке может интерпретироваться и как риторическое обращение к собственной душе, и как обращение к возлюблен-
ной. К ней же («любовь моя») адресуется герой в композиции «Партизаны полной луны». Песня очень оптимистична и по характеру ритмикомелодического ряда, и по манере исполнения, и по тексту. К лирическому герою возвращается дар общения с высшим началом, он убежден:
Я вижу признаки великой весны,
Серебряное пламя в ночном небе... (С. 67-68)
Он поет
О том, что есть во мне,
Но радостно не только для меня
- это возвращение темы «Г орного хрусталя» и «Чкалова» о тайном знании, о слове, которыми владеет герой и которыми он может и должен поделиться с окружающими. Теперь он точно знает: «Мое место здесь» -
и, осознавая ограниченность своих возможностей («Я знаю все, что есть, любовь моя, / но разве я могу?»), тем не менее он готов по мере сил выполнять свою певческую миссию и, надо полагать, приближать «великую весну»:
Мы будем только петь, любовь моя,
Но мы откроем дверь.
Таким образом, тема любви к женщине и тема выполнения своей певческой миссии в «Партизанах» оказываются связаны, и в следующей композиции, «Та, которую я люблю», эта связь получает дополнительное обоснование, так как любовь - не только к женщине, но и получаемая от женщины - оказывается необходимым условием для выполнения лирическим героем своей миссии. Как в «Гарсоне №2», все происходит во сне, он же высшая реальность и иллюзия одновременно; как в «Самом быстром самолете», героиня несравненно выше героя, она на небе рядом с Богом, к которому напрямую и обращается - в первый и в последний раз в «Территории» - лирический герой, прося отдать героиню в обмен на:
Тело мое и душу,
Жизнь мою и смерть
Все, что еще не спето,
Место в твоем раю...41
Тем не менее оказывается, что именно находясь с ангелами «в одном строю», героиня может выполнять свою главную функцию - удерживать от падения героя, пляшущего «на ледяном краю». В его профессиональные обязанности входит также «спускаться в ад», в его сердце «немного света», и очевидно, без помощи свыше ему не обойтись. В первой песне альбома героя спасает от падения «горный хрусталь», теперь это возлюбленная, восседающая рядом с ангелами и Богом. Конкретное воплощение высшего духовного начала может меняться, характер же связи между ним и певцом, обеспечивающий последнему возможность творить, остается неизменным. Таким образом, данный вопрос разрешен, но остается дру-
гой: как совместить эти высокие абстракции с конкретными реалиями и атмосферой российской жизни, с отчаянием «Последнего поворота»?
В «Вавилоне», предпоследней песне альбома, название композиции является одновременно ёмким диагнозом российскому обществу, не требующим особых комментариев. Важно при этом, что в первой же строчке этой короткой песни певец заявляет, что верит в наличие единомышленников, «кого-то живого», кого он может и не узнать, но рад его присутствию. Вторая существенная деталь - герой не теряет связи с высшими силами:
Я слышу голоса, они поют для меня,
Хотя вокруг нас - Вавилон... (С. 22-23)
Любопытный эпизод, связанный с этой песней, приводит в своей второй книге Житинский: «... А я вспоминаю тот “Вавилон”, в рок-клубе, лет двенадцать назад, когда перед концертом свинтили Севу и Ляпина, и Боб отказался играть, пока музыкантов не выпустят из ментовки. В ложе, на балкончике, - обком комсомола, управление культуры... Зал орет, требуя концерт. Севу и Сашу увозят в отделение. И тогда Боб выходит с оставшимися и играет только одну песню -“Вавилон”. Пятнадцать минут...
Мы стояли даже не на стульях - на спинках стульев. Весь зал. А наверху с каменными лицами сидели обкомовцы от культуры. “Я слышу голоса, они поют для меня, хотя вокруг нас - Вавилон...”»42.
Последняя композиция альбома - это «Новая песня о Родине». «Проходящая по шевчуковскому жанру “дум о России”» (Д. Ольшанский)43, песня резко контрастирует со всей второй половиной «Территории» (песни 10-16, где преобладают позитивные эмоции). В то же время «Новая песня» не является простым возвратом к надрыву первой половины альбома; это сложный синтез позитива и негатива. Прежде всего, в финальной песне «Территории», как ни в какой другой композиции, тотально господствует постмодернистская ирония, и довольно злая, в отличие от более игровых «Гертруды», «Не стой на пути у высоких чувств», «212-85-06». Гребенщиков почти издевательски переиначивает древнюю, сакральную национальную символику, прежде всего центральный в песне образ русского богатыря, и демонстрирует отчаянное несоответствие традиционных представлений, «мощей да ржавчины», привычной национальной самооценки реалиям современной жизни:
А ночью во поле глухо, как в могиле:
Мощи да ржавчина, да скрип вороньих крыл;
Долго ж ты маялся, - молвил ему филин, -
Девки все в Лондоне, их тут и след простыл.
Жил на иконе Бог - выпрыгнул в оконце,
Замела след Его золотая грязь. (С. 204)
При этом не будет, вероятно, ошибкой предположить, что какой-то частью аудитории «Аквариума» глубоко (само) ироничные строчки:
Нету другой такой Родины на свете,
Каждый мечтал бы так, да их кишка тонка
- воспринимаются буквально, как проявление надрывного, пафосного патриотизма.
Лирическому герою, как и в «Последнем повороте», «надобно выпить», для чего требуется продать «сердце с молотка»; и тем не менее он продолжает петь, т.е. выполнять свою первоначально заявленную миссию, сколь бы иронически он о ней ни отзывался:
А из моей прорехи песни так и льются -
Льются и льются, все не выльются никак.
Более того, теперь у него есть дополнительная ответственность: его песня - это одновременно и молитва (не Богу, а маловразумительным могущественным существам с абсурдными именами, по-видимому, призванными подчеркнуть абсурдность происходящего в «Вавилоне»), молитва о Родине и о себе:
Начальник Кладбища, Сестры Долгой Жизни,
Трое Братьев Бритвы да Водитель Коня -
Примите в дар мою Песню об Отчизне
И пощадите Ее,
И всех нас
И меня.
«Г орный хрусталь» начинается словами «Я вхожу в комнату, я буду в ней ждать...» - описанием подготовки к певческому / поэтическому служению лирического героя, уверенного в себе и своей миссии, почти гимном («я пою ветру о солнце и солнцу о полной луне»). «Новая песня» завершается молитвой о пощаде, спетой лирическим героем, выполняющим все ту же работу, но уже отягощенным грузом скептицизма, сомнений, неуверенности. Таким образом, лирический герой, действительно, «вышел - духовный, а вернулся - мирской, / Но мог бы пропасть - ан нет, не пропал».
Предложенный анализ по необходимости является пунктирным (и каждая из песен в отдельности, и их взаимосоотнесенность в альбоме заслуживают более подробного разговора), однако самым важным для нас было проследить общую логику развития «Территории», ее основной темы, которую можно обозначить, использовав знаменитую школьную формулировку, как «Путь духовных исканий героя... » - в данном случае «беспечного русского бродяги» или, в более традиционном звучании, русского странника, искателя. Знаменитая гоголевская фраза о Пушкине, фрагмент которой вынесен в заглавие статьи, на наш взгляд, описывает предмет анализа достаточно точно. Все творчество Гребенщикова / «Аквариума» вообще и концептуальная «Территория», в частности, - это попытка выстроить новое, осмысленное культурное мироощущение образованного русского в конце 20 века, мироощущение, которое по необходимости должно включать свое, знакомое чужое и незнакомое чужое, сплавлять несоеди-
нимое, воспринимать и осваивать новую культурную информацию, сохраняя при этом традицию и собственную идентичность, но выходя за пределы скомпрометировавших себя клише. Иными словами, речь идет о некоей новой, современной, усложненной версии «всемирной отзывчивости». Доброжелательный наблюдатель комментирует: «Неземной он. <...> У него нет корней по определению, потому он их настойчиво ищет то в православии, то в ирландских напевах, то в непальских храмах. То вдруг начинает петь народно-русские песни, как бы вспомнив свое территориальное происхождение.
Жить без корней очень трудно, я ему не завидую»44. (В самом деле; мнения недоброжелательных рецензентов приводились нами в начале статьи.) Следующее утверждение самого БГ звучит как мягкое возражение критикам: «Мне всегда казалось, что чем больше человек путешествует по миру, тем больше он становится самим собой: уходят какие-то провинциальные ограничения, и проявляется то, что есть»45. «Авторы несерьезные порою представляли БГ изменчивым Протеем: позавчера хиппи, сегодня православный, завтра тантрист etc.»; на самом же деле, утверждает Смирнов, верно «обратное: с того момента, как БГ появляется перед всесоюзной аудиторией, он говорит с ней примерно об одном и том же, варьируя скорее внешние формы, переодеваясь (чтобы не наскучить людям и самому себе) то в панка, то в митька, то в древнего китайца»; «Он хорошо пропел (и отпел) свою эпоху <...> Но он же и формировал судьбу страны своим творчеством, которое в полном соответствии с классическим определением стало “материальной силой”» на том уровне, «где личность примеряет к себе модель отношений с миром»46. Это действительно новая для русской культуры модель; попытка подвести Гребенщикова даже под определение «русского европейца» была бы заведомой натяжкой. Работа по изменению «культурного мифа», проделанная Гребенщиковым, уже привела к переменам в матрице современной русской культуры, хотя, разумеется, это заслуга не только «Аквариума».
1. «Афанасий Никитин буги или Хождение за три моря 2», альбом «Беспечный русский бродяга», C. 156. Здесь и далее цитаты из песен «Аквариума» приводятся по электронному изданию «Книга песен» (http://www.aquarium.ru:8083/discography/index.html), с указанием в скобках номера страницы электронного издания.
2. Аквариум. Документы. Вопросы и ответы (FAQ). http://www.aquarium.ru/documents/ faq.html.
3. Курсивы и выделения в цитатах из этого издания здесь и далее принадлежат автору. Здесь и далее везде во всех цитатах из печатных и интернет-публикаций сохранены авторские орфография и пунктуация, даже в случае явной безграмотности, как, напр., в сноске 1?.
4. Смирнов И. Прекрасный дилетант: Борис Гребенщиков в новейшей истории России. М.,
1999. С. 10; 214, 215.
5. Борис Гребенщиков. Секрет успеха? Не пытайтесь понравиться. Интервью с Надеждой Кожевниковой. II Невское время, 26.10.1996. Цит. по: Аквариум. Интервью. - http://www. aquarium.ru/documents/interview/interv2.html.
6. Борис Гребенщиков. Слушая Гиперборею. Интервью (имя интервьюера не названо). -http://www.aquarium.ru/documents/interview/interv5.html.
7. Борис Гребенщиков. Интервью с Анатолием Обыденкиным. Газета «АиФ-Молодой», Август 2001. - Цит. по: http://www.aquarium.ru/documents/interview/interv7.html.
8. «Девяносто пять процентов времени я несу какую-то нечеловеческую заумь. Последнее, что меня добило, - это “Юность”, где я рассуждаю по поводу русского духа и таким псевдо-Бердяевым выгляжу, что тошно...». - Борис Гребенщиков. Надоело нести заумь. Интервью с Валерием Панюшкиным. - «Матадор», № 5, 1996. Цит. по: Аквариум. Интервью. - http:// www.aquarium.ru/documents/interview/interv1.html.
9. Борис Гребенщиков. Не вижу причины оплакивать священные камни Европы. Интервью Кириллу Кобрину. Цит. по: http://www.svobodanews.ru/Article/2007/05/02/20070502185940327. html.
10. М. Хаген. «20.02.2002» - интервью с Борисом Гребенщиковым. Журнал FUZZ #3, 2002. - Цит. по: http://www.rockhell.spb.ru/musicians/acvarium/a21.shtml.
11. Бачуров В. Самый быстрый самолет. - «Rockfozz», .№23, 1995. Цит. по: http://www. rockhell.spb.ru/musicians/acvarium/a17.shtml.
12. Борис Гребенщиков. Не вижу причины оплакивать священные камни Европы. Интервью Кириллу Кобрину. Цит. по: http://www.svobodanews.ru/Article/2007/05/02/20070502185940327. html.
13. АКВАРИУМ. Сны о чем-то большем М., 2004.
14. Бражников И. Русский бродяга из параллельного мира. - http://www.pravaya.ru/idea/ 22/7647.
15. Там же.
16. Смирнов И. Указ. соч. С. 343.
17. http://www.aquarium.ru/discography/index.html.
18. http://ru.wikipedia.org/wiki, статья «Аквариум (рок-группа)». Любопытно также, что «07:06, 13 марта 2007 Volkov ... удалил “Территория (альбом группы “Аквариум”)”» (http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title.), объяснения причин этого удаления на страницах Википедии автору статьи найти не удалось.
19. АКВАРИУМ. Сны о чем-то большем М., 2004. Эпиграфом к изданию служат слова Г ребенщикова: «АКВАРИУМ посвящает эту книгу ДУХУ-ХрАНИТЕЛЮ РОССИИ».
20. Желание БГ уже сбылось: так, на форуме rrock’a носитель ника siLVio рекомендует собеседнику: «Для ознокомления с творчеством Аквариумом и БГ - начни с альбома «Территория» (2000 г.) - в нем собраны лучшие песни, старые и новые». - Цит. по: http://forum.rrock.ru/index.php?showtopic=7814.
21. Борис Гребенщиков. Мне есть чем похвастаться. Интервью с Марией Кондмгенко. «Ваш досуг», 02-09 ноября 2000 г. - Цит. по: http://vvs.spb.ru/oldspapers/2000/2000-9.htm.
22. http://www.ozon.ru/context/detail/id/77140/.
23. ГавриленкоА. Борис Гребенщиков закрывает ХХ век // «От первого лица». Декабрь 2000 года. Цит. по: http://www.ozon.ru/context/detail/id/200310/.
24. Цит. по: http://www.muzz.ru/docs/Russia.html?type=Russia&out=full&n=119.
25. Тюркин М. Аквариум из XX в XXI век // «Музыка Петербурга», весна 2001. Цит. по: http://www.rockhell.spb.ru/musicians/acvarium/a19.shtml.
26. Володин А. Промежуточная Территория между прошлым и будущим. - http://www. zvuki.ru/R/P/3605.
27. Релиз. - http://musica.nm.ru/albums/territor.htm.
28. http://rock-n-roll.ru/show.php?file=encyclopedia, статья «Аквариум».
29. См. ироническую справку о том, что на 2002 год Дмитрий Ольшанский являлся солистом рок-группы «Антресоли» - http://www.anticompromat.ru/olshansky134/olshan2bio.html.
30. Ольшанский Д. Шесть соток // «Сегодня», электронная версия. № 257, 17 ноября 2000 г. Цит. по: http://www.segodnya.ru/w3s.nsf/Archive/2000_257_life_text_olshanskii1.html.
31. В данной работе мы, как правило, ограничиваемся анализом текстуального ряда.
32. Борис Гребенщиков. Мне есть чем похвастаться. Интервью с Марией Кондмгенко. «Ваш досуг», 02-09 ноября 2000 г. Цит. по: http://vvs.spb.ru/oldspapers/2000/2000-9.htm.
33. Не следует забывать, что мы имеем дело с текстом песни, предназначенным прежде всего для восприятия на слух; тем не менее стоит отметить, что заглавная буква в слове «Он» может отсылать как к «горному хрусталю», так и к имени Бога.
34. См.: Ольшанский Д. Указ. соч.
35. Ср.: «.подзаборный Будда, трамвайная пьянь» («Брат Никотин», альбом «Сестра Хаос»).
36. Житинский А. Путешествие рок-дилетанта: Музыкальный роман. СПб, 2006. С. 274275.
37. Житинский А. Второе путешествие рок-дилетанта, или Альманах рок-дилетанта: Музыкальный роман. СПб, 200?. С. 285.
38. Гребенщиков сказал о принципе композиции альбома: «Если "Территорию" послушать, это станет понятно. И, но-моему, человеческая светлость, добро должны на чем-то стоять. У большого и светлого здания должен быть прочный фундамент. И вот этот альбом - это фундамент. Кажется, что сразу светлее становится... и весело.
39. Но это не правильно. Все веселье стоит на том, что здесь есть "Волки и вороны" и есть "Последний поворот". И в том, что есть Россия, есть депрессия, есть чудовищное падение -вплоть до чудовищных глубин. На них все и стоит. Нужно уйти очень далеко вниз, чтоб потом подняться наверх». Гавриленко А. Указ. соч.
40. Смирнов И. Указ. соч. С. 317.
41. Там же. С. 321.
42. Можно предположить, что здесь обыгрываются сразу два сюжета европейской культуры: Орфей-Эвридика и Данте-Беатриче, но анализ этого аспекта гребенщиковского текста выходит за рамки данной работы.
43. Житинский А.Указ. соч. С. 316.
44. Ольшанский Д. Указ. соч.
45. Там же. С. 264.
46. Борис Гребенщиков. Секрет успеха? Не пытайтесь понравиться. Интервью с Надеждой Кожевниковой. - Невское время, 26.10.1996. Цит. но: Аквариум. Интервью. - http://www. aquarium.ru/documents/interview/interv2.html.
47. Смирнов И. Указ. соч. С. 351; 350.
© Е.А. Флейшман-Козицкая, 2008
С.А. Петрова (Санкт-Петербург)
ВОЙНА И МИР В АЛЬБОМЕ «ГРУППА КРОВИ» ГРУППЫ «КИНО»
Альбом «Группа крови» (1988 г.) в творчестве Виктора Цоя стал поворотным: именно после выхода этого цикла песен началась так называемая «киномания», широкая популярность и новый виток в поэтической и музыкальной эволюции автора.
Часть композиций из альбома была задействована в качестве музыки к фильму Р. Нугманова «Игла» (1988 г.), в котором был представлен новый тип героя-неоромантика, противостоящего обыденному сознанию. По сюжету герой приходит из ниоткуда и, в конце фильма, удаляется также в никуда, символизируя тем самым героя пути. «Оставаясь самим собой и не утрачивая чувства реальности для толпы, мечтающей об иллюзорном мире, он становится чем-то вроде наркотика»1. Уходит раненый ножом герой под аккорды песни, открывающей альбом Цоя «Группа крови», но фильм на этом не заканчивается, развивая неромантическую самоиронию. В тексте звучат мотивы некоего судьбоносного пути, который необходим, хотя его и можно избежать.
И есть чем платить, но я не хочу Победы любой ценой,
Я никому не хочу ставить ногу на грудь,
Я хотел бы остаться с тобой,
